Забытые воспоминания

Пролог

«Любовь… В ней свет, что победит любую тьму

В ней сила неподвластная никому,

И в том состоит её главная суть –

Любовь не удастся сломить ничему».

Мрак. Мир пронизан цепкими, жестокими щупальцами всепоглощающей тьмы. Она затмила всё вокруг. Нет ни луча, ни кусочка, ни капельки, ни песчинки света. Весь воздух пронизан гарью и копотью, словно вся Земля превратилась в ад, и в считанные секунды сгорела в неистовом пламени преисподней. С чёрного неба сыплются мелкие хлопья пепла, похожие на поджаренный снег. А ведь ещё совсем недавно на улицах Мракгарда благоухала весна. Ароматы цветущей сирени, свежая зелень, только что пробудившейся от зимнего сна природы, разноцветные бабочки, порхающие, словно подхваченные ветром цветочные лепестки, скачущие по деревьям белки, поющие лесную мелодию птицы, дома, школы, институты, магазины, стоящие на улицах этого города уже много лет, люди, бегущие с работы домой или спешащие не опоздать на работу, люди, улыбающиеся друг другу при встречи, люди, не переносящие на дух окружающих, дети, весело играющие друг с другом и бабушки с дедушками с трепетом и лаской, наблюдающие за ними — всё это исчезло в одно мгновение. Или не всё?

Быстрая тень мелькнула среди чёрных, испепелённых остатков Мракгарда — молодой парень возраста университетского первокурсника бежал, упрямо ища глазами свою цель. Он пролетал мимо обращенных в угольные фигуры людских тел, не останавливая свой взгляд ни на одном из них. Его лёгкие всё быстрее сжимались, пропуская сквозь себя закоптелый воздух, глаза, в которых отражалась какая-то вековая мудрость, слезились от гари — он бежал вперёд, чётко зная дорогу. Наконец, парень нашёл свою цель — небольшой двухэтажный частный дом, когда-то красивый, выкрашенный в теплые уютные бежевые тона кирпич теперь был покрыт сплошным слоем копоти. Молодой человек стремительно открыл дверь, которая тут же рассыпалась и превратилась в угольную крошку, вбежал в дом и безошибочно нашёл чердак. Быстро поднявшись туда по короткой лестнице, парень увидел, лежащую на полу в центре нарисованной кровью перевёрнутой пентаграммы молодую девушку. Она не сгорела вместе со всем, её кожа была бледной, вены почерневшими, словно кровь несчастной вдруг приобрела чёрный цвет. Девушка лежала, одна её рука была прямо над сердцем, другая откинута в сторону.

— Аина, — с тонких, сжатых в одну линию губ парня едва слышным шёпотом сорвалось имя.

— Зачем? — из глаз, наполненных жуткой, нестерпимой болью полились слёзы.

Он протянул руку к лицу девушки и убрал со щеки прядь тёмно-янтарных волос. Глаза умершей были закрыты, губы сомкнуты, будто она спала. Парень взял её руку и увидел в центре ладони сильно почерневший ожог, как и на другой руке.

— Я всё исправлю, Аина, обещаю, — тихо прозвучал его голос. Во взгляде парня теперь была решимость, отчаянная решимость, которая возникает у людей, намеривающихся изменить то, что изменениям, казалось бы, и не поддаётся, людей, готовых рискнуть всем и одержать либо великую победу, либо же принять сокрушительное поражение.