Забывая О Войне

Глава 12

Над нами собрались густые тучи. Казалось, сейчас пойдёт дождь. Даже вдалеке послышался первый раскат грома. Подумалось, что это предупреждение о том, что не стоит идти к ней домой. То есть, в гостевой дом. Даже сама девчонка была в ступоре. Слова не могла сказать. Теперь меня терзали вопросы, которые хотелось задать Каролине: откуда ты знаешь её? Почему именно она? Она, как будто услышав мой вопрос, позвонила. Кроме неё, наши номера были только друг у друга. Чуть помедлив, я достала телефон из кармана платья и ответила на звонок, намеренно отойдя чуть в сторону.

— Вы уже заселились в комнату? — сразу спросила она, пытаясь скрыть неловкость в голосе. Это было понятно. Ей было плохо, что так всё оказалось.

— Откуда ты нашла эту девчонку? — выдавила еле я из себя. Мне она сразу не понравилась. Ненавижу таких, которых не смущает то, что парень женат или помолвлен. И неважно, что мы никто друг другу. Он сам это ей сказал. Значит, она такая же стерва.

— Она знакомая моей знакомой. Эмму я знаю недавно. А что? Что-то не так? — задавала она вопросы, а я глазами искала их. Мэйсон стоял уже внутри, его лица не было видно. Зато прекрасно была видна физиономия Эммы. Она пыталась строить ему глазки! Мразь!

— А ничего, что она пристаёт к Мэйсону? По счастливой случайности, мы встретились с ней не в первый раз. Она была на катке и пыталась познакомиться с моим женихом! А когда он сообщил о том, что женат, её это не смутило. Она продолжала подкаты, — жаловалась я, на что услышала на другом конце линии смешок. — Что смешного?

— Всё хорошо. Она любит спорить с друзьями, что на неё клюнет даже женатый мужчина. Это всего лишь спор и она его проиграла. Не беспокойся, ладно?

Поговорив с ней ещё минут пять, я отключилась и быстро побежала к Мэйсону и Эмме. Она мило разговаривала с ним, прикрывала рот рукой, когда смеялась, а когда отпускала, нежно и женственно била по плечу Мэйсона. А его это забавляло! Он не пытался сбрасывать её руку и смеялся с её шуток!

Вот же чертёнок. Проявляет прошлого себя! Полного бабника. Говорят, люди после потери памяти меняются. Он не в их числе. Всё тот же болван и придурок.

— Эй, — окликнула их я и наконец меня заметили. Не уж-то?!

Эмма посмотрела на меня с новой дозой презрения. Видимо, я помешала ей дальше окручивать Мэйсона. Вот дурочка.

— Добро пожаловать в мой дом, — недовольно пробубнила она и отошла в сторону, чтобы мы лицезрели гостевой дом, — откуда вы знаете Каролину? Она мне сказала, что нужна комната для друзей. — Добавила она, ехидно смотря на меня. Вот же дьявол!

— Она помогает нам, пока мы не вернём память, — раскрыл нас Мэйсон, а Эмма нервно зачесала ладони. Что это с ней?

— Ясно… вообще-то… вашу комнату ещё не закончили убирать. Прошлый гость ушёл сегодня утром, а мы не ждали гостей. Вы не могли бы подождать хотя бы час? Время всего девять вечера. Не будете же вы спать в это время? — вот что с ней… её голос теперь звучал до противности нежно. Будто пытается из себя сделать принцессу из сказки!

— Мы можем вернуться чуть позже. Прогуляемся по парку, пока идёт уборка, — предложил Мэйсон, а мне, на удивление, понравилась эта идея. Не часто он выдаёт умные мысли.

И впервые за сегодня я согласилась с Эммой. Хоть мы и познакомились сегодня, но взаимная неприязнь уже крепко засела у нас внутри. Девчонка достала из кармана коротких шортиков визитку и протянула Мэйсону. Он хотел взять, но его я опередила и выхватила из её рук вещичку. Сейчас он тоже смотрел на меня с непониманием. Я подняла бровь в знак вопроса, а Мэйсон лишь улыбнулся и перевёл взгляд на Эмму. Она всё также смотрела меня. Бросив в последний раз взгляд на моего «жениха», она попрощалась и закрыла перед нами дверь.

— Куда пойдём? — спросила я, записывая в телефон номер девчонки.

— Не знаю… исследуем местность.

И мы пошли. В неизвестную сторону. Дорогу я точно запомню. С памятью у меня уже всё хорошо. Мы гуляли, держась друг от друга не расстоянии меньше метра. Иногда наши руки прикасались друг к другу, но я быстро убирала, не желая получить новую порцию неловкости. Тучи над нами всё сгущались. Ох… к дождю. И к скорому.

