Заговор королевы

29

Франсуа проснулся весь в поту. Сон его был недолгим и тревожным. От горячего тела Тинеллы под боком на узкой кровати было еще жарче. Девушка крепко спала. Казалось, ни духота, ни зной ничуть не мешают ей. Даже во сне она прильнула к мужчине, научившему ее плотской любви. Франсуа некоторое время наблюдал за ней. Интересно, что ей сейчас снится? То и дело ее левая рука вздрагивала, и указательный пальчик скользил по его груди. С Тинеллы пот тоже лился ручьями, но она не просыпалась. Франсуа невольно отбросил локон, падавший ей на лоб. Во сне Тинелла казалась еще красивее. Ее кожа была мягкой и нежной. Он рассеянно провел кончиками пальцев по ее телу. Девушка не проснулась. Франсуа не хотелось будить ее, но духота была невыносимой. Поэтому он отстранился от нее, осторожно переложил ее голову со своего плеча на подушку и встал. От вечерней свежести не осталось и следа. Ночь выдалась на редкость удушливая. Франсуа подошел к открытому окну. Ни дуновения ветерка. Листья деревьев, видневшихся за крышей соседнего дома, замерли в неподвижном воздухе. Молодой человек отметил про себя, что впервые смотрит в окно ночью. Он мало времени проводил дома, предпочитая бродить по городу, если не было развлечения получше. Париж завораживал его своей суетой, толпами незнакомых людей, снующих по улицам днем и ночью, обилием предоставляющихся здесь возможностей. С самого приезда, не имея ни определенных планов на будущее, ни постоянной службы, Франсуа тем не менее все время был чем-то занят. Запираться в этой убогой каморке у него не было ни малейшего желания. Она служила ему лишь местом ночлега, вдали от бурлящего центра столицы, сулившего новые приключения и знакомства. Париж — не его деревня в Бретани, где все между собой знакомы. Наконец-то есть где развернуться. Можно гулять сколько душе угодно, не встретив ни одного знакомого лица. Вот за что Франсуа полюбил этот город. И еще за ощущение независимости и принадлежности к большому миру. Даже здешний воздух приводил его в восторг. В нем как будто витали изысканные ароматы настоящей жизни: любовь, удача, торговля, двор, богатство, развлечения. Да, Франсуа обожал Париж. Ни один город в мире с ним не сравнится. Впрочем, усмехнулся про себя юноша, других городов он и не видел. Ему никогда не доводилось путешествовать, если не считать нелегкого пути из деревни сюда. Но эти несколько сотен лье, пройденные пешком, открыли ему глаза на мир, совершенно не похожий на тот, в котором он жил раньше. Париж расширил для него горизонты. Он слышал рассказы о чудесах Италии. Женева, Антверпен, Лондон — его завораживали все эти незнакомые названия, которые он не сумел бы отыскать на карте. Но что ему до карты? В Париже Франсуа наконец удалось познать чувство свободы. И он был счастлив.

Ему вспомнились последние часы, проведенные в обществе Тинеллы. Приятные беспечные часы. Да, девушка ему нравилась. Особенное неуловимое обаяние отличает ее от других. Она ничем не напоминает девиц, которых он знавал до нее. Ее невинность и проницательный взгляд приводили его в замешательство. Сначала он видел в Тинелле просто юную милую барышню, ничем не лучше и не хуже прочих. Но тетушке как-то удалось заставить его присмотреться к ней. Из-за того, что она личная камеристка королевы-матери, всесильной Екатерины Медичи. Франсуа прекрасно понимал, что его тетушка уже давно строит воздушные замки. С ее точки зрения, Тинелла — идеальная партия для племянника. Девушка на выданье, которая сумеет обеспечить мужу теплое местечко при дворе. Бедная тетушка, ей и в голову не приходит, что служба при дворе — отнюдь не предел его мечтаний. Какое жалованье его может ожидать на королевской службе? Уж точно намного меньшее, чем он получает за передачу сообщений, смысл которых ему непонятен. Впрочем, это не важно, зато платят хорошо. К тому же сегодняшний день принес ему удачу. Он познакомился с самим герцогом Анжуйским. Если удастся еще раз с ним увидеться, то стоит только чуть-чуть постараться, и его жизнь полностью изменится. Не сказать, чтобы он предпочитал такого рода отношения, но герцог очень убедительно продемонстрировал свой интерес и свою щедрость. Так что не грех закрыть глаза на противоестественность его пристрастий.

