Загадочное имя

Глава 10

На плече у Люка были следы от укусов, на спине – царапины.

– Бог мой, это я? – сонно удивилась Нина.

– А разве здесь был кто-то еще? – поддразнил Люк.

Она слегка провела пальцами по отпечаткам маленьких ровных зубов.

– Извини. Так тебе и надо: не будешь дразниться. Я думала, что с ума сойду.

– Ладно, – сказал Люк, – во времена моей юности было очень престижно иметь на себе отметины, оставленные своей девушкой.

– Ты на мне свои тоже оставил, – показала ему Нина.

– Нина, прости. Больно? – спросил он серьезно.

– Да нет. Нет, конечно. – Она обвила руками его шею и продемонстрировала отличное самочувствие.

– Да, пожалуй, мы немножко перестарались, – согласился Люк.

– Хм. – Они снова поцеловались. – Давай собираться, а то опоздаем на встречу с Джинджи. Уже почти семь.

– Сначала душ, – сказал Люк, взяв ее за руку.

Нина широко раскрыла глаза:

– Вместе?

– А почему бы и нет?

Она покраснела.

– Нина, после того, чем мы тут занимались, я не могу поверить, что ты еще можешь смущаться. Вспомни, бессовестная, что ты тут вытворяла пару часов назад.

– Ну хорошо.

– Ты меня вымоешь, я тебя. Бизнес. Не более того.

Все было не так-то просто, но час спустя они были одеты.

– Потрясающе выглядишь, – заверил ее Люк.

Оказалось, что металлическая амуниция Нины смотрелась почти скромно рядом со сверкающим и переливающимся нарядом Джинджи. Сама белокурая певица полностью ему соответствовала. Люк описал ее как женщину привлекательную и презирающую шаблоны. И то и другое было преуменьшенным до смешного. Вершины сценического успеха Джинджи, безусловно, достигла благодаря своему таланту и каторжному труду. В жизни же она была начисто лишена здравого смысла и практичности. Как Люк и предсказывал, Джинджи забавляла и удивляла Нину в течение всего обеда. Сердечное тепло и доброта певицы очень расположили к ней Нину, и она поняла, почему Люк так ценит ее дружбу.

Спутником Джинджи в этот вечер был до робости застенчивый и тихий молодой человек по имени Сэнди. За весь вечер он не обменялся с Джинджи и парой слов. Улучив момент, Люкс озорными огоньками в глазах сообщил Нине, что Сэнди – одна из самых ярких и спорных фигур в рок-музыке и больше всего известен своими песнями о сексе, которые без конца запрещают.

– Не может быть, – сказала Нина.

– Еще как может, – сказал Люк. – У его альбома «Подогрей меня» на этой неделе первое место в рейтинге рока.

– Ты, наверное, шутишь. – Она исподтишка взглянула на Сэнди, помогавшего Джинджи надеть пальто со множеством рукавов. Покрой пальто, напоминавший по форме осьминога, был настолько сложным, что Джинджи никак не могла сообразить, куда всунуть руки.

– А с кем-нибудь, кроме Джинджи, Сэнди разговаривает?

– Нечасто.

– Такой застенчивый?

– Его образ на сцене не более чем образ. Как артист он кумир миллионов, а в жизни слишком робок, чтобы назначить свидание женщине. Поэтому Джинджи таскает его всюду за собой.

– Значит, они не…

– Нет. Джинджи ему как нянька. Он к ней очень привязан.

– Я его могу понять. Ее трудно не любить. Но почему она не поможет ему повзрослеть?

– Она это и делает. – Люк грустно усмехнулся и покачал головой. – Я думаю, что он сейчас слегка растерялся. Это крутой бизнес. Наверное, если бы мне было девятнадцать и я за шесть месяцев из никому не известного певца превратился в звезду, то тоже бы пришел в растерянность.

Нина взяла Люка за руку, и они вышли на улицу ловить такси и ждать, пока Джинджи разберется с рукавами.

– Люк, а в шоу-бизнесе есть нормальные люди? – спросила Нина неуверенно.

– Есть. Я.

– Гм!

Люк усмехнулся:

– Ты хочешь сказать, что я тоже ненормальный?

– Боже упаси!

– Послушай, Нина, можно подумать, что в опере нет эксцентричных, немного сдвинутых, а то и просто чокнутых.

– Там это… не так.

Она замолчала, глядя на двух выходящих из ресторана рок-звезд. Один изумил ее своей застенчивостью, вторая нарядилась в осьминога.

