Замуж за врага. Его (не) любимая (СИ)

Глава 4

София никак не могла уснуть.

Все ее дни были похожи один на другой: однообразные и унылые, как осенние дожди, горькие и безнадежные, как зимы на закате, не сулящие ни радости, ни любви. Сегодняшняя встреча с северянами ослепила подобно вспышке, выбив из привычной колеи, и мгновенно наполнила жизнь… новыми тревогами и недобрыми предчувствиями.

Белоглазые чудовища давно покинули ее сны, но иногда казалось, они отчаянно рвутся обратно. Возможно (и так считала настоятельница) преградой для них были стены монастыря и изгоняющая зло молитва. Как надолго камни и божье слово могли задержать волю мрака — оставалось неведомо. А недавно в ее душу закралось сомнение — уже третий месяц она ощущала во снах след присутствия призраков, восставших из ледяных могил севера. Несмотря на то, что София всячески гнала темные мысли, в самый глухой и злой час, когда сон особенно сильный, она вновь начинала слышать ветреную балладу, в которой демоны звали за собой.

Послушница помотала головой, отгоняя дурные мысли. Из-за темного купола, блестел бледный месяц. Лучик скользнул по каменной стене, припал серебристым столпом на подоконник и, пронзив оконную раму, коснулся лица девушки.

Вдруг во дворе раздался собачий лай — под окнами стаей обезумевших светлячков заметался хоровод фонарей.

— Именем князя Будиша, повелеваю открыть!

София узнала этот голос. Послушницу бросило в жар. Предчувствия не солгали — Волки прибыли в Аргу неспроста. Калейдоскоп мыслей и страхов захлестнул ее сонное сознание, бросив в пламя ужаса и отчаяния.

Коридор тем временем наполнился топотом и визгливыми криками. Дверь кельи слетела с петель практически сразу. На пороге вырос Игорь и два воина в кольчугах. В мутном свете фонаря его лицо походило на размытую кляксу.

— Собирайся! — Громко велел брат. Ни доброго слова, ни вопросов о здоровье, только короткое: — У тебя десять минут.

Келью обступили полусонные монахини, вопросы посыпались на послушницу один за другим. София замотала головой, не понимая, что случилось. Дальше все было, как в тумане. Стражники не дали толком одеться, подхватили под локти и поволокли к выходу. Расспросам и мольбам сестер и матери-настоятельницы, они не внимали. Лишь коротко бросили:

— Указ князя Будиша. Посторонитесь с дороги.

Повозка выехала на лесную дорогу, заросшую по обочинам стальными листьями подорожника, и взяла направление на восток. София, успевшая накинуть на плечи шаль, нервно кусала губы. Холодный ветер играл светло-русыми локонами, рассыпанными на плечах. Зеленые глаза переполняли росинки слез.

Внезапный визит брата, которого она не видела больше трех лет, сухие фразы: «скоро узнаешь», перепугали до полуобморока. Если бы не гнетущий страх, сковавший сердце ржавыми цепями, девушка, несомненно, залюбовалась бы красотой ночного мира, залитого сиянием звезд. Огни созвездий взирали с той стороны небесного купола, и послушница помнила имя каждого из них. Сколько безлунных ночей она провела, сидя на крыше монастырского амбара, засматриваясь в недостижимую красоту далекого неба.

«Ночной Волк, Оримина, Поллукс искрятся жемчугом на востоке. Андиада, Пурпурный Крест, Большой Пес полыхают золотом на западе. Ковш, Альрами, Тарес сверкают бриллиантами на севере. Угольный Замок, Южный Сив, Маллика горят изумрудными огнями на юге».

Прекрасные и далекие слезы вселенной всегда наполняли ее искалеченное сердце покоем. Будь она свободна, заслушалась бы громким пением лягушек в медунице и вереске. Подивилась бы звонкому стрекоту кузнечиков во влажных листьях лопуха. Не оставила бы без внимания свежий сладкий аромат дикой сирени. Порадовалась бы крикам ночного филина с ветки одинокой сосны. Не сейчас.

Мысли снедали вопросы без ответов.

Почему за ней вернулись? Зачем везут во дворец?

Под монотонный шум колес София задремала, и проснулась от резкого толчка и крика возницы:

— Стоять!

— Приехали, — Игорь спешился. — Пошли. Братья ждут.

Внутренний двор княжеского дома был освещен тремя фонарями. Справа высились амбары, слева к сараям примыкали едва различимые конюшни. Дальше располагались склады с провиантом и домики слуг. Она и забыла, как давно здесь не была. Должно быть, целую вечность.