И сегодня же он познакомился с Тинеллой. Она прелестна, умеет себя вести. Видно, что она выросла среди аристократии и усвоила благородные манеры. Она грациозно двигалась, говорила правильно — не так, как кухонные прислужницы, чьи бранные словечки заставили бы покраснеть и мясника. Изумительная девушка, Франсуа был очарован. А проведя с ней вечер, он открыл в ней такие качества, каких и представить себе не мог у женщины. Тинелла оказалась не просто сообразительной, а умной и образованной. Она непринужденно поддерживала разговор о чем угодно, включая такие вещи, о которых Франсуа ничего не знал. И при этом не смотрела на собеседника свысока, не кичилась своим хорошим воспитанием и образованием. Напротив, она невольно приоткрыла ему дверь в тот мир, о котором он всегда мечтал, в который стремился. Да, Тинелла — очень достойная девушка. Ему не хотелось бы причинить ей боль, она этого не заслуживала. К тому же она отдала ему свою невинность, позволила его опытным рукам ласкать свое чудесное тело. Тинелла стала ему еще милее оттого, что принадлежала ему одному, потому что к ней никогда не прикасался другой мужчина.

Франсуа проспал всего пару часов. Жара и необходимость делить на двоих и без того тесную кровать не позволили ему как следует отдохнуть. К тому же со вчерашнего дня его не отпускало напряжение. Непривычно беспокойные мысли прогоняли сон. Что-то было тревожное в многочисленных отрядах гвардейцев и солдат городской стражи на улицах. Удивила его и неумолимость охраны, никого не пропускавшей ни во дворец, ни из дворца. Что могут означать эти передвижения королевской гвардии? Неужели готовится мятеж? Для чего король среди ночи приказал войскам занять столицу? Непонятно. Последние дни все было относительно спокойно. Конечно, произошло покушение на адмирала Колиньи. Но разве это настолько важное событие, чтобы принимать такие серьезные меры безопасности? И вообще, все это случилось два дня назад. Почему же король решил действовать только сейчас? Почему не сразу после покушения? Даже на свадьбе принцессы Маргариты с королем Наваррским в городе не было столько гвардейцев. Странные дела творились в городе, и Франсуа никак не мог понять, чем это грозит.

Из всего увиденного он заключил, что, как бы там ни было, в Париже сейчас оставаться небезопасно. Наверное, разумнее было бы на всякий случай уехать подальше от столицы, пока все не образуется. У Франсуа были кое-какие сбережения. Вполне достаточно, чтобы какое-то время жить беззаботно. Подумав о деньгах, он вспомнил о Дюрандо. Этот мошенник заплатил ему только половину обещанного. Поручение выполнено, книга в Лувре. Ну, положим, не совсем, так как Дюрандо требовал оставить ее на виду в кабинете королевы-матери. Туда Франсуа пробраться не смог. Но рано или поздно он вернется в Лувр и положит книгу куда следует. В любом случае Дюрандо вряд ли об этом знает. Он считает, что книга на столе у Екатерины Медичи. Что с ней станет потом — не его дело. Да и сам Дюрандо не сможет это выяснить. Известное дело, по дворцу ходит множество людей. Кто угодно, а не только королева, мог взять книгу и переложить в другое место. Успокаивая свою совесть таким образом, Франсуа считал себя вправе потребовать оставшуюся половину денег. Дюрандо должен заплатить, как уговорено. Сумма немалая, упускать ее нельзя. Если ночью что-нибудь случится и Дюрандо вдруг исчезнет — прощайте, денежки! Так рисковать Франсуа не желал. Но не знал, стоит ли идти среди ночи через весь город во дворец Гизов, чтобы потребовать долг. Это может быть опасно. С другой стороны, ни один из встреченных по дороге домой солдат не обратил на них с Тинеллой внимания. Возможно, все не так страшно, как кажется. Надо думать, солдаты получили четкие указания и точно знают, кто им нужен, а кто нет. Быть может, есть смысл набраться смелости и, несмотря на поздний час, отправиться за своими деньгами. Тогда он спокойно уедет из города. Хорошо бы Тинелла согласилась сопровождать его! У нее наверняка тоже отложено кое-что на черный день. Вместе они смогли бы довольно долго наслаждаться безбедной жизнью.

