Записки солдата

8. Подготовка к вторжению в Сицилию

Наш старый «Седан» испортился в третий раз, водитель вылез из машины и поднял заржавевший капот. Мы стояли на обочине дороги, мимо нас проезжала длинная колонна грузовиков с военнопленными, пыль слепила глаза. Немцы махали нам руками.

Чтобы торжественно вернуться в Алжир из Туниса, мы поехали в закрытой машине вместо джипа, думая, что так будет удобнее. Теперь после трех поломок за три часа мы были готовы просить, чтобы нас подвезли вместе с военнопленными.

Мы выехали из Матера 13 мая рано утром, но когда прибыли в Константину, уже стемнело. Мы поели жареной рыбы, выпили черного кофе и провели ночь в восточном отделении базового участка зоны коммуникаций.

Мне не хотелось терять еще один день в машине, и я позвонил в штаб военно-воздушных сил Тою Спаатсу.

— Позвоните, когда будет нужен самолет, — сказал он, — я пришлю «С-47».

Я злился на себя за то, что не догадался попросить самолет до выезда из Матера. У нас оставалось не так много свободного времени; ведь через семь недель начиналось вторжение в Сицилию.

На аэродроме «Мезон Бланш» около Алжира грязь подсохла. Бросалась в глаза растущая мощь союзников на североафриканском театре. Сотни самолетов «Р-38» с двойным фюзеляжем заменили устаревшие «Р-40», которые Эйзенхауэр использовал во время операции «Торч». Лихорадочная атмосфера, царившая в Алжире в феврале, сменилась спокойной, деловой обстановкой, характерной для всех высших штабов. Между тем уже прибывшие войска обслуживания вызывали необходимость посылки новых войск обслуживания, пока обсаженные тенистыми пальмами бульвары Алжира не стали кишеть американскими солдатами. Изобилие военнослужащих в тылу изумило и расстроило меня — мы только что прибыли с фронта, где в пехотных ротах оставалось всего от 20 до 30 процентов штатного состава. Айк старался сократить численность штаба, однако вопреки его усилиям штаб союзных сил разросся, как это обычно случается с каждым штабом. В нашей армии, в которой мы идем на большой расход танков, грузовиков, орудий и боеприпасов, чтобы спасти жизнь людей, огромные эшелоны обслуживания являются вполне неизбежным явлением. Я часто ворчал по поводу того, что службы снабжения используют слишком много людей, однако мое раздражение исчезало, когда я видел, какие изумительные успехи достигались органами тыла. В отличие от противника, который чересчур экономно расходовал свои запасы и снаряжение, я мог использовать их свободно, если цель оправдывала затрачиваемые средства.

Хотя канцелярия Эйзенхауэра в стеле «Сент-Джордж» все еще посылала ответы на поздравительные телеграммы по случаю победы в Тунисе, сам Эйзенхауэр усиленно работал над планированием операции «Хаски» — условное название вторжения в Сицилию. Четыре месяца назад высадка была назначена на 10 июля в расчете на то, что Тунис будет очищен от фашистских войск к 30 апреля.

— Когда прибудет ваш штаб? — спросил меня Айк, прежде чем познакомить с планом вторжения.

— Командный пункт выезжает завтра. Однако первая группа уже прибыла в штаб Паттона, чтобы подыскать и привести в порядок помещения.

— Нет ли у вас каких-нибудь затруднений с пленными? — спросил он.

— Никаких, — ответил я, — однако наши солдаты пришли в негодование, узнав, что мы отправляем пленных в Соединенные Штаты.

— А немцы?

— По-прежнему наглы. Им бы хотелось остаться здесь. Они боятся, что их же подводные лодки потопят транспорты с военнопленными на пути в Соединенные Штаты.

Айк подошел к стене и отдернул шторку, прикрывавшую карту Сицилии.

— Только вчера объединенный комитет начальников штабов одобрил наш новый план — операцию «Хаски», — сказал он. — Все наши силы будут сосредоточены против юго-восточной части острова.

Я кивнул головой и посмотрел на карту.

Сицилия находится в Средиземном море между оконечностью Туниса и носком итальянского сапога, образуя естественный мост через море. Всего 150 километров отделяют самую западную часть побережья Сицилии от мыса Бон.

Сицилию можно было использовать, чтобы перенести наше наступление из Африки через Средиземное море в южную часть Европы. Однако, если бы даже союзная стратегия не предусматривала действия наземных войск в Италии, Сицилия могла стать передовым непотопляемым авианосцем для воздушного наступления.

В результате операции «Хаски» противник не только лишался воздушной базы для нанесения ударов на Средиземном море, но мы сами могли использовать остров для воздушной бомбардировки материка Италии.

Генерал Маршалл не хотел соглашаться с оппортунистической стратегией англичан на Средиземном море, так как вторжение в Сицилию неизбежно повлекло бы за собой перенесение военных действий в Италию.[9] С точки зрения географии такие действия явились бы естественным продолжением вторжения в Сицилию, так как остров отделен от Реджо-ди-Калабрия на материке Италии узким Мессинским проливом шириной всего лишь 3 километра.

