Загадки старинных кладов

Любаньские сокровища

Времена Гражданской войны, как и другие смутные времена в истории нашего Отечества немало поспособствовали как захоронению большого количества кладов, так и созданию еще большего количества легенд о них.

Вот одна из них. В 1918 г. из Петрограда в г. Любань по приказу Петроградского ревкома были вывезены несколько семей весьма известных княжеских фамилий. Их тогда выселили под предлогом освобождения жилплощади для победившего пролетариата и даже помогли им с переездом и перевозом имущества. Некоторое время переселенцы жили в двух домах, стоявших недалеко от церкви, что ближе к речке Тигоде, недалеко от железнодорожного моста на Москву. На некоторое время их оставили в покое, хотя и приглядывали за ними.

Однако, как всем известно, довольно быстро в стране началась кампания по экспроприации имущества и валютных ценностей у бывших господских классов. Конечно, и обитатели обоих любаньских домов не избежали этой участи. Их жилища многократно обыскивались, а сами они подвергались многочисленным допросам и побоям. В конце концов, все были расстреляны. Но, как гласит народная молва, ничего ценного комиссарам найти не удалось. Соответственно, среди местных жителей родилась легенда о том, что успели запрятать страдальцы свои фамильные ценности где-то в лесных оврагах у реки. Еще и после Второй мировой войны местные мальчишки копались на лесных полянках и откосах вдоль реки, пытаясь поймать удачу, но тщетно. Если и закопаны где-то под Любанью фамильные драгоценности, то они, скорее всего, и по сей день никем не найдены.

Не рискну утверждать, что и теперь сокрытые под Любанью ценности не найдены. Со времени опубликования данной заметки кто-нибудь да провел там разведку и, вероятно, набрал там много бриллиантов. Ведь "стоит только захотеть и немного попотеть", как пелось в одной популярной в 80-х гг. песенке. Насчет того, чтобы захотеть, я не совсем уверен, а вот насчет того, чтобы попотеть, — гарантия 100 %. Работать в оврагах весьма непросто. Они неудобны для работы из-за своей конфигурации, напоминающей громадное корыто. Ходить вдоль их русла очень неудобно потому, что удержаться на крутых откосах при таком движении крайне трудно. Двигаться же поперек оврага тоже не выход, поскольку устаешь очень быстро. Кроме того, овраги часто заболочены, покрыты множеством кочек и имеют очень плотную и неприятную растительность.

Хотя, ради справедливости, нужно сказать, что многие овраги имеют удивительно облагороженный внешний вид. И работать там — одно удовольствие. Вот только почему-то ничего в них стоящего не попадается. Отсюда делаем сразу несколько практических выводов.

Вывод первый. Поскольку общая масса кладов обычно невелика, то ходить по оврагам в их поисках нам придется именно поперек, а не вдоль. Когда разрыв между двумя поисковыми проходами не превышает 2 м, то лучше ходить именно поперек. Так лучше держать в поле зрения местные ориентиры и не нужно постоянно проводить предварительную разметку "прозваниваемого" полигона.

Вывод второй. Особое внимание в поиске надо уделять тем местам в овраге, где есть какие-либо неоднородности. Резкие изгибы русла оврага, крупные старые деревья, растущие либо внутри него, либо на краях, раздвоения основного русла, выступающие наружу массивные валуны. Опыт показывает, что чаще всего находки встречаются именно в таких местах. При этом они на 80 % привязаны именно к стенкам оврага, а не к его руслу.

Это в общем и целом понятно каждому. Ведь прячущий тоже невольно ищет глазами хоть какой-нибудь ориентир, стараясь зрительно привязать свое "захоронение" к приметному месту. То, что малоразмерные клады часто встречаются именно в боковых стенках, тоже понятно. Там встречается много лисьих и барсучьих нор, глубоких промоин и прочих мест, куда без особого труда можно быстро упрятать милую сердцу вещицу или увесистый котелок с монетами. И конечно же при каждом удобном случае необходимо проводить опрос местного населения, стараясь ненароком выявить, нет ли в окрестностях их села, деревни или городка какого-либо известного (именного) овражка. Пастухи, грибники, рыболовы и трактористы — основные ваши информаторы. Они лучше других знакомы с этим деликатным вопросом. Идите к ним и не пожалеете.

