Загадочные племена и народы мира

Глава 6 СМЕРТЬ И ОБРЯДЫ ПОГРЕБЕНИЯ

Странный культ, связанный с покойниками, распространен в племенах мосси, обитающих вдоль побережья реки Нигер. У этой народности с момента смерти до вторых похорон определенному человеку поручается играть роль покойного человека.

Если речь идет о женатом мужчине, то роль умершего лица играет женщина из семьи покойника. Чаще всего, это одна из жен кого-либо из его младших братьев, внешне похожая на человека, которого уже нет в живых. На эту роль она назначается семьей покойного. Иногда же ее выбирает сам умирающий, если он чувствует скорое приближение смерти.

Женщина прилагает все усилия, чтобы походить на покойника. Она надевает его одежду шляпу, башмаки, а также украшения: браслеты и кольца. Она носит пояс и нож покойного, его копье, палку, на которую он опирался при жизни. Она пытается имитировать даже походку покойного. То есть она должна быть его «копией». Это значит, что она фактически продолжает его существование в кругу людей, с которыми он был в родстве или находился в дружеских отношениях при жизни.

Если умершего обычно сопровождал ребенок, который нес его сумку, то исполнительница его роли тоже должна в качестве спутника иметь ребенка, который должен ходить вместе с ней с той же сумкой, но вывернутой наизнанку. Если покойный был прокаженным и не имел пальцев, то она должна действовать так, как если бы у нее их не было. Если он был человеком веселым и любил смеяться, то и она должна играть роль человека-жизнелюба. Наоборот, если он был ворчуном и со всеми ссорился, то и она обязана выглядеть серьезной и сердитой, Дети покойного в этот период должны называть ее отцом, жены — мужем, и при этом готовить для нее просяную кашу. Если при жизни покойный был вождем, то и ее будут называть вождем.

Так она будет вести себя до вторых похорон. В этот день она может обрить себе голову, подобно всем членам семьи, и на этом роль ее завершается. Однако она сохраняет имя покойного, и в день раздела имущества получает что-нибудь из одежды, вместо которой возвращает платье покойного. Если прямой наследник щедр, то она получит несколько голов скота, а иногда — ребенка. Миссия исполнителя роли покойника очень ответственна и опасна, поскольку считается, что если он не выполнит предначертанной роли, то скоро умрет. Поэтому к исполнению этой роли никто особенно не стремится.

В холодный и сухой период года — в мае-сентябре, когда перестают лить дожди и дороги становятся проезжими, а также когда полевых работ становится меньше, представители мадагаскарской народности мерина периодически устраивают фамадихану — обряд перезахоронения или перепеленания мертвых в новые погребальные ткани. Обряд этот уникальный, и ему аналогов в мире нет.

Регулярно заворачивать останки в новые полотна — значит отдавать дань уважения предкам, заботиться о сохранении их праха. Неисполнение обряда предвещает семье беду. Кроме того, это радостный день непосредственного общения родственников, как бы собравшихся после длительной разлуки.

Побудительная причина фамадиханы — наступление определенного срока для ритуала, просто приснившийся кому-нибудь сон или же случайное событие, истолкованное как знамение. День ее проведения назначает либо астролог, либо знахарь, консультирующий семью.

Утром, в день совершения обряда, останки предка извлекают из погребальной камеры и кладут на широкое домотканое полотно — цехи. Затем под веселую музыку и бой барабанов родичи поднимают цехи с земли и несут прах в деревню, периодически встряхивая ткань, чтобы согнать с предка сонливость и грусть.

Перед каждым прохожим кортеж останавливается, его участники пляшут и демонстрируют останки предка. Не жалея эпитетов и метафор, люди славословят самих себя за заботу и добрую память об усопшем.

По прибытии в деревню прах водружается на помост, сколоченный в северо-восточном углу двора старейшины семьи. В дом его вносить запрещено. Вокруг толпятся родственники, друзья, соседи и те, кто случайно забрел на торжество. По обычаю, каждый должен внести свою лепту. Взносы скрупулезно подсчитываются. Затем начинается праздник. На углях жарится мясо, варится рис. По этому случаю убивают и режут несколько свиней. Приглашаются также народные певцы и танцоры, а также актеры из традиционного театра хира гаси, забавляющие веселыми бытовыми скетчами собравшихся и вместе с ними предка, с которым обращаются, как с живым.