Вдали я увидела уютное кафе. По крайней мере, оно так выглядело. Я потянула его за собой и вошли туда. Сесть мы не согласились. Я лишь хотела выпить какой-нибудь горячий напиток. Холодно стало до костей. Но об этом я не скажу Мэйсону. Я подбежала к кассирше. Молодая девушка лет восемнадцати. Короткие розовые волосы до плеч. Собраны в хвост. Классическая форма для работы и лёгкий макияж. Она улыбнулась и поздоровалась, спросив у нас что мы будем пить. Я даже не знала что тут есть. Я просто хотела согреться. И я сказала ей об этом. Девушка хихикнула и предложила нам некий глинтвейн. Я не раздумываясь согласилась, даже не зная его содержание. Хотела купить напиток и женишку, но он отказался, склонившись к тому, что не пьёт такое. Я хмыкнула, но убеждать его не стала. Не пьёт — ну и ладно.

Заказ мне принесли спустя минут пять. Я заплатила за напиток и вместе с Мэйсоном вышла из кафе. Попивая глинтвейн, я разглядывала небо. Даже не сразу заметила вкус. В меру сладкий и пряный. Тёплый и согревающий. Я быстро его допила и снова посмотрела на небо. Тучи всё чернели. А значит, скоро будет дождь.

— Может, вернёмся обратно? Скоро дождь будет, не хочу промокнуть, — предложила я, вспоминая, как пару месяцев назад, в мамин день рождение, мы с ним опять подрались. Тогда шёл дождь, и на праздник я пошла вся мокрая, глядя в его довольное лицо.

Он согласился и мы развернулись. Ушли мы не так далеко, чтобы потеряться. Гуляли минут тридцать. Дорога была пустая. Лишь редкие проезжие машины. С одной стороны дороги находился лес, а на второй стороне небольшие дома. Лишь редко — двухэтажные и трёхэтажные. Шли мы практически держась за руки. Иногда, поднимая голову на него, встречаясь с ним взглядом.

Я чувствовала в голове лёгкие мурашки и расплывчатость в мыслях. Мои движения были уверенными, а координация ровная. Хотя что-то точно было не то. Голова начала становиться легче. А я решила не обращать на это внимание. Точно из-за тёплого напитка.

Когда до гостевого дома оставалось идти минут пятнадцать, начался дождь. Сначала морось, а потом добавилась гроза и капельки стали больше. Начался ливень. Настоящий осенний ливень. Платье стало мокрым. От неожиданности я даже остановилась, не зная что делать. Сейчас нужно было искать укрытие. Но я почему-то вспомнила свою мечту, когда мне было шестнадцать. Станцевать под дождём. Не важно с кем. Одна или с парнем. Главное — станцевать. В голову пришла просто безумная идея пригласить собственного врага на танец!

«Я пьяна? Что я творю» — думала я, хотя алкоголь никогда не пробовала. От одного запаха пьянеть могла. Или… это всё глинтвейн? Не-е-ет. Горечи в нём не было. Значит и алкогольным он быть не мог. Точно бред!

Я повернулась к Мэйсону. На его лицо было недопонимание. Он точно хотел уйти. Но не мог. Не мог бросить меня. Свою «невесту». Интересно, о чём он сейчас думает? Были бы сейчас мои способности читать мысли… я еле собралась с мыслями и подошла к нему.

— Станцуешь со мной? — лишь спросила я, протягивая ему руку для танца. Как делал он, когда приглашал меня снова на бой.

— Ты с ума сошла, Элисия? — спросил он, глядя мне в глаза. Чувствую, с ума я не сошла. Просто хотела исполнить мечту. Голова стала на удивление лёгкой. Я снова не обратила не это внимания.

— Нет. Хочу станцевать под дождём. Всегда мечтала, — выдала бы я колкость, но разум подсказал быть чуть искренней. Я это и сделала.

— Не нужно было тебе разрешать пить это… — удивил он меня. Чёрт возьми. Вот в чём дело. Этот чёртов напиток оказался алкогольным. Не удивительно, что я такая искренняя. Слышала, что под воздействием таких напитков, люди начинают говорить правду. Главное, вовремя заткнуться.

Почему-то эту новость я приняла легко. Или виной всему глинтвейн в организме. Сейчас мне было плевать, что я выпила. Я просто хотела станцевать и всё. И ничего, что потом пожалею об этом.

