Замок ледяной розы

Кончики светящихся усов опустились к моему лицу и осторожно, мягко, бережно коснулись середины лба. Я утонула в воспоминаниях, которыми он со мной делился. В этот раз сознание не покидало меня, и я словно существовала одновременно в двух мирах – своём и того чудесного, невероятного, странного и прекрасного существа, которое мы только что чуть не убили.

Мне захотелось, чтобы Рон тоже понял. И тогда я стала рассказывать ему о том, что вижу.

О том, что наш мир не единственный. Их много, очень много – как листвы на дереве.

О том, что гусеницы сирлирритов появляются из яиц в мире, что расположен прямо под нашим, а их мать погибает в тот же день, и они остаются совсем одни. Но пищи слишком мало для них там, и они должны прогрызать себе путь наверх, чтобы не умереть с голоду.

О том, что их питает энергия природы – любая. Больше всего нравится энергия дремучих лесов и диких трав, а у человека брать они не любят, потому что в ней слишком силён привкус грязи. И много поколений они тщательно избегали людей, а поднимались по своим тайным ходам на поверхность и уходили в леса. До тех пор, пока человек сам не пришёл в эти места, не нашёл сильные источники магии и не объявил их своими.

Люди поставили там замки роз, запечатали выходы наружу и оставили сирлирритов во тьме, страдать от голода и тоски по небу. Но не тому небу, что знает человеческий мир, – после трансформации они улетали в мир следующий, расположенный ещё выше нашего, далеко-далеко от тёмного и страшного обиталища людей, их злобы и страха, их страстей и терзаний, их неуёмной жажды убивать.

Тот верхний мир так пуст и прекрасен… лишь сирлирриты знают о его существовании, лишь им дано подняться в его фиолетовые небеса и обрести там подлинный покой и свободу. Пока не придёт пора возвращаться снова под землю, чтобы вывести потомство и умереть, в последнем движении передав свои детям врождённую тоску по этому бескрайнему небу и непреодолимую страсть к нему.

Я поняла, наконец, отчего небеса над Замком ледяной розы такого странного фиолетового цвета. Именно здесь тот разрыв в мироздании, где соседние миры, пусть ненадолго, соприкасаются. Единственное место, где Глазастик может расправить крылья и обрасти свою свободу, уйдя далеко за пределы нашей досягаемости. Вот только мы ему не позволили этого.

Он говорил со мной дальше без слов, одними образами, но я прекрасно его понимала. Говорил о том, как отчаявшимся сирлирритам, изнывающим во тьме и пустоте подземелий, пришлось в конце концов питаться тем, до чего они могли дотянуться, лишь бы только не умереть с голоду. А ближе всего оказались люди. И тьма, которую они впитывали с их энергией, в конце концов стала отравлять их самих. Был в людях и свет – но его оказывалось слишком мало, чтобы разогнать эту темноту. Особенно, когда маги привели своих страшных зверей с острыми рогами, и те гнали сирлирритов всё дальше и дальше вглубь подземелий – так глубоко, чтобы они навсегда позабыли о небе. Но они так и не смогли. Уснули на века, но лишь небо было в их снах всё это время.

Я открыла глаза и погладила Глазастика по голове. Его раны совсем затянулись. Он слабо пошевелил крылом в благодарность.

Оленята замерли в отдалении и не решались приблизиться. Кажется, даже они что-то поняли на этот раз. И потому, может быть, у нас впервые появится надежда. У всех нас.

- Глазастик, отпусти моего друга, пожалуйста! Я попрошу его убрать ту противную колючую штуку, и он больше не будет тебя пугать.

Я встала на дрожащих ногах и принялась карабкаться вверх по склону. На душе у меня было очень светло и тихо, как будто я долго-долго плакала, потом крепко заснула и вот теперь только проснулась.

Подошла к Рону и остановилась, тяжело дыша и по-прежнему не решаясь посмотреть ему в глаза.

Рядом с тихим звоном упал на камни меч.

Рон схватил меня за плечи и высоко поднял – так, что моё лицо оказалось вровень с ним. Основательно меня встряхнул.

- Ты самая ужасная, сумасшедшая, невозможная… Я поседею с тобой когда-нибудь!..А потом крепко-крепко прижал к себе, так что я думала, совсем меня раздавит.

Оленята помогли нам взорвать ледяную стену, что закрывала выход из пещеры.

Поддерживая Глазастика с обеих сторон, мы с Роном вывели его на поверхность, в лес. Наш новорождённый малыш был слишком слаб, чтобы идти самостоятельно, но изо всех сил старался, чтобы нам было не так тяжело. Длинные крылья тянулись за ним по земле, но раны на боках уже совсем затянулись, и я отчаянно надеялась, что у него всё получится.

Лишь однажды он помедлил – у самого выхода, как будто не верил, что это происходит с ним на самом деле. А может, просто опьянел от свежего зимнего воздуха и мягкого солнечного света, что уже золотило нижние края облаков и путалось меж ветвей деревьев у самого горизонта.

Оленята скакали рядом – мне кажется, они на всякий случай продолжали присматривать за своей непутёвой хозяйкой и её новым очень странным питомцем, который явно всё ещё не внушал им доверия.

Я даже совсем не удивилась, когда на выходе прямо перед собой мы увидели ровное кольцо из семи чёрных камней. Ещё одно. Потому что это было определённо не то место, в котором мы нашли оленят – лес здесь был немного другим и деревья тоже, хотя смутные очертания Замка ледяной розы всё так же угадывались где-то вдали, за нашими спинами.

- Ну, давай! У тебя точно-точно получится! – я ободряюще погладила Глазастика по меховой спине и отошла подальше. Рон последовал моему примеру.

Робко, несмело Глазастик шевельнул крыльями – раз, другой, третий…

И вдруг они распахнулись, и фиолетовые искры взметнулись с них в предрассветные светлеющие небеса.

Узор на крыльях у него оказался таким же, как то небо в чужом заветном мире, которое он мне показал – фиолетовые, сиреневые и синие вихри, белые крупные пятна на них как облака.

И тут, словно тоже вспомнив об этом, Глазастик будто ощутил прилив сил – распрямив крылья, он оттолкнулся от земли и взмыл.

Запрокинув голову, мы с Роном следили за тем, как по широкой спирали Шелкопряд уходит ввысь – всё выше и выше, туда, где прозрачное утреннее небо наполнялось отсветом нездешнего фиолетового сияния. С кончиков его крыльев сыпались искры, которые гасли над нашими лицами, не долетая до земли.

И когда он совсем растворился в небесах, на этот раз безвозвратно, мы долго ещё не могли пошевелиться и всё смотрели и смотрели ему вслед, будто ловили ускользающую мечту.

‌​​‌​(4.17)

И тут у меня оглушительно заурчало в животе. Я схватилась за него руками. Мне было очень неловко.

Рон оглушительно расхохотался.

- Наконец-то узнаю свою прожорливую Черепашку! А то я чуть с ума не сошёл от беспокойства, когда ты перестала есть. Сильнее я бы испугался, наверное, только если бы перестала лезть куда не следует. По счастью, до этого дело не дошло.

Я попыталась толкнуть его локтем в бок.

- Ну и что ты смеешься?! Лучше думай, чем будешь меня кормить. Пока я не начала коситься голодными глазами на наших оленят.

Он ловко увернулся. Потом протянул мне руку.

- Как по мне, сейчас самое время совершить набег на кухню миссис Торнвуд.

- А нам не влетит? – спросила я, доверчиво вкладывая в его ладонь свою маленькую ладошку.

- Ну должны же быть хоть какие-то преимущества в том, чтобы являться наследником Замка ледяной розы, - ухмыльнулся Рон.

Его лицо было совсем чумазым, но взгляд – светлым и умиротворённым. Я знала, что теперь у него так же легко на душе, как и у меня. Кажется, призрак прошлого с того гобелена, наконец, отпустил его, и я была по-настоящему счастлива.

Некоторое время мы шли молча, наблюдая за тем, как небо всё ярче загорается рассветными красками. Наконец, Рон прервал молчание.

- Я думаю, возьму с собой парочку этих рогатых ребят, и мы с ними совершим небольшое путешествие по Королевству. Побываем на развалинах замков и выпустим остальных Шелкопрядов. Так будет лучше. Для всех.

Я крепче сжала его ладонь.

- А как же я? Я тоже хочу…

- А ты, Черепашка, тем временем поползёшь к себе домой! И носу оттуда высовывать не будешь. До следующей зимы.

Он прервал меня таким тоном, что я поняла – спорить бесполезно. Повесила голову. А потом увидела на его лице лукавую улыбку.

- Ну и чего ты?.. – угрюмо буркнула я.

- Да так… Хотел поделиться с тобой идеей… Думал по пути проводить до дому одну бедовую барышню… Чтобы она не провалилась там в какую-нибудь очередную лужу… Но если ты на меня дуешься и тебе неинтересно…

- Ур-р-ра-а-а-а!!!!

Я всё-таки не удержалась и бросилась ему на шею.

Он отцепил меня с притворным возмущением.

- Отстань от меня, Черепашка! А не то передумаю.

- Всё-всё!! Не пристаю!! Обещаю вести себя по дороге и-де-аль-но!!

Я снова как клещ вцепилась ему в руку.

Правда, потом мне пришла в голову мысль, которая немного омрачила веселье.

- А как же Эмбер?.. Она что же, тут одна останется?

- А что Эмбер? – сухо ответил Рон. – Я никого не приглашал. Все эти рассказы о том, как ей срочно нужно переждать опасность в Замке ледяной розы – не более, чем уловки её папаши, чтобы мы с ней… Чёрт, Рин, иногда я чувствую себя загнанным зверем, которого со всех сторон обложили сигнальными кострами! …Ладно, проехали. В общем, ничего не случится с ней тут без меня. В конце концов, Эд с удовольствием её развлечёт.

Я вздохнула. Бедняжка Эмбер.

Но долго грустить у меня не получилось.

Мне было слишком хорошо.

Солнце вспыхнуло ослепительно в переплетении ветвей. Снежные оленята задорно скакали по тропинке впереди, очевидно и без нас прекрасно разбирая дорогу домой.

Я подумала вдруг о том, что не знаю, что нас ждёт дальше. Не знаю, сбудется ли предсказание старой герцогини и станет ли следующая зима в замке для меня последней. И не разойдемся ли мы с Роном по разным жизненным путям так далеко, что никогда больше не отыщем друг друга.

Но одно я знаю точно.

Чудеса случаются.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Накануне пятой зимы в Замке ледяной розы

В этот раз моя поездка в Замок ледяной розы чуть было не накрылась медным тазом ещё до начала.

Потому что мама вдруг устроила жуткий скандал и отказалась нас пускать. Я никак не ожидала подвоха именно с этой стороны. Если честно, и так весь год провела как на иголках – постоянно возвращалась мыслями к обещанию старой леди Кингстоун о том, что следующая зима станет для меня последней в замке. И тряслась, что каким-нибудь хитрым образом они с мамой Рона сумеют сделать так, чтобы даже это моё приглашение вообще отменили.

Единственное, что скрашивало моё ожидание, были письма.

Когда пришло первое, я глазам не поверила. Я ведь никогда-никогда раньше не получала писем! Если честно, не считая Замка ледяной розы, я вообще нигде не бывала, кроме парочки соседних деревень да нескольких имений по соседству. Да и то сказать, с обитающими там дворянскими семействами как-то дружба всё не складывалась – ни у меня, ни у папы. Для тех, что подходили по достатку, наш род был слишком древним, и они косились на нас, ожидая, видимо, что станем задирать нос. Те, что познатнее, задирали нос уже перед нами из-за обветшалого поместья, потрёпанного платья и низкого дохода, который мой добрый отец никак не желал сдирать с крестьян, как бы его ни пилила матушка.

Так что я вечно была одна. Иногда, конечно, приходилось навещать соседей по праздникам или на какие-нибудь там свадьбы и дни рождения, но я быстро придумала себе лекарство от скуки. Чтобы не грустить в стороне от игр и развлечений других детей и подростков, я быстренько находила себе укромный уголок, обычно это был какой-нибудь подоконник, доставала заранее припасённую книгу и погружалась в чтение. Всё-таки Рон меня основательно пристрастил. Папе потом врала, как замечательно провела время и как весело было играть с остальными. Папа в ответ врал, как чудесно прошёл праздник для него. Затем мы переглядывались, как два заговорщика, и с облегчением от выполненной неприятной обязанности возвращались домой.

Дом наш был сложен из красного кирпича - двухэтажный, с серой двускатной крышей, скрипучими половицами, жуткими сквозняками и холодом, от которого по утрам стучали зубы и который забирался даже под самое тёплое одеяло. Этот дом был слишком старый и слишком большой для такой маленькой семьи и такого скромного количества слуг, которое, к тому же, с каждым годом уменьшалось. Я пыталась когда-то упрашивать маму с папой завести мне хотя бы одного братика или сестричку, но они всё отговаривались какими-то ничего не значащими фразами. Папа как-то раз в ответ на особенно настойчивые уговоры погладил меня по голове и сказал, что я – его единственное сокровище, другого никогда не было и не будет. И отвернулся поскорее, чтобы я не увидела, что у него слёзы на глазах.

Ну а из слуг у нас постепенно остались всего одна кухарка – вдова, которой некуда было деться, одна горничная – здоровенная краснолицая тётка, что временами прикладывалась к бутылке, когда думала, что никто не видит, да старая Джоунси, за которой я сама теперь ухаживала больше, чем она за мной.

Сад, кстати, пришлось взять тоже на себя, потому что садовник уволился от нас как раз той весной, когда мне стукнуло десять. Мама в земле копаться отказывалась – папа когда-то сосватал её из очень богатой семьи, и она до сих пор не могла этого забыть. Я уж молчу, что один вид червяка или садового слизня вгонял её в ступор! Ну а я не передать как любила наш маленький садик, потому что он напоминал мне… ну, понятно, что он мне напоминал. Правда, моих знаний и сил хватало едва ли на то, чтобы таскать сорняки и подрезать кусты. Так что сад, на самом деле, представлял собой зрелище то ещё – зато среди этих буйных зарослей я могла часами бродить и мечтать.