19 января 1943 г. в Касабланке объединенный комитет начальников штабов принял решение о вторжении летом 1943 г. в Сицилию. Генералу Маршаллу пришлось согласиться. Хотя он считал вторжение через Ла-Манш более важным, однако понимал, что ввиду ограниченности ресурсов следует отложить вторжение во Францию еще на год.

С другой стороны, если бы союзные армии на Средиземном море бездействовали летом 1943 г., мы бы не выполнили одну из своих основных стратегических задач: сковать германские войска, которые в противном случае могли быть брошены на восточный фронт против Советского Союза. После поражения под Сталинградом прошлой зимой германское верховное командование сосредоточивало резервы для мощного летнего наступления. Россию следовало удержать в войне любой ценой, поэтому союзникам было необходимо сковать возможно большее количество вражеских дивизий своим летним наступлением.[10]

Генерал Маршалл дал согласие на высадку в Сицилии только как на неизбежную кампанию с целью оттянуть германские силы. Однако он продолжал возражать против дальнейшего расширения войны на Средиземном море, на чем настаивали англичане. Он опасался, что вторжение во Францию будет сорвано даже в 1944 г., если мы израсходуем ресурсы союзников в ходе второстепенной кампании на Средиземном море. Вновь и вновь он подчеркивал, что только вторжением через Ла-Манш мы сумеем добиться решающей победы в Европе.

— Является ли Сицилия, — спрашивал он в Касабланке, — только средством для достижения цели или самой целью?

Одобрив вторжение в Сицилию, генерал Маршалл согласился с тремя убедительными аргументами, выдвигавшимися в оправдание этой кампании: 1) удержать Россию в войне, сковав силы противника; 2) улучшить линии снабжения союзников, сократив морской путь на Средний Восток, и 3) сохранить наступательный порыв союзных армий.

Генерал Маршалл никогда не верил, что союзники могут выиграть войну только путем оказания помощи России, отвлекая на себя часть германских дивизий. Смертельный удар, настаивал он, должен быть нанесен через Ла-Манш.

22 января 1943 г. объединенный комитет начальников штабов наметил дату вторжения в Сицилию. Вторжение предстояло начать в одну из июльских лунных ночей. В это время союзники могли воспользоваться светом луны для выброски воздушного десанта и темнотой после захода ее для высадки морского десанта.

Позднее, стремясь помешать переброске германских подкреплений в Сицилию после разгрома армий Арнима в Тунисе, объединенный комитет начальников штабов настаивал на том, чтобы Эйзенхауэр передвинул дату вторжения в Сицилию на один месяц раньше и начал операцию в июне. Это было почти невозможно, так как Эйзенхауэр в то время не только нуждался в дополнительных десантных средствах, но ему требовался месяц для подготовки портов погрузки.

Лишь 10 апреля, когда фашистские войска уже отступили в Северный Тунис, Эйзенхауэру удалось окончательно убедить объединенный комитет начальников штабов назначить вторжение на июль. После этого Паттон обратился с просьбой привлечь к участию во вторжении 2-й корпус. Если бы дата высадки была назначена на июнь, как предлагал объединенный комитет начальников штабов, тогда с Паттоном в Сицилию отправился бы 6-й корпус. Мне, по-видимому, пришлось бы командовать 2-м корпусом во время высадки в Салерно. А попав в Италию, я бы мог легко пропустить возможность участвовать в операции «Оверлорд».

С началом планирования вторжения в Сицилию Кларк передал свои десантные средства в Марокко для обеспечения операции «Хаски». Десантные средства Кларка находились в готовности после проведения операции «Торч» с целью предотвратить вторжение немцев в Северную Африку через Гибралтарский пролив. Если бы Испания была использована как мост для продвижения фашистских войск в Северную Африку, тогда Кларк должен был нанести удар по Пиренейскому полуострову, высадив морской десант в Испании. Однако к весне 1943 г. Германия была слишком истощена поражениями на русском фронте прошлой зимой, чтобы думать о действиях в Испании.

Для разработки операции по вторжению в Сицилию Айк выделил из штаба союзных войск группу планирования. Эта группа получила название «Часть № 141» по номеру комнаты в отеле «Сент-Джордж», где она собралась в первый раз. 15 мая часть № 141 была включена в состав штаба группы армий Александера. В то же время 18-я группа армий Александера была переформирована в 15-ю группу армий. Новый номер группы получился при сложении номеров 8-й армии Монтгомери и 7-й армии Паттона.

Чтобы сбить противника с толку и ввести в заблуждение относительно сил вторжения, штаб армии Паттона в приморском городе Мостаганеме продолжал именоваться штабом 1-го бронетанкового усиленного корпуса. Только после отправки войск из Орана 1-й бронетанковый корпус стал именоваться 7-й армией. Паттон позднее отпраздновал преобразование корпуса в армию, отдав памятный приказ по войскам, который начинался словами: «Рожденная в море и окрещенная в крови… увенчанная победами… в битвах…» По соображениям сохранения тайны при подготовке вторжения в Сицилию даже армия Монтгомери временно перестала именоваться 8-й армией и стала называться 12-й английской армией.