– Да, я понимаю, что ты хочешь сказать, – сухо ответил Люк, – но согласись, что это забавно.

– Есть свои минусы и плюсы.

– Ты, безусловно, один из плюсов, – прошептал Люк и поцеловал ее.

Минут пять они помогали Джинджи влезть в такси и наконец преуспели в этом.

Компания застала вечер в полном разгаре. Огромный зал для приемов был до отказа набит знаменитостями.

Из дорогой аппаратуры вовсю гремела рок-музыка.

Нина с любопытством осмотрелась: все веселились напропалую, танцевали, ели, пили, флиртовали. Зал был украшен различными кубками, наградами музыкантам, плакатами с лицами исполнителей, которых записывала на свои пластинки фирма, дающая прием.

С гигантского плаката Люк взирал в зал с «ленивой сексуальностью». На противоположной стене красовалась Джинджи с закинутыми за голову руками. Больше всего было плакатов с фотографиями Сэнди, запечатлевшими робкого мальчика в столь вызывающе сексуальной позе, что Нина поразилась: такого ей еще не доводилось видеть.

Сэнди смотрел на свой плакат так равнодушно, как будто на нем был не он, что, впрочем, соответствовало действительности.

Джинджи, наоборот, громко жаловалась:

– Ненавижу этот плакат. Они знают, что я его ненавижу. Специально повесили, чтобы меня позлить.

– У Джинджи небольшое недоразумение с фирмой, – пояснил Люк.

– Зачем же вы пришли? – спросила Нина.

– Сэнди нужно было, – просто сказала Джинджи.

Сэнди взял Джинджи под руку, давая понять, что не отцепится от нее весь вечер, а Люк пошел принести всем что-нибудь выпить.

– Что это такое зеленое? – спросила Нина, когда он протянул ей бокал.

– Похоже на мятный ликер, – ответил он. – Они его очень рекомендовали.

Нина отпила глоток и поморщилась.

– Больше похоже на авокадо.

– Я рада, что вы пришли, Нина, – сказала Джинджи. – Я уже знаю, какой у вас знак зодиака и как звали вашего бывшего мужа, но у нас впервые есть возможность поговорить.

– Ты читаешь эту муру! – недоверчиво воскликнул Люк.

Нина поставила на стол бокал со своим экзотическим напитком:

– Извините меня, пойду поищу что-нибудь более прозаическое, минеральной воды, например.

– Я с тобой, – откликнулся Люк.

– Не надо. Я найду бар сама. Болтай с Джинджи и… с Сэнди.

Она пробилась к бару. Оказалось, что стакан минералки добыть не так-то просто. Надо стоять в очереди. Она узнала нескольких человек, изображенных на плакатах. Их обслуживали раньше других.

В конце концов, что притворяться! В ее мире происходит то же самое.

– Послушайте, вы, случайно, не Нина Ньяньярелли, оперная звезда?

– Робин! – воскликнула Нина, узнав светловолосого барабанщика. – Вы только что пришли?

– Минут двадцать назад. – Он оглядел ее откровенный костюм. – Я пришел один, и, если вы захотите сбежать от того рок-певца, с которым пришли…

– Осторожно, он может вас услышать! А он знает, что я люблю блондинов, – сказала она с улыбкой.

Нина наконец выпила минералки, и они с Робином пошли искать Люка, Джинджи и Сэнди.

Прибывали все новые гости, толпа росла. В зале с двумя телекамерами было полно журналистов, но мало фотографов. Пока Нина пробивалась через толпу «мужчин худее и женщин выше ее», рок-музыка продолжала вносить свою лепту в общий хаос.

– А где Люк? – спросила Нина, когда они нашли Джинджи.

– Его утащил какой-то служащий компании поговорить о… – Джинджи сделала неопределенный знак рукой, – о бизнесе, наверное.

– Как вы познакомились с Люком? – стараясь перекричать музыку, громко спросила Джинджи.

– Судьба, – ответила Нина с театральным пафосом. Она рассказала – в приглаженном варианте – об их первой встрече.

– На Люка это похоже, – засмеялась Джинджи. – Песни он пишет прекрасные, а вот вести светские беседы не мастак.

– А как вы с ним познакомились?

– Работали вместе. Сто лет назад. Он и вот этот, – Джинджи показала большим пальцем на Робина, – выступали в Мичигане. Я там начинала. Они пришли ко мне и заявили, что я страшно талантлива и потрясающе сексапильна. Это стало началом и фундаментом нашей дружбы.

