Заговор против Гитлера (20 июля 1944 г.)

В «волчьем логове»

Ночь на 20 июля многие из участников заговора провели без сна. Их состояние нетрудно объяснить. В этот день решалось все: будет ли убит Гитлер, удастся ли захватить власть в стране, если убийство совершится. Иначе говоря, решалась судьба заговора и заговорщиков.

Безоблачное ярко-голубое небо, подернутое легкой дымкой, прозрачный воздух и уже с раннего утра горячие лучи солнца — все предвещало, что день 20 июля будет очень жарким (о погоде приходится говорить потому, что и она оказала роковое влияние на результаты взрыва).

С утра взоры людей, знавших о предстоящем в этот день покушении на Гитлера, вновь и вновь обращались к часам. Им казалось, что время тянется предательски медленно.

По бетонированному шоссе от аэродрома к Растенбургу мчался на большой скорости черный лимузин с опознавательными знаками генерального штаба. На заднем сиденье расположился полковник Штауффенберг, впереди, рядом с шофером, — его адъютант и единомышленник лейтенант Гефтен.

Штауффенберг, как всегда, был спокоен и собран. Он сидел очень прямо, держа на коленях большой, плотно набитый бумагами портфель и рассеянно глядел в окно, за которым проносились однообразные пейзажи Восточной Пруссии — песок, сосны, кое-где красные черепичные крыши помещичьих домов и хозяйственных построек. Он думал о предстоящем визите в ставку Гитлера, носящую условное название «Вольфшанце» — «волчье логово».

Схема расположения ставки Гитлера в Растенбурге 20 июля 1944 г.

Штаб-квартира Гитлера в этом районе была создана еще в июне 1941 г., после окончательного утверждения «плана Барбаросса» — плана нападения на Советский Союз. В 1942 г, Гитлер перенес ставку в Винницу. Однако в ноябре 1942 г. в связи с серьезными поражениями немецко-фашистских войск на советско-германском фронте ставка была перенесена обратно в Растенбург.

«Волчье логово» усиленно охранялось. Тщательная проверка была обязательна для всех въезжающих на территорию ставки, независимо от их звания и должности.

Полковнику Штауффенбергу и его спутникам пришлось дважды выходить из машины и предъявлять документы: первый раз — на внешнем третьем посту, потом, после того как они проехали через минное поле и проволочные заграждения, — офицерскому посту.

Схема расположения участников совещания вокруг штабного стола Гитлера в «волчьем логове» в 12 часов 30 минут 20 июля 1944 г.:

1 — Гитлер; 2 — генерал Хойзингер (начальник оперативного управления генерального штаба); 3 — генерал Кортен (начальник штаба ВВС); 4 — полковник Брандт (заместитель Хойзингера); 5 — генерал Боденшатц (представитель штаба ВВС в ставке Гитлера); 6 — генерал Шмундт (главный адъютант Гитлера); 7 — полковник Боргман (адъютант Гитлера); 8―23 — остальные участники совещания

Миновав железнодорожную линию, оставив справа жилище Геринга и других ближайших советников Гитлера, лимузин полковника повернул налево и остановился у автомобильной стоянки ровно в 12 часов 15 минут. Дальше машины не пропускали: впереди — местопребывание Гитлера, охраняемое караульными постами СС, расставленными по окружности. Там же был подземный бетонированный бункер, где проводились совещания, деревянное летнее помещение и псарня.

Офицер охраны, проверявший документы (это была уже третья проверка), почтительно откозырял Штауффенбергу; он, конечно, не мог заподозрить, что в большом портфеле полковника запрятана мина замедленного действия, предназначенная для убийства фюрера.

Оперативные совещания в ставке проводились ежедневно и обычно начинались в 14 часов 30 минут. Но в этот день Гитлера должен был навестить Муссолини, и поэтому совещание перенесли на 12 часов 30 минут.

Из-за жары совещание происходило не в подземном бетонированном помещении, где взрыв мог бы дать значительно больший эффект, а в летнем деревянном строении барачного типа.

Первым вопросом на совещании, как всегда, стаял доклад об обстановке на фронте генерал-лейтенанта Хойзингера — начальника оперативного управления. За ним должен был докладывать Штауффенберг о положении с резервами, и в частности дать объяснение причин медленного поступления на фронт резервных соединений.

Совещание началось точно в 12.30. Из-за духоты в помещении были распахнуты все окна и двери. И это также оказало свое влияние на результаты взрыва.

Посреди комнаты вокруг огромного стола с оперативными картами стояли 24 участника совещания, в числе которых были Кейтель, Иодль, Хойзингер, адъютант Гитлера — генерал Шмундт, полковник Брандт и другие офицеры. Геринг и Гиммлер на совещании не присутствовали.

Лица собравшихся были озабоченными, усталыми. С мрачным выражением слушали они доклад Хойзингера, еще раз подтвердивший безнадежность сложившейся на фронтах обстановки.

Хойзингер докладывал ровным, бесстрастным голосом, стремясь в какой-то степени преуменьшить опасность надвигающегося полного разгрома.

Гитлер, стоявший через три человека от Штауффенберга, нервно теребил очки.

Около 12.40, когда доклад Хойзингера подходил к концу, Штауффенберг незаметно раздавил в портфеле кислотный взрыватель, который должен был сработать через несколько минут, поставил портфель с миной под стол и под предлогом срочного вызова к телефону быстро вышел из комнаты. Полковник Брандт — заместитель Хойзингера, который стоял слева от Штауффенберга, наткнулся ногой на портфель и отодвинул его подальше от Гитлера. Сделал он это лишь потому, что портфель ему мешал, конечно, он и не догадывался, что в нем — смертоносное содержимое.

Помещение, в котором происходило совещание 20 июля 1944 г., после взрыва

В 12.42 раздался взрыв. В воздух взлетели обломки дерева. Помещение загорелось. Раздались испуганные возгласы «Партизаны, партизаны!». Оглушенные, в разорванном обмундировании, офицеры выбегали из здания, выкрикивая: «Покушение! Покушение!» Покрытый копотью Кейтель вопил: «Где фюрер? Где фюрер?» Он нашел своего фюрера в весьма жалком состоянии: черное от копоти лицо, спутанные волосы, дрожащая челюсть. Стол, над которым склонился Гитлер, рухнул, и он упал на пол.

В это время Штауффенберг, миновав охрану, которая отметила в журнале — «12.44 полковник Штауффенберг выехал», взволнованный удачным исходом так долго готовившегося покушения, уже мчался в автомобиле по шоссе к аэродрому, чтобы скорее вылететь в Берлин.

Медицинский осмотр показал, что Гитлеру были нанесены незначительные травмы, не угрожавшие его жизни: лопнувшие барабанные перепонки, несколько царапин на лице и ушиб руки, которой он опирался на стол. При взрыве убило полковника Брандта, стенографиста и одного из секретарей. Несколько офицеров были ранены.

Исследование помещения объяснило столь ничтожные результаты взрыва: под столом от взрыва образовалось круглое отверстие диаметром около 50 см, и в пустоту под полом ушла большая часть взрывной волны. К тому же мина была рассчитана на бетонные стены, а вместо них взрывная волна встретила легкие деревянные покрытия, распахнутые окна и двери, поэтому должного эффекта не получилось. Центр комнаты, где произошел взрыв, оказался в мертвом пространстве.