Франсуа оглянулся. Тинелла по-прежнему сладко спала. Незачем будить ее. Он быстро сходит и вернется до того, как она проснется. Если девушка захочет уехать с ним, они отправятся в путь прямо отсюда, не проходя больше через центр города.

Он бесшумно оделся, плеснул водой себе в лицо, чтобы освежиться, и на цыпочках вышел из комнаты, стараясь производить как можно меньше шума. Жаль, что он не умеет писать, а то оставил бы ей записку, чтобы не волновалась, если вдруг проснется. Коротенькую такую, например: «Скоро вернусь». Но, к сожалению, Франсуа был неграмотен, а будить девушку ему не хотелось. Он решил, что поторопится. И вернется как раз вовремя, чтобы сделать ей сюрприз. Ему повезло — вдова тоже спала, с лестницы все еще был слышен ее храп.

Выйдя из дома, Франсуа двинулся в направлении Лувра. Улицы заполонили гвардейцы, и чем ближе к центру, тем больше их было вокруг. Казалось, центр города подвергается осаде. Никто его не останавливал и ни о чем не спрашивал, так что он спокойно шел своей дорогой. Лишь перейдя мост, он услышал первые выстрелы. Солдаты, словно только того и ждали, рассыпались во все стороны и начали вламываться в дома, снося с петель двери. Подоспевшие новые отряды заняли боевые позиции. Через несколько минут на улицах города развернулось настоящее сражение. Отовсюду неслась пальба. Франсуа бросился бежать, намереваясь укрыться в общественной прачечной под навесом. Там было три фонтана, падающих каскадом, чтобы хватило места как можно большему количеству прачек. Франсуа растянулся на земле за первым попавшимся и замер в напряженном ожидании, ругая себя на чем свет стоит. Нечего сказать, блестящая идея — выйти из дома ночью именно сегодня. Но откуда ему было знать, что события станут разворачиваться таким образом?

Мимо него прошагал отряд вооруженных до зубов гвардейцев. Они явно куда-то спешили и не смотрели по сторонам. Когда их шаги затихли вдали, Франсуа осторожно поднял голову, желая убедиться, что путь свободен. Пока что улица была пуста. Юноша вскочил на ноги и добежал до стены ближайшего дома. Он был на виду и сознавал, что, несмотря на ночную темень, станет легкой добычей для следующего отряда. Пожалуй, ему будет непросто объяснить, что он здесь делает. Тем более что он понятия не имеет, какого дьявола солдаты ищут и зачем они врываются в дома, круша двери и окна. Ясно только одно: ему грозит опасность. Он на улице среди ночи, один. Солдаты вполне могут принять его за одного из тех, кого они, по всей видимости, ищут. Инстинкт самосохранения подсказывал ему, что следует соблюдать крайнюю осторожность и прятаться от чужих глаз. Если удастся добраться до дворца Гизов, можно будет переждать там ночь, а утром вернуться домой. На мгновение Франсуа засомневался. А вдруг ему не откроют дверь? Тогда уж его наверняка схватят. Он предпочел не думать об этом. Выбора у него все равно не было. Возвращаться обратно слишком рискованно, если вообще возможно. Так что остается одна только надежда — на убежище во дворце герцога Гиза.

