Загадка кольца с изумрудом

Глава 17

— Нет, это не нам, — сказал Джей, поворачиваясь.

— Что? — Я все еще как зачарованная смотрела поверх его плеча.

— Заказ, — ответил Джей. — Это не нам.

По-видимому, он не понял, что Вселенная для меня вдруг перевернулась и запрыгала, как гимнаст-римлянин на Олимпийских играх.

Я заставила себя улыбнуться:

— Ой, прости!

С виду я оставалась нормальным человеком: продолжала говорить и смотреть. Нога на ноге, в руке бокал вина, волосы спадают волной на плечо. Внутри же все кипело и металось.

Улыбнувшись Джею, я отпустила какую-то глупость в адрес непринесенных блюд. Понятия не имею, что я сказала, очевидно, нечто уместное, во всяком случае, Джей не уставился на меня, точно на трехглавое чудище. В мыслях же моих, как заикающаяся пластинка, снова и снова звенело: «О Боже! О Боже! Что делать? Что делать?»

Колин, судя по всему, меня пока не заметил. Они с друзьями, перешучиваясь, прошли к бару.

Слава Богу, он явился хотя бы не с женщиной.

«О, прекрати!» — велела я себе. С женщиной или не с женщиной — он, так или иначе, в Лондоне, а позвонить и не подумал. Ему и мысли такой не пришло. Во всяком случае, насколько я могла судить. Впрочем, на домашнем телефоне у меня не было автоответчика… Ведь на домашний звонили только родители да иногда Алекс. Все остальные — на мобильный. А в нем остаются сведения о пропущенных звонках.

Перед глазами возникла премилая картинка: Колин набирает мой номер вновь и вновь, а в пустой квартире звонит телефон.

— Долго пробудешь в Лондоне? — спросила я у Джея, надеясь увлечь его разговором и не дать заметить, что некто за его левым плечом интересует меня куда больше.

— Сегодня же поеду назад. — Джей привычным движением открыл телефон. Я подумала: интересно, он всегда так? Прежде чем заговорить о времени, смотрит на экранчик сотового? — А завтра полечу в Нью-Йорк.

— Хочешь быть дома в День благодарения?

Парни у стойки сбились в странную кучку — мужчины нередко так становятся. Двое прямо у стойки, третий посередине, немного дальше — точно футболисты или канадские гуси в полете. Те, которых я не знала, не представляли собой ничего особенного. У ставшего позади была копна рыжих волос и загорелая чистая кожа. Второй был ниже ростом, темнее, крепче сложен, с короткими вьющимися волосами. Самые обычные ребята.

Колин до сих пор меня не заметил. Во всяком случае, так мне казалось. Я уже заготовила очаровательную улыбку на случай, если он вдруг повернет голову.

— А ты не желаешь отпраздновать его дома?

О чем это он? Ах да, о Дне благодарения! Я заставила себя отвлечься от мыслей о Колине.

— У меня нет возможности летать туда-сюда. В любом случае буду дома через месяц — на Рождество.

Бармен с шумом поставил на стильную стойку три больших кружки со светло-желтой пенной жидкостью. Мой взгляд скользнул на уже полупустую кружку Джея. Почему, когда Джей заказал пиво, я решила, что он выпендривается, а в выборе Колина не увидела ничего необычного?

Может, потому, что на Колине не было ни пиджака, ни галстука?

Или же потому, что судила я несколько предвзято.

Самую малость.

С другой же стороны, Джей мне позвонил, а Колин — нет. В этом смысле Джей был куда приятнее.

— …затоскуешь по дому? — договорил Джей.

Я почти все прослушала, но догадаться, в чем суть вопроса, не составляло труда. Можно было запросто исчезнуть посреди разговора, вернуться получасом позже и прекрасно знать, о чем тут толковали.

«Прекрати, — одернула я себя. — Это несправедливо. На первых свиданиях никогда не беседуют на интересные темы. Иначе нельзя».

— Надеюсь, не сильно затоскую, — ответила я на неуслышанный вопрос, как будто парой дней раньше не сходила с ума от грусти, глядя на бутерброды в «Маркс и Спенсер». — Одна моя давняя подруга каждый год устраивает грандиозную вечеринку для американцев и всех желающих, так что без индейки я не останусь.