Генерал-лейтенант Фельгибель, начальник войск связи ОКВ и участник заговора, находился в это время в районе штаб-квартиры Гитлера. По плану заговорщиков он должен был немедленно сообщить в Берлин о взрыве, а затем уничтожить узел связи ставки.

Однако Фельгибель выполнил только первую и самую несложную часть своего задания: он сообщил в Берлин, что взрыв состоялся. Узел связи остался целым и невредимым. Почему Фельгибель не выполнил полностью поручение руководителей заговора, остается до сих пор невыясненным. Было ли это ошибкой, или преступной небрежностью, или наконец проявлением трусости и нерешительности — сказать трудно. Скорее всего, он думал о спасении своей жизни и стремился быстрее покинуть «волчье логово». Во всяком случае, если это была ошибка, то она дорого обошлась заговорщикам.

В Берлине

В то время как в «волчьем логове» происходили только что описанные события, в Берлине царило спокойствие. Заговорщики бездействовали. Они напоминали бездарных актеров, которые не знали, что и как им играть, и поэтому беспомощно ожидали подсказки режиссера. Они создавали видимость активности, бессмысленно слоняясь из одного кабинета в другой.

В здании военного министерства на Бендлерштрассе у начальника общевойскового управления генерального штаба генерала Ольбрихта собрались участники заговора во главе с Беком. Здесь присутствовали также генерал-полковник Гёппнер, а также фельдмаршал Витцлебен, граф Вартенберг, Гизевиус и другие.

Примерно до часу дня они старались показать друг другу свою выдержку, собранность и полную уверенность в успехе. Но когда часовая стрелка стала приближаться к цифре «2», выражение их лиц постепенно начало меняться. Тревога овладела заговорщиками, особенно их угнетала неизвестность. Что же происходит в ставке?

Наконец Ольбрихта вызвали к телефону. Звонил генерал Фельгибель. Он передал Ольбрихту условную кодовую фразу.

Дальнейшие события показали всю несостоятельность организационной стороны заговора и полную неподготовленность руководителей заговора к конкретным действиям.

Генерал-полковник Фромм слушал доклад своего подчиненного, когда к нему в кабинет ворвался взволнованный Ольбрихт. Важность принесенных им новостей была написана у него на лице, и поэтому Фромм отпустил докладывавшего офицера. Короткими, отрывистыми фразами Ольбрихт передал Фромму, что фюрер убит, и потребовал отдачи приказа по варианту «Валькирия».

Фромм, до этого обещавший заговорщикам поддержку, проявил не то излишнюю подозрительность, не то просто неуверенность. Он решил позвонить в ставку и все проверить. И тут произошло неожиданное: связь работала нормально. Значит, узел связи не был взорван. Затем последовал разговор Фромма с Кейтелем.

Фромм: Что, в конце концов, происходит в штабе? У нас в Берлине ходят самые невероятные слухи.

Кейтель: А что у нас должно происходить? Все в порядке.

Фромм: Мне только что доложили, что Гитлер был убит при покушении.

Кейтель: Чепуха. Была попытка на покушение, но, к счастью, она провалилась. Фюрер жив и получил лишь небольшие повреждения.

Да, кстати, где ваш начальник штаба полковник Штауффенберг?

Фромм: Штауффенберга здесь еще нет.[116]

Ольбрихт, который был абсолютно уверен в успехе покушения, слушал разговор по отводной трубке. Полученное сообщение повергло обоих генералов в растерянность.

Фромм, придя в себя, сказал Ольбрихту, что ввиду сложившейся обстановки он не может отдать приказ на действия по плану «Валькирия». Тогда Ольбрихт, так и не приняв никакого решения, отправился посоветоваться с другими заговорщиками.

Посовещавшись, они не придумали более «мудрого» решения, чем ждать прибытия Штауффенберга, чтобы выяснить окончательную картину событий в ставке.

В это же время в здании управления полиции Берлина, в кабинете полицей-президента города Гельдорфа, в состоянии предельного напряжения ожидали сообщений шеф полиции и Гизевиус. Когда между двенадцатью и часом в кабинет Гельдорфа прибыл посыльный от Ольбрихта, присутствовавшие были уверены, что он пришел с каким-то известием. Но оказалось, что Ольбрихт хотел еще раз выяснить, готовы ли полицейские силы выступить на стороне заговорщиков. Гельдорф ответил, что подчиненные ему войска вступят в действие только тогда, когда армейские части захватят все важные правительственные объекты в городе. Это шло уже вразрез с ранее существовавшей договоренностью. Посыльный ушел в недоумении, неудовлетворенный полученным ответом.

В 15.45 на Рангсдорфском аэродроме приземлился самолет, доставивший из ставки Штауффенберга и Гефтена. По телефону лейтенант вызвал Бендлерштрассе. Каково же было изумление прибывших, когда они узнали, что в Берлине не предпринимается никаких действий и центр заговора продолжает находиться в состоянии неведения о случившемся. Штауффенберг в ярости отдал распоряжение о немедленном начале путча. Пропадало драгоценное время. Уже было упущено более трех часов, которых, возможно, хватило бы для выполнения многих задач заговорщиков, что могло оказаться решающим для успешного исхода путча. После этого разговора Штауффенберг с Гефтеном на дежурной машине ВВС отправились в ОКВ. Штауффенберг стремительно ворвался в кабинет к Ольбрихту и вместе с ним направился к Фромму, где стал убеждать командующего армией резерва, что Гитлер мертв и что необходимо принять срочные меры. Однако Фромм опять отказался дать приказ на выступление. Начались бесплодные дискуссии. В конце концов Штауффенберг арестовал Фромма. Его заперли в кабинете адъютанта, где имелся телефон и радиоприемник. На место Фромма был назначен Гёппнер.

Только после этого Ольбрихт и Гёппнер передали войскам приказ действовать по плану «Валькирия».

Пятьдесят телетайпов и восемьсот телефонов передавали распоряжения. Вступивший в должность командующего вооруженными силами, фельдмаршал Витцлебен отдал следующий приказ:

«1. Безответственная группа партийных руководителей, людей, которые никогда не были на фронте, пыталась использовать настоящую ситуацию, чтобы нанести удар в спину нашей армии, сдерживающей ожесточенное наступление, и захватить власть в собственных интересах.

2. В этот час смертельной опасности правительство рейха, чтобы восстановить законность и порядок, объявило чрезвычайное положение и доверило мне все полномочия главнокомандующего вооруженных сил.

3. …Вся власть в Германии сосредоточивается в военных руках… Всякое сопротивление военной власти должно быть безжалостно подавлено. В этот час смертельной опасности для отечества первой необходимостью является единство вооруженных сил и установление дисциплины».[117]

Далее в приказе содержалось требование беспрекословного выполнения приказов военных властей населением и армией.

Таким образом, заговорщики не решились объявить народу и армии правду о происходящих событиях. Вместо того чтобы призывать к выступлению против гитлеровской клики и прекращению войны, они демагогически кричали об «ударе в спину» и, в сущности, призывали население к продолжению войны, к новым жертвам и требовали от него смириться перед фактом установления военной диктатуры.

Запоздалые попытки заговорщиков привести в движение механизм заговора оказались напрасными. Отдаваемые приказы уже не могли дать необходимого эффекта. Время было безвозвратно потеряно. За свою нерешительность, колебания, слабоволие, за свою двойную игру и ошибки заговорщики должны были расплачиваться жизнью.