– Мне трудно представить вас обоих бедными, никому не известными, отчаянно пробивающими себе дорогу.

– О! Мы и были такими, даже хуже. Я была жутко честолюбива. Люк тоже. Но по-другому. Он очень во многом сомневался. Но даже если с ним не подписывали контракт или не давали площадку, он продолжал идти вперед, не падая духом. Он всегда верил в то, что пишет стоящие вещи и рано или поздно их услышат.

– И я услышала.

Все повернулись на знакомый голос и увидели Кейт Хаммер.

– Я удивлена, Джинджи, что, несмотря на ваши взаимоотношения с фирмой, они вас вообще сюда пустили.

– Они знали, что я без Джинджи не пойду, – твердо сказал Сэнди.

Нина посмотрела на него удивленно. Это был максимум того, что он вообще сегодня произнес.

– Привет, Нина. – Кейт опять пожала Нине руку так, что ей стало больно. – Вы сегодня сами на себя не похожи.

Нина засмеялась:

– Экспериментируем. Я твердо решила выглядеть сегодня как подружка рок-звезды. На следующей неделе очередь Люка выглядеть джентльменом.

– На это стоит поглядеть. Непременно куплю билет, – сказал Робин.

– А я на такое зрелище продам билеты, – сказала Кейт.

– Начинаю понимать, почему Люк считает вас великим менеджером, – сказала Нина.

– С присущей мне скромностью соглашусь с ним, – улыбнулась Кейт, – и по праву сочту возможным дать Джинджи совет.

Певица поморщилась.

– С вами хочет поговорить журналистка. Она серьезный репортер. Пишет о роке. Если вы скажете несколько хороших слов о фирме – вы ведь сегодня ее гостья, – это поможет вам наладить взаимоотношения.

Джинджи застонала и отчаянно заспорила, но Кейт в конце концов ее убедила. Высвободив свою руку из руки Сэнди, Джинджи встала.

– Присмотрите за ним вместо меня, – сказала она Нине и ушла.

Нина встала рядом с Сэнди и поощрительно улыбнулась ему. Красный как рак, Сэнди робко улыбнулся в ответ. Нина поболтала с Кейт и Робином, рассказавшими ей несколько забавных историй о первых шагах Люка в рок-музыке. Кейт вспомнила, как она, уже будучи их менеджером, затащила брыкающегося и истошно вопящего Люка к французскому парикмахеру, чтобы он придал ему некоторую изысканность и завершенность.

– Люк уверял, что стричься в парикмахерской должны только женщины. До того как мы встретились, его стригла только сестра. Вы бы слышали, как он завопил, когда парикмахер хотел побрызгать его волосы лаком.

Кейт и Робин извинились и отошли к другим музыкантам. Нина осталась с Сэнди. Хоть парень и молчал как пень, он начинал Нине нравиться. Среди этого гама и претенциозной болтовни в его застенчивости было что-то привлекательное. Ее восхищала его собачья преданность Джинджи.

Кругом были жадные глаза и хватающие все, что можно, руки. Нина знала, что в отличие от оперных певцов, которые идут к намеченной цели медленно и нередко выдвигаются лишь к зрелому возрасту, рок-звезды взлетают молниеносно, и их часто так же быстро забывают. Это предопределяет очень напряженный жизненный ритм.

Как, ну как, Господи, такой открытый, честный и глубоко порядочный человек, как Люк, вписался в эту жизнь, удивлялась она. Конечно, он самолюбив и тщеславен, хотел писать музыку и петь и, если бы это потребовалось, вступил бы в сделку с самим дьяволом. Но могла ли принять это как неотъемлемую часть своей жизни она?

– Сэнди! Вот ты где. Мы все тебя ищем! – Полный человек среднего возраста засмеялся с фальшивой сердечностью и сел рядом с Ниной, горой возвышаясь над ней.

Когда он отвернулся, чтобы окликнуть кого-то, Нина спросила Сэнди:

– Кто это?

Тот нахмурился:

– Не знаю. Менеджер, наверное.

Через несколько минут на них уже наседало с полдюжины человек. Хотя Сэнди и умел оставаться незаметным, его все-таки разыскали. Нина внутренне сжалась. Ну зачем их нашли? Сэнди думал, видимо, точно так же, потому что прижался к ней, как испуганный щенок. Нина успокаивающе похлопала его по руке и постаралась взять ситуацию под контроль, сожалея, что рядом нет Люка или хотя бы Джинджи. Она чувствовала себя не в своей тарелке.