Ближе к вечеру, когда истекает время торжества, несколько человек начинают осторожно сметать кисточками тлен с потемневших костей, затем их спрыскивают водой, моют и завертывают в ламбамены — новые полотна из местного алого шелка.

После этого обернутые останки скрепляют шнурами, причем число рядов крепления должно быть нечетным — пять-семь, не более, и подбрасывают вверх. Когда все эти церемонии завершены, останки предка несут к склепу, делают вокруг него семь кругов и помещают обратно в погребальную камеру.

Отношение к смерти у разных народов разное. Особенно ярко проявляется это разнообразие у так называемых примитивных племен. Так, аборигены Северной Австралии укладывают покойника на землю, насыпают холмик, а затем утрамбовывают, исполняя на нем погребальный танец.

В южно-африканском племени бэвенда умерших запирают в их домах, а иногда мастерят для них новые постройки. На Филиппинах такие строения возводят из кирпича, в Ливане — из камня, а на Мадагаскаре при строительстве используют шерсть и кости.

Жители Анголы относят мертвецов в пещеры, а горные индийские племена просто оставляют их на выступах скал. Индейцы сиу зашивают трупы в шкуры оленей и подвешивают на деревьях.

В горах Тибета покойников удостаивают «воздушных» похорон: мышцы отделяют от костей, а кости измельчают; после чего останки, смешанные с ячменем, скармливают птицам. Похожий обычай существует и в Монголии. Тело умершего оставляют в уединенном и достойном месте и ждут, пока стервятники не уничтожат оставленное. Если хищники быстро расправятся с преподношением, то это считается хорошим знаком.

Кое-где тела сжигают в особых башнях, сопровождая процесс шумной церемонией. На берегах Ганга высятся каменные платформы, на которых индусы, обмыв покойных в реке и умастив маслом, сжигают на погребальных кострах. Иногда умерших просто опускают в воды Ганга.

Индейцы некоторых племен Гвианы и Амазонии, расселившиеся по берегам рек, покойников, прежде чем предать земле, сначала опускают в речную заводь, которая кишит хищными рыбами — пираньями. Спустя некоторое время, после того, как хищницы обглодали тело, кости поднимают из воды, раскрашивают и после этого зарывают в землю.

У индейцев бароро существовал ритуал двойного погребения умершего. Заключался он в том, что покойника сначала клали в яму, вырытую в центре деревни, и накрывали ветками. Труп находился в ней до тех пор, пока не начинал разлагаться. После этого костные останки вынимали и мыли в реке, затем разрисовывали, украшали мозаикой из птичьих перьев и наконец клали в корзину и погружали на дно озера или реки.

А например на острове Бали (Индонезия) раньше практиковалась церемония, очень напоминающая карнавал. Во время этой процессии несли полые деревянные статуи, изображавшие животных. Внутри них находились трупы людей. По завершении церемонии статуи, вместе стелами покойников, сжигали…

Довольно странный погребальный обряд существовал у некоторых племен в Квинсленде: с подогретого на огне тела покойников они сдирали кожу и сохраняли ее наподобие талисмана. Кожа тщательно оберегалась соплеменниками покойного: они всюду носили ее с собой в течение года, а затем зарывали в землю или вешали в дупле дерева.

Своеобразный погребальный обычай характерен для австралийских арфаков, На покойника надевают его будничное убранство и кладут на земляной пол таким образом, чтобы его ноги были зарыты в пепел домашнего очага. Вокруг него садятся женщины, живущие в доме, и начинают громко кричать и стенать, при этом не проливая ни одной слезинки. В знак траура ближайшие родственники обрезают себе коротко волосы. И только надо лбом они оставляют небольшую прядь, связанную шнурком, замотанным вокруг левого уха.

Аборигены, проживающие на берегах залива Астролябии, покойника натирают маслянистым древесным соком, кладут в душистые травы, затем на несколько недель вешают в хижине, где впоследствии и погребают. Однако спустя некоторое время труп вырывают из могилы, отделяют нижнюю челюсть, чтобы хранить ее в качестве святыни в доме, а оставшиеся кости и череп выбрасывают как ненужный хлам. Вдова в знак траура, кроме такого же, как и у арфаков, шнурка, носит еще и коротенькую, едва доходящую до колен, юбку. Если же она снимает ее, это значит, что она желает вновь выйти замуж.

На Соломоновых островах покойника кладут на подмостки и под ним роют яму, в которую падают куски разлагающегося тела. Затем, когда скелет освободится от плоти, его зарывают в землю, а над могилой сооружают крышу.

