Заклинатель дождя

Глава 5 МЕЧОМ И МАГИЕЙ

Сквозь застиранные шторы пробивались солнечные лучи. Играя с кружащимися вокруг них пылинками, ползли по комнате, плясали по только что оклеенным обоям, цеплялись за обшарпанную мебель, перепрыгивали с морщинистого лица Снегова на лицо Вани. Лучи веселились, потому что наступило обыкновенное весеннее утро, и они нашли для себя подходящее занятие до самого заката…

Это был первый день, когда Иван учил Снегова премудростям компьютерных игр, выбрав своих любимых «Героев меча и магии – III. Дыхание смерти». Сергей Олегович пристально смотрел в монитор и, следя за каждым Ваниным действием, то и дело просил разъяснений:

– Постой-постой! Не успеваю! Совсем не улавливаю, что там происходит.

– Сейчас герой Джелу должен совершить первый шаг в компании «Эликсир жизни». Маленькая деревушка близ холма Гайи будет местом его испытания, проверки, готов ли герой выполнить свою миссию. – Иван кивнул на еще укрытое мглой игровое поле. – Сейчас его мир – только вот этот открытый маленький кусочек дороги, да небольшой холм в самом углу еще неведомого пути.

– И что он должен делать? – Сергей Олегович пожал плечами. – Не экзамен же сдавать!

– Что-то вроде экзамена. На сообразительность и умение действовать по обстоятельствам. Джелу надо очистить лесной край от врагов. Тогда на другом уровне он сможет приступить к основному заданию – собрать артефакт Жизни, чтобы он не достался некромантам. В смысле, силам зла… В случае успеха он принесет могущество своему народу и станет членом Стражей.

– А в случае проигрыша? – Учитель встал из-за стола и нервно закурил в форточку. – Или, к примеру, герой может просто остаться жить в деревушке, в своем поместье, оставив опасные честолюбивые планы?

– Нет. Герой должен только победить. Иначе его ждет смерть.

– Иными словами, на одной чаше весов победа и слава, а на другой – ничтожество и небытие… – Снегов задумчиво посмотрел на Храмова и почему-то припомнил «Мцыри»:

– Да нет, Сергей Олегович, – в ответ на цитируемого Лермонтова улыбнулся Иван. – Наш герой действительно молод, но живет не в плену. Его война вызвана самим ходом игры. Можно сказать, предначертана виртуальной судьбой.

– Слушай, Ванечка, а откуда у тебя это странноватое «Дыхание смерти»?

– Отец подарил, – Иван с нежностью посмотрел на футляр от диска. – «Герои меча и магии» – игра загадочная. Она фэнтези только по виду, а на самом деле здесь все как в настоящей жизни, где каждую минуту приходится выбирать между возможностью погибнуть или обречь себя на заведомое поражение в будущем.

– Или ты их, или они тебя… Хорошо-хорошо, давай играть дальше!

– Одна из основных задач игры заключается в правильном развитии героя, – с увлечением рассказывал Иван, ловко управляясь с мышью, совершая операции на открывающемся под натиском Джелу зеленом экране приключений. – Здесь у каждого героя свои особые способности, заложенные в них изначально, но которые необходимо совершенствовать. Кроме того, всех героев можно условно поделить на «воинов» и «магов». Первым больше дано силы и атаки, а вторым – знания и мудрости.

– То есть герой уже рожден магом или воином?

– Да, да, – небрежно ответил Иван, все больше и больше увлекаясь игрой. – Свой дар можно только развить, но не изменить. Да этого и не нужно…

– Значит, герой не волен выбирать своей участи и даже не в силе вмешаться в планы судьбы? Неужели каждому предначертано лишь исполнять волю неведомого и жестокого рока? А свобода выбора укладывается в заданную формулу «Победа или смерть»?

– Для того чтобы герой напрасно не рисковал и не тратил время, – не вслушиваясь в комментарии Снегова, продолжал Иван, – необходим надежный помощник. Хотя бы для того, чтобы Джелу не отвлекался на такие мелкие задания, как еженедельный сбор денег для обороны городов. Лучше, когда из двух героев один держит оборону, а другой атакует. И чаще всего атакующим является главный герой, так как при этом потери несоизмеримо меньше…

Иван ловко справился с предварительными действиями и захватил первые нейтральные города.

– Чтобы побеждать, надо предугадывать следующий ход противника и научиться его опережать. Враги могут быть с тобой «одной крови», иметь точно такой же вид… Так что воевать «со своими» можно. И даже нужно. Боевой опыт прибавляется.

– Значит, в игре своих не бывает? Тех, о ком говорят: «одного поля ягоды»?

– Да есть! Только все ведут себя по-разному. Одни, мечтая прославиться, хотят присоединиться. Другие идут служить за деньги. Третьи… по необходимости. И только освобожденный из темницы неведомый герой будет служить «верой и правдой».

– В чем же она, вера?

