Закон постоянного невезения [Невезуха]

42

Они пришли с неофициальным визитом вдвоём — майор Бежан и поручик Гурский. По такому случаю сестра Рысека зажарила пять уток, так как больше у неё в духовке не поместилось. Точнее говоря, она пожарила восемь, но трех, в соответствии с договором, оставила для собственной семьи. Испекла также шарлотку, а закуски в виде салата из креветок, заливной свинины и печени по-еврейски Лукаш принёс из знакомого кабака.

— Обещаете ли вы вернуться в Австралию, не обсуждая ни с кем в Польше тему этого убийства? — очень вежливо спросил майор в самом начале разговора.

Эти слова прозвучали в моих ушах, словно ангельское пение.

— Можете быть абсолютно уверены, пан майор, что мы умеем хранить секреты, — с большим достоинством ответила за всех бабушка. — Нас не интересуют какие-то преступные личности, нас заботит исключительно нравственность моей внучки.

— Двоюродной, — не ведомо зачем с нажимом уточнил дядя Игнатий.

Майору же было начихать на то, двоюродная я или нет.

— Тогда заранее оговорюсь, что некоторых фамилий я не смогу назвать, однако детали, скажем так, технического характера — это пожалуйста. Итак, у нас есть очевидец, который видел тех, кто находился на месте преступления, и опознал этих людей по фотографиям и живьём.

— И он не боялся? — удивился дядя Филипп.

— Невероятно боялся. По этой причине все было осуществлено цивилизованным путём, через одностороннее стекло. Из этих двух лиц одно было там раньше, второе — позже, первое лицо, судя по времени, успело только совершить убийство, вытереть орудие убийства и убрать со стола, заметая следы своего там пребывания. Второй же человек находился на месте преступления почти полчаса и за это время обыскал документы покойника. Он также провёл телефонный разговор, из которого следовало, что он застал дом открытым…

— А этот второй человек не мог его тоже убить? — жадно заинтересовалась тётка Ольга, начитавшись детективных романов.

— Пожалуй, нет. Дело в том, что оружие было взято из кабинета убитого. А этого второго человека он ни в коем случае не впустил бы в кабинет и не дал бы ему в руки оружия.

— А первому?

— Учитывая, что этого человека покойник принимал с напитками, это должен был быть кто-то из друзей и доверенных лиц…

— Ну хорошо, и как же вы установили, кем были эти двое? — нетерпеливо спросила тётка Иза. — По порядку, пожалуйста.

— И с деталями, — подчеркнула бабушка.

Майор как раз добрался до печени по-еврейски, которая оказалась ему явно по вкусу. Он взглянул на поручика.

— Общими данными об убитом мы располагали с самого начала, — продолжил рассказ подчинённый, сменив начальника. — Людей, которые охотно отправили бы его на тот свет, было великое множество, к тому же его верная домохозяйка бросила подозрение на пани Изу Брант…

— Зачем? — холодно перебила его бабушка.

— Поскольку она её ненавидела. И боялась, что связь между ней и убитым возобновится.

— Откуда это известно?

— От неё самой, а также от её подруги, которая была допрошена несколько позже. К тому же пани Брант была в том районе как раз в то самое время, когда было совершено преступление. Она там проезжала по пути на море.

— Это нам уже известно. Прошу продолжать.

— Пан Дарко также находился в этой местности, и даже ближе, вместе со своим пассажиром, личность которого он вначале пытался скрыть…

— Могли бы и не напоминать, а? — с упрёком проворчал Лукаш.

Майор оторвался от печёнки.

— А если бы он вам не подложил бомбу, вы бы сказали правду?

— Не думаю… Хотя нет, без шуток, у всего есть свои пределы. Не люблю мокрых дел — если бы выяснилось, что кого-то пристукнули, то, наверное, я бы не стал их укрывать. Никакого соучастия, мне это не нужно. Разве что несколько позже, в крайнем случае.

— Вот видите…

— Вы же хотели рассказать все по порядку, — деликатно напомнил дядя Филипп.

Поручик сдержался и не положил себе ещё одну порцию креветок.

— Самым ценным источником информации была для нас уже упомянутая мною домохозяйка. Среда, в которой… Впрочем, нужно ли вдаваться в детали системы, действовавшей при минувшем общественном строе? На эту тему можно было бы говорить до утра, а то и ещё дольше!

Родня переглянулась. Без сомнения, они располагали более широкими знаниями о тех неземных радостях, какими было осчастливлено в те годы наше общество, чем даже мы, жившие в этой стране. Если, разумеется, это представляло для них интерес. Так что едва ли они нуждались в каких-то деталях.

— Нет, — снова приняла за всех решение бабушка. — Мы в курсе этого. И она участвовала в этой… системе? Я так понимаю, что и покойник тоже?..