Как-то дела занесли меня в Коломенский район, а если быть точнее, то в село Белые Колодези. Меня там интересовала сама церковь, а копаться в каких-либо оврагах я не собирался. И тем не менее после непродолжительной беседы с местным старожилом, скучающим на покосившейся завалинке, я резко изменил свои намерения.

— А что, отец, — предложил я ему в качестве угощения столичную сигаретину, — что в ваших местах есть интересненького, кроме сего храма?

Я кивнул в сторону ободранной церкви и дал прикурить моему шапочному знакомому.

— Гусев овраг есть, — не раздумывая и секунды, отозвался тот. Знатный овраг, глубокий. В давние годы, сказывают, там разбойники атамана Гуся жили. Землянки у них там были подземные, и даже, говорят, они там добычу свою закапывали.

— Да ну? — незамедлительно поддержал я его откровения.

— Как пить дать, — резанул себя ладонью по горлу ветеран. — В прошлом году Ванька Хлудов там три серебряные монеты нашел. Да мой племяш давеча тоже во-от такой полтинище притащил. Спрашиваю: "Где взял?" Плечами пожимает дуралей: "В ручейке лежал". Малец еще совсем, никакого соображения в голове.

— Так он небось далеко, овраг-то ваш, — притворно зевнул я, — не дойти и до вечера…

— Какой там далеко, — возмущенно подскочил старичок, — на молодых-то ногах за 20 минут доскачешь.

Я был там за десять. Овраг как овраг. Во всяком случае, именно таким он мне представился с современного шоссе. По правую руку от дороги уходила мелкая и явно молодая часть овражной системы. А по левую к Оке спускалась более мощная, старая и, я бы сказал, матерая его часть. Но все же он никак не производил впечатления места, где некогда прятались разбойники. Посчитав, что вначале будет нелишним пройти по всему оврагу и ознакомиться с обстановкой, я медленно двинулся вдоль русла пересохшего ручейка. Овраг мне показался громадным и не столько по ширине, сколько по глубине. Два или три небольших ответвления отходили от него вправо и влево, но и то лишь вблизи шоссе. А дальше он превратился в некое узкое и резко прорубленное русло. Отметив про себя, что тратить время на "прозвонку" этого естественного коридора не стоит, я продолжил движение вперед. Вскоре стало ясно, что Гусев овраг — место довольно посещаемое. Выбравшись на гребень, я тут же увидел грибника, неспешно прогуливавшегося по опушке, а неподалеку просматривалась свалка строительного мусора.

Нужно было решаться и, сняв рюкзак, я принялся собирать поисковый прибор. До того момента мне почти не приходилось работать в оврагах, и опытом такого рода у меня был едва ли не единственный поиск, который я как-то проводил в Белоруссии. Но тот овраг на северной окраине села Староборисово был намного короче, удобнее для работы и гораздо компактнее. Поэтому основной размер измерительной сетки я взял не 1х1 м, как там, а 2x2. Таким образом, за одно и то же время я надеялся "прозвонить" в 4 раза большую площадь.

Но здесь работа сразу не заладилась. Откосы оврага столь стремительно падали вниз, что работать на крутых поверхностях было просто невозможно. Пришлось ограничиться прочесыванием лишь тех мест, где не было опасности свалиться в промытый водой каньон. Приблизившись через несколько часов работы к его устью, я неожиданно услышал довольно громкое журчание воды. Поспешив вперед, я увидел, что из подножия левого склона в нескольких местах выбивается родник. Подняв голову, я к тому же заметил, что и общий вид оврага кардинально изменился. Несколько характерных примет местности подсказали мне, что здесь некогда действительно жили люди.