На Сэнди так и сыпались вопросы. Ответа, разумеется, не следовало. Призвав на помощь весь свой светский опыт, Нина сумела переключить внимание этих людей на них самих, чтобы хотя бы на секунду вздохнуть свободно. Самодовольная болтовня раздражала ее, как и постоянное соприкосновение с телом сидящего рядом толстяка. Вдруг мужчина положил ей руку на бедро. Она содрогнулась от отвращения. Толстяк не спускал с нее масляных глаз. Нина демонстративно убрала его руку.

Сэнди взял ее под руку и притянул поближе.

– Не прикасайтесь к ней, – сказал он твердо. Парень, может, и не говорил много, но, когда было нужно, умел выбирать слова.

– Простите, – сказал саркастически толстяк. – Я не знал, что на сегодня она уже занята.

Нина была взбешена. Она не привыкла, чтобы с ней говорили так, как будто ее здесь нет, а уж особенно чтобы ее принимали за женщину, «занятую» знаменитостью на вечерок.

– Я никем не занята. Мне просто неприятно, что вы меня лапаете, – сказала она ледяным голосом.

– Брось, дорогая, полегче. Будешь со мной мила, я в долгу не останусь.

Девушка с шапкой пурпурных волос прервала их пререкания:

– Послушайте, я вас где-то видела раньше. Где?

– Вряд ли, – сказала Нина.

– Нет, видела. Вы подружка Люка Свейна. Да?

Начать с того, что Нину вообще не особенно устраивало слово «подружка», но в данном контексте оно еще и означало, что она одна из сумасшедших фанаток и переспала с Люком, чтобы показаться в его обществе.

Толстяк пытливо взглянул на Нину:

– Неужто?

– Вы его знаете? – спросила она холодно.

– Ну, в общем-то…

– Стало быть, не знаете, – подытожила Нина.

– Я слышал, что у него какая-то новая, – прогнусавил наглец. – Интересно посмотреть.

Нина сдерживалась как могла. Прозрачные намеки, неприятное окружение. Не говоря ни слова, она встала, взяла Сэнди под руку и увела его. Вслед ей раздалось хихиканье и понеслись комментарии.

– Мы можем поискать Джинджи? – робко спросил Сэнди.

– Да, конечно, – ответила она.

Теперь уже Сэнди заметили все, и они с трудом протискивались через толпу его поклонников.

Наконец они нашли Джинджи, которая громко ругалась с представителем фирмы. Репортер с готовностью записывал все, что они говорили друг другу; кто-то эту сцену снимал. Нина и Сэнди с трудом вытащили Джинджи из баталии, привлекшей с интересом наблюдавшую за ней толпу.

– Так-то вы все подправили, – сухо заметила Нина.

– Я не хотела, – оправдывалась Джинджи, – но он просто вывел меня из себя.

– Можем мы уйти? – взмолился Сэнди.

– Да, конечно. Пойдете с нами, Нина? – спросила Джинджи.

– Нет. Я постараюсь найти Люка. Он будет волноваться, если я исчезну, не предупредив его.

Она довольно долго разыскивала Люка, чувствуя себя весьма скверно в своем наряде. Люк полностью ушел в спор с Кейт и мужчиной в старомодном костюме. Его отделяли от Нины человек пятьдесят, но она прекрасно видела, что они не соглашаются друг с другом и что он чем-то недоволен.

Многие стояли просто так, надеясь пообщаться с певцом, и напряженно вслушивались, что он говорил Кейт и мужчине.

Нина чуть не плакала, пробиваясь сквозь толпу людей, которые глазели на нее и отпускали двусмысленные шуточки. Кое-кто просто не обращал внимания на ее просьбу дать пройти. Добравшись до Люка, она готова была разрыдаться, но сдержалась, чтобы не устраивать на людях сцену.

– Нина, – Люк обнял ее и притянул к себе.

Она закрыла глаза и прижалась к нему, чувствуя себя защищенной его теплом. Беседа закончилась. Нина слышала только обрывки речи и отдельные фразы, что-то по поводу гастролей. Люк не хотел ехать, а Кейт и мужчина настаивали.

Нине было все равно, она мечтала уйти как можно скорее и сказала ему об этом, как только Кейт осторожно напомнила, что в полночь Люку предстоит выступить наряду с другими знаменитостями и сказать несколько слов, как он и обещал.

Он вздохнул:

– Может, это сделает кто-нибудь другой?

– Я думаю, – Кейт подбирала слова, – это было бы неплохим знаком доброй воли.