О, дьявольщина!.. Её взгляд готов был смести меня с поверхности Земли. Это же надо, якшаться с подобными людьми!..

— Он не был членом партии! — протестующе выкрикнула я.

— Был, — сухо сказал майор.

Меня чуть удар не хватил.

— Как это был? Он же утверждал, что нет!

— А ты ещё не заметила, что он тебя дурачил, как хотел? — расстроился вдруг Лукаш. — Одну половину ты видишь, а вторая половина, по-твоему, что — другой человек?

— Дядя его был, — слабым голосом и чуть ли не безнадёжно произнесла я. — Ну что ж, ничего не поделаешь, действительно, я позволила себя обманывать. Мне очень жаль.

— Каждому было бы жаль, — доброжелательно успокоил меня дядя Игнатий.

— Может быть, мы все-таки вернёмся к предмету разговора? — холодно осведомилась тётка Иза. — Так что с этой верной партийной домохозяйкой?

— Найденные у неё материалы позволили нам сузить круг подозреваемых…

— Постойте, постойте! — запротестовала тётка Ольга. — Но что она сказала?

— Не так уж и много она успела сказать, — включился майор, дав поручику возможность приняться за креветки, — поскольку была убита на кладбище…

— И её там сразу же похоронили? — неожиданно заинтересовался дядя Игнатий.

— Как убита? — пыталась одновременно выяснить тётка Иза.

— Ударом в голову пестиком для картошки.

— Ооооо!.. Раз пестиком, то это явно была женщина?..

В голосе тётки Изы и взгляде на меня прямо-таки заискрилась надежда, однако майор тут же остудил её.

— О пани Брант не может быть и речи, поскольку в момент убийства она сидела здесь, в этом доме, и я лично с нею беседовал. Несмотря на видимость, убийца был мужчиной.

Тётка с новой искрой в глазах воззрилась на Лукаша. Но майор был безжалостен.

— Пан Дарко также не входит в расчёт, поскольку получасом раньше был замечен дорожной полицией в районе Млавы. Никто не в состоянии проехать от Млавы на Повонзсковское кладбище за сорок пять минут.

— Ну если постараться, — пробормотал Лукаш себе под нос.

— А сколько вы выжимаете? — вдруг заинтересовался поручик.

— На немецких автострадах — до двухсот сорока.

— Понятно. Но от Млавы нет немецкой автострады. Да и дорожная полиция должна была бы, пожалуй, совсем исчезнуть…

— Тогда кто же её убил, если не они? — Тётка Ольга потеряла терпение.

— Во всяком случае, не моя внучка, — с достоинством проговорила бабушка.

Оправданная в случае с Михалиной Колек, я решила подавать уток. Отчёт несколько утратил интенсивность и был возобновлён с прежней энергией лишь перед лицом обнажившихся скелетов.

— От Михалины Колек мы потребовали конкретных сведений, — продолжал майор с ангельским терпением. — Она же об этом требовании сообщила человеку, которому грозила серьёзная опасность, а тот передал информацию следующему. Этот последующий вызвал её па кладбище и там убил. Его опознала работница кладбища, что не является окончательным доказательством, а может служить только косвенным, но его усиливает тот факт, что тот же человек пытался убить и пана Дарко.

— Пус… — вырвалось у меня с радостным энтузиазмом.

— Держи себя в руках! — потребовал Лукаш.

— Пожалуйста, без фамилий, — с нажимом напомнил майор.

— Но почему? — с ещё большим нажимом спросила бабушка.

— Что почему? Почему без фамилий?

— Нет. Почему он пытался его убить?

— Потому что пан Дарко возил его в Лесную Тишину, а потом был свидетелем встречи с очередным… как бы это сказать…

— Злоумышленником! — восторженно подсказала тётка Ольга.

— Можно и так назвать. Частные контакты между собой они, в общем-то, скрывали, и свидетель оказался лишним. Однако я могу доставить вам удовольствие, — обратился он вдруг ко мне. — Покойник запирал кабинет, ключ был только один, редко случается, чтобы преступник не совершил никакой ошибки, ну и этот ключ нашёлся. В кармане второго гостя и одновременно — второго преступника.

— Аххххх!.. — сказала я, вложив в этот звук множество разных чувств.

— Таким образом, произошли два убийства, — констатировала бабушка. — Одно из них, как я понимаю, второе по порядку, не касается ни моей внучки, ни её жениха…

О, холера!

—., но вот первое было совершено кем-то, о ком здесь уже говорилось. Так ли это и каким путём это было установлено?

— Установлено методом постепенного исключения. А точнее потому, что убийца уже сознался.

— Не может быть! — удивился дядя Игнатий. — Так просто — сознался, и все?

— Вот именно, сознался, и все.

— Жаль мне этого парня, — гневно заявил Лукаш. — Я все ещё надеялся, что это Бешеный, Кая, Зигмунт…

— Без фамилий!

