Замуж за врага. Его (не) любимая (СИ)

Глава 16

Из темноты вырвала жгучая боль.

Насквозь промокшая София лежала на мокрых плитах. Все тело ломило и горело так, будто в нее ударила молния. Вокруг рвались скрежет клинков, треск дверей, звон битого стекла.

Битва? А это, значит, магический сон северян развеялся!

Девушка открыла глаза и глухо пискнула. Холодный металл в эту самую секунду летел прямо в голову. Неожиданно грубое одноручное лезвие столкнулось с незримой преградой, высекая фонтан раскаленных искр. Ее прикрыл высокий воин.

— Святослав?

Несколько точных росчерков клинка и противник в черной маске беззвучно рухнул. Святослав перебросил клинок в левую руку и склонился к Софии.

Он выглядел обеспокоенно, что-то говорил, но она не слышала. Ее трясло от пережитого, руки дрожали, и все же от княжны не ускользнула бесстрашная сила и неожиданно яркая красота Посланника, которую прежде она даже не замечала. Северянин тряхнул головой — с черных волос посыпались брызги. Мокрые волосы обрамили его лицо, подчеркнув благородный овал лица, высокий лоб, ровный нос и тонкую линию губ. Рубаха, облепив стройное тело, обрисовала стальные мускулы груди и живота, подчеркнула рельефные мускулы предплечий.

— Вы ранены?

В яростном шуме битвы приятный баритон едва было слышно.

— Задело мечом?

Она отрицательно покачала головой. Святослав вернул меч в ножны и подхватил ее на руки.

— Я верну вас в укрытие.

Десяток шагов к крыльцу — всего ничего. Но даже за этот короткий миг заложница, выглядывая из-за мужского плеча, заметила, как в ночной полумгле яростно сражаются Словен и Тис; справа суровый воевода Добрыня отражал натиск троих у торца. Чуть дальше Юрий и Рогнед, обратившись хладнокровными глыбами камня, сминали клин наемников в переулке.

Князь внес ее в ближайшую залу и окликнул:

— Олег!

Мокрый, обрызганный кровью, воин предстал перед командиром.

— Не спускать с княжны глаз! Охраняешь ее ценой жизни! Запритесь изнутри, София, — шепнул напоследок и нырнул обратно в дождь.

… Милонег присоединился к княжне и Олегу на лестнице в келью. Мальчик выскочил из гостиной с кухонным ножом и бросился с криками:

— София!

Олег со вздохом облегчения что-то сказал на языке жестов и повлек за собой.

— Знаю, прости, — ребенок потупился, — просто хотел помочь.

Олег устроил княжну на кровати и, получив обещание, что она не выпустит Милонега за порог, благодарно кивнул, стер с лица чужую кровь и шумно захлопнул дверь. Ребенок прильнул к ней и захлюпал носом.

София медленно приходила в себя. Ей только предстояло осмыслить пережитое и разобраться, как удалось уцелеть после соприкосновения с силой божественного клинка. Но это — потом, сейчас мысли захватила смертельная битва.

Звон холодной стали метался по улицам и переулкам четверть часа и затих.

Едва передвигая ногами, девушка сползла с кровати и прильнула к окну, всматриваясь в ночной полумрак. Кроме пелены и густого дыма ничего не увидела. К облегчению, через минуту дверь вздрогнула от ударов.

— София, откройте!

Святослав!

Шумно выдохнув, заложница бросилась к замку и, когда северянин вошел, на секунду перестала дышать. Жив! О большем счастье невозможно мечтать!

Князь стоял на пороге против света; было неясно ранен он или нет. И, тем более, она не видела, как заблестели синие внимательные глаза, как расцвела на мужских губах полуулыбка. Он приложил руку к сердцу.

— Благодарю, леэй. Обитель перед вами в долгу.

На северном вэльском «лейэ» значило — высокородная госпожа Лейда, как леэйр — высокородный господин; так обращались только к высшим аристократам и членам княжеской семьи. Он только что признал заложницу равной себе, равной Дому Серебряного Волка. София растерялась от столь высокой чести.

Вместо обязанности осведомиться о его самочувствии и оказать необходимую помощь (как предписывали Заветы Сияния) поддалась внезапному порыву и, не думая ни секунды, прильнув к мужской груди и обняла. Судя по тому, как страстно ее обняли в ответ, такому же порыву поддался и князь.