В течение двух дней, пока Диксон, Вильсон и начальник оперативного отдела штаба 2-го корпуса полковник Роберт А. Хьюитт совещались с лицами, занимавшими соответствующие должности в части № 141, Кин и я изучали совместно с Эйзенхауэром и его штабом план операции «Хаски».

План предусматривал одновременную высадку английской и американской армий. Монтгомери с пятью дивизиями высаживался на участке от Южной оконечности Сицилии до Сиракуз на восточном побережье, Паттон с четырьмя дивизиями — в заливе Джела на южном побережье, имеющем форму полумесяца (схема 12).

Участок песчаного побережья, где высаживался Паттон, тянулся на 115 километров, из них 80 километров отводились для высадки 2-го корпуса.

— Мы очень сильно растянемся, — сказал я, зная, что в первом эшелоне 2-го корпуса высаживаются только две дивизии. На левом фланге 1-я дивизия Терри Аллена должна была захватить Джелу, на правом фланге 45-я дивизия высаживалась на побережье протяженностью 25 километров. Нашими первыми объектами при высадке являлись аэродромы в районе Комизо, Бискари и Оливо. Все три аэродрома надлежало захватить на третий день после высадки.

После уточнения пунктов высадки перед нами встала задача, как разместить войска, транспорт и грузы в отведенных нам судах. Паттон получил тоннаж на 80 тыс. человек, из них 45 тыс. должны были высадиться на участке 2-го корпуса, 27 тыс. человек под командованием генерал-майора Лусиана Траскотта — слева от Джелы, а 8 тыс. человек оставались на судах в качестве подвижного резерва. Со 2-м корпусом перебрасывалось 4,8 тыс. автомашин. В составе обеих дивизий первого эшелона корпуса высаживалось 125 танков. Однако мы считали, что 1-я дивизия не встретит больших трудностей при погрузке, так как она накопила богатый опыт еще во время высадки в Северной Африке, а 45-я дивизия была отправлена из Соединенных Штатов уже с учетом требований тактической погрузки.

Тактическая погрузка частей (подразделений) отличается от погрузки целыми частями (подразделениями) или погрузки для перевозки в составе конвоя. При тактической погрузке части (подразделения) личный состав, машины и вооружение размещаются на судне в том порядке, в котором они будут разгружаться на вражеском берегу в случае немедленного вступления в бой. Из трех существующих способов погрузки войск это самый неэкономный способ с точки зрения использования грузоподъемности судна. При погрузке целыми частями (подразделениями) на судне перевозится личный состав части (подразделения) и все ее имущество, но грузоподъемность судна используется лучше, так как нет необходимости размещать машины обязательно в том порядке, в каком будет происходить их выгрузка. При погрузке войск для следования в составе конвоев основное внимание обращается на самое экономное использование грузоподъемности судна.

После двухдневных штабных совещаний в Алжире я торопился развернуть свой штаб и приступить к работе. Чтобы не тратить время на поездки, мне хотелось разместить командный пункт корпуса поблизости от штаба Паттона. Паттон перебросил штаб своего 1-го бронетанкового корпуса из Рабата в отдаленном Марокко в прохладный приморский город Мостаганем, в 65 километрах к востоку от порта погрузки в Оране. Я прилетел из Алжира на аэродром поблизости от Мостаганема. Там меня ждал большой черный «Паккард» Паттона, чтобы доставить в город, где расположился благоустроенный командный пункт Джорджа.

Там я нашел передовую группу штаба нашего корпуса, все еще искавшую место для нового командного пункта. В конце концов эта группа остановила свой выбор на скромном приморском курорте, расположенном среди дюн к востоку от Мостаганема, но штаб 7-й армии запретил занять это место.

— Что же нам делать? — спросил я коменданта штаба.

— Попробуем найти в Релизане, — ответил полковник. — Он находится в 50 километрах дальше к югу на краю пустыни.

Я обратился к Паттону, чтобы он отменил распоряжение своего штаба. Жара уже становилась нестерпимой, а стоял только май. Однако Джордж отказался сделать это.

— Послушай, Брэд, — сказал он, — если вы откроете лавочку на берегу, в одну прекрасную ночь фрицы высадятся, перережут вам глотки и захватят с собой наши планы.

Хотя это было маловероятно, однако такая возможность не исключалась. Я приказал своим работникам подготовить помещения в Релизане и подвести туда связь.

20 мая остававшаяся часть штаба 2-го корпуса прибыла в Релизан. К тому времени сотни арабов усиленно скребли и чистили город. Французская колония попряталась за ставнями окон, а мы поливали улицы водой, жгли мусор, заливали нефтью соседние пруды со стоячей водой, установили водоочистное оборудование, Две школы, в которых разместились наши канцелярии, были окружены забором из колючей проволоки. Чтобы сделать жизнь более удобной во время нашего пребывания здесь, местный банкир прислал мне для кабинета письменный стол и кресло. Французы предложили нам пользоваться летом своим прекрасным бетонным бассейном.