Какие это были приметы?

Во-первых, проточная вода. Круглогодично действующий источник — важнейшая примета. Без близкорасположенного источника длительное проживание невозможно.

Во-вторых, наличие горизонтальных площадок (ведь по косогору целый день бегать не будешь). Площадки в этом месте имелись в наличии, и их было даже несколько.

В-третьих, произрастание нехарактерных для дикого леса деревьев и кустарников. Росли даже одичавшие яблони и ежевика.

Удалось даже отыскать места, где ранее (может быть и 200 лет назад) были устроены разбойничьи землянки. Местность в Гусевом овраге довольно каменистая, и контуры старых построек прослеживались там даже сквозь буйную растительность. Кроме вышеперечисленных примет еще одно соображение заставляло думать, что именно здесь прятались лихие люди. Совсем недалеко от устья оврага протекала Ока, и при малейшей опасности можно было добежать до спрятанных в прибрежных кустах лодок и отплыть на ближайший к оврагу остров.

Теперь, когда самое перспективное место для поисков было выявлено, я принялся работать более интенсивно. К тому же меня подгонял вполне понятный азарт.

"Чем я хуже какого-то там Ваньки?" — думал я, рьяно продираясь сквозь заросли и буреломы. — "Он отыскал монеты просто так, "на дурака", без ничего! А мне-то с такой техникой сам Бог велел найти здесь абсолютно все!" Наивный, я ожидал найти все! Я нашел даже больше!

Подчеркну, что я только производил замеры, выявляя подземные аномалии, а вовсе не раскапывал их. Но уже вечером, возвращаясь на электричке в Москву, я наконец-то подсчитал их общее количество. 16 штук! Идеальный случай — это когда в проверяемом районе обнаружится всего одна аномалия. В таком случае вероятность того, что ты наткнулся именно на то, что искал, достаточно велика. Тогда можно смело рыть в найденном месте и более или менее обоснованно надеяться на успех. В данном же случае было предельно ясно, что овраг наглухо замусорен бытовым мусором. Пришлось весь следующий день просидеть над полученными результатами, пытаясь из сонмища потенциальных целей выбрать те, которые хотя бы приблизительно походили на "разбойничьи клады". Правда, загвоздка была в том, что до тех пор мне не приходилось находить ни одного подобного клада, и по каким параметрам следовало ориентироваться, было совершенно непонятно. По массе спрятанного металла? Но из всех обнаруженных ранее захоронений слишком массивными были только два. Их-то я и отбросил с легким сердцем, поставив на разрисованном кружочками чертеже Гусева оврага два красных креста.

Осталось 14 объектов. Дальше-то что? Подумав, отбросил еще девять аномалий, заведомо содержащих лишь черный металл. Для раскопок наметил пять оставшихся аномалий преимущественно цветного металла. Такое положение дел несколько меня обнадежило. Хотя и это был явный перебор. Когда находишь такое изобилие металла в глухой, практически не обжитой местности, не жди ничего хорошего. Каждый раз одно и то же: либо погребенная под тонким слоем почвы бытовая свалка, либо эхо минувшей войны. Но поскольку надежда всегда умирает последней, то я выбрал время и еще раз посетил гостеприимный, а самое главное — столь щедрый на обещания овраг.

И во второй раз я был конечно же оснащен всем необходимым: саперная лопатка, титановый совок для более мелкой работы и садовые грабельки для самой мелкой. Начал я с небольшой аномалии, расположенной ближе всего к Оке. Мне хотелось понять сразу, с чем придется иметь дело впоследствии. Почему-то казалось, что первый же извлеченный объект сразу и покажет, чем богат Гусев овраг. Выкопав довольно глубокую яму, я, к сожалению, не сразу догадался, что делаю что-то не то. И только примерно через час, набив пару приличных мозолей, я решил проверить, далеко ли еще до цели. Несколько замеров показали мне однозначно, что моя аномалия несколько сместилась. Причем сместилась именно туда, куда я отбрасывал плотные комья земли. Только тут до меня дошло, что найденная аномалия представляла собой не один предмет типа утюга или куска трубы, а перемешанное с глиной скопище каких-то гораздо более мелких предметов. Настала пора совка и грабель. Я работал как одержимый, рыл как заправская землеройка. И вскоре был вознагражден. Зеленоватый екатерининский пятак выкатился к моим коленям с такой радостью, словно всю жизнь ждал моего появления. За ним еще… и еще… и более мелкие кругляши, мелькнуло и тусклое серебро.