Церемония похорон у торайя — племени, живущем на юге Сулавеси, представляет сложную процедуру, символику которой непосвященный не в состоянии понять.

Первые три дня покойник остается в своем доме, в окружении членов семьи. На четвертый день происходит «пеленание» тела наподобие мумии. Во время ритуала родственники отрывают куски от своих одежд и вкладывают их между слоями ткани, используемой для убранства тела. Умершему строят усыпальницу, где его и оставляют на долгие месяцы, а иногда — и на годы. Именно в течение этого времени и будет идти подготовка к завершающему празднику. Но при этом о покойнике все это время говорят как о «спящем». Он окружен самыми роскошными предметами утвари, при нем постоянно находятся члены семьи или слуги, которые поддерживают вокруг чистоту. Все верят, что душа «спящего» собирается все это время в далекий путь — в страну духов.

Усыпальницы торайя строят на высоких сваях, а изогнутые кверху крыши складывают из расщепленных стволов бамбука. Наружные поверхности стен покрывают орнаментами, изображающими фрагменты окружающей природы — листья, переплетенные корни, морские растения, животных. На всех ритуальных сооружениях изображено восходящее солнце. Одновременно готовят «лаккин» — громадный катафалк, на котором отвозят усопшего в «поле смерти».

А потом наступает самый торжественный и праздничный момент во всем ритуале. Вокруг «поля» устраивают временные жилища для всех родственников и друзей, которые в течение семи дней танцуют «танцы смерти», пьют много рисового пива — туаку и вспоминают разные моменты общения с уходящим в другой мир.

Обряд достигает кульминации, когда тело помещают на специально построенное возвышение, рядом с которым обязательно ставят таотао — скульптуру умершего человека. Глаза скульптуры изготавливают из морских ракушек, а голову — украшают рогами буйвола.

Забота о давно скончавшемся человеке доходит до того, что к подножию возвышения кладут заколотого буйвола, чтобы «накормить» усопшего перед дорогой. В последний день торжественной церемонии процессия с таотао приближается к склону известняковой горы, где вырублена погребальная ниша. Скульптуру устанавливают прямо перед входом, откуда члену семейства будет удобно взирать на суету жизни.

В серии похоронных обрядов следует особо отметить обычаи, которые в некоторых племенах обязательны для вдов. Правда, эти обычаи вдова обычно перестает соблюдать после завершения второй стадии смерти. То есть тогда, когда смерть становится окончательной, и все отношения между покойником и общественной группой обрываются навсегда.

Однако в тот промежуток, который отделяет смерть от заключительной церемонии, покойник после первых похоронных обрядов особенно придирчиво относится к поведению вдовы. Он внимательно наблюдают за нею и готов вмешаться, если она не соблюдает траур по всей строгости. В свою очередь и родственники покойника прилагают максимум стараний, чтобы вдова не уклонялась от своего долга. В противном случае они могут наказать ее и даже убить. Следовательно, между вдовой и ее покойным мужем еще сохраняется довольно прочная связь.

В наиболее же строгих ритуалах вместе со смертью мужа должна наступать и смерть его жены. Так, неоднократна после смерти африканских царьков их жены или, по крайней мере, часть жен также приносились или, вернее сказать, приносили себя в жертву. Правда, такое случается не часто. Обычно, вдовий траур сопряжен с менее трагическим финалом.

У баронга сохранение связи между вдовой и умершим мужем очень отчетливо выражено в следующих обычаях, В течение нескольких недель, которые следуют за смертью мужа, совершаются два предварительных обряда: то, что называют бегством в кустарник. Вдова тайком покидает селение покойника. Она уходит далеко, в те места, где ее не знают, и отдается какому-нибудь человеку невысокой нравственности. Однако она не беременеет от него. Она возвращается к себе, убежденная, что отделалась от своего несчастья. Она также освободилась от проклятия или скверны, ставших ее уделом в результате смерти мужа.

Какое-то время спустя один из родственников покойного, тот, кто по закону наследует эту женщину, приходит к ней и приносит ей подарок, прося отнести его своим родителям и известить их, что такой-то явился за ней. Отныне этот мужчина будет заботиться о ней. Однако в течение целого года вдова не покинет своего жилища. Она еще раз обработает землю для умершего мужа, и только когда произойдет ввод во владение наследника, она отправится к своему новому господину и сделается его женой.

