Заговорщица

Глава XXXVII ЛЕС МАРШНУАР

Пардальян бегом вернулся к паромной переправе. Он уже издалека заметил, что паром находился у левого берега и ждал пассажиров. Пардальян, решив быть терпеливым, уселся на песок.

Через час на той стороне появились два крестьянина с тележкой, запряженной осликом. Тележка, осел и крестьяне разместились на пароме, и тот медленно поплыл к противоположному берегу. Когда паром причалил и крестьяне сошли, Пардальян стремительно прыгнул на него. Паромщик узнал своего давешнего пассажира и задрожал мелкой дрожью.

— Ну-ка, отвези меня на тот берег, — приказал шевалье, — да постарайся поаккуратней, не то заставлю платить за мою утонувшую лошадь.

Лицо паромщика посветлело: он решил, что дворянин ни о чем не догадывается.

— Ах, сударь! — с сожалением воскликнул он. — Уж и сам не знаю, как это случилось… я гак испугался за вас, а тут еще началась стрельба… Но слава Богу, вы живы-здоровы… А тех двух злодеев поймали?

— А откуда ты знаешь, что их было двое?

— Случайно заметил… — смешался паромщик.

— А я вот их даже не видел… мерзавцы удрали…

Паромщик совершенно успокоился и занялся своим делом. А Пардальян с самым равнодушным видом принялся обозревать окрестности. Однако когда паром оказался на середине реки, на том месте, где шевалье с конем упали в воду, пассажир решительно подошел к перевозчику и столкнул того в реку. Впрочем, он придержал несчастного за шиворот — так, чтобы голова коварного паромщика оставалась над водой.

— Пощадите! — взмолился предатель. — Сударь, поскорее вытащите меня, я ведь плавать не умею!

— Не умеешь плавать? Так это просто замечательно!

— Пощадите…

— Мерзавец, ты пытался меня утопить…

— Нет! — простонал обезумевший от страха паромщик.

Пардальян окунул его с головой, а потом извлек на поверхность.

— Признайся, ты сообщник тех, с аркебузами! Тебе заплатили за то, чтобы ты убил меня!

— Нет… нет… я…

Шевалье снова окунул несчастного. Тот прохрипел:

— Пощадите! Я все расскажу…

— Говори…

— Сначала вытащите!

— Еще чего! В воде прекрасно можно разговаривать, особенно когда в тебя не стреляют. Решайся, а то и впрямь утоплю. Ну, считаю до трех! Раз…

— А если я все расскажу?

— Тогда я тебя не убью, честное слово Пардальяна.

— Пардальян… вот-вот… и господин де Моревер назвал это имя.

— Ты знаком с Моревером?

— Да, я уже десять лет состою членом святой Католической лиги. Господин де Моревер разговаривал со мной вчера и сказал, что один важный гугенот пытался убить великого герцога…

— Гиза, что ли?

— Ну да, сударь! Но ему… то есть вам… это, вроде бы, не удалось. И господин де Моревер, а также другие слуги герцога гонятся за убийцей. Все члены Лиги должны им помогать. Вот я и решил, что утопить вас — вовсе не грех.

— Напротив, грех, и великий грех! — ответил Пардальян, втаскивая перепуганного бедолагу обратно на паром. — Господин де Моревер солгал: я вовсе не гугенот.

— Стало быть, вы — католик?

— Пожалуй, и не католик. Но это сейчас не важно. Куда поехал Моревер? В сторону Орлеана? Не лги, ты же знаешь, что святая церковь лгать запрещает.

Паромщик поколебался, но потом решился:

— Ладно, скажу. Я перевез его на пароме, он ночевал в Божанси, в гостинице «Золотой лев».

Пардальян вздрогнул.

— Отвези меня обратно!

— В Божанси?

— Да!

Через несколько минут шевалье спрыгнул с парома на берег и бросился на поиски гостиницы «Золотой лев». Он узнал, что она расположена на другом конце города, и бегом помчался туда. Никто не обратил на него внимания — Божанси гудел, как растревоженный улей. То тут, то там собирались группки обывателей, на одежде которых были нашиты белые кресты Лиги. У городских ворот толпились зеваки. Раздавались выкрики, проклятия, ругательства. Что же произошло?