— Да, но это совсем не то, что дома, — с таким чувством произнес Джей, что я на мгновение позабыла про Колина.

— Думаешь? — вырвалось у меня. Испугавшись, что речь вот-вот снова зайдет о бабушке, я пожала плечами и сказала: — Довольствоваться приходится тем, что есть. А Пэмми и всю ее семью я знаю с пятилетнего возраста, словом, побывать у нее будет все равно, что съездить домой. Вспомним о прошлом и все такое.

— Пэмми?

— Та самая подруга, которая устраивает вечеринку в День благодарения. Мы вместе учились в школе.

— Понятно. — Джей принялся обдумывать услышанное со столь серьезным видом, будто взялся изучать пункт маркированного списка в документе о финансовом положении компании. Есть ли в таких документах пункты маркированного списка? Я не имела понятия. Более того, и не желала знать. А вот Джей наверняка знал и все подробно бы разъяснил, если бы я спросила. Еще проиллюстрировал бы свои слова чертежами и примерами.

— В твоей семье отмечают День благодарения по всем правилам? — спросила я, притворяясь крайне заинтересованной в ответе. Цель я преследовала, признаюсь, низменную. Заставить Джея побольше говорить. И дать мне возможность спокойно наблюдать происходящее у него за спиной.

Его губы задвигались. Я улыбалась и кивала, но вместе с тем чутко следила за движениями Колина, точно сверхсовременный радар за маневрами военного судна.

У меня созрел новый план. Я не стану улыбаться. Не вскочу и не буду как ненормальная махать ему рукой. Я вздрогнула, вспомнив, как стояла в той комнате в Суссексе — с закрытыми глазами, чуть наклонив назад голову и приоткрыв рот.

Естественно, Колин понял, что он мне небезразличен.

Теперь следовало быть сдержаннее. Если он подойдет, значит, и я для него не пустое место. Не подойдет — увы и ах! Сейчас все выяснится.

Мешала одна мелочь: Колин стоял ко мне спиной, и если у него на затылке внезапно не прорезались глаза (что стало бы началом новой эры в отношениях между мужчинами и женщинами), он так и не узнает, что я здесь.

Мелочи, мелочи…

И тут — о чудо! — боги решили мне помочь. Колин вдруг вздрогнул и резко поставил кружку на стойку. Нет-нет, с ним вовсе не приключился эпилептический припадок и на него не нацелилась видная одному ему ядовитая змея. У него всего-навсего зазвонил мобильный. Колин резко отошел в сторону, как Джон Траволта в «Выжить», достал телефон и отвернулся от приятелей, якобы уединяясь.

Теперь он стоял ко мне лицом.

Моя младшая сестра называет подобное «беда: знаю, видишь». Начинается «знаю, видишь» с внезапного узнавания (Джиллиан, как правило, округляет глаза, приоткрывает рот и пронзает пальцем воздух: «Эврика!»). За узнаванием следует сомнение — палец опускается, а твой знакомый тем временем подходит ближе, чтобы лучше тебя рассмотреть. Третий этап — смятение. Ты поспешно убираешь поднятую руку, а тот, кого ты увидела, придумывает, как бы быстрее скрыться с твоих глаз, чтобы не здороваться. Надо бы убрать слово «беда» и оставить просто «знаю, видишь».

Но это придумка Джиллиан, не моя.

Ступень первая. Колин застывает на месте с телефоном у уха. Ступень вторая. Прищурившись, Колин наклоняется вперед. На его лице любопытство и смущение. Ступень третья…

Я не стала ждать, что он сделает на третьей ступени. Поспешно перевела взгляд на Джея.

— Соевая индейка? Ты серьезно? — спросила я затаив дыхание.

И приветливее улыбнулась Джею, так, на всякий случай. Представляю, как я в это мгновение выглядела. Бабуля осталась бы довольна.

— Так было единственный раз, — сказал Джен, явно стараясь убедить меня, что их меню на День благодарения не хуже, чем у других. — И лишь потому, что подруга моего брата не ест мяса. — Он произнес эти слова таким топом, будто считал, что не есть мяса — порок.