– Да в выполнении миссии. Ты должен исполнить то, ради чего рожден на свет, ради чего воюешь, ради чего существуешь. Вот и все… – Ваня посмотрел на Снегова и улыбнулся совсем по-детски. – А богатство, сила и знание только прилагаются для осуществления твоей миссии.

– Ответь мне, Ванечка, а кто придумывает миссию? Ну, откуда она возникает, кто создает правила игры, кто определяет миропорядок?

– М-м… Магия едина для всех. Она имеет отношения к четырем стихиям: воды, земли, огня и воздуха и разделена на атакующую и защитную, ее можно использовать против любых существ, кроме драконов. Сила определяется уровнем героя, знаниями и находящимися в его распоряжении артефактами.

– Да нет, Ванюша, я не о том. Я просто хочу знать, кто решает, что должно случиться, а чего не может быть никогда? Кто следит за тем, чтобы сильный был сильным, а слабый – слабым? Кто, наконец, предопределил назначение героя?

Ваня смущенно пожал плечами:

– Никто. Так просто предусмотрено… Наверное, программист…

– А может быть, автор сюжета? Или автор идеи? Или тот, у кого эта идея была позаимствована?.. Ты никогда не задумывался над тем, что нам даже в голову не приходит искать подлинную первопричину явлений и того, что с нами сейчас происходит. Или почему так должно было случиться?

– Да нет… Хотя это очень интересно… Мистика…

– Это, брат, не мистика, а метафизика. Или учение об основах и началах. Та же жизнь, только наоборот: не ты вертишься и выбираешь, а все закручивается вокруг и уходит в тебя корнями. Но не в кем-то слепо начертанную, раз и навсегда придуманную судьбу, а ту Божью искру, которая в тебе воспылала от рождения…

После уроков классный руководитель Идея Устиновна Коптелова попросила Храмова задержаться. Небрежно кивнув на первую парту, она продолжила неспешно проверять ученические тетради с сочинениями, то и дело вымарывая красной пастой целые абзацы. Наконец, положив последнюю работу в выросшую за час тетрадную стопку, устало перевела взгляд на Ивана:

– Знаешь, почему здесь сидишь?

– Вы попросили остаться после уроков, – глядя учительнице в глаза, спокойно ответил Иван. – Прошел уже час этого плодотворного сидения.

– Значит, умный. Значит, нормальной беседы у нас не получится… – Коптелова покрутила в руках красный колпачок и с силой надвинула его на ручку.

– Почему же не получится? Если двое долго сидят друг напротив друга и молчат, то рано или поздно они обязательно дозреют и заговорят о деле!

– Значит, будем и дальше скалить зубы, демонстрируя собственное острословие. – Идея Устиновна раздраженно бросила ручку на стол. – Впрочем, острословие довольно не оригинальное. Я бы сказала – хамское…

Поняв, что человеческий разговор с учительницей русского языка был ошибкой, Иван понурился.

– Парту рассматривать ума много не надо, – Идея Устиновна, чувствуя собственное превосходство, довольно хмыкнула и встала из-за стола. – Впрочем, не скрою, что с тобой говорить не очень-то и хотелось. Так что будем считать, что ты оказал мне услугу, избавив от своего общества. А в наказание за прогулы уроков и драку с одноклассниками я, как классная руководительница, отправляю тебя убираться в спортзале. На всю неделю! Юношеский пыл надобно остужать трудотерапией!

Она вышла из класса, оставив за собой дверь незакрытой. Проводя ее взглядом, Иван совершенно случайно обратил внимание на приклеенную к стенду фотографию паркового барельефа «Павших Красногвардейцев», на фоне которого были сфотографированы несколько человек.

На фотографии в старомодном костюме улыбался Снегов – совсем такой же, как и сейчас, только моложе. А вокруг него – группа мальчишек. Видимо, победители какого-то конкурса. Вроде ничего необычного: пионерские пилотки и галстуки, счастливые детские глаза. Но лицо одного мальчика, за которым стоял Сергей Олегович, оказалось слегка заштрихованным иглой. Вернее, на нем нацарапали зловещую маску…

Ваня протер вспотевший лоб и неожиданно для себя вслух прочитал высеченные на обелиске слова: «Безумству храбрых поем мы песню!»

Иван силился понять, какая может быть связь между Снеговым и «заштрихованным мальчиком», чье лицо на фотографии так напоминало совиную личину наблюдателя «зоны». Храмову было неприятно даже думать о том, что эти люди могут быть между собой как-то связаны, и некогда их объединяло общее, пусть даже школьное, дело…

В инвентарной комнате, прилегающей к школьному спортзалу, было холодно и влажно. Пахло резиной, разбухшей от сырости кожей и ржавчиной. Иван нажал на черную клавишу выключателя. Над массивными полками, сваренными из стальных уголков, забрезжила тусклая лампочка.