Отбросив бесполезные грабельки, я засунул руки едва ли не по локоть в перекопанную каменистую землю и греб, греб и греб ее пальцами, азартно перелопачивая и дробя комья лесного фунта. Когда каждый комочек земли был мелко перетерт между ладонями и отброшен в сторону, я оглядел собранную в кучку "добычу". Грязные, невзрачные, сильно окислившиеся кружочки. Полустертые изображения малознакомых и совсем незнакомых государей, орлов, неразборчивые надписи, царапины от лезвия лопаты. Мне стало даже немного стыдно. Зачем я с таким азартом охотился? Самого меня сроду не интересовала нумизматика. Нет, конечно, меня в детстве занимали разнообразные монетки, которые мой отец понавез со всего мира. Я частенько высыпал их на пол, разбирал, сортировал, раскладывал кружочки и многоугольнички по странам и номинальным достоинствам… Но в один прекрасный день жизнь взяла свое. Оказавшись без денег на жизнь, я взял да и продал всю эту разнокалиберную мелочь приятелю всего за 12 советских рублей, поскольку кушать было нечего. В тот момент и кончилась моя нумизматика.

Вот и теперь собрав найденные старинные денежные знаки, я взвесил их увесистую кучку в ладонях и решил раздать знакомым, убедив их таким образом, что мое (по их мнению) дурацкое занятие все же способно приносить некоторые плоды. Но это было не все, впереди меня ждали еще четыре аномалии, и следовало поторапливаться. Но следующие две находки принесли одни разочарования. Блок цилиндров от "Жигулей", разбитый аккумулятор (не от них ли?) и куча старинной медной посуды. Явно самодельные миски и грубо клепанные кружки (несколько похожие на пивные) совершенно не задели моего воображения. Теперь-то я думаю, что это и было то самое ценное, что дал мне в тот день Гусев овраг. Возможно, именно из этих грубых "приборов" ели и пили те самые легендарные разбойники, за сокровищами которых я с таким азартом гонялся. Именно эти невзрачные с виду вещицы и были тем сокровищем, которое только следовало немного почистить и отреставрировать. Но… в тот момент я просто пнул найденное "барахло" носком ботинка и резво побежал к следующему сигнальному затесу на дереве.

И вот там мне повезло по-настоящему. Поскольку аномалия была локализована на небольшой площадке левого склона, мне пришлось очень много поработать лопатой, ибо вычислить, где точно располагалось захоронение, я тогда не умел. (Это вообще особое искусство, и умение приходит лишь с годами.) Но вот под лезвием моей лопаты что-то резко звякнуло и заскрежетало.

"Металл! — молнией пронеслась в голове мысль. — Что-то нашел!"

Еще несколько торопливых ударов, и из распоротой земли буквально потекло серебро! Не то тусклое и жалкое, что у ручья, а молодое, сверкающее и весело позвякивающее! Я с восторгом запустил в него руки и только тогда впервые ощутил ту волну беспредельного блаженства, которое испытывает человек, отыскавший-таки вожделенные сокровища. Этой секундной радости оказалось достаточно, чтобы навсегда запомнить тот трепет в груди и дрожь в пальцах, погружающихся в сверкающее нечто! С тех пор я не пропускаю фильмы о пиратах, поскольку в каждом их них, как правило, встречаются подобные сцены. И сердце мое бьется в такт с сердцами главных героев, добравшихся наконец-то до вожделенного богатства.