— И что у такой индейки за вкус?

— Вкус индейки, — ответил Джей.

В эту-то светлую минуту на наш столик и упала тень.

— Привет, — сказал Колин.

От него пахло холодом, свежим воздухом, осенней листвой, бескрайними парками — он никак не вписывался в духоту индийского ресторана. Две верхние пуговицы его светло-зеленой рубашки были расстегнуты, и ореховые глаза из-за нее казались зеленоватыми. Лицо, с тех пор как я видела его в последний раз, чуть сильнее загорело — здоровый, привыкший проводить время на улице человек. Впрочем, может, это мне лишь показалось. Потому что напротив сидел по-кабинетному бледный Джей.

Мне вспомнилось стихотворение Кристины Розетта «День рождения». Нет, заявлять, что мое сердце — певчая птичка на молодом побеге, во всяком случае без смеха, я не собиралась. И потом, насколько понимаю, Розетта имела в виду божественные силы, по крайней мере толковала не о плотской любви. Тем не менее настроение мое подскочило, закружило, словно опавшие листья на игривом осеннем ветру…

Потом резко упало. Сколь же нелепы эти противоречивые чувства! И как трудно их скрывать! Я возликовала, что он подошел ко мне, но вдруг вспомнила, что он не звонил. И возжелала тотчас увидеть по какому-нибудь признаку, по малейшему движению лица, что ему все-таки хотелось услышать мой голос.

А вместе с тем предельно разозлилась на себя за эту бурю волнений. Сколько мне лет, тринадцать?

— Привет, — ответила я.

Мы, как чокнутые, друг на друга уставились.

По крайней мере я смотрела на него точно дурочка и отчаянно пыталась придумать, что бы такое сказать. Только не «Где ты пропадал?» и не «Какого черта не звонил?». Ну, и, само собой, не «Колин, забери меня!». Такая фразочка неплохо подошла бы для рекламы «Калгана», не для теперешней беседы с Колином.

— Здравствуй, — громко сказал Джей, спасая положение. Он протянул руку: — Джей Уоткинс.

Их пятерни встретились с глухим звуком, точно столкнувшиеся грудь к груди гориллы в лесу.

— Колин Селвик.

— Ах да, прошу прощения, — пробормотала я, убирая прядь с лица. Она тут же снова упала на щеку. Волосы длиной до плеч и пробор сбоку — не слишком удобная прическа. — Колин — Джей. Джей — Колин.

Представив их друг другу — дважды, — я наконец вспомнила, что бы сказал в подобном случае благовоспитанный человек.

— Как поживает твоя тетя? — Я взглянула на Джея и пояснила: — Тетя Колина очень помогла мне в исследованиях.

— Поживает отлично. Взбалмошная, как всегда, — с нежностью сказал Колин. — Позвони ей. Наверняка гадает, как продвигаются твои дела.

— Непременно позвоню. — Из меня вылетели все до одной танцующие бабочки, как воздух из воздушного шарика. Так вот почему Колин подошел. Из-за тети. Ну, и потому что так предписывали правила приличия. Ничего особенного между нами никогда и не было, а я, глупая, навоображала бог весть чего!

Какой же дурой надо быть, чтобы принять обычные хорошие манеры за проявление личного интереса!

Углубляться в эту мысль было страшно.

Я сделала глоток вина, чтобы взбодриться.

— Как мило с ее стороны!

Колин оперся руками о стол и чуть наклонился вперед. В уголках его глаз собрались морщинки.

— Так как же продвигаются твои дела?

— Замечательно. — Я не желала, чтобы он думал, будто успех всей моей работы зависит только от него. — Доверилась чутью и отыскала бесценные бумаги в Британской библиотеке.

— Не думал, что там есть материалы о Гвоздике.

— По-моему, они и сами не думали. — Я снова откинула волосы и улыбнулась. — На бумагах фамилия «Олсдейл». Ее-то и нужно было вводить в поиск.

— Олсдейл? Первый раз слышу.

На лице Колина отразился столь неподдельный интерес, что я не смогла устоять перед соблазном. К тому же мне давно не терпелось кому-нибудь рассказать о своих находках. У Алекс не было времени, Пэмми они не волновали, а мой научный руководитель отвечал на электронные письма лишь раз в три месяца. Это в лучшем случае.