20 мая штаб союзных сил отметил победу в Северной Африке, организовав в Тунисе парад, на который Эйзенхауэр пригласил Паттона и меня. Мы вылетели из Мостаганема на бомбардировщике «В-25», пролетели над долиной Меджерды и равниной и, наконец, прибыли в Тунис. Во время полета я видел на севере высоту 609, величественную и не изменившуюся. В Тунис война пришла и ушла, но местность оставалась все такой же.

Среди частей Британской империи по улицам прошел один батальон 34-й дивизии, представлявший на параде американскую армию. Хотя для участия в параде достаточно было лишь символического представительства, однако французы демонстративно выставили большое количество колониальных войск. Для безмятежных арабов и наказанных итальянцев, населявших космополитический Тунис, парад французских частей знаменовал конец эры бессилия Франции. Для 120 тыс. ликующих французов из 340 тыс. населения Туниса парад французских частей означал возрождение Сражающейся Франции.

Паттону, однако, не понравился спектакль, так как Эйзенхауэр не пригласил нас на трибуну, где союзные командующие принимали парад.

— Напрасная трата времени, — проворчал Паттон по возвращении в Мостаганем.

Пока в Тунисе союзные войска проходили церемониальным маршем, буйная 1-я пехотная дивизия Аллена отпраздновала победу в Тунисе на свой лад. На всем протяжении дороги от Туниса до Арзеу дивизия оставляла за собой разграбленные винные магазины и приведенных в бешенство мэров. Однако только в Оране, то есть в том городе, который дивизия освободила во время операции «Торч», она пришла в настоящую ярость.

Беспорядки начались с того, что солдаты служб снабжения, давно находившиеся в Оране, закрыли доступ в свои клубы и другие заведения войскам, вернувшимся с фронта. Взбешенная этой дискриминацией, 1-я дивизия двинулась целиком в город, чтобы «освободить» его во второй раз.

Так как промежуток времени между тунисской и сицилийской кампаниями был небольшим, мы отвергли предложение, чтобы личному составу 2-го корпуса была выдана летняя форма цвета хаки, которую носили войска обслуживания. Эта форма была не только непрактичной в полевых условиях, но переход на нее излишне обременил бы наши тылы. Больше того, последующая смена хаки на шерстяное обмундирование раскрыла бы противнику наши намерения вторгнуться в Сицилию.

Таким образом, в Оране по шерстяной форме обмундирования можно было безошибочно узнать солдат с тунисского фронта. До тех пор пока банды солдат 1-й дивизии гонялись по улицам Орана за солдатами войск обслуживания, одетыми в форму хаки, только пропотевшее шерстяное обмундирование гарантировало безопасность пребывания на улицах города.

Когда беспорядки зашли слишком далеко, штаб командующего войсками на средиземноморском театре военных действий отдал мне строгое указание приказать Аллену немедленно вывести свои войска из города. Хотя беспорядки частично объяснялись нашим неумением подготовить отдых для солдат, вернувшихся с фронта, они также свидетельствовали о плачевном состоянии дисциплины в дивизии. Солдаты Аллена начали кичиться своей недисциплинированностью, не обращая внимания на уставные требования, обязательные для всех частей без исключения.

— Мы все подчиняемся установленным правилам, — как-то заметил я Терри Аллену, — независимо от нарукавных знаков. Боюсь, что Аллен пропустил мимо ушей мое предостережение.

Ни Терри Аллен, ни заместитель командира дивизии бригадный генерал Теодор Рузвельт, несмотря на свои бесспорные качества хороших командиров, не могли обеспечить должную дисциплину в войсках. Оба рассматривали дисциплину как нежелательный рычаг, на который опираются менее способные командиры, лишенные ярких индивидуальных черт. Установившаяся репутация Терри в армии как бунтовщика уже давно опровергла догму, что без дисциплины нет солдата. А раз он сам не подчинялся этому правилу, он не считал нужным применять его к своим солдатам. Если бы у него был заместителем ревностный сторонник дисциплины, Терри, возможно, пришлось бы распрощаться навсегда с его манерой командовать дивизией. Однако Рузвельт слишком походил на Терри Аллена. Смелый, задорный человек небольшого роста, Рузвельт появлялся в войсках с тросточкой в руках. Его личное обаяние способствовало поддержанию порядка в дивизии. Его бодрый, хриплый голос действовал успокаивающе на солдат в каждом тунисском овраге, где его стрелки дрались с немцами.

Как-то ночью мы стояли с Рузвельтом и наблюдали за колонной 1-й дивизии, медленно двигавшейся по дороге с затемненными фарами. Тедди повернулся ко мне в темноте и сказал: — Брэд, держу пари, что я беседовал с каждым солдатом в дивизии. Давайте испытаем, узнают они мой голос или нет. Слушайте!

Он хрипло закричал в темноту, обращаясь к проходящему грузовику: — Эй, кто там едет?

— Рота «С» 18-го пехотного полка, генерал Рузвельт, — ответил дружеский голос.

Чтобы подбодрить своих усталых солдат в горах Туниса, Рузвельт любил напомнить им об удовольствиях, которые ожидали их по возвращении в Оран.