И хотя работа по дому и в саду оставляла мне не так много свободного времени на то, чтобы скучать… честно говоря, я отчаянно скучала и начинала считать дни до следующей зимы сразу же, как только приезжала обратно.

Наверное, теперь не нужно долго пояснять, что такое было для меня получить то письмо.

Оно пришло за пару дней до моего Дня рождения, в начале мая. Я долго смотрела на него, как баран на новые ворота, и не решалась открыть. В конце концов, заметив моё состояние, папа закатил глаза и вытолкал меня из гостиной, чтобы я отправилась в свою комнату. И только растянувшись на животе поперёк высокой кровати с жёстким пружинным матрасом я наконец-то осмелилась его распечатать.

На ладонь мне выпал один-единственный листок, исписанный знакомым убористым почерком.

«Во-первых, Черепашка, имей в виду, что письма я терпеть не могу писать, так что не рассчитывай на большее, чем одно в год.

Во-вторых – с Днем рождения тебя! Как приедешь – непременно оттаскаю за уши, готовься.

В-третьих – тебе шлют горячий привет две парнокопытные заразы, от которых мою матушку уже кондратий скоро хватит, потому что они никак не желают оставаться на конюшне и всё норовят пробраться в замок, стоит оставить дверь открытой хоть ненадолго.

Да, и ничего не буду иметь против, если напишешь что-нибудь в ответ. Только сразу предупреждаю – больше, чем один лист за раз и больше, чем одно письмо в неделю читать не намерен и всю лишнюю макулатуру буду без промедления скармливать сама знаешь кому. Они и так уже сожрали у меня почти всю писчую бумагу, когда без понятия каким образом пробрались в мою комнату в прошлый четверг.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Подозреваю, что не обошлось без помощи Замка – он так же потакает им во всём, как и их непутёвой хозяйке.

Что ещё… в конверт заглянуть не забудь! Хотя кому я это говорю… Чтобы ты да не сунула туда свой любопытный нос?

Береги себя, Черепашка, и возвращайся скорее»

Хорошо, что он меня не видит. У меня же лицо, наверное, сейчас треснет от счастливой улыбки.

Я встряхнула конверт, и на ладонь мне выпал браслет.

Тонкая косичка, сплетённая из серебристой шерсти. Уверена, она будет светиться в темноте. На ней покачивается подвеска - деревянная роза, тщательно вырезанная вручную.

Да, и про «письма раз в год» он наврал. Они приходили каждый месяц. Каждое я затирала до дыр. На то, чтобы написать ответное, у меня обычно уходила минимум неделя – и пол комнаты усеивали скомканные отбракованные варианты. Надо же было ещё и умудриться в один листок уложиться…

Так я и смогла протянуть до следующей зимы.

И тут вдруг это.

Я и так была вся на нервах и с ума сходила от волнения, когда время стало подбираться к заветной макушке зимы, и мы с папой наконец-то должны были отправиться в путь.

Моё богатое воображение рисовало тысячу вариантов того, как поездка могла сорваться. Но даже оно не подсказало мне такого.

Посреди ужина накануне отъезда, что проходил в гробовом молчании, мама вдруг бросила вилку на стол и заявила, что никуда нас не отпустит. Что она устала сидеть неделями одна, пока мы развлекаемся. Что поместье и так на ладан дышит, пока его хозяин занимается не пойми чем. На робкие намёки папы, что мы тысячу раз предлагали поехать с нами, она ещё больше разозлилась и сказала, что лучше знать своё место и оставаться дома, чем терпеть унижения в гостях, пялясь на красивую жизнь, которой у неё никогда не было и не будет.

Я сидела, сложив руки на коленях и опустив голову, и изо всех сил старалась не разреветься. Просто понятия не имела, что можно сказать или сделать. Хотелось провалиться сквозь землю или стать невидимой.

Отец замолчал на минуту, а потом подошёл к маме, схватил её за запястье и утащил в другую комнату.

Сначала до меня доносились её возмущённые возгласы, но потом наступила тишина. Она перепугала меня ещё больше, чем то, что было прежде. Постепенно до меня стали доноситься отголоски спокойного папиного голоса. Я не разбирала слов, но кажется, он пытался что-то объяснить или как-то успокоить маму.

Наверное, час прошёл, прежде, чем открылась дверь папиного кабинета и они вышли оттуда. Я тут же вскочила, едва не опрокинув стул, и уставилась на них. Вид у отца был смертельно усталый, он отирал лоб платком и старался не глядеть на меня. Мама же, напротив, подошла прямо ко мне и остановилась в шаге, внимательно рассматривая.

И в этом взгляде было что-то, чего я не понимала, но от чего покрылась мурашками с ног до головы. Она смотрела так, будто впервые видит меня, собственное дитя. Так, будто боится того, что увидела.

Не сказав ни слова, она наконец отвернулась и почти выбежала из столовой.

Отец положил мне руку на голову, проходя мимо, и пробормотал:

- Кэти, иди спать. Нам рано вставать завтра. Мы едем в Замок ледяной розы, как и планировали.

Вот почему я места себе не находила всю дорогу до замка.

Но поездка прошла на удивление спокойно. Ни одного происшествия. Мы даже совершенно не опоздали и явились к замку засветло, что по сравнению с прошлым разом выглядело чуть ли не чудом.

Всю дорогу я нервничала и единственное, что давало сил держать себя в руках – это браслет на запястье, который я не переставая перебирала пальцами.

Пятая зима в Замке ледяной розы (5.1)

Последние полчаса до замковой ограды мы преодолевали совсем уж неторопливо. Лошади никак не желали спешить. По обеим сторонам от дороги, там, где в прошлую зиму лежала сплошная жидкая грязь, теперь была сочная зелёная трава. Лето растекалось от Замка ледяной розы и вовсю теснило зиму.

Чем медленнее мы двигались, тем сильнее я волновалась.

Чтобы не сходить с ума от напрасного беспокойства, решила ради разнообразия отлипнуть от окна.

Отец сидел в углу экипажа, сложив руки на груди и хмурясь. Он был полностью погружён в какие-то свои мысли.

- Пап… - я решилась робко нарушить молчание.

Он поднял на меня глаза, но, кажется, продолжал думать о своём.

- Если не секрет… - я стиснула браслет крепче. – А что ты сказал маме вчера? Такое, что она передумала?

Вот теперь он смотрел только на меня. Ласково, внимательно, долго.

- Сокровище моё… Я всё никак не привыкну, что ты так быстро растёшь и задаёшь такие взрослые вопросы. Не торопи своё детство! Пусть оно как можно дольше остаётся с тобой. Истина – тяжкий груз и большая ответственность. Моё детство закончилось в двенадцать. Пусть твоё продлится чуть дольше.

Он наклонился, протянул руку и погладил меня по голове.

Вот и весь ответ, которого я от него добилась.

Наш старенький экипаж, который уже начинал ощутимо поскрипывать, ещё только заворачивал по подъездной аллее к главному входу, а на моём лице уже расцветала счастливая улыбка. Потому что прямо поперёк аккуратно подстриженной лужайки, приминая траву широким шагом, ко мне спешил Рон. Тоже с белозубой улыбкой до ушей.

Только одна неприятная мысль кольнула меня, когда, уже берясь за ручку дверцы, чтобы поскорее выпрыгнуть наружу, я поймала направленный на себя нежный взгляд отца.

Рону уже семнадцать. Мой отец обручился с мамой, когда им было по шестнадцать. Мать Рона и герцогиня были предельно откровенны в том, какого будущего они желают для наследника Замка ледяной розы. Что я буду делать, если моего друга у меня заберут?

Ну а потом дверь передо мной распахнулась сама, и я выкинула все грустные мысли из головы. Рон вытащил меня за руку, а потом не спешил её отпускать.

- Давай пропустим дурацкую часть с обменом любезностями. Ужасно рад видеть тебя, Черепашка! Идём скорее, у меня для тебя сюрприз.

Я не стала спрашивать, какой. Обожаю сюрпризы. Послушно заспешила вслед.

- Да – и конечно, добро пожаловать, мистер Лоуэлл! – добавил Рон, спохватившись, через плечо. Всё-таки временами он жутко невоспитанный болван, которому совершенно плевать на окружающих. Какое счастье, что я вхожу в тот очень и очень маленький круг людей, к которым этот его подход не относится.

- А долго ещё?.. До сюрприза… - пробормотала я, задыхаясь, когда мы огибали замок. Нет, интересно – а он вообще помнит, что у меня ноги раза в два короче его? И что вообще-то я в платье.

- Не скажу. Скоро сама увидишь, - с загадочным выражением лица ответил мой друг.

А я едва успевала вертеть головой по сторонам и удивляться тому, как всё изменилось.

Сад цвёл буйным цветом. Стены замка стали совсем светло-серого цвета, они как будто светились чистотой и нарядностью. Моя роза, которую я посадила своими руками, взобралась уже до середины башни и, кажется, не собиралась останавливаться на достигнутом.

Поймав направление моего взгляда, Рон усмехнулся.

- Ага, сам удивлён, что она так вымахала! И это несмотря на то, что кое-кто усиленно её весь год обгладывал. Еле успевал отгонять. Но, кажется, это пошло на пользу и ей, и этим двум оболтусам.

- А кстати, как?..

- Да что ж за любопытная Черепашка-то такая! Ты можешь помолчать хоть минуту? – рассмеялся он.

- Не могу! – надулась я. – Я тебя слишком давно не видела. Хочется обо всём-всём расспросить. Ты мне вообще толком не рассказывал, как прошёл год. Из твоих замечательных, но очень коротких писем я так ничего и не поняла – кроме того, что ты по мне жутко скучаешь.

- Ещё одно слово, и это будут последние письма, которые ты от меня получишь! – заверил меня Рон.

Мы нырнули в заросли цветущего рододендрона по узкой тропинке. Тенистые своды сомкнулись над головой, и у меня было чувство, что мы перенеслись в какой-то совершенно другой мир.

- Ну тогда расскажи хоть, ездил ты на развалины других замков? Ты мне ни полслова об этом не написал, а я постеснялась спрашивать.

- Молодец, что постеснялась. Иногда даже в твою безалаберную голову приходят очень здравые мысли, Черепашка! Я вообще-то намеренно ничего не писал по существу. – Рон вдруг нахмурился, и мне это совершенно не понравилось. – Дело в том, что с недавних пор у меня сильное подозрение, что всю корреспонденцию замка вскрывают и внимательно просматривают. Кто – не знаю, но это не вселяет оптимизма.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Мне это не понравилось тоже. Настолько, что я аж споткнулась. Невыносима была одна мысль о том, что кто-то мог читать все те милые глупости, что я писала своему другу, ночами исчеркивая один черновик за другим…

- Если в двух словах, то я объездил верхом все пепелища. Успел за зимние каникулы, ещё до начала семестра в Эбердин.

Ах да, ещё эта его школа… Следующий год же вроде будет у него последним. И я понятия не имела, чем Рон собирается заниматься в будущем, кроме того, что он хотел писать свою книгу – Истинную историю эпохи Завоевания.

- Оленята были со мной в путешествии. Они, кстати, великолепно ладят с лошадями и вообще со всякой живностью. Эти компасы на ножках очень быстро находили на пепелищах входы в подземелья и распечатывали их. Было не то, чтобы очень уж весело, а временами, признаться, даже жутко. Хорошо, что не взял тебя с собой. Твой Глазастик оказался самым дружелюбным из всех своих собратьев, чтоб ты знала! Наверное, слишком долго питался твоими снами и заразился вирусом милашества. Но в общем-то, хоть и не без проблем, выпустили мы всех Шелкопрядов. Так что подземелья замков роз чисты. Гибель людей прекратилась. Можешь гордиться собой, Черепашка!

- Можно я лучше буду гордиться тобой? – прошептала я, крепче сжимая его руку.

Оказывается, всё это время Рон тащил меня на конюшни. Это был длинный ряд приземистых строений, расположенных полукругом вокруг широкой, посыпанной песком и огороженной низким заборчиком площадки.

Когда я поняла, зачем, сердце у меня ёкнуло в предвкушении.

- Так, Рин – ты на всякий случай постой пока здесь! – Рон оставил меня у входа на площадку, за калиткой. – Всё-таки, они тебя давно не видели. Вдруг сметут на радостях. Временами у них совершенно собачьи повадки.

Потом он скрылся в глубине самого просторного и добротного из строений, а я осталась у калитки, кусая губы от нетерпения.

- Смотрите-ка, кто у нас здесь! Малышка Кэт! И сразу рванула сюда – даже не зашла поздороваться со старым другом, как не стыдно!

Я обернулась.

Раздвигая кусты и помогая своей матери пройти по узкой заросшей тропинке, ко мне приближался Эд. Графиня, завидев меня, скривилась так, будто съела лимон. Она была в белом платье, обильно украшенном бантами и атласными лентами, в кои-то веки без собачки, зато с кружевным зонтиком от солнца, который то и дело цеплялся за всё подряд. Светлые локоны, тут и там выбеленные уже сединой, подняты в высокую причёску – как по мне, слишком нарочито-замысловатую для такого умиротворённого дня.

- Миледи графиня, Эдвард… спасибо вам большое за оказанную мне честь и гостеприимство! – спохватилась я и присела в вежливом книксене. На мне было очень скромное коричневое дорожное платье и на фоне разряженной графини и её сына в красивом голубом камзоле с золотым шитьём я смотрелась и впрямь бедной родственницей. Хорошо, хоть Рон меня в этом плане никогда не смущал – ему тоже было плевать на условности. Чёрное и белое в любое время суток и при любых обстоятельствах – хоть на балу, хоть на конюшне. Я бросила тоскливый взгляд в сторону – ну долго он там ещё?..

…Дверь конюшни распахнулась, и я совершенно забыла и о графине, и об Эде, и вообще обо всём на свете – потому что ко мне приближалась ожившая мечта.

Я не могла поверить глазам, что оленёнок мог так вырасти всего за год. Превратиться в статного могучего оленя с огромными ветвистыми рогами и густой гривой на шее. Он светился не только оттого, что серебристая шерсть была напоена магией – благородство и чувство собственного достоинства сверкали во взоре сапфировых глаз, сквозили в том, как гордо он нес свою голову, как медленно и грациозно переставлял ноги с острыми копытами, что глубоко врезались в мягкий песок. Видимо, и правда питание «ледяными розами Винтерстоунов» оказывает потрясающий эффект.