Сойдя на землю, девушка зябко передернулась и пошла за Игорем.

Брат не солгал, Будиш и Николай, с которыми не виделась восемь лет, ожидали в трапезной, переполненной ароматами воска, меда и крепкого вина.

— София, дорогая, — Будиш степенно встал с кресла, раскрывая объятия. — Иди ко мне. Смотри-ка, как выросла. Похорошела.

Он приподнял ее за подбородок, рассмотрел лицо, после стройную фигуру, прикрытую просторной ночной рубахой, и расплылся в улыбке.

— Сестра, не узнала? Это я, — брякнул Николай, схватив послушницу за руку. — Или не рада?

— Рада, — София чувствовала себя неловко. Она помнила Будиша и Николая еще юношами, а сейчас перед ней стояли взрослые мужчины, от которых нестерпимо несло вином и куревом.

— Тебя, верно, мучает вопрос, зачем ты здесь? — Как бы невзначай поинтересовался Будиш. — Мы решили, что Праздник Весны ты обязана встретить с семьей. А еще в Ипати пожаловали гости из Дома Серебряного Волка. Нас почтил вниманием сам Посланник Верховного Правителя Лейда, нашего…м… друга и союзника. Так вот, уважаемый Посланник прибыл не просто так. Он привез хорошие вести. Повелитель Лейда доволен тем, как мы ведем с ними торговые и военные дела.

София рассеяно кивнула. Она уставилась в пол и на брата не смотрела.

— Но я отвлекся. Завтра он снова прибудет на завтрак. Мы хотим, чтобы и ты была вместе с нами.

— Видишь, сестра, ничего страшного, — вмешался Николай. — Игорь, небось, наговорил всяких ужасов.

— Игорь ничего не сказал, — София пересеклась с ним взглядом. Судя по его еще более мрачному виду — Будиш и Николай явно что-то скрывали.

— Ты же поможешь нам, сестрица? — Нетерпеливо спросил князь Арги и вцепился в запястье послушницы. — Ничего делать особо не надо. Выйдешь к гостю. Поприветствуешь. Улыбнешься. Постараешься понравиться. А в обед будешь в монастыре. Свободная, как ветер.

София задумалась. Сердце предчувствовало обман, но ослушаться старших братьев она не могла, ибо являлась им кровной сестрой. Вот если бы она приняла монашеский постриг, и все мирское для нее умерло, девушка могла бы смело отказать, а тут…

Чуть заметно кивнула.

— Хорошо.

— Умница.

В углу завозилась большая груда пестрых тряпок. София обернулась, и в первую секунду подумала — там ожило древнее чудовище. Увы, это то был только шут. Заметив испуганное девичье лицо, он зловеще улыбнулся, обнажив редкие кривые зубы. Затем вскочил на ноги, отвесил театральный поклон и пробубнил:

— Солнце спустилось. Дама явилась. Боги открылись. Колесо закрутилось.

— Не обращай внимания, — посоветовал Будиш и крикнул: — Клара! Лиза! Входите!

В тронный зал вбежали служанки.

— Вот! — Кивнул он на сестру. — Приступайте.

Служанки привели в роскошные покои, задрапированные синим бархатом и украшенные золотой лепниной. В канделябрах трещали свечи, а те, что прогорели, плевались пепельными клубочками.

Клара подвела Софию к столу, стянула с плеч шерстяную шаль и наклонила голову на бок:

— Дай-ка на тебя взглянуть, девонька. Худая, бледная, руки неопрятны. Сколько тебе стукнуло?

— Восемнадцать.

Послушница смутилась и спрятала руки за спину. Куда там, быть опрятной, если в монастыре с рассвета до заката приходится драить полы, мыть окна, стирать белье, носить воду, а с приходом теплых дней возиться в садах и огородах

— Ничего. Мы тебя мигом нарядим, — Клара подмигнула и обратилась к помощнице: — Лиза, неси туалетные приборы. Согрей воды и вели внести бадью.

Служанки крутились возле девушки до полуночи и, наконец, оставили в покое. Упав на кровать, София закрыла глаза, а открыв, поняла — наступило новое утро. В покои опять наведались помощницы.

— Просыпайтесь, госпожа. Скоро завтрак.

Когда с приготовлениями было покончено, служанки подвели ее к зеркалу. Атласное темно-алое аламинар (традиционное платье для благородных девиц Дома Огненного Орла) с глубоким вырезом, выгодно подчеркивало высокую грудь. Тонкую талию перетягивал тугой, расшитый жемчугами корсет, зашнурованный на спине. Пышные юбки невесомыми лепестками роз спадали до пола, поблескивая ажурными украшениями. Волосы, собранные в высокую сложную прическу, блистали каплями драгоценных камней.