— Как только мы разделаемся с бошами, — говорил он своим грубым голосом, мы вернемся в Оран и изобьем поголовно всех военных полицейских в городе. Это был один из немногих девизов, которые в 1-й дивизии выполнялись точно.

Беспорядки в Оране указывали на необходимость укрепить дисциплину в дивизии, однако они также демонстрировали, насколько легкомысленно мы относились к организации отдыха солдат, вернувшихся с фронта, Если бы мы быстро направили дивизию в лагерь для отдыха на берегу моря, где она могла постепенно восстановить силы, то мы бы, возможно, избежали этого бунта в Оране. Вместо этого мы поместили 1-ю дивизию в мрачном палаточном лагере, где возобновили утомительные полевые учения. 9-я дивизия оказалась еще в худшем положении. Мы доставили ее на грузовиках из Туниса прямо в Мадженту — пыльный, кишащий мухами и выжженный солнцем город в 80 километрах к югу от Сиди-бель-Аббеса, где находился штаб французского иностранного легиона. Там дивизия дышала чуть ли не песком Сахары.

Подразделения «Рейнджер» разрешили проблему расквартирования с характерной для них изобретательностью. Головной отряд подготовил для батальона стоянку в Немуре во Французском Марокко, устроив на берегу моря временный лагерь. В лагерь было завезено дополнительное продовольствие и машина с пивом. Пиво получили у торговца в обмен на сувениры. В течение нескольких дней солдаты батальона праздновали, бесчинствовали и купались в Средиземном море. После такого отдыха батальон вернулся в лагерь, преисполненный желания приступить к боевой подготовке.

За спиралями из колючей проволоки, под защитой которых работали наши плановики в классах женской школы, Диксон и Хьюитт развесили на классных досках карты, помеченные грифом «совершенно секретно» и «для лиц, допущенных к плану операции». На галерее в открытом дворе мы соорудили рельефный макет Сицилии. Макет был изготовлен в форте Бельвуар и доставлен под охраной на самолете.

Между тем изумленный городок Релизан вскоре приспособился к нашим войскам. Слово «Спиди»,[11] условное обозначение 2-го корпуса, красовалось на всех крупных зданиях города. Даже плохонькая провинциальная гостиница, где разместилась столовая корпуса, была переименована в «Спиди Отель».

— Что такое «Спиди»? — часто спрашивали французы. Когда мы объясняли, они были еще больше сбиты с толку.

В Релизане, как и в других городах Северной Африки, где находились американские войска, арабские чистильщики сапог вскоре внесли расстройство в экономическую жизнь города. Щедрые чаевые американских солдат подняли плату за чистку ботинок с 1 до 15 франков. При обменном курсе 50 франков за один доллар предприимчивый чистильщик сапог мог заработать за день больше, чем его родители за месяц тяжелого труда в деревне. Такие доходы скоро привели к образованию черного рынка в торговле сапожным кремом — одна банка стала стоить доллар. Несколько более предприимчивых чистильщиков сапог в конце концов стали монополистами, скупив весь запас сапожного крема коричневого цвета.

Чтобы не связываться с ежедневными хлопотами по планированию, Паттон назначил генерал-майора Джофри Кейса своим заместителем. Впоследствии Паттон возложил на Кейса значительную долю ответственности за детальное планирование вторжения в Сицилию. Джордж брал на себя разрешение только основных вопросов, поэтому при планировании нам пришлось иметь дело с Кейсом.

В начале июня наш план стал принимать окончательную форму. 2-й корпус становился основным соединением 7-й армии Паттона. Корпус одновременно высаживал три десанта в заливе Джела на 32-километровом участке побережья, покрытого песчаными дюнами (схема 12). Два батальона «Рейнджерс» высаживались непосредственно в порту Джелы, а 1-я дивизия — к востоку от этой деревни. Ей предстояло продвигаться через холмистую местность в глубь острова, захватить к рассвету следующего дня после высадки аэродром в Оливо. В 10 километрах к югу высаживались два полка необстрелянной 45-й дивизии с задачей пробиться к исходу третьих суток после высадки к аэродрому в районе Бискари. На правом фланге корпуса десантировался третий полк 45-й дивизии, который к рассвету третьих суток после высадки должен был выйти к высотам и захватить аэродром в Комизо. Этот полк устанавливал контакт с войсками Монтгомери в районе города Рагузы, расположенного на возвышенной местности.

Захватив эти ключевые аэродромы, 2-й корпус должен был продвинуться на 30 километров в юго-восточную часть Сицилии и выйти на важную дорогу, соединявшую эту часть острова с центром коммуникаций Сицилии — Кальтаниссеттой. Этот город был узловым пунктом, от которого расходились дороги по всему острову. Ввиду гористой местности нам с самого начала стало ясно, что действия В Сицилии сведутся к борьбе за дороги.

Кратчайший путь к Мессине из юго-восточной части острова, где происходила высадка десанта, начинался у побережья, отведенного Монтгомери, и проходил через Сиракузы вдоль восточной прибрежной дороги. В 30 километрах севернее Сиракуз холмистая местность сменялась малярийными болотами. Здесь вблизи портового города Катании находился огромный и уязвимый аэродром противника «Гербини», окруженный двенадцатью более мелкими аэродромами.

