Заложник ведьмы (СИ)

Глава 7

В голове была пустота. Никаких мыслей, никаких тревог. Лишь один вопрос вспыхнул искрой и тут же погас.

«Почему?»

Ведьма мирно сопела ему в плечо, прижимаясь всем телом. Она была теплая, мягкая, и в его руках ощущалась на удивление правильно. Словно так и должно быть. И так было хорошо, что Арлен чуть крепче прижал ее к себе и снова уснул.

Проснулся он от легких покусываний, уже привычных. В руках все еще уютно лежала ведьма. Она все-таки затащила его на лежанку? Нет, под ними точно были шкуры и пол. Значит, сама улеглась к нему. Арлен разомкнул руки, перевернулся на спину и раскинулся звездой, полностью освобождая ведьму.

— Помнишь, что было вечером? — спросила она, укладываясь на него сверху. Еще и поерзала, чтобы удобнее расположиться. Чертовка и бесстыдница.

Арлен покачал головой. Он помнил, что проснулся голодным и пошел есть. Помнил, что на кухне была глава ковена. Но больше ничего в его дырявой голове не задержалось.

— Ровена околдовала тебя, — сообщила ведьма. Арлен открыл глаза и приподнял голову.

— Околдовала?

Ведьма кивнула.

— Теперь все в порядке, больше она к тебе не приблизится. Как и другие ведьмы.

— Если ты так говоришь…

Арлен снова улегся головой на шкуру. Согнать бы ведьму, чтобы не томила душу и не искушала тело. Но отчего-то Арлен не мог этого сделать, слишком приятна была ее тяжесть.

Вдруг в памяти всплыло имя.

— Ула, — произнес он вслух.

Ведьма вопросительно промычала, откликаясь.

— Так это твое имя? — уточнил Арлен.

— Да. Я назвала его вчера. А сказал, что не помнишь, — улыбнулась она и огладила щеку пальчиком. Арлен прикрыл глаза. Он ведь может позволить себе пару мгновений удовольствия?

И все-таки так нельзя. Как бы приятны ни были эти прикосновения, но приличия не позволяли пользоваться симпатией девушки в таких корыстных целях. Арлен не мерзавец и не собирается им становиться.

— Прекращай, — сказал он, отвернув голову.

— Опять? — расстроенно спросила она, но руку от лица убрала.

— Мы даже не помолвлены, чтобы вот так… — Арлен неопределенно махнул рукой, указывая на их положение.

Ведьма — Ула — вздохнула, опустила голову и нехотя принялась подниматься. Арлен встал следом и принялся убирать шкуры и одеяло с пола.

За завтраком ведьмы вели себя очень тихо и старались лишний раз не смотреть в их сторону. Главы ковена не было, впрочем тощей и пары других ведьм тоже было не видать. Ула не придавала этому значения и вела себя совершенно обычно, улыбалась и беседовала со своими сестрами о несущественных делах. Постепенно и другие ведьмы расслаблялись и заводили разговоры. Под конец трапезы толстушка громко прокашлялась, привлекая к себе внимание. Ведьмы затихли и повернулись к ней.

— Сестры, новолуние будет уже грядущей ночью, — громогласно объявила она. — А значит, надо хорошенько приготовиться. Давайте определимся, кто чем займется.

Ула встала, взяла их с Арленом тарелки и понесла в сторону кухни. Арлен спешно двинулся за ней. Оставив посуду на столе, она пошла к задней двери.

— А ты не будешь готовиться? — спросил Арлен, догоняя ее на пороге.

— Буду, — ответила Ула. — Но у меня своя задача. Поможешь?

— Конечно, — без раздумий согласился он, и лишь потом задумался. — А что делать надо?

— Я все тебе объясню, — лукаво улыбнулась она, взяла Арлена за руку и потянула за собой.

