Захват цели

Глава 31 — Панки

Пельмени купил, пельмени купил, пельмени купил — сверился я со списком в своей голове, проверяя, всё ли нужное для брата я купил — И пельмени тоже купил. Всё отлично значит! Можно топать к брату! Он соскучился по мне поди!

— Привет мелочь! — улыбаясь ввалился я к нему в квартиру, и брат, отбросив книгу, что читал, кинулся ко мне в объятья. — Как поживаешь, книжный червь?

Брат не ответил, молча уткнувшись мне в грудь, терясь лицом о платье, и прижимаясь так, словно бы я птица, и вот-вот упорхну. И словно бы я мягкий нежный котик, а не тверды камень ледяной.

— Братишка, — с улыбкой погладил я его по волосам — подрос, подрос бродяга. — и он поднял на меня свои глаза — Скоро выше сестренки будешь, да?

— Ага. — тихонько кивнул он, и вновь уткнулся в ткань одежды.

— Будь то прям так давно не виделись! — усмехнулся, глядя в даль. — Ведь я… приходила к тебе сюда всего то две недели назад!

— Я соскучился — проговорил он, поворачивая голову прочь от моего тела, всё еще прижимаясь ко мне, и я понял, что врет.

— Что случилось? — обеспокоился тут же, напрягаясь.

— Сон плохой приснился. — и вот это, как бы странно не звучало, но прозвучало похожим на правду — Я видел… — он запнулся, и вновь уткнулся мне носом в грудь.

— Расскажи — поднял я его на руки, и отнес вглубь комнаты.

Сел в кресло, посадив мальчугана себе на колени.

— Рассказывай, смелее! Легче станет!

— Я видел… — замялся он, стискивая руки в кулаки — как орды каких-то тварей, нападают на город. Много тварей, и они рвут людей на части и сжигают их тела.

— Магмойды? — наклонил я голову на бок, припоминая только одних существ в этом мире, способных на такое.

Мальчик помотал голов, и потянувшись к столику меж креслом и диваном, взяв оттуда самую верхнею книгу, с одной из расположившихся там стоп. «Бестиарий магмойдов» — гласит надпись с обложки книги, что он мне тут же и продемонстрировал. Свежий томик, пахнущий типографской краской, что я притащил с собой в прошлую нашу встречу, посчитав, что одна лишь математика — это перебор. Пусть мальчик и гений, но ему всё равно нужно знать, что в мире творится!

Похоже я ошибся, и подобное ему ни к чему. И маленькому ребенку с нежной, и к тому же и без того травмированной психикой, подобное знать не нужно. И его… теперь одолевают кошмары! И книгу я, унесу с собой, как только наше «свидание» разлученных закончится.

— Вот, я читал… — тем временем заговорил мальчик, начав листать книжонку — тут нет таких тварей, что я видел в своём сне! Они… другие. — опустил он голову, и передал мне книгу, которую я тут же спрятал под себя, за неимением карманов в юбках в текущем платье.

Мальчик тем временем, подавив свое, явно сильное, желание заплакать «как ребенок», улёгся на меня, положив голову на грудь под мой подбородок, начав водить пальчиком по ключице.

— А еще самое страшное, — проговорил он, как-то отстранённо — что я был с тварями! Я был одним из них! Понимаешь! — поднял он на моё лицо свои глаза.

И я наклонив голову, глядя глаза в глаза, произнес с нежной улыбкой на лице:

— Это просто дурной сон. Не переживай.

— Но всё было так реалистично. — помотал он головой — И в тоже время так туманно — и вновь лег на меня — А я еще я… — и он вновь чуть не заплакал.

— Не бери в голову. Это просто сон. О! Кстати! Пельмени растают! — спохватился я о своей ноше, и не отпуская пацана, продолжая удерживать его прижатым к себе одной рукой, ломанулся ко входу.

И так и удерживая братца, что явно решил для себя меня сегодня вообще не отпускать ни на миг, растолкал свои гостинцы по холодильникам, поставил воду для варки, и даже немного прибрался, убрав книги с прохода.