Люк оглянулся на Нину и нерешительно провел рукой по волосам. Нина приняла решение. Она никогда не будет стоять между Люком и его работой и никогда не позволит ему встать между ней и ее делом, но здесь она больше не останется ни на минуту.

– Все в порядке, – сказала она спокойно. – Оставайся. Я возьму такси.

– Нет.

– Будь благоразумен. Люк опять вздохнул:

– Я выйду с тобой.

Улица, хотя и не пустынная, выглядела после набитого шумного зала почти безлюдной.

Люк взял Нину за руку и отвел подальше от любопытных взоров.

– Извини, дорогая, что я оставил тебя одну. Я собирался быть весь вечер рядом с тобой, но сначала пришлось поговорить кое с кем из фирмы, потом ко мне прицепились Кейт и менеджер по гастролям. – Он устало потер подбородок. – Не буду спрашивать, как ты провела время. Вижу, что паршиво и что ты недовольна.

– Я… – Нина вздохнула. – Для меня это было ужасно.

– Извини. Это я виноват.

– Нет-нет, – сказала она твердо. – Я взрослая женщина, и ты не можешь постоянно быть со мной рядом. Я хотела сегодня выяснить для себя, могу ли общаться с людьми из шоу-бизнеса сама. Понять это, оставшись одной, было проще.

– Ну и что ты поняла? – спросил Люк хриплым голосом.

Глаза Нины наполнились слезами.

– Не знаю, – прошептала она после долгого молчания.

Он встревожился:

– Я не должен был тебя сюда приводить. Глупая затея.

– Нет, неправда, – спорила Нина, вся в слезах.

– Больше на такие сборища мы ходить не будем. Ни один из нас.

– Мы не можем разговаривать здесь, – сказала наконец Нина. – Мне пора домой.

– Хорошо, как только я освобожусь, тут же приеду к тебе, и мы поговорим.

– Не стоит. – Нина заставила себя взглянуть в его встревоженные глаза. – Мне надо побыть одной. Я не хочу сказать что-нибудь сгоряча.

– Нина…

– Пожалуйста.

– Хорошо. Я приеду завтра. Нет, черт возьми, не могу. У нас запись на студии. Тогда завтра вечером.

– У меня спектакль.

Они растерянно смотрели друг на друга: их занятость лишь подчеркивала безнадежность ситуации.

– Тогда послезавтра.

Люк остановил для Нины такси. Он казался совсем чужим, даже не коснулся ее руки.

Он открыл перед ней дверцу. Нина все-таки сумела привить ему кое-какие манеры. Она, не глядя на него, села в машину, и Люк дал водителю адрес.

– Нина? – Было темно, и она почти не видела его лица.

– Да?

– Не торопись решать. – Люк закрыл дверцу и долго смотрел вслед.

Нина не могла заснуть всю ночь. Боясь душевной боли, она собиралась порвать с Люком как можно раньше. Теперь же уходить было поздно.

Она была влюблена в Люка и почти сердилась на него за это. Ведь хотела быть разумной и осторожной, но он помешал. Нина пыталась сопротивляться сближению, но Люк оказался сильнее. Как же теперь она может уйти, если часть ее останется с ним навсегда?

Нина так и не научилась мириться с ажиотажем вокруг Люка, уставала от необычных людей рядом с ним. Ей претили притязания на него, на его время и силы; ее раздражали фанаты, ни на минуту не оставляющие Люка. Время шло, а ей становилось не легче, а наоборот, труднее. Почему?

Наконец усталость и нервное истощение взяли свое. Нина провалилась в беспокойный сон и проспала до полудня. Проснулась совершенно разбитой, так и не приняв никакого решения.

Она была рада, что сегодня вечером ей надо работать. Нина любила театр, его высокие потолки, темные углы, гулкий зал. Любила нарастающую, тревожащую душу музыку Верди, профессионализм, интеллигентность своих коллег, горячее поклонение публики. В этот раз она готова была остаться на сцене всю ночь, надеясь, что ее отдача пению и увлеченность ролью развеют страх и напряжение этих тяжелых дней. Но спектакль закончился, и пора было возвращаться в реальную жизнь.

Нина сидела в своей гримерной в теплом купальном халате и снимала грим. В дверь постучали.

– Джесс! – воскликнула она. – Вы не говорили, что придете.

Старый саксофонист с женой вошли в маленькую комнатку. Оба улыбались, у Джесса в руках были цветы.

– Хотели сделать сюрприз, ведь мы не виделись уже несколько недель.

В гримерную заглянул Джорджо Белланти, и Нина представила их.