За Катанией на пути к Мессине возвышается гора Этна (высотой 3350 метров), дорога в этом месте проходит вдоль узкой полосы между вулканом и морем.

Другая прибрежная дорога на Мессину идет вдоль живописного северного берега Сицилии. Но для выхода на эту дорогу нам было необходимо прежде всего прорваться с боями через весь остров. Это был не менее трудный путь, вдоль которого на вершинах гор были расположены старинные города, господствовавшие над дорогами в долинах.

При высадке 2-й корпус был разделен на десантные группы. В состав первой десантной группы были включены 1-я дивизия и батальоны «Рейнджерс», вторую группу составляла 45-я дивизия. Слева от нас высаживались войска Траскотта, включавшие 3-ю дивизию и одно из боевых командований 2-й бронетанковой дивизии.[12]

К счастью, 2-й корпус был избавлен от забот, связанных с выброской воздушного десанта. Выброска воздушных десантов была возложена на командующих армиями, то есть на Паттона в американском секторе и на Монтгомери в английском. Нам следовало только указать место, где должны сбрасываться парашютисты.

— В наше распоряжение для выброски четырех пехотных батальонов и дивизиона вьючных гаубиц выделено 220 двухмоторных транспортных самолетов «С-47». Где бы вы хотели сбросить воздушный десант? — спросил меня Паттон.

— На возвышенностях за Джелой, где он смог бы прикрыть побережье от контратак противника, сосредоточившего резервы в глубине острова, — ответил я.

Воздушный десант выбрасывался в полночь, приблизительно за три часа до высадки морского десанта.

Разведывательный отдел сообщил, что боевая группа дивизии «Герман Геринг» находится около Кальтаджироне, всего в 30 километрах севернее участка высадки Терри. Если бы эта группа контратаковала до того, как будет выгружена на берег артиллерия Аллена, она могла причинить нам большие неприятности. Поэтому я был заинтересован в том, чтобы занять высоты в глубине побережья, где будут высаживаться войска Аллена, и использовать их в качестве оборонительного рубежа против возможной контратаки противника. В тех случаях, когда на побережье имеются высоты, участок высадки будет всегда находиться под угрозой, пока высоты не будут заняты воздушным десантом с целью прикрыть участок высадки от прицельного огня противника.

Кроме 220 самолетов «С-47», выделенных Паттону, авиационное командование обещало предоставить в распоряжение Монтгомери 137 самолетов для переброски на планерах пехотной бригады в Сиракузы, чтобы ускорить захват этого порта.

В классе, где работал «Монк» Диксон, на рабочие карты было нанесено условными красными знаками расположение оборонительных сооружений противника. Каждый такой знак обозначал вражескую дивизию, наличие и место нахождения которой выявлялись в результате изучения и скрупулезной оценки тысяч отрывочных сведений, полученных из разных источников: от агентов, из протоколов допроса военнопленных, из радиопередач, писем, фото, газет и многих других самых обычных источников, за которыми охотится разведка.

Обе германские дивизии, которые, по нашим сведениям, находились в Сицилии, были нацелены как раз на участок вторжения. К счастью, обе дивизии испытывали недостаток в танках; мы предполагали, что немцы имели всего 85 танков.

Побережье Сицилии, общей протяженностью 800 километров, обороняли шесть итальянских территориальных дивизий. Эти дивизии были не укомплектованы и плохо оснащены, солдаты обленились от безделья на побережье.

— Все это эрзац, — заметил Диксон, — ткни палкой в брюхо — и из них посыпятся опилки.

Более боеспособными были четыре итальянские полевые дивизии, находившиеся в резерве в горах. Одна дислоцировалась в юго-восточной части острова, две находились в западной части острова и еще одна — в центре. Разведывательный отдел Паттона оценивал численность итальянского гарнизона в Сицилии в 200 тыс. человек.

— Когда дела пойдут туго, — предсказывал Диксон, — боши не будут церемониться с итальянцами. Диксон имел в виду, что немцы столкнут итальянского союзника в яму, чтобы спасти свои войска. Случилось именно так, как говорил Диксон.

Больше всего нас страшила угроза со стороны германской авиации. Наша армия, сосредоточившаяся на небольшом участке побережья, могла понести большие потери, если бы авиация противника прорвалась крупными силами.[13] Флот, стоявший на рейде, также представлял соблазнительную цель для авиации Геринга.

Только после вторжения я понял, что наши страхи были необоснованными. За май и июнь союзная авиация нанесла серьезные потери военно-воздушным силам противника на Средиземном море. Воздушное наступление началось с уничтожения авиацией Спаатса островных опорных пунктов у побережья Сицилии.

На полпути между Тунисом и Сицилией, в узкой горловине Средиземного моря, возвышается лишенная растительности вулканическая скала — остров Пантеллерия, На этом острове находился аэродром с подземными ангарами, вмещавшими 80 истребителей. Гарнизон острова состоял из 10 тыс. плохо оснащенных второсортных войск.