Но после того как первый восторг прошел, я более внимательно рассмотрел найденное. Оказалось, что серебро сверкало так сильно потому, что было выпущено совсем недавно, ибо моя находка по большей части состояла из серебряных рублей, полтинников и монет более мелкого достоинства, выпущенных в 1924 г. Но такие мелочи уже не могли меня разочаровать.

"Пускай серебро и наше, а не разбойничье, — думал я, торопливо укладывая добычу в мешочек, — зато вон, сколько его много".

Находка и впрямь была приличная по весу, и когда я встал на ноги, рюкзак ощутимо надавил на мои плечи. Пора было поворачивать к дому. Болели руки, ноги и все, что могло болеть. Время поджимало, и, не рискуя остаться ночевать в угрюмых, тревожно шумящих зарослях, я потащился к шоссе.

Должен сказать, что это был не единственный мой успешный опыт "овражных" поисков. Случались и другие удачи. И снова они были привязаны к именным оврагам. В связи с этим можно рассказать интересную историю, случившуюся не так давно. Общаясь с одной журналисткой из газеты "Совершенно секретно", я узнал, что она раскопала в архиве кое-какие интересные сведения, вернее легенду, связанную с оврагами. Сообщу и вам, какую информацию я тогда получил:

"Не доезжая подмосковного Клина, в районе деревни Давыдково, имеются якобы два интересных оврага. Оба они привязаны к долине реки Сестры, и оба имели имена собственные. Один зовется Саблиным оврагом, и расположен он вблизи села Голенищево, в бывшем имении помещика Иегова. 4 второй назван Котельниковым оврагом и лежит он как раз между селениями Акатьево и Залесье. С обоими оврагами связана старинная легенда о братьях-разбойниках, которые составит шайку безжалостных налетчиков, двигавшихся из Москвы к нашим северным провинциям".

А что, подумал я, вполне реальная ситуация. Дорога действительно богатая. Из столицы все ехали с деньгами, довольные и наверняка подвыпившие. И нападения случались как раз на "горой день пути, когда день клонился к вечеру, а до спасительного Клина, где купцы надеялись отдохнуть и расслабиться, было еще далеко. Сгущались сумерки, лошади неторопливо брели, устало опустив головы и медленно переставляя ноги и тут…

Да к тому же и названия оврагов были очень характерные. Ясное дело — разбойники в те времена были вооружены саблями. А Котельников чем хуже? В чем же еще можно было прятать добытое ночным разбоем? Только в объемистом котелке! К тому же овраг этот тянулся, судя по карге, на добрых 5 км и в его утробе "черта лысого" можно было спрятать! Да и чисто географически овраги расположены буквально рядом друг с другом, что тоже довольно необычно, но для налетчиков чрезвычайно удобно. В Саблином овраге они быстренько потрошили обозы, рубили возницам головы, а потом переезжали на захваченных телегах через реку Сестру по мосту, и скрывались в Котельниковом овраге…

Решено, надо срочно ехать и разбираться на месте! И я поехал, благо подвернулась оказия. Доехав до Давыдково, я попросил водителя остановиться на автобусной остановке и прошел немного вперед и вправо от шоссе. С вершины водораздела было прекрасно видно долину реки Сестры и стеной вздымающийся за ней дремучий лес, точно не вырубавшийся со времен лютовавших здесь разбойников. И сколько не вглядывался я в его темные пущи, разглядеть контуры Котельникового оврага, даже с помощью мощного бинокля, мне так и не удалось.

— Не беда, — решил я. — Вначале разберусь с Саблиным оврагом, благо он мне по дороге.