– Друзья Нины – мои друзья, – расцвел Джорджо, больно прижимая Нину к себе.

Мужчины сразу почувствовали симпатию друг к другу и начали оживленно беседовать.

Ребекка напомнила им, что Нина, возможно, хотела бы переодеться.

– Конечно! – воскликнул Джорджо. – Мы сейчас все вместе пойдем перекусить. Согласны?

Джесс тут же согласился и, как только они вышли, предложил пойти в джазовый клуб.

– Если вы не возражаете, – сказала, поколебавшись, Нина, – я пойду домой. Ужасно устала.

– Она слишком много работает, – произнес Джорджо с отеческой озабоченностью.

Нина слабо улыбнулась.

Он попрощался и, взяв Ребекку под руку, вышел из комнаты.

Джесс внимательно посмотрел на Нину:

– У вас все хорошо?

Она кивнула.

– Этот канзасский парень хорошо с вами обращается?

– Да, – грустно улыбнулась Нина и добавила: – На свой лад, конечно.

– Я не хочу совать нос в чужие дела, но я умею слушать.

Нина, вздохнув, села:

– О, Джесс, вы знаете, какая у него жизнь. Это отражается на всех, кто рядом с ним.

– Знаю. Не мне давать вам советы. Я не буду говорить, что вы научитесь на многое закрывать глаза, если действительно любите друг друга. Я даже не скажу, что он отличный парень и умеет беречь самое важное для него.

– Спасибо, Джесс. Больше вы мне ничего не скажете?

– Только то, что тридцать лет назад Ребекка испытывала похожие сомнения. Когда она сейчас на меня сердится, ей нравится делать вид, что она еще ничего не решила, – добавил он с усмешкой.

Нина тоже улыбнулась:

– Всего доброго, Джесс.

Она провела еще одну бессонную ночь. Ей не хватало Люка.

Их встреча на следующий день в ее квартире поначалу была неловкой. Казалось, он испытывал не меньшее замешательство.

– Привет, – сказала Нина.

– Привет.

Несколько минут они напряженно сидели.

– Ты собираешься вежливо попросить меня удалиться? – спросил Люк низким голосом.

– Нет, конечно, нет. – Ее глаза наполнились слезами.

– Обними меня, – попросил он хрипло.

Нина бросилась в его объятия, и на некоторое время они замерли, как двое уставших пловцов, добравшихся до спасительного берега.

Люк поцеловал ее в голову.

– Так-то лучше, – прошептал он. – А то ты была за тысячу миль от меня.

– Ты тоже.

Спустя некоторое время Нина рассказывала Люку о своих впечатлениях от того злосчастного вечера, растерянности, желании как можно скорее уйти.

– Было так тягостно. Я чувствовала себя… дешевкой.

– Потому-то я и не хотел отпускать тебя. Шоу-бизнес полон такого рода типов, и я научился держать их на расстоянии. Я не работаю с ними и не подпускаю их близко к себе.

– Но мне нравятся Джинджи и Робин… и Сэнди. В самом деле нравятся, – сказала Нина.

– Мне тоже, дорогая. Они прекрасные люди. Но было бы нечестно знакомить тебя только с моими друзьями. Ты бы подумала, что в этом мире все такие. Нам рано или поздно пришлось бы иметь дело и с другими. Я не хотел, чтобы ты встретилась с ними лицом к лицу одна, но не ожидал, что ко мне привяжется этот тип в костюме с жилетом.

– Так даже лучше, Люк. Ты не можешь постоянно оберегать меня.

– Я хочу.

– Верю, что хочешь. Но не можешь. Не стоит и пытаться. – Она отодвинулась от него и прилегла на кушетку. – Я знаю тебя как человека, как мужчину и совершенно падаю духом, когда вижу, что тебя воспринимают как идола. Иногда это забавно, но чаще это пугает меня.

– Меня тоже. Время от времени. Поэтому ты мне нужна, Нина. Мне просто необходимо, чтобы во мне видели обыкновенного человека. Когда мы с тобой закрываем на ночь дверь, мне не нужен больше ни мой имидж, ни моя репутация. Я – это просто я. – Люк грустно улыбнулся. – И никому после отца так, как тебе, не удается указывать мне на мои человеческие недостатки. Я не хочу показывать свои отрицательные качества, когда ты со мной, но ты просто удивительно умеешь вытаскивать их на свет Божий. – Он поцеловал ей руку.

После долгой паузы Нина осторожно спросила:

– А другие женщины, до меня… Они что, постоянно восхищались тобой?

