Забытые страницы русского романса

От автора

Замысел этой книги формировался во мне исподволь, возможно, со студенческих лет, когда мне пришлось соприкоснуться с учебниками, где о творческом наследии композитора рассказывалось сухим, формальным языком. Погружаясь в мир чарующих образов вокального мелоса, я сталкивался с такими проблемами, которые заставили мое воображение стремиться к самому главному — поэтическому одухотворению.

Основной лабораторией моего формирования как исполнителя, естественно, стал вокальный класс, где под руководством моего педагога я постепенно осваивал метод вокальной школы. Ведь никакие вопросы исполнительства не могут быть решены без правильного звукообразования, и только освоение навыков вокального мастерства приводит к вокально-звуковой свободе.

Предо мной было поставлено столько вопросов и задач, что я до сих пор ищу на них ответы — теперь уже со своими учениками. Заметили ли вы различие между стихотворением и тем, как оно звучит в романсе? Правомерны ли изменения, которые внес композитор в текст поэта? Можете ли вы к жизненным коллизиям стихотворения найти аналогии в своих душевных переживаниях? Что знаете вы о жизни, окружении поэта, его эпохе? Соприкасались ли как-нибудь поэт и композитор в жизни, в творчестве? Знаете ли вы, что композитор был первым интерпретатором своих романсов, что исполнял их не на концертной эстраде, а в кругу друзей, и это обусловило характер особой камерности, пронзительной искренности его романсов.

Исполнив в концертах множество раз какой-либо романс, записав его, я не могу считать, что нашел единственно верный характер вокальной интерпретации. Возвращаясь к нему постоянно, каждый раз нахожу что-то новое, убеждаюсь, что еще, к счастью, не остановился, еще расту!

Мне думается, что основы исполнительской культуры закладываются в стенах консерватории. Конечно, степень таланта студентов различна, но навыки правильного звукообразования — во многом зависят от педагогического направления. Нарушение же вокальных основ ведет к исполнительской беспомощности, поэтому тот, кто хочет посвятить себя пению, должен владеть арсеналом вокально-технических средств. Молодому певцу порой трудно отдать предпочтение в выборе — стать оперным певцом или посвятить себя камерной музыке. Естественно, что каждый человек, окончивший консерваторию, стремится в театр, но не многим удается стать значительным оперным исполнителем, так как сцена требует актерских данных. Я знаю многих оперных певцов не способных проявить себя на сцене в должном качестве. Когда же слушаешь их камерные концерты, поражаешься тому перевоплощению в музыкальном материале, который они исполняют.

Дело в том, что задачи камерно-исполнительского мастерства обязывают в небольшом временном пространстве описать целое событие, смену душевных состояний, все то, что заложено непосредственно поэзией в сочинении композитора. Особая трудность камерного исполнительства заключается в «акварельности» красок музыкального образа, что исключает работу над произведениями «малярной кистью». Техника камерного исполнительства должна быть доведена до тончайших оттенков динамики и управления голосовыми средствами. Конечно, если молодой исполнитель поставил перед собой задачу стать оперным певцом, он выработает другие методы работы. Но разве должен он отказать себе в том счастье, которое дает ему общение с камерными сочинениями!

Наблюдая за концертно-исполнительской практикой наших современных камерных певцов, я пришел к грустному выводу, что в их программах преобладают романсы Чайковского, Рахманинова, Даргомыжского, Глинки. Многие певцы не думают серьезно о своем репертуаре, часто одни и те же программы поют годами, нередко камерные концерты состоят из одних и тех же оперных арий. Пожалуй, только концерты И. Архиповой отличаются разнообразием: в ее исполнении звучат романсы таких композиторов, как Метнер, Гречанинов, Танеев.

В начале своей концертной деятельности я некоторое время тоже шел по проторенной дороге, то есть включал в программы апробированные произведения довольно часто исполняемых авторов — Глинки, Даргомыжского, Чайковского, Рахманинова, для первой пластинки также отобрал романсы Глинки и Даргомыжского.

Проходило время, менялись мои взгляды, ширился круг интересов, пополнялись новыми произведениями программы концертов.

Подлинный перелом я пережил, когда впервые и совершенно случайно столкнулся с русской вокальной литературой XVIII века и, испытав на себе все ее очарование, захотел как можно шире познакомить с ней слушательскую аудиторию. С этой целью мною были записаны на пластинки «Российские песни» Теплова, Дубянского, Бортнянского и Козловского, а также песни анонимных авторов. Постепенно идея пропаганды русской камерной музыки разрослась более широко, охватив творчество композиторов XIX и начала XX веков. Наибольшее внимание хотелось уделить именам мало известным, произведениям редко исполняемым. С тех пор эта идея не покидает меня, подготовлены к концертному исполнению и записаны на пластинку романсы Танеева, Аренского, Метнера, Гречанинова и др. Изучение всего этого материала — процесс трудный, увлекательный и... бесконечный.