Оглядевшись вокруг и не обнаружив ничего подозрительного, Франсуа наконец решился и, выскочив из своего укрытия, бросился бежать что было сил. Все его чувства обострились до предела. Чуть заслышав шаги или голоса, он тут же прятался куда попало, хотя бы в тень ближайшего дома. Понимая, сколь ненадежны подобные укрытия, он все же рассчитывал, что так ему удастся вовремя обнаружить приближающуюся опасность. И что, стреляя издалека, в него не попадут. Преодолев таким образом несколько сотен метров, он заметил впереди баррикады, преграждающие путь. Значит, по прямой добраться незамеченным не получится. Лучше попробовать дойти по набережной Сены до острова Сите. Оттуда можно вернуться к Лувру, затем свернуть направо, а уж там рукой подать до дворца герцога. Франсуа снова двинулся короткими перебежками от одного темного угла до другого, пока вдали не показалась ратуша. Неприятный сюрприз — она была плотно окружена многочисленными отрядами солдат. И даже охранялась несколькими пушками. Выходит, этим путем тоже не пройти.

Пересекая пустынные переулки, Франсуа отовсюду слышал отчаянные крики и безостановочный треск выстрелов. Издалека доносились еще более мощные звуки — вероятно, пушечные залпы. Неужели война? Покинув очередное укрытие, Франсуа добежал почти до самых стен Лувра. И тут только заметил, что вокруг дворца творится нечто невообразимое. Чем дальше, тем хуже. Франсуа не мог поверить своим глазам, это походило на кошмарный сон. Солдаты, поддерживаемые горожанами, вышибали двери домов, вваливались внутрь и убивали всех, кто попадался им на пути. Тела недобитых жертв выбрасывали из окон. Несчастные падали на камни, испуская душераздирающие вопли. Поджидающие внизу солдаты с восторженными криками набрасывались на них с мечами и копьями, калечили, а потом добивали. Франсуа даже вообразить себе не мог, что люди способны на подобные зверства. Улицы были затоплены кровью и завалены трупами. Немногие выжившие в этой бойне испускали жалобные стоны. И быстро получали удар сабли или пулю в голову. Это был настоящий ад. Леденящий кровь ужас охватил Франсуа. Ведь и он на волоске от смерти. С минуты на минуту он рискует разделить участь избиваемых. При мысли о том, что он тоже может угодить в руки этих мясников, у Франсуа подкашивались ноги. Нечеловеческим усилием воли он взял себя в руки. Отвел глаза от ужасного зрелища и на несколько мгновений зажмурился, чтобы прийти в себя. Если он останется здесь, его очень скоро обнаружат, если выйдет из укрытия — прирежут на месте немедленно. Со своего наблюдательного пункта Франсуа заметил, что все нападающие носили белые повязки на правой руке. Видимо, для того, чтобы узнавать друг друга. В нескольких шагах от него громоздилась куча мертвых тел. Между ними Франсуа углядел руку, обвязанную белой повязкой. Он подошел и с ужасом уставился в лицо обладателю повязки. Лицо юного солдата. Тело скрывалось под грудой трупов. Гугеноты, мужественно защищаясь, унесли с собой немало жизней нападавших. Франсуа наклонился над солдатом. Совсем молоденький, на вид ему не дашь и двадцати лет. Наверняка бедный неудачник, приехавший, так же как он сам, из далекой провинции в поисках удачи и в награду получивший только смерть. Франсуа опустился на колени рядом с ним. Его вдруг охватила безграничная жалость к незнакомому юноше. Он невольно поступил по привычке, привитой католическим воспитанием — единственным воспитанием, на которое могли рассчитывать бедняки вроде него. По-христиански закрыл глаза покойному. Затем, приподняв его руку, снял повязку и надел на себя. Она все еще была белоснежной, без единого пятнышка крови. Франсуа не очень-то верил, что кусок белой материи может спасти ему жизнь, но попробовать все равно стоило. Если эти повязки служат солдатам чем-то вроде охранной грамоты, почему бы ему тоже этим не воспользоваться? По крайней мере, издалека он может сойти за одного из них.