— Давай станцуем! — выдавила я и взяла его за руку. Я не расслышала что он сказал, но мне показалось, что это было «хорошо».

— Раз ты мечтала об этом… — наконец услышала я и почувствовала его руку у себя на талии. А левая была у меня в руке.

Дождь всё ещё лил. Но нам было не до этого. Мы уже кружилась в танце. Его руки были разгорячёнными. Тело — тоже. Я прижималась время от времени к нему. И мне это нравилось! Мы танцевали вальс. Даже не знаю откуда мы знаем эти движения. Возможно, всему виной алкоголь. Или чувство свободы во мне. Моё платье во всю уже было мокрым. Прилипало к ногам. Не сразу почувствовала, как его крепкие руки схватили меня за талию и приподняли. Я кружилась уже в воздухе. В таком знакомом воздухе… казалось бы, танец в тишине. Но нет. Для нас играл дождь. Красивую тихую музыку. Вокруг ещё шелестели листья на деревьях и казалось, что природа и в правду играет для нашего танца…

Танец закончился. Закончился тем, что он меня нагнул и нагнулся сам. Как в настоящем танце. Мне это понравилось. Даже было плевать на дождь. Мы выровнялись. Дыхание у нас обоих сбилось.

Неловкости я не чувствовала. Пока что. Я чувствовала лишь счастье. Наконец-то. Наверное, настоящее счастье после смерти моих родителей я испытала сегодня. Даже подумала, что раньше тоже не чувствовала такого. Конечно, с родителями я было на седьмом небе от счастья. Они были моими самыми близкими людьми. Но такого никогда не было. Мне хотелось плакать от счастья. Может быть, это тоже от напитка? Или от исполненной мечты? Впрочем, не важно!

— Это всё или у тебя ещё есть мечты, связанные с дождём? — спросил он, поправляя свои мокрые волосы. Теперь мы стояли под деревом и дождь практически не попадал на нас. — Давай вернёмся в гостевой дом. Ты можешь заболеть.

— Как? Ты забыл кто мы? — спросила я, отлично помня наш разговор, когда он рассказывал мне кто я. Забавно, не правда ли? Он помнит практически всё. Но самое важное — Нет.

— Ты не полностью вампир. Можешь простудиться. Ведьмы умеют болеть, дурочка, — ответил он и стукнул указательным пальцем мне по носу. Вроде бы обычное действие. А я смутилась. Что же творит эта штука во мне?! Удивительно, что я ещё в сознании. Я могла пьянеть от запаха, а когда выпила, я всё ещё могу думать. Хотя… это тоже у меня получается плохо.

Не знаю, что ударило мне в голову, но я вспомнила рассказ моей подруги, когда нам было по семнадцать. Её звали Анастасией. И она говорила, что поцелуй под дождём самый романтичный. Я выбралась из своего укрытия и по пути пошатнулась, чуть не упав. Меня поймал Мэйсон? Да что с ним? Почему он возиться со мной? Мы друг другу никто и никогда не были кем-то для друг друга! Я смотрела в его глаза, а он придерживал меня. Несмотря на лютый холод, мне было жарко. Я чувствовала, как к щекам поступает румянец. Горели даже уши. Дождь практически не попадал па меня. Меня закрывал мой заклятый враг. Никогда бы не подумала, что такое случится со мной. Романтика… полная чушь.

— Поцелуй меня, — потребовала я, не задумываясь о том, что завтра утром я буду краснеть от стыда перед ним. Пусть он думает, что мы помолвлены, но я не могу так думать. Мы друг другу никто.

— Не стоит. Ты пьяна. Вернёмся к Эмме, ладно? Ты можешь заболеть, — его голос звучал так тихо, что я еле слышала его. Даже дождь хлестал громче.

Возвращаться к ней я не хотела. Имени слышать — тоже. Она мне не нравится. То и дело липнет к Мэйсону. И пусть он мне никто. Но в её глазах он мой жених. И я не собираюсь унижаться перед ней тем, что мой «парень» сделал мне предложение, но флиртует с ней.

— Она мне не нравится, — тихо сказала я, всё ещё держась за него. И я поцеловала его. Без особого стеснения. Схватила за воротник и притянула к себе.

Его губы оказались мягкими. А натура у него жёсткая. Мои глаза были закрытыми, а его хватка ослабла. Я подумала, что он ответит мне, но я ошиблась. Он отстранил меня от себя и выпрямился. Я поступила также. Стыдно мне не было. Пока что. Зато утром будет. Я это знала, но в голове всё равно было легко.