Рон шёл рядом, положа руку ему на спину, и не скрывал гордости.

Я захлопала в ладоши от восторга.

- Погоди, ты ещё не всё видела! – крикнул он мне через всю площадку.

И одним неуловимым движением вскочил оленю на спину. Безо всякого седла и уздечки, держась лишь за нижние отростки могучих оленьих рогов.

Олень всхрапнул и встал на задние ноги, забил в воздухе передними копытами. А потом понёсся вскачь, закладывая широкий круг по площадке, оставляя за собой рыхлый след на песке и смазанные сполохи в воздухе.

Чёрное и серебристое. Это было слишком красиво. Я залюбовалась.

И совсем не обратила внимания, как графиня и Эд миновали меня, распахнули калитку и тоже вышли на площадку.

- Как удачно, что мой старший сын нашёл этих уникальных созданий! Такая находка очень упрочит положение нашей семьи в Королевстве как последних хранителей древней магии, - изрекла графиня, непонятно к кому обращаясь. – Особенно символично, что их два экземпляра. Как раз по числу наследников Замка ледяной розы. Эдвард - я думаю, сегодня тебе, наконец, тоже пора это сделать!

И тут я увидела, что Эд берёт в руки уздечку, висящую на заборе. И седло. С притороченными к нему острыми шпорами.Кажется, в этот момент вся кровь у меня в сердце похолодела и отхлынула куда-то далеко.

А дверь в конюшню, меж тем, оставалась распахнутой.

Из темноты на свет медленно выходила олениха. Она была не такой высокой, как её друг, но всё же сильной, грациозной и невыносимо прекрасной. Её длинные рога не ветвились, а вились плавными дугами. А ещё она казалась очень робкой, нежной и совсем беззащитной.

(5.2)

Я прижала ладони к губам. Стало очень страшно и захотелось кинуться вперёд и заслонить олениху. Вот только, когда я бросила отчаянный взгляд на Рона… то увидела, что он абсолютно, подозрительно спокоен.

Пока Эд осторожно, на полусогнутых приближался к застывшей на пороге конюшни оленихе, Рон невозмутимо спрыгнул со спины своего оленя и сделал шаг в сторону.

- Зря ты это, Эдди! Я тебя вообще-то предупреждал.

Потом Рон просто-напросто отвернулся и пошёл ко мне. Стал рядом, хоть и не покидая площадки, облокотился спиной на забор и подмигнул.

- Черепашка, хватит нервничать! Успокойся и смотри. Только лучше издали.

В то время, как олениха удивлённо глядела на приближающегося к ней человека, нервно поводя ушами, - олень тряхнул головой, и густая грива на его шее заколыхалась. Потом громко фыркнул, раздувая ноздри, и ударил копытом в песок. Раз, другой и третий.

Резко замер свежий ветерок, воздух сгустился и стал горячим. По песку прошла дрожь. Ногами я ощущала гудение почвы. Мелкие камушки с тропинки взмыли ввысь и застыли, паря.

Графиня, стоявшая на правом краю площадки у самого забора, кажется, занервничала. Она протянула руку и стянула с гвоздя, вбитого в перекладину, свёрнутый кольцами кнут. Сунула в руки Эду.

- Рон… Рон, откуда здесь эта штука?.. – прошептала я немеющими губами и вцепилась ему в плечо, вставая на цыпочки.

- Не я принёс, уж точно, - ответил он, посмеиваясь. – Да ты не переживай, ему не пригодится!

Завидев кнут, олень наклонил голову, угрожающе выставил рога и медленно, но упрямо как таран пошёл вперёд. Эд замер и держал перед собой кнут, как щит.

- Да, кстати – нашего мальчика я назвал Снежный. Олениха пока безымянная. Я оставил, чтобы ты сама придумала ей имя.

А я почти не понимала, что он там говорит у меня над ухом. Во все глаза смотрела на разворачивающееся передо мной действо.

- Рональд, убери негодное животное! Немедленно! – нервно вскричала графиня.

- Простите, матушка! Этот «экземпляр», как вы изволили выразиться, совершенно никого не слушает, если дело касается чести его дамы. И кстати, Снежный терпеть не может, когда его называют «животным».

Глаза Снежного полыхнули ярко-синим пламенем, и он ринулся вперёд как серебристая молния. Остановился за какое-то мгновение до того, как острия его угрожающе выставленных рогов коснулись горла Эда. Тот даже не успел взмахнуть кнутом. Только подался медленно назад, смертельно побелев. Графиня вскрикнула и прижала руки к сердцу. Её кружевной зонтик упал в пыль.

- Эй, дружище, довольно! – бросил Рон оленю. – Мой братишка усвоил урок. Правда же, Эдди?

- Да пошёл ты… - проговорил тот трясущимися губами.

В чёрных глазах моего друга вспыхнула злость.

- Я бы на твоём месте был повежливее. И убирался уже отсюда, что ли. А то ведь знаешь, он может и передумать!

Эд не заставил себя долго упрашивать. Осторожно выбрался из-под удара, оставив валяться на песке так и не пригодившуюся упряжь, подхватил под локоть еле живую от страха мать и утащил её прочь. Бросив на меня на прощание такой взгляд, что я похолодела.

Когда они скрылись из глаз, я увидела, что пальцы Рона, стиснутые в кулак, наконец разжались.

Я проскользнула в калитку и встала рядом, ободряюще погладила его по рукаву. Как бы он ни делал вид – я знала, что он переживает из-за отношений с братом и матерью. Вот только ни за что в жизни в этом не признается.

- Ну что – будешь меня знакомить?.. Или сегодня уже лучше не надо?

Мои сомнения разрешила олениха. Сначала она подошла к Снежному, и они потёрлись друг о друга носами. А потом вскинула изящную голову и увидела меня.

Застыла на мгновение, сделала пару робких шагов… и сорвалась с места, оставшееся расстояние преодолела в два длинных прыжка.

Я завороженно уставилась в её удивительные сапфировые глаза, оказавшиеся вдруг совсем рядом. Меня окатило волной её удивительного запаха – лес и цветы, и дикие травы, и свежий ветер. Вспомнился момент, когда растаял снег и я впервые увидела это чудо. Ночные прогулки по замку. Яблоко с кухни миссис Торнвуд. Тьму подземелий, через которую она вела меня на помощь другу. Глазастика – и как она, такая маленькая, без колебаний бросилась на здоровенного монстра, чтобы меня защитить.

Мы многое пережили вместе, хоть и были рядом так недолго. У нас много общих воспоминаний.

Олениха опустила голову и ткнулась бархатным носом мне в шею. Я засмеялась от щекотки и крепко обняла свою красавицу.

- Я тоже по тебе скучала… Не представляешь, как! Ты такая невероятная… Вьюга! Я назову её Вьюга, можно?

- Конечно, это же твоя олениха! – тепло ответил мне Рон, любуясь на нас.

Вьюга тщательно обнюхала моё лицо, а потом с довольным вздохом улеглась прямо у моих ног. Частое дыхание колыхало её широкие бока. Я присела рядом и принялась гладить её по спине, упиваясь мягкой нежностью серебристой шерсти. Вьюга умиротворённо щурила сапфировые глаза и лениво водила ушами.Снежный степенно подошёл, всем своим видом показывая, что ожидает заслуженных похвал, и встал слева от хозяина, кося на него глаз и тоже напрашиваясь на ласку. Рон рассмеялся и почесал его за ухом.

- Слушай, а чего ты ждёшь, Черепашка?

- В смысле?.. – я подняла на него удивлённые глаза.

- В смысле забирайся уже ей на спину и поехали кататься!

Оказалось, что со спины снежного оленя просто невозможно свалиться. Даже если ты десятилетняя девочка, и вообще не умеешь ездить верхом, и ты сидишь по-дамски, и на тебе жутко неудобное платье. Это, наверное, тоже часть их магии.

Вдвоём с Роном мы забрались так далеко в лес, что скоро олени неслись уже по колено в снегу, рассекая глубокие сугробы своими острыми копытами.

И ничего прекраснее я не видела в жизни, чем густые хлопья снега, падающие откуда-то из неимоверной высоты на их сверкающие рога и там истаивающие каплями небесных слёз.

Дивная серебристая шерсть источала тепло, и мне совершенно не было холодно. А снег отклонялся прямо в полёте и ни разу даже не коснулся моего лица.

Если и бывает на свете ожившее чудо, так вот это было оно.

Но все чудеса когда-нибудь заканчиваются.

Почти на самом краю опускающихся вечерних сумерек оба наших оленя вдруг замерли как вкопанные, а потом стали нервно принюхиваться к воздуху и поводить ушами.

Первым обратно повернул Снежный, Вьюга послушно двинулась за ним.

Я поймала взгляд Рона и увидела, что он хмурится.

- Не знаю, - ответил он на мой невысказанный вопрос. – Я привык доверять их чутью. Так что лучше поскорее вернуться.

Чужие.

Много чужих людей возле моего любимого Замка ледяной розы.

Я понятия не имела, откуда они все взялись и по тому, каким каменным сделалось лицо Рона, догадалась что и он тоже.

Мой друг спешился, жестом приказал мне не приближаться и оставаться на спине Вьюги, а сам повёл Снежного ближе к главному входу.

Сгущающиеся сумерки разгонял яркий свет, льющийся сразу из всех окон первого этажа на лужайку перед замком, где эти чужаки делали что-то очень странное.

Их было человек десять. Все мужчины, одеты в одинаковую одежду – серую, похожую на военную форму. Вот только ни единого знака отличия или герба на ней не было.

Один измерял куст «ледяных роз Винтерстоунов» складной линейкой. Ещё двое что-то копали под другим, пытались отстричь несколько цветков и веток.

Кто-то понёс куда-то на лопате кусочек вечнозелёного дёрна с лужайки.

А один из них… маленьким молоточком старательно отбивал лепесток каменного цветка с украшений входной двери.

- Джентльмены, а не потрудитесь ли объяснить – какого чёрта здесь происходит?

От вкрадчивого голоса Рона, взорвавшего деловитую тишину, у меня мурашки побежали.

Несколько чужаков, что первыми заметили его приближение, стали на подъездной дороге как часовые и попытались преградить ему путь. Один из них, со строгой выправкой и вислыми седыми усами, вытянулся в струнку и отчеканил:

- Приносим извинения, юный граф, но у нас приказание от начальства…

- До тех пор, пока Замок ледяной розы принадлежит Винтерстоунам, начальство здесь я! Поэтому немедленно все вон отсюда, иначе на пенсию выйдете куда раньше положенного и не вполне в целом состоянии.

Иногда я и правда забывала. Забывала, кто он. И вспоминала только в такие моменты. Что смех в глазах, и тёплая улыбка, и нежная забота – это всё было только мне одной. А других людей он уже сейчас умел заставить себя бояться. Одним своим видом, и голосом, и бездонной тьмой в глазах – той самой, что унаследовал, верно, от Роланда Винтерстоуна, Первого меча Королевства, Победителя Чудовищ.

(5.3)

Вислоусый – которого я мысленно обозвала «Вислоухим», быть может за неуловимое сходство с цепным псом – на секунду отразил на своём лице всю скорбь мира. Я будто наяву услышала его мысли – что-то типа «ох уж эти аристократы, не дают честным людям спокойно выполнять свою работу…». Но только на секунду. В следующее мгновение он снова был само спокойствие и невозмутимость. Коротко поклонился Рону и отступил с его пути. Сделал пару каких-то невнятных знаков рукой подчинённым – но они, судя по всему, прекрасно его поняли. Тут же принялись сворачиваться, и за считанные секунды лужайка перед замком опустела. Вот только ушли чужаки не куда-нибудь с глаз долой, чего мне бы так хотелось… а в сторону хозяйственных построек в глубине двора. Совершенно не спрашивая разрешения. Так, будто имели полное право здесь находиться.

Я даже по спине поняла, что Рон дико злится. И когда это я научилась вычитывать его эмоции, не видя лица?.. Но всё же он не остановил чужаков и не вышвырнул их за ограду. Почему? Я чувствовала, что здесь начинается область каких-то очередных взрослых политических игр, в которых я ничего не смыслю. Мои пальцы непроизвольно вцепились крепче в шелковистую шерсть на загривке Вьюги. Хотелось бы мне быть такой же невозмутимой, как она, и такой же уверенной в том, что смогу справиться с любой проблемой, какая только посмеет встать на пути!

Огромная тень от Замка ледяной розы на траве сгущалась, темнела в надвигающихся сумерках – казалось, наступишь в неё и провалишься куда-то в неведомый подземный мир... Из-за этой границы вечера и ночи к нам шагнул перепуганный Торнвуд. Дворецкий был в смятении, он явно опасался основательной головомойки от хозяина.

- Даже не желаю выслушивать твои извинения, - резко бросил ему Рон. Потом, смягчившись, добавил: - Успокойся, старина, я тебя не виню! Раз уж эти ребята тут хозяйничают, как у себя дома, видимо, у них есть какой бумажкой помахать перед нашим носом. Кого мне и винить, так это себя самого – что расслабился и позволил магии этого вечера отвлечь от предупреждений внутреннего голоса. Я ведь чувствовал, что Замок весь будто насторожился и замер в тревоге… Не нужно было его покидать.

Торнвуд вытащил носовой платок и отёр испарину со лба. Рон положил руку ему на плечо и проговорил тише:

- Я пойду разбираться. Скажи мне главное – они тут одни, или с ними ещё и…

Торнвуд начал что-то быстро говорить ему, косясь в сторону залитых светом окон первого этажа. К моему глубокому сожалению, в его тихой скороговорке мне не удалось разобрать ни слова. Я схватилась за длинные изогнутые рога оленихи и осторожно надавила. Повинуясь моему жесту, Вьюга медленно тронулась вперёд. Может, хоть так удастся…

…Нет, определённо есть минусы в том, что твой друг знает тебя как облупленную! Рон тут же обернулся, хотя Вьюга двигалась совершенно бесшумно, и сделал Торнвуду знак замолчать.

- Всё ясно. Отправляйся спать. Отдохни хорошенько – паршиво выглядишь! А мне ещё одну любопытную барышню в её покои спроваживать.