София вскинула руки, касаясь плавного изгиба шеи, и невольно попыталась прикрыть чересчур глубокий вырез, выставлявший всю грудь на показ.

— Не трогай, девонька, — перехватила ее руку старая Клара. — Ты очаровательна. Не знаю, что должно случиться, чтобы ты не приглянулась гостям.

— Вы им понравитесь, — пискнула Лиза.

Девушка дернула плечом. Несмотря на улыбки и теплый прием, чувство тревоги, вспыхнувшее в сердце прошлым вечером, не пропало, а, напротив, с рассветом — только усилилось. Глубоко внутри что-то нестерпимо ныло, предрекая скорую опасность.

Дверь со скрипом распахнулась, и в палаты вошел Будиш. Оглядев сестру, сотканную, будто из нежного шелкового рассвета, расплылся в улыбке и похвалил служанок, а когда те удалились, в три широких шага очутился возле сестры и предложил свой локоть.

— Гости прибыли. Идём.

Брат тоже сменил наряд и блистал парадным темно-кровавым кафтаном, темными брюками и высокими сапогами. На его голове сверкал венец из чистого золота.

— Они чудесные, поверь — заверил он, ведя по светлым коридорам. — Запоминай. Ты войдешь, поклонишься, поприветствуешь их от имени Дома и улыбнешься. Если гости зададут тебе вопросы, отвечай вежливо и честно.

София кивнула, стараясь не растерять остатки самообладания. Сердце ныло от отчаяния. А когда Будиш провел ее мимо трапезной, увлекая вниз по коридору к гостевому залу — вовсе вздрогнула. Они обманули! Никакого семейного завтрака не предполагалось. Она понадобилась для чего-то другого.

Девушка передернула плечами, но по-прежнему молчала, не в силах разлепить пересохших губ.

— Не дерзи им, не выказывай гнева и отвращения. Пусть они из Дома Серебряного Волка, помни, ты должна их очаровать, — напутствовал Будиш, не обращая на ее состояние внимания. — Запомни еще кое-что. Обо мне, Николае, Игоре, моей супруге Марии отвечать не надо. Если спросят, скажешь, ничего не ведаешь. Поняла?

— Да.

Полумрак коридора оборвала широкая полоса рассветного огня. За ней угадывалось очертание огромной двери. Из залы доносились приглушенные мужские голоса. Окинув быстрым взором княжну, он кивнул:

— Ты справишься.

Зал, залитый заревом всходящего солнца и ароматами можжевеловых веток, встретил тишиной. В первый миг Софии пришлось прикрыть глаза, а затем она рассмотрела шестерых мужчин. Все лейдцы. Они держались у противоположной стены, потягивая вино и сдержанно переговариваясь.

Княжна смутилась, когда поняла, что чужаки ее внимательно разглядывают, особенно ее почти полностью обнаженную грудь. Меж тем Будиш широко улыбнулся:

— Рад новой встрече. Посланник. Воевода. Господа.

Каждого из мужчин Будиш удостоил отдельным аргским поклоном, и после обратился к самому молодому

— Господин Святослав, позвольте представить мою сестру. Княжна София.

Она сделала три шага и поклонилась, прижав к сердцу обе руки.

А потом вдруг поняла, что ее насторожило.

Она уже видела этих чужаков. У ручья. Первый — был молод и благороден. Второй — седовлас и коренаст.

Святослав тоже вспомнил девушку, с которой не позже, чем вчера виделся на проселочном тракте. Но вчера она была облачена в одежду послушницы Аргского монастыря, а сегодня блистала в чересчур откровенном наряде.

Стоп. Он назвал ее — сестрой?

Святослав дернул бровями. Впрочем, кроме излома бровей, лицо молодого северянина осталось бесстрастно холодно и властно спокойно.

Если Посланник смерил любопытство, полоснувшее душу заточенным лезвием, то лейдские воины учтивости не проявили.

— Та послушница?

— Что она здесь делает?

— Орел решил нас обмануть?

Недовольные голоса перекрыл властный голос Святослава:

— Княжна, сражен вашей красотой.

Его темно-синие глаза смотрели с интересом, губы тронула улыбка. Воин подался вперед. В ответ княжна, выросшая при дворе, должна была одарить гостя кокетливой улыбкой и подать ладонь для поцелуя. Однако, эта странная девица покраснела и неловко попятилась назад.