Шли довольно долго. В какой-то момент их нагнали волки и пошли рядом. Они быстро уловили игривое настроение хозяйки и принялись бегать вокруг, поднимая в воздух пепел. Когда они дошли до небольшого ручейка, Ула вся была покрыта белесой пылью, а с ее губ не сходила улыбка.

Волки не прекращали бегать и играться. Они толкали и кусали друг друга, толкали Улу и Арлена, и единственное, что отличало их от щенков, — это размер.

— Совсем разыгрались, шебутные, — приговаривала она, наглаживая серые головы. А потом обратилась к Арлену. — Побегаешь с ними? Заодно поищи овраг поблизости.

Арлен кивнул, окликнул волков и побежал прочь. Звери кинулись за ним и вскоре повалили его наземь, слегка прикусывая руки, ноги и живот. В последнее полнолуние Арлен бы испугался до смерти, но теперь он настолько привык к волкам, что они лишь веселили его своей игрой. Он кое-как поднялся и побежал дальше. Волки бежали рядом, то обгоняя его, то ровняясь и толкая серым боком.

Он не хотел отходить далеко от Улы, оглядывался на нее, отвлекаясь от игры. Волки этим умело пользовались и сбивали с ног, кусали и облизывали. И каждый раз поднимали целое облако из пыли и пепла.

Арлен в очередной раз обернулся, чтобы углядеть вдалеке Улу, когда один из волков с разбегу боднул его в бедро. Арлен упал и покатился, несколько раз ударился, поцарапался и ухнулся в мягкий пепельный настил. Пепел поднялся вокруг белесой дымкой, не позволяя осмотреться. Дышать тоже было тяжко, и Арлен закашлялся. Он махал руками перед лицом, надеясь отогнать от себя пепел и нормально вдохнуть, но результата от этого не было. Постепенно пепел осел и Арлен смог оглядеться.

Овраг. Засыпанный пеплом, заваленный обугленными обломками деревьев. Арлен стоял, по колено утопая в пепле. Руку чуть повыше локтя саднило. Рубаха там порвалась и потихоньку пропитывалась кровью. Поранился сильнее, чем думал. Кое-как Арлен вскарабкался по склону, наверху его ждали волки. Они сразу же принялись ходить вокруг, тыкаться носами и чуть слышно поскуливать, будто извиняясь.

— Ведите к хозяйке, шелудивые, — сказал Арлен, огладив серую морду.

И волки сразу повели его к Уле. Она стояла уже чистая, приподняв юбку, босыми ногами в ручье и что-то напевала, закрыв глаза, и голос ее был подобен этому же ручью. Он тихо переливался и беспрерывно утекал куда-то меж деревьев. Она пела кому-то там, в дали, кому-то незримому. Арлен побоялся прервать ее, потому остановился поодаль.

Но звери не люди, и тонких материй не понимают. Они без зазрений совести дошли до ведьмы и ткнулись в ноги. Мол, «пришли мы, хозяйка, посмотри на нас, красавцев». Ула не прервала свою песню, но глаза открыла. Она посмотрела на волков, а потом перевела взгляд на Арлена. Ее зеленые глаза будто искрились изнутри.

«Красивая».

Она приподняла брови, будто спрашивая. Арлен кивнул. Говорить что-то и заглушать это пение не хотелось. Ула махнула рукой, и Арлен пошел обратно к оврагу. Он обернулся, чтобы посмотреть, идет ли ведьма, и обомлел.

Она ступала медленно, чинно, словно плыла над землей. И ведь в самом деле плыла. Ручей сменил направление и следовал за Улой. Вода текла под ее стопы за миг до того, как ее нога коснулась бы пепла, будто не позволяя замараться о грязную землю. Она пела и вела ручей за собой, а Арлен вел ее к оврагу. Он остановился на краю и смотрел, как Ула спускалась вместе с водой по следам Арлена на дно оврага, как остановилась в самом центре и замолкла. Ручей мерно стекал к ее ногам, и пепел на его бережках намокал и оседал чернотой на землю.