На секунду на его напряжённом, сосредоточенном лице снова промелькнула улыбка – та самая, моя. Когда он обеими руками снимал меня с оленихи и ставил на землю. Но улыбка быстро исчезла – как последний солнечный луч на закате гаснет, заблудившись в чёрной лесной чаще.

Торнвуд поманил за собой Снежного и Вьюгу, и они скрылись в направлении конюшен. Я же послушно дала увести себя в замок. Кивнула в ответ на требование немедленно подниматься наверх и, желательно, запереться. Понимала, что сейчас лучше не спорить с Роном и вообще молчать. Заверила, что до комнаты доберусь сама, и если у него дела, пусть идёт. И даже принялась усердно подниматься по лестнице…

Но потом-таки не выдержала. Остановилась, не доходя до второго этажа. Свесившись через перила, убедилась, что Рон свернул в коридор, что от главного холла отходил налево. И тихо-тихо как мышка двинулась по лестнице обратно.

Я не сомневалась, что он отправился в кабинет отца. Как всегда, все самые интересные разговоры будут вестись там, подальше от моих «детских ушей». И судя по поведению Рона, он меня в них посвящать не планировал. Друзья так не поступают! Это тоже было нечестно. Так что я не собиралась испытывать муки совести по поводу того, что хотела сделать.

Считает меня ребёнком? Ну и прекрасно! Детям всегда сходит с рук больше, чем взрослым.

Закрытая дверь. Очередная. Иногда мне казалось, что вся моя жизнь состоит из закрытых дверей – дверей к другим людям, дверей в прошлое, дверей, надёжно скрывающих свои загадки и тайны от моих глаз и ушей…

Вот только те, кто закрывал эти двери, не учли, что в постижении неведомого у меня есть хоть и один, но очень надёжный сообщник. Он уже не раз помогал мне в моём отчаянном стремлении узнать хоть краешек из той правды, которая была совсем рядом. Я чувствовала всем своим существом, что она где-то есть, эта правда – но она так огромна и, быть может, опасна для меня самой, что даже кусочек её добыть будет стоить мне неимоверных усилий…

Я вытащила из волос заколку в виде розы, которую давно уже носила, не снимая, сжала в ладони и мысленно попросила о помощи.

Замок откликнулся тотчас же, будто за этот год соскучился по мне так же сильно, как и я по нему.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Тяжёлые двустворчатые двери тёмного дерева, покрытые глубокой резьбой растительного узора, дрогнули и бесшумно приоткрылись. Совсем чуть-чуть, всего на палец, но этого хватило, чтобы до меня отчётливо донеслись голоса.

- …ничего подобного за все столетия, что Замок ледяной розы является родовым замком Винтерстоунов. С какой стати Короне делать это сейчас?

Спокойный голос Рона. Вкрадчивый. Он ведёт какую-то сложную игру, я чувствую! Жаль, не вижу его самого, но даже по интонации могу представить. Он наверняка стоит посреди комнаты с руками, сцепленными за спиной, возвышается над собеседником, как чёрная скала, что вот-вот свалится на голову. Прожигает его взглядом, под которым должно быть очень и очень неуютно. Знать бы ещё, что это за собеседник…

- Сынок, не нам обсуждать решения Его Величества, а тем более осуждать их…

Ага, вот и граф. Его тихий, растерянный, будто извиняющийся голос откуда-то из глубины комнаты. Вот только зуб даю – это не с ним Рон разговаривает сейчас. Я немного сдвинулась, изменила угол обзора и увидела самого хозяина замка. Лорд Винтерстоун сидел напротив двери за широким письменным столом, обитым зелёным сукном, и нервно барабанил по нему пальцами. Перед графом на столешнице лежал развёрнутый свиток, густо исписанный размашистым почерком, обильно украшенным завитушками. Даже с такого расстояния я отчётливо различила витой золотой шнур, свисающий с пергамента, и алую как кровь сургучную печать.

- Я не собирался оспаривать решение Его Величества, отец. Но я хотел бы знать причину. Думаю, мы имеем на это право, учитывая обстоятельства, не так ли? И я всё ещё жду ответа нашего уважаемого гостя.

Я уловила капельку иронии в словах своего друга. Дудки он уважает этого гостя! Интересно, гость тоже это заметил? И почему он до сих пор молчит?

- Одну секундочку, юный граф. Ваша молодость и неопытность может в известной мере послужить оправданием горячности… и я непременно удовлетворю ваше любопытство, подождите ещё немного…

Укол за укол. Эта снисходительность в голосе гостя явно намеренная. А вот сам голос… У меня по спине пробежал холодок. Голос принадлежал, кажется, мужчине средних лет. Больше я ничего не могла сказать. Он был весь какой-то… незапоминающийся и бесцветный. Прохладный, будто ленивый.

Я приникла совсем близко к щели и жадно ловила тишину. Где же продолжение беседы?.. я же…

И тут дверь распахнулась прямо перед моим носом, и от неожиданности я едва не влетела в кабинет. Едва удержала равновесие на пороге. Подняла голову, жмурясь от яркого света, и увидела Его.

Гость оказался невысоким, но очень плотным, почти полным человеком в сером сюртуке, который отличался от одежды тех чужаков на лужайке лишь тем, что всё же больше был похож на костюм аристократа, чем на армейскую форму. Чуть сутулая осанка, покатые плечи, широкие ладони с толстыми пальцами, что покоились на чёрной трости с собачьей головой, в которую была вставлена пара красных камней вместо глаз. Почему-то морду этого пса я увидела раньше, чем лицо хозяина – она буквально притянула мой взгляд.

- Так-так… кто тут у нас? Маленькая мисс Лоуэлл, полагаю?

(5.4)

Откуда этот человек знает, кто я такая? Я смутилась и вскинула взгляд выше.

Пепельные волосы с густой проседью аккуратно расчесаны и ровно лежат на плечах. Одутловатое лицо, тяжёлые чуть покрасневшие веки и мешки под глазами… Глаза же эти почти тонули в складках. Такие лица бывают у добряков... можно было так подумать, пока не встретишься с этим человеком взглядом.

Взгляд у него был острый как бритва. Его обладатель будто сидел в засаде. Обманчивой мягкостью и округлостью своей внешности убаюкивал внимание и усыплял осторожность.

Всё это я уловила за какую-то долю секунды. Безошибочно, как зверь, которого загоняет в лесу охотник, поняла, что за всю свою жизнь не встречала никого опаснее. Машинально завела руку с заколкой за спину и крепко сжала пальцы, пряча своё сокровище в кулаке.

Всё-таки моё любопытство довело меня до нехорошего в конце концов, как я всегда и боялась.

Осторожно скосила взгляд, чтобы увидеть Рона. На его лице застыла маска спокойного безразличия, но пристальным и слегка прищуренным взглядом он будто просил меня о чём-то. Мой друг моментально среагировал на брошенную гостем фразу и ответил на повисший в воздухе вопрос:

- Совершенно верно! Кэти и её отец, мистер Лоуэлл, гостят у нас иногда. Как и все девчонки, эта юная особа немного бестолкова и никак не может запомнить, что где находится в замке. Каждый раз приходится заново всё показывать. Что ты потеряла на этот раз, Кэт?

Вот оно! То, о чём просит его взгляд. Подыграть.

Я сделала невинные глаза и похлопала ресницами для убедительности. Потом смущённо потупилась и принялась теребить юбку.

- Простите, мистер Рональд… Кажется, я снова заблудилась! Я хотела лечь спать, но потом поняла, что ужасно проголодалась. А в кухне всегда так много всего остаётся от ужина, и миссис Торнвуд печёт такие вкуснющие пирожки, особенно мне нравятся те самые, которые с вишней, что я просто не удержалась, вот и…

Всё время, пока я тараторила свои глупости, покрываясь холодным потом, гость молча на меня смотрел. Глаза пса на его трости вдруг вспыхнули ярко-алым на мгновение, а затем снова погасли. Заметив это, он слегка усмехнулся. Но продолжал молчать, пугая меня ещё больше.

- Я… не подскажете мне, как добраться до комнаты?.. – слёзы в моём голосе уже были самыми настоящими.

Рон изобразил страдальческий вздох, быстрым шагом подошёл ко мне, едва не сбив гостя плечом по дороге, и схватил меня за руку. Закрыл своей широкой спиной, как будто выводил из-под обстрела.

- Прошу меня извинить! Обязанности радушного хозяина, сами понимаете… надеюсь, мы ещё закончим наш разговор?

- Не сомневайтесь, юный граф. Не сомневайтесь.

Но даже отвечая Рону, чужак продолжал задумчиво смотреть только на меня. И в его поблескивающих глазах, которые он всё так же прятал за полуприкрытыми веками, было разгорающееся любопытство. Он медленно и почти любовно поглаживал большим пальцем чёрную голову пса на своей трости.

- Рин, чокнутая дурочка – ты какого чёрта сунула голову в пасть Бульдогу?!

Я вся сжалась в комок. Самое поганое было – это не резкие слова моего друга, которые упали мне на голову как град камней, а то, что он был совершенно прав. Я чувствовала, что на этот раз влипла по-настоящему. Этот человек, которому невероятно шло прозвище Бульдог, кажется заинтересовался мною. И это был интерес энтомолога к очередной бабочке. Он не сулил мне ничего хорошего.

Рон впихнул меня в мою комнату, а сам остался на пороге. Увидел, что я позорно близка к тому, чтобы разреветься, и снова вздохнул.

- Извини, если обидел! Я на тебя слишком зол сейчас. Иди спи уже! Больше не будешь искать приключений на свою пятую точку, надеюсь? На сегодня хотя бы тебе хватит?

- Не буду… - прошептала я, стискивая в пальцах заколку. – Прости пожалуйста…

- Ладно. Проехали. Я давно понял, что ругать тебя бесполезно. Надеюсь, хоть теперь ты сделаешь выводы и немного задумаешься. Рин, всё серьёзно на этот раз! Мне нужно как следует подумать, что делать, чтобы выбраться из ситуации с минимальными потерями.

Я осмелела настолько, чтобы спросить:

- Рон, кто все эти люди? И что им нужно от нашего замка?..

В волнении я даже не заметила, как сказала «наш замок» - будто само собой разумеющееся.

- Потом. Давай завтра поговорим. У меня и так уже взрывается голова. К тому же я должен поскорее вернуться. На новый раунд этой идиотской дуэли.

Хлопнула дверь, и я осталась одна.

Конечно же, я не смогла уснуть. Прямо в дорожном платье уселась на кровать и обхватила плечи руками. Меня била дрожь.

Время тянулось невыносимо медленно.

Было около десяти вечера, когда, наконец, скрипнула соседняя дверь. Я услышала, как Рон мерит комнату шагами, будто разъярённый зверь клетку. Он не зашёл ко мне перед сном – или думал, что я уже сплю, или ему просто было не до того сейчас. Вот только мне он был нужен непреодолимо – я с ума сходила от страха перед чем-то неведомым, что просто сжигал меня изнутри. Даже в собственной комнате, той самой, любимой, о которой грезила целый год, я не чувствовала себя больше в безопасности. И наверное, можно было наплевать на условности, выбежать в коридор и постучать… но я не решалась.

Только сидела и жадно ловила звуки из-за стены, которые помогали мне представить, что я не одна. Временами слышалось какое-то бормотание, как будто Рон разговаривал сам с собой – хотя я абсолютно точно знала, что в комнате больше никого нет.

Наконец, стало тихо. Рон никогда не ложился спать рано – вечно засиживался до глубокой ночи со своими книгами и свитками. Наверняка и сейчас читает чего-нибудь, чтобы успокоиться… Желание увидеть его стало ещё сильнее. Я вспомнила, что не успела рассказать Рону ни о том, как меня беспрекословно послушался замок, ни про странное поведение трости Бульдога. Это могло бы стать прекрасным поводом заявиться в гости на ночь глядя… Но я всё сидела, охваченная робостью, и не могла двинуться с места. Даже одна мысль о том, чтобы выйти в пустой полутёмный коридор, приводила меня в ужас.

Ну ладно. Нужно успокоиться самостоятельно. Занять чем-нибудь голову…. И тут меня осенило! Ведь кто-то явно покушается на замок, правильно? Значит, потребуется любое оружие, какое мы только сможем им противопоставить. И мои загадочные способности по общению с замком могут оказаться очень кстати. Попробую их потренировать!

Так… о чём бы таком попросить замок, чтобы при этом сдержать своё обещание не ввязывать в неприятности…

Как на зло, в голове не было ни одной, даже самой захудалой идеи. Сплошная пустота, заполненная тревогой и беспокойством. Чего мне больше всего хочется прямо сейчас?

Заколка в моих руках вспыхнула синим.

А в стене напротив, которую я всё это время буравила взглядом, вдруг проявились какие-то ровные и чёткие линии, наливающиеся голубым свечением. Линии складывались в очертания прямоугольника размером с шкаф. Или дверь…

Дверь в соседнюю комнату.

Ту самую, в которой я бы так хотела сейчас очутиться.

И я почти не удивилась, когда свечение погасло, линии глубоко утонули в перегородках между нашими комнатами, и свежесотворённая дверь услужливо приоткрылась.

Всего несколько мгновений я раздумывала, а потом сорвалась с места.

Подлетела к двери, глубоко вздохнула, успокаивая сердцебиение, и несмело толкнула её ладонью. Простая деревянная створка, гладкая, без единого украшения, с готовностью распахнулась – совершенно бесшумно.

Я сделала осторожный шаг… И замерла на пороге, так и не решившись войти. Прислонилась плечом к дверному косяку и улыбнулась.

Рон спал. Лёжа на животе, растянувшись во весь свой немалый рост, и на полу под его рукой, что свесилась с кровати, валялся огрызок яблока. Рядом на подушке, по которой разметались спутанные тёмные волосы, - раскрытая книга. Даже во сне мой друг хмурился, как будто его не покидала тревога. Мягкий ночной свет настенных ламп бросал глубокие тени на его спящее лицо.

Как же я могу его разбудить?.. Пусть отдыхает.

И надо было, наверное, вернуться к себе, но я всё стояла, и стояла, и любовалась... Вдруг подумала, что он будет жутко злиться, если узнает, что я заходила к нему в комнату без разрешения и видела, какой он милый, когда спит. Поняла, что ни за что на свете не смогу признаться. Ну и пусть эта дверь будет моим маленьким секретом!