И я двинулся по шоссе, ведущему в сторону Акатьево, то и дело посматривая по сторонам. Долго искать овраг мне не пришлось. Резко проваливающаяся местность справа показала, что искомый объект рядом. Отыскав ведущую вниз хорошо утоптанную тропинку, я спустился вниз. Там меня ожидал сюрприз, вернее даже два. Первый заключался в том, что строение дна оврага было таково, что загнать в него даже одну телегу было делом весьма проблематичным, не говоря уже о целом обозе. Второй сюрприз был серьезнее, ибо он был чисто географического свойства. А к географическим подробностям каждый поисковик привык относиться очень трепетно. Дело в том, что из прилагавшегося к легенде графического материала ясно было видно, что Саблин овраг отходил от идущей на север дороги строго перпендикулярно, а вовсе не параллельно ей. Пришлось вновь выбираться на дорогу и продолжить путь.

И только когда я переправился через реку и прошел еще не менее километра, то увидел справа от себя громадный и широченный овраг, будто разрезанный вдоль плоского русла блестящей полоской ручья. Он во всех мелочах и пропорциях соответствовал тому Саблину оврагу, который я и ожидал встретить. Раньше дорога наверняка шла поперек его русла. Русла столь широкого, плоского и свободного от крупной растительности, что и вправо и влево вполне можно было загнать по десятку телег с лошадьми. Он полностью (и размерами, и расположением) соответствовал той роли, которую мы ему отводили в своих теоретических изысканиях. Но поскольку основные шансы на отыскание чего бы то ни было я все же связывал с Котельниковым оврагом, то здесь я задерживаться не стал, а двинулся далее, насчитывая через час добраться до Акатьево. Разумеется, можно было бы идти и вдоль реки Сестры, но гарантированное бездорожье и топкая, густо поросшая кустарником пойма отбивали всякое желание спускаться с шоссе.

До намеченного промежуточного пункта я добрался лишь через час. Неоднократно было замечено, что люди, желающие что-то спрятать, действуют весьма однотипно и предсказуемо. Если дело происходит на открытой местности, то захоронения, как правило, устраиваются в местных углублениях, либо там, где есть хоть какая-то растительность. Если надо что-то бросить с плотины, то инстинктивно это делается именно в ее середине. Что же касается конкретного места, то мне казалось, что самое интересное меня ждет именно в верховьях Котельникова оврага. Ведь по предварительно разработанной исторической реконструкции налетчики с добычей двигались от устья оврага в глубь его. Представлялось, что они чисто инстинктивно должны удаляться вглубь как можно дальше, стремясь сбежать к самым верховьям оврага. Вот потому я и выбрал Акатьево. Именно потому, что эта деревня была ближе всего к оконечности оврага. Переведя дух на скамеечке автобусной остановки, я свернул в лес и, считая шаги, двинулся строго на запад.

Считал я шаги по той причине, что лучшего способа измерения расстояния при передвижении по лесу просто не знаю. Давно рассчитано, что длина шага мужчины моего роста при неторопливой ходьбе составляет примерно 70 см. Пройти мне предстояло около 2 км, и значит, мне следовало отсчитать 300 шагов. Иду, считаю. Но иду не просто так — смотрю по сторонам, а еще больше прямо под ноги. Вот лежит ржавая консервная банка, вот стеклянная бутылка из-под кетчупа. Кто ее принес сюда? И зачем? Почему бросил именно здесь?

Разумеется, экология здесь ни при чем, и "Гринпис" тоже отдыхает. Моя основная задача на подходе к объекту — выявить степень загрязненности и захламленности бытовыми отходами местной фауны. Вон пластиковая ружейная гильза — отмечал я про себя. 12-й калибр, старая уже вся, грязная, а вон, кажется, пластиковая бутылка… из-под "пепси"… Но разбросанного бытового металла, к счастью, встречалось мало. Видимо, сказывалась удаленность от человеческого жилья. И это меня радовало. Я знал, что такое положение вещей сильно облегчит мне весь дальнейший процесс поисков.