— Все закончилось, — тепло его дыханья согрело щеку. — Их больше нет.

София прижалась еще теснее и, уткнувшись в рубаху, пропахшую дымом, свежестью весеннего дождя и вязким ароматом мецеллисы, зарыдала. Сильные, надежные руки мужчины дарили покой и защищенность. Утром воспитанная в строгости и запретах послушница, несомненно, устыдится и будет ругать себя за непристойное поведение, но сейчас ей хотелось, чтобы жаркие объятия Святослава продлились вечность.

Мечта не сбылась.

Через секунду в коридоре заметались огни. Князь и девушка стремительно разошлись по углам. Она опустила голову, стерла слезы и сделалась снова чужой и неприступной. На Святослава больше не смотрела. Впрочем, и он на нее.

— Олег! — Взвизгнул Милонег и бросился к наставнику.

В комнату ввалились Рогнед, Словен и тот к кому кинулся ребенок.

— Княжна, — Словен почтительно склонился и обратился к Святославу, — командир, все в сборе.

Стоило спуститься, Волки, к которым примкнули парни, внезапно преклонили перед заложницей одно колено, прижав руку к сердцу. Так северяне отдавали воинскую благодарность. София была польщена.

Лейдцы еще долго не отпускали девушку, подходили к ней, целовали руку и заверяли в верности и преданности, обещая служить той, которая спасла их от бесславной гибели в Обители Веры.

Из рассказов настоятельницы София помнила, что для уроженцев Девяти Княжеств, избравших путь воина не было более бесстыдной смерти, чем смерть от старости и смерть в постели. Если бы не ее решимость, все бы закончили свой путь сегодня с запятнанной честью, как трусы или предатели.

— Мы ваши вечные должники, — искренне клялись суровые воины.

— Придет день, и мы отплатим щедростью за благородство, уважением за отвагу и любовью за бесстрашие.

К девяти утра три десятка тел, накрытых покрывалами, лежали на площади. Двадцать семь принадлежало наёмникам, три — защитникам Ордена, среди которых, к скорби лейдцев, был член их отряда.

Святослав взирал на убитых, и казался хладнокровным куском камня, но стоило заглянуть в его пылающие гневом глаза, чтобы понять, в какой ярости командир. Рядом, заложив руки за спину, молчал угрюмый воевода.

— Это все, государь, — сообщил старший брат. — Если кому удалось выжить — бежали.

Брат Якович коротко подтвердил его слова:

— Мы осмотрели тела. Никаких отличительных знаков. Рун Дома тоже нет. Троих я узнал. Раньше они промышляли на Жженом Тракте грабежом и разбоем. Года два назад потерялись из вида. Мы надеялись, сгинули. Но нет.

— Я бы очень удивился, если бы мы нашли у них под левой лопаткой «Сину», — сурово гаркнул воевода.

Святослав прищурился.

— Это не значит, что Вепри не могли их нанять, — заметил Юрий, глянув на задумчивого князя: — Что думаешь?

— Предательство.

— В отряде?

— Нет.

— Кто-то из «Западного Щита»?

— Вероятно, — невозмутимо ответил Святослав.

— А может дело рук Семеона? — Рогнед ударил кулаком о перила крыльца, — зря мы его отпустили. Будь моя воля, я бы его…

Друг Святослава осекся и прикусил язык, заметив тяжелый взгляд соратников.

— Не его уровень, — покачал головой Святослав. — Эти шли за нами от границы. Выслеживали не один день. Хорошие следопыты. Раздобыли сонное зелье. Надеялась сделать все быстро, без лишних свидетелей.

— Если бы не крепкие стены Обители Тех, кто Оберегает, эх, — Юрий махнул.

— Если бы не смелость княжны, ты хотел сказать, — поправил Рогнед.

Юрий уважительно кивнул.

— И это тоже.

— Обитель пережила много нападений, — Якович подал голос. — Но чтобы вот так подло усыпить и напасть. Зачем?

— Важно — не зачем, а кому это было выгодно? — Святослав говорил тихо, но твердо. — Обитель ни при чем. Их мишенями были мы.

— Думаешь, все дело в секретных сведениях, переданных невидимкой? — Полушепотом поинтересовался Добрыня и посмотрел на тела убитых врагов. — Ждать новых нападений?

Если его занимали мысли об отмщении за павших сотоварищей, то Святослав с хладнокровием расчетливого стратега просчитывал возможного предателя.

