Зачем нужен муж?

ГЛАВА 32 СЛЕЗАЙ С КРЕСТА, НАМ НУЖНЫ ДОСКИ

Когда я вернулась домой, меня ждал весьма неприятный сюрприз. Я вошла в подъезд, забрала почту и села в лифт, мечтая о (в произвольном порядке) горячей пенной ванне и бокальчике охлажденного сансерре.

Двери лифта разъехались, и на площадке я увидела его.

Того, чье имя навсегда останется неизреченным.

Он сидел на полу напротив двери в мою квартиру, и перед ним лежал огромный букет лилий-звездочетов.

Ой, мамочки, помогите…

Он вскакивает на ноги, как только замечает меня, а я стараюсь держать себя в руках.

«Спокойствие, — говорю я себе. — Не нервничай и поскорее отделайся от него».

— Привет, Эмилия, — говорит он, протягивая цветы. — Поздравляю тебя. Я дарю их в знак восхищения, что тебя номинировали на престижную теленаграду.

Я гляжу на него, не собираясь принимать цветы:

— Ты должен это прекратить.

— Что прекратить?

— Пытаться подружиться со мной. Приходить сюда. Подстерегать меня возле дома. Приносить цветы и все такое прочее. Этого делать нельзя. Извини, если это прозвучит грубо, но я не твой друг, не набивалась в друзья и никогда не буду.

— Я вообще-то надеялся, что мы сможем поговорить.

— О чем? О брачных планах? О свадебных приготовлениях? Тебе останется только пригласить меня на мальчишник.

— Нет, вовсе нет. Я просто думал, что мы можем поговорить кое о чем.

Я не отвечаю, просто роюсь в сумочке в поисках ключей.

— Поппи хочет отдохнуть, — выпаливает он.

— Что?

Я не ослышалась?

Одна половинка меня хочет войти в квартиру и хлопнуть дверью у него перед носом, а вторая умирает от желания услышать продолжение.

Естественно, любопытная половинка побеждает.

Я вопрошающе гляжу на него, и он воспринимает это как сигнал продолжать.

— Она сказала, что ей нужно время, что мы слишком поспешили со всеми этими свадебными хлопотами. И еще проблема разницы в возрасте. В половине случаев я даже не понимаю, о чем она говорит с подружками, и они смотрят на меня как на дряхлого дедушку. Ее лучшая подруга постоянно названивает мне из ночных клубов в пять утра, чтобы я подвез их домой, словно я круглосуточное такси по вызову…

Я была права, думаю я. Похоже, что начинает сказываться разница в возрасте, и у них начались проблемы…

Отвратительно…

— Эмилия, я могу тебе сказать, потому что ты меня поймешь. Ты меня очень хорошо знаешь, может быть, лучше, чем кто-либо другой. — Затем он оглядывается в замешательстве. — Послушай, нельзя ли зайти к тебе хоть на пару минут? Я совсем не хочу обсуждать это в подъезде.

— Ничего страшного, говори в подъезде. Говори, что ты хочешь сказать, и оставь меня в покое. Я устала, злюсь и начинаю думать, что уже достаточно выслушала.

Он глядит на меня, понимает, что я непреклонна, и продолжает:

— Мне нелегко это говорить, но за последние несколько недель я понял, что совершил большую ошибку, когда расстался с тобой. Ты хотела от меня обязательств, и в то время я был к этому не готов, но опыт с Поппи на многое открыл мне глаза.

Он выдерживает долгую эффектную паузу.

— Эмилия, я понял, что выбрал не ту женщину и упустил нужную.

Впервые в жизни я не ломаю голову над острым словцом ему в ответ. Из-за него я пережила такие муки, боль и отчаяние, а теперь он говорит: ну извини, я ошибся, давай все забудем, и, кстати, не примешь ли меня обратно?

Внезапно последние несколько месяцев проносятся у меня перед глазами… все мои бывшие, за которыми я так усердно гонялась в надежде научиться чему-то полезному, что пригодится, когда я встречу единственного.