— Что ты делаешь, — шикнул Будиш, отчего она вздрогнула и покрылась багрянцем уже до кончиков ушей.

Сестра явно не оправдала его надежд.

Затянувшееся знакомство порядком утомило Святослава. Опустив протянутую руку, он холодно проговорил:

— Я ценю ваши попытки услужить, но считаю, мы и так слишком задержались в Ипати. Перейдем сразу к делу. Жду заложника.

Правитель Арги не церемонился. Вцепился в локоть Софии и рванул на себя:

— Вот ваш заложник.

Святослав и Добрыня переглянулись, а четверо воинов за их спинами шумно расхохотались.

София нервно прикусила губу и спрятала за спиной дрожащие от волнения и обиды руки.

Будиш. Подлый обманщик. Сказал, ничего страшного, а сам…

Брат без тени стыда унижал ее на глазах чужеземных гостей, да не просто гостей — победителей, господ и хозяев Арги и всего аргского народа. В светло-зеленых глазах девушки заблестели слезы, к горлу подступил комок, потому его дальнейшие слова она не расслышала, а он заключил:

— Вы сами вчера сказали, что залогом мира между нами может выступить любой член Дома Огненного Орла, — нарушил тишину алчный аргчанин. — Дом принял решение. Оно, — он хихикнул, — точнее, она перед вами.

Лицо воеводы исказилось от отвращения:

— Бесчестный подлец!

Святослав выбросил ладонь, успокаивая старого воина. Сам он хранил хладнокровие и беспристрастность, проявляя чудеса выдержки и почтения к лживому и наглому вассалу.

— Нет.

Будиш бросил на сестру испепеляющий взгляд, будто был готов убить ее за то, что не приглянулась лейдским гостям.

— Почему?

Святослав нахмурился. Срединец удивил его не дерзостью, не подлостью, не низостью, а неподдельной ненавистью к этой девчонке, которую тот называл сестрой. Чувствуя, что отказ повлечет для княжны плачевные последствия, задумчиво спросил:

— Скажите, госпожа, вы младшая дочь князя Эдуарда?

В его душе боролись смешанные чувства долга перед Отечеством и жалость к несчастной, которой столь не повезло с кровной родней.

— Отвечай, — зашипел Будиш сквозь зубы.

— Да, — тихо ответила девушка.

— И живете во дворце?

— Нет. В Аргском монастыре.

— Вы монахиня? — Святослав заметил, как лживые глаза Будиша забегали из стороны в сторону.

— Она послушница, господин.

— И долго вы жили в монастыре, — поинтересовался Добрыня.

— Восемь лет.

Лейдские воины шумно присвистнули.

Добрыня повернулся к Святославу и что-то шепнул на ухо. Молодой Посланник недовольно дернул губами, еще раз внимательно оглядел невысокую, худенькую девушку, в вульгарном атласном платье, размалеванную, как куклы из Лавки Удовольствия, и постановил:

— Она не продержится в седле и трех дней. А тащится по Арге с повозкой у нас времени — нет.

София впервые с момента встречи пересеклась с Посланником взглядом — такие же темные, синие и бездонные глаза. То же недоверие и сомнение на лице. Но если вчера, бездонная синева в самой глубине отдавала лучиком тепла, то сегодня северянин излучал неприступный холод. Он весь казался каменным изваянием, ледяной, как статуи посвященные Богу Севера Северосу Эль-Ванату.

— Поверьте, она идеально подходит в качестве залога, — опять нарушил молчание аргский князь. — Тихая, смирная, молчаливая. Много хлопот не доставит. А даже если начнёт, скрутить женщину вам труда не составит. — Будиш неприятно улыбнулся и подмигнул: — Если возникнут трудности в пути, свяжите ее и перекиньте через лошадь. Делайте с ней всё, что хотите. Даю слово, чинить расправу за поруганную честь сестры не собираюсь.

Воевода брезгливо сплюнул и отвернулся.

Мелочный правитель уделата вызвал в душе старого воина презрение и гнев. Столь отвратного поведения к кровнику он еще не видел. Приходясь Святославу двоюродным дядькой, старик следовал непреложным правилам, принятым Домом Серебряного Волка в Пятую Эпоху. Одно из них гласило: старшие уроженцы Дома должны хранить и оберегать младших ценой жизни и здоровья; и неважно родные ли это дети или дети кровников. Семья для северян высшая святость, а дети — дар богов.

— Почему у меня такое чувство, будто вы радеете не за мир между нашими Домами, а просто пытаетесь откупиться сестрой? — Спустя время процедил Святослав.