Особенно серьезный удар делу заговорщиков нанес Фельгибель, не уничтоживший узел связи ставки. Штаб-квартира Гитлера имела бесперебойную связь со всеми ключевыми пунктами страны, командующими оперативными объединениями на фронте и командующими округами. Поэтому одновременно с распоряжениями заговорщиков шли приказы их отменяющие.

Несмотря на получение распоряжений от Гёппнера и Витцлебена о начале «операции Валькирия», ни один из командующих военными округами и войсками в оккупированных странах не присоединился к заговору. Таким образом, и эта карта заговорщиков оказалась битой. Только командующий немецкими войсками в Париже генерал Штюльпнагель поддержал заговорщиков: он арестовал руководителей СС, заготовил воззвания, приказы и обратился к Клюге, чтобы последний возглавил выступление путчистов во Франции.

Но Клюге, как всегда, колебался. Штюльпнагель пытался воздействовать на его совесть. Он возмущенно заявил Клюге: «Где ваше слово и ваша честь. Судьба миллионов солдат, честь всей армии находится в ваших руках».[118] Но напрасно взывал Штюльпнагель, а затем и Бек к совести Клюге. Она его уже давно не беспокоила. Клюге поспешил декларировать свою преданность Гитлеру, заявив в приказе, что «для нас не должно быть повторения ни 1918 г., ни событий в Италии».[119]

Эти слова раскрывают причину колебаний Клюге. Он боялся народных выступлений, страшился революции. Поэтому в момент, когда его действия могли еще серьезно повлиять на успех заговора, он переметнулся на сторону Гитлера.

Время шло, а заговорщики еще ни на шаг не приблизились к захвату власти. Ни Бек, ни кто-либо другой не оказался на высоте положения и не сумел проявить себя подлинным организатором и руководителем заговора. Они что-то предпринимали, но все делалось без целеустремленного плана, нерешительно. Заговорщики все время боялись, как бы не получилось что-либо такое, что не входило в их планы.

Войска, которые по плану должны были занять Берлин, прибывали очень медленно. Правда, в распоряжении коменданта Берлина, который являлся участником заговора, находились в полной готовности 30 охранных рот и берлинский (гвардейский) батальон под командованием майора Ремера. Этих сил было достаточно, чтобы упредить выступление гестапо и правительственных войск, захватить ключевые пункты города, радио и телефонные узлы, оккупировать правительственные учреждения. Контролируя весь Берлин, они могли решительно повернуть события в свою пользу. Но заговорщики продолжали бесцельно совещаться, метаться из одного пункта в другой в бесплодном ожидании, что войска слепо выполнят их приказ и присоединятся к ним.

Наконец руководители путча решились. Они приказали Ремеру разделить гвардейский батальон на 30 подразделений и занять радиостанцию и канцелярию рейха, а руководителей СС арестовать. Это произошло уже после 19 часов 20 июля, когда сообщение о том, что Гитлер жив, широко распространилось по Берлину и сомнения охватили многих заговорщиков.

Ремер, ярый фашист и поклонник Гитлера, заподозрил что-то неладное в этом приказе и по совету одного из своих офицеров обратился за подтверждением к Геббельсу.

Геббельс, понимая серьезность положения, соединил Ремера с Гитлером.

Фюрер отдал приказ Ремеру выступить против заговорщиков «со всей строгостью и беспощадностью и расстреливать каждого, кого сочтет нужным».[120] До прибытия Гиммлера в Берлин Ремер был назначен командующим войсками берлинского гарнизона. На расправе с заговорщиками Ремер сделал карьеру: из майора он сразу стал полковником, а впоследствии получил даже чин генерала.[121]

К 20.00 батальон под командованием Ремера окружил здание военного министерства на Бендлерштрассе и перекрыл все входы и выходы. К этому моменту заговорщики представляли собой неорганизованную группу отчаявшихся, издерганных людей. Обескураженные утратой вожака и неудачами, они продолжали совершать одну ошибку за другой. Многие участники заговора думали уже только о собственном спасении.

Ожидая подхода частей СС, Ремер к арестам не приступал. Заговорщики же решили, что он прибыл со своим батальоном по их приказу, поэтому его появление ни у кого не вызвало подозрения.

К 22.00 к зданию на Бендлерштрассе стали прибывать части СС. В это время те, кто примкнули к заговору случайно или по расчету, решили, что пришла пора спасать свою шкуру. Один из них — подполковник Гейден — начальник тыла штаба Ольбрихта собрал вокруг себя группу таких офицеров. С криками «Измена! измена!» они ворвались в комнату Штауффенберга. Гейден выстрелил и ранил его. Никто из тех, кто находился вместе со Штауффенбергом, даже не попытался сопротивляться.

Несмотря на ранение, у Штауффенберга хватило сил подняться в комнату Фромма, но здесь обстановка также изменилась. Фромм, освобожденный из заключения, размахивая пистолетом, кричал на заговорщиков: «Теперь я сделаю с вами то, что вы собирались сделать со мной».[122] Он потребовал немедленно сдать оружие. Бек попросил оставить ему пистолет, так как он решил застрелиться. Фромм попросил его сделать это побыстрее. Бек выстрелил, но неудачно. «Помогите старому господину», — приказал Фромм своим людям. Один из них подошел к стонавшему в кресле Беку и выстрелом прикончил его.

Затем Фромм объявил: «Именем фюрера полковник генерального штаба Квирнгейм, генерал пехоты Ольбрихт, полковник, имя которого я не хочу называть (речь шла о Штауффенберге. — М. М.), и этот лейтенант (Гефтен. — М. М.) приговариваются к смерти».[123]

Четырех приговоренных вывели во внутренний двор и поставили к стене на освещенное автомобильной фарой место. Наиболее мужественно и твердо держался Штауффенберг. Последними его словами были: «Да здравствует священная Германия!» Раздался залп.

Этим закончился день 20 июля 1944 г., не принесший успеха заговорщикам и ничего не изменивший во внутреннем положении Германии.

На другой день

В ночь на 21 июля начались повальные обыски и аресты по всей стране. Они продолжались несколько месяцев. Для расправы со своими противниками Гитлер создал специальный штаб «20 июля», во главе которого был поставлен Гиммлер. Гиммлер действовал с необычайной торопливостью и жестокостью. Ему было ясно, что заговор провалился и на заговорщиков больше рассчитывать нечего. Поэтому он стремился побыстрее расправиться с участниками путча, чтобы скрыть свою связь с «оппозицией».

Было мобилизовано около 400 следователей. Своим первым помощником Гиммлер назначил Скорцени — обер-штурмбаннфюрера СС, занимавшего должность так называемого офицера для особых поручений при Гитлере. Имя Скорцени было хорошо известно в Германии, оно многим внушало страх. Он выполнял самые грязные и самые секретные поручения Гитлера, связанные с организацией убийств, диверсий, провокаций.

К часу ночи подразделения СС окружили здание на Бендлерштрассе, где все еще находились Гёппнер, Витцлебен, Вартенберг и некоторые другие участники путча, арестованные Фроммом.

Скорцени, ворвавшись в помещение, стал грубо срывать с задержанных ордена и погоны. В это время Гитлер выступил по радио с речью, в которой он пытался всячески принизить значение происшедших событий и призывал своих приближенных к еще большей жестокости и террору. Скорцени заставил всех арестованных стоя выслушать эту речь, после чего их связали попарно и отвезли в тюрьму.