Несмотря на то, что Пантеллерия находится как раз посредине морских коммуникаций в Средиземном море, остров можно было бы обойти во время вторжения в Сицилию, если бы союзники не нуждались в дополнительных воздушных базах, расположенных в пределах радиуса действия истребителей, для прикрытия с воздуха высадки в Сицилии. Только истребители дальнего действия «Р-38» могли действовать над юго-восточным побережьем Сицилии, базируясь на аэродромы в Тунисе. Между тем возможности Мальты были ограничены. Пантеллерия, таким образом, являлась удобной базой для размещения 80 дополнительных истребителей, которые могли оперировать над побережьем Сицилии.

Более того, пока Эйзенхауэр не подавил противника на Пантеллерии и на трех небольших соседних островках к югу, союзники опасались, что их конвои будут замечены при движении к Сицилии. Пока войска оси удерживали эти аванпосты, мы не могли рассчитывать на обеспечение внезапности операции «Хаски».

В то же время удар по Пантеллерии мог раскрыть противнику наши дальнейшие планы. Если бы для захвата этих аванпостов пришлось выделить крупные силы, тогда при напряженном положении с десантными средствами вторжение в Сицилию могло задержаться.

В конце концов Эйзенхауэр решил, что крайняя необходимость в базах для истребительной авиации вынуждает захватить Пантеллерию. Так как скалистые берега острова круто обрываются к морю и на нем мало участков, пригодных для высадки десанта, Эйзенхауэр решил предварительно ослабить противника сильными ударами с воздуха.

Для выполнения этой задачи Спаатс мог использовать приблизительно 1000 самолетов, включая американские бомбардировщики «Б-17» и английские двухмоторные бомбардировщики «Веллингтон». Силы фашистской авиации на Средиземном море оценивались в 1200 самолетов, причем почти половину их составляли немецкие самолеты. Однако эти силы были разбросаны от Сардинии до Греции, поэтому союзники полагали, что только 900 самолетов противника могли действовать над Пантеллерией.

18 мая средние бомбардировщики и истребители-бомбардировщики начали воздушное наступление против Пантеллерии, нанеся удар по подземным ангарам. Тяжелые бомбардировщики включились в наступление в июне. За дни, предшествовавшие высадке морского десанта 11 июня, на остров было сброшено 4844 бомбы.

Утром 11 июня, когда английские десантные суда приблизились к острову, на высоте «Семафор» был выброшен белый флаг. Единственной жертвой союзников оказался английский солдат, которого укусил осел.

Тем временем вместо 19 рассредоточенных аэродромов в Сицилии, которые так беспокоили работников штаба Эйзенхауэра, занимавшихся планированием минувшей весной, к маю количество их на острове возросло до 32. Однако, когда Спаатс обрушился на сицилийские аэродромы всей мощью авиации, фашисты перебазировали свои самолеты на более безопасные аэродромы в тылу, вплоть до Фоджи, в центральной части Апеннинского полуострова. Чтобы лишить противника возможности перебрасывать подкрепления через порт Мессина, Спаатс подвергал порт ожесточенным бомбардировкам, пока его пропускная способность с 4 тыс. тонн в сутки не снизилась почти до нуля. К дню высадки морского десанта в Сицилии было выведено из строя 8 аэродромов. В западной части острова остались только два действующих аэродрома. Разгромив авиацию противника на земле и заставив его перебазировать свои самолеты на тыловые аэродромы, Спаатс предотвратил удар авиации врага в день высадки, чего мы больше всего опасались.

45-я дивизия еще следовала в конвое из Соединенных Штатов для проведения учебной высадки вблизи Арзеу перед вторжением в Сицилию, а штаб дивизии уже прибыл на самолетах. Личный состав штаба предварительно снял с рукавов нашивки с эмблемой дивизии — изображение фантастического орла. Дивизией командовал генерал-майор Трой Миддлтон, который до войны был начальником административной части в университете штата Луизиана. Во время первой мировой войны Миддлтон прославился как самый молодой командир полка американской армии. Призванный на действительную военную службу, он стал командиром 45-й дивизии, которая была переведена в регулярную армию из состава национальной гвардии. Миддлтон начал свою вторую блестящую службу в армии с кампании в Сицилии. В Европе он стал командиром корпуса и провел его от Нормандии до Эльбы.

Командующим артиллерией дивизии Миддлтона был бригадный генерал Реймонд Макклейн. В прошлом банкир в Оклахоме, теперь он стал солдатом. Подобно своему начальнику, Макклейн закончил войну командиром корпуса.

10 июня я получил телеграмму из Вашингтона с сообщением о производстве в генерал-лейтенанты. Мое постоянное звание по-прежнему было подполковник. Я был, конечно, рад повышению в звании, однако охотно подождал бы нацеплять на погоны третью звездочку, если бы в обмен можно было получить в мое распоряжение дополнительные десантные средства. Ввиду недостатка десантных судов американские войска высаживались тремя последовательными эшелонами, с промежутками между ними в четыре дня. За этот промежуток времени десантные суда успевали совершить рейс между Сицилией и портами погрузки в Северной Африке в оба конца. Это также означало, что мы должны были обходиться в течение четырех суток теми войсками, которые были в первом эшелоне.