Просто-напросто Божанси достигла весть об убийстве герцога де Гиза. Пардальян понял это по обрывкам разговоров, которые до него доносились.

Наконец он разыскал гостиницу «Золотой лев» — последний дом по дороге на Шатоден. Там, как и везде в городе, кипели страсти. Пардальян направился прямо к хозяйке. Упитанная матрона горячо убеждала нескольких своих соседей немедленно вооружаться и двигаться на Блуа.

— Сударыня, — заявил Пардальян, — я только что оттуда. Я все знаю о гибели герцога.

Шевалье тут же оказался в центре внимания и поведал собравшимся интереснейшие подробности о смерти Гиза. В заключение он добавил, что ему поручено разыскать некоего дворянина, причастного к злодейству, и старательно описал внешность Моревера. Потрясенная хозяйка воскликнула:

— Да он же был здесь минут пятнадцать назад! Очень спешил! Ах, негодяй, теперь я понимаю, почему он так быстро ускакал.

— Как это произошло?

— К нему явились двое — наверное, сообщники. Что-то сказали, я не расслышала — что, и он бросился вон, вскочил в седло и умчался.

Пардальян понял, что к Мореверу приходили те самые стрелки, которых он нанял. Видимо, Моревер решил передохнуть в Божанси и подумать, как действовать дальше. Но тут ему сообщили, что Пардальян идет за ним по пятам — несмотря на все ухищрения, ловушки и наемных убийц. Это известие так поразило негодяя, что он решил немедленно покинуть Божанси.

— Сударыня, — воскликнул шевалье. — я должен догнать этого мерзавца! Куда он направился?

— На Шатоден.

— У вас есть хороший конь? Я вам заплачу пятьдесят экю по шесть ливров, вот они…

— Есть, да еще какой! Быстрее ветра! Хоть задаром берите, достойный дворянин!

Хозяйка оказалась ярой сторонницей Гиза… правда, экю все-таки взяла. По ее приказу лакей вывел из конюшни лошадь, и через несколько минут Пардальян уже стрелой летел по Шатоденской дороге. Хозяйка лишь успела крикнуть ему вслед:

— Как поймаете этого негодяя, везите сюда! Мы его повесим.

Пардальяна не обманули: конь был очень неплох. Спустя полчаса шевалье увидел, что дорога углубляется в лесную чащу. Голые деревья печально вздымали к небу ветви. Здесь начинался лес Маршнуар, который Пардальяну предстояло пересечь из конца в конец.

Всадник несся как безумный. Он то и дело пришпоривал коня, и животное мчалось так, что клочья белой пены разлетались в разные стороны. Пригнувшись к шее коня и словно слившись с ним в одно целое, шевалье летел в погоню за своим заклятым врагом.

Он уже двадцать минут ехал через этот лес. Проносились мимо буки и ясени. Березы белыми привидениями скользили вдоль дороги. Вперед, только вперед, да поскорей!

Конь рассекал грудью воздух, пытаясь помочь своему седоку нагнать негодяя. Однако глаза скакуна уже налились кровью, бока вздымались неравномерно: силы его были явно на исходе.

Внезапно шевалье привстал в стременах: впереди, за поворотом дороги, послышалось ржание. Судя по всему, всадник был совсем рядом… Через две минуты Пардальян увидел мчащегося во весь опор Моревера. И жестокая, холодная улыбка искривила губы шевалье. Все-таки он нагнал его!

Моревер несся не оборачиваясь. Он знал, что его преследуют. Он знал, что Пардальян ни за что не откажется от своего намерения отомстить. Он знал, что смерть его близка. Он уже даже не погонял лошадь — он просто позволил ей мчаться вперед.

Воля и энергия Моревера постепенно угасали… Шестнадцать лет он жил словно под дамокловым мечом, и вот сегодня этот меч должен обрушиться на его голову… Конечно, все кончено! Какие-то обрывки мыслей проносились в мозгу Моревера. Страшная гримаса исказила лицо. То ему казалось, что его сердце уже не бьется, то он, напротив, чувствовал, что оно бьется так сильно, будто хочет выскочить из груди.

Моревер отрывисто стонал. Им овладело одно чувство — безраздельный страх, какого не может выдержать человеческий разум!

