За пределом. Том 2

Глава 69

Когда мы уходили, проулки, залитые светом разноцветных вывесок, лампочек над головами и гирлянд, превращали это место в улицу красных фонарей. Я понял это лишь с наступлением сумерек, когда всё действительно становилось розово-красным. Насыщенным. Будто сам цвет впитывался в окружение, окрашивая его в такие тона.

Толпа была немаленькой. Сплошной поток, из которого выцепляли своих будущих клиентов проститутки, больше походил на реку, в которой ловят рыбу. Среди этих дарительниц бесплатной любви мне на глаза попадались и ровесницы, и те, кому уже за пятьдесят, и…

Да, и смотрящие. Женщины, которые одеты куда скромнее и менее вызывающе, чем остальные, стояли в углах, в тёмных подворотнях и проулках, откуда нередко слышались стоны. Они будто пытались слиться с обстановкой, но холодные глаза, а у некоторых и оружие на поясе, выдавали в них членов местной банды.

Пока мы продвигались дальше, изредка слышалась стрельба, чаще всего одиночные выстрелы, но это было вообще обычное дело в Нижнем городе. Я даже не обращал на них внимания, вслушивался в более длинные очереди, которые могли свидетельствовать о перестрелке, но ничего такого не слышал.

Оторвались?

Возможно.

Ещё более возможно, что их успели выбить отсюда, пока мы прохлаждались внизу. Оставалось понять, не ждут ли нас на выезде отсюда случаем.

Фиеста смогла связаться с Бурым только по выходу из подвала, так как там телефон не брал. Я не слышал сам разговор, однако как понял с её слов, за нами должны будут заехать люди, которые практически сразу повезут нас на встречу с наркобароном.

Видимо, ситуация набирала неприятные обороты для отца, у которого погоняло было Чека. Как я и подозревал, план Бурого состоял в том, чтоб мои проблемы стали его проблемами. И теперь он мог спокойно выступить на защиту своего человека, особенно после нападения на его людей, и предъявлять претензии Чеке.

Очень сомневаюсь, что наркобарон даст устроить внутри картеля войну, но то, что Чеку сместят за такое, было очень вероятно, особенно когда один из членов этого самого картеля уличил его в нападении на своих людей. И Бурому уже никто ничего не скажет, с чего вдруг он вообще решил прикрыть левого человека со стороны. К тому же, всем, скорее всего, на фоне случившегося будет плевать, что там стало с червём.

Жаль, я не знаю их законов, что и как у них делают в таких ситуациях. К тому же, тот факт, что я был частью чьего-то плана, меня совсем не радовал. В голову тут же лезли мысли насчёт того, прошлого раза, когда один пытался наколоть другого, а потом всех наколол третий. Но был ли выбор, помимо того, чтоб сдаться или бежать из города? Отцы, лишившиеся детей и считающие себя выше законов, могут быть очень мстительными, а их руки очень длинными. Да и у меня нет столько денег, чтоб бесследно исчезнуть. Другими словами, мне нужна защита, хотя бы на это время.

На выходе из этой подворотни нас встречало аж две машины. На этот раз легковушки.

Фиеста же не преминула толкнуть меня к одной из них, сопроводив своё действие холодным голосом.

— Пошевеливайся, новичок.

— Тебе обязательно заводить врага в лице меня? — обернулся к ней.

— Ты дерзок, новичок, — процедила она.

— Лучше быть дерзким, чем доёбчивым, — бесстрастно ответил я.

Фиеста сверлила меня взглядом, точно намереваясь что-то сказать, но я не стал дожидаться ещё одного веского слова в свой адрес и поспешил забраться в машину. И что же? Эта стерва полезла за мной! Грубо толкнула в бок со словами: «подвинулся», после чего залезла и захлопнула за собой дверь.

— Француз, двигай, — бросила она водителю.

— Чо, как там званый ужин, Фиеста? Бурый говорит, что вас пожарили на гриле, — парень, что вёл машину, отличался сильным акцентом. — Всё хорошо?

— Уткнись, — бросила она… изучая свои ногти. Как ни гляну, так всё на ногти смотрит.

— А ты у нас… свежеиспечённый?

Свеже… испечённый? Может из-за его акцента я не могу понять, что он говорит? Понять, что он говорит, было весьма… не то что даже проблематично, просто приходилось расчленять практически все слова, чтоб уловить смысл, настолько он искажал слова. Слушать его мимоходом не получится. А ещё эти странные подмены…

— Да, я…

— Шрам, — тут же вставила Фиеста, словно только и ждала этого. — Томми-Шрам.

— Ты моим адвокатом заделалась? — покосился на неё, но даже взгляда не заслужил.

— О, дружок-пирожок, — хмыкнул ещё один мой знакомый по прозвищу Француз. — Бурый говорил, что у нас кто-то свежий испёкся.

Испёкся? Свежий? Пирожок?

Глядя сейчас на тех, кто меня окружает, очень сильно хотелось поинтересоваться, кто их выпустил из дурдома. Один использует слова, будто вычитывая их по ходу из кулинарной книги, вторая нюхает тебя, как собака, и ворует фаллоимитаторы из магазина. А главенствует над этим человек-плут, которому верить нельзя ни на гран.

Кстати о нём: Бурый понимает, что у него в группе есть крыса? Нет, он точно знает об этом, но что он будет делать? И на кого думает? Меня это волнует в первую очередь, потому что я новенький, и вполне логично подумать на меня, пусть есть и факты, который указывают на обратное. Но будем честны, когда среди вас предатель, многие доводы перестают работать. Особенно в криминале, где по одному подозрению тебе привязывают камень к ногам и шее, после чего сбрасывают в воду в порту.

Меня это по понятным причинам не радовало и пугало, особенно когда я получил себе врага в лице одной очень злой личности, которая неадекватно зла и непредсказуема.

На этот раз мы ехали не в том направлении, куда ехали до этого, потому я сразу и спросил об этом Француза.

— А тебя ебёт? — тут же осведомилась между делом Фиеста.

— Ты меня ебёшь, — парировал я.

— Сладкая, ты чего горькая такая? — уже поинтересовался Француз. — Паренёк просто…

— Заткнись, — бросила она с отчётливым безразличием.

Забавно, но Фиеста выглядела действительно очень тихой и какой-то… холодной, как в режиме ожидания, не считая выпадов в мою сторону. Она даже чем-то напоминала мне программу. Ей задали цель, и она идёт к ней. Ей будто было наплевать на то, что происходит вокруг, кто перед ней и что требовалось сделать для достижения цели. Была только она, её желания и задача. И этим самым она сильно напоминала мне девушек из моего класса, которым тоже на всех плевать. Возможно, вырастут такими же интересными личностями.

Но, видимо, даже у программы случаются заскоки. В данном случае я её заскок, так как она вроде молчит, но сразу реагирует на меня, как на единственный раздражитель, после чего вновь уходит в режим ожидания.

— Мы едем сейчас к Соломону, — решил проигнорировать её Француз. — Сейчас будет настоящая кухня. Наш шеф-повар устроит всем закваску.

Ничего не понял. Интересно, он наш язык учил на кухне, где работал, или что? Какой шеф-повар? Какая закваска? Что за кухня?

Ладно, про шеф-повара могу немного понять, про кухню тоже, но что в его понимании значит закваска?

— То есть… наркобарон будет… выслушивать каждую из сторон и решать, кто прав? — перевёл я его.

— Верно. И кого-нибудь точно ощиплет.

Тем временем мы выехали обратно в первый район Нижнего города, мчась по улицам, словно за нами была погоня. Несколько раз мы даже проскакивали на красный, едва не сбивая людей. Те отшатывались в разные стороны и точно вспоминали нас не самым добрым словом.

Так мы проехали практически до самых складов, которые располагались в неизвестном мне районе. Учитывая, что на территории города они вряд ли бы располагались, а город на побережье, то могу лишь предположить, что недалеко от порта, но не на его территории, потому что нас бы туда никто не пустил. Я издалека видел и хочу сказать, что его охраняют получше, чем границу. Два ряда забора, колючие проволоки, вышки, прожектора, фонарные столбы, освещающие каждый метр.

Мы свернули к ним с оживлённой дороги, шедшей к Верхнему городу, и проехали по старым убитым дорогам, подскакивая на кочках. Слева и справа выстраивались бесконечные огромные ангары и большие здания, напоминающие цеха.

Здесь не было ни ламп, ни каких-либо зданий, которые бы попали под понятие «обитаемые». В такие места едут обычно на разборки или чтоб прикопать неугодного человека. И сказать, что я струхнул в этот момент, не сказать ничего. Нечто подобное я ощущал, когда мы с Малу и Сиренью в тир в лесу ехали, но здесь всё было немного иначе. И повод завести меня сюда тоже был, что никак не радовало.

— Мы куда? — поинтересовался я.

— Страшно, что во рту кисло? — усмехнулся Француз. — К Соломону едем. На большую готовку. Не домой же наведываться к нему, верно?

— Да… — протянул я, всё равно чувствуя беспокойство и прикидывая, успею ли я выхватить пистолет у Фиесты, если брошусь сейчас на неё. Немного поразмыслив над этим, пришёл к выводу, что нет, не смогу, просто стоит вспомнить её железный хват. Не думаю, что хватит сил управиться с ней голыми руками.

— Да сейчас узришь, — он кивнул на железный шлагбаум впереди.

Когда наша машина, ехавшая первой, осветила его светом, буквально выхватив из темноты, практически из ниоткуда вышло двое человек с автоматами наперевес. Француз лишь мигнул фарами, на что один из них поднял руку, а второй открыл шлагбаум, который надо было отодвигать в сторону, а не поднимать наверх. Проехав чуть дальше, мы свернули сразу направо, где, к моему удивлению, приютилось небольшое здание, которое когда-то, да и сейчас скорее всего было администрацией этого места.

— Вот и приехали, — произнёс он, остановившись около дверей. — А вон и босс.

Из здания вышел Бурый, который выглядел весьма растрёпанным. Он сначала подошёл ко второй машине, что припарковалась справа от нас, заглянул в открытое окно и о чём-то переговорил с внутрисидящими, после чего подошёл к нам. Заглянул в заранее открытое окно.

— Так, пулю никто не получил?

— Нет, — ответил я. Хотел ещё сказать про Фиесту, но подумал, что сейчас не время и не место.

— Отлично, Соломон ждёт нас, так что слушай внимательно, Шрам, и запоминай. Мы с тобой познакомились месяца два назад. Ты грохнул одного уёбка, который доёбывался к девушке. Этот же хер пиздил товар со складов — так мы и познакомились. Ты работал по мелочи, выполнял всякие поручения внутри группы. Я тобой был доволен. Потом стычка с сыном Чеки, который первый доебался, напал, и ты был вынужден его убить. Скажешь, где его труп, и всё, чтоб проблем дальше не было. Ну а дальше уже что было, всё понял?

Всё… включая тот момент, куда я дел его труп. Вот с этим была реальная проблема, так как трупа-то и нет. Не бежать же мне сейчас к Сине и не просить её вернуть мне труп, верно?

Твою мать…

— Эй! Ты чё, уснул, Шрам? — немного раздражённо позвал меня Бурый.

— Нет-нет, я понял, просто запоминал всё, — кивнул я, постаравшись придать голосу уверенность.

— Отлично. Тогда вываливайся из машины и без глупостей. Ствол сразу отдай, так как там у тебе в любом случае его заберут.

— Хорошо.

Я просто оставил ствол прямо на сидушке, после чего выбрался на улицу.

Здесь пахло… солью и гнилой древесиной — эти запахи практически сразу ударили в нос, помимо чудовищной влажности, которую было невозможно не почувствовать. Значит, всё-таки портовые склады.

Быстро оглянувшись, я лишь заметил несколько фигур, что стояли в тени. Уверен, что их здесь гораздо больше, просто другие не показываются на глаза, в отличие от этих. Причём мне казалось, что эти специально стояли так, чтоб их было видно, как предупреждение неразумным, говорящее: за вами следят.

— Пошли, — кивнул мне Бурый.

Мы вошли в здание. Свет практически сразу на какие-то секунды ослепил меня, пусть и не был таким ярким. Внутри здание выглядело примерно так же непрезентабельно, как и снаружи. Потёртый линолеум, в некоторых местах до дыр. Стены, от которых отваливалась краска. На потолке помигивали лампы дневного света. Но по крайней мере здесь пахло чище.

Меня сразу повели вглубь и остановили перед дверью, на которой было написано «конференц-зал». Перед ней дежурило сразу двое человек с автоматами.

— Не ссы, Шрам. Он не кусается обычно. Закатывает сразу в цемент в бочках и сбрасывает на дно залива.

— Мне теперь спокойнее, спасибо, — поблагодарил я, и Бурый, хмыкнув, постучался.