— Спустись, — промолвила Ула, и Арлен подчинился. Он аккуратно ступал рядом с ручейком, падать кубарем еще раз ему не хотелось.

Он подошел к ведьме. Она протянула руку к его плечу и коснулась пальцем раны. По ее руке потекла вода и напитала окровавленную рубаху. Она струйками стекала по локтю и запястью и капала наземь розоватыми каплями. Прохладная, она унимала боль.

— Неуклюжий, — прошептала Ула.

— Объяснишь, что происходит?

— Я лечу твою рану.

— Ты же знаешь, что я не про это спрашиваю, — сердито, но тихо промолвил Арлен. Казалось, что громкие разговоры в этой лесной тиши могут спугнуть что-то важное. Или кого-то.

Ула слегка улыбнулась и погладила пострадавшую руку.

— Увидишь. Надо лишь дождаться сестер.

Вода продолжала стекать ей под ноги. Она уходила сквозь пепел куда-то вглубь, прибивая его к земле. Он словно таял, как снег весной.

— И долго их ждать?

— Не знаю, — покачала головой ведьма.

Повисло молчание. Оно не было гнетущим, но в воздухе чувствовалось нарастающее напряжение. Словно все вокруг готовится к чему-то. Как затишье перед сильной бурей. И что с собой принесет эта буря, никому не известно.

И в противовес этому напряжению Ула была спокойна и расслаблена. Она продолжала влажными пальцами гладить руку Арлена, уже полностью здоровую, без ран и ссадин. В какой-то момент она посмотрела ему в глаза, и в них блеснул озорной огонек. Она зажевала нижнюю губу, что-то свое обдумывая, а потом спросила.

— Разденешь меня?

Арлен поперхнулся воздухом и закашлялся. Вот ведь бесстыдница! Как только додумалась такое у мужчины спрашивать? Он посмотрел на нее, стараясь лицом показать всю степень его возмущения.

— Я все равно промокну до нитки, а так хоть мерзнуть в мокром платье не буду.

— Ты купаться в одежде собралась? — больше в шутку спросил Арлен.

— Не в одежде, — поправила Ула. Ее улыбка стала еще шире и лукавее.

Арлен обреченно вздохнул.

— Опять издеваешься.

— На этот раз не издеваюсь, — состроила бровки домиком Ула. — Мне действительно нужно раздеться, а самой сейчас неудобно. Да и ты меня голой уже видел.

— То была случайность! — возмутился Арлен и взмахнул рукой. — А сейчас ты мне предлагаешь раздеть незамужнюю…

— Пообещай, что женишься, — перебила она. — Даже если не это не правда. Этого будет достаточно.

Ладони сами собой сжались в кулаки. Она смотрела прямо и уверенно, и в ее глазах скрывалось что-то, что ему категорически не нравилось. Она была серьезна в своих словах. Она готова отдать себя в руки мужчины, даже зная, что он обманет. А если бы тут был не Арлен, а кто-то другой? Если бы тут был внук старейшины, он бы уже давно воспользовался ей и не единожды. Он бы точно ее обесчестил и считал себя в праве. И это злило.

— Если бы здесь был кто-то другой, он бы согласился, — отчеканил Арлен. Ладони уже болели от напряжения и вонзающихся ногтей.

— Я прошу тебя, а не кого-то другого, — ответила Ула и потянула руку к его лицу.

Арлен увернулся от прикосновения, и отвернулся в сторону. Небо затянуло тучами, вдалеке громыхал гром.

— Не хочешь, — глухо прозвучал ее голос.

— Не хочу, — согласился он. — Не хочу быть мерзавцем, который обманет и воспользуется девушкой. Не хочу быть человеком без чести.

Снова повисло молчание, но в этот раз оно потеряло толику мистического ожидания. Арлен не хотел смотреть на ведьму, и потому смотрел вдаль. Смотрел, как тучи быстро сгущаются и темнеют, как все ниже нависают над сгоревшими деревьями.