— Скорее всего.

Словен и Тис вернулись из разведки, подтвердив опасения командира.

— Противник отступил на запад…

— … прошел лесом до Оэлги.

— У реки его след оборвался.

— Господин, я немедля вышлю отряд на разведку, — предложил Якович?

— Нет. — Отрезав, Святослав кивнув близнецам.

Те пояснили:

— Противник намеренно наследил.

— Это ловушка. Выманивают нас из укрытия, пытаются разделить и добить по частям.

— Держат за дураков.

Якович понял собственный промах, виновато спросил:

— Что прикажете, князь?

— Выставить двойной караул. Запад, северо-запад. Вооружить братьев. Обо всех подозрительных перемещениях сообщать мне немедленно.

— Сделаю.

— Нас ждет еще одна бессонная ночь. Готовьтесь.

… Обитель превратилась в негласный госпиталь.

С потоком раненых справились ближе к обеду.

— Что с рукой, княжна?

Хорс заметил страшный ожог на руке Софии, когда в Большой гостевой не осталось никого постороннего. Она долго отнекивалась, но сдалась и, пока старик наносил на обожженную ладонь целебную мазь и перевязывал, все рассказала.

Святослав и воевода вернулись в миг, когда балий как раз рассматривал кровавый рубин в свете пасмурного дня, восхищенно бормоча.

— Вас интересовало, почему княжне удалось побороть сонные чары? — Старик усмехнулся. — Ответ прост до неприличия. Вот он, — и протянул на ладони камешек цвета крови. — Благодаря его силе княжна проснулась.

— Это дар Богини Земли, — северяне удивились.

— Одно могу сказать наверняка, — Хорс прервал. — Такие камни не достаются случайным людям, — и протянул рубин девушке, — они сами выбирают хозяина. Вы любимица Властелина Небес.

София смутилась под взглядами воинов, а особенно, под пристальным взглядом синеглазого командира, что сидел во главе стола напротив и не сводил внимательного взора. Спрятав рубин в широком рукаве, она смутилась еще сильнее.

Неприлично пристальный взгляд северянина опалял жаром огня.

Чтобы отвлечь внимание от себя, поинтересовалась:

— Сударь Хорс, вы узнали, какое зелье использовали напавшие?

— Узнал. Старый проверенный рецепт. Лепестки сонной одури, вытяжка из гриба шинькен, сушеная водоросль агарты, крошка белого камня, еще толченный клюв нимфы и ядовитая мокрушка. Сварено в третье полнолуние от Начала Года. Готовился ли колдун заранее, или взял запас зелья из закромов — точно сказать не могу.

— Шинькен произрастают в Мертвой Пустыне, — Святослав задумался (к радости Софии). — Ими издревле торгуют Дом Черной Кобры и Дом Песчаного Ирбиса.

— Считаешь, эти в сговоре с Вепрями?

— Надеюсь, нет.

— Князь, — целитель, заметив пятна на синем рукаве его роскошного ферази, нахмурился, — ты ранен.

Святослав бросил взгляд на пропитанную кровью ткань:

— Пустяк.

— Я всего лишь старый балий, князь, и приказывать вам не могу. Мы давно знаем, что вы себя не бережете. Но подумайте о тех, кого вы обязались беречь. Что станет с ними или с отрядом, если их командир сляжет с заражением крови?

Святослав улыбнулся — целитель явно перегибал. Кому, как не ему знать, что Эфир, одаряя Великие Дома, Волкам пожертвовал дар излечения. Уже собрался отмахнуться, но заметил, как побледнела София при виде крови, струящейся из раны на его руке.

Волнуется за него?

Так и есть. Ее испуг искренен и непритворен. Впервые за все время пути заложница лучилась не ненавистью, не презрением, а сочувствием и тревогой.

Сжав губы, командир послушно закатал длинный рукав и позволил осмотреть глубокую рану. Его люди замерли от удивления. На их памяти не было ни одного случая, чтобы суровый воин подчинился хоть чьему-то указу, просьбе, да хоть угрозе; исключение составлял только Верховного Правителя (и то — не всегда).

С лестницы спорхнули дочери бардоволицего губернатора. Темноволосую и темноглазую звали Дария, рыжую, как огонек — Дина. Увидев у князя кровь, они хором взвизгнули:

— О, ужас!