Наконец, я вздохнула и собралась сделать шаг назад… Но мой взгляд притянуло какое-то слабое свечение в правом углу комнаты – там, где под окном был письменный стол.

Розовое свечение.

Я тут же узнала камень Эмбер, валяющийся среди книг и свитков. Тот самый хрусталь, при помощи которого она могла общаться через расстояния. Вспомнила её слова о том, что секрет своей магии она доверила только самым близким людям. Так вот почему мне казалось, что Рон разговаривает сам с собой… Он разговаривал с ней.

На секунду меня обожгла обида, но я постаралась её прогнать. Я же не буду такой эгоисткой, чтобы ревновать и думать, что Рон – моя собственность и ему можно дружить только со мной?..

Но помимо воли я вдруг снова подумала о том, что бы я делала, если бы моего друга, моего единственного друга забрали у меня. Честно говоря, не получилось этого даже представить. Наверное, это было бы, словно сердце вынули из груди и там образовалась такая пустота, которую ничто на свете не сможет заполнить.

Я тряхнула головой.

Такого никогда не случится! Я в лепёшку расшибусь, но не позволю. Наша дружба слишком крепкая и настоящая. Это не изменят ни Эмбер, ни герцогиня, ни какие-то там чужаки с собачьими кличками… Ведь верно же?

Я отступила в сумерки своей комнаты, и дверь снова срослась со стеной, как будто ничего и не было.

Спасибо тебе, Замок!

На душе у меня снова стало спокойно. Я умылась, переоделась и забралась в кровать в своей длинной, до пят, белой ночной рубашке. Свернулась под тяжёлым одеялом в комок и постепенно погрузилась в сон, прижимая руки к груди – будто пыталась удержать живущее там тепло.

(5.5)

Я проснулась на рассвете от нехорошего предчувствия. Тревога столкнула с постели, хотя я никогда не встаю так рано.

Наспех оделась и побежала туда, куда несли ноги. А ноги несли на конюшню.

Когда я сломя голову выбежала из тенистого коридора спутанных зарослей к огороженной, посыпанной песком площадке, то испугалась до чёртиков. Испугалась того, что могла бы увидеть, проснись я чуть позже.

Потому что Эд открывал низкие дверцы и выпускал из стойл наших снежных оленей. Опасливо, тут же отскакивая с их пути.

А прямо напротив, спиной ко мне, широко расставив ноги, как моряк на палубе, что готовится встретить шторм, стоял Бульдог. И в руках его была та самая чёрная трость – он держал её перед собой, как оружие, направляя пёсьей головой прямо на оленей.

Завидев чужака, первым выскочил, конечно, Снежный. Я пыталась крикнуть, предупредить его, попросить скорее убегать отсюда, но голос отказался меня слушать. Да и не стал бы он бежать, когда за его спиной была Вьюга.

Вместо этого он, выставив рога, понёсся прямо на человека, в котором безошибочно распознал противника…

И упал на колени, натолкнувшись на невидимую стену.

Из глаз пса в навершии трости ударили алые лучи, сплетая сложную вязь какого-то заклинания, что повисло в воздухе и будто щит распахнулось перед Бульдогом…

А потом этот щит стал сетью и упал на оленя, спеленал его с головы до ног. Снежный взревел от боли. Этот звук отозвался у меня прямо в сердце.

На помощь другу уже мчалась Вьюга – и я никогда не видела столько гнева в её добрых и нежных глазах. Сейчас и её постигнет та же участь, поняла я.

И тогда, не долго думая, я прыгнула вперёд, преодолела оставшиеся пару шагов до Бульдога и вцепилась обеими руками в его правую руку, повисла на ней всем телом. Мне помог эффект неожиданности – этот человек был так поглощён творимой им магией, что каким-то чудом не заметил моего приближения. Трость упала на песок, алые глаза погасли. И тут же растворилась сеть на Снежном.

- Вьюга, уведи его в лес сейчас же! – закричала я, изо всех сил пытаясь заставить любимицу сделать так, как я велю. Наверное, у меня в кои-то веки получился «командный голос», потому что она подтолкнула Снежного в шею, тот с трудом поднялся на ноги, пошатываясь, бросил один неуверенный взгляд на Вьюгу, а потом оба они сорвались с места и унеслись прочь. Перемахнули ограду и в мгновение ока исчезли из виду.

Бульдог, опомнившись, стряхнул меня с руки. Я упала на колени в песок.

- Напрасно вы вмешались, юная леди! Я намеревался заняться вами чуть позже, но если вы так настаиваете…

Ко мне подлетел Эд, схватил меня за плечо и больно сдавив, заставил встать.

- Ваша милость, девочка просто слишком любит животных! Уверен, она не хотела вас оскорбить! – извиняющимся, подобострастным тоном заговорил он с Бульдогом. А потом зашипел мне в ухо громким шёпотом: - Кэт, иди-ка ты отсюда! Это тебя не касается. Мистер Шеппард здесь по приказу Его Величества, и у него есть полное право…

- Его «полное право» вступит в силу только через трое суток! Я внимательно читал манифест. Пусти её, полудурок!

Рон оттолкнул брата, и я с облегчением упала ему в руки. Колени тряслись и ноги совершенно не держали меня.

- Они… уже в лесу! Я успела… успела… - вот и всё, что смогла выговорить дрожащими губами.

- Тише, тише, всё будет хорошо… - проговорил Рон, гладя меня по волосам. - Ты в порядке, Рин?

- Д-да…

- Что здесь произошло? – спросил Рон, резко поворачиваясь к Бульдогу и одновременно задвигая меня себе за спину. Льдом в его голосе можно было заморозить солнце, наверное. А тот уже давно поднял трость и всё это время невозмутимо разглядывал нас, как актёров на сцене, играющих занятный спектакль.

- О! Мы всего лишь мило поболтали с вашей юной гостьей. На тему любви к природе. Кстати, помнится мне, в нашу первую встречу вы звали её как-то по-другому. «Кэт», если я не ошибаюсь?..

- Вас не касается! Мне повторить вопрос?

Рон начинал выходить из себя. Плохо. Очень плохо. Кажется, Бульдог именно этого и добивается.

А тот вдруг сделал вид, что задумался, и прижал к губам указательный палец.

- Хм… значит, мисс Лоуэлл… Где же я мог слышать эту фамилию? Ах да! Это не те ли Лоуэллы, которые уже трижды перезаложили своё поместье Королевскому Банку? Тогда у меня не очень хорошие известия для юной барышни. Судя по всему, если её отец не выкупит закладную на дом до мая месяца, день рождения мисс Кэти будет встречать на улице.

Даже не знаю, что меня ударило сильнее. То, что дела отца настолько плохи, или то, что Бульдог, оказывается, так хорошо навёл обо мне справки, что даже знает, когда я родилась.

Рон вспыхнул, как костёр, в который подлили масла. Как некстати, что он совершенно теряет свою невозмутимость, когда дело касается меня!..

- Рин, не слушай его! Этот бред, который он тут наговорил, может сбыться только в том случае, если никто не выступит поручителем. А у семьи Лоуэллов есть друзья…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Простите, молодой человек! – Бульдог прервал его и улыбнулся аккуратной улыбкой, в которой мне почудилось удовлетворение. Как будто Рон говорил именно то, чего он от него добивался. – Вы не учли одного нюанса. Королевский Банк не обязан принимать поручительство. Мистер Лоуэлл слишком часто допускал просрочку выплаты процентов по закладной. Больше скажу – я практически не сомневаюсь, что просьба о поручительстве будет отклонена. Представьте, я готов совершить небольшое должностное преступление и рассказать вам, что даже подаренная Лоуэллам внушительная сумма, если вы уже думаете об этом, не исправит положения. Почтенный мистер Лоуэлл в самое ближайшее время будет объявлен банкротом. Полагаю, в нашем ведомстве вот-вот начнётся процедура заморозки его счетов…

Да кто же он такой, этот Бульдог?! Что за «ведомство»? Я почувствовала, что ноги отказываются меня держать. Этот человек основательно подготовился к приезду в замок. Он знает всю подноготную нашей семьи. Вот только зачем ему это?.. Что ему за дело до разорённого семейства, гостящего у графа?..

- Если только… - вкрадчиво продолжил Бульдог.

- Если только? – повторил Рон, отпуская меня и делая шаг к нему.

По сгущающемуся, наэлектризованному воздуху, по тому, как Эд аккуратно убирается вон с площадки, по тому, как в маленьких, притаившихся глазах Бульдога разгорается удовлетворение, я поняла, что всё совсем плохо. Хуже некуда.

- Если только вы, юный граф, не прекратите ставить мне палки в колёса. Просто отступитесь и дайте мне делать своё дело! Иначе, заверяю вас, вашей маленькой подруге крупно не поздоровится. У меня есть все рычаги для того, чтобы…

Больше ничего он не успел сказать.

Потому что вулкан под названием «Рон в ярости», наконец, взорвался.

Мой друг одним незаметным движением преодолел оставшееся расстояние и просто-напросто схватил Бульдога за горло правой рукой. Я прижала ладони к губам, пряча крик.

- А может быть, мне просто затолкать ваши угрозы обратно вам в глотку?..

И тут этот страшный человек… просто рассмеялся. Хотя тут же смех его превратился в сиплое карканье, когда Рон сжал пальцы крепче. Но даже так он выглядел непонятно спокойным. А потом вдруг начал говорить. И чем дольше говорил, тем сильнее сдавливала моё сердце ледяная рука страха.

- Аххха… кажется… кажется, я правильно нащупал ваше уязвимое место, юный граф! Маленькая мисс Лоуэлл, кто бы мог подумать… А знаете, вы и впрямь невероятно похожи на своего предка, Роланда Победителя Чудовищ, вам наверняка говорили! Не только в вашем замке висят копии того гобелена, я тоже видел ту забавную в своей патетичности сцену. Вот только вряд ли вы знаете, как бесславно окончилась жизнь вашего знаменитого прародителя! И судя по тому, что вижу, ваша несдержанность и уязвимость перед червоточиной, что зовётся «чувствами», рано или поздно приведёт вас к похожему финалу.

Рон разжал пальцы и отступил на шаг. Бульдог немедленно принялся потирать шею ладонью. Он глядел на Рона снисходительно, посмеиваясь.

- Что… что вам известно? – напряжённым, севшим голосом спросил у него мой друг.

- Не в моих правилах делиться информацией бесплатно… но вы мне и правда нравитесь, молодой человек! Пожалуй, напоминаете мне меня самого в юности. Так и быть, отвечу!

Одно… два… три сердцебиения на площадке царила полная тишина. А потом Бульдог снова заговорил:

- Роланд Винтерстоун погиб оттого, что сбросился вниз из окна башни Замка ледяной розы.

(5.6)

- Вижу, вы не знали этого. Отец вам не сказал! Не потому ли, что тоже заметил поразительное сходство своего сына с человеком, жившим столетия назад? Ваш брат не несет на челе печати столь явного фамильного сходства. Полагаю, он вообще во многих чертах личность более… прагматичная, что не может мне не импонировать. И вот в чём ирония – будь он на вашем месте, мне не пришлось бы прибегать, скажем так, к нестандартным методам ведения переговоров. Маленькая мисс Лоуэлл была бы тогда в куда большей безопасности, чем рядом с человеком, который так явно выказывает стремление её защитить.

Рон выслушивал его молча, сцепив руки за спиной, как будто опасался, что не удержится и снова даст им волю. Человек, которого, как я поняла со слов Эда, звали мистер Шеппард, поправил серо-стальной шейный платок, заколотый рубиновой булавкой, и стряхнул с рукава пыль.

- Подумайте об этом на досуге, юный граф! У вас есть три дня, чтобы смириться с неизбежным. Предлагаю не драматизировать ситуацию. Речь идёт всего лишь о бюрократических тонкостях. Право наследования в отношении Замка, безусловно, сохранится за вами. Так что не думаю, что исполнение королевской воли доставит вам такие уж неудобства – кроме ущемлённого самолюбия, быть может. Советую всё же поступить разумно и не устраивать больше сцен.

Он приложил навершие трости к виску.

- Вот здесь должен быть центр принятия решений мужчиной.

Опустил его ниже и дотронулся до места, где должно быть сердце… если оно у него было, конечно.

- Ни в коем случае не здесь. Иначе – послушайте моего богатого жизненного опыта – последствия бывают именно такими, каких мы всеми силами желали бы избежать.

И не говоря больше ни слова, он невозмутимо отвернулся и спокойным прогулочным шагом покинул площадку, глубоко вонзая конец трости в песок.

Мы с Роном остались одни – и распахнутые настежь двери опустевшей конюшни смотрели на нас с немым укором.

- Вот я дурак! – рассмеялся неожиданно Рон и покачал головой. Но только в глазах его веселья не было – лишь блеск оружия, вынимаемого из ножен. – Он меня сделал как маленького! Я методично наступил в каждый из разложенных им капканов. Теперь придётся думать, как из них выбираться без того, чтобы отгрызть себе ногу. Ну что ж – в одном он прав. Будем искать решение разумом.

Это всё было слишком сложно. У меня возникло странное чувство, что люди вокруг говорят на каком-то другом языке, который я понимаю через слово. Или пытаюсь сложить узор из мозаики, половина деталей которой потеряна.

- Да, Рин, – и глупостей не слушай! Если мой идиот предок не смог победить чудовищ в самом себе и откуда-то там сбросился, жалеть его не собираюсь. И не делай такие глаза – ко мне все те непонятные заморочки многовековой давности не имеют никакого отношения. Что бы ни стряслось с Роландом Винтерстоуном, у него явно не было того, ради чего стоит жить и бороться. В отличие от меня.

Он отвернулся прежде, чем я смогла прочитать выражение его лица. Долго и пристально рассматривал башню Замка, светло-серый камень которой в ярких рассветных лучах казался нежно-розовым. Воздух был пропитан утренней свежестью и напоён ароматами «ледяных роз Винтерстоунов». Невозможно поверить, что в этом волшебном месте много веков назад разыгралась какая-то трагедия.