— Помнишь Мэри Олсуорси?

— Смутно, — ответил Колин. — Я читал эти дневники и письма сто лет назад.

— Ее сестра Летти вышла замуж за Джеффри Пинчингдейл-Снайпа. Он в 1803 году отправился в Ирландию…

— Да-да, припоминаю.

— А она поехала следом за ним, под именем Олсдейл.

— И ты сумела исходя из Олсуорси докопаться до Олсдейл?

— М-м-хм-м… — довольно промычала я. — Более того. Угадай, кто еще там оказался?

Джей тоже захотел поиграть в нашу игру.

— Заочный Цвет?

Колин вдруг закашлялся.

— Тепло, — сказала я, опираясь на стол локтем и чуть наклоняя голову в сторону Джея. Мне стало его немного жаль. Ужасно скучно слушать беседу про то, с чем тебе никогда не доводилось сталкиваться. Примерно как было мне, когда Джей рассказывал о своих трех предыдущих компаниях.

К тому же, если я согласилась прийти на свидание с ним, значит, как будто не должна была лелеять надежду встретиться с Колином. А я даже звонку Джея почти не обрадовалась.

Чувство вины и тягостные мысли заставили меня тепло улыбнуться Джею.

— Нет, в Ирландии работал не Заочный Цвет. Другой шпион, тоже именовавший себя названием цветка.

Джей недоуменно покачал головой:

— Поверить не могу! Ты тратишь семь лет жизни на шпионов, что сравнивали себя с цветками!

Моя жалость к Джею тотчас испарилась.

— Если все эти сведения хранятся в Британской библиотеке, — сказал Колин, скрещивая руки на груди, — почему же никто, кроме тебя, по сей день до них не добрался?

Я покачала головой:

— Я не объяснила. Во-первых, я наткнулась на письма в книге, где собрана всякая всячина. Некто взял бумаги, завалявшиеся на чердаке, и отправил их в Британскую библиотеку. Вряд ли кто-то открывал эту книжищу с 1902 года, когда она попала в хранилище. Кроме всего прочего, Летти никого не называет полным именем. То есть, бывает, пишет «Гвоздика» или «Тюльпан», но в большинстве случаев приходится задумываться, о ком она толкует. Там у них все — в буквальном смысле — путешествовали под вымышленными фамилиями. Загадка на загадке. Но я знаю, в каких отношениях были Летти и Джеффри Пинчингдейл-Снайп, и что если с Джеффри в команде работает Джейн, стало быть, это та самая Джейн.

— В общем, с помощью Джеффри ты вышла на Летти, а она вывела тебя на Джейн. — Колин произнес эти слова обычным тоном, но при этом смотрел на меня с таким восхищением, что, будь я щенком, счастливо завиляла бы хвостиком.

— Примерно так. Для любого другого, в чьи руки попали бы эти письма, они ничего не сказали бы: такая-то поведала то-то такому-то о кучке людей, что не значат для истории ни самой малости. Чего я только не узнала, прежде чем дошла до первого упоминания о Розовой Гвоздике. — Я старалась не слишком важничать. — Угадай, под каким именем жила в Дублине Джейн.

— Заочный Цвет?

Я прикусила губу, чтобы не улыбаться, и бросила взгляд в сторону Джея. Тот, ничего не подозревая, достал КПК и посмотрел на экран.

— Холодно. Она приехала туда как мисс Джилли Фейрли.

— Джилли?.. То есть Джиллифлауэр? Левкой?

Быстро же он сообразил.

— Именно. — Мои губы растянулись в улыбке.

Джей убрал компьютер.

— Джиллифлауэр?

— Розовый. Красный или розовый цветок. Как гвоздика, — пояснила я.

— Все понятно. — Джей сделал большой глоток пива.

— Ты историк? — любезно поинтересовался Колин. Даже, я бы сказала, чересчур любезно.

Поскольку разговор снова переключился на него, Джей воспрянул духом.