— У вас кровь, господин?

— Очень больно?

— Защити вас Северос от тысячи смертей!

Очаровательные девицы закружили вокруг стола в ворохе притворных всхлипов и охов, чем сильно разозлили Софию. Не желая наблюдать за соблазнением господина Посланника, девушка поднялась и молча покинула гостевую залу.

После полудня собрались на поминальную службу.

Погребальный курган, изначально подготовленный только для конворда Ратибора, пришлось заметно расширять. В традиции Девяти Княжеств хоронить павших друзей и павших врагов принято одновременно, не проводя различия «свой-чужой». Но не все Дома соблюдали традицию, завещанную Властелином Небес. Некоторые опускались до мелочной мести, хороня врагов отдельно. Другие поступали еще отвратнее — выбрасывали их тела на съеденье птицам и дикому зверю, а потом, чтобы унизить кровников и причинить им боль, отсылали на Родину в деревянных ларцах обглоданные кости и черепа.

… После службы Святослав удалился в сопровождении Добрыни, Яковича и своих людей. София, сославшись на усталость, вернулась в келью и проспала до самого вечера, а, проснувшись, поняла, что вместо облегчения, чувствует себя еще хуже.

Давно стемнело, а разошедшиеся по делам лейдцы не возвращались.

Командира тоже не было. Спустившись в гостевую залу девушка застала Словена и Тиса с Дарией и Диной. Они смеялись, шутили и пытались охмурить северян. Не попадаясь им на глаза, нырнула в полутемный коридор и направилась в кухню выпить чаю, но неожиданно подслушала разговор двух неизвестных братьев.

— Чокнутая аргчанка, — возмущался первый. — Посметь разбить чашу богов! Да как она посмела! Теперь хлопот не оберешься. Отошли сообщение в гильдию стеклодувов Стифополя, закажи новый. Съезди — прими работу, оплати… Об этом глупая девчонка, конечно, не подумала?

— Сомневаюсь, что уроженцы Дома Огненного Орла вообще наделены разумом, брат Валдис.

— Северос, свидетель, вы совершенно правы, — раздраженно бурчал первый. — Надо признать, у леэйра Святослава каменное терпение. Он везет эту неразумную из Ипати много недель и каким-то чудом все еще хранит хладнокровие.

— Но мы-то с вами видим, как ему тяжело, — сокрушался второй. — Мало князю забот на севере, так Его Светлость взвалил на плечи младшего еще одну ношу.

София затаила дыхание. Вот кто она для северян: ноша, обуза, неразумная чужачка.

— Да хранит его Северос во всех мирах, — благоговейно произнес первый. — Достаточно взглянуть на князя, чтобы понять, как ему опостылела аргчанка. Что за странные почести девице из уделата? В правлении князя Мирослава ее бы везли в клетке и кандалах…

Слушать дальше было невмоготу.

София поспешила в противоположный коридор. Прожив всю сознательную жизнь в обществе простодушных женщин, она плохо разбиралась в людях, и многое воспринимала не так, как было на самом деле. Но теперь ее глаза открылись и она страшно на себя разозлилась.

«А чего ты ждала? Как могла подумать, что Посланник несокрушимого Лейда, или кто-то из его людей хоть на толику видит в тебе нечто большее, чем рабыню Дома-вассала?»

Девушка зарылась лицом в ладони. Слезы скользили по раскрасневшимся щекам, пока в мыслях она кляла себя глупой доверчивой идиоткой. А еще сознание обожгло то, что прошлой ночью была допущена непростительная ошибка. Утром ей казалось, что рискнув жизнью и разбудив северян, она поступила по совести. Сейчас в этом усомнилась и поняла: будь возможность все исправить — она бы выбрала побег.

… Чтобы отвлечься, София вышла в сумерки и долго бродила по темным переулкам огромного Братства. Мощенная белыми плитами дорожка убегала под навесы цветущих крон в нежно-матовых и бледно-розовых махровых соцветиях. От медовых ароматов и яблочных грез кружилась голова. Рощица казалась сказочным садом полным тайн и чудес, дышала жизнью, счастьем и летним теплом. Восточный ветер шуршал по благоухающему шелку, срывая нежные лепестки; молодые глянцевые листья пели песни весны, шмели в золоте веселили сердце.

Девушка присела на узорную лавочку и вспомнила, как сама совсем недавно трудилась в поте лица на благо Арского монастыря и не роптала.