На Таити, после того как тело умершего переносилось в специально построенную хижину (тупапоу), туда отправлялись женщины селения во главе с ближайшей родственницей покойника. Там каждая из них острым зубом акулы несколько раз прокалывала макушку своей головы, и вытекавшую из ран кровь тщательно собирала на кусочки холста, которые бросала в гроб.

Процедура это повторялась с промежутками в два или три дня до тех пор, пока не иссякало чувство скорби или усердие плакальщиц.

Жители острова Тонга во время траурной церемонии камнями выбивали себе зубы (кстати, очень распространенная форма членовредительства у обоих полов), выжигали круги и другие знаки на теле, кололи голову зубами акулы, втыкали копья в бедра с внутренней стороны, в бока под мышками, а также прокалывали щеки.

У племени сиханака на Мадагаскаре на период траура вдову лишают всех ее украшений.

В качестве одежды ей служит грубая дерюга, а питается она сломанной ложкой из разбитой посуды. Ей также возбраняется мыть лицо и руки. Она может окунуть в воду лишь кончики пальцев.

У индейцев племени квакиютль после смерти мужа жена четверо суток сидит в полной неподвижности, подперев коленями подбородок. Не покидает она своего места еще в течение шестнадцати дней, правда, она уже может вытянуть ноги. А вот двигать руками ей все еще возбраняется. В случае смерти жены муж подчиняется точно таким же запретам.

У австралийских племен вадуман и мудбурра после смерти мужа не произносят ни слова не только жена покойника, но и жены его братьев. Длится этот обряд на протяжении трех или четырех недель. При этом в течение этого времени тело покойника лежит на сплетенном из ветвей специальном помосте на сучьях дерева. Причем остается он там до тех пор, пока полностью не освободится от мышц. После этого кости завертывают в кору и несут на священную поляну, где члены племени садятся вокруг них и плачут. Когда эта траурная церемония завершится, кости возвращают обратно на дерево и уже больше их не трогают, Причем со дня смерти до траурного плача на поляне никто не имеет права употреблять в пищу растение или животное, которое являлось тотемом покойного. Но когда кости найдут свое последнее пристанище на дереве, один или два человека племени отправляются за тотемными растениями или животными умершего. Если, предположим, тотемом покойника была летучая мышь, то эти люди ловят несколько этих животных, приносят на ту же поляну, разводят огонь и варят их.

В это же время женщины подходят к огню и с возгласами «Якаи, якаи!» подставляют под клубы дыма головы. Один из стариков наносит им легкий удар по голове и затем протягивает им палец для укуса. После этого церемониала женщины уже свободно могут разговаривать.

Очень сложный и довольно необычный характер носят обряды по покойникам в племени варрамунга из Центральной Австралии. Так, вдовы почти до корней остригают свои волосы, а в центре головы делают на коже надрез и по нему проводят раскаленной головней. Но на этом траур по покойнику не завершается. Здесь вдовы обрекаются на молчание в течение целого года, а иногда и больше. Кроме того, не только вдова умершего. но и его мать, сестры, дочери, теща или тещи тоже не должны разговаривать. Более того, обязаны соблюдать этот обряд и те женщины племени, которые находились в родстве с покойным. По этой причине нередко большая часть женщин деревни пребывают в вынужденной немоте. И даже после завершения траура некоторые женщины продолжают изъясняться знаками.

В то же время у некоторых народов женщины имеют свое особое наречие, которым никогда не пользуются, а иногда и вовсе не понимают, мужчины. Подобное явление наблюдается у некоторых южноамериканских народностей. Например, в бразильском племени гуайкуру, у караибов, населяющих Малые Антильские острова, у качивель в Гватемале.

У индейцев карайя, живущих в Бразилии, существует особый женский диалект, в котором многие предметы называются словами, которые отсутствуют в мужском диалекте, У бразильских гуайкуру и чикитосов у обоих полов некоторые слова тоже совершенно непохожи. В большинстве же случаев они подвергаются лишь незначительному изменению. Если, например, в диалекте мужчин стоят рядом две гласные, то в диалекте женщин между последними вставляется буква «к». Так, слово «негр» мужчины произносят «биу», а женщины — «бику». Иногда слова женского наречия отличаются прибавлением конечного слога.

В истории известно немало народов, которые практиковали погребение жен вместе с погибшими или умершими мужьями. Такой обычай встречался и у западных славян, и у сербов, и у египтян, и у китайцев. Однако в наиболее выраженной форме он проявился в Индии, где и получил свое название: «сати», или «преданная жена».