Я могу перенести, что ни одна из моих предыдущих связей не сработала.

Я могу перенести тот печальный факт, что двадцатилетнюю историю моих любовных связей можно обобщить в трех кратких словах: провал и крушение.

Я признаю, что делала в прошлом дурной выбор.

Я не могу перенести того, что происходит сейчас. В чем бы я ни поступала неверно, я до сих пор не избавилась от своих ошибок, потому что эта скотина у меня под дверью на полном серьезе ждет, что я приму его обратно с распростертыми объятиями. Если быть до конца честной — да, было такое время после нашего разрыва, когда я, наверное, приняла бы его обратно, несмотря ни на что, но не сейчас. После всего, через что он заставил меня пройти. Может быть, я глубоко заблуждаюсь, но не могу не чувствовать, что заслужила нечто лучшее. Что угодно будет лучше этого…

— Эмилия?

— Что?

— Ты опять витаешь где-то в облаках. Ты слышала, что я только что сказал?

— Нет, я постаралась отключиться.

— Я просил прощения за свои грубые ошибки. Я не знал, что ты для меня значишь, пока не потерял тебя. Думаю, ты особенная.

— Как пиво «Гиннесс», — бормочу я, вытаскивая ключи и открывая входную дверь.

С меня достаточно. Совершенно достаточно.

Он уныло глядит на меня, пока я поворачиваюсь, чтобы закрыть дверь.

— Ты меня не пригласишь? Ты уверена, что у нас не получится разговор за бутылочкой твоего любимого сансерре? Поппи уехала сегодня с подружками, а я не хочу оставаться один. Пожалуйста, Эмилия, позволь мне войти, в память о прошлом. Я соскучился по тебе, и если ты будешь честной, то признаешь, что и ты по мне соскучилась.

Он хватает меня за руку и придвигается ближе.

— Не сердись, милая, впусти меня. Ты же сама этого хочешь.

Ну что ж, он сам напросился.

Я поворачиваюсь к нему, кипя от ярости из-за его невообразимой наглости:

— Я рада, что не расплакалась, потому что терпеть не могу, когда слова теряются в эмоциях. Глупо с твоей стороны шататься у меня под дверью, если твоя нареченная раскаялась в своем выборе. Я не запасной вариант и не утешительный приз. Ты понял?

Он глядит на меня умоляющими щенячьими глазами, но благоразумно не раскрывает рта.

— И еще одно, к твоему сведению, — добавляю я, не в состоянии удержаться.

— А? — он глядит на меня с надеждой и испугом.

— Когда женщина говорит, что хочет отдохнуть — позволь мне перевести — это значит, что она хочет отдохнуть именно от тебя.

Я вхожу в квартиру, падаю на диван и заливаюсь злыми горькими слезами.

Как всегда, Джейми возвращает на мое лицо улыбку. Я звоню ему с работы на следующий день, желая излить накопившееся.

— Привет, милая! — бурчит он, похоже, изнемогая от похмелья и желания посплетничать. — Какие новости из страны дураков?

Я излагаю ему события прошлого вечера в ярких красках, не упуская ни одной, даже крошечной, детали.

— Ах, Джейми, я и не припомню, когда в последний раз столько плакала. У меня сегодня голова прямо раскалывается, мне надо приниматься за работу, а я не могу себя заставить. Это ужасно. Хуже некуда.

— Брось, — сочувственно говорит он. — Видно, ты погрязла в глубоком отчаянии. Это на тебя не похоже.

— Если бы ты только видел его! Он был так в себе уверен. Как могло вообще прийти в его тупую голову, что достаточно принести мне букет цветов, чтобы получить билет в один конец в расстеленную койку?

— Ну, ты готова выслушать мое мнение? — хрипло произносит Джейми, будто заклинатель бесов, выкуривший подряд пятьдесят сигарет. — Хотя не нужно быть Шерлоком Холмсом, чтобы понять, что происходит.