Время остановилось. Прикрыв глаза, она вдыхала аромат и не расслышала чужих шагов. Меж тонких стволов мелькнула высокая стройная фигура в синем ферази, расшитом серебром. Посланник быстро возник у скамьи, положив руки на навершие клинка, и нахмурился.

Первое, что пришло ей в голову, явился отчитывать. Мало ей бед — будет еще одна.

— Не стоило далеко уходить, — жестко сказал Святослав. Судя по интонации, он был не столько зол, сколько — встревожен. — Вы знаете, что поблизости таятся враги.

София хотела бросить «кроме вас, других врагов у меня нет», но промолчала.

— Мы тревожимся за вас, — мужской голос стал мягче. — Я тревожусь о вас.

Ну да. Боится не доставить заложницу Его Светлости и навлечь гнев владыки. Искусный лицемер. Сам ее на дух не переносит, но лжет — надо признать — умело.

Именно сейчас София страшно пожалела, что вчера его обняла. Как ей вообще могло прийти такое в голову!

— Вы позволите сопроводить вас?

Заложница подавила нервный смешок. Странно, до этой минуты Посланнику не требовалось ее разрешений.

— Благодарю, с этим неплохо справляются ваши люди, — вежливо ответила, намекнув на карауливших неподалеку близнецов. Затем поднялась.

— Тем не менее, я настаиваю, — он предложил свой локоть, и его движение отдалось чем-то вроде неуверенности.

Волнуется? Невозможно.

— Я безгранично вам благодарен. Если бы не вы, то нас…

Молодой командир помрачнел.

— Воины уже принесли благодарность. Этого достаточно.

София старалась держаться непринужденно, но дрожь в коленях скрыть не смогла.

— И все же, я должен признать, — Святослав вздохнул: — Мы обязаны вам жизнью.

— Как я обязана вам своей.

Ветер всколыхнул пышные яблони. Сорванные лепестки пронеслись мимо белым снегом. Сквозь молодую сочную зелень виднелись лоскутки облаков. Душа желала тишины, глаза любования, но разум требовал объяснений.

— По прибытии в Стифополь, я извещу Верховного Правителя о вашей самоотверженности и буду просить для вас…

— Ничего не нужно, господин Посланник, — резко прервала София.

— Не торопитесь. У вас есть несколько дней. Уверен, у вас есть заветное желание.

В девичьей душе взвинтился гнев.

— Зачем вы это делаете?

— Что? — Святослав заглянул в ее злое лицо.

— Да все это! К чему играете в благородство, когда сами меня презираете? О, можете больше не стараться. Просто выполните указ и доставьте меня в столицу. Изображать участие и заботу не обязательно. И, прошу, не мучайте мою душу надеждой. Всё равно потом отберёте.

В холодных глазах сверкнули слезы. Княжна развернулась и быстро зашагала по дорожке в сторону обители.

Святослав счел неразумным ехать в Стифополь по заброшенным трактам числом менее дюжины человек, и на рассвете отослал в столицу Вестника. Вскоре к местной пристани причалил княжеский бриг «Тифон» и три сопровождающих охранных ладьи.

София все эти дни сидела в келье и читала найденные в братстве книги, стараясь не попадаться Волкам на глаза. А теперь всё закончилось. Стоя на корме княжеского судна, она наблюдала, как Обитель скрывается за бурной порослью цветущих кустов.

Моросил мелкий дождь. Ветер рвал плащ, и Софии приходилось оправлять съехавший капюшон. Разум одолевали мрачные мысли. Настроение портилось, становясь под стать хмурому небу. Масло в огонь подлил щебет Дарии и Дины, что кружили вокруг Святослава яркими бабочками. Вместе с грузным отцом (губернатором прибрежного городка) они напросились на «Тифон» попутчиками.

— О, господин, смотрите, что это там? — Темненькая Дария показала на берег.

— Оно живое⁈ — Воскликнула Дина.

— Это лисица, — сказал бардоволицый отец.

Сестры кокетничали, всячески привлекая внимание Посланника.

— Ваша Милость, смотрите, а там что? Русалка?

Святослав улыбнулся:

— Отнюдь, сударыня. Просто коряга.

София со злостью отвернулась: Святослав вел с губернаторскими дочками непринужденную беседу который час, а к ней еще ни разу не подошел.