Теперь я не была уже так уверена в своём желании открыть дверь в башню. Возможно, Замок не просто так не пускает меня туда. Быть может, он просто-напросто меня бережёт?

- Рон… а ты не расскажешь мне, наконец, по порядку – откуда взялся на нашу голову этот отвратительный человек? И что ему нужно от замка? – я подошла ближе и, не удержавшись, дёрнула друга за рукав, чтобы он перестал стоять ко мне спиной. – Тут и так на каждом шагу какой-нибудь Ужасно Древний Секрет или Страшно Загадочная Тайна – не добавляй хоть ты туману, а?..

- Ну хорошо… Если честно, не хотел забивать тебе голову. Проблему с Бульдогом я должен решить самостоятельно – это моя ответственность как наследника замка. Но ты по своему обыкновению сама влезла во всё это по уши, так что… Если вкратце, то Шеппард – Королевский Казначей, возглавляет ведомство, которое управляет королевской казной и всем имуществом Короны.

- А при чём тут твой замок?.. – не удержалась и перебила я.

- Так в том-то и дело! Вот что бесит меня сильнее всего. Отец смирился, на него, похоже, королевская печать оказывает какое-то поистине магическое воздействие… Но я не могу. Чувствую, что это только начало. Пробный шар. Понимаешь ли, Кроль издал манифест, в котором объявляет, что в связи с тем, что Замок ледяной розы единственный, оставшийся целым с эпохи Завоевания – как ты помнишь, остальные шесть увяли и рассыпались в пыль, - он объявляется Национальным Достоянием. Формально всё обставлено очень помпезно и так, будто нам оказывается особая честь. Но по сути… Якобы для обеспечения лучшей сохранности сюда направляются сотрудники Королевского Казначейства. Они должны изучить замок, провести инвентаризацию и так далее… А ещё назначается Королевский Управляющий, догадайся с трёх раз, кто. С особыми полномочиями, которые, конечно же, ни в коем случае не посягают на родовые прерогативы и наследственные вольности графов Винтерстоунов… и тому подобная витиеватая ложь. Необходимая, я уверен, лишь для того, чтобы успокоить наши подозрения и скрыть главное...Я слушала, замерев, и кажется, даже забыла дышать.

- …они хотят отнять у нас замок, Рин! Со всем его волшебством, на которое зарятся, как алчные псы. Отнять постепенно, так, чтобы мы сами не заметили и не сопротивлялись. Король стар и болен, не думаю, что ему самому это нужно – иначе зачем бы он ждал так долго… Скорее его слабостью просто воспользовались.

- Что ты собираешься делать? – спросила я тихо.

Рон горько усмехнулся.

- Спроси лучше, что я могу сделать? Я много раз говорил отцу, что замку нужна защита. Нужны стены, нужен гарнизон, а не один я и старина Торнвуд. Он не слушает. Упёрся в вековые традиции благоговения всех перед замком. Мелет какую-то чушь, что со времён Роланда в замке не принято держать солдат и много оружия…

- Он переплавил свой меч… - прошептала я.

Рон бросил на меня острый взгляд.

- И это уже разузнала? Торнвуд проболтался, не иначе.

Я смущённо улыбнулась.

- А я не могу самостоятельно заняться укреплением обороны замка, Черепашка. Пока не могу. По закону я получу право распоряжаться частью фамильных денег только, когда мне стукнет двадцать один год. Сама понимаешь, тогда может быть уже поздно. На самом деле, у меня есть только три дня, чтобы найти выход. Потом манифест вступит в силу, и любые мои действия против его повелений будут считаться фрондой. Изменой Короне. С соответствующими последствиями.

Рон замолчал. Молчала и я. Совершенно не представляла, что можно сказать. Ситуация показалась мне совершенно безвыходной, и понимание этого камнем упало на грудь.

Мой друг заметил моё состояние и первым прервал молчание.

- А теперь ты рассказывай. Что тут произошло? Я видел только финал драмы.

Я немного встрепенулась и принялась добросовестно пересказывать. Когда дошла до того, как олени скрылись в лесу, снова почувствовала, что к глазам подступают слёзы.

- Не вздумай сырость разводить! – пригрозил мне Рон. – Я сейчас же седлаю коня и отправляюсь в лес. Нужно увести Снежного и Вьюгу подальше, чтобы никто не нашёл, пока мы не разберёмся в ситуации. Но сперва пойдём-ка, проведём тебя до комнаты! Запрёшься как следует, и на этот раз чтоб без фокусов у меня, поняла?

Я пристыженно кивнула в ответ. На самом деле, и у меня самой не было никакого желания проверять серьёзность угроз Бульдога…

Мы медленно двинулись по тропе обратно к замку. И тут я сообразила, что так распереживалась об оленях, что совсем забыла рассказать Рону о том, что касалось меня самой. А потом вспомнила, как он чуть шею не свернул Бульдогу за один лишь намёк на угрозу в мой адрес… и передумала рассказывать. Не хочу, чтобы из-за меня мой друг наломал дров. У него сейчас и так забот хватает. Что до противных красных глаз той псины, что загорались при моём появлении… надо всего лишь постараться не попадаться больше на пути.

- Как же неудачно, что дверь тогда открылась, и Бульдог меня заметил… - вздохнула я и вздрогнула. Я что, сказала это вслух?..

Рон как-то странно на меня посмотрел.

- Ты что, правда думаешь, что она сама?.. Да это же он её распахнул! Заметил слежку – не представляю, как, ведь стоял спиной… Его профессиональное чутьё, не иначе!

Я смутилась.

- А что за профессиональное?..

- Из проверенных источников я узнал, что раньше, лет пять назад, Бульдог возглавлял Тайный сыск. Там и получил свою кличку. Выявление шпионов других государств и изменников Короне, поиск беглых преступников, курирование Гильдии палачей и тому подобные милые прелести. Понятия не имею, зачем такому человеку понадобилось возглавлять какое-то скучное Казначейство… И это тревожит меня очень сильно.

Я не стала переспрашивать, что у него за источники. И так понятно. Отец Эмбер – граф Сильверстоун – маршал и правая рука короля, наверняка много времени проводит при дворе, и она тоже.

- Так, Рин, а теперь рот на замок! Мы подходим. Тут на каждом шагу могут быть люди Шеппарда.

Оставшуюся часть пути до замка мы проделали в молчании.

Рон шёл рядом… но почему же у меня было такое чувство, будто иду одна? Наверное, потому, что мыслями он был где-то очень далеко.

И я вдруг подумала, что вовсе не хочу, чтобы Рон принимал решения разумом. Потому что так делают такие люди, как Бульдог – заставляют сердце замолчать. А я не хочу, чтобы Рон тоже когда-нибудь сказал кому-то: «и я был таким, как ты раньше… очень давно».

В комнате я просидела одна до самого вечера. От нечего делать развлекалась беседой с Замком. Просила его выполнить несложные просьбы – и он откликался всё быстрее и охотнее, как будто и сам застоялся и заскучал в одиночестве. Свет зажигался ярко, потом гас до полной темноты; полы теплели и тут же остывали, как нагретый солнцем песок после долгого летнего дня; стены меняли цвет от насыщенно-серого до почти белого; ставни послушно открывались и закрывались… мне даже удавалось добиться того, чтобы под моей рукой камень становился мягким, как глина и начинал менять форму. Это завораживало. Но не уменьшало тревоги, которая копилась глубоко внутри.

Пару раз приходила Мэри, приносила поесть. Она выглядела напуганной. На мои вопросы отвечала, что молодой хозяин уехал куда-то верхом и ещё не возвращался. Когда я попыталась пошутить, что хорошо бы Замок и этих чужаков прогнал, как герцогиню – методом прорывания канализации, Мэри невесело усмехнулась и поведала, что с самого начала все они отказались размещаться в замке почему-то, хотя граф радушно предлагал. Вместо этого разбили палатки где-то в глубине сада. Так что предложенный мною метод не сработает.

Я вяло ковыряла вилкой котлету, уныло глядя в стремительно темнеющее небо за окном, когда в дверь тихо постучали. Меня будто подбросило. Этот стук я узнала бы из тысячи. Побежала скорее открывать, путаясь в юбке.

От сердца отлегло, когда увидела на пороге Рона.Он был уставший, запылённый, осунувшийся – но он был рядом, а это главное.

- Черепашка, у тебя так вкусно пахнет в комнате! Осталось ещё что-нибудь? Сил уже нет тащиться на кухню.

Я с готовностью отошла с его пути, пропуская внутрь. Рон сграбастал тарелку с подноса, стоявшего на столе, и плюхнулся на мою кровать, опираясь спиной о стену и с явным наслаждением вытягивая ноги. Я в нетерпении примостилась рядом на краю.

- Ну что? Ты их нашёл?!

- Нашёл, нашёл, не переживай… Увёл далеко вглубь леса, чуть ли не к самым Верхним Жукам, и велел не показываться на глаза людям.

- Они в порядке?

Рон медленно дожевал кусок котлеты. Потом хлеб. Потом салат.

- Да, Черепашка. Теперь в порядке.

Он слишком странно это сказал. И слишком долго не отвечал.

- Я сейчас выброшу в окошко десерт, и ты его не получишь, если не скажешь правду!!

Мой друг вымученно рассмеялся.

- Ты была б не ты… Давай свой десерт! Я голодный как волк. Если говорю, что теперь в порядке – значит, так и есть. Я вовремя сообразил и захватил с собой их любимое лакомство – розы с твоего куста.

- А иначе?.. – переспросила я, похолодев.

Рон отложил тарелку.

- Когда я обнаружил наших оленей, Снежный лежал в сугробе посреди леса и почти не светился. Отказывался подниматься на ноги. Вьюга бродила вокруг него кругами как заведённая и ничего не могла сделать. Как только я скормил ему цветы, он тут же повеселел. Шерсть снова засияла, силы вернулись и очень скоро он смог последовать за мной. В лесу сейчас сильный снегопад, наши следы быстро замело – да олени и не оставляют их на снегу, ты же знаешь. А то, что наследили мы с моим конём, теперь ни один самый лучший следопыт Королевства не прочитает. И ни один цепной пёс короля не вынюхает.

Я притихла и молча переваривала услышанное.

- Ну что ты нос повесила? Тащи десерт свой. Что там у тебя?

- Пудинг…

- Давай сюда. Могу отдать половину!

- Не надо...

У меня совершенно пропал аппетит.

Рон вздохнул.

- А ну-ка отставить уныние и вселенскую скорбь! Прорвёмся. Я тебя когда-нибудь подводил? Черепашка… не бойся – я сумею защитить и тебя, и замок. Причём именно в такой последовательности. Чего бы мне это ни стоило. А теперь знаешь, что?.. Мы с тобой целый год не виделись и даже не успели толком поговорить. Давай лучше, рассказывай.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Что рассказывать? – удивилась я. Хотя тревога не ушла совсем, от слов моего друга стало чуточку спокойнее на душе.

- Всё подряд. Всё, что хочешь! Сегодня в порядке исключения я готов выслушивать любую твою болтовню в неограниченном количестве. Расскажи о доме, чем ты любишь заниматься там в своих болотах, какие книги читаешь… Мне всё интересно.

Сначала медленно и неуверенно, смущаясь и не веря, что такие глупые мелочи могут его интересовать, я стала рассказывать. А он всё слушал, и слушал, и слушал… Внимательно, не перебивая. Молчал, и лишь изредка задавал вопросы, когда я останавливалась. И смотрел на меня так, будто ему и правда было важно то, что я говорю.

И постепенно я оживилась, увлеклась, забыла обо всём – о том, что происходит, о чужих людях, что вторглись в мой уютный мир и вот-вот сломают в нём что-то важное – обо всём, что происходит за пределами этой маленькой тёплой комнаты и круга света, в котором я и мой друг по-прежнему рядом.

А потом я вдруг запнулась на полуслове.

- Рон… Рон, ты не поверишь! Там…

Бросилась к окну и распахнула его.

Холодный ветер швырнул мне в лицо колкие белые хлопья. Сумрачное небо что-то тревожно ворчало в вышине. Тяжёлые тучи заволокли ночное небо серой пеленой.

- Там… снег… - растерянно прошептала я, глядя за окно.

Спохватилась и поскорее захлопнула его.

Поздно.

На подоконник уже намело снега. Мои руки замёрзли и покрылись мурашками до самых плеч.

Рон усмехнулся и погладил серый камень стены, у которой сидел, - как хозяин гладит бок любимой собаки. Проговорил тихо, я едва расслышала:

- Надо же, приятель – в кои-то веки ты среагировал и на меня… не только на неё. А я уж было собирался ревновать. В конце концов, кто тут наследник? Я тоже о тебе забочусь, знаешь ли. Заслужил хоть капельку внимания…

- Чего ты там бормочешь?

Он посмотрел на меня. Смотрел долго и пристально, и наконец ответил:

- Ничего, Черепашка. Лучше расскажи мне ещё что-нибудь. Не важно, что.

У него был странный взгляд. Очень нежный и светлый, но печальный.

Такой бывает, наверное, у смертельно раненых людей, которые смотрят в лицо любимым и заверяют, что с ними всё будет хорошо.

Но это я поняла лишь намного позже. И лишь спустя время я осознала, что означал этот взгляд.

Просто, когда он увидел Снежного в том лесу, то разгадал, для чего Бульдогу на самом деле нужен Замок ледяной розы.

И в тот вечер Рон принял решение.

(5.8)

С утра и до самого вечера снова шёл снег. И всю ночь тоже. И третий, последний день, который оставался у нас до того, как вступит в силу королевский манифест, я встретила в своей комнате одна, сидя на подоконнике, подперев лицо ладонями и всматриваясь в танец снежных хлопьев за окном.

Это не важно, что всё это время я провела в одиночестве и почти неподвижно. Душой я улетала туда – терялась в невесомом белом кружеве, что плелось из невидимых нитей и падало с притихших небес на вечно зелёный сад Замка ледяной розы. Замирала и оживала с беззвучной музыкой, льющейся из распахнутого небосвода – кажется, там было пианино, и скрипка, и ещё что-то… а может, это просто моя фантазия не давала смириться с тишиной. Я всё пыталась понять, какие вести несут мне эти снежные птицы с медленными взмахами своих белых крыльев – но они были немы.