Разумеется, отчитал мальчика за бардак, ибо так реально нельзя, ну и врубил воду в ванной, что бы сполоснутся. Просто в иных местах, кроме как здесь, у меня обычно нет времени нормально помыться. Все бегом, а быть грязнулей не прельщает! Статус не тот.

И да, я не потею, не так как люди, и много что еще у меня не происходит, и как это говорят «грязь не прилипает», но я порой становлюсь не столько грязным, сколько пыльным! Как какая-то замшелая статуя! И это — неприятно! Причем конкретно так. И даже более некомфортно для тела, чем просто, быть грязным.

— Мыца бушь? — указал я мальчугану на полную ванну, уже после того, как запустил пельмени в кипящею воду.

Мальчишка, не слезая с рук, пощупал воду.

— Уррх! Горячая! — отдернул пальчики, вновь положив их мне на плечи.

— Зато согреешься! — улыбнулся я, и принюхавшись, учуял запах подоспевающих пельменей — Иди тогда кушай, а я пока сполоснуть.

— Не хочу! — прижался он ко мне, пуще прежнего, словно клещ, что и не отодрать!

— Эй! — возмутился я — Пельмени! Еда! — указал на кухню — Горячая вода — указал на ванну, но он в ответ прижался так, что его руки затряслись от напряжения. — Ну дай то хоть раздеться то!

И он все-таки отцепился, недовольно сползя на пол, а я понял, что пельмени там сейчас убегут. Метнулся на кухню, вырубил газ. Слил воду. Выложил пельмени, с тоской поглядел на полное отсутствие какого-либо масла. И не только тут, в доме, но и в магазинах, несмотря на то, что подсолнечник в этом году все же садили в более-менее внятных объёмах.

Просто этого всё равно недостаточно, а запад решил нам устроить «масленую блокаду», и с импортом этого продукта совсем швах. Так что семечки этого года, в большинстве своем пошли на посевной материал для следующего, и масла в стране этой зимой, в тотальном дефиците.

Вернулся в ванну — парнишка добавил в купель холодной воды, и теперь уже без такого явного страха и покраснения кожи, водит пальчиками по водной гладе. Я помотал головой, и скинул с себя платье. Обнаружил, что нож, хранимый в трусах, проделал в ткани дырку, и почти выпал наружу. И болтается, словно… вялая сосиска.

Выдернул непотребство, окончательно порвав ткань. Скинул лохмотья, припоминая, что в этом доме, запасных труханов как бы и не водится. Залез в холодную, для меня, водичку, с наслаждением принимая даже подобные воды.

— Хорошо… — растянулся в улыбке, наблюдая как мои волосы прилипли к стенкам ванны, не планируя погружаться в воду.

Но под моим чутким взором, эти противники мытья, а по-простому — намагниченные трубки, не имеющие к настоящим волосам никакого отношения, перестали сопротивляться неминуемому, и намочили кончики. Затем поднялись над поверхностью водной глади, левитируя, потом взмыли верх, просто потому, что я так захотел, соорудили у меня на голове причёску «воронье гнездо», и даже заплелись в косу самостоятельно. Идеальный контроль! Хоть в них и нету толком ничего живого. Так, три клетки, растянутые на километр.

Эти волосы, по большей части продукт синтетического синтеза! Произведенные в одной из лабораторий. Реально живая ткань в них все же есть, но её там катастрофически мало. А выделываю подобные фокусы с шевелюрой, трюки, недоступные мне даже с обычными органическими, своими, живыми, волосами, я при помощи генерации электромагнитных полей. А генерировать мне его помогает контролируемый бета распад особого радиоактивного вещества в теле.

В общем, я рад, что физики-ядерщики, знают обо мне только каждый свой кусок! А то бы уже давно добились бы того, чтобы я был разобран на запчасти как особо ценный и редкий образец! Взять хотя бы ту же рацию, что болтается сейчас на крючке у входа в ванную — я же уже даже сам себя обманываю, с её контролем! И еще во время жизни прошлого образца, я уже начал управлять ею не голосом! Ведь микрофон на птичий скрежет там утратил чувствительность даже вперед обычного.