Никто не кричал: «Войдите!». Нет, выглянул один из боевиков, как их здесь звали. Вышел, обыскал нас, после чего уже нараспашку открыл дверь, пропуская в небольшой зал. Само помещение представляло собой небольшую продолговатую комнату для переговоров. Куда больше меня волновали люди, что были за ним.

В сумме пять человек за столом.

Первым практически сразу в глаза бросился седоватый мужчина во главе стола с лысиной на макушке и выпирающим из-под его дорогого кремового костюма животом. Я бы дал ему лет пятьдесят или шестьдесят. Сидел, постукивая пальцами по столу и светя золотыми часами на руке. И вид он имел весьма… задумчивый.

Когда мы вошли, он посмотрел на меня как на интересную книгу, попавшуюся на глаза, но не более. Это лишь говорило о том, что я просто ещё один паренёк, который отправится на дно залива в бочке, как и многие другие, если что-то пойдёт не так.

Ещё трое были, судя по всему, лейтенантами, как и Бурый.

Одна женщина, ровесница наркобарона. С крашеными волосами, чтоб скрыть начинающуюся седину, в довольно элегантном костюме, от неё прямо чувствовалась аура бизнес-леди.

Мужчина, подкачанный, в модном костюме лет тридцати. Его внешности больше подходили клубы, дорогие спорткары и модели с хищной внешностью.

И ещё один мужчина, ровесник босса и женщины, пухленький мужичок с вполне добродушными чертами на лице. Такой толстячок, что раздаёт детям мороженое на улицах и даже мухи не обидит.

Но методом исключения именно он и был отцом червя, которого не стало. К тому же, глядя на его красные глаза, вздувшиеся вены и бордовое лицо, можно было сказать, что я полностью прав в своих предположениях. Было удивительно, как он держал себя в руках и не набросился на меня прямо со входа.

Судя по остальным, по их позам, немного уставшим лицам и взгляду, они уже успели обсудить случившееся. Причём потрепали им нервы знатно. И теперь все они ждали главного свидетеля, который смог бы прояснить произошедшее.

— Так, вот и тот, о ком я говорил, — объявил Бурый. — Парень, который работает на меня. Томми-Шрам.

— Он? — удивился и даже потянулся вперёд подкачанный мужчина. — Этот… мальчишка? Ты, блять, шутишь?

— Я, по-твоему, в клоуны записался? — оскалился Бурый, спросив весёлым тоном. Но в его голосе я чувствовал предупреждение.

— Ты нам в уши заливал, что там у тебя чуть ли не убийца галактик!

— Так мне чё теперь, попросить его тебя завалить?

— Ты что там сказал?!

— Тогда не доёбывайся, мы сюда не веселить тебя пришли, — Бурый посмотрел на главного. — Соломон?

— Присаживаетесь, — устало вздохнул он. — Чего тянуть?

У них довольно дружная атмосфера, это сразу видно. Один запнётся, другие тут же глотку перегрызут.

Мы сели с краю. Я до сих пор находился под взглядами всех остальных, кроме Бурого, который сидел ровно, обводя остальных взглядом. Чувствовал ли я себя неуютно? Естественно. Тут все буквально по щелчку пальцев могут отправить меня если не на тот свет, то в своё видение ада, которое продлится для меня очень долго.

— Итак, не надо объяснять, почему ты здесь, верно? — вздохнул Соломон.

— Нет.

— Отлично. Тогда первый вопрос насчёт сына достопочтенного Джонатана Фирсби. Что с ним?

— Он мёртв, — без каких-либо сомнений ответил я.

— АХ ТЫ СУКА ЕБАНАЯ!!!

Милый толстячок оказался отнюдь не милым мужичком, а скорее педофилом, который обманчивым видом заманивает жертв в свой подвал. Он бросился ко мне, пытаясь обогнуть стол, но был остановлен куда более сильными людьми наркокартеля. Которые не без труда усадили его на место.

Я услышал очень много нелестного в свой адрес и адрес своей родни, узнав много нового об их образе жизни. Он плевался слюной, крича, как полоумный, дёргался, будто у него приступ эпилепсии, и вёл себя как несдержанный мудак. Все остальные смотрели на него устало. Видимо, все уже устали от этого и, возможно, считали, что его сын отправился в правильное место. Но правила требовали всё же разобраться в произошедшем.

Когда тот немного успокоился и смог держать себя в руках без помощи остальных, слово взял Соломон.

— Не будем ходить вокруг да около, Томми-Шрам. Выкладывай, что стряслось, где тело и кто это затеял.

Глава 70

Где тело? Меня тоже интересовал этот вопрос. Однако объяснить, что оно скорее всего уже в другом мире, я вряд ли им смогу. Поэтому лучше отложить этот вопрос на потом, может все про него и забудут.

— Червь…

— МОЕГО МАЛЬЧИКА ЗВАЛИ ШОН, СУКА!!! — заревел тот, как медведь.

— Шон, — поправил я себя, — напал на меня со своими парнями и попытался убить. Я оказался более проворным и убил их.

— ДА ЛУЧШЕ БЫ ОН ТЕБЯ УБИЛ, УЁБОК!!! — ревел тот, словно ему было физически больно.

— Замолчи, Чека, — спокойно попросил Соломон. — Ты уже всем надоел со своими криками. Весь вечер выводишь нас из себя.

— Но он… — начал было тот, но Соломон его перебил.

— Закрой рот, Чека. Мы слушаем сейчас конкретно Томми, а не тебя, — после чего кивнул мне. — Продолжай.

— Ну… вот и всё, я убил их, — пожал я плечами.

— Нет-нет. Меня интересует, с чего вы вдруг сцепились с ним.

И я рассказал.

Рассказал, как на меня наехали в классе, побили, и как я с ними разобрался, просто избив пятерых. Как пришёл червь и как угрожал со мной разобраться и грозился своим отцом. В этот момент все, кроме Соломона, покосились на отца червя, причём в их взгляде было скорее презрение, чем обычное неодобрение.

— И почему ты не спросил, кто его отец? — поинтересовался Соломон.

— Мне часто говорят нечто подобное другие. Почти каждый угрожает своим отцом, матерью, дедом, бабушкой, младшим братом, соседом или дядей Потапом, вахтёром их подъезда, — последнее вызвало у многих улыбку, кроме Чеки, лицо которого стало ещё более тёмным. — К тому же, Шон напал на меня, схватил за волосы, после чего на меня набросился его подручный. Меня унизили перед всем классом. Мы подрались. Времени выяснять это просто не было. Я хотел решить это миром, предложил встретиться после школы.

— Да, ты сказал, чтоб он приводил всех своих дружков, мы уже узнали, — кивнул Соломон, показывая свою осведомлённость. Может тонкий намёк, чтоб я ничего не утаивал и не пытался переврать.

— Естественно. Я знал, что он не придёт один, решил поддеть его таким образом. К тому же, я не хотел его убивать. Хотел покалечить его друзей, чтоб он отстал, — кивнул я невозмутимо. — И так бы оно и было, если бы он не начал в меня стрелять. Я его и убил.

— Вот так просто? — спросил Соломон.

— Да, так просто. Убил всех. Я не хотел, чтоб это вскрылось, почему убрал всех свидетелей.

— Семнадцать человек? — уточнил он вновь. Подкачанный присвистнул.

— Да.

— Один, — уточнил Соломон.

— Всё верно, — кивнул я.

— И куда же ты их загнал, где убил?

— Старая школа. В районе… заброшенном таком, там недалеко, в нескольких кварталах, проходят железнодорожные пути. Они стреляли в меня, пока я убегал, потому решил заманить туда, где у меня будет преимущество.

— В узких помещениях преимущество против семнадцати?

— Да. Ведь я там бывал и знал школу, а они нет. Я прекрасно ориентировался там и знал, куда и как надо бежать, чтоб быстро и бесшумно оказаться в другой части здания. Я пропустил их мимо себя на третий этаж, после чего начал стрелять в спину. Убил нескольких, обошёл по запасной и так друг за другом их перебил.

Знаю, не очень правдоподобно, но уличить во лжи они меня не смогут. Они наверняка уже узнали, что за мной гнались и в меня стреляли, как и знают, что я сказал тогда в классе. Возможно даже, что знают, куда я убежал, ведь у них есть свои соколы в городе, но вот дальше для них мрак. И это куда правдоподобнее, чем рассказ о том, как их похитил и унёс злой призрак.

— Хорошо, тогда где тела?

— Их нет. Я избавился от них, — пожал я плечами.

— От всех семнадцати? Каким образом? — поинтересовался Соломон. — Мне даже интересно. Скажем так, расширить свой кругозор.

— В той школе есть технический класс. Там учат кулинарии. И там есть мясорубка, большая, техническая. Вернее, была до определённого момента. Я расчленил трупы, после чего перемолол их и смыл останки в канализацию. Чтоб не осталось следов, мясорубку вместе с одеждой и большим целлофановым полотном, которым обклеивают что-то, чтоб защитить от грязи, выбросил в мусорку. Поэтому тел нет.

В зале повисла гробовая тишина. Никто не вымолвил ни слова. Все взгляды дружно сошлись на мне, и у каждого было своё выражение лица. Кто-то смотрел на меня с интересом, кто-то задумчиво, кто-то немного шокированно, а кому-то вообще было плохо, но можно догадаться, кто это был.

Откуда я взял этот способ? Однажды увидел в кино, если быть честным. Там показывали серийного убийцу, который смывал жертв в унитаз. Оттуда и идея. Я не мог сказать, насколько это реально, но и опровергнуть никто это просто так не сможет.

Почему?

Допустим, пойдут они в школу, и? Ничего же не найдут, потому что я смыл всех в унитаз. Логично, верно? Уже не придраться, если конкретно не перерывать всю школу и искать следы, чтоб уличить меня в том, что я солгал. Будут ли они это делать, совершенно другой вопрос.

Кстати говоря, убийцу поймали в фильме из-за того, что засорилась канализационная труба.

Первым взял слово подкачанный:

— Ты что, блять, мясник? Ты гонишь, что ли?

— Вы спросили, что я сделал с телами. Я ответил — перемолол в фарш и смыл в унитаз.

— Там до сих пор работает электричество с водопроводом? — осведомилась женщина.

— Да, — не моргнув глазом, ответил я.

Даже не представляю, возможно ли такое или нет. Фильмы явно не служили объектом для подражания, но придумать, куда я смог деть семнадцать трупов, просто был не в силах. Столько без следа не сожжёшь, не разбросаешь, не закопаешь, так как следы останутся. Всё это можно будет найти при желании, а такое желание обязательно возникнет у того же отца.

Как можно собрать фарш, смытый в канализацию? Никак.

Ну и не съел же я их, верно? А объяснить отсутствие тел как-то надо было. Оставалось надеяться, что тела не выбросит обратно после того, как их убьёт Сина. Тогда будет сложно объяснить, как они так обратно собрались.

Но и давать заднюю было уже поздно. Слово сказано, оставалось лишь невозмутимо врать дальше. Потому я сидел с самым непроницаемым лицом, на которое только был способен, и спокойно смотрел на окружающих.

— И труба не засорилась, как я понимаю? — поинтересовался Соломон.

— Унитазов много. Хватило на каждого, — пожал я плечами, чем вызвал улыбки у всех, кроме отца червя.

— Смыл в унитаз… — протянул наркобарон. — Я многое видел и многое слышал. Перетереть в фарш кого-то тоже не ново, но потом смыть в унитаз… И всё ради того, чтоб скрыть убийство?

— Я не хочу садиться в тюрьму из-за уродов, которые решили меня убить.

— ОНИ НЕ БЫЛИ УРОДАМИ, ТЫ, ГРЁБАНАЯ СУКА!!! Я УБЬЮ ТЕБЯ, УЁБОК!!! — заорал Чека.

— А не пошёл бы ты нахуй?! — вскочил со стула Бурый, готовый перехватить инициативу и соскочить со скользкой темы. Видимо почувствовал, что я начинаю буксовать на этом моменте и поспешил прикрыть. — Твой обоссаный выродок всех заебал уже!

— ЗАКРОЙ РОТ, УЁБИЩЕ, ЭТО БЫЛ МОЙ СЫН!

— Кто со мной не согласен? — огляделся Бурый. — Его сынок избил в прошлом малолетнего сына детектива как-его-там, и нам пришлось очень сильно попотеть, чтоб избежать проблем! Его выродок…

— ЗАКРОЙ РОТ!

— …только и делал, что избивал бомжей, калечил или издевался над бездомными детьми, досаждал простым людям со своей шайкой, бил витрины и машины. Сколько проблем было, когда к нам приходили банды из-за одного только выродка?

— ТЫ БЛЯТЬ СДОХНЕШЬ, УРОД, ЕСЛИ СКАЖЕШЬ ЕЩЁ СЛОВО ПРО МОЕГО СЫНА!