Самосожжения женщин известны в Индии с незапамятных времен. Уже в древнейшем сборнике индуистских гимнов «Ригведе» рекомендуется женам ложиться в погребальный костер вместе с мужем. Избежать столь ужасной смерти овдовевшая женщина могла лишь в том случае, если брат покойного готов был взять ее в жены.

Раньше сати совершали лишь вдовы правителей и военачальников. Например, в огне гигантского погребального костра, в котором кремировалось тело правителя индийского государства Виджаянагара, сгорели три тысячи его жен и наложниц. В 1833 году вместе с телом правителя княжества Идар нашли свою смерть в пламени костра его семь жен, две наложницы, четыре служанки и слуга.

Обычно сати происходит на берегу реки или какого-нибудь водоема. Перед обрядом вдова совершает омовение, распускает волосы и надевает свои лучшие наряды и украшения. Отрешенная, приготовившаяся к смерти, она медленно подходит к месту кремации, сопровождаемая родственниками, друзьями и подругами.

Происходит этот обряд в следующем порядке. Сначала носилки с усопшим помещают в специальную нишу, которая устраивается на погребальном костре. Затем покойного накрывают покрывалом, расшитым ритуальными узорами.

И вот наконец приходит время взойти на костер вдове, Но прежде чем сделать это, она снимает с себя все украшения и дарит их близким людям, которые в это время потчуют ее фруктовыми сладостями и передают устные пожелания и просьбы усопшим родственникам.

Затем женщину, поддерживая под руки, трижды обводят вокруг погребального ложа, на котором находится тело покойного. После этой части обряда к женщине подходит жрец. Он произносит стихи из траурного гимна, одновременно окропляя ее водой из Ганга.

И только тогда женщина восходит на погребальный костер Но перед этим, чтобы притупить невыносимую боль, она принимает особые наркотические напитки, Когда же она возляжет рядом с телом бывшего мужа, ее ноги привязывают к тяжелым плахам, или ее предварительно оглушают И только после этого один из родственников поджигает поленья, и к небу поднимается столб пламени.

Когда угли погребального костра остынут, пепел умерших собирают в медную урну и высыпают их в реку. В Индии верят, что, совершив этот обряд, вдова освобождает и себя и своего мужа от всех грехов, и теперь эта счастливая пара сможет тридцать пять миллионов лет наслаждаться счастьем совместного блаженства на небесах.

Но не только вера в счастливую загробную жизнь движет вдов совершать сати. Дело в том, что после смерти мужа женщина становится практически отверженной. Образ ее жизни и поведение строго регламентированы. Она носит длинное белое сари и лишается всякого права бывать в обществе мужчин, в том числе, и среди своих сыновей. Кроме того, ей запрещается глядеться в зеркало и пользоваться парфюмерией и косметикой.

Она обязана жить в уединении, питаться исключительно мучной похлебкой и спать на голом полу. Более того, в некоторых районах Индии вдове еще обривают голову. Она не имеет права появляться на праздничных торжествах. Человек же, случайна встретившийся с вдовой, уверен, что в ближайшее время с ним случится беда. Поэтому и нет ничего удивительного в том, что многие вдовы, вместо того, чтобы жить в таких условиях, предпочитают взойти на костер.

Этот странный и одновременно ужасный обычай и по настоящее время широко распространен в Индии, И даже несмотря на то, что еще в 1987 году парламент страны принял закон, запрещающий сати, каждый год сотни индийских женщин уходят вслед за своими мужьями в мир иной.

В Китае тоже некоторые вдовы после смерти своих мужей лишают себя жизни. Но в отличие от индианок, китайские женщины никогда не совершают самоубийств путем самосожжения. Для этого у них имеется немало других способов. Например, некоторые вдовы принимают наркотические вещества или быстродействующие яды. ложатся возле тела мужа и уходят в мир иной. Другие до смерти морят себя голодом или топятся. Иногда вдовы совершают суицид рядом со своим домом или в нем. Причем об этом своем намерении они сообщают заранее. чтобы желающие могли лично созерцать это деяние.

А вот в североамериканском племени квакиутль вдов не отправляли на костер, а принуждали класть голову на труп мужа, когда его сжигали. Естественно, после завершения этого странного обряда многие женщины не только теряли сознание, но и умирали. Если же вдова приходила в себя, то она должна была собрать пепел мужа и хранить его в течение трех лет. При этом вдова обязана была постоянно демонстрировать свое горе по покойнику. В противном случае общество подвергло бы ее остракизму.