И я, насиловал систему! Генерировал привычное мне «пение», и речь, но не в звуковой волне, а в электромагнитной. И колебательный контур внутри приемника принимал это как сигнал магнита мембраны микрофона, и расшифровывал, зашифровывал, и передавал по каналу связи.

Я, не знаю точно, как это там работает! Но работает! И я сам, не сразу понял, что уже давно не рву связки, пытаясь говорить какими-то неясными щелчками, а просто «говорю», да так, что и сам не слышу, при всем моём остром слухе. Впрочем, с недавних пор, я стал слышать даже то, что звуком точно не является.

Ванька же, пока я думам предавался, да волосами игрался, разделся, и уже потянул ногу в ванную ко мне. Нащупал меж ног мои дно железное, поставил туда свою конечность, и забрался внутрь целиком. Поёжился от жара, и начал аккуратно опускаться ниже в «кипяток». И лишь через минуты две, привык, и опустился целиком, улегшись на меня сверху, как на шикарную подставку.

— Тебе не горячо? — прошептал я ему на ушко, и тот помотал головой — А я могу подбавить жару! — усмехнулся я, чутка напрягая вокруг себя электромагнитное поле, заставляя металл ванны, накалятся, как и нагреваться саму воду.

И парень вздрогнул, замотав головой усиление.

— Ну ладно, — улыбнулся я на это — тогда ныряем! — и сполз по стенки ванной вниз, погружая голову под воду.

Волосы то надо ведь помыть! А теперь еще и брата тоже.

Так! Не понял?! Это что?! — захлопал я глазами, глядя на «припарковавшийся» посреди тротуара, на противоположной стороне улицы, грузовик.

Точнее, на самом тротуаре там только кабина, а сам он торчит посреди заснеженного сквера! По диагонали, и так, что морда сейчас смотрит в лицо возможного потока. И это сложно представить! Чтобы машина на пустынной улице, вдруг решила просто так улететь на обочину через две-три полосы разом, проперевшись буром поперек, через весь четырехполосный проспект.

И не похоже, чтобы это произошло по вине гололеда! Погода конечно, к концу апреля умудрилась испортится в хлам, и уже вылезшие из-под снега одуваны и подснежники, снегом и засыпало, что не балуй, но улицы то убираются! Убираются!

Дронами убираются! Что не допускают гололёда ни в жизнь! Слишком оперативно работают, хитрюги. Они ведь и соль сыпать умеют, и пескосмесь, на такие вот случаи, с непредвиденными заморозками и ледяными дождями. Да и снег этот был позавчера, а сегодня погода морозная, и ясная! И валить на неё как-то сложно, однако. Не из-за дороги камазик тут застрял, не и-за неё точно! И следа заноса я тоже не вижу.

И вот что, он так и будет там теперь стоять? И никто никому ничего не скажет, да? — рыкнул я в душе, и пользуясь полным и тотальным отсутствием машин на дороге, перебежал улицу в нарушение всяких правил, перемахнув через заборчик.

Всё дело в том, что сейчас утро! Но не раннее, а такое… бычье. Девять, десятый утра, время, когда люди на работу уже уехали, а те, что хотят праздно пошататься да по магазинам походить, еще только отлипают от кроватей. А потому, на улице сейчас, почти что никого! Пустынно, тихо… и возможно именно поэтому, этот грузовик тут так и стоит.

Судя по следам — он заехал туда нарочно! Судя по пустой кабине и отсутствию номера — конкретно так нарочно! Судя по едва уловимому теплу от быстро остывающего капота — еще и недавно.

Однако груза в кузове нет, колеса целы и утащить не проблема, взрывчатки тоже не чувствую, а значит… звонить? Кому! У меня в «телефоне» одни только большие шишки заседают! Министры там всякие, да генералы! Самые мелкие клерки оканчиваются на главах городов и частей, а своих ребята из своей спецуры, я беспокоить по такому вопросу вообще не вижу смысла.