Запахи первого снега, чистоты, холода – и зимы, что наконец-то одержала победу в этом царстве лета и роз, заползали внутрь сквозь оконную раму, незаметно наполняли комнату, просачивались в камень, и он темнел на моих глазах.

А свет настенных ламп и узор из цветов на двери временами пульсировали, будто отголоски биения большого каменного сердца.

Замок будто ждал чего-то. Я ждала вместе с ним. Изо всех сил пыталась сдержать данное мною обещание и не высовываться из комнаты, чтобы не нарваться на очередные неприятности. Вот только Рон больше не приходил ко мне, и в конце концов я поняла, что больше ждать не могу. Я должна что-то сделать, или просто сойду с ума.

Вечером третьего дня я подошла к двери в коридор, открыла её и, зажмурившись, вышла. Мне хотелось бы чувствовать себя храброй, как те отважные воины-защитники Королевства, о которых я читала в «Легендах эпохи Завоевания». Но в такие моменты особенно отчётливо понимала, что я лишь маленькая девочка – и всю свою смелость без колебаний выменяла бы на тепло дружеской руки, и смех в глазах, и радостную, безмятежную улыбку, не омрачённую тенью того зла, что нависло сейчас над нами.

А замок был тих и казался таким пустым, будто все погрузились в спячку до самой весны, лишь я одна отчего-то не уснула и брожу теперь неприкаянной тенью по его коридорам.

Я потрясла головой, разметав тёмные кудри по плечам. Так дело не пойдёт! Не буду киснуть и отчаиваться. Замок научил меня верить в свет и волшебство даже самой тёмной ночью, когда самые страшные монстры выползают из твоих снов… И мне доводилось уже приручать таких монстров. Вот только человек, оказывается, может быть куда опаснее чудовищ.

А потом по стенам замка прошла дрожь. Она была едва заметна, но я почувствовала её где-то у самого сердца. И сломя голову, не думая о последствиях побежала к источнику. Не знаю как, не знаю почему, но я должна защищать их всех – наших оленей, наш замок… нас. Иначе зачем я здесь? Зачем замок делится со мной секретами? Для чего эта магия во мне, что горит огнём внутри и не даёт покоя? Я никогда не найду ответов, если стану трусливо отсиживаться где-то в углу. И не заслужу света и счастья, если не буду бороться с тьмой.

Едва выбежав за высокие двери замка, я чуть не столкнулась с двумя людьми в сером. Они стояли на крыльце по обе стороны от входа – неподвижные, со скучающим видом. Ничего не делали – просто ждали. Как часовые. Или стражники. И я знала – прекрасно знала, чего они ждут. Полночи. Времени, когда вступит в силу королевский манифест.

Оба посмотрели на меня внимательно, но ничего не сказали и молча пропустили. Я продолжила свой путь, по щиколотку утопая в мелком рыхлом снегу, который всё падал и падал на потемневшую траву, морозными шапками ложился на пышные бутоны цветов и поникшие ветви деревьев, белым ковром стелился мне под ноги. Которого просто не должно было быть здесь.

Я свернула за угол и остановилась, кусая губы.

Белые лепестки с синими прожилками чернели, сворачивались и осыпались пеплом на снег.

Алый свет неудержимо лился из каменных глаз пса… выжигал всё, что мне дорого.

В этот раз Бульдог добрался до заветного куста «ледяных роз Винтерстоунов» – того самого, что взошёл на моей крови. И никого больше не было в этот миг, ровно за пять часов до полуночи, у задней стены Замка ледяной розы, где волшебные цветы отважно карабкались на стены башни – только я и этот упрямый и страшный человек.

Чем больше цветов умирало и падало на снег, тем ярче пылал огонь в сердцевине магических камней. Как будто они наполнялись их силой, выпивая до дна.

Но всё же мои розы продолжали сопротивляться, и не так легко давалась победа над ними Бульдогу. Ещё больше половины оставались целыми – особенно там, наверху, где колючие плети взобрались уже почти до самых окон башни.

И тогда я разозлилась. Очень сильно разозлилась.

Замок… сейчас бы не помешала твоя помощь, если честно!

Я так сильно сжала кулаки, что ногти впились в ладони. Вереница жгучих искр вспыхнула где-то у позвоночника, пробежала до самых кончиков пальцев, опалила кожу голубым светом, и он отразился в морозном узоре на витражных окнах.

Бульдог, наконец, почуял моё присутствие. Обернулся, обрывая контакт магии, и алые лучи погасли. На лице его не было злорадства или торжества, как я думала – оказалось, что он истреблял мои розы с выражением сосредоточенности и почти муки. Как будто мыслями был совсем не здесь – а в каких-то воспоминаниях, что причиняли ему боль. Даже не верилось, что этот бессердечный человек способен на такие чувства. И пусть на мгновение, но прикипевшая, казалось, намертво маска безразличия слетела с него, обнажая… что?Секунду он смотрел на меня стеклянным взглядом, будто не видел, а потом маленькие глазки его расширились, и он уставился на что-то за моей спиной.

Я не стала оборачиваться. Что бы это ни было, оно не причинит мне вреда.

Но всё же и у меня на миг сердце сжалось от ужаса, когда что-то огромное и чёрное медленно проплыло мимо правого плеча по направлению к чужаку, что осмелился нарушить покой заколдованного замка.

Зверь.

На голову выше меня в холке, весь заросший густой чёрной шерстью – от плоской оскаленной морды с ярко-синими сапфировыми глазами, до кончиков могучих лап, вооружённых острейшими когтями. Они не оставляли следов на снегу. Чуть припав на все четыре конечности, зверь подбирался к Бульдогу с глухим недовольным урчанием. Его окружала едва заметная дымка голубоватого сияния, по шерсти временами пробегали искры и срывались с неё, взмывали в сумеречный воздух. Растворялись там, оставляя запах грозовых разрядов.

Я узнала его, конечно же. Именно такое существо было изображено на родовом гобелене графов Винтерстоунов. Только там оно было в доспехах, стояло на двух лапах и держало меч, а не подкрадывалось, урча как дикая кошка.

Эллери?..

Казалось, ещё мгновение, и зверь прыгнет.

Но Бульдог вдруг усмехнулся и поудобнее перехватил трость обеими руками. Маска снова была при нём, надёжно скрывая случайные отголоски искренних эмоций. Неужели даже это чудовище не испугало его?..

- Всего лишь иллюзия, маленькая мисс Лоуэлл! Я уже насмотрелся на такие. В Замке пурпурной розы.

Вскинул руки – пёсьим оскалом вперёд – и вырвавшийся из алых камней ворох ярких молний обрушился на монстра, окружил его стаей жалящих пчёл.

Зверь дрогнул, затих и остановился. И мне оставалось только смотреть на то, как мой защитник, оказавшийся всего-навсего невесомой тенью, бледнеет и истаивает прямо на глазах.

В этот момент я вдруг поняла, что произошло тогда – так давно, будто несколько жизней назад – в той кладовке, откуда старшая помощница кухарки миссис Блэкни выбежала, крича, едва живая от ужаса. И где Рон впервые взял меня за руку.

Я вспоминала его рассказ о том, как он съездил потом к ней в Верхние Жуки и выбил из неё частичное признание. И вот теперь всё встало на свои места.

Когда с моим приездом стены замка начали теплеть, миссис Блэкни отправилась в кладовку с киркой и попыталась отколоть от стены несколько камней, чтобы, как она сказала «сэкономить на отоплении» у себя дома, в деревне. Может, Замку стало больно, а может, он просто возмутился такому бесцеремонному поведению – не знаю. Но чтобы отогнать нахалку, он создал иллюзию – страшного зубастого монстра, и тот напугал пожилую женщину до чёртиков. Помню, как она выбежала из подвала – побелевшая, растрёпанная, но совершенно невредимая! Я всегда знала, что наш Замок – добрый, и не хочет причинять никому зла. Сегодня получила очередное подтверждение.

Ну вот.

На одну загадку Замка ледяной розы меньше. И на одну надежду тоже.

Потому что сейчас, когда последние следы иллюзии истаивали в воздухе, Бульдог смотрел так, будто решал, за кого взяться следующим – за оставшиеся розы или всё-таки за одну маленькую надоедливую девчонку.

С лёгким печальным хлопком зверь исчез, на его месте остался лишь ворох голубых искр. С тихим звоном они потянулись к Бульдогу и впитались в алые камни, которые, получив новое подношение, зажглись ещё ярче, став насыщенно-рубинового цвета.

Ох.

Наверное, опасность и правда ускоряет мыслительные процессы. Потому что на меня внезапно и неотвратимо, как снежная лавина, навалилось вдруг ещё одно осознание.

Я поняла то, о чём Рон, видимо, догадался ещё два дня назад.

- Мистер Шеппард… Вы же хотите получить замок вовсе не для того, чтобы его сохранить, ведь правда? Все эти разговоры о «национальном достоянии» - всего лишь ширма… - мой голос дрогнул. - …Вы хотите его разрушить? Забрать себе его магию? Эти камни в глазах пса – они каким-то образом поглощают её, пожирают как голодные звери…

Бульдог опустил трость и глаза пса погасли, будто сыто зажмурились.

– Почему ты смотришь на меня с такой ненавистью, девочка? Я так часто видел подобные взгляды... Полжизни преследуют они меня. Думал, моя броня давно уже непрошибаема – но тебе отчего-то всякий раз удаётся её пробить. Да пойми же хоть ты – всё, что я делаю, это исключительно во благо королевства! Ради его безопасности и безопасности людей, которые его населяют. С чего ты взяла, что я – зло? Цепные псы охраняют людей от волков, а не нападают на стада.

– А я для вас кто – человек или волк?

Он испытующе поднял бровь.

- Возможно, волк в овечьей шкуре? И возможно, ты сама этого не знаешь точно. Но так и быть, хватит на сегодня… можешь пока быть свободна. Только учти – категорически не советую тебе покидать замок до начала действия королевского манифеста! Как только вступят в силу мои полномочия Управляющего, я проведу несложную проверку, и мы получим полную ясность в отношении того, кто ты такая и что с тобой делать дальше. Но предупреждаю сразу - последствия побега тебе очень не понравятся! И ещё, крайне не советую распускать язык о своих домыслах в отношении меня. Тебе, конечно, и так никто не поверит, но мне бы очень не хотелось применять более жёсткие методы воздействия для пресечения нежелательных слухов. Надеюсь, маленькая мисс Лоуэлл, ты оценишь, что я разговариваю с тобой практически на равных, как со взрослой и ответственной барышней. Ты показалась мне вполне здравомыслящей и разумной для своих лет. Не разочаровывай же меня! Я очень не люблю разочаровываться в людях…Он замолчал и коротко поклонился кому-то за моей спиной.

Я резко обернулась. Не знаю, почему ожидала увидеть Рона. Наверное, и правда хватит ему уже постоянно меня спасать.

Там стоял мой отец и смотрел с откровенной тревогой. Голова его была непокрыта, и снег заставил короткие седые волосы промокнуть и слипнуться. Тут только я поняла, что продрогла до костей, выбежав на улицу в домашнем платье.

- Моё почтение, мистер Лоуэлл! – церемонно проговорил Шеппард и степенно двинулся по направлению к главному входу в замок, оставляя нас с отцом одних.

Он тут же снял с себя пиджак и накинул на меня, обволакивая до боли знакомым и уютным запахом. Я поплотнее укуталась, потупившись. Мне не хотелось ничего говорить или объяснять.

И тогда отец заговорил сам.

- Мне нужно было срочно поговорить с тобой, Кэти.

Я вскинула на него глаза. Ничего хорошего не предвещал мне его тон и то, как он старался не смотреть мне в лицо.

- Возвращайся к себе и собирайся поскорее, милая. Завтра утром мы покидаем Замок ледяной розы.

Он замолчал. Ждал моих вопросов, но их не последовало. Тяжело вздохнул.

- Тебя вообще-то Рональд искал… Но я решил не говорить ему, что видел, как ты бежишь в эту сторону. Мне показалось, будет лучше, если ты узнаешь новость от меня. Всё-таки ты моя дочь, и кому как не мне знать, что творится в твоём сердечке…

Я наклонилась и подняла со снега одну из чёрных роз, которую ветер принёс мне под ноги. Погладила пальцами опалённые лепестки.

- Со мной говорила графиня. Поймала посреди коридора – так ей не терпелось. Вот же вздорная и глупая женщина, пусть простит меня мой старинный друг, который имел несчастье увлечься хорошеньким личиком и богатым приданым… А впрочем, в чужом глазу…

Он запнулся и неловко замолчал. Странный это был разговор, но я не хотела в нём участвовать. Просто ждала, что услышу дальше.

- Гм… в общем, сияя как медный таз, она сообщила, что скоро наше присутствие в замке станет нежелательным – и в эту зиму, и во все грядущие. Потому что… Ну, в общем… потому что…

- Почему, папочка? Просто скажи мне.

- Об этом будет объявлено сегодня вечером. Старший сын графа собирается обручиться с мисс Эмбер Сильверстоун. Невеста и её отец уже едут в Замок ледяной розы.

(5.9)

Я читала, что так бывает – тебя ранили, а боль чувствуешь не сразу.

Поёжившись на холодном ветру, я послушно дала отцу взять себя за руку, чтобы отвести обратно в замок. Но как только мы подошли к углу здания, за которым открывался великолепный вид на заснеженную лужайку перед главным входом, выдернула руку и отступила на шаг, в спасительную тень.

Тишину опрокинул топот копыт множества лошадей, которые одна за другой разрывали полог метели и проезжали ворота с графскими вензелями. Одна, две, три, десять… Я сбилась где-то на третьем десятке. Всадники были в кольчугах, шлемах и всех тех других железных штуках, в которых я не очень разбиралась. Каждый держал в руках круглый щит и копьё, на поясе – меч. Нетронутый белый холст на земле вмиг был исчерчен беспорядочными грязными письменами.

Возглавлял кавалькаду граф Сильверстоун – я сразу узнала его надменное лицо, седые усы и острую бородку. Только теперь вместо алого камзола, в котором он приезжал в прошлый раз, на нём был сплошной стальной доспех. Рядом оруженосец нёс знамя, где красовался герб рода Сильверстоунов – белый лис на голубом фоне, и в отдалении пурпурный замок под золотой короной. Что ж, приходится признать – их герб порядком устарел. Нет больше такого замка в Королевстве ледяных островов.