Последние шестнадцать лет Моревер постоянно жил в страхе… страхе перед Пардальяном. Вообще-то он не боялся смерти, но мысль о той смерти, что готовит ему Пардальян, пугала его. Храбрый вояка, он участвовал в десятках дуэлей и сражений, но замирал от ужаса при мысли о возможном поединке с Пардальяном, Шестнадцать лет он жил, готовясь к смерти, словно человек, годами мучающийся в агонии. И теперь этот его страх достиг апогея.

Внезапно измученный конь Моревера покачнулся и упал. Всадник, едва коснувшись земли, тут же легко поднялся на ноги — он даже не ушибся.

Поднявшись же, он увидел в тридцати шагах от себя шевалье де Пардальяна, и его побелевшие губы зашевелились, что-то невнятно шепча.

Однако Моревер собрал в кулак остатки воли, склонился к коню и вытащил из седельной сумки пистолет. Шевалье спокойно шел ему навстречу, говоря:

— Стреляй, стреляй, все равно промажешь.

Моревер посмотрел на врага. Ему показалось, что Пардальяна окружает какое-то огненное облако. Он видел лишь размытые очертания фигуры да горящие глаза, что метали молнии… Моревер выстрелил… И промахнулся! Он отшвырнул пистолет и попятился назад, почти уверовав, что к нему приближается таинственное, неуязвимое и грозное видение.

Он пятился до тех пор, пока не наткнулся спиной на дерево. Опершись о ствол, Моревер замер, не сводя глаз с шевалье.

— Я помиловал тебя тогда, на Монмартрском холме, — сказал Пардальян. — Почему ты снова попытался убить меня?

Моревер не отвечал. Ему было больно, так больно, словно его пытали. Сердце сумасшедше стучало, ноги подгибались. А Пардальян меж тем продолжал:

— Убийца! Ты убил Лоизу, которая не причинила тебе никакого вреда… ты виноват в смерти моего отца, хотя он тоже не сделал тебе ничего плохого… Я отпустил тебя, и ты мог спастись… Но ты заплатил хозяину постоялого двора «На перекрестке» и велел ему убить меня. Ты нанял еще двоих бандитов, вооруженных аркебузами. Ты дал денег паромщику, чтобы тот утопил меня. Отвечай же, палач Лоизы, как я должен покарать тебя? Как мне наказать тебя за то зло, что ты причинил людям? Ты сам изберешь для себя казнь! Говори!..

Моревер молчал. Пардальян слышал только его прерывистое хриплое дыхание. Иногда с губ негодяя срывались короткие стоны — так стонут умирающие. Моревер и впрямь умирал — умирал от ужаса. Пардальян подошел поближе, вгляделся в своего врага, и в глазах Жана появилось нечто вроде сочувствия. Он произнес медленно и спокойно:

— Раз ты не отвечаешь, значит, придется мне назначить тебе наказание… Вот оно…

И Пардальян коснулся пальцами груди Моревера в том месте, где билось сердце. От прикосновения шевалье Моревер задрожал, и сердце его заколотилось еще яростней. Он уже не мог дышать, глаза его закатились, по телу пробежали конвульсии… Моревер привалился к дереву, казалось, убери сейчас Пардальян руку, и он сползет по стволу на землю. Пардальян же размеренно продолжал:

— Вот какой пытке я подвергну тебя: ты останешься жить! Ты будешь мучиться годы и годы — до самой смерти. Ты будешь мучиться от стыда, позора и ужаса. Ты всю жизнь ненавидел меня, а я тебя всего лишь презираю!..

Моревер, ты не умрешь! Убийца Лоизы, вот твое наказание: Пардальян помиловал тебя!

Шевалье опустил руку, и тело Моревера медленно осело на траву. Пардальян склонился над ним, и, потрясенный, увидел, что его враг мертв!

Моревер умер, умер несколько минут назад, пока шевалье говорил!.. Сердце Моревера не выдержало и разорвалось…

Если бы врач произвел вскрытие покойника, он бы наверняка обнаружил многочисленные разрывы сосудов, которые и привели к смерти. Мы же полагаем и даже уверены, что Моревер умер от страха!