«Вот она истинная суть Волков, — злилась девушка. — Кроме того, с чего ты решила, что всю дорогу он будет сдувать с тебя пылинки? Идиотка».

— Госпожа, не стойте на ветру, — крикнул старый целитель.

— Все нормально, — выдавив улыбку, София поежилась.

— Не спорьте со стариком, — он деликатно подхватил ее за локоть и потянул, в то время как на соседней палубе слышался смех девиц и низкий голос Святослава. Хорс прав — на палубе она лишняя. Лучше уйти.

… На ужин собрались в большой капитанской каюте.

На угощение подали говядину в собственном соку, белый картофель с овощами и ароматный пирог с хрустящей корочкой. Простая домашняя еда показалась Софии лучшей в жизни. Особенно после полусожженного на костре мяса и черствых безвкусных сухарей, которыми приходилось питаться во время утомительных переходов. Судя по тому, как Милонег уплетал за обе щеки, с девушкой он мыслил одинаково.

Губернатор Никос (наконец, Соня узнала имя отца двух вульгарных девиц) долго рассказывал о родной Славице. А потом деликатно поинтересовался:

— Мой лейэр, в Славицу часто приезжают торговцы уделата. Десять-двадцать человек в неделю. Но в последние месяцы число приезжих сильно сократилось. Люди боятся ночевать под открытым небом и отдалятся от городов. Поговаривают, то ли в Арге, то ли в Эдирне завелся серийный убийца, — Никос понизил голос, — не человек, а… вампир.

Святослав отставил кубок с вином и посмотрел на губернатора.

— Не верьте всему, что говорят.

— Я бы с радостью, но мой свояк держит пасеку в пограничном с Эдирном Кастополе. В последних письмах он просил не приезжать. На пограничных лесных трактах небезопасно. Ходят слухи, вампир губит душу за душой.

— Может, сменим тему? — Рявкнул воевода.

— Да, прошу прощения, — Никос умолк, — виноват.

Пока мужчины затронули тему обороны, дочери губернатора во всю пытались привлечь внимание Святослава. Дария переоделась в светло-голубое шелковое платье, оголявшее плечи. Ее младшая сестра, личико которой обрамляли густые рыжие локоны — в нежно-розовое с откровенным декольте. Девушки улыбались князю и из кожи вон лезли, заставляя его постоянно на них отвлекаться. И неплохо преуспели.

София стиснула пальцами ложку и нож.

Да что с ней такое! Почему это ее так задевает, а уязвленная гордость бунтует в груди?

— Может, княжна расскажет, какие праздники любят в уделате? — Поинтересовалась Дина, томно скользя пальчиком по оголенной ключице.

София, погруженная в собственные мысли, не сразу сообразила, что вопрос обращен в ее адрес.

— Праздники? — Она задумалась. Говорить, что половину жизни прожила в монастыре — не хотелось, а что сказать, чтобы не сморозить глупость — еще придумала.

На помощь пришел Святослав. Прикрывшись маской расслабленности, проговорил:

— Достаточно много, я прав?

— Да, — она поймала его взгляд, в котором мерцали странные искры.

— Ну, расскажите, нам интересно, — настаивали сестры.

— Мы еще никогда не сидели за одним столом с гостьей из Дома Огненного Орла.

Повисла пауза. София медлила с ответом, боясь прослыть глупой невежей. В дело опять вмешался Посланник:

— Княжна с радостью поведает вам истории из жизни Арги и утолит ваше неуемную любознательность, госпожа Дария, но позже.

— Неуемная у нее не только любознательность, — хихикнула вторая, закинув за ухо прядь, выскользнувшую из прически.

Никос бросил на дочерей гневный прищур:

— Хватит приставать к гостям с расспросами. Ты всех утомила.

— Да, папенька.

— Ой, а можно я расскажу, какие празднества самые любимые у нас? — Восторженно прощебетала другая девица.

— Охотно послушаем, сударыня Дина, — Святослав улыбнулся. — Уверен, такая красавица скрасит наш скучный вечер интересным рассказом.

София стиснула зубы: видеть и слышать, как он сыплет комплиментами для кого-то еще, оказалось неожиданно болезненно.

Почему? Что с ней творится?

Устав от распирающих грудь непонятных чувств, девушка извинилась и, под пристальные взгляды северян, среди которых особенно ярко горели синие глаза Святослава, сбежала к себе.