Это работа местной милиции! И местных служб. Просто угнанный КАМАЗ, который бросили — что тут такого? Им никого не сбили, нет следов, нет запаха, но видимо угонщик, пересрался возмездия. Или… хотя если подумать, в чем смысл привлекать столько внимание?

Так по-идиотски парковаться! — зачесал я репу, глядя на пустое место для номера — Его не монтировкой отодрали, а именно открутили. Это довольно долгий процесс, и не то, что делают с психа.

Тут же рядом есть будка телефонная! — взглянул я на аппарат, расположившийся как по заказу, совсем неподалёку — Надо просто сообщить в ноль два! — повернулся я обратно к драндулету на газоне — Сообщить, что у них тут машина без номеров валяется — и в этот миг, мою шею что-то быстрое царапнуло.

На секунду, захотелось просто почесаться. Прибить назойливо шершня, что так нагло впился в мой хребет! Гадкое насекомое-переросток, посмевшее на меня напасть! Захотелось, ровно до того момента, как пришло осознание, что «шершень» продырявил мою шею на вылет. И позвоночник, и глотку, и гортань. И почти что беспрепятственно пройдя это все, впился в радиатор стоящей предо мной машины.

Из него вон даже уже тосол льётся! Красненький! А мне в грудь со спины, прилетают еще два снаряда, так же прошивая насквозь и дырявя бампер. И я падаю на капот, нетороплива сползаю по решётке, перебирая грани метала пальчиками. Бессильной куклой и на землю… точнее, я делаю вид, что так происходит, в процессе еще и не забывая развернутся лицом в сторону стрелка, и сделать взгляд «стеклянным».

Лежу, смотрю в никуда. Мое прикрытие уже отработало? Снайпер, уже ликвидирован? Я ведь уже в той местности, где не скрываюсь, а хожу в открытую! И мне девятка говорил, что они вообще уже всех переловили! Не уж-то расслабились? Или это гений какой особый попался? Не уследили? Бывает, нормально! У вас теперь есть время — работайте парни! Я полежу.

Хотя нет, лежать вот так просто на холодной земле скучно! Надо бы пото…

— А это и правда она? — подошли ко мне два каких-то типа, увидеть которых я тем ни мене не могу, из-за «стеклянных глаз», смотрящих куда-то в пустоту, хотя на самом деле в даль.

Туда, где вероятнее всего сидит снайпер! Одной из лучших мест для стрельбы по мне, находящемуся в этой точке! Туда, куда ведет траектория полета попавших в меня пуль! И уши мои, чьи кончики сейчас торчат из-под волос, тоже направлены туда. Почему я и не услышал шаги подкрадывающихся людей.

— Она, она. — ответил второй, нагибаясь ко мне.

— А может… — засомневался первый, и в мое поле зрения попал рукав его красной куртки, и какой-то странный меховой шарф, болтающийся у него на плече — просто ошиблись? Опять? Девчонка… и наводка…

— Она! — надавил человек, и откинул прядь волос с моих длинных локаторов — Смотри какие уши!

Второй нагнулся, и мне в поле зрения попал какой-то странный мех место его лица. Это что еще за махнатолицие люди?!

— Точно! — стукнул кулаком по ладони первый, утратив всякую неуверенность, а в моем поле зрения мелькнул мясницкий топор — Значит наводка…

— Самый легкий миллиард из возможных! — проговорил, как видно сам осознавший, что он прав, второй, дернув меня за кончик остроконечного уха — Вообще изи!

— Да вообще не говори… — проговорил его собеседник, не столь быстро впадая в эйфорию от осознания случившегося, как соучастник.

— Ладно! Руби голову! И валим! Валим!

Человек тут же замахнулся на меня топором, я перехватил оружие за древко, отводя топор в сторону, вставая на ноги, отталкиваюсь от радиатора машины своей спиной. Попутно с этим, смещаюсь в сторону, прячась за телом человека с топором от возможных новых выстрелов снайпера, ну и пробивая ему нравоучительный удар в его мохнатый нос.