— Так ещё и в школе устроил грёбаные поборы. Но это ладно! Плевать! Пусть, нас это не касается! Но блять, — он упёрся руками в стол, обведя взглядом остальных, — идти против своих — это пиздец. Он тупо наехал на него. Ладно там какой-нибудь боец обычный, но это сука мой человек! У нас за меньшее убивают, а тот едва не пристрелил моего парня. Я за него отвечаю, и если у Чеки проблемы, пусть говорит это мне в первую очередь!

— ДА, У МЕНЯ ПРОБЛЕМЫ! ОН УБИЛ МОЕГО СЫНА! — он выглядел как сумасшедший, которого заклинило.

— Так может быть стоило следить за своим сыном?! Какого хера он лезет на моих парней, блять?!

— ДА КТО ОН ВООБЩЕ ТАКОЙ!?

— Мой человек. И если бы я узнал об этом сам, я бы лично вышибил твоему сынку мозги к хуям собачим!

— НЕ СМЕЙ ТАК ГОВОРИТЬ О МОЁМ СЫНЕ!!!

— Ах да, — всплеснул руками Бурый. — Для тех, кто не знает, хотя знают это уже все. Мало того, что его выродок…

— ЗАТКНИСЬ!!! — завизжал Чека, кажется, окончательно лишившись разума.

— …напал на моего человека, так ещё и сам Чека напал на моих людей. Едва не убил их. И где? На чужой территории! На территории Бабочек Нижнего города, с которыми, хочу напомнить, у нас и так проблемы. И да… эм… Соломон, — Бурый робко посмотрел на него, — можно я сообщу главную новость?

— Давай уже, — махнул тот рукой.

— Его люди устроили стрельбу на их территории. Убили проститутку, пока гонялись за моими, а потом ещё и устроили перестрелку с самой бандой. Короче, теперь у нас благодаря нашему любимому Чеке война с бандой на юге.

И вновь все замолчали. Только теперь все взгляды были сосредоточены на Чеке, который, весь красный, с безумным взглядом оглядывался, будто ища поддержки.

Война? С другой бандой? Интересно мы живём…

С другой стороны, теперь я мог с большей уверенностью сказать, что мой обман не вскроется. После таких новостей всем будет глубоко наплевать, как я избавился от трупов. Особенно, от ублюдка, который, по-видимому, и так никому не нравился. Теперь у них были дела поважнее.

— Всё так, как и сказал Бурый, — вздохнул Соломон. — Чека от нашего имени объявил войну банде этих шлюх. Будь это кто-то другой, мы бы смогли договориться, но теперь… К ним стопроцентно присоединятся все южные банды, так как они всегда держались вместе. Плюс наркокартель из Верхнего города наверняка попытается сюда наведаться, чтоб сместить нас или хотя бы пробить себе проход в порт.

— Я граничу с южными бандами, — заметила женщина. — То есть главный удар придётся на меня.

— Ага, а я с севера, то есть Верхний город на мне, — буркнул подкачанный.

— А чего вы расстроились? — ехидно заметил Бурый. — Зато у нас Чека в центре находится. Ему не грозит нарваться на банду и потерять как своих людей, так и прибыль. Верно, Чека?

Тот смерил его ненавидящим взглядом.

— Война… — женщина почесала макушку. — Это будет непросто, учитывая, что у нас немало поставок идёт к шлюхам. Наш район ещё ладно, но то одна четвёртая, если не одна третья от всех наших доходов в сумме. Печально…

— Кстати, насчёт парня, — неожиданно начал Соломон, — а когда вы познакомились?

— Да месяца два назад, там случай не совсем приятный был…

Дальше он рассказывал версию нашей встречи, что должен был рассказать всем я, если бы меня спросили. Довольно красочно и живо расписывал, от чего, не знай я правды, тоже бы поверил. Но вот в чём загвоздка, если Бурый всегда врёт так же ровно, как и сейчас, где гарантия, что наши уши не в лапше?

Я бросил на него взгляд — уверенный, спокойный, но глаза… это просто концентрат лжи. Есть у разных людей талант: кто-то хорошо рисует, кто-то хорошо убивает, кто-то хорошо снимает фильмы или лечит людей. Бурый хорошо врал.

Я не задержался долго здесь. В конечном итоге меня выпроводил сам Соломон.

— В принципе, я услышал всё, что хотел, Томми-Шрам, поэтому можешь идти, — махнул он рукой. — У нас ещё будет разговор… с нашим другом Чекой и остальными.

— Но он… — начал было тот, однако Соломон его тут же осадил.

— Замолчи, я предупреждаю тебя в последний раз, — спокойно произнёс он. Однако в комнате за какое-то мгновение стало заметно прохладнее. Причём не из-за воздействия силы его голоса, там действительно стало холоднее.

Кажется, наркобарон у нас импульсник.

Когда я уже выходил на улицу, то отчётливо услышал выстрел, приглушённый стенами здания и закрытыми дверьми, хотя его локализацию я мог примерно назвать — конференц-зал. Кажется, Чека докричался и довыпендривался. В конечном итоге его не спасли ни деньги, ни его влияние. И всем, как я и предполагал, было уже плевать на его сына и где его труп. Кому интересна судьба ублюдка, если произошло куда более важное событие?

Но меня не сильно это радовало. В конечном итоге я оказался мало того, что в тянут в наркокартель Нижнего города, так ещё и в войну, которая наверняка унесёт жизни не одного человека. И не факт, что в этой войне не попытаются избавиться и от меня, как от ненужного элемента.

Стоило ли это всё моей гордости и нежелания прогнуться под другими? Ведь в конечном итоге я всё равно прогнулся, но только с ещё большими последствиями, разве нет? С другой стороны, я хотя бы боролся и имел шанс на успех, но вышло как вышло…

— Чёрт… всё через жопу… — пробормотал я, глядя в чёрное бездонное небо. — Хотел как лучше…

А получилось, как всегда.

***

Собрание прошло уже часа два назад, но Михаил не спешил домой. Ведь что его там ждёт? Стелла у себя дома сегодня, а одному… разве что самому себя развлекать. Потому он просто заехал в один из баров, где расположился в своём излюбленном месте на краю барной стойки и курил, прикладываясь к стакану с пивом.

Предстояло многое обдумать и многое решить, так как план двигался дальше, и теперь главное было не облажаться и не похоронить плоды так удачно совпавших событий. Второго шанса могло не представиться. Да и эти шансы тоже были зыбкими, не дающими уверенности.

Но был он здесь не один. Теперь вообще одному ходить было очень опасно. Но и сидеть дома сейчас он не мог, стены словно давили не только на него самого, но и на его мысли.

Рядом сидел немолодой мужчина с длинными волосами, которые почти полностью закрывали его лицо. Бокал за бокалом уходили в него, но тот выглядел абсолютно трезвым, будто алкоголь на него и не действовал.

— Нахер он тебе вообще сдался? Ещё и в свои люди ввёл… — фыркнул он, прикладываясь к внеочередному бокалу пива. — Теперь у нас на одного дармоеда больше…

— В каком-то плане в той ситуации он действительно был особенным, — вздохнул Михаил, затягиваясь. — Наш долбанный ключ к сраному Чеке и его месту на поставки наркоты. И именно потому, что Шрам мой человек, у нас и появилась возможность доебаться до него, примазаться, чтоб Чека не смог отвертеться.

— Ага, а теперь у нас вместо места Чеки война, как ты говоришь.

— Ну, после войны поделим его долю. А Шрам… ну он «А»: молодой, и «Б»: перспективный. Мне нужны люди, которым я могу доверить спину.

— А мы, мол, не в счёт? — возмутился тот.

— Хороших и верных людей мало не бывает, Панк, — настоятельно заметил он. — Особенно в нашем бизнесе. А молодых легче склонить на свою сторону, чем закостенелых старых. Знаешь тему такую: расти верных людей сам? Ну вот тут то же самое.

— Всё равно он мутный. У него ещё и тёрки с Фиестой, как я слышал. Кстати, а чего они оказались в том районе? Зачем ты их вообще туда послал?

— Не твоё дело, Панк. Не лезь, куда не просят, — тут же отрезал Михаил.

— Просто там же наших едва не покрошили и…

— Я сказал, не лезь не в своё дело, — громче повторил Михаил голосом, не терпящим возражений. Его тон, который всегда был весёлым и хитрым, испарился, оставив лишь твёрдость и какой-то неуловимый холод.

Панк не помнил, чтоб тот так агрессивно реагировал на него, что было весьма странно, но не стал больше допытываться. Хотя вопросы остались — на кой чёрт двое из них вообще полезли в такую даль, когда наоборот, надо было прибиться поближе к своим, где можно было сразу найти защиту.

— У него пулевая рана на животе. Старая. Навылет прошла, — неожиданно произнёс Михаил, словно стремясь сгладить неудобный момент.

— И? — не понял Панк.

— Она ему кишки должна была собрать, по идее. Другими словами, такую рану сам не переживёшь, нужен врач, причём хороший, умеющий оперировать, чтоб сшить кишки обратно, да ещё и выходить.

— Значит, клан? У них есть такие врачи обычно, верно?

— Или дом, — пожал Михаил плечами. — Нет, серьёзно, может он и из дома. Мы же так ничего и не нашли на него, хотя ебальник заметный. Фиеста сказал, что шрамы на лице пусть и зарубцевались полностью, но всё же довольно свежие. Может совсем недавно получил их. Месяца три или четыре назад.

— Но с такими шрамами разве его бы не вбили в базу данных, будь на него что-то у полиции? Или даже просто по поиску людей, нет?

— Я пробивал. Из всех пропавших за последнее время он ни на кого не походит. Если бы не порванное наполовину ебало, может что-то бы и нашли, но увы, совпадений по лицам не было. Более того, нет у нас Томаса Блэка. Вернее, они есть, но ни один не похож на нашего. Короче, хрен знает, что у него за прошлое. Ещё и эти семнадцать человек… он явно пиздит про мясорубку, но тел нет, словно он их сожрал.

— Может реально сожрал? Или сдал нашим друзьям на Тихой улице?

— Те, что ли? Не, я спросил уже, ничего им не давали. Мясорубка… блять, может реально их в фарш переработал? Не то чтобы меня это волновало, но семнадцать человек просто пропали…

— Думаешь, кто-то жив?

— Очень сомневаюсь. В любом случае, держи с ним ухо востро. Он реально перспективный, но… чем чёрт не шутит, верно?

Глава 71

Прошла всего одна ночь с того момента, как я вступил в наркокартель и занял своё место, но не в самой низшей касте в наркоделе, а едва ли не на верхушке — на службе у лейтенанта.

Чтоб понять, насколько мне повезло, надо было описать всю структуру разом.

Начиналось всё с первой ступени — кладмена, который разносит товар, менеджера по поиску, который находит новых работников, и вышибал, которые наказывают воров и предоставляют физическую поддержку. Кому?

Это уже вторая ступень — дилер. Все те, кто на него работают, лишь муравьи в этом бизнесе. Одни приходят, другие уходят, нередко на нары. Но дилер остаётся, отдавая товар посреднику между ним и клиентом — кладмену, ища новых и наказывая проворовавшихся. Можно сказать, что именно с дилера начинался наркокартель Нижнего города. Дилер владеет небольшим складом, на котором и хранит весь товар, который распространяется по его участку.

Ещё одни люди второй ступени — соколы. Это глаза и уши наркокартеля: стукачи, наблюдатели, осведомители.

Выше дилера и сокола стоит кладовщик — третья ступень. Один из подручных лейтенанта, который отвечает абсолютно за весь товар, что отдан на конкретную территорию. Он заведует основным складом или складами в зависимости от политики лейтенанта, раскидывает товар по дилерам, принимает новый завоз.

На этой же ступени находятся боевики — своя личная охрана. Вооружённые люди, которые защищают территорию от нападений, убивают, крышуют, занимаются рэкетом. В случае войны они солдаты наркокартеля — те, кто будет воевать в первый рядах.

Четвёртая ступень — лейтенант. Управляет боевиками, дилерами и кладовщиками на своей территории так, как считает нужным или как скажут. Он может принимать решение об устранении кого-либо, если только это не кто-то из важных людей типа детектива, главы банды, кого-то влиятельного и далее по списку.

Я нахожусь примерно между третьей и четвёртой ступенью. Мы вроде как солдаты, наравне с остальными, но ставит нас лейтенант выше их. И доверяет больше, чем им, из-за чего может доверить более важные дела, которые требуют конфиденциальности.

Ну и пятая — наркобарон.

Эта структура, насколько я знаю, отличается от структуры в Мексике или Кубе, так как наши реалии другие.

И смотря на неё, можно увидеть отличный карьерный рост, учитывая тот факт, что я перескочил множество ступеней в их иерархии и приблизился если не к вершине, то близко к ней, когда многие остальные не поднимались выше дилера. Можно сказать, что будь у меня такие запросы, как у местной детворы, то я бы добился от жизни больше, чем просто всё.