Вот теперь пора было уносить ноги. Иначе рано или поздно появится патруль и наткнется на него. Так что Франсуа решил продолжить свой путь и поскорее найти пристанище во дворце Гизов. Только там он почувствует себя в относительной безопасности.

Франсуа снова бросился бежать. Свернул в узкий темный переулочек, благоразумно держась подальше от главных улиц, где гораздо больше шансов быть схваченным. У него было странное чувство, что он спасается, сам не зная от чего. Потом его осенило, что если он наткнется на солдат, то лучше пусть они увидят перед собой спокойно идущего, а не несущегося что есть мочи человека. Он перешел на быстрый шаг. Так и думалось лучше. А поразмыслить совершенно необходимо, если он хочет дожить до рассвета. Вполне возможно, что у солдат помимо белой повязки есть еще какой-то пароль, по которому они определяют своих. И если кто-нибудь заговорит с ним, он может считать себя покойником. Франсуа отогнал от себя эту мысль и просто пошел дальше, тенью скользя вдоль стен домов. Дойдя до перекрестка, он остановился и опасливо огляделся по сторонам. Его глазам открывались все более зловещие картины. Одни люди преследовали других, размахивая мечами и непрерывно стреляя в спину убегавшим от неминуемой смерти. Франсуа никогда не видел междоусобной войны и не представлял себе, что в мире существует такая неимоверная жестокость. Пленных не было, только жертвы. Казалось, солдат обуревает неистовая, ненасытная жажда крови и мести… но за что? Почему они так бесчеловечно убивают парижан посреди ночи? Подумать как следует над этим вопросом Франсуа не успел. К нему приближалась большая группа солдат.

— Эй, ты! — закричали они ему издалека.

Франсуа ощутил, как спина у него покрывается холодным потом.

— Господи помилуй! — вырвалось у него. — Только их здесь не хватало. Что же теперь делать?

Единственное, что пришло ему в голову, — развернуться и что есть мочи припустить в противоположную сторону. Франсуа в полной мере познал незнакомое доселе чувство: страх. Он бежал куда глаза глядят, не разбирая дороги. Хотел было спрятаться в каком-нибудь доме, но тут же отбросил эту мысль.

Слишком велик риск угодить в ловушку. И он продолжал сломя голову нестись вперед. Франсуа был крепче и выносливее большинства своих преследователей. К тому же его движения не сковывала тяжелая амуниция, у него не было ни меча, ни аркебузы. Он бежал налегке, подгоняемый надеждой запутать и сбить со следа погоню. Сзади доносились яростные крики и брань. На перекрестке двух улиц ему на мгновение показалось, что он наконец оторвался от них. Но он ошибся. Солдаты не собирались упускать свою добычу, они были настроены поймать его во что бы то ни стало. Ему пришлось ускорить бег, до предела напрягая все свои силы. Франсуа понятия не имел, в какую сторону он бежит, чувство направления изменило ему окончательно. Но ему было все равно, он даже не замечал, что мчится по кругу, и стремился только увеличить расстояние, отделяющее его от убийц.

Неожиданно он вылетел на просторную площадь. Целиком поглощенный бешеной гонкой, он не узнал дворцовой площади, на которой бывал бессчетное количество раз. Гвардейцы, охранявшие парадные ворота Лувра, заметив его и услышав крики его преследователей, приняли его за убегающего от возмездия мятежника и набросились на него. Их было много, так много, что Франсуа нипочем не смог бы от них отбиться, даже если бы у него оставались на это силы. Впрочем, сосчитать их он не успел. Гвардейцы вцепились в него мертвой хваткой, так что он не мог и пальцем пошевелить.

— Куда так спешишь, красавчик? — гаркнул один из солдат, схватив Франсуа за волосы и резко запрокидывая ему голову, в то время как остальные крепко держали его. — Видать, боишься за свою невинность? Погоди, сейчас мы тебе покажем. — И он презрительно плюнул пленнику в лицо.