Один-единственный дворянский род теперь может с полным правом позволить себе подобное знамя. Чёрное с серебром знамя Винтерстоунов. И замок, а вместо короны над ним – синяя роза в круге.

- Не останавливайся, Кэти! Мы должны пойти вперёд и встретить новых гостей рядом с хозяевами, как полагается. Хотя бы пять минут, потом ты сможешь незаметно уйти к себе.

- Пап, я…

Из-за массивного боевого коня лорда Сильверстоуна выступила тонконогая белая лошадь, на спине которой восседала девушка в золотистом платье. Мягкие солнечные блики изысканной ткани оживили выцветшую снежную круговерть.

- …я лучше отсюда посмотрю. Пожалуйста.

Я прижалась плечом к едва тёплому камню стены и вцепилась пальцами в угол, из-за которого по-прежнему наблюдала за происходящим, не в силах отвести глаз.

Отец вздохнул.

- Не замёрзни! Я не могу остаться тут – мою фигуру просто так не спрячешь, и будет странно это объяснить. Пойду к графу. Вернусь за тобой, как только гости пройдут в дом. Не думаю, что Винтерстоун будет долго держать их на таком ветру. Что с погодой – ума не приложу! Впервые такое вижу…

Я уже не слышала, что он бормочет, отходя. Потому что высокие двери Замка ледяной розы распахнулись, и на крыльцо вышел Рон. Весь в белом – ослепительно белом, будто он сам был плоть от плоти этого снежного бурана, и только чёрные волосы, распущенные и аккуратно лежащие на плечах, выделялись ярким пятном.

- Приведи начальство! – бросил он резко тому человеку в сером, что стоял ближе всех к нему и во все глаза пялился на вооружённых до зубов всадников, утратив свою невозмутимость.

Мой друг же был бледен, собран и абсолютно спокоен.

Рядом с ним возник его отец. Мать стояла поодаль, не скрывая торжества на ухоженном лице. Где-то там мелькнула и золотистая шевелюра Эда.

Граф воскликнул:

- Приветствую, дорогой друг! Невероятно, просто невероятно вам рад! Но как же быстро вы доехали! Не помешала эта безобразная метель?..

Пока Сильверстоун отвечал ничего не значащими любезностями, в толпе, что потихоньку начинала собираться во дворе замка, я заметила Бульдога. Тяжело опираясь на трость, он прошествовал вперёд, и люди расступались перед ним. Его густой бас, почти рык, перекрыл все другие звуки, и в толпе воцарилась напряжённая тишина.

- Сильверстоун! Не ожидал… Вы же должны были отправиться на учения к Равеллийским холмам? Что привело вас сюда?

Граф надменно глянул на него, не сходя с лошади и заставляя собеседника смотреть на себя снизу вверх.

- Кроме желания увидеть своего старого друга Винтерстоуна, с благородным семейством которого мы, наконец, породнимся? Стремление поскорее передать королевскую волю, конечно же!

Нет, всё-таки Шеппард великолепно владел собой. Он ничем не выдал бури, которая, я уверена, бушевала у него внутри.

Сильверстоун сделал знак своему оруженосцу и слез с коня с его помощью. Потом подошёл к хозяину замка, обменялся с ним крепким рукопожатием, после чего достал из-за пазухи узкий сафьяновый футляр и торжественно передал ему. Оглянулся и продолжил звучным голосом, оглядывая всех присутствующих:

- Мне, как маршалу королевства и доверенному лицу Его величества, поручена почётная миссия объявить, что предыдущий манифест, который касался судьбы Замка ледяной розы, с сего момента объявляется не имеющим силы!

По толпе прошёл удивлённый шёпот. Слуги переглядывались. Торнвуд вытащил из кармана здоровенный носовой платок и отёр лысину. Его жена успокаивающе погладила его по плечу. Мэри, кажется, плакала и улыбалась одновременно. Граф меж тем продолжил:

- Согласно новому манифесту, который я только что передал лорду Винтерстоуну, это место по-прежнему считается Национальным достоянием, ибо значение последнего невредимого замка розы для Королевства ледяных островов трудно переоценить. Однако наш король, да продлятся годы его, посчитал, что, учитывая изменившиеся обстоятельства, родня невесты наследника Замка самостоятельно справится со столь почетной миссией, как его охранение.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я слышала слова, но они будто скользили по моему сознанию, не задерживаясь, и я не вникала в суть, цеплялась к каким-то мелочам. Интересно, как король мог так быстро всё узнать и поменять решение? Откуда все эти люди взялись здесь так неожиданно?

И тут же сообразила – магия Эмбер! Они общались с Роном при помощи её камня всё это время. Если она и её отец были при дворе, то ничего удивительного, что так быстро всё решилось и граф сумел добраться за каких-то пару дней. Столица не так уж далеко от Замка ледяной розы, да и дороги в северной части Королевства замечательные. Это нам с отцом из наших южных болот приходилось каждый раз добираться невыносимо долго…

- Также согласно воле короля, ежегодные отчёты о состоянии замка будут готовить сами его владельцы, а скрепляться они будут подписью графа Сильверстоуна, то есть меня. Его величество посчитал, что этого достаточно. Таким образом, миссия Королевского Казначея с этого момента считается выполненной, и мне велено передать на словах, что его срочно ждут при дворе для решения более насущных задач.

Не отвечая ни слова, Будьдог молча поклонился, признавая поражение.

Медленно ушёл с лужайки, тяжело припадая на одну ногу и всем весом наваливаясь на трость.

Его люди сперва остались, неуверенно переглядываясь. Им не поступила команда, что делать. Потом и они незаметно потянулись прочь с площадки.

Прижавшись к стене замка щекой, почти обняв твёрдый камень, я следила, как Рон подходит к Эмбер и помогает ей сойти с лошади. Её сияющее лицо… Он благодарит её за то, что так быстро откликнулась. Она смеётся радостно и отвечает, что чуть не загнала лошадь, так спешила. Говорит ещё что-то – щебечет как птичка, не скрывая, что счастлива. Вот только Рон её больше не слушает. Его взгляд медленно скользит по лицам людей, стоящих полукругом неподалёку и разглядывающих гостей. Их становится всё меньше – слугам велено возвращаться в замок и готовить торжественный ужин, а также комнаты для нежданных гостей. Наконец, остаются только семья графа и мой отец.

Внезапно я отчётливо понимаю, кого ищет этот обманчиво-спокойный взгляд.

И прячусь за угол раньше, чем он меня находит.

Сползаю по стеночке, обхватывая колени руками. Сажусь прямо в снег, не чувствуя холода. Отпускаю, наконец, мысли, которые настойчиво просятся наружу, и которые я всё это время тщательно давила.

Что значит – обручились?!

Крепко-накрепко зажмуриваюсь. Никак не получается сосредоточиться. Я пытаюсь представить известные мне супружеские пары… отца с матерью, графа Винтерстоуна и его жену… Но что-то всё время не сходится. У меня совершенно не получается представить себе на их месте…

Не могу. Просто никак.

В конце концов, из всей этой мешанины странных и тревожащих мыслей выкристаллизовалась одна.

Он будет теперь принадлежать только Эмбер, и никому больше.

Вот только у него не было лица человека, который счастлив. На самом деле, оно сейчас больше напоминало маску. Как будто он загнал настоящего себя куда-то очень-очень глубоко. И это было по-настоящему страшно.

Вспомнила вдруг погнутую вилку на обеде с герцогиней. И слова о том, что он сам себе напоминает иногда загнанного зверя, которого обложили со всех сторон сигнальными кострами.

Я вздрогнула. И тоже приняла решение.

Во что бы то ни стало я должна спасти его от этого дурацкого обручения!

Нужно просто найти способ, как обезвредить Бульдога без того, чтобы Рону пришлось жертвовать для этого собой. Если только получится обезопасить Замок без того, чтобы…

Каменная стена под моей спиной потеплела.

Сам собой в голове ложился ответ. Есть кое-что, что могу сделать только я. А раз могу – значит, должна.

Я решительно встала и сняла с плеч папин пиджак. Мне теперь было жарко. Меня переполняла энергия.

Быстрым шагом преодолела лужайку.

Только не обращать внимания, как резко дёрнулся при виде меня Рон. Как остановился на полушаге, запретив себе отходить в сторону от Эмбер. Как она по-хозяйски кладёт руку ему на локоть и просит отвести поскорее в замок, потому что ветер забрался под её шикарную меховую накидку, и она совсем продрогла.

Подхожу к папе и отдаю ему пиджак. На немой вопрос в его глазах улыбаюсь во весь рот. Пусть думает, что у меня всё хорошо. Вижу по лицу, что не смогла его обмануть. Ну и пусть.

Тащу его за собой в замок. Мы немного обгоняем Рона с Эмбер, и это хорошо, потому что я не хочу, чтобы он услышал то, что я собираюсь сказать. Мне нужно, чтобы это услышал кое-кто другой, иначе весь мой внезапно придуманный план рухнет.

- Пап, а ты знаешь – снежные олени нашлись! Никогда не догадаешься, где! Там есть такая старая калитка, в северном углу сада. Если выйти из неё и идти прямо в лес, можно наткнуться на жутко интересное место. Там камни такие здоровенные из земли торчат – с меня ростом, ей-богу не вру! Олени туда и убежали, представляешь? Рон пока там их оставил, завтра пойдёт забирать. Как думаешь, не убегут до утра?

Не реагирую на крайне удивлённый взгляд отца.Что должна была, я сделала.

Теперь все зависит от нескольких вещей.

Первое. Действительно ли Эд «стучит» Бульдогу, как я предполагала. Вот он, стоит у стены и смотрит на брата с неприкрытой враждебностью и завистью.

Второе. Придёт ли Бульдог проверять информацию в одиночку – и если нет, то как много людей возьмет с собой.

И последнее, третье – так же хорошо ли будут слушаться меня те чёрные камни в круге, как слушается Замок ледяной розы? Я спросила у Замка там, у стены – тот вспыхнул жаром под ладонью в ответ. Оставалось верить, что это значит «да».

И если хоть одно из трёх оснований, на которых зиждилась моя слабая надежда на благополучный исход, выпадет из фундамента…

Я тряхнула головой и отказалась об этом даже думать. Это крайне рискованный план. И очень мало шансов, что у меня всё получится. Но если есть хоть один из миллиона – ради Рона я готова рискнуть.

(5.10)

Тщательно воспроизвожу в голове нашу прошлую вылазку в лес с Роном. Теперь я должна проделать тот же путь одна. Суетой приготовлений пытаюсь задавить страх, который предательски караулит – на кончиках дрожащих пальцев, на краю мыслей.

Для начала – потеплее одеться… За стеной соседней комнаты ожидаемая тишина, и я изо всех сил стараюсь перестать к ней прислушиваться.

На удивление, мне удаётся преодолеть весь длинный путь по коридорам и лестнице так, чтобы ни с кем не столкнуться. Морщусь от постороннего и жутко раздражающего шума, которым наполнился замок. Из обеденного зала доносится звон бокалов и шум весёлых голосов. Торжественный ужин в честь дорогих гостей в разгаре. Надеюсь, Бульдог сейчас не там – больше чем уверена, что он не станет праздновать своё поражение.

Оказывается, «стража» у дверей замка сменилась – теперь у крыльца дежурят трое с гербами Сильверстоунов на доспехах. Как же глупо, Рон… Кажется, ты просто поменял одних тюремщиков на других.

Меня провожают настороженными взглядами, но не останавливают. Вряд ли Сильверстоун давал им приказ задерживать и допрашивать гостей графа. Тем более маленьких безобидных девочек. По счастью, они не в курсе, что маленькая безобидная девочка вовсе не так безобидна, и как раз сейчас собралась кое-кому хорошенько накостылять.

На границе парка и леса оборачиваюсь – и вижу, что она отмечена не только ажурным металлом решётки.

Лишь над замком всё ещё идут небесные слёзы. Теперь я, наконец, поняла, что они означают. А в лесу спокойно и так тихо, что ещё немного, и россыпь звёзд над головой начнёт звенеть в такт моему оглушительному сердцебиению. Сейчас, наверное, только семь – но за пределами Замка настоящая зима, поэтому вечер тёмен и хмур, укутанный фиолетовыми сумерками и хрупким ледяным покровом.

На секунду мне кажется, что иду не туда и позабыла путь… Однако вскоре выхожу на знакомую поляну.

Это поразительно, но, кажется, за год чёрные зубья огромных прямоугольных камней стали больше в размерах. Нет, я почти уверена, что они увеличились! А снег меж ними местами смело ветром и обнажилась ровная каменная площадка округлой формы. Камни торчат в небо строго по её периметру, как зубья короны.

Перевожу дух. Так ещё лучше! На самом деле, эта площадка, которая раньше, видимо, пряталась под сугробом, в котором я нашла оленят – просто подарок для меня, учитывая, что собираюсь сделать. Осталось убедиться в том, что чёрные стражи будут слушаться.

Несколько быстрых прикосновений – и я получаю такой сильный отклик, будто эти камни только и ждали, когда я приду. Даже замок отзывался медленнее и будто со скрипом, словно основательно застоялся за долгие годы. А этим молчаливым ребятам просто не терпится в бой! Как и мне. Ну что ж, теперь осталось только ждать…

И я жду.

И жду.

И снова жду.

Кто бы мне когда-нибудь сказал: «Черепашка, научить терпеливо ждать! С твоим дурацким характером это самый трудный навык…» Почему-то внутренний голос в голове произносит всё это с насмешливыми интонациями Рона.

Я почти успеваю задремать, когда понимаю, что на поляне больше не одна. Зачерпываю горсть снега и тру глаза, чтобы проснуться как следует. К счастью, я вовремя заняла выигрышную позицию, присев в тени одного из камней, и меня не должно быть видно тому, кто подойдёт со стороны замка…

- Можете выходить, маленькая мисс Лоуэлл! И не сомневался, что нет здесь никаких оленей. Но воздаю должное вашей изобретательности – вы нашли идеальное место для доверительного разговора. А заодно очень любезно показали неизвестный мне магический источник, который я осушу без помех. Хотя бы этот.