Был ли я рад? Будем честны, у меня теперь были деньги и не было проблем с местными хулиганами в школе, которые после пропажи червя сразу же перестали меня трогать. Просто никто не подходил весь месяц, в упор игнорируя меня, будто я был пустым местом. Это был плюс.

Минус — я снова был обычным криминальным элементом, словно мне на судьбе было написано оставаться таким всю жизнь. И как бы я ни обещал себе, что потом выйду, было непонятно, как лягут карты. На этот раз я встрял куда глубже. Тогда я был наёмным свободным рабочим, но теперь был частью структуры, откуда выйти довольно тяжело.

Особенно когда идёт война.

Что такое война наркокартеля с другими? Что вообще должны представлять люди, когда слышат это?

Тут каждый может ответить по-разному, в зависимости от того, что он представляет под этим. Это зависит от места, где он живёт, смотрит ли фильмы, читает новости и вообще связан ли с этим всем делом.

Для одних это небольшие разборки банд, и то мелкие: кто-то в кого-то выстрелил, кто-то убежал, машину взорвали, кого-то у дверей расстреляли, сожгли дом, изнасиловали любимую собаку. Мелкие перестрелки, которые здесь обыденности, наравне с проезжающими машинами, собирающими по утрам мусор. Так, события мелкого города, которые просто есть.

Для других это может выглядеть как война наркокартелей в Латинской Америке. Там целые города находятся под властью наркобарона, и их личная армия может составлять до нескольких тысяч человек. Если там воюют, то воюют по-крупному, с применением иногда даже тяжёлой военной техники. Восемьсот боевиков в городе только с одной стороны, которые иногда схватываются с домами или даже правительством — это норма. Там война превращается в реальную войну с огромными жертвами.

Для третьих это просто перестрелка стенка на стенку. Как в гангстерских фильмах, где с одной стороны крутые парни с автоматами, а с другой — крутые парни с автоматами. И между ними два человека, которые сначала переговариваются между собой, после чего шквальный огонь с двух сторон и только один победитель.

Как же на самом деле выглядит война наркокартеля с другими криминальными группами?

В действительности почти все эти варианты отчасти правдивы, но с одним условием – главное то, где это происходит. То, что будет нормально в Латинской Америке, здесь не подойдёт под любым соусом, как сказал бы Француз. И наоборот, то, что здесь подходит идеально, там может лишь рассмешить до колик даже самых обычных бандитов.

Естественно, что здесь не бегают толпы с автоматами, перестреливаясь между собой и полицейскими. Не ездят бронированные грузовики с автоматами и пулемётами, не летают вертолёты и не используют тяжёлое оружие. Перестрелка перестрелкой, но если полиции покажется, что мы перегибаем палку, то это она может приехать сюда с автоматами, пулемётами, бронированными грузовиками и вертолётами, чтоб напомнить, кому принадлежит город.

Никому.

Может просто начаться банальная бойня всех против всех. Море крови и трупов. Такое уже случалось однажды и никому не понравилось. Поэтому никто не доводит до ручки других, чтоб выжить. Незачем выбивать скамейку из-под соседа, на которой сидишь и сам. Потому война чаще всего заключалась в убийствах конкурентов и налётах на точки. Сами перестрелки в открытую происходили нечасто, пусть и не были исключением.

Это мне объяснили практически в самом начале, когда я вышел из конференц-зала и ждал вместе с остальными приехавшими людьми Бурого окончания их собрания. А позже стал свидетелем того, как оттуда вынесли в пакетах по частям Чеку, чтоб предать его морскому дну. Ни сын, ни отец никем больше не будут найдены. Как говорят, сын весь в отца, но только здесь наоборот. Я был жив, а они умерли. Можно было бы порадоваться, однако эту хорошую новость перебивал тот факт, что и я сам увяз по уши. Удавка на шею уже была накинута, и вопрос состоял в том, устою ли я на трёхногой табуретке.

Ввели меня в курс дела и познакомили со всей командой уже на следующий день.

Как оказалось, в число парней Бурого входило семь человек: Фиеста, Гребня, Француз — это те, кого я знаю. Дальше шли Панк — мужчина тридцати пяти лет с длинными волосами и довольно грубым нравом, Ряба — невысокий пухленький с залысиной на макушке и густыми усами итальянец, на вид под пятьдесят, Пуля — парень лет двадцати примерно, и Гильза — его сестра-близнец — девушка с зелёными волосами, связанными в две косички.

И теперь с ними был я. Самый молодой из всей команды.

— Те, кто знаком с ним, и те, кто не знаком с ним, — представил меня Бурый. — Это Томми-Шрам, или Мясник.

— Так Шрам или Мясник, — спросила Гильза, — как обращаться к нему?

— Мы пока не решили, — вздохнул Бурый. — Этот дружок-пирожок завалил семнадцать человек, засунул их в мясорубку, после чего спустил в канализацию. Поэтому я не знаю… Мясник больше подходит, чем Шрам, мне кажется.

— Он болен, — фыркнул Пуля. — Блять… фу!

— Больной упырок, — пробормотал Панк, чем заслужил взгляд Бурого.

— Я предупреждал насчёт этого, Панк, так что даже не вздумай заводить эту шарманку.

— Погоди, а это те семнадцать, что дружки сына Чеки? — оживился Ряба, усатый лысоватый итальянец, который выглядел из них самым нормальным.

— Не совсем. Среди них был и сам сын Чеки, как выяснилось позже.

— Ну… тогда Мясник, наверное? Верно? — оглянулся Ряба, словно выбирал имя для питомца.

— Шрам больше подходит, — возразил Пуля. — Без обид, но ты реально как после комбайна.

— А откуда шрамы? — спросила Гильза.

— Упал с мотоцикла, — ответил я.

— А почему голос такой хриплый?

— Так вышло.

— А почему у тебя…

— Так, Пуля, угомони этот конвейер вопросов, — поморщился Бурый. — Короче, будешь у нас пока Мяшрой.

— Мяшрой? — не понял я.

— А такое слово есть? — тут же спросила Гильза.

Так, девушка из разряда: «задаю много тупых вопросов». Такой тип не отличается умом, но зато достанет тебя до белого каления.

— Мяшра? Ты чего, Бурый? — подал голос Панк. Он напоминал мне какого-то отшельника, который живёт в лесу и не любит ни с кем общаться, а на людей смотрит исключительно как на паразитов, которые созданы для уничтожения. Его голос, недовольный и грубый, сам по себе вызывал тебя на конфликт, будто ты уже что-то сделал.

— Блять, ну нам надо же его как-то звать, верно?

— Ну не Мяшра же.

— Похоже на Шмару, — сухо заметил Гребня. — Тогда сразу Шлюха.

— Он же парень! — возмутилась Гильза.

— А парни не бывают шлюхами? — спросил Ряба.

— Это только женская прерогатива!

Её брат странно посмотрел на неё.

— Ты сейчас такую хуйню сказала, что даже представить не можешь, — вздохнул он.

— Но если только женщины шлюхи! — возмутилась она.

Она… просто тупа. Есть глупые люди, есть очень глупые люди — они обычно просто недогадливые, не умеющие анализировать и сопоставлять опыт и жизненную ситуацию. Эта же была тупой. В одно ухо крикнешь, из другого услышишь эхо. Может её обилие вопросов было попыткой хоть чем-то загрузить пустой мозг?

— Ты это только Миранде не скажи, — усмехнулся Бурый. — Ей будет обидно ведь.

В этом диком обсуждении не участвовали только Француз и Фиеста.

Так как это небольшое собрание происходило в небольшой штаб-квартире недалеко от складов, которые курировал Бурый, здесь было практически всё необходимое для жилья. Потому, пока все спорили, Француз готовил кушать, а Фиеста рассматривала… свои ногти. Она действительно немного странная.

Что касается Француза, то он действительно был похож на гражданина Франции со своими маленькими усиками и тонкими чертами лица. Кстати говоря, он повар, как я выяснил, и у него есть свой ресторанчик. Он даже предложил мне наведываться к нему, если будет свободное время.

— Пусть будет Шрам, — вздохнул Пуля, брат Гильзы. Неудивительно, что у них прозвища подходят друг другу, но надеюсь, не по принципу папа-мама. А то в этом городе я уже не удивлюсь ничему. — Он же весь в шрамах.

— И пустил на фарш семнадцать человек, усмехнулся в усы Ряба. — Мясник лучше отражает суть. Пусть врагов пугает.

Они спорили долго. Очень долго. Но чувствовалась какая-то дружеская атмосфера, даже несмотря на таких, как Панк, которые будто пересиливали себя, находясь в этом обществе. Сошлись на том, что пусть у меня будет всё же прозвище Шрам.

Спасибо, что не шлюха, что ли…

Но немного странно, что прозвище мне выбирали всем миром. Я даже не знаю, хорошо это или плохо.

Но это была не единственная странность, которая запала мне в голову за месяц, что я проработал у него. Вторая заключалась конкретно в Фиесте, которая в какие-то моменты вела себя неадекватно. Я буквально всегда чувствовал на себе её взгляд, который не выражал ничего. Даже когда она рассматривала свои ногти, всё равно следила за мной.

— Рад? — спросил Ряба, когда я курил на крыльце нашей штаб-квартиры. Она представляла собой небольшой такой зал, больше походящий на ангар для нескольких машин, но оборудованный под житейские нужды.

— Чему? — не понял я, покосившись на него.

— Ну, ты же вон как сразу скакнул, — показал он рукой высоту. Ряба был даже ниже меня и Гильзы. Совсем коротыш, если уж быть откровенным.

— Ну… да… наверное…

— Не уверен, что рад?

— Думаю, что обычно за этим что-то следует. Например, больше всех работы.

И я подразумевал грязную работу, но уверен, что Ряба меня правильно понял.

— Да нет, — отмахнулся он. — Навряд ли. Здесь таким не занимаются, не грузят новеньких самой грязью, выделяя из других. Да и что тебе доверишь? Убить людей? Так это все могут. Ребёнка? Я не помню, чтоб возникала такая необходимость. А остальным занимается почти каждый.

— И чем же?

— Да всем. Запугивание, устранение, иногда следим, делаем налёты. Сам увидишь, вряд ли будет что-то новенькое для тебя, дружище, — хлопнул он меня по спине. — Или ты думаешь, тебя взяли, чтоб слить по ходу дела?

— Ничего не думаю, — махнул я головой.

— Да вижу, что думаешь, чего ссышь-то сказать? Конечно, тебя взяли не за красивые глаза. Мы все в курсе уже, что всё из-за Чеки и его сына. Потому тебя и взяли, что надо было сдёрнуть этого визгливого ублюдка с трона. Иначе никак. Но раз ты уже с нами, то… — он развёл руками. — Чего тут грустить?

— Да нет, почему грущу? — удивился я.

— Не парься, здесь все свои. Что болит, может всегда поговорить с любым. Даже просто со мной, — ткнул он себя в грудь.

Он вёл себя со мной как друг. Как товарищ, который может подставить спину и с которым можно поделиться о наболевшем. Прям хоть здесь раскрой душу.

Но заповедь Малу, которой он меня научил ещё в самом начале, говорила только одно — никому не верь, все предают. Да я и сам понимал, что в такой организации друзей нет, сегодня ты раскрываешь душу, а завтра тебя закапывают, потому что твой собеседник тебя сдал.

Такой бизнес держится не только на деньгах и страхе. Нет, они являются основными в этом деле, но, помимо этого, есть маленькие опоры, которые делают структуру крепче. К ним относится и стукачество. Здесь не может быть доверенных лиц, так как здесь все в опасности. Все понимают, что их друг может оказаться предателем или стукачом, или есть вероятность, что попытается кинуть и уйти в закат. Потому каждый пытается держать другого в зоне видимости, чтоб знать, что происходит, и в случае чего успеть срезать до того, как его срежут копы. Каждый друг друга контролирует, потому здесь такая дружеская атмосфера.

Поэтому если хочешь открыть душу кому-то, то открой её лучше стене напротив. Здесь же, раскрывая душу, ты открываешь все свои карты. А когда о тебе всё знают, в случае чего тебя всегда легче достать. И даже мелочь, что тебе не понравилась, зарплата или что-то ещё, может стать поводом свидания с морским дном.

Поэтому я лишь ответил:

— Буду иметь ввиду.

Но это был не конец разговора.

Уже позже я имел честь поговорить с Фиестой, которая активизировалась лишь рядом со мной.

— Ты самый умный, новенький? — толкнула она меня в грудь, когда я проходил мимо. Я отлетел в стену и сразу потянулся за пистолетом, но… она стояла спокойно, лишь холодно глядя на меня. То есть конкретно драться в её планы не входило. Значит, и оружие будет здесь действительно лишним.

Пока.

— Чего тебе, Фиеста? — недовольно поинтересовался я, позволяя раздражению проникнуть в голос.

— Ты что-то много говоришь, — шагнула она ко мне.