В его синих глазах блестел сущий лёд.

— И в мыслях не было. После смерти отца я взял на себя долг заботиться и оберегать ее, пока моя рука крепка, а разум ясен.

— Не больно-то и заботился, — буркнул воевода, — запихал в монастырь и ладно. А теперь, смотри-ка, отдаёт будто вещь.

София стояла в пяти шагах, покачиваясь от накатившей дурноты. Тугой корсет стягивал, мешая дышать; узкие бархатные туфельки давили ноги и разъезжались на скользком мраморном полу. А ко всему прочему ее откровенно разглядывала четверка парней, прибывших во дворец в составе личной стражи Святослава.

Пока они изучали ее, она поняла, двое из воинов — близнецы. Их рыжие волосы горели солнцем на закате, а лица обоих усыпали веснушки. Они были молоды, курносы, с задорными веселыми глазами, и, посматривая на нее, приветливо подмигивали. Это не укладывалось в голове. Аргчане считали всех северян угрюмыми кровожадными завоевателями и варварами. А тут… улыбки до ушей.

Рыжеволосые близнецы салютовали ей кубками. Их было почти не различить. Третий воин оказался молод, высок и черноволос. Ничего примечательного в его внешности София не заметила, кроме того, что за все время, не вымолвил ни слова, он активно переговариваясь короткими жестами и кивками. Неужели — немой?

Четвертый и последний из сопровождения был особенно хорош собой. Высокие скулы оттеняли сильный, волевой подбородок, а в смеющихся темно-зеленых глазах играла жилка озорства. Но не это привлекло внимание Софии, а то, что, перекатывая стебелек травинки по губам, он каким-то чудом умудрялся пить из кубка вино.

Спокойный разговор под боком вылился в спор. Будиш, теряя надежду, громко воскликнул:

— Я докажу!

Метнулся к сестре и грубо схватил за руку. Ноги заскользили по мраморному полу, и София чуть не упала, чудом сохранив равновесие, а брат уже разворачивал ее спиной к гостям. Мысли оборвал хруст корсета, сдернутый с платья. Шелковые шнурки затрещали и расползлись.

— Сомневаетесь, что она наша родственница! Смотрите!

Платье разъехалось в стороны, оголяя женскую спину до талии. София вскрикнула и дернулась бежать, но брат удержал:

— Молчи!

Его палец гордо указал на маленькую точку под левой лопаткой. Руна Дома. Врожденный знак власти. Символ княжеского рода. С такими рунами на теле рождались только чистокровные наследники княжеских семей.

У каждого Дома, а сейчас их насчитывалось девять: Дом Серебряного Волка, Дом Огненного Орла, Дом Бурого Медведя, Дом Янтарной Кобры, Дом Водяного Бобра, Дом Горного Оленя, Дом Черного Ястреба, Дом Песчаного Ирбиса, Дом Железного Вепря — руна была единственной и неповторимой. У Дома Огненного Орла она являла собой очертания молнии, накрытой сверху прямой чертой, и звалась «Ж а ра».

— Видите «ж а ру»? Все мы дети князя Эдуарда!

Принадлежность Софии к княжеской семье стала неоспорима, но Посланник почему-то не выглядел удовлетворенным.

— Оставьте сестру, — его глаза холодно блеснули, голос закаменел.

Будиш разжал стальной ухват, позволив дрожавшей девушке вырваться. Она не обернулась, лишь судорожно натянула на плечи платье и выскочила из зала Утренней Зари.

— Ваши действия недостойны князя, но еще больше, они не достойны брата, — презрительно бросил Святослав. — Что ж, сделка заключена. Мы забираем девчонку в качестве залога перемирия.

… София бежала по коридору, захлебываясь слезами. Униженная на глазах чужаков, она не могла найти себе места.

Брат разорвал атласное платье, как ненужную вещь. Позволил чужим мужским глазам скользить по обнаженной женской шее, спине и талии, точно она продажная девка лучшей Лавки Удовольствий «Шелковый Двор».

Послушница шумно выдохнула и столкнулась с Игорем, выходившим из покоев.

— Сестра! Ты плачешь? Гости обидели тебя?

На лице младшего брата вспыхнул гнев. Он попытался обхватить ее за плечи, но она отстранилась. Нестерпимо хотелось рассказать ему правду, услышать слова поддержки, а толку? Он не пойдёт против Будиша. Никогда не шел, не сделает этого и сейчас.

Резко мотнув головой, София скрылась в темном переходе.