Эти двое, надели маскарадные маски зверей на свои головы! И выглядят как… какие-то животные! Вставшие на две ноги и надевшие обычную одежду! А то, что я принял за шарф, это непонятно для чего приделанная к маске «лапа» бедной животины, что любитель маскарада изображает из себя.

И шерсть его не спасла. А я оказался прав, озаботившись укрытием за мясным щитом, и снайпер, прострелил тушку «зверелицего», да так, что даже мне доставалось на излете. Но на этот раз, подкожная броня уже сработала как надо, и пуля, застряла у меня в груди и животе, не пробив кожу, и не повредив органы.

Но человек с топором — уже мертв. И я, ныряю под КАМАЗ, по пути хватая руку второго гражданина, в маске львенка, сидящего у бампера на картах, и еще ничего толком не осознавшего. Вот я лежал пред ним мертвым, вот он щупал моё нечеловеческое ухо, вот я исчез, вот я стою пред ним. А тут я уже затащил его руку под машину вслед за собой, стукнув его головой о бампер машины. И он тоже получил свои две пули от снайпера.

— Двести сорок девятый, вы там вообще работаете? — проговорил я в рацию, хоть и не использовал звуковые волны, ввиду отсутствия возможности хоть как-то дышать.

Кости, хрящи, все в моем горле перемешалось, создав отвратительную кашу. И всё это дело теперь там, не дает ничему пройти ни туда, ни сюда, встав одним неприятным комом. И хирургам придется повозится, чтобы разобраться в этом заду! Ибо я сам не сумею восстановить всё как надо, и даже не буду пытаться. Мне для этого не хватит и месяца! А даже я не протяну столько без дыхания. Да и дырочки в легких, не помешало бы обработать зеленкой.

И мне еще дико повезло, что пуля, не повредили мышечный каркас шеи! И даже, по поистине феноменальному стечению обстоятельств, раскрошив и разлома сразу два позвонка шейного отдела позвоночника, эта особо хитрая пуля, умудрилась не задеть спинной мозг, и не дать ему быть задетым острыми осколками, выпихнув их все, дальше, к гортани.

— Работаем. А что? — отозвался голос работника федеральной безопасности в моей, чудом не пострадавшей рации, которой разве что душку немного помял, прошедший чуть выше болид.

— Да меня тут убивают как бы! — возмутился я, высунув ладошку из-под тени автомобиля, и едва успев её отдернуть до того, как в землю под ней, впилась новая пулька от снайпера.

— Тфу! Блит! — послышался мат в эфире, который я старательно постарался пропустить мимо ушей.

— У него винтовка с глушителем — пошевелил я ушами, так и не сумев найти в шуме города нужный звук хлопка выстрела — Двадцатипятиэтажка на… э… Кировской! Не знаю номер! Подъезд тоже! А я под КАМАЗом, на Никольской — сказал, а сам в тоже время, пополз под брюхом авто к проезжей части.

И в этот миг, у дороги подле зада грузовика, припарковалось сразу два авто. И из них вывалились люди, но я сразу понял, что это не моё прикрытие, не спецназ и не ФСБ — никто из них не приходит на «разборку» с битами! И судя по тому, что сюда мчатся еще две машины откуда-то издалека и явно нарушая правила, дрифтуя на поворотах с надобностью и без, скоро тут будет конкретный замес. А рация уже докладывает, что на неком форуме панков, вполне мирного движения в наше время, поступила странная информация, с предложением поработать за уж очень выгодный барыш.

— Ясно. Ищите зачинщиков! — ответил я, устраиваюсь под ведущими колесами грузовика поудобнее — А я пока побуду тут. Да не отвлекайтесь вы на этих панков! — усмехнулся, услышав вдалеке вой множества серен — Сейчас сами разбегутся.

И они действительно, увидев, и ощупав трупы, и заметив меня, изображающего труп под колесами, с визгами и писками «меня жизнь к такому не готовила!», «мы так не договаривались!» убежали прочь, побросав биты, кастеты и прочие. И в большинстве своем, убежали пешком, а не на машине. Так сказать, получили урок.