– Не всегда.

– Их было очень много?

– Нина, мне тридцать три года. Ну как ты думаешь?

– Позавчера кто-то назвал меня «новой девушкой Люка Свейна». Это прозвучало так, будто ты часто меняешь женщин. Мои прочитали в светских сплетнях, что ты просто бабник. Я видела, как женщины на тебя вешаются.

Люк тяжело вздохнул:

– Я не буду оправдываться за свое прошлое ни перед кем, Нина. У меня действительно была буйная молодость. Я был одинок, неугомонен, да и образ жизни сказывался. Могу лишь честно сказать, что мне нечего стыдиться и что для меня главным всегда была моя работа.

– У тебя был кто-то, когда мы встретились?

– Нет.

– Я помню, у тебя было назначено свидание.

– Я привык к тому, что у меня их много. Одной женщины у меня не было. А с тех пор как я тебя увидел, вообще ни с кем не хотел встречаться. – Люк долго и внимательно смотрел на Нину, затем сказал: – Я понимаю, как тебе тяжело. Мне тоже было бы трудно, если бы ты была…

– Секс-символом? – подсказала Нина.

– Я не секс-символ! Дай мне сказать. Если бы все было наоборот, я бы тоже, наверное, временами чувствовал страх, особенно если бы прошел через похожий развод.

– Вот именно, – печально сказала Нина.

– У тебя нет причин бояться меня, – сказал Люк твердо. – Как мне убедить тебя в этом?

«Просто скажи, что любишь», – подумала она, желая всем сердцем получить такой ответ. Пусть она у него не первая женщина, но обязательно останется последней. Этих слов Нина ждала от Люка.

Она успокаивающе улыбнулась ему:

– Меня все это гнетет. Я знаю, что ты… не ловелас.

Люк обнял ее и тяжело вздохнул:

– Я очень хотел бы снять с тебя этот груз, но не знаю как, разве что бросить петь и уйти в пустыню.

Нина невесело улыбнулась:

– Боюсь, отшельника из тебя не выйдет. Не тот темперамент. И уж конечно, я никогда не попрошу тебя бросить петь: ты так же сильно любишь свою работу, как я свою. Я бы возненавидела себя, если бы встала между тобой и твоей карьерой. Но как тебе самому удается со всем этим справляться?

Люк пожал плечами:

– Я не сразу этому научился. Думаю, что именно поэтому Сэнди… так не похож на других.

Вначале тебя все это просто с ног сбивает. Мне помогла суровая десятилетняя школа, которую я прошел. Она научила меня не обращать внимания на пинки, да и вообще многому.

С прессой у меня особые отношения. Я в контакте с несколькими серьезными журналистами и не обращаю внимания на других.

Нина свернулась клубочком рядом с Люком. Вот бы ей стать такой сильной. Но у нее не было в прошлом тех десяти лет, которые подготовили бы ее к роли возлюбленной рок-певца, уверенной в себе и умеющей ни на что не обращать внимания.

Она все еще не совсем пришла в себя после того вечера, и, если бы ей опять напомнили, что он рок-идол, ее нервы просто бы не выдержали. Поэтому они решили остаться дома и побыть вдвоем, как обычные люди.

«Как жаль, что он не оперный певец!» – улыбнулась про себя Нина, представив Люка поющим Верди. Вообще-то ему лучше бы подошел Вагнер.

Она слышала, как в спальне Люк по телефону кричит на Кейт. Он поставил на проигрыватель пластинку – оперу, возможно, для того, чтобы она не слышала, что он говорит. Крик наконец прекратился, хотя Люк еще минут десять продолжал говорить.

Когда он вошел в комнату, Нина спросила:

– Как только Кейт тебя выносит?

– Так же, как и ты. Но она не обладает твоими достоинствами. – Он перегнулся через спинку дивана и провел носом по ее щеке.

– Перестань. Я сказала тебе, что хочу сегодня посмотреть партитуру.

Люк уселся на другом конце дивана и какое-то время рассматривал Нину.

– Что ты на меня так смотришь?

– Пытаюсь представить тебя старой и седой.

– Если ты не оставишь меня в покое, я стану такой уже через три месяца.

– Ты и в старости будешь красивой. Колючей, но красивой.

– Тихо! Это лучшее место.

С пластинки звучало страстное сопрано. Нина с партитурой в руках слушала закрыв глаза.

– Я бы могла убить, чтобы мне дали спеть это, – сказала она, когда пластинка кончилась. – Как ты думаешь? – Она попыталась, как Люк, поднять одну бровь, но у нее не получилось.