— Фиеста, тебе доебаться не до кого? — спросил я, а через мгновение она схватила меня за грудки и прижала к стене.

Я старался выглядеть невозмутимым. Очень старался.

Но она меня пугает. Она просто сумасшедшая. У меня даже появилась мысль пристрелить её при удобном случае где-нибудь в переулке и сбросить в канализационный коллектор.

— Держи свой язык за зубами. Иначе отрежу, — ледяным голосом прошипела она мне, после чего отпустила и… просто отправилась по своим делам. Наверное, ногти дальше рассматривать.

Фиеста.

Она была главной угрозой для моей жизни, которая при том, что наркокартель и банды решили пустить друг другу кровь, становилась ещё более хрупкой. Я не понимал, чем вызвал у неё гнев, кроме как один раз спас наши жизни, при этом ничем её не оскорбив.

Может причина лежала в том, что я был никем, а осмелился приказывать и повести её за собой? Или в том, что наставил на неё пистолет? Причин было много, но результат был один — она могла меня убить, и никто об этом бы не узнал. Отсюда становилось предельно ясно, что в такой ситуации решений было два — или она, или я. Кто быстрее убьёт другого, тот и выживет. Оставалось лишь найти нужный момент, когда у меня появится возможность избавиться от той, кто являлся для меня реальной угрозой.

А тем временем я стал частью этого места.

Глава 72

Можно сказать, что моё знакомство и первые дни в окружении людей Бурого прошли очень даже хорошо, ведь я был жив. В тот момент я ещё учился, потому ходил в школу, да и особо не участвовал в их делах. Основных делах.

Чаще всего ездил с ними везде, лучше узнавал город и открывал для себя не только новые места, но и новых людей, иногда тех, кого я бы предпочёл не знать. Познавал получше их бизнес, изучал их территорию, знакомился с дилерами, которые были подконтрольны Бурому и с которыми мне предстояло работать. Заимел знакомство с местным торговцем оружия, который продал мне патроны под глок.

Мои новые товарищи постоянно мотались со мной то туда, то сюда, выполняя разные поручения уровня мелких дел. Каких именно? Я участвовал с ними в запугиваниях, напоминал о долгах, избивал, охранял.

Особенно когда дело доходило до выбивания долгов — здесь я действовал сам, но под их присмотром. То есть они смотрели, как я работаю, и оценивали мои навыки. А так как опыт у меня был, проблем особых не возникло. У меня возникло ощущение, что я вернулся в те самые дни, когда был ещё дома… Становилось грустно.

Охрана… просто стоял на стрёме, всё как обычно.

Напоминал и запугивал… да, это были избиения, где мне указывали пальцем на жертву, и я шёл её бить. Чаще ломал руку, при этом не испытывая по этому поводу ничего. Будто ломал ветку под ногой. И очень скоро я перестал чувствовать отвращение, нападая на людей со спины, и обращать внимание на их слёзы и мольбы. Я всегда действовал на каком-то автомате, отстраняясь от происходящего. Есть люди, которые наслаждаются этим, есть те, у кого это вызывает отвращение. Но я же просто был словно не здесь. Без каких-либо мыслей занимался тем, чем занимался. Не в первый раз.

Так я показал себя перед Бурым, что могу работать в такой сфере. Они наверняка и убивали, но не на моих глазах. Я был новеньким, поэтому лишь наблюдал, показывал себя и постигал азы. А на вопрос, почему меня сразу не бросят в дело, мне сказали, что это и есть моё дело — быть рядом.

Что касается последнего месяца школы, то ко мне вообще никто не подходил, держались подальше, словно я чумной, кроме Стеллы, которая списывала у меня каждый божий день. Ким, самовлюблённый ублюдок, даже не смотрел на меня. Возможно, подозревал, что его товарищей не стало, оттого так тихо себя вёл. А может вспомнил тот момент, когда я воткнул ему ручку в ногу, и он расплакался как девчонка.

Но как бы то ни было, через месяц я получил своё первое задание, после которого становился полноправным членом, то есть своим. Практически сдавал вступительный экзамен.

— Итак, с первым днём каникул тебя. Ну и с первой мокрухой, естественно. Готов заделаться мокрушником?

— Не очень, — честно признался я.

— А придётся.

Я был наедине с Бурым и… Фиестой. Когда сегодня пришёл, но куда раньше, чем обычно, аж утром, он уже меня ждал.

— К тому же, — продолжил он, — тебе такое не впервой, разве нет?

— Нет, не впервой, но всегда старался держаться подальше.

— И правильно делал. А чем занимался, если не секрет?

— Выбивал долги. Курьер. Страховал людей.

Про взлом и ограбления предпочёл промолчать, так как такое легче отследить, чем повседневные преступления. Но вот сообщить об этих посчитал нужным, чтоб меня не отправили туда, с чем я вообще в первый раз столкнусь.

— И мокруху делал, как понимаю? — кивнул он.

— Было дело. Несколько раз.

— И каков счёт?

— Достаточный, чтоб залезть в ад на ближайшие несколько столетий.

— Ну, значит, можешь накинуть себе ещё столько же, так как основная работа у тебя будет связана именно с этим. Почти вся работа, если быть честным. А так как сейчас у нас война… преддверие войны, то вообще весь загружен будешь.

Преддверие войны. Каким-то образом вопрос временно урегулировали, однако обстановка начала накаляться. Теперь что мы, что Бабочки сидели едва ли не на иголках, готовые настучать друг другу. Оттого неудивительно, что склады охранялись втройне тщательно, а лейтенанты подчищали не самых надёжных людей, которые могли переметнуться и тем самым ослабить нас.

Кто будет убивать своих перед возможной войной?

Мои работодатели.

Исходили из того, что если ненадёжные люди переметнутся, то переметнутся вместе с точкой, складом, территорией и так далее, что в минус нам. Потому заменяли их на проверенных, которые будут держать точку до последнего. Всё же не последнее место занимала и территория, которую контролировал наркокартель. Каждый отданный дом — это поражение.

— Так вот, о чём я, ты берёшь Фиесту и едешь убивать цель. Чувак решил кинуть нас и скрыться, прихватив с собой товар. Делаешь всё быстро, молча и без палева. Устраняешь, забираешь нагло спизженный товар, после чего возвращаешься. Может в скором времени у нас надыбается та самая крыса, которая сдала тебя с Фиестой и Гребнёй.

— Ты знаешь, кто это?

— Догадки, — сделал он жест рукой, выражающий неопределённость. — А пока давай, дуй на задание.

— Эм… Бурый, — решил я поднять давно назревший вопрос. — Я не поеду с Фиестой.

От моих слов у него полезли брови верх.

— Прости?

— Она меня пристрелит. С тем же успехом я могу сбегать голым на территорию банд, крича, что они уёбки.

— Ты боишься Фиесту? — удивился он. — Она же душка!

— При тебе. Но без тебя она едва ли меня не избивает. Уже были прецеденты, когда она направляла на меня ствол. Я выполню задание, без вопросов и обсуждений, но не мог бы ты… сменить моего сопровождающего? Пожалуйста.

Я с того раза почти не пересекался с ней, а Фиесту интересовали или поставленные перед ней цели, или её ногти. Она могла часами стоять или сидеть, смотря в одну точку или на ногти, что свидетельствовало о её нестабильном психическом состоянии. Я удивлялся, как она вообще работает, и боялся её больше, чем хитрожопого Бурого. Всё потому, что он следовал определённой логике и можно было проследить порядок его действий.

Фиеста была самой хаотичностью во плоти.

— Фиеста, сучка, ты чё, трогаешь нашего новенького?

— Нет, — невозмутимо и безразлично ответила она, смотря на меня.

— Она говорит нет.

— Фиеста убьёт меня.

— Если она приедет без тебя, то её голова будет покоиться рядом с твоим телом, и она это знает. Мы своих не убиваем, — спокойно ответил он.

Не хватало добавить: «без приказа сверху». Я в жизни не поверю, что они не устраняют своих. Это ещё одна проблема такого рода деятельности — ты всегда под прицелом и тебя всегда могут убрать. Единственный способ выжить — быть ниже травы, тише воды, и то не факт. А кто хотел пробиться выше, рисковал нарваться на неприятности. Однако там, где высокие ставки, были и высокие награды.

Но я не рвался туда. Я вообще не рвался никуда. Я хотел выйти отсюда.

Отсюда следует вопрос — почему же не выбрался до этого?

Но тот, кто его задаст, видимо, никогда не связывался с этим и не понимает, что это не клуб по приглашениям. Здесь ты не можешь выйти через месяц после захода. Может только через несколько лет, а может и через десяток, и то если повезёт. Из-за этого и говорят, что бывших бандитов почти не бывает, и они никогда не делают накоплений, так как ни о какой спокойной старости после криминала речи идти не может. Никто просто не доживает до того момента.

Это путь почти всегда в один конец. Я, чтоб выйти, поплатился своей прошлой жизнью ради этого. Не надо говорить, чем я могу поплатиться теперь.

Поэтому пока я не рыпался, копил деньги и ждал. Ждал того момента, когда смогу уйти и не испробовать собственные жареные яйца, как обещал мне Бурый. А пока оставалось лишь работать, так как иначе они сами уволят меня в один конец.

— И всё же…

— Не обсуждается, — обрубил он твёрдо и уже другим голосом, менее дружелюбным. Вся его хитрица плута спадала, обнажая куда более холодное и расчётливое существо.

— Ясно, — кивнул я.

— Поверь, что бы Фиеста ни делала, она делает это от большой любви.

— Буду надеяться и верить всей душой.

— Верь. И вот тебе подарок, — кинул он мне что-то, и только поймав, я смог разглядеть, что это было.

Но всё равно не понял.

Видимо, он увидел моё непонимание.

— Это глушитель.

— Эм… он не накручивается, да?

— Безрезьбовой глушитель на глок. Считай, подарок на первое дело. Всё-таки шуметь нам нельзя, верно? Вернее, вам.

— Да, — кивнул я.

— Всё, теперь валите. И Фиеста, не дай бог… — указал он в её сторону пальцем.

— Угу.

Мы вышли с нашей штаб-квартиры, после чего сели в непримечательную машину кадиллак с квадратными фарами спереди. Немного ржавая снаружи и пахнувшая плесенью внутри, она отлично вписывалась в город. Словно звездолёт в системе, к которой он отлично приспособлен. И название этой системы — Нижний город. Звёздная система с очень агрессивными островками цивилизации, где тебя или сожрут чёрные дыры, не оставив ничего, или твари, что обитают в глубине космоса.

Мы отъехали от нашего места, проехав через территорию, которая раньше, да и сейчас являлась небольшими складами рядом с железнодорожными путями. Здесь выгружали все товары, что шли дальше в континент и которым не смогли оплатить более презентабельные и безопасные места на территории порта. Среди них мы и затерялись, прикарманив несколько складов под наркотики.

Охрана здесь была не наша, но они были в курсе наших дел, потому пропускали без вопросов. Что касается боевиков, они засели в одном из полупустых складов, где у них была своя небольшая база.

Если, кстати говоря, собрать всех боевиков, что работали на картель, то получалось около… пятисот голов. Пять сотен убийц, который могут выступить на войну прямо сейчас и устроить настоящий ад. Я даже слышал, что у них было вооружение против тяжёлой техники, что в городе было, по понятным причинам, редкостью.

Но их использовали для убийств и запугивания обычных людей. Мы же ехали убивать особенных, кто выходил за рамки обычных, но при этом был недостаточно крут, чтобы ими заинтересовался наркобарон. Чаще всего это были дилеры, какие-то крупные покупатели, кинувшие нас, местные чиновники мелкого разлива, хозяева бизнеса. И обсуждали чаще всего конфиденциальные вопросы, которые не должны были касаться чужих ушей.

Сейчас же мы ехали возвращать должок тому, кто этого заслужил. Могли бы отправить боевиков или солдат, если кому-то это резало слух, но это был экзамен для меня. Для будущих работ, куда боевиков, что докладывают не только Бурому, но и самому Соломону, не отправишь.

— Стукачом заделался? — холодно осведомилась Фиеста, когда мы ехали.

— А ты заделалась той, кто будет меня изводить ради забавы?

— Тогда пойди и поплачь в углу, если тебе что-то не нравится. Стукачок, — последнее слово она особо выделила, едва ли не на распев.

— Мне не нравится твоё отношение ко мне, — поморщился я. — Я не прощу чего-то особенного. Не можешь переносить меня, просто не замечай хотя бы, раз работаем вместе. Чего я тебе вообще дался?

— Ты мудак, — без каких-либо эмоций произнесла Фиеста.

— Ага, спасибо, отличная причина, — вздохнул я.

— Будешь плакаться потом, новичок-стукачок, а теперь слушай. Зайдёшь, убьёшь, выйдешь, сядешь, уедем.

— Понял.

— Сделай быстро. Это не наша территория.

— Кто цель?

— Тебя это ебать не должно, новичок.