Фромм все делал для того, чтобы реабилитировать себя перед Гитлером. В Париж он послал телеграмму, в которой говорилось: «Путч безответственных генералов провалился. Все зачинщики расстреляны. Приказы, отданные ими, не выполнять. После кратковременного ареста я вновь выполняю свои обязанности».[124]

Но, несмотря на это, его все же сняли с должности командующего резервной армией и арестовали. Гитлер не простил Фромму его колебаний. Он был казнен вместе с другими заговорщиками.

Вместо Фромма командующим резервной армией назначается Гиммлер. Он сразу же телеграфирует в Париж: «Последний пункт телеграммы Фромма — недействителен. В соответствии с приказом фюрера я командую резервной армией. Выполнять только мои приказы».[125]

Получив эту телеграмму, Штюльпнагель велел освободить арестованных эсэсовцев и стал уничтожать планы, приказы и воззвания, составленные в расчете на успех заговора.

В эту же ночь он был вызван Кейтелем в ставку. Хорошо понимая, что означает этот вызов, и не желая попасть в руки гестапо, Штюльпнагель решил покончить жизнь самоубийством. Днем 21 июля он выехал на машине в район Вердена. Выбрав для самоубийства то место, где немцы потерпели жестокое поражение в первой мировой войне, он желал, видимо, придать своей гибели символическую окраску. Оставив машину на берегу Мааса, Штюльпнагель подошел поближе к урезу воды и выстрелил себе в голову. Выстрел оказался неудачным. Он остался жив, но ослеп. Шофер вытащил полуживого Штюльпнагеля из реки. Его приволокли в суд, приговорили к смерти и казнили.

Клюге, также вызванный в ставку, избрал другой путь. 23 июля он отправился в район Фалеза, чтобы перейти линию фронта и сдаться войскам американского генерала Паттона. Он знал, что там его хорошо встретят и жизнь его будет не только спасена, но и неплохо устроена. Но характерная для Клюге нерешительность помешала ему выполнить это намерение. Заколебавшись, он вернулся обратно. 19 августа фельдмаршал вылетел в Германию, на пути в Метц он принял яд. Гитлер приказал похоронить его без всяких почестей. Так закончил свою жизнь Клюге.

Были арестованы и остальные участники заговора парижской группы. Все они, за исключением Шпейделя, были казнены.

Все дела заговорщиков рассматривались так называемым «Народным трибуналом».

«Народный трибунал» играл важную роль в общей системе нацистского террора. В нем рассматривались в форме упрощенного судопроизводства дела «о государственных преступлениях». Трибунал был призван придавать видимость законности фашистскому произволу. Он состоял из специально подобранных, назначенных лично Гитлером, лакейски преданных ему судейских чиновников и заседателей. Приговор трибунала не подлежал обжалованию.

Председателем в нем был крупный землевладелец Роланд Фрейслер — статс-секретарь министерства юстиции гитлеровского правительства. Заместителем Фрейслера являлся Рейнеке, занимавший во время войны пост начальника управления по делам военнопленных. Главным прокурором «Народного трибунала» был Лаутц.

3 февраля 1945 г. во время налета союзной авиации Фрейслер был убит.

Рейнеке в 1945 г. был арестован, приговорен к смертной казни, но американцы помиловали его, заменив смертную казнь тюремным заключением. Через несколько лет он был досрочно освобожден и живет в настоящее время, получая от боннского правительства генеральскую пенсию.[126]

Лаутц в 1947 г. был арестован и осужден на десять лет тюремного заключения, но затем был досрочно освобожден и теперь тоже получает пенсию от правительства Аденауэра в размере 786 марок в месяц.

О вдове кровавого судьи Фрейслера также позаботилось боннское правительство: ей установлена пожизненная пенсия в размере свыше 1000 марок в месяц.[127]

По указанию Гитлера весь судебный процесс (вернее говоря, судебная инсценировка) снимался на пленку, которая ежедневно просматривалась Гитлером. Всего было заснято 48 километров пленки. Организаторы съемки постарались представить заговорщиков в самом невыгодном свете, показать их жалкими и униженными. Они изображались небритыми, одетыми в лохмотья, со следами пыток на теле.

Отрывки из этого фильма после специального просмотра Геббельсом демонстрировались в некоторых воинских частях для устрашения колеблющихся и сомневающихся в гитлеровском режиме.

На судебных заседаниях Фрейслер, пользуясь своей безнаказанностью, старался всячески унизить и оскорбить заговорщиков. В зале то и дело были слышны его крики: «Свинья», «Собака», «Подлец».

7 и 8 августа 1944 г. «Народный трибунал» вынес смертный приговор первой группе участников заговора, в которой находились фельдмаршал Витцлебен, генералы Гёппнер, Штиф, Вартенберг, Остер, Фельгибель, Редвитц и другие. Уже вечером 8 августа палачи берлинской гестаповской тюрьмы Плетцензее, где содержались осужденные на смертную казнь, начали приводить приговор в исполнение.

Суд и казни продолжались еще долго. Заговор закончился гибелью большинства его участников.

Сколько заговорщиков стали жертвами свирепого террора гестапо, установить сейчас невозможно, известно лишь, что несколько тысяч (по некоторым данным, почти 5 тысяч) человек было казнено и десятки тысяч отправлены в концентрационные лагеря. Если верить официальной статистике гестапо, то только офицеров и генералов было казнено свыше 700. Немецкая армия лишилась лучшей части своего офицерского состава.

После 20 июля было арестовано также много руководящих деятелей гитлеровской экономики из так называемого кружка Ройша. Однако большинство из них вскоре пришлось освободить, ибо министр вооружения Шпеер воспротивился их аресту во избежание потерь в военной промышленности. Гитлер не решился пойти на конфликт с крупными промышленниками и замял дело об их участии в заговоре.

Где Гёрделер?

Остается сказать еще о судьбе второго руководителя заговора — Гёрделере, который, как уже известно читателю, исчез со сцены до 20 июля, так как опасался ареста.

Гёрделер знал, что в день покушения его будут ждать у Ольбрихта на Бендлерштрассе и потребуют, чтобы он возглавил заговор. Но он счел за лучшее пока скрываться в окрестностях Берлина и возглавить заговорщиков лишь тогда, когда будет ясно, что события развиваются по плану.

Когда же Гёрделер увидел, что все планы заговорщиков рухнули, он бежал из Берлина.

Уже наступил август, были схвачены почти все заговорщики, начался суд над участниками путча, но Гёрделера все не удавалось поймать. Тогда Гитлер приказал объявить награду в миллион марок за информацию о его местонахождении.

Гёрделер в это время тайно, с фальшивыми документами пробирался в Восточную Пруссию, откуда он предполагал сбежать в Швецию.

К вечеру 10 августа ему удалось окольными путями добраться до Мариенбурга. Опасаясь обращаться к кому-либо, он провел ночь на вокзале и утром двинулся дальше.

К утру 12 августа Гёрделер достиг Конрадсвалле. Он зашел в небольшой ресторан, чтобы позавтракать, будучи уверенным, что здесь его никто не узнает и он сможет немного отдохнуть. Но оказалось, что в этом ресторане служила официанткой некая Шварцель, которая когда-то работала рядом с дачей Гёрделера в Раушене и хорошо знала его в лицо. Шварцель было известно из газет, что за поимку этого заговорщика обещан миллион марок. Заметив, что за ним наблюдает какая-то женщина, Гёрделер попытался незаметно выйти из ресторана и скрыться в ближайшем лесу. Но этого ему сделать не удалось, он был задержан и арестован.