— Пожалуйста.

— Элементарно, моя милая. Он вконец надоел своей Поппи, и теперь она хочет развлекаться со своими двадцати-с-чем-то-летними подружками. Если бы я был на твоем месте, то пустился бы в пляс с громким «хи-хи-хи». Какой пинок по его самолюбию! Прости, но, дорогое мое дигя, не заходится ли сейчас некая злобная часть твоей натуры истерическим и саркастическим смехом?

— Нет, дело не в этом. У меня все внутри переворачивается при мысли, что я запасной игрок на его поле, и теперь, когда его бросили, он считает, что стоит только переступить мой порог, и я сразу паду в его объятия. После всего, что я вынесла от него.

— Держись, девочка, ты должна быть сильной. Тебе могут присудить престижную награду, и ты меньше всего нуждаешься в хмурых морщинках на лице. Перегруппируйся. Сосредоточься на другом. Какие у тебя на сегодня планы?

Я настолько выбита из колеи за последние двенадцать часов, что никак не могу собраться с мыслями…

И тут меня осеняет:

— О, тебе это сильно понравится. Мне нужно связаться с Гэри О'Нилом.

Джейми фыркает.

— Тот находчивый прожженный мерзавец? Великий комбинатор от воздушных сообщений? Берегись, ангел мой, и прими от меня совет. Свяжись с ним по телефону. Тебе вовсе не нужно, чтобы он еще раз запустил свои цепкие когти в твою кредитную карточку.

«Джейми абсолютно прав», — думаю я. Кто знает, на что способен Гэри? Он может даже оказаться в тюрьме… в сущности, если он на свободе, я буду очень удивлена…

— О-о-о, какие переживания с самого утра, — тянет Джейми. — Будь осторожна и держи меня в курсе, ладно? Ну вот, мне надо идти, мертвые восстали.

Краем уха я слышу шум спускаемой воды и шарканье тяжелых шагов по квартире Джейми.

— Я с тобой еще не закончила, — говорю я, — у тебя гости? Тебе вчера повезло?

— Темнота — друг молодежи, мне везло всю ночь, — говорит он, понижая голос до шепота. — Я тебе перезвоню, солнышко. Я сильно пьян и сейчас пытаюсь вспомнить, что я ему наговорил. Отчетливо помню, что говорил, будто у меня черный пояс по карате, и что свободно владею греческим и арабским, и что я доктор наук по исследованиям в области генетики.

— Джейми!

— В сущности, я не соврал только в том, что живу один. Пока-пока, лапушка моя, потом поговорим. Я люблю тебя, помни об этом.

Я пользуюсь моментом. У меня остается полчаса до следующего совещания с рекламным отделом, поэтому я проверяю, заперт ли зал для совещаний, и приступаю к делу.

В конце концов, время идет, а я… эх, до сих пор не замужем и теперь разбираюсь с бывшими бойфрендами, которые считают меня легкой добычей.

Так вот.

Глубокий успокаивающий вздох, и я звоню в отдел кадров «Бритиш эйруэйз».

И делаю то, чем вовсе не горжусь.

Надо сказать в мою защиту, что мы постоянно это проделывали, пока я работала в отделе новостей. Если нам нужно было поговорить с кем-нибудь и раздобыть интересующую информацию, мы говорили так: «Здравствуйте, вам звонят с телевидения, из программы новостей, не могли бы вы?..»

Это звучит как волшебное заклинание. Люди выбалтывают все, чего и не следовало. Тогда это срабатывало, работает и сейчас.

Дама в отделе кадров, с которой меня соединили, разговаривала сухо и профессионально. Она явно не склонна нарушать правила, поэтому я решила действовать решительнее.

— Я знаю, что вам не положено раскрывать личную информацию, — осторожно говорю я, — но, понимаете, я продюсер, звоню с телестудии и пытаюсь разыскать одного из ваших сотрудников.

Да, это звучит так, словно мы снимаем документальный фильм об авиаперевозках, но, в сущности, это всего лишь полуправда.