— Хорошо, — не стал я устраивать ругань.

Моё дело малое. Да и не впервой это. Хотя то, что я вот так просто спокойно принял правила игры после всех своих громких слов, став обычным мокрушником, заставляло меня разочароваться в самом себе. Я так говорил, что хочу уйти, так был твёрд в своих словах, но дошло до дела, и: «Да, хорошо». Конечно, что я ещё скажу, но всё равно тошно от себя. Я прекрасно понимаю людей, которые ненавидят себя — и делать тошно, и жить хочется.

Вот только место, куда мы ехали, оказалось не в первом районе. И не во втором, где жили теперь наши враги.

Третий район, самая дыра. Удивительно, что здесь кто-то прячется, так как это от этого района надо прятаться. К тому же, когда мы проезжали, я увидел школу. На мгновение мне показалось, что я вижу в одном из окон фигуру. Одинокую и очень злую фигуру, которая пригласила меня погостить.

Нет, как-нибудь в другой раз.

— Что там? — тут же среагировала Фиеста.

— Вспоминаю, как разделывал друзей.

— Думай о задании.

— Не в первый раз. Уж справлюсь.

— Ты не расслышал? Сделай всё быстро.

— Я расслышал. И сказал, что справлюсь.

— Посмотрим. Если ты подведёшь…

— То ты мне ничего не сделаешь. Фиеста, что происходит? Где я перешёл тебе дорогу, что ты меня просто достаёшь? Словно какой-то энергетический вампир, ей богу.

— Тогда может пойдёшь и расскажешь обо мне сразу и Соломону, если тебе что-то не нравится? — поинтересовалась ледяным голосом она.

— Прекращай. Ты знаешь, почему я это сделал, так что прекрати третировать меня.

— Если ты будешь медлить, встретишь реальную проблему. Поэтому закрой рот и думай о задании.

— В каком смысле, реальную? — нахмурился я. Не удивился, нахмурился. В этом районе был готов увидеть всё что угодно. А после оками, призрака и тролля мои понятия «всё что угодно» стали значительно шире, чем раньше.

— Закрой рот. Мы уже подъезжаем, — ответила Фиеста, даже не обратив на меня внимания.

Свернув с главной улицы, мы поехали по куда более узкой дороге, которая проходила здесь. Тёмные дома, грязные, словно их кто-то специально пачкал. Матовые от пыли окна и очень мало людей. Замызганные старые подъездные двери. Каждый раз, оказываясь здесь, я понимал, какая же это задница.

Мы остановились напротив узкого проулка между домов, который был заставлен мусорными баками. Здесь вполне мог поместиться автомобиль, но выйти из него никто бы не смог. И я не говорю уже о том, что туда надо как-нибудь заехать, что сделать на обычных размеров машине проблемно.

— Вон подъезд, — кивнула она туда, и мне потребовалось несколько секунд, чтоб разглядеть там ступеньки и дверь. — Второй этаж, квартира двадцать три. Мужчина с козлиной бородкой тридцати лет. Латинос. Над правой бровью ласточка. Найди и забери кейс, в нём должен быть кокаин. Сделай всё быстро и тихо, после чего возвращайся обратно. И глушитель…

Она вырвала подарок вместе с глоком, после чего ловко прицепила глушитель к нижней части ствола пистолета.

— Не тупи, не тормози, иначе это задание для тебя станет последним.

— Куда вы меня отправляете? — уже забеспокоился я.

— Пошёл! — она сама открыла дверь, после чего вытолкнула меня на улицу. Сама же вдавила газа и, взвизгнув покрышками, уехала дальше, оставив меня здесь одного.

Надо сказать, что стоило только мне остаться одному, как дома, расположенные так близко друг к другу, стали будто бы меняться и давить на меня. Как если бы они начали увеличиваться в размерах, нависая надо мной, и сходиться вместе, как кроны деревьев, желая раздавить моё тело между своих стен. Но это была лишь иллюзия, показатель того, насколько мне здесь неспокойно.

Фиеста умеет ободрить.

Но надо было сделать дело. И желательно, побыстрее, а то здесь мне было как-то неспокойно.

Не оглядываясь, я сразу двинулся к подъезду, если его можно было так назвать. На вид самая обычная дверь со ступеньками в стене, которая выглядела так, будто какой-то шутник просто прикрепил её. Я подошёл к ней через этот грязный проулок, открыл дверь и оказался в очень узком коридорчике, который освещала одна единственная скромная лампочка.

Здесь едва ли что-то можно было разглядеть, и спрячься кто-нибудь в тёмном углу, я бы физически не смог бы его заметить. Коридор делила пополам лестница, занимая его половину и уходя на второй этаж. Вторая часть была едва ли не метровым лазом вперёд. Но там было так темно, что мне было не по себе.

Нужная мне дверь оказалась на втором этаже третьей по счёту, что подтверждал её номер. Тут было не так сыро, как на первом этаже, но это не спасло паркет на полу от набухания. Теперь он выпирал то тут, то там и, к тому же, ужасно скрипел, сразу выдавая моё приближение.

Но всё это ушло на задний план, когда я дошёл до двери с пистолетом наготове.

Первое, что меня насторожило, так это то, что она была приоткрыта. Небольшая щель, через которую нельзя было что-либо рассмотреть.

Любой нормальный человек бы в этом случае сразу же… Хотя кого я обманываю, все бы пошли сразу смотреть, почему же дверь открыта. И я не был исключением, однако причина моих действий была иной. Я не могу просто взять и убежать, так как должен был убить того человека или убедиться, что он уже мёртв. Иначе вполне возможно, что убьют потом уже меня.

И всё же всё внутри меня кричало, что он уже мёртв, иначе бы дверь не была открыта. Никто не оставляет двери в Нижнем городе открытыми.

Глава 73

Я с замиранием сердца толкнул дверь левой рукой, правой целясь от груди. Та медленно со скрипом отворилась, открыл мне вид на небольшой грязненький коридорчик, уходящий прямиком в зал. Стараясь даже не дышать, я двинулся глубже. Шаг за шагом, но этот коридор показался мне куда длиннее, чем был на самом деле.

Когда я заглянул внутрь, то увидел лишь обставленный старой мебелью квадратный зал, словно здесь жила какая-нибудь старушка. С некоторых вещей уже давно слез лак, и дерево было затёрто едва ли не до жёлтого цвета. У стен стояли кресла или тумбочки, плюс один диван. Единственный стол был накрыт белой узорчатой скатертью. В воздухе чувствовался запах пыли и давно не проветриваемого помещения. Я сильно сомневался, что он убежал, оставив дверь открытой, хотя и это было возможно…

Нет, не возможно.

Ответ на мои вопросы появился прямо передо мной, стоило мне войти в зал. Я практически сразу заметил труп, который лежал на спине в центре зала. Когда я выглянул из коридора, его закрывал стол, потому и не увидел его, но стоило просто зайти, как он тут же оказался перед глазами.

Мужчина. Латиноамериканец. Небольшая бородка на подбородке. Над правой бровью была вытатуирована ласточка.

Это была моя цель. Но сейчас она выглядела мёртвой.

Почему я не говорю, что он мёртв? Дело в том, что я не уверен в этом. Конечно, с этим сталкиваться мне ещё не приходилось, но логика велит не подходить к телу, которое ты не можешь назвать на сто процентов мёртвым, даже если оно выглядит именно так.

И он пусть и был бледным, практически белым, однако…

Я поднял пистолет и выстрелил четыре раза. Два в голову, два в сердце, чтоб наверняка. Иногда бывает, что пуля в сердце или в голову не убивает даже, просто стечение обстоятельств и ужасное везение. Сверхвезение — когда пуля в голову и сердце не убивает. Поэтому лучше подстраховаться даже от тысячной процента и потратить два лишних патрона, чем жалеть, что не сделал этого.

И всё же взгляд цеплялся за аномальный цвет кожи. Почему он такой бледный? Понятно, почему крови от ранений нет, он может лежать здесь уже долго, но такая бледность, я бы сказал, аномальная… И кровь на шее… Совсем немного, чуть-чуть, несколько капель, но она своей краснотой бросалась в глаза.

Это точно не от выстрелов.

Между убежать отсюда и понять в чём дело я всё же поддался любопытству, которое сгубило уже не одного человека. Поддался, так как не видел нигде опасности, позабыв о том, что если ты не видишь опасность, это не значит, что она не видит тебя.

Подойдя ближе, я присел над трупом, аккуратно повернув голову в бок, чтоб получше разглядеть. И практически сразу обнаружил причину крови на шее. Какая-то рана, едва заметная, которая была скрыта коркой крови. Если немного приглядеться, то было видно дырку, как от спицы или чего-то похожего.

И…

Нет, здесь не одна дырка от спицы, здесь целых две, будто на него напал вампир.

Сердце мгновенно дало ход от испуга, ударив кровью в виски, от чего я почувствовал жар на лице. И первой мыслью от такой реакции было рефлекторное желание броситься и бежать сломя голову куда глаза глядят.

Я уже довольно тесно познакомился с миром за пределом человеческого взгляда, чтоб не списать это на розыгрыш или что-то иное. Если ты видишь здесь что-то, то так оно и есть. Ведь как когда-то сказал Малу, здесь иногда происходят странные и страшные вещи. Видимо, это была одна из них.

Этот город проклят. Проклят быть таким густонаселённым, почему среди стольких миллионов людей здесь могут затеряться куда более опасные, похожие на нас, но всё же другие люди.

Как в грязной густонаселённой комнате неизбежно возникнет инфекция, которая будет заражать людей, так и здесь возникнет от переизбытка людей что-нибудь, что начнёт жить своей жизнью и убивать людей.

А может оно не возникало, может оно было всегда, но приехало туда, где от пропажи или смерти нескольких человек не будет столько паники, как в маленьком городке. Подумаешь, пропадёт или умрёт странной смертью несколько человек, когда в городе от пули мрут в два раза больше. Никто не обратит внимания, этот случай затеряется среди остальных трупов.

А если кто и обратит, то может просто так же сгинуть на этих тёмных улочках.

Но мне, видимо, везло с этим делом. Один раз заглянешь за предел человеческого кругозора, и всегда будешь сталкиваться с этим или видеть то, что там было, есть и будет всегда.

Да и кто сказал, что это невозможно? Учёные? Они до сих пор не могут понять происхождение импульса и почему происходят приступы, уносящие жизни тысяч детей, а иногда, как в моём случае, людей. Тогда как им можно верить в том, что есть, а чего нет?

Я окинул взглядом комнату. Надо было найти тот самый кейс, который он должен был сюда доставить. Пусть страх и желание выскочить из квартиры были просто неописуемо сильными, но понимание, что вернись я без него, и стану таким же холодным, как и это тело, подбадривало меня задержаться и сделать всё как надо. В крайнем случае, будь здесь кто, я бы стал похожим на него уже раз сто.

Я методично начал обыскивать квартиру, стараясь ничего не трогать руками, а если чего-то и касался, то сразу протирал своим рукавом. Если бы знал, прихватил бы перчатки для такого дела. Предварительно закрыл ещё и дверь, чтоб никакой житель или кто похуже не заглянул сюда.

Поиски заняли у меня от силы минут десять, после чего я наконец нашёл то, что искал, за тумбочкой в спальне, обставленной в стиле прошлых эпох. Если эта квартира была съёмной, то наверняка принадлежала какой-нибудь бабушке. Об этом говорили как старые допотопные тумбочки, сохранившие своё очарование, так и всевозможные картины, вазы и другие украшения, которые не встретишь в современной квартире. Здесь было так уютно и мило, что становилось жутко, будто угодил в пряничный домик…

Мерзко и жутко, по правде говоря.

Что касается кейса, то им оказался обычный потрёпанный чемодан, в котором обнаружилось три мешка с кокаином. На вес каждый был по килограмму. Средняя цена всего этого товара сильно разнилась от места к месту, потому здесь могло быть как шестьдесят тысяч долларов, так и все шестьсот, вопрос стоял лишь в том, как и где ты это реализуешь.

Если продавать в Нижнем городе конкретно на улице, как кладмен или уличный торговец, что никто не даст тебе сделать, то можно было навариться на плюс-минус восемьдесят тысяч за килограмм. Или продать конкретно дилеру и получить за кило по двадцать — двадцать пять тысяч.

В других городах, тот же самый Ханкск, можно было получить гораздо больше — если продавать самому, то могло доходить до ста — ста двадцати тысяч за кило — подразумевается по сто двадцать долларов за стандартную дозу в один грамм. Или же сбагрить сразу дилеру за плюс-минус сорок.

Разброс цен мог быть колоссальным от места к месту. Чем сложнее доставить или чем богаче район, тем дороже. Как пример, даже в Нижнем и Верхнем городе цены на улицах разнились очень сильно, хотя один Сильверсайд. Один килограмм здесь стоил восемьдесят тысяч долларов, а там сто двадцать, а иногда и больше. И разница в том, что здесь просто зарабатывают меньше, доход меньше, а люди, живущие в Верхнем городе, не будут ради лишних сорока баксов рисковать и ехать сюда.