На допросе в гестапо Гёрделер в отличие от многих других участников путча проявил поразительное малодушие и слабохарактерность. Спасая свою жизнь, он с готовностью отвечал на все вопросы следователя и не только предал многих участников заговора, но и назвал даже тех людей, с которыми был лишь знаком.

В тюрьме Гёрделеру предоставили возможность писать. В записках для Гитлера под общим названием «Мысли приговоренного к смерти» он в краткой форме изложил свои политические взгляды.

В этих записках он отрекается от группы Штауффенберга и всячески стремится показать, что всегда выступал против убийства Гитлера и каких-либо радикальных изменений фашистского режима и решительно стоял за продолжение войны на Восточном фронте. Он писал, в частности: «Наша страна должна идти своим тернистым путем до конца».[128]

Но все старания Гёрделера спасти свою жизнь ни к чему не привели. Он был приговорен к смерти и казнен.

Хойзингер и заговор

К активным участникам заговора, «борцам против Гитлера» и «узникам гестапо», причисляет себя также бывший гитлеровский генерал Адольф Хойзингер. Это тот самый Хойзингер, который во время войны был начальником оперативного управления генерального штаба ОКХ, после войны возглавлял западногерманский бундесвер в качестве его главного инспектора. С 1 апреля 1961 г. он занимает должность председателя постоянной группы военного комитета НАТО.

Английская газета «Дэйли скэтч» писала по поводу назначения Хойзингера на эту должность: «Отныне Хойзингер будет давать указания даже американскому генералу Норстэду — верховному главнокомандующему вооруженными силами НАТО в Европе».

Легенду об активном участии Хойзингера в заговоре против Гитлера усиленно распространяют западногерманские и англо-американские милитаристы. Какую же цель преследуют они?

Хойзингер участвовал в составлении всех важнейших военных планов фашистов. Так, в 1937 г. он в качестве первого штабного офицера оперативного управления генерального штаба сухопутных войск принял участие в разработке гитлеровских планов нападения на Австрию, Чехословакию, Польшу. Став начальником оперативного управления генерального штаба сухопутных войск, он разрабатывал планы агрессии против Дании, Голландии, Бельгии, Югославии, Франции и участвовал в их осуществлении. Хойзингер являлся одним из составителей известного «плана Барбаросса» — плана вероломного нападения на Советский Союз. По прямому указанию Гитлера он был назначен его постоянным личным докладчиком об оперативной обстановке на фронтах. Само собой разумеется, что этот опыт Хойзингера высоко ценится в тех кругах Вашингтона, Лондона и Бонна, которые в современной обстановке вынашивают планы войны против Советского Союза.

Кроме того, Хойзингер являлся одним из организаторов зверских карательных экспедиций против населения Советского Союза. С лета 1942 г., когда партизанское движение на временно оккупированной территории Советского Союза создало серьезную угрозу для фашистских захватчиков, специальным приказом Гитлера ведение борьбы с партизанами было возложено на оперативное управление генерал-лейтенанта Хойзингера.

Ставку Гитлера во время войны, в сущности, олицетворяли три человека: Кейтель — начальник верховного командования вооруженных сил фашистской Германии, Иодль — начальник штаба оперативного руководства верховного командования вооруженных сил и Хойзингер — начальник оперативного управления генерального штаба ОКХ.

Первые два получили справедливое возмездие — по приговору международного трибунала они были повешены. Судьба третьего руководящего деятеля гитлеровского верховного командования, также ответственного за кровавые преступления гитлеровских войск во время второй мировой войны, сложилась по-иному. Хойзингер также был включен в список военных преступников, составленный Объединенными Нациями. Но благодаря американским покровителям ему удалось избежать суда и наказания. Более того, не так давно Хойзингер решением американского правительства был награжден одним из высших орденов США. Это первый случай награждения немецкого офицера таким орденом. В торжественной обстановке этот орден был вручен Хойзингеру в штаб-квартире американских вооруженных сил в Европе.

Чтобы оправдать назначение такого злостного военного преступника на роль верховного стратега вооруженных сил НАТО, американо-английские и западногерманские пропагандисты стараются обмануть общественное мнение, представив Хойзингера в качестве активного деятеля заговорщической группы Гёрделера — Бека, пострадавшего за свое участие в путче.

Не случайно в выпущенном на английском языке в Мюнхене в 1960 г. биографическом справочнике «Кто есть кто в Германии?» О Хойзингере сказано, что он был «участником движения сопротивления» и «самоотверженным противником Гитлера».

Особенно усилились попытки изобразить Хойзингера участником заговора против Гитлера после опубликования в декабре 1961 г. ноты правительства СССР правительству США с требованием выдать этого преступника советским властям для предания суду. Так, официальный американский представитель, отвечая на обвинение Советского Союза в адрес Хойзингера, заявил, что нынешний председатель постоянной группы военного комитета был жертвой нацистов, что он «знал о заговоре 20 июля 1944 года», был ранен во время взрыва, арестован гестапо и подвергался пыткам.

Задача прогрессивных историков заключается в том, чтобы разоблачить лживые легенды о Хойзингере и показать истинное лицо этого гитлеровского последыша и военного преступника.

Бывший генерал-лейтенант гитлеровской армии Бамлер, навсегда порвавший с прошлым, в интервью газете «Берлинер Цайтунг» в феврале 1959 г. справедливо заметил, что «надо рассказать и показать нашему народу и особенно молодежи Западной Германии истинное лицо этого бессовестного человека. Теперь ясно, почему Хойзингер после 1945 г. выдавал себя за борца сопротивления, — чтобы с этим моральным капиталом создать себе карьеру в НАТО и бундесвере, к несчастью немецкого народа».[129]

Нельзя в связи с этим не упомянуть книгу двух прогрессивных немецких авторов Иоахима Гельвига и Ганса Оле «20 июля и дело Хойзингера», выпущенную национальным берлинским издательством в 1960 г. В этой книге собраны многочисленные факты и документы, разоблачающие Хойзингера как предателя и военного преступника.

Был ли Хойзингер участником заговора, и если был, то какую роль он играл в нем и как могло случиться, что в момент взрыва он оказался рядом с Гитлером?

Действительно, 20 июля 1944 г. Хойзингер находился в помещении, где произошел взрыв, и был немного контужен.

23 июля 1944 г., то есть на третий день после неудавшегося покушения, агенты гестапо явились на квартиру к Хойзингеру, еще не полностью оправившемуся от потрясения после взрыва, предъявили ему ордер на арест, подписанный Гиммлером, и отвезли в здание гестапо на Принц-Альбрехтштрассе в Берлине.

В списке арестованных по делу 20 июля, обнаруженном в архиве гестапо, Хойзингер фигурирует под номером 40. Причиной ареста указывается: подозрение в недоносительстве.

Однако в отличие от других арестованных заговорщиков, которые содержались под строгой охраной, в самых тяжелых, можно сказать, нечеловеческих условиях, Хойзингеру предоставили отдельную комнату в помещении полицейской школы Дреген, близ Фюрстенберга, отличное питание, необходимые письменные принадлежности для составления «объяснения» фюреру. Его постоянно навещали руководители имперской службы безопасности — Гиммлер, Кальтенбруннер, Мюллер. Хойзингер в спокойной обстановке написал подробный доклад Гитлеру. В сентябре 1944 г. он был доставлен в верховную ставку к Гитлеру.