Здесь как бы просматриваются два положительных момента. Первый касается общего исследуемого фона того или иного полигона. Согласитесь, что если на экране постоянно выскакивают однообразные цифры, то малейшее отклонение в ту или иную сторону сразу вызывает определенную реакцию оператора. И еще. Если грунт чистый, то появляется возможность несколько увеличить чувствительность магнитометра. Для этого мы просто переворачиваем штангу считывающей головки и таким несложным маневром приближаем датчик к возможной находке. Приближаем почта на метр, а это в полевых условиях многого стоит. Грубо говоря, если при верхнем положении датчика "кубышку" в 3 кг на метровой глубине можно безошибочно обнаружить в 3 м от нее. А при нижнем положении датчика ее же можно уловить уже в 4.5 м.

Казалось бы, какая тут особая разница? Метр, полтора — ерунда какая-то. Нет, не ерунда. Выигрыш набегает очень солидный. Если при расположении датчика у головы оператора, он вынужден нарезать участки шириной всего в 2–3 м, то при нижнем положении датчика можно полосы смело резать в 4–5 м. Одним простейшим маневром мы значительно увеличиваем "прозваниваемую" площадь. В целых четыре раза! А отсюда вытекают и все остальные преимущества. На обработку одного и того же полигона оператору требуется в четыре раза меньше времени и сил.

А то вспоминаю, как неоднократно приходилось работать в братской Белоруссии. До полигона 5—10 км пешком отшагаешь. Там 20–25 км натопаешь, а потом еще обратно идти надо. Ноги после таких "упражнений" просто отваливались.

Но вернемся в Подмосковье, к родному Котельникову оврагу. Разумеется, пока ничего такого не заметно, лишь только ноги как-то веселее идти стали, сразу видно, что местность под уклон пошла. Вот и первый более существенный признак — слева ясно просматривается отходящий от основного русла неглубокий, но резко выраженный отрог. Чтобы быстрее оказаться в центральном русле, я свернул и сами ноги привели меня куда надо. Да-a, Котельников овраг был очень не слаб. Даже здесь примерно в 3 км от устья он поражал своей глубиной и мощью.

На сканирование 4 км овражного массива у меня ушло 3 дня от рассвета до заката. Благо удалось найти поблизости от места работы дешевый ночлег. 2 дня были совершенно пустые. А последний день принес сразу 2 находки, причем обе они были найдены на относительно небольшом участке, не далее 100 м друг от друга. Но ни та, ни другая (как выяснилось) не имели к легендарным грабителям ни малейшего отношения. Первый раскоп подарил мне разобранный на части станковый пулемет "Максим", к сожалению напрочь проржавевший. Было видно, что зарывавший его предпринял некоторые меры к его сохранению. Во всяком случае, внутренний канал ствола и боевой механизм сохранили остатки смазки. Сохранилась и часть грубой ткани, в которую оружие было некогда завернуто. Но все же повреждения от коррозии были слишком велики. Пришлось отнести части некогда грозного оружия подальше в лес.

Другая находка была куда как более странная. Сигнал прибора указывал на то, что под землей лежит цветной металл, и поэтому копал я с особой старательностью. Но вскоре выяснилось, что находка моя, скорее всего, имеет отношение к минувшей войне. Видимо, в овраг упал сбитый самолет, и я наткнулся на изуродованные остатки его двигателя. Поняв, что ничего интересного меня не ожидает, я бросил раскопки и принялся за обследование широкого устья Котельникова оврага. К сожалению, он был обжит людьми гораздо более основательно, нежели его верховья. Показались строения то ли пионерского лагеря, то ли дома отдыха, и я свернул аппаратуру. Исходя из предыдущего опыта, было ясно, что кроме ржавых банок из-под краски, дырявых кастрюль, дисков от "Жигулей" и прочего мусора меня не ждет абсолютно ничего.

Вполне возможно, что в Саблином овраге меня ждали более увлекательные и полезные находки, но я так вымотался, что счел за счастье как можно скорее вернуться в Москву. А еще раз попасть в тот район так не довелось. И теперь вряд ли когда удастся.