Посмотрев на разложенные мячи и гимнастические обручи, закинутые под потолок гантели и блины от штанги, сваленные маты, на которых лежали перевернутые скамьи, Иван понял, что беспорядок был наведен умышленно, и Коптелова назначила не пятиминутную уборку, а придумала для него послеурочный потогонный час.

Разобравшись с матами и скамейками, развесив по крюкам кольца, Храмов посмотрел на верхние ярусы, с краев которых угрожающе выглядывали тяжелые блины и лежащие на боках гири.

Можно встать на первую полку, затем одной рукой схватиться за уголок, тогда другой можно дотянуться до пятой… Иван прикинул, как ему придется на весу выхватывать с полок пудовые и двухпудовые гири, и решил понапрасну не рисковать, а сходить за стремянкой.

Уже подходя к двери, он услышал в спортзале странную возню и директорский голос, то и дело переходящий на высокие ноты.

– Надо так влипнуть… Только с Пылью мне и не хватало столкнуться!

Иван замер у порога, успев придержать дверные створки, уже подавшиеся вперед. Может, здесь отсидеться? В тесноте, да не в обиде… Он тихонько выключил свет и, раскинув руки, улегся на сложенные ровной стопкой маты. Он даже начал задремывать, когда внезапный девичий визг вернул его из забытья в темную инвентарную, насквозь пропахшую резиной и ржавым железом.

Из-за приоткрытых дверей он увидел, как пухлая, нескладная ученица из девятого класса пытается переползти через гимнастического козла, а директор школы, по совместительству преподающий физкультуру, что-то возбужденно рассказывает ей о технике опорного прыжка.

– Ты, Антонина, пойми, – Максим Константинович, одетый в красный с белыми лампасами спортивный костюм, важно ходил вокруг смущенно опустившей глаза девятиклассницы. – Физическая культура испокон веков служит благородной цели создания телесно совершенного и духовно богатого человека. А ты даже через козла прыгнуть не можешь! Эх, Тоня!

– Так он вот какой высокий, – Тоня надула щеки и покраснела, – а я толстая…

– Скажешь тоже, толстая, – Максим Константинович обошел вокруг ученицы, с удовольствием рассматривая пухлые упругие ягодицы в облегающем трико. – Просто недостаточно тренированная… Смотри, как надо!

Директор стремительно разбежался, оттолкнулся от мостика и ловко перескочил через козла.

– Только и делов! – он довольно хлопнул в ладоши и, подойдя к ученице, крепко взял ее за руки. – Пойдем, подстрахую. Раз прыгнешь, так понравится, что после за уши не оттащишь…

– Может, не надо? – засмущалась Тоня. – Может, лучше с классом потренироваться?..

– Само собой, само собой… – прерывистым, щебечущим голоском пробормотал Максим Константинович. – Только от индивидуальных занятий проку намного больше… Намного!

Директор подтащил упирающуюся девятиклассницу к козлу, положил ее руки на снаряд, подтолкнул вперед – так, чтобы, теряя равновесие, ее тело перевалилось вперед.

– Хорошо, Антонина… Наскок у тебя получился очень хорошо… – Максим Константинович зашел сзади и с силой ухватил девушку за бедра. – Теперь медленно разводи ноги в сторону… Медленней… Шире…

Вот козел! В сердцах Иван с силой бросил пятнадцатикилограммовый блин о гриф штанги. От грохота в инвентарной комнате директор вздрогнул и нарочито громко сказал хнычущей Тоне:

– Молодец! Несмотря на трудности, успех в выполнении опорного прыжка очевиден. Можешь идти домой.

Рыдая, девочка выскочила из спортзала, со всех ног бросилась по коридору к спасительной раздевалке.

Максим Константинович прокашлялся и дружелюбным тоном произнес:

– Кто это у нас трудится после уроков? Уже часа три прошло, как занятия окончились!

Иван молча вышел из комнаты.

– Храмов? Ты что здесь позабыл?!

– Идея Устиновна приказала порядок в инвентарной наводить, – Иван посмотрел в разъяренные директорские глаза. – Целую неделю.

– Марш! Марш домой, чтоб духу твоего здесь не было! – закричал директор, размахивая короткими, пухлыми руками. – Живешь черт знает где, на отшибе, сознание после уроков теряешь! Еще мне не хватает во внеурочное время за тебя отвечать!

– А как же распоряжение классной? Она снова в дневнике по поведению «неуд» поставит и маму в школу вызывать станет.

– С Идеей Устиновной как-нибудь сам разберусь, – Максим Константинович пристально посмотрел на Ивана. – А вот если меня не послушаешь, то, Храмов, гляди у меня… Узнаешь, куда Макар телят не гонял…

– Да я и так знаю, – неожиданно для себя резко ответил Иван.

– И куда же? – заводясь, процедил директор.

– Да на ваш немировский мясокомбинат и не гонял! – Иван, не дожидаясь директорской реакции, решительно вышел из спортзала.