Всякий исполнитель, стремящийся на филармонические подмостки, обязан помнить не только о художественном, но и о просветительском назначении камерных вечеров: знакомить аудиторию и с произведениями малоизвестными, а таких — великое множество. Разумеется, путь этот нелегок, ибо слушатели с большим удовольствием воспринимают произведения хорошо им известные и порой готовы еще и еще раз насладиться «заезженными» романсами, такими, например, как «Ямщик, не гони лошадей». Конечно, это крайний пример нетребовательности вкуса. Но неужели любители камерного пения должны знать Танеева лишь по романсу «Бьется сердце беспокойное», Аренского по двум-трем романсам? О Метнере же вообще долгое время предпочитали не вспоминать... Такое забвение — невосполнимая потеря в духовном, идейно-эстетическом воспитании наших современников. Речь идет о забвении не только музыки, но и прекраснейшей русской поэзии. Многочисленные стихотворения Апухтина, Бальмонта, Плещеева, Полонского, Фета, А. Толстого, Голенищева-Кутузова обрели вторую жизнь именно благодаря романсам.

Далеко не каждый обладатель большого и красивого голоса может решать задачи камерного исполнительства. Бывает так: певец технически достаточно «вооружен», легко берет высокие ноты, за что ему бурно аплодируют, но его исполнение не радует, оно монотонно, лишено оттенков. В самых лирических местах произведения — глаза пустые, фразировка невнятная, что обнаруживает полное непонимание содержания. Возможно, такой певец и любит петь, но он лишен представления о той большой и сложной задаче, которая выпала на его долю: сквозь призму своего искусства раскрыть творение поэта и композитора.

Путь к вершинам искусства нелегок, порой и исполнитель и слушатель оказываются неподготовленными к трудностям, но это не должно останавливать их в стремлении к большому и серьезному, постижение которого сопряжено с трудностями, требует напряжения всех сил. Ведь проще взять то, что лежит на поверхности, чем «с ломом и лопатой» добираться до глубинных пластов музыки.

Разумеется, если певец технически скован, то не может быть и речи о творчестве. Певец-профессионал владеет своим голосом так, что все арсеналы техники ему подвластны. Но при этом он еще не становится музыкантом. Понятие это включает в себя нечто большее, чем правильное звукоизвлечение. Необходима глубокая эрудиция: знание жизни, литературы и музыки в самом широком объеме. Поясню: вы решили исполнить романс Танеева и, возможно, профессионализм, наличие творческой интуиции позволяет вам сделать это хорошо. Но подлинный художник не остановится в пути, он будет в бесконечном процессе поиска обогащать свое воображение, исполнительскую палитру, он глубоко ознакомится со всем, что касается автора романса — с остальными романсами, произведениями других жанров этого композитора; изучит его биографию, круг интересов и общений и т. д. Не боюсь повториться: путь в глубины познания для истинного художника бесконечен, как и бесконечен интерес пытливого слушателя к исполнителю-художнику.

Меня давно интересовала эпоха рубежа ХIХ-ХХ и начала XX веков, когда все сферы культурной жизни России пришли в небывалое движение, на волне которого возникли новые проявления человеческого духа. Назову лишь некоторые: образование общедоступных художественных галерей (Третьяковской, музея Александра I), Художественного театра и театра Мамонтова, творчество Врубеля, Серова, Левитана и искусство Шаляпина, Собинова, Ершова, Комиссаржевской, пребывание в духовной атмосфере Толстого, Чехова, Горького, Римского-Корсакова, Рахманинова, Скрябина и надвигающихся революций. Тогда же наступает и небывалый поэтический «расцвет» — это и активизация творчества, и горячий интерес к поэзии как предшествующей эпохи (Фет, Тютчев, Плещеев, Полонский, Апухтин и др.), так и настоящей (Блок, Бальмонт, Брюсов и др.). Одним из выражений этого интереса было интенсивное романсовое творчество композиторов эпохи (как профессиональных, так и дилетантов), вдохновленное стихами этих поэтов (но преимущественно предшествующей эпохи и очень мало стихами Пушкина, Лермонтова), и как результат — расцвет концертно-камерного исполнительства.

Это вызывает, в свою очередь, появление любительских «организаций» под эгидой просвещенных меломанов и меценатов, при активном участии исполнителей, критиков, журналистов, например, «Кружка любителей русской музыки» М. С. и М. А. Керзиных, «Музыкальных выставок» М. А. Дейша-Сионицкой, «Дома песни» М. А. Олениной-д’Альгейм, «Вечеров современной музыки» и т. п., концерты которых утвердили совершенно особую форму исполнительства — камерную (до этого романсы исполнялись в основном оперными певцами, в дополнение к оперным ариям, с теми же вокальными приемами), с особой культурой пения, тончайшей нюансировкой, подробной психологической разработкой образов, состояний. Тем самым стимулировалось и композиторское творчество.

Все это имеет прямое отношение к Аренскому, Танееву и Метнеру, каждый из которых по-своему связан с этой эпохой, по-разному отразил ее в своем творчестве. Их романсы, сегодня в значительной мере забытые, широко звучали, были любимы и признаны. Задача этой книжки — вернуть их любителям музыки как важную часть нашего духовного наследия.

Делиться своими мыслями и наблюдениями я буду, имея в виду не только читателя, но и слушателя — к нему я обращаюсь, рассказывая о своем пути к композитору, к его вокальной лирике.