Среди туч проскочила молния, расчертив причудливыми линиями все небо, а следом прогрохотал гром. Сорвались первые крупные капли, предвещая скорое ненастье.

В тиши после грома прозвучал голос ведьмы.

— Сестры вызвали дождь, чтобы напитать уснувшую в пожаре землю влагой. А я начну наполнять этот овраг водой, чтобы обратить в озеро. От него по лесу пойдут ручьи, чтобы смыть пепел. Один из ручьев я поведу к материнскому древу. Его необходимо напоить и пробудить к жизни. Тогда и весь лес начнет возрождаться. Но когда озеро наполнится, я перестану держаться на поверхности и нырну с головой. В мокром платье мне будет сложно плыть.

Пока она говорила, начался редкий дождь. Он постепенно усиливался, обещая разразиться настоящим ливнем.

— Стоило подумать раньше и раздеться заранее, — ответил Арлен.

— Тогда ты бы не смог меня сюда привести. Ругался бы, что я бесстыдница, и не смотрел бы в мою сторону. Мне нравится, как ты смотришь.

Он снова посмотрел на нее. Ула втянула голову в плечи и смотрела виновато исподлобья. Никакой улыбки уже не было. Арлен вздохнул и протянул к ней руку. Ее волосы были мягкими и податливыми, пальцы легко зарылись в них и потрепали. Глупышка. И зачем оправдывается? Раньше ведь не оправдывалась.

— Я бы помог и довел. Но старался бы не смотреть. И ругался бы обязательно, потому что не знаю, кому еще ты можешь такое предложить. А другие и воспользоваться твоей доверчивостью могут.

— Я не доверяю другим. — Она снова расслабилась и уже сама тянулась за рукой, прикрывая глаза. — Я доверяю тебе.

Арлен почувствовал, как тоже расслабился, продолжая поглаживать. Рука сама собой опустилась на щеку. Капли продолжали срываться с неба, они падали на волосы и кожу, стекали ниже. Она действительно промокнет. И если придется плыть, мокрое платье будет сильно мешаться и тянуть ко дну.

— Это действительно необходимо? — спросил Арлен, уже зная ответ.

Ула кивнула.

Арлен убрал руку от ее лица и опустил на плечо. Потянул ткань вниз, оголяя плечо. Потом второе. Он хотел продолжить, но остановился. На коже красовались знакомые следы от зубов. Его следы.

— Я снова укусил тебя?

— Нет, это с прошлого раза осталось, — ответила Ула.

— Но ведь на тебе все быстро заживает. Даже синяк зажил еще до того, как полностью оформился. А тут. Сколько дней уже прошло?

— Такие укусы быстро не заживают. Иначе бы от них не было толка.

— Не понимаю, — признался Арлен.

Сверху снова сверкнуло и прогрохотало. Дождь усиливался.

— Потом объясню. Надо поторопиться.

Арлен кивнул и продолжил свое бесчестное дело. Он старался аккуратно снимать одежду, не касаясь ее кожи, старательно развязывал шнурки, снимал мешочки с травами. Он упорно игнорировал взглядом оголившиеся груди, а потом и живот. Когда он убирал юбку, Уле пришлось опереться на него.

Ну почему у нее нет нижнего платья? Все бы не голой ходила.

И все-таки он прикоснулся. Не к какому-то участку кожи, а к ноге! Голой! Щеки горели огнем, и Арлен искусал все губы, чтобы не проронить ни слова. Он должен закончить. Он должен помочь, а потом не мешать. И он не должен так долго смотреть.

— Спасибо, — поблагодарила Ула и огладила его щеку.

— Не за что, — упрямо отвернулся Арлен. Он закинул ее одежду на плечо и отступил на два шага. — Дальше что?

— Ступай наверх. Скоро этот овраг превратится в озеро.