Эта встреча описана Хойзингером в его книге «Сопротивление приказу», вышедшей в Штуттгарте в 1950 г. Хойзингер пытается реабилитировать фашистский генералитет и доказать, что гитлеровские генералы непричастны к ошибкам Гитлера, что они всегда стремились к союзу с западными странами.

По словам Хойзингера, во время встречи Гитлер подал ему руку и сказал: «Я изучил вашу докладную записку. Я благодарю вас за это».[130]

Не покидая ставки, Хойзингер тут же приступил к своей прежней работе в качестве начальника оперативного управления (заместителя начальника генерального штаба ОКХ) верховного командования гитлеровских вооруженных сил. В апреле 1945 г. он постарался попасть в плен к американцам. Так закончились «пытки» и «страдания» Хойзингера в гестапо.

Что же фактически произошло?

Генерал Штиф, обвиняемый по делу 20 июля 1944 г., показал в «Народном трибунале», что он говорил о планах покушения на Гитлера с генералом Хойзингером, заместителем начальника генерального штаба ОКХ.

Значит, Хойзингер в 1943 г. знал о существовании заговора.

Полковник Витцлебен, родственник казненного участника заговора — фельдмаршала Витцлебена, в интервью с корреспондентом газеты «Берлинер Цайтунг» в феврале 1959 г.[131] заявил, что летом 1943 г. Хойзингер причислял себя к заговорщикам. Одно время они даже считали Хойзингера наиболее подходящей кандидатурой для организации покушения, так как он был единственным из участников заговора, постоянно вхожим к Гитлеру. (Об этом полковнику сообщил в беседе с ним фельдмаршал Витцлебен.) Но Хойзингер всячески увиливал от конкретных действий. Поэтому Ольбрихт, подозревавший не без основания, что Хойзингер ведет двойную игру, просил его исключить из состава участников заговора, и в 1944 г. он был исключен.

Штауффенберг дал указание, чтобы о дальнейших мероприятиях по организации покушения, и особенно о его сроке, Хойзингера не информировали.

Следовательно, Хойзингер последнее время не был в курсе дел заговорщиков, не знал о сроке покушения и поэтому 20 июля во время взрыва оказался в штаб-квартире Гитлера.

Было ли известно гестапо о том, что Хойзингер одно время примыкал к заговорщикам? Разумеется. Об этом говорит сам факт ареста Хойзингера. Кроме того, как показывают обнаруженные киноленты и звукозапись процесса над заговорщиками, другие участники путча назвали Хойзингера в числе тех, кто знали о готовящемся покушении. А эти материалы ежедневно в дни процесса просматривались и прослушивались Гитлером. Таким образом, и Гитлер знал, что Хойзингер одно время примыкал к заговору.

В 1959 г. в ГДР специальная следственная комиссия, состоявшая из авторитетных военных экспертов, занялась расследованием этого дела; особое внимание было обращено на поведение Хойзингера в гестапо и выяснение причин его таинственного освобождения.

Вот что говорится в заключении этой комиссии:

«Расследование абсолютно точно показало, что Хойзингер знал о заговоре и подготовке покушения на Гитлера. События 20 июля и последующие дни свидетельствуют о том, что главари режима расправились со всеми, кто знал о заговоре и попал к ним в руки. Однако Хойзингер остался жив. Его товарищи были казнены. Некоторые предпочли покончить с собой. В то время когда их мучили и убивали, Хойзингер спокойно в уединении составлял „доклад“.

Почему нацистские главари столь тщательно расправились со всеми, кроме него?

Почему его исключили из судебных процессов и прятали в тайной полиции до тех пор, пока не были казнены его прежние товарищи?

Почему Гитлер устроил ему личный прием?

Почему Гитлер благодарил его за представленный доклад?

На все эти вопросы есть только один ответ: Хойзингер предал мужественных людей 20 июля».[132]

Это заключение подписали члены комиссии: генерал-лейтенант в отставке Иоганес Цукерторт, генерал-майор Мартин Латтман, генерал-майор Арно фон Ленски, доктор Макс Хуммельтенберг.

Итак, из всего изложенного можно сделать следующие выводы.

Хойзингер знал о заговоре, но действенного и постоянного участия в нем не принимал. На решающем этапе он был полностью изолирован от всех мероприятий заговорщиков, так как подозревался в двойной игре.

В письменном докладе Гитлеру Хойзингер выдал все, что было ему известно об организации и не только отмежевался от заговора, но всячески требовал суровой расправы с его участниками. Не случайно поэтому Гитлер в беседе с Хойзингером заявил: «Я железной метлой вымету эту клику. Ведь вы не хотите ничего иного».[133]

Можно предположить, что о своей связи с заговорщиками Хойзингер заблаговременно поставил в известность гестапо.

Пребывание Хойзингера в тюрьме не только не снимает с него ответственности за все совершенные им военные преступления, но добавляет к ним еще одно — предательство участников заговора.

И как бы западногерманские и англо-американские историки ни пытались создать вокруг Хойзингера легенду о его участии в заговоре, как бы они ни старались изобразить его мучеником гестапо, им не удастся смыть с него клеймо военного преступника и предателя.

Такова предательская роль Хойзингера в заговоре 20 июля 1944 г.

Шпейдель и заговор

Среди гитлеровских военных преступников, выдаваемых за участников заговора и занимающих в настоящее время ключевые посты в командовании вооруженными силами НАТО, Хойзингер не одинок. Другой такой же «жертвой гестапо» и «борцом против Гитлера» объявлен и бывший генерал-лейтенант гитлеровской армии Шпейдель, с 1957 г. командующий сухопутными войсками НАТО на центральноевропейском театре.

По поводу назначения Шпейделя на этот пост Н. С. Хрущев говорил: «Французским, английским, бельгийским и другим солдатам НАТО приходится теперь подчиняться приказам западногерманского генерала Шпейделя. Но ведь французы знают этого генерала как приближенного к Гитлеру офицера, организатора пятой колонны в рядах французского офицерского корпуса, а затем начальника штаба гитлеровских войск, оккупировавших в 1940 году Францию. Англичанам же он известен как один из организаторов террористических налетов гитлеровских бомбардировщиков на Англию. И вот теперь этот недобитый гитлеровец является командующим сухопутными войсками НАТО в центральной зоне Европы».[134]

Чтобы оправдать назначение Шпейделя на такую должность, заправилы НАТО широко распространяют легенду об активном участии Шпейделя в заговоре против Гитлера.

Этому всячески содействует и сам Шпейдель.

В том же издательстве, где была выпущена упоминавшаяся ранее книга Хойзингера, в 1952 г. вышла книга Шпейделя «Вторжение». В ней Шпейдель, так же как и Хойзингер, пытается обелить гитлеровских генералов, свалить всю вину за злодеяния фашистов и поражение в войне на одного Гитлера, а себя показать в роли «оппозиционера».

Как же Шпейдель оказался в группе Гёрделера — Бека, за что он был арестован гестапо и какую роль он сыграл в заговоре против Гитлера?

Буржуазная историография, как уже говорилось, искажает действительную картину связей Шпейделя с группой Гёрделера — Бека и правильных ответов на эти вопросы не дает.

Чтобы объяснить поведение Шпейделя во время событий 20 июля 1944 г., следует хотя бы кратко напомнить читателю некоторые факты из его биографии.

Шпейдель с первых же дней прихода фашистов к власти в Германии связал свою судьбу с Гитлером. Он выполнял особо доверительные шпионские и диверсионные задания гестапо и абвера.