Теперь можно представить, за сколько можно продать в других городах, которые тоже богатые, но доставить сложнее, плюс его всегда разбавляют, что ещё в плюс стоимости.

Но я очень сомневаюсь, что кто-то будет сам продавать этот товар как кладмен или уличный торговец. А продав дилеру… проблемы, которые ты наживёшь себе, просто не стоят этих даже пусть восьмидесяти тысяч долларов.

Кстати говоря…

Я задумчиво подбросил в руке мешок кокаина.

А ведь верно, обворовать наркокартель на три килограмма кокаина и попытаться скрыться с ним немного странно, это как минимум. Если это был дилер участка, то через него проходят абсолютно все деньги доверенного ему участка, которые он собирает с клиентов и уличных торговцев наркотиками, после чего их забирают.

«Человек решил кинуть нас и скрыться, забрав товар с собой», — вот что сказал Бурый. То есть он пояснил, за что хотят убить его, хотя мог промолчать. Кладмену и уличному торговцу столько не получить. Такие относительно крупные партии имеет только дилер.

Если бы это был какой-нибудь вор, то речи о том, что он вдруг решил кого-то кинуть, не было — Бурый бы сказал, что тот-то обокрал его. Но он сказал, что решил именно кинуть, обмануть. Следовательно, со мной в квартире сейчас, по идее, лежит дилер с товаром.

Плевать, по какой причине он решил скрыться, куда важнее, почему он не прихватил с собой вместо наркотиков деньги? Кокаин даже не краденое золото, его же надо ещё реализовать где-нибудь, а получишь всего тысяч сто двадцать за три килограмма. Триста тысяч долларов весят три килограмма, их бы прихватить было бы гораздо выгоднее.

Ладно, денег не было, тогда почему так мало украл? Мог бы взять больше наркотиков, если уж собирался бежать и сбывать его. Хорошо, допусти даже то, что и не было больше товара, а бежать надо было срочно. Тогда почему он вообще до сих пор в городе?

Что-то здесь было не чисто, и я не мог понять, что же именно. С какой-то стороны идёт конкретный наёб, и если смысла Бурому обманывать нет, по крайней мере я не вижу, то вот его боссу…

Мои мысли прервал стук в дверь. Настойчивый и совсем не скромный. Так стучат или соседи, которых топят, или люди, знающие, куда идут.

— Твою мать… — пробормотал я, быстро закинув пакет обратно в чемодан, после чего быстро вышел в зал.

Очень медленно подошёл к двери, стараясь не шуметь, уже с пистолетом наготове и посмотрел в глазок.

С другой стороны стояло три человека, по крайней мере именно столько я смог насчитать. Одетые в кепки, кофты и куртки определённого цвета с цепями, которых хватило бы, чтобы отправить их на дно без камня на шее.

Из банды, но из какой конкретно, я сказать не мог. Пока не мог их различить, хотя каждая имела свой цвет. В этот момент один из них вновь постучался в дверь, недовольно ругнувшись:

— Блять, он там уснул? Заебали, бегаем за товаром, как шавки, в этот район.

Я медленно отступил от двери.

Надо было сваливать, и очень быстро. Покинув коридор, я сразу вышел на кухню, что располагалась как раз на углу здания, и открыл окно. Выглянул осторожно наружу, огляделся в поисках ещё членов банд, после чего нашёл свой запасной выход.

Водосточная труба.

Не самая надёжная конструкция, высок шанс, что обвалится, но выбираться как-то надо было, так как дверь трещит от одного стука, а они её могут и выбить спокойно с ноги, если постараются. А они постараются, когда им это надоест.

Но едва я вернулся за чемоданом, как всё за дверью изменилось.

Даже стоя в зале, я слышал вскрик: «Что за нах…», и следом удар в дверь, будто в неё бросили тело, от чего та жалобно затрещала. Я замер, слыша, как в коридоре за дверью раздались звуки борьбы. Топот, пыхтения, какие-то звуки, похожие на предсмертные хрипы, треск, удары об стену. Несколько раз что-то ударилось и об дверь и… стихло. Это продлилось не более десяти секунд, и теперь по ту сторону хлипкой иллюзии на безопасность стало тихо.

В такие моменты все люди кричат в экран: «Беги! Беги, не оборачиваясь! Не подходи!». Но правда в том, что ты практически всегда подходишь и смотришь. Просто не можешь иначе, потому что любопытство — это самый страшный порок человечества, его проклятие и дар одновременно, который дал людям как их нынешнюю жизнь, так и множество смертей. И ничего не пугает и не влечёт так, как неизвестность, желание увидеть, что находится там, куда лучше не заглядывать.

И я не был исключением из правил.

Очень медленно, стараясь не шуметь, я вновь подошёл к двери с пистолетом наготове.

Ни единого звука больше из-за неё не доносилось, будет все, кто пришли, были выгнаны злым вахтёром. Может так оно и было, но что-то мне не верится в такое.

Задержал дыхание, даже не представляя, что там могу увидеть, после чего очень медленно начал приближаться к глазку, готовый отпрыгнуть назад в любое мгновение.

Но отпрыгивать не пришлось. Глядя через глазок, я мог увидеть лишь стену да лестницу напротив, которая шла наверх напротив двери. От бандитов и след простыл. Я был готов увидеть даже классического скримера, который бы отлично сейчас вписался в обстановку, но ничего подобного не было. Зато был… странный и очень нежный запах. Он чувствовался даже здесь, по эту сторону двери, доносясь с подъезда. Я вообще с трудом могу объяснить любой запах — как можно описать запах цитрусовых или запах выпечки? Никак. И здесь тоже никак не описать, но то, что он был очень приятным, это факт. И это мне не нравилось.

Всё так же на цыпочках я вернулся в зал и…

Будто бы в издёвку услышал, как кто-то будто ногтями провёл по деревянной двери. Один раз. Проходит несколько секунд, и второй раз, словно кошка, которая просится домой и дерёт дверь. Да вот только кошек, что могут скрестись на уровне человеческой головы, не бывает.

Вот теперь мне не хотелось смотреть в глазок, чтоб узнать, кто там. Наоборот, я бросился в спальню, содрал одеяло с кровати, после чего обмотал в него чемодан. Выглянул в окно и, никого не увидев, тут же сбросил его на улицу. В одеяле при падении был слышен лишь глухой «бух». И едва я это сделал, как в дверь кто-то постучал. До меня долетел звук дёргающейся ручки, когда кто-то пытается открыть запертую дверь, пока что непринуждённо, но очень скоро всё может измениться.

Больше не медля ни секунды, я сам вылез наружу, уцепившись руками за водосточную трубу. Медленно, но в то же время, не теряя времени зря, аккуратно перенёс вес на неё, слыша, как скрипит старая ржавая труба, не рассчитанная на такой вес, и как кто-то постучал в дверь. И едва я убрал последнюю ногу с подоконника, как услышал скрежет ломающегося металла. Руки почти сразу заскользили вниз, и я буквально пролетел до первого этажа по этой трубе, пока она с треском не обломилась и не рухнула вместе со мной на землю.

Знаю, что отсутствие свидетелей всегда хорошо, но сейчас я бы порадовался хотя бы одному человеку, кто бы на этот шум выглянул на улицу. Нет, никого, словно всем плевать или же я здесь один.

Приземлился я более-менее удачно, даже не ударившись. Бросился к чемодану и услышал из окна треск дерева, ознаменовавший выломанную дверь. Ледяное от ужаса сердце забилось быстро-быстро. Я бросился к чемодану и, не оборачиваясь наверх, нырнул за угол.

Не думаю, что что-то успело выглянуть в этот момент. Куда хуже было то, что я сейчас бежал через проулок, в который выходила дверь из этого подъезда. Я промчался мимо него, слыша собственное сердцебиение и уловив этот приятный тонкий аромат. Выскочил на улицу, где меня высадили, и оглянулся.

Никого…

И это чертовски плохо! Где долбанная машина?!

Перехватив поудобнее чемодан, я просто бросился бежать без оглядки.

Мой топот разносился по узким улочкам, но никто не выглядывал из окон, никто не встречался мне по пути. Чуть позже я увидел машину, проехавшую мне навстречу, да несколько человек, которые поспешили отойти в сторону от меня, как от чумного.

Только выскочив из этих трущоб на главную улицу, я смог вздохнуть полной грудью и оглянуться.

Никто за мной не гнался, никто не преследовал и не пытался убить. Я даже почувствовал себя немного спокойнее, так как пусть и третий район, но на главной улице попадались редкие прохожие да машины, которые придавали вид жизни этому серому и убогому месту. Оставалось понять, где сейчас Фиеста.

Я полез в карман, достал телефон и набрал её номер.

Глава 74

Несколько гудков сначала заставили меня насторожиться, но потом послышался холодный долгожданный голос.

— Забери меня, — без каких-либо прелюдий перешёл я сразу к делу.

— Откуда? — так же невозмутимо спросила она.

— Въезд, откуда мы въезжали на ту узкую улицу.

Ответом мне были гудки сброса. Я даже не обиделся, когда она бросила трубку, не сказав ни слова. Меньше всего мне хотелось общаться с ней, и это было у нас обоюдным. Единственное, что плохо, меня поставили с ней работать. И как бы ни уверял меня Бурый в том, что она не хочет мне зла, в такое, с моей точки зрения, поверить было сложно.

Фиеста буквально вылетела, визжа покрышками по асфальту и оставив задними колёсами роспись на дороге, после чего, подлетев на бордюре и едва не сбив меня, остановилась рядом.

— Быстрее! — рявкнула она, и я тут же прыгнул внутрь вместе с чемоданом.

Едва оказался внутри, как мы газанули, и дверь от такого рывка закрылась сама.

— Погоня? Банда?

— Да, — недовольно произнесла она. — Как отъезжала, заметили.

— Погоди, а почему тебя там не было, где меня выбросила?

— Разворачивалась. Ещё вопросы? — холодно поинтересовалась она.

— Нет.

— Хорошо.

Мы мчались по дороге, иногда обгоняя по встречке редкие машины, пока не доехали до второго района.

— За нами хвост, — заметил я, поглядывая в зеркало.

— Вижу.

— Каков шанс, что он не предупредил своих?

— Никаких, — она дала по тормозам и резко свернула на перекрёстке вправо. Машина за нами, не отставая, свернула следом.

Этот район полностью контролировался бандами, так что проблем перекрыть его у них не было. Более того, ещё и полиция сюда явится не сразу, так что они вообще могут ни о чём не беспокоиться. Фиеста это знала и свернула заранее, чтоб не нарваться на засаду на их территории, где у тех будет преимущество во всём.

Плохо то, что они знают, на какой мы машине. Как и знают, что мы можем везти с собой и, возможно, сделали с другими их товарищами. Плюс это дело чести, вдёрнуть нас на столбе, чтобы показать, как они утёрли нос наркокартелю. Фиесту ещё и изнасилуют напоследок, чтоб было что вспомнить.

Так что да, у нас проблемы. Единственным выходом был проезд вдоль порта или по левой стороне города. Но про порт они знают, а на левой стороне дружественные им банды. Такая вот полоса противников, ограждающая нас от своих. Поэтому надо было сначала попробовать проскочить через порт, а потом уже пытаться выехать из города и объехать его с другой стороны.

Но избежать встречи с ними всё равно не удалось.

Едва мы, подгоняемые преследователями, проехали два квартала, как выскочили прямо на перегородившие дорогу машины, за которыми в нас уже целились. Дальше всё было как в боевиках. Я только и успел, что вскрикнуть…

— Осторожно!

…и пригнулся в тот момент, когда по машине застучал свинцовый дождь. И понял на собственном опыте, что такое слышать, как свистят пули. Лобовое стекло не разлетелось, однако потрескалось от очередей, которые прошили его. Послышались металлические удары, будто кто-то бил молотком по капоту и двигателю. Тот затарахтел громче и закашлялся, грозясь заглохнуть.

Фиеста резко дала по тормозам и свернула на узкую улочку. Настолько узкую, что снесли себе зеркальца. Вдогонку уже по задним дверям прошлись несколькими очередями, словно подгоняя нас.

Но это не спасло нас от преследователей, которые были готовы гоняться за нами по всему городу. К тому же, они были не на пафосных машинах, на которых разъезжали до этого — спорткары или маслкары, а в маленьких японских машинах, которые как раз будто созданы для поездок там, где не проедет обычный автомобиль.

Пока мы мчались, двигатель буквально ревел и постоянно кашлял. Из-под капота поднимался вонючий дымок, который становился гуще по мере того, как двигатель отказывал.