— Любая информация, которой вы поделитесь, будет храниться в строжайшем секрете, — добавляю я, пытаясь подольститься.

Срабатывает как заклинание.

— Кого вы хотите найти? — спрашивает она.

— Некоего Гэри О'Нила, — отвечаю я, чувствуя себя более уверенно.

— Гэри О'Нила? — переспрашивает она, медленно повторив имя.

— Именно так. Он работал у вас стюардом — почти восемь лет назад. Возможно, он уже у вас не работает, я это понимаю, но если у вас есть какая-либо информация для контакта, вы окажете мне огромную услугу.

Наступает долгое-предолгое молчание, и я слышу, как она стучит по клавиатуре своего компьютера.

— О'Нил, Гэри. Да, есть такой. Он уволен по сокращению штатов в двухтысячном году. У меня записан его адрес и мобильный номер, если вам нужно, я могу дать.

— Большое вам спасибо, — радуюсь я. — Я вам очень благодарна.

— Нет проблем, — резко отвечает она. — И еще одно. Если вы все-таки с ним встретитесь, не могли бы вы передать ему, что я до сих пор жду возвращения долга? Заранее спасибо.

Я совсем не хочу звонить.

Я знаю, это плохо с моей стороны.

Но ничего не могу поделать…

Я перезваниваю по его номеру четвертый раз, прежде чем мне удается его застать.

— Алло! — отвечает он сонно и невнятно, хотя уже два часа дня.

— Гэри?

— Э-э… Это зависит… А с кем я говорю?

— Это привет от старых штиблет. Эмилия Локвуд. Ты, конечно, удивлен моим звонком…

— Да ну, шутишь? — присвистывает он. — Эмилия Локвуд, ушам своим не верю. Приятно тебя слышать. Я только вчера прочитал в газете, что ты выдвинута на премию. Лучший продюсер, верно? Молодец, что тут скажешь.

Я слышу, как он закуривает сигарету.

«Замечательно, — говорит мой внутренний голос. — Сразу переходи к делу и потом быстро клади трубку. Не надо, чтобы Гэри О'Нил что-то себе навоображал, с чего бы этот звонок через столько лет…»

— Гэри, я просто хотела выяснить у тебя одну вещь…

Я останавливаюсь, обдумывая, как повежливее сказать: «Почему ты мне лгал, использовал меня и сбежал не попрощавшись? Да, и не забудь самый главный аргумент. Я не могу точно доказать, но я уверена, что ты мошенничал с моей кредитной карточкой…»

Но я не успеваю закончить фразу. Он перебивает меня:

— Замечательно, что ты позвонила, Эмилия.

— Да?

— Да. У тебя, должно быть, удачный день. У меня есть к тебе предложение, которым ты наверняка заинтересуешься.

«Не поддавайся на его штучки и ни при каких обстоятельствах не давай ему денег», — сурово говорит мой внутренний голос…

— Правда? И что за предложение?

Следует крохотная пауза.

— Я сейчас занимаюсь благотворительностью — помощью в постройке сиротского приюта для бездомных детей в Белоруссии. По-моему, для тебя это замечательная возможность сделать бескорыстный документальный репортаж о грандиозной работе, которую мы проделали.

— А что за работа?

— Вообще-то мы сейчас еще на начальной стадии. В основном, изыскиваем средства. Но поддержка телевидения будет значить для нас многое. В общем, мы просим внести по две тысячи евро за каждого ребенка. Мы пустим эти деньги в оборот, и тогда уже станет продвигаться строительство. Мои финансовые консультанты говорят, что нам нужно дойти до суммы в два миллиона, и тогда мы обеспечены. Это замечательный случай. Можешь и сама нам помочь, Эмилия. Подумай о детях.

Он разглагольствует дальше, и я не прерываю его, но мысли мои уже далеко.

Тут мне нужен не преподаватель на вечерних курсах.

Тут нужно чудо.