Арлен кивнул послушным болванчиком и быстрым шагом взобрался по склону. За его спиной снова раздался мелодичный напев. Ула пела неизвестные ему слова с каждым мигом все громче и уверенней. И чем громче она пела, тем мощнее было течение у ручейка. Вскоре это уже была быстрая речушка, а овраг и в самом деле начал наполняться водой. Ула все также стояла в центре на поверхности воды и поднималась с ее уровнем. Ее голос не уступал в силе бурному течению, легко перекрывая шум дождя, но и мелодичность свою не терял.

Дождь тоже усиливался, обращаясь ливнем. Капли крупнели и частили, били по коже. Одежда вымокла насквозь. Повезло, что не было ветра, который бы морозил тело. А может, это и не везенье вовсе. Кто знает, на что на самом деле способны ведьмы.

Ула резко замолкла, и мгновением позже резко опустилась под воду. Ручеек тоже утих, обратившись в тонкую спокойную струйку. Озеро было готово. Ула вынырнула и поплыла к берегу. Она плыла к Арлену и улыбалась, довольная проделанной работой.

Ливень застилал глаза, и Арлен был ему благодарен. Даже если бы он задался целью рассмотреть нагое тело, не смог бы.

— У меня тут семена есть, — сообщила Ула и принялась рыться в одежде на плече Арлена. Он старательно оглядывал округу. — Вот.

Его руки коснулась прохладная ладонь, а потом Ула вручила ему один из мешочков. У нее самой тоже был такой мешочек. Она открыла его и громко затараторила непонятные слова, а затем высыпала содержимое в воду. Потом то же самое она проделала и с мешочком в руке Арлена. Семена болтались на поверхности воды. Она повторила свое заклятье еще пару раз, топнула ногой — раз, другой, третий, — и замерла. Арлен не сразу заметил изменения из-за непогоды. От озера в разных направлениях потекли ручьи.

— А теперь пошли к материнскому древу, — повелела Ула и пошла, напевая и ведя за собой один из ручейков.

Конечно же, одеваться она и не думала. Ула протянула руку в сторону, и Арлен взялся за ее ладонь. Он поддерживал ее, давая дополнительную опору, и помогал держать равновесие. Идти так пришлось долго. Ступать быстро было нельзя, иначе Ула сбивалась, и ручей останавливался, утекая лужами в ближайшие канавки и ямки. Один раз останавливались, чтобы перекусить, но почти сразу пошли дальше. А ливень все продолжал проливать землю. И как бы странно это не казалось Арлену, почва не размокала до состояния жижи, затягивая ноги по колено.

Тучи скрывали солнце и не позволяли определить время и направление. Сумерки опустились незаметно, и ночь неумолимо приближалась. Озябшие и промокшие волки крутились рядом. Арлен уже устал, хотя лишь медленно шел рядом. Что же чувствовала сама Ула? Возможно, после их ведьмовского ритуала она свалится от усталости и назад в домик ее придется нести на руках. А значит, не пристало ему ныть.

Впереди послышался странный гул. Чем ближе они подходили, тем отчетливее Арлен слышал бой барабана и голоса. Множество женских голосов. Они тоже пели свою песню, но она отличалась от песни Улы. Их песня была более ритмичная и бойкая. Когда впереди показалась первая фигура, волки ринулись к ней. Через несколько мгновений песня ведьм усилилась, бой барабана участился, а затем все резко стихло. И лишь журчащая песня осталась слышна в лесу. Ливень почти сразу прекратился. Вскоре и тучи начали расходиться в стороны, открывая взору звездное безлунное небо.

Новолуние. Ночь без луны. Говорят, что она такая же необычная, как и ночь полной луны. Наверняка поэтому и ведьмы ждали этой ночи.

Арлен и Ула подходили все ближе к поляне, где собрались остальные ведьмы. Все они были совершенно бесстыдно разодеты. Тонкие юбки едва ли прикрывали колени, да и мокрая ткань облепляла остальное, ничуть не скрывая форм. Груди же были обмотаны тряпицами, а живот, плечи и руки и вовсе были нагие.