Пока мы летели по улочкам, по машине прошлась ещё одна очередь, в ответ на что я начал отстреливаться. Пистолет не сравнится с автоматом, особенно когда машины виляют по дороге, но это было лучше, чем не делать ничего, да и мешало им нормально прицелиться. Мы очень сильно виляли по дороге для того, чтобы если не увернуться от пуль, то хотя бы мешать им целиться нормально.

И когда во внеочередной раз мы врезались и снесли мусорные баки, разбросав их по сторонам, двигатель заглох.

Ненадолго.

Фиеста смогла его завести со второй попытки, однако он так кашлял, что казалось, вот-вот заглохнет. Может и километра не проедет. К тому же, сизый дым вообще не давал ничего разглядеть, заставляя нас закашливаться.

Наше везение, что мы сейчас носились по третьему району, в который они нас вытеснили. Но, в отличие от нас, им просто было необходимо гнать нас, пока или машина не заглохнет, или бензин не кончится. Видимо, потому они и не сильно торопились нас прижимать.

— Фиеста… — начал было я.

— Заткнись, — тут же бросила она, сосредоточившись на дороге.

— Это ты заткнись и слушай. Рули к школе.

— Какой школе?

— Около которой мы проезжали. Просто рули туда без вопросов, — с нажимом произнёс я.

Она не стала спорить или расспрашивать меня о плане, которого не было. Даже не бросила взгляда на меня. Без разговоров свернула в сторону школы и поддала газу. Несколько раз по нам прошла очередь, но вроде как мы были ещё целыми. Машина подпрыгивала на ухабах, несколько раз мы чиркнули стену и один раз машину, едва не улетев в фонарный столб и получив очередь в багажник. Я подозреваю, что Фиеста раз от раза прикрывала нас барьером, защищая от пуль, так как иначе объяснить, почему нас ещё не изрешетили пулями, я не мог. Но сорок три секунды… он долго не продержится.

А когда через минуту школа показалась перед нами… машина окончательно заглохла. Но мы почти доехали, так что и на этом спасибо. Докатились до неё по инерции, после чего прямо на ходу выскочили и бросились к стене.

Я на бегу, как если бы бросал гранату, перекинул туда наше сокровище — чемодан, после чего и сам перепрыгнул через невысокий забор. Практически вслед за мной по кирпичу заскрежетали пули, выбивая из него крошки.

Когда я оказался на этой стороне, Фиеста уже бежала месте с чемоданом к корпусу. Только вот сомневаюсь, что двери в нём открыты.

— Фиеста! Обогни корпус! — крикнул я. Просто если мы сейчас будем залазить в окно, то нас будет видно с забора, который бандиты перелезут и сразу начнут стрелять. А так мы забежим за корпус и там уже залезем.

Фиеста не спорила. Если бы она всегда была такой, то цены бы ей не было. А так…

Обогнув корпус, я спрятался за углом и, дождавшись первых противников, тут же начал стрелять. Вряд ли кого-то убью, но задержу точно. К тому же, сделать злее я их и так уже не смогу. В ответ по мне пошли автоматные очереди, причём довольно прицельные, но к тому моменту за моей спиной зазвенело стекло, и я покинул свою точку обстрела.

Добежав до разбитого окна, я подпрыгнул, зацепившись за край, подтянулся, после чего высунулась рука Фиесты и за шкирку втащила меня внутрь в тёмное и пыльное помещение. Я быстро оглянулся и понял, что мы попали… в какую-то небольшую комнатку с инвентарём. Причём не спортивным, судя по платьям и картонным муляжам, а для театральных постановок. Бросился к двери и открыл её, попав за кулисы.

Передо мной открылся большой, грязный и пыльный зал. На сцене ещё стоял микрофон на стойке, будто совсем недавно здесь только-только говорил с учениками директор. Но слой пыли на полу, да и на самом микрофоне говорил об обратно. В другом конце в углу стоял старый рояль. По самому залу было разбросано несколько мячей.

Значит, это у нас актовый зал… Так, где-то должна быть лестница наверх.

— Давай, Фиеста, — подхватил я чемодан.

— Ты загоняешь нас в угол, — сказала она с ноткой угрозы в голосе.

— Нет, я загоняю нас в безопасность.

Но едва я сдвинулся с места, как она схватила меня за плечо.

— Я сказала…

— Теперь я здесь говорю, — сбросил я её руку и даже не обернулся, уходя дальше.

Через пару секунд услышал её топанье за собой.

Мы пересекли зал и вышли к другой стороне, где прошли через входные двери, что вели в длинный коридор. Прошли его и попали в главный корпус, где в прошлый раз меня заставили бегать, как белку в колесе.

Ну вот мы и на месте.

— Сина! — крикнул я в пустоту. — Сина, это я! Томас! Помоги нам! Си…

Меня отбросило в сторону, да так, что даже чемодан выпал из рук.

И это была не Сина, это была Фиеста, которая держала в руках пистолет и отшвырнула меня так, что я даже на ногах не смог устоять. И едва успел дёрнуться, как одной рукой она схватила меня за шею, прижав к стене, а другой приставила пистолет ко лбу.

— Ты решил нас сдать? — поинтересовалась она.

— Убери от моего лба ствол, дура, — прохрипел я в ответ.

— Я лучше убью тебя, или мне прострелить тебе колено? — спросила она с безразличностью, заставив меня подумать, что она вполне способна на это. — Ты оборзел, новенький.

— Сина! Си…

Фиеста ударила меня рукоятью пистолета так, что я свалился на пол с разбитым лбом.

— Закрой свой рот и не выдавай нас, истеричка, — она ещё и пнула меня под дых, заставив вообще скрутиться в позу эмбриона, после чего рывком поставила на ноги, сама меня и удерживая. — Пришёл в себя, или мне выбить твои зубы, урод?

— Дура… — прохрипел я. Дыхание после удара в живот возвращалось очень неохотно.

— Без выкрутасов, новенький, иначе ляжешь, — холодно бросила она.

— Ох и достанется тебе, если не будешь держать язык за зубами, — поморщился я.

— Ещё слово, и будешь следующий месяц ходить в гипсе, — предупредила Фиеста. — Ты раздражаешь и мешаешь мне.

— Да я так и понял, — посмотрел я в коридор. — Скажешь ей то же самое?

Фиеста проследила за моим кивком и замерла.

Замерла, потому что увидела мою старую знакомую, которая, не скрываясь, стояла в центре коридора и с интересом смотрела на нас. Только выглядела она сейчас безобидно и всё так же уверенно, как и в день нашей первой встречи. Однако теперь я знал, что скрывается под маской обычной бойкой смелой школьницы, и вряд ли смогу разглядеть в ней теперь обычного человека. Оставалось молиться, чтоб она наши кишки не намотала на парту ради забавы.

Боялся ли я её?

Естественно. Я боюсь всего, что нельзя убить обычной пулей.

И если в первую нашу встречу я испугался, причём знатно, замерев на месте, то Фиеста среагировала иначе. Сказывался то ли опыт, то ли отмороженность, а может и то, и другое сразу. Она тут же подтянулась, покрепче сжав пистолет, и без страха, или не показывая его, смотрела на мою знакомую.

— Вы так шумите, что мешаете наслаждаться одиночеством, — безобидно произнесла Сина и помахала мне рукой. — Кстати, привет, давненько мы не виделись.

Это она обращалась ко мне. А вот Фиесту она пока в упор игнорировала.

— Привет, Сина, спрячешь нас, по…

— Уже. Мне для друзей ничего не жалко, — выпятила она с улыбкой горделиво грудь. — Особенно такую мелочь. А я смотрю, ты подругу привёл?

Сина улыбалась, причём приветливо и по-доброму. Он выглядела как смелая, приветливая и бойкая девушка, которая притягивала своей смелой простотой. И не скажешь, что она может отправить и тебя, и твоих друзей в свою версию ада, откуда выхода не будет.

— Да… подруга, — выдохнул я. — Спасибо большое, Сина, — слегка поклонился я. Мне не сложно, а ей приятно. — Нам досталось.

— Она… какая-то злая, — помахала уже ей Сина. — Привет, я Сина, а тебя…

— Ты кто? — перебила меня Фиеста, всем тоном показывая отношение к незнакомке.

— Я? Я Сина, говорю же, — направилась она к нам, уже собираясь протянуть руку для рукопожатия. — Я знакомая Томаса, иногда прихожу сюда из соседней школы, которая…

— Заткнулась и остановилась, — приказала ей Фиеста, приняв стойку и ловя на мушку мою знакомую. Зря она так.

— Эй! — возмутилась Сина немного испуганно и остановилась, приподняв руки. А ей пистолет страшен, кстати говоря? — Ты чего?! Я же…

— Закрыла рот и крути отсюда педали, — с угрозой произнесла моя пассия.

— Погоди, почему это… — попыталась было возразить она.

— Пошла. Вон.

— Вообще-то я подруга Тома, — обиженно воскликнула Сина. — И не целься в меня из пистолета! Я так-то просто поздороваться хочу!

Она даже руку протянула, но Фиеста ни на сантиметр не сдвинулась.

— Ты мне не нравишься, гнилая потаскуха. Проваливай, или я тебя сама намотаю на ствол.

Не знаю, каким чувством пользовалась Фиеста, но суть она, судя по всему, разглядела, пусть и отчасти, до сих пор до конца не понимая, что перед ней.

А вот Сина на потаскуху явно обиделась.

— Сама такая! — возмутилась она, подтянувшись. — Шлюха!

— Я тебя в последний раз предупреждаю, сука, — процедила Фиеста.

— Да почему! Я подруга Тома, а ты… ты… ты вообще в меня из пистолета целишься, хотя я ничего не…

Фиеста выстрелила. И не смутило же её то, что за нами как бы гонятся. Или она поняла, что девушка перед ней страшнее преследователей?

Голова Сины дёрнулась назад, запрокинувшись, и она замерла. По идее, сейчас её тело должно было покачнуться и плашмя упасть, но… нет, ничего подобного. Её голова медленно вернулась на места, и выражение лица уже было не испуганно-обиженное. Сина сейчас была очень похожа на саму Фиесту, только, в отличие от той, в ней было нечто страшное. Я даже знал, что именно, но вот Фиесте из-за своей тупости только предстояло с этим познакомиться.

— Стерва, — выдохнула она недовольно, посмотрев на свою оппонентку. — Ты всё же выстрелила в меня. Ну что ж, попробуй ещё раз, может удастся убить меня.

Её голос, как и лицо, изменились. Она стала мрачнее во всех отношениях: от глаз, которые теперь стали чёрными, на дне которых недовольно светились две жёлтые искры, до кожи, ставшей более серой и безжизненной. Если смягчить углы, то можно сказать, что Сина немножко расстроилась такому поведению.

— Сина, послушай, мы…

— Заткнись, — в унисон произнесли они мне, от чего я действительно замолчал.

Но это было удивление, а не безропотное выполнение их приказов. Теперь мне лишь предстояло понять, кого же я боюсь больше — сумасшедшую без тормозов головорезку, не думающую ни о чём, кроме себя, цели и того, как бы мне досадить, или призрака старой школы, которая ради забавы заставила сгинуть семнадцать человек.

Говорят, что это талант — окружать себя хорошими людьми. У меня был талант собирать всё самое худшее вокруг себя.

Но Фиеста, видимо, тоже действовала, исходя только из своих соображений.

— Подойди сюда, Шрам, — позвала она и, не дожидаясь, тут же грубо схватила за грудки, дёрнув к себе за спину, будто пытаясь прикрыть меня своей мужественной грудью. — Забирай чемодан, мы уходим.

— И куда же вы пойдёте? — безобидно и жутко поинтересовалась Сина.

Я оглянулся назад, где были двери в зал, но вместо них увидел только коридор с классами, бесконечно уходящий вдаль так далеко, что не хватало остроты зрения разглядеть его конец. А может его и не было. Немного зная Сину, порадовать нас зрелищем безнадёжности попыток выбраться было усладой для её души.

— Да-да, бегите, детки, ведь…

Фиеста начала стрелять. Очень быстро, разряжая в Сину весь магазин. Та дёргалась от каждого попадания, отходя назад, словно попав под поток ударов кулаками. Грудь, плечо, вновь грудь, голова, живот. За одним магазином, что пустым звякнул об пол, последовал следующий, который был опустошён так же быстро, как и первый.

Но в итоге Сина стояла перед нами. Подняла голову к Фиесте, блеснув полными ненависти глазами.

— Ты испортила мою форму, дрянь. Хочешь подраться? — её губы растянулись от уха до уха, обнажив множество острых зубов, которые очень скоро могут оказаться в плоти Фиесты.

— Пистолет! — рявкнула Фиеста, протянув руку назад, но не сводя взгляда с Сины.

Но даже если бы я попытался передать ей ствол, она бы не успела его взять. Какое-то мгновение, и Сина уже была едва ли не в нескольких сантиметрах от неё.

— Теперь моя очередь, — проскрежетала она нечеловеческим потусторонним голосом и коснулась груди Фиесты…