— А разве я хоть одну назвал?

— Ладно, есть ведь и смягчающие обстоятельства…

Тётка Иза не могла этого больше вынести.

— А интересно, откуда же такие знакомства в преступных кругах? Как моя племянница, так и её… жених… в прекрасных со всеми с ними отношениях…

— Скорее уж наоборот, — обиделся Лукаш. — Вы же сами были свидетелем враждебного к нам отношения! К тому же два раза!

— Но откуда тогда вы их так хорошо знаете?

— Такова жизнь, милостивая пани, такова жизнь.

Тут я вдруг разозлилась.

— А вы, тётя, не вцепились бы когтями в того, кто развалил коневодство по всей стране?! Вы бы его не знали?! Вы бы позабыли его лицо?!

— И кто же это такой? — внезапно очнулся дядя Филипп.

— Убийца Михалины! И несостоявшийся убийца Лукаша!.. А эта краеугольная каменка — с ней-то что будет? — напустилась я на не ожидавшего такого нападения майора. — Этот бампер, эта несущая стена, эта несокрушимая скала, пани Домаградская!!.

— Без фамилий!!!

— Что значит краеугольная каменка? — жадно заинтересовался дядя Игнатий.

Я несколько пришла в себя.

— Женский род от краеугольного камня! Я очень извиняюсь, пан майор, но что с ней?! Посадят её наконец?!

— Думаю, вам следовало бы оставить иллюзии…

Дядя Филипп очень громко расспрашивал, каким образом вышеназванная особа связана с коневодством, тётка Ольга настойчиво требовала сведений о том, была ли она сообщницей преступника или только его любовницей, тётка Иза выдвинула предположение, что речь тут идёт о ревности одной женщины к другой, Лукаш пытался стереть с лица земли женское естество пани Домаградской, дядя Игнатий начал в деталях анализировать разницу между стеной, бампером и камнем…

— Прошу всех немедленно успокоиться! — потребовала бабушка, как всегда заглушив всех. — Слово имеет пан майор. Где кофе и десерт?

Это прозвучало так, что сам майор чуть не сорвался с места и не помчался за кофе и десертом, поручик заметно вздрогнул, а семейство замолчало, как ножом отрезало. Я вздрогнула не меньше, вскочила с места, и все красное вино из моего бокала вылилось на дядю Филиппа.

Нет, это уж действительно слишком!

Давая себе нерушимые клятвы, что в течение ближайшего года у меня вообще не будет никаких гостей, а из напитков я не прикоснусь ни к чему, кроме минеральной воды, я ожесточённо посыпала дядю солью. Соль у меня уже кончалась, если бы я знала, что так случится, купила бы про запас с полтонны.

Ладно, ничего, может, ещё найдётся у сестры Рысека…

Лукаш помог мне справиться с катаклизмом. Я уже была готова влюбиться в него насмерть и даже выйти за него замуж, хотя это-то было бы уже полным идиотизмом. Господи боже, может быть, с их отъездом это кошмарное невезение прекратится!? Ведь до сих пор я не проливала вина ни на кого из своих гостей!

Бабушка с каменным спокойствием дождалась момента, когда требуемые продукты оказались наконец на столе. Единственным неудобством стала мелочь, а именно то, что соль с рукавов дядя Филиппа сыпалась в шарлотку и, возможно, в его кофе. Но он ничего не говорил и старался стряхивать её куда-нибудь рядом.

— Итак, подводя итоги, — неуверенно начал он.

— Нет, — перебила его бабушка. — Ещё одно.

Почему тот человек, имя которого я помню — Мариуш, а фамилию, к счастью, позабыла, почему он убил сожителя моей внучки?

— Потому что тот безжалостно мучил и эксплуатировал его, — неожиданно жёстко ответил майор. — В мои обязанности входит найти убийцу и передать его прокуратуре. В данном случае я делаю это с большой неохотой. И со всей ответственностью заявляю, что внучка глубокоуважаемой пани, которая в начальной стадии знакомства позволяла своему сожителю обманывать себя, проявила необычайное благоразумие и сдержанность, полюбовно расставшись с ним без кровавых разборок. Убийца, к сожалению, не дорос до такого уровня.

Сдержанность и благоразумие, конечно! Ну что же, он — порядочный человек, он ведь знал, зачем пришёл сюда. Ну и ещё утки… И вино я вылила не на него, а на дядю Филиппа…

— Таким образом, никакие подозрения её не отягчают?

— Абсолютно никакие. Напротив. Она оказала нам большую помощь.

Бабушка некоторое время раздумывала, после чего приняла решение.

— В таком случае прошу достать из холодильника шампанское. Игнатий…

О такой мелочи, как то, что дядя Игнатий, энергично открывая шампанское, разбил мне висящее на стене под потолком бра, можно вообще не упоминать…