– До сих пор не научилась? Смотри, как надо, – продемонстрировал он.

– Это нечестно. Ты знаешь, что у тебя преимущество.

– Я думаю, ты бы потрясла их в этой роли, дорогая.

– Если, конечно, я ее получу, – вздохнула Нина. – Хочешь послушать другую сторону?

– Кстати, о работе. Я хотел тебе сказать…

– Та сторона даже лучше…

– Я уже давно собирался…

– Интересно, согласится ли Джорджо работать в Нью-Йорке в следующем сезоне?

– Нина, ты меня слушаешь? – Люк бросил в нее подушку.

– Эй, – воскликнула Нина, – нечестно! Это я придумала. А ты придумай что-нибудь свое.

Люк бросил в нее две подушки.

– Это мои подушки. Осторожно: картина! Что ты делаешь! – Нина буквально зашлась от смеха.

Он бросился на нее, как вратарь, и они свалились на разбросанные подушки.

Нина каталась с ним по полу, задыхаясь от смеха. Все красивые хрупкие безделушки могли свалиться на пол.

– Осторожно! – пыталась крикнуть она, задыхаясь от смеха и его поцелуев.

Он стаскивал с нее юбку.

– Кофейный столик! Не разбей вазу! Люк, осторожно, лампа! – Нина совсем задохнулась: – О-о-о! Люк, можешь еще раз?…

– Что «еще раз»?

– Вот так… – Она стащила с него рубашку, стремясь почувствовать прикосновение его тела. Гладила, ласкала, дразнила. – Щекотно?

– Да.

– Что ты делаешь?

– Тебе нравится?

– Пониже.

– Сама приподнимись.

В отчаянии Люк пробормотал:

– Тебе не приходило в голову, когда ты это все покупала, что здесь может происходить?

– Нет, я думала…

– Что думала?

Нина не могла сосредоточиться. Он делал с ней такое!… Она вообще не подозревала, что подобное возможно.

– Я думала… мы можем… пойти… в кровать… ох! – Нина громко застонала и отказалась от попытки что-либо сказать.

– Наверное, в некоторых штатах это запрещено, – прошептал Люк.

Нине было уже на все наплевать. На какое-то время Люк забыл обо всем на свете.

Уже потом, значительно позже, показывая Нине, как делают запеканку из тунца и вермишели, он снова заговорил об этом.

– Мне непросто сказать тебе, Нина, что я должен уехать. Я не говорил, потому что надеялся, что сумею от этого отбиться.

– Куда? Когда?

– На Западное побережье. На следующей неделе.

– На следующей? Надолго?

– На шесть недель.

– На шесть недель? – Нина широко раскрыла глаза. – Полтора месяца. Тебя не будет здесь на Рождество?

Люк кивнул:

– Мне очень жаль, Нина. Я пытался это отменить, не получается.

«Так вот в чем дело», – догадалась Нина.

– И по этому поводу вы воевали с Кейт? – спросила она.

– Да, – тяжело вздохнул Люк. – Я должен выступать на телевидении на праздниках – это давний контракт – и дать серию больших концертов на Западном побережье до конца января. Мы спорили об этом с Кейт неделями, но она права: я связан обязательством, деньгами. Если откажусь, выплачу огромную неустойку и приобрету репутацию ненадежного исполнителя.

– Я понимаю.

– Кейт говорит, что ты поймешь. – Он положил ей на тарелку запеканку.

Нина недоуменно уставилась на нее:

– У меня, кажется, пропал аппетит.

– Я буду звонить тебе каждый день. Два раза в день. Может, ты сумеешь прилететь ко мне…

– Нет, не смогу. Мы начинаем через несколько дней репетировать новую оперу. Я не могу уехать.

В глазах Люка была озабоченность. Он старался как мог. Нечестно еще больше усложнять положение. Сколько раз в самом начале она грозила, что уйдет! Сколько раз высказывала сомнения по поводу их совместного будущего! Люк всегда казался таким уверенным в себе, но и ему хотелось, чтобы его успокоили.

Нина изо всех сил старалась казаться спокойной.

– Ты прав, мы ведь знали, что рано или поздно так будет. Мы оба должны будем часто уезжать. Придется привыкать к этому.

– Да, – согласился он. – Я пытался отложить это до весны или до лета. Я не хотел бы расставаться сейчас с тобой надолго, – сказал он неуверенно.

– Да… Время не самое лучшее, – призналась она. – Но у нас нет выбора.