— Не стоило. Элисия, ты пьяна. Не делай того, чего в трезвом виде боишься. Ты можешь позже пожалеть, — снова его низкий тембр. Обожаю низкий голос у людей…

Я знала. Я верила ему, что пожалею позже, но сейчас — Нет. Поэтому я просто обняла его. Крепко. Даже не знаю почему. В его объятьях мне сейчас нравилось. Конечно, он не заменит объятья мамы, но…

Я заплакала. Горько заплакала. На душе кровоточила больная рана. Каждый раз, когда вспоминаю маму с папой… я скучаю по ним… хочу к ним. Хочу обнять их и снова слушать папины рассказы о том, как он добивался маму. О том, как мама сначала его отвергала нарочно, а потом приняла. Слёзы шли, смешиваясь с дождём. Я всхлипнула. Только тогда Мэйсон опустил взгляд на меня. Похоже, он сразу понял, что я плачу.

— Что случилось? Ты уже так быстро начала жалеть? Обычно жалеют утром, — говорил он, вытирая большими пальцами слезы с моего лица. И дождь тоже.

— Я хочу умереть… — говорила я, всё также обнимая его. Боль не утихала. Терзала изнутри. Хотелось вырвать сердце, чтобы так не болело. — Я хочу к родителям…

— Тш-ш-ш… всё будет хорошо, — видимо он понял всё и поэтому начал гладить меня по голове. Это не помогало.

— Это всё из-за тебя! — я ударила его по груди, но он даже не двинулся. Крепко обнял, не говоря ни слова.

Голова начала тяжелеть. Так, что я предпочла опустить руки и погрузиться в сон. Так я и поступила. Единственное, что я заметила напоследок, как меня подхватили, не дав упасть. И я погрузилась в сон.

Я была в полусонном состоянии. Открыла глаза от того, что мне на лицо брызнули что-то холодное. Воду. Вокруг меня собрались Мэйсон и Эмма. Последняя явно не понимала что происходит. А на лице Мэйсона читалось волнение.

— Ты в порядке?! — спросил он, держа в руках кружку с водой. Я лишь смогла кивнуть. Голова всё ещё жутко болела.

— Я вернусь завтра. Пусть она отдохнёт. Ты тоже ложись, вам обеим нужен отдых, — на удивление нежно сказала Эмма и удалилась из комнаты. Мэйсон остался, а я взглядом стала рассматривать комнату. Маленькое было местечко, несмотря на огромный дом. Небольшой шкаф у стены, два окна, смотрящих в сторону леса, туалетный столик с зеркалом и небольшое кресло. Не густо. Но, по крайней мере, есть крыша над головой.

Мой взгляд упал на Мэйсона, сидящего на краю кровати. Он смотрел на меня. Смотрел с волнением. Его выдавали глаза. А глаза никогда не врут.

Разговаривать не хотелось. Сейчас я хотела лишь уснуть и забыть эту терзающую боль. Я так и поступила. Взглянув на него напоследок, я повернулась на бок и погрузилась в сон.

Мне снились родители. Опять. Я чётко вижу их. Они держатся за руки и смотрят на море. Я кричу им, чтобы они повернулись ко мне, но все тщетно. Они не слышат. Я хочу подбежать к ним и обнять, но ноги меня не слушаются. Наконец, когда я могу идти, я вижу, что они стоят дальше. И я иду. Иду как можно быстрее. А когда подхожу к ним, они исчезают. Превращаются в дым. В дым, пахнущий кровью и травой. Теперь я окончательно поняла, что потеряла их. Я осталась одна в этом большом мире. Я больше никогда не увижу их. Никогда не обниму. Они никогда не узнают о том, что я победила зло. Несмотря на то, что это сон, боль была какая-то настоящая. Терзала изнутри. Будто ком в горло застрял. Я плачу, не издавая ни звука. Во сне тишину заполняет лишь моё дыхание и поднимающийся шум волн, бьющихся о невысокие скалы на берегу. И каждый удар по скалам отражает мою боль. Будто не вода бьётся о камень, а лезвие ножа о моё сердце, разрезая каждый раз всё глубже и крупнее. Вокруг меня темнеет. Вместо солнца, поднимается луна. Я смотрю на неё. Вроде бы обычная, но она будто улыбается. Это не добрая улыбка. Злая. Единственный выход отсюда — вода. Я знаю, что умру, но это всего лишь сон. Пусть и ужасная боль тут настоящая. Теперь я точно знаю, что ничего меня не напугает. Я буду идти к цели, не смотря по сторонам. Отомщу за самых близких мне людей!