Уже в 1934 г. Шпейдель в чине капитана был назначен помощником военного атташе фашистской Германии во Франции. Хотя Шпейдель числился всего-навсего помощником атташе, он имел прямую связь с Герингом и получал указания непосредственно от него через голову посла и военного атташе.

Как теперь документально доказано, Шпейдель, выполняя задания Геринга, явился непосредственным организатором убийства 9 октября 1934 г. в Марселе министра иностранных дел Франции Луи Барту и короля Югославии Александра I, пытавшихся противостоять агрессивным устремлениям Гитлера. Операция по организации злодейского убийства этих двух государственных деятелей условно называлась «Тевтонский меч». В 1957 г. были найдены официальные документы, юридически доказывающие причастность Шпейделя к этому убийству. Именно ему Геринг 1 сентября 1934 г. направил два распоряжения Гитлера относительно проведения операции «Тевтонский меч».

Эти распоряжения после ознакомления предписывалось немедленно уничтожить.

3 октября 1934 г. Шпейдель донес Герингу, что в соответствии с его указаниями подготовка операции «Тевтонский меч» уже завершена. Через шесть дней, 9 октября, последовало убийство Барту и Александра I.

Летом 1939 г. Шпейдель был назначен военным атташе гитлеровской Германии во франкистской Испании с заданием активизировать шпионскую работу против Англии, Франции и США. Перед вторжением немецко-фашистских войск во Францию Шпейдель являлся организатором «пятой колонны» во французском офицерском корпусе.

В июне 1940 г. Шпейдель как «специалист» по французским делам назначается начальником штаба командующего гитлеровскими оккупационными войсками во Франции. Находясь на этой должности, он организовал беззастенчивый грабеж страны, жестоко подавлял движение Сопротивления и зверски расправлялся с французскими патриотами. Имеется много документальных материалов и свидетельских показаний, неопровержимо доказывающих активное участие Шпейделя почти во всех фашистских злодеяниях во Франции. Ревностно исполняя все преступные приказы Гитлера, он настойчиво насаждал во Франции фашистский «новый порядок». По прямым указаниям Шпейделя были заключены в концлагеря и казнены тысячи французских патриотов, он повинен и в уничтожении гитлеровскими оккупантами французской деревни Орадур.

В мае 1961 г. в советской печати[135] был опубликован новый документ о преступной деятельности Шпейделя, обнаруженный советскими архивными органами. Это приказ Шпейделя от 4 октября 1940 г. В нем Шпейдель требует расстрела участников французского движения Сопротивления, и в частности тех из них, которые стремились вступить в вооруженные силы комитета «Свободная Франция».

Весной 1942 г. Шпейдель был назначен на советско-германский фронт, сначала начальником штаба 5-й армии, а затем начальником штаба 8-й армии.

Разрушение городов и сел, угон в рабство мирного населения, варварское уничтожение материальных и культурных ценностей, применение тактики «выжженной земли» — таков неполный перечень тех злодеяний, которые были совершены на советской земле и непосредственным участником которых являлся Шпейдель.

В конце 1943 — начале 1944 г., когда стало ясно, что фашистская Германия неуклонно идет к своей гибели, Шпейдель стал задумываться над тем, как бы ему выбраться целым и невредимым из гитлеровской авантюры.

Как пишет Шпейдель в своей книге, лишь в начале 1944 г., после новых поражений гитлеровских вооруженных сил на советско-германском фронте, он пришел к выводу о неизбежности провала планов Гитлера. В это время ему удалось перевестись с Восточного фронта на Западный на должность начальника штаба группы армий «Б», которой командовал Роммель. Этот перевод был организован Шпейделем, по-видимому, не случайно. Он рассчитывал в случае катастрофы своевременно перебежать к англичанам или американцам.

Прибыв во Францию, Шпейдель начал искать пути для установления связей с заговорщиками, о существовании которых он либо догадывался, либо знал от третьих лиц. Это ему удалось легко сделать. В то время парижская группа заговорщиков, о которой уже говорилось, стремилась установить контакт с англо-американцами и заключить с ними сепаратное перемирие. Эти планы совпадали с намерениями Шпейделя, и он вступил в группу заговорщиков. Он узнал, что его начальник — генерал-фельдмаршал Роммель играет в парижской группе довольно активную роль.

Но, как известно читателю, Роммель 17 июля, за три дня до покушения, был тяжело ранен и выбыл из игры. Шпейдель же 20 июля в ожидании сообщения о результатах покушения старался быть не на виду. Как и некоторые другие заговорщики, он не знал, на чью сторону переметнуться.

Все же после 20 июля Шпейделя арестовали. Но другие участники заговора, арестованные гестапо, подвергались жестоким пыткам и в конце концов были повешены. Шпейдель же находился в заключении в довольно сносных условиях и вскоре был выпущен на свободу. Он и Хойзингер — единственные из всех арестованных по обвинению в заговоре, которые не судились так называемым «Народным трибуналом».

Как же Шпейделю удалось избежать участи остальных членов заговора? Это можно объяснить только тем, что Шпейдель на допросе в гестапо добровольно выдал все, что было ему известно об организации, ее участниках, и прежде всего о Роммеле. Невольно возникает подозрение, что Шпейдель вступил в организацию заговорщиков по заданию гестапо, тем более что с гестапо он был связан с 1934 г., когда организовывал убийство Барту и Александра I.

Возможно, что и к Роммелю Шпейдель был назначен не случайно. Гестапо хотело иметь около Роммеля своего человека, чтобы постоянно наблюдать за ним и не допустить его бегства на Запад.

Так или иначе, Шпейдель сыграл в судьбе Роммеля роковую роль.

Роммель после ранения отдыхал в своем родном городе Геррлингене. 14 октября 1944 г. его неожиданно навестили приехавшие из Берлина начальник управления кадров сухопутных войск генерал пехоты Бургдорф и генерал-лейтенант Майзель из главного командования сухопутных сил и увезли его с собой. В этот же день было объявлено о смерти Роммеля якобы от кровоизлияния в мозг.

В официальном заявлении гитлеровского правительства от 14 октября 1944 г. по поводу смерти Роммеля говорилось, что он скончался якобы вследствие тяжелых ранений, полученных в результате автомобильной катастрофы, которая произошла во время объезда немецких позиций на Западном фронте.

Из всего сказанного становится ясным следующее.

Во-первых, хотя Шпейдель был арестован гестапо как участник заговора, он не подвергался пыткам, содержался отдельно от других заключенных по этому же делу. 27 апреля сын убитого генерал-фельдмаршала Роммеля сделал в городе Ридлингене под присягой заявление, в котором раскрыл фактическую сторону гибели своего отца. Он рассказал следующее.

17 июля 1944 г. во Франции в районе Ливро (Кальвада) во время налета американской авиации Роммель был тяжело ранен (пролом черепа в четырех местах и осколочные ранения лица). Сначала фельдмаршал лечился в госпитале в Париже, а когда почувствовал себя лучше, был доставлен на свою квартиру в Геррлинген, под Ульмом. 14 октября в 12 часов дня к нему приехали два генерала из управления кадров сухопутных войск — генерал Майзель и генерал Бургдорф. Роммель сказал сыну, что его подозревают в участии в заговоре 20 июля, так как его бывший начальник штаба генерал-лейтенант Шпейдель показал, что он играл в заговоре 20 июля 1944 г. руководящую роль и не принял непосредственного участия в путче только из-за ранения. Гитлер якобы не хотел очернить в немецком народе память о Роммеле и предоставил ему возможность покончить жизнь самоубийством.