Франсуа хотел бы ответить ему тем же, но мог только с ужасом наблюдать, как свободной рукой его обидчик выхватил из-за пояса огромный нож. В неверном свете факелов сверкнуло лезвие, покрытое кровью предыдущей жертвы. Палач даже не дал себе труда его вытереть. Франсуа понял, что сейчас ему перережут горло, и зашелся истошным криком, страшным эхом разнесшимся в ночи. Облечь свое отчаяние в слова не удавалось. Все разворачивалось слишком быстро. Его час пробил, все кончено. Франсуа не думал больше ни о чем. Ни о Тинелле, спящей сейчас в его постели, ни о родителях, ждущих его в деревне. Он уже почитал себя мертвецом и смиренно ждал удара.

Откуда ему было знать, что в этот самый миг из дворца галопом вылетела группа всадников. Франсуа не мог их видеть, но услышал приближающийся стук копыт и крик: «Стой!» Он не понимал, что случилось, — широкие плечи державших его солдат закрывали обзор. Все произошло в мгновение ока. Солдаты швырнули пленника на землю и разбежались, давая дорогу тому, кто кричал «стой!». Ополоумевший от ужаса Франсуа почувствовал, как чья-то рука помогла ему подняться. До его сознания наконец дошел голос всадника, требовавшего, чтобы он садился на его лошадь. Франсуа одним прыжком взлетел в седло позади наездника.

— Держись за меня, — приказал ему тот.

Голос Франсуа не узнал, слишком велико было его потрясение. Но, обхватив плечи человека, чудесным образом спасшего ему жизнь, и прижавшись щекой к его затылку, он ощутил резкий, но приятный аромат, отчего-то знакомый. Этот необычный запах он уже где-то вдыхал, хотя и не мог вспомнить, где именно.

Кавалькада галопом мчалась в неизвестном направлении. Вскоре появился конный отряд, окруживший группу, чтобы уберечь от шальной пули того, кто, по всей видимости, был их предводителем.

А тот человек на полном скаку выкрикивал приказания своим спутникам:

— Защищайте богатые лавки! Не давайте черни их разграбить! Увидев вора, рубите без колебаний! Приказ короля!

Только теперь Франсуа узнал этот голос. Голос герцога Анжуйского. Поэтому и показался таким знакомым аромат, который он вдыхал всего несколько часов назад, в постели его высочества. Сейчас ему казалось, будто с тех пор прошли годы. Не удивительно, что солдаты сразу же отпустили его, когда Генрих Валуа закричал «стой!». Ведь приказ исходил от наследника французского престола. Вот почему остальные всадники охраняют его спасителя.

Выезжая из дворца, герцог по необъяснимой случайности сразу же узнал в человеке, которого солдаты собирались зарезать у него на глазах, своего миловидного любовника. Они были вместе не далее как сегодня после обеда. Герцог едва успел спасти его. Вмешайся он минутой позже, Франсуа уже был бы мертв.

Франсуа не представилось возможности поговорить со своим благодетелем. У герцога были другие заботы. Он должен был раздавать приказы, восстанавливать порядок, усмирять разъяренных королевских подданных, сдерживать кровопролитие, каковое, впрочем, уже было не остановить. Так повелела его мать, королева Екатерина. Рассчитывая на свой моральный авторитет, наследник отправился в гущу сражения, вместо того чтобы отсиживаться за стенами королевского дворца. Франсуа решил отдаться на милость судьбы. Он только что избежал смерти. Чего еще можно желать? Постепенно к нему возвращалось спокойствие. Он словно заново родился, стал другим человеком. Пока он рядом с герцогом, прижимается к его спине, никакая опасность ему не грозит. Невыразимый покой переполнил душу Франсуа. После всего, что он пережил, ему хотелось чувствовать себя защищенным. Сам того не сознавая, он принял важное решение. Он любой ценой должен остаться возле герцога навсегда. Только Генрих Анжуйский может дать ему столь желанный и необходимый покой. Франсуа про себя поклялся, что сделает все, чтобы никогда больше ему не пришлось испытать страх.