— Нет. Я помогаю поставщикам технологических услуг осуществлять проекты, связанные с персоналом. — Я украдкой взглянула на Колина. Тот смотрел на Джея с бесстрастием игрока в покер. — Можно сказать, я — немаловажный зубец большого колеса, что определяет ход социального прогресса, — торжественно прибавил Джей.

Черт! Если Джей пустится рассказывать о себе, он мне больше не помощник. Надо бы что-нибудь придумать, и побыстрее.

— Между прочим, Джей очень помог мне с диссертацией, — вставила я тоном единственной женщины в группе поддержки.

Джей приосанился.

— Серьезно? — Колин с любопытством взглянул на Джея.

— Да! То есть… да. Джей… гм… напомнил мне, что не стоит смотреть на события прошлого англоцентрическим взглядом, когда работаешь в основном с эпистолярными материалами привилегированного английского класса. Посоветовал принять во внимание и социальные, экономические и политические нужды угнетенных низших слоев ирландского общества. — Я сделала приличный глоток вина. — Дабы воссоздать более точную картину, разумеется.

Джей выглядел так, как, наверное, я, когда он разглагольствовал о реализации потенциальных технологических возможностей. Ха-ха! И я могу говорить так, что ничего не поймешь, если захочу. О любом деле, какое ни возьми, можно поведать витиевато — прозвучит внушительно, но чересчур туманно.

— Разумеется, — сказал Колин. Уголки его губ так и норовили подпрыгнуть вверх, но Колин, глядя то на меня, то на Джея, ухитрялся владеть собой. — А откуда вы друг друга знаете?

Тут я чуть было не заявила, что вовсе не знаю Джея. Но будто онемела. Так мне и надо! Попалась в свою собственную ловушку!

— Наши бабушки дружат.

— Вернее, — наставнически уточнил Джей, — с твоей бабушкой знакома моя мать.

— Точно! — воскликнула я. — Мафия.

— Маффин, — поправил Джей.

Я переврала всего-то пару букв.

— М-м-хм-м… — многозначительно промычал Колин, давая понять, что он смекнул, в чем дело. Готова поспорить, его так и подмывало отпустить шутку. Я надеялась, что она застрянет у него в горле.

— Это еще не все! — услышала я собственный голос, прозвучавший под напором желания убедить Колина, будто не такая я дура, чтобы бегать на свидания, которые устраивает для меня заботливая бабушка. — Моя ужасно давняя подруга ужасно давно встречается с бывшим однокурсником Джея!

Два «ужасно» в одном предложении. Еще немного, и я стала бы сыпать «так сказать», а вместе с ним «совершенно» и «Боже мой».

— Очень удобно, — кивнул Колин. Не успела я придумать ничего умного в ответ, как он со снисходительным добродушием улыбнулся нам обоим: — Что ж, не буду вам мешать.

— Приятно было познакомиться. — Джей засунул руку в карман пиджака и извлек визитную карточку. — Наша служба технической поддержки. Если вдруг понадобится…

Колин настороженно принял визитку. Она была с сине-оранжевыми буквами и будто немного перекошена, очевидно, для оригинальности, но в стандартный кармашек бумажника такую вряд ли вставишь.

— Пока! — Колин поднял руку с визиткой, насмешливо прощаясь с нами. — Рад встрече, Элоиза.

Уходи, уходи, уходи… Ушел. Когда Колин, исполнив долг перед знакомой тетушки, повернулся к нам спиной и зашагал меж разноцветных столиков к табуретам у стойки, у меня опустились плечи. Друзья встретили его поднятыми бокалами и многозначительными взглядами. Колин качнул головой и сказал нечто такое, из-за чего зал зазвенел от хохота.

К моим щекам прилила краска, но я напомнила себе: какое-никакое, но свидание-то у меня. У него лишь встреча с приятелями.

Стало легче. Не так уж и плачевно было мое положение. Почему же я чувствовала себя столь несчастной?

Вдруг у меня перед носом возникла серебряная корзина с теплым хлебом — долгожданным нааном.

Джей принялся умело разделять его по прямой линии на две части.

— Минутку. — Я допила остатки вина одним большим глотком и, пока не исчез официант, отдала ему бокал. — Принесите еще, пожалуйста. — Если бы мне хватило наглости, я попросила бы двойную порцию.

Вечер обещал быть долгим.