После того как Роммель попрощался с сыном, он вышел из дому и сел вместе с приехавшими генералами в машину. Через 15 минут из тылового госпиталя «Вагнершуле» в Ульме сообщили, что генералы, с которыми выехал фельдмаршал, доставили в госпиталь труп Роммеля, скончавшегося от кровоизлияния в мозг. На самом деле он принял яд, который вручил ему один из генералов. Смерть наступила через три секунды. В случае если бы Роммель отказался отравиться, он был бы немедленно арестован и доставлен в Берлин в «Народный трибунал». Роммель предпочел добровольную смерть.

Во-вторых, Роммель был обвинен в участии в заговоре на основе показаний Шпейделя.

А теперь Шпейдель выдает себя чуть ли не главным участником заговора.

В августе 1960 г. Шпейдель в качестве командующего сухопутными войсками НАТО в центральной зоне Европы совершил поездку в США. Он выступал там с лекциями и докладами. В интервью с корреспондентом американской газеты «Кроникл» Шпейдель заявил: «После заговора с целью убийства Гитлера я был заключен в тюрьму. Гитлер хотел повесить меня. Я сохранял спокойствие во время допросов гестапо, которые проводились ежедневно, и ждал, сохраняя веру во всевышнего».[136]

«Вера во всевышнего…» Этим всевышним был для Шпейделя, по-видимому, Гиммлер.

По воле руководителей НАТО Шпейдель, которого должен был бы давным-давно судить французский народ, теперь разместился в том самом замке в Фонтенбло, под Парижем, где он находился с 1940 по 1942 г. Тогда он как начальник штаба оккупационных войск во Франции подписывал в этом замке смертные приговоры французским патриотам. Теперь в этом же замке он разрабатывает планы военных авантюр, направленных против Советского Союза и других стран социалистического лагеря, надеясь заставить французов воевать в интересах американских империалистов и западногерманских реваншистов. Но народы мира, в том числе и французский народ, за время, прошедшее с окончания войны, научились многому. Недалек тот день, когда французские патриоты очистят свою землю от фашистской нечисти, вышвырнув вон Шпейделя и других недобитых гитлеровцев.

Почему провалился заговор

История любого буржуазного государства знает немало заговоров, направленных на замену одного государственного руководителя другим. Но ни в одном из них не была столь широко представлена военная верхушка и другие круги, близко стоявшие к власти, как в заговоре против Гитлера.

Ничто, казалось, не мешало заговорщикам в короткие сроки убрать Гитлера и захватить в свои руки власть. Даже и после того, как покушение на Гитлера не удалось, сила все равно была на их стороне. Они могли при более решительных и смелых действиях подавить любое сопротивление внутри фашистской Германии и арестовать гитлеровскую верхушку.

Тем не менее заговор постигла полная неудача. В короткие сроки были схвачены, замучены и повешены не только почти все участники заговора, но и многие имевшие к нему лишь косвенное отношение.

Каковы же истинные причины поражения заговорщиков?

Буржуазные историки пытаются объяснить провал заговора различными случайными и часто несущественными причинами. Одни, например, считают, что во всем виноват Штауффенберг, не заменивший своевременно Ремера другим преданным делу заговорщиков офицером. Другие приписывают чуть ли не главную вину за провал заговора Фельгибелю, так как он не уничтожил узел связи, что позволило Гитлеру и представителям его ставки после взрыва поддерживать непрерывную связь с Берлином и с командующими оперативными объединениями на фронтах.

Некоторые из буржуазных историографов всю вину за поражение заговорщиков сваливают на Бека, который проявил крайнюю нераспорядительность и безволие в момент, когда надо было немедленно действовать.

Конечно, все эти обстоятельства в той или иной степени повлияли на результаты заговора, но не они явились главными причинами, обусловившими его провал.

Известно, что основную ставку заговорщики делали на сговор с англо-американскими реакционными кругами. Цель заговора, в сущности, и заключалась в том, чтобы путем убийства Гитлера расчистить себе дорогу для заключения сепаратного перемирия на Западе, после чего бросить все силы гитлеровской Германии против Советских Вооруженных Сил.

Однако в тот период Советские Вооруженные Силы неудержимо двигались на запад. Народы мира, в том числе народы Англии и США, с надеждой и восторгом следили за героической борьбой Советской Армии.

В этих условиях империалистические круги США и Англии, сочувствуя в целом планам заговорщиков и оказывая им всяческую поддержку, не решались пойти на сговор с ними и заключить сепаратный мир, то есть открыто выступить против Советского Союза. Они опасались, что подобный предательский шаг может вызвать серьезные народные волнения в собственных странах. Это обстоятельство не могло не явиться серьезным ударом по замыслам заговорщиков.

Следовательно, победоносные действия Советских Вооруженных Сил явились одной из главных причин срыва планов заговорщической организации, и прежде всего той их части, которая была направлена на раскол лагеря союзников, заключение сепаратного перемирия на Западе и продолжение войны на Востоке.

Кроме того, большинство руководителей заговора с самого начала его возникновения и до его провала вели подлую двойную игру, результатом которой явилась их собственная гибель и гибель всех тех, кто примкнул к заговору в надежде изменить фашистские порядки в Германии.

Двойная игра руководителей заговора видна во всем.

Они стремились втянуть в заговор всю военную верхушку и в то же время не допускали в организацию рядовое офицерство, а тем более представителей солдатской массы. Они хотели заключить перемирие на Западе и продолжать войну на Востоке. Они хотели убрать Гитлера только из опасения, что он будет служить помехой на пути заключения перемирия с Западом. Вместе с тем они со страхом думали о том, как будет реагировать германский народ и армия на убийство Гитлера, что произойдет в стране в случае успеха переворота. Они боялись, что убийство Гитлера в условиях приближающейся военной катастрофы вместо сохранения германского империализма приведет к революции и к установлению в Германии демократического строя.

Поэтому заговорщики действовали не в полную силу, они все время опасались, как бы чего не вышло, как бы заговор не принял опасный поворот. Следовательно, боязнь германского народа и страх перед революцией, изоляция от широкой офицерской и солдатской массы — вот еще одна важная причина провала организации.

Характерно, что даже Нельте — защитник Кейтеля на Нюрнбергском процессе, говоря о руководителях заговора, вынужден был признать: «Для меня они явились подтверждением слабости и декадентства определенных немецких кругов, которые играли идеей путча и государственной измены, не будучи внутренне заинтересованы в удовлетворении нужд народа. Это была верхушка, состоявшая из будущих министров и генералов, не имевшая поддержки широких масс народа».[137]

Двойственность и нерешительное поведение руководителей заговора нельзя объяснить случайными причинами или личными качествами этих руководителей. Известно, что среди участников заговора было много решительных и храбрых генералов. Однако они были храбрыми и мужественными лишь тогда, когда защищали интересы германского империализма и выполняли злодейские приказы Гитлера. Но все они или по крайней мере большинство из них оказались мелкими трусами, слабохарактерными болтунами и подленькими дилетантами в условиях, когда их действия вместо дворцового переворота могли привести к установлению в стране демократического строя.

Следовательно, нерешительное поведение руководства организации было вызвано глубокими социальными причинами. Оно вытекало из классового состава заговорщиков, из тех целей, какие они ставили, и из тех интересов, которые они выражали. Все это и предопределило полнейший провал заговора.