«Все ведьмы такие развратницы?» — задался вопросом Арлен, стараясь ни на одну из них не смотреть. В итоге смотрел он исключительно себе под ноги.

Ула провернула руку, выпутывая ладонь из его хватки. Арлен не препятствовал послушно разжал пальцы. Он остановился на месте, не решаясь глядеть ей вслед. Волки уселись рядом с ним и наблюдали за начинающимся ритуалом.

Рядом послышались знакомые шаги, и вскоре Арлен увидел деревянный посох и пару морщинистых ног. Одна их них была до безобразного кривая, словно переломанная в нескольких местах.

«Чем смотреть на голые ноги, лучше уж в глаза глядеть буду», — решил Арлен и поднял взгляд. Перед ним стояла Ровена. Помимо одежды от привычного образа ее отличали коротко стриженные белые волосы. Будто кто-то неаккуратно обкорнал старушку.

— Ты сделал свое дело, можешь идти восвояси, — проскрипела она. Ее глаза смотрели сурово, почти злобно.

Возражать старухе Арлен не стал, лишь кивнул и отошел назад на два десятка шагов. Волки проследовали за ним. Ровена уже вернулась к сестрам и что-то им объясняла, они слушали молча. И только Ула стояла отдельно. Ее песнь тоже закончилась, и ручеек теперь мерно тек в центр поляны. Арлен уселся на ближайший подходящий пень и принялся наблюдать.

«Я не разглядываю нагих женщин, я слежу за своей ведьмой, чтобы вовремя ее забрать», — мысленно убеждал себя Арлен.

Один из волков привалился к нему мокрым боком и уложил морду к ногам. Он тоже внимательно смотрел за своей хозяйкой. Они точно были в чем-то схожи.

Ритуал начался. Ведьмы разошлись в разные стороны, расставили факелы, освещая поляну, встали в круг и взялись за руки. Ула осталась в центре этого круга. Старуха Ровена уселась за барабан. Она громко крикнула какое-то слово и ударила в барабан. Ведьмы хором повторили и все вместе шагнули вправо. На мгновение они замерли, а потом все повторилось.

Ровена била в барабан все быстрее, ведьмы кричали все громче, шагали то вправо, то влево. Ула подняла руку и ведьмы замолкли и остановились.

Она запела. Настолько нежно, что Арлен невольно вспомнил объятья матери. Ее сильный голос разносился во все стороны, и казалось, что он доходит до самой души. По всему телу пробегала блаженная дрожь. И отвести от нее взгляд было уже невозможно.

Ведьмы начали ей подпевать и водить хоровод, а барабан давал им четкий ритм. Их голоса сливались в один поток, но даже так Ула выделялась на фоне своих сестер.

Она подняла вторую руку и запела еще громче. По ее телу поползла зеленая лоза.

Арлен огляделся. Вокруг, куда ни глянь, из земли вылезали яркие зеленые ростки. Он снова посмотрел на Улу. Ее уже оплетало не меньше пяти лоз. Они тянулись вверх, обрастали листьями, утолщались. Ведьмы продолжали свои пляски, барабан становился громче, голоса растворялись в общем потоке. Улу продолжали оплетать лозы, которые теперь были похожи на гибкие молодые стволы деревьев.

Ему это все уже не нравилось. Ула постепенно пропадала из виду, еще немного и ее вовсе не будет видно. Как же она выберется? Арлен подскочил на ноги, но не двинулся с места.

Что он может сделать? И нужно ли? Может, так и должно быть, и Ула сама выберется из этих зарослей. А может, другие ведьмы ее вытащат, когда поймут, что пора.

Но беспокоился не только он. Волки тоже нервно мотали хвостами, переминались с лапы на лапу и глухо рычали. Они чувствовали опасность для хозяйки. Арлен прислушался.

Голос Улы начал постепенно затихать, а потом и вовсе затерялся в песне ведьм.

А если они решили принести ее в жертву? Как там старуха говорила? «Лишь на тебя уповаем».

Пусть уповают только на себя.

Арлен бросился к поляне, волки рванули за ним. Он прорвался в круг, воспользовавшись тем, что ведьмы отпустили руки для незамысловатого движения в танце. Он хотел с разбега напрыгнуть на растущие стволы и продраться к Уле, чтобы вытащить ее из западни. Но и пальцем коснуться коры не успел, как его ноги оплели цепкие корни. Арлен упал носом во влажную землю, а затем его потащило по земле прочь.

Он пытался цепляться, но ничего не получалось. Ведьмы и вовсе не обращали на него никакого внимания. Они продолжали свои песнопения и пляски, лишь одна толстушка резво перепрыгнула через него, дабы не наступить.

Волки рычали, клацали зубами на ведьм, пытались грызть корни, но их попытки были тщетны. Арлена все дальше и дальше оттаскивало от Улы. Он пытался кричать ее имя, но его голос тонул в песне. Когда его выволокло за пределы поляны, корни плотно обмотали руки и ноги и прижали его к земле. Ни двинуться, ни докричаться, он не мог ничего. Волки пытались его освободить, но толку-то?

«И что? Вот так сдаться? Нет уж, не дождетесь!» — решил Арлен и продолжал попытки освободиться.

Постепенно ведьмы стихли и остановились. На месте Улы уже стояло огромное дерево, не похожее ни на одно, которое когда-либо видел Арлен. Он продолжал кричать ее имя, хотя надежды уже почти не было. Даже волки прекратили грызть корни, они просто уселись рядом с ним и тихо скулили.

Из круга ведьм вышла толстушка. Она шустро семенила полными ножками и скоро подошла к нему.

— Ну чего ты раскричался, неразумный? — спросила она, наклонившись к нему поближе.

— Ула, она там осталась. Вытащите ее, — хриплым от криков голосом велел он.

— Ох, каков защитник! — воскликнула она и растянула губы в широкой улыбке. — Да в порядке твоя Ула. Она сильнее нас всех, вот материнское древо ее и выбрало. Оно ведь как, матушка-природа нас бережет и сама никогда не погубит, коль сами против нее не пойдем. А Улочку, камушек наш драгоценный, матушка-природа бережет вдвойне. Так что успокойся, несмышленыш. Эх, бурная кровь.

— Прям как вчерашняя ночка, — раздался за спиной толстушки еще один знакомый голос. Вскоре и владелица его показалась. Та самая тощая шутница. Вот и сейчас она рассмеялась. — Эк вас слышно было, весь честной народ порадовали.

— Да прекрати ты, вдруг паренек стесняется, — одергивала ее толстушка.

Арлен же ничего не понимал. Ни над чем смеется тощая, ни объяснений пышки. Его Ула все еще находилась внутри выращенного ими дерева. А они тут болтают да смеются. Волки ходили рядом, тыкались носами ему в лицо, а он лишь фыркал и надеялся, что все обойдется.

— Кабы не дитя, убила бы балагура, — раздался голос Ровены за спинами ведьм.

— Да что ж ты так осерчала, Ровена? — с явным недоумением спросила толстушка. — Не понравилось, как тебя малышка уделала? Дык а чего еще ты ожидала после ее представления?

— Ее этот мальчик, не надо было роток разевать. Осталась бы при своей косе, — согласилась тощая.

— Правильно, сестры. Рада, что вы наконец уяснили.

Корни, опутавшие тело Арлена, ослабли и сами сползли под землю. Арлен вскочил на ноги и обернулся. Ула стояла перед ним. Живая, целая. На радостях руки сами потянулись к ней. Арлен прижал ее к себе. И плевать, что все еще нагая. Плевать, что до свадьбы. На все плевать, лишь бы жива была.

Ее руки легли ему на спину в ответном объятье.

— Материнское древо ожило. Мы закончили, так что завтра можем отправиться в обратный путь, — говорила он, поглаживая и успокаивая.

— Только оденься, — буркнул Арлен ей в плечо.