Ограниченность в десантных средствах вынудила нас сократить до минимума количество транспорта, которое мы брали с собой в первом эшелоне. Из 4500 единиц материальной части, выгружавшихся в первый день вторжения, 600 единиц были орудия на механической тяге. Так как мы не рассчитывали за первые четыре дня вторжения продвинуться на значительную глубину, я без особых опасений уменьшил количество транспорта, которое брали с собой дивизии первого эшелона.

Когда мы обратились в штаб военно-воздушных сил с просьбой сообщить, сколько им нужно выделить транспортных средств в первом эшелоне, командование авиационной поддержки потребовало места для 660 машин. Хьюитт и Вильсон были поражены.

— Вы должны сократить свою заявку, — сказал я полковнику, представителю авиации. — Вы требуете почти столько же, сколько мы выделяем дивизии первого эшелона.

— Но ведь мы хотим перебросить бульдозеры и тяжелые грузовики, генерал, ответил он. — Они нам потребуются для ремонта аэродромов.

— Я это знаю, однако мы должны сначала захватить эти аэродромы, и нам понадобятся машины, чтобы добраться до них. Если вам потребуется наша помощь до прибытия вашего имущества со вторым эшелоном, сообщите об этом мне, и я выделю в ваше распоряжение часть наших саперов.

Полковник, однако, отказался сократить свою заявку.

— 660 машин, сэр, наша минимальная потребность. Мы не можем уменьшить, возразил он.

— Прекрасно, — ответил я, теряя терпение, — вы будете высаживаться с вашими 660 грузовиками в первом эшелоне. Очистите от противника побережье, а мы прибудем со следующим эшелоном. Либо вы, либо пехота. Для обоих десантных средств недостаточно.

Полковник снесся по радио со своим штабом и вновь подтвердил свои требования.

— Я весьма сожалею, генерал, — сказал он, — однако либо то, что мы просим, либо ничего. Мы не можем снизить нашу заявку.

— Великолепно, если никто из вас не может принять решения, я приму его за вас, — сказал я. — Вы говорите мне: все или ничего. Прекрасно. Возвращайтесь в свой штаб и доложите, что десантных средств для вас нет. Мы высадимся без авиации.

На следующий день Паттон позвонил мне из Мостаганема.

— Брэд, — сказал он, — у меня здесь представители авиации. Они подняли страшный шум и жалуются, что с тобой невозможно договориться.

— Я еще не так с ними поговорю, Джордж, если они не спустятся с заоблачных высот на грешную землю и по-деловому не договорятся с нами.

Я объяснил существо вопроса Паттону.

— Теперь я знаю, против чего вы возражаете, — сказал он. — Поступайте с ними как хотите. Я вас поддержу.

Командование военно-воздушных сил в конце концов обратилось с жалобой в Алжир, однако на меня никто не оказывал давления. Неделю спустя полковник снова появился у меня, на этот раз более сдержанный и сговорчивый.

— Можете вы предоставить нам место для 234 машин? — спросил он.

— Конечно, — ответил я, — и если вам потребуются саперы до прибытия ваших подразделений, сообщите мне. Мы постараемся полностью удовлетворить вас.

Распределение десантных средств между сухопутными войсками было не менее трудным делом. Хьюитт и Вильсон до поздней ночи торговались и ссорились на совещаниях с офицерами специальной части штаба.[14] Артиллеристы требовали доставить орудия на побережье даже за счет инженерных войск. Саперы в свою очередь настаивали на выделении десантных средств за счет зенитной артиллерии. А зенитчики просили перебросить больше зенитных средств, урезав заявки квартирмейстерской службы.[15] И так продолжалось неделями. Каждый требовал для себя побольше тоннажа, утверждая, что если его заявка будет сокращена, то вторжение может кончиться провалом.

Разнообразие частей и подразделений, высаживавшихся в Сицилии, еще более осложняло наши проблемы. В боевое расписание войск 2-го корпуса была включена 151 часть (подразделение), начиная от пехотных полков и кончая саперными отделениями по бурению колодцев, батареями аэростатов заграждения, ротами военной полиции по конвоированию пленных, дополнительными медицинско-хирургическими группами, ротами регистрации могил и батальонами береговой партии.

Количество десантных средств для первого эшелона следовало рассчитать таким образом, чтобы при высадке десанта можно было справиться с любыми непредвиденными обстоятельствами. Второй эшелон должен был усилить войсками и вооружением первый эшелон и пополнить запасы. Третий эшелон предназначался для усиления первых двух эшелонов, а также для доставки дополнительных запасов горючего для танков и боеприпасов для артиллерии.

В то время как квартирмейстерская служба была занята определением потребного количества запасов и их накоплением, 1-я дивизия Терри Аллена по старой привычке обеспечивала себя разбойничьим путем. Аллен научился действовать таким образом в Тунисе, где он при помощи всяких трюков всегда в случае необходимости обеспечивал себя дополнительными запасами. На этот раз Аллен послал адъютанта в штаб Эйзенхауэра в Алжир, чтобы он там обманным путем раздобыл на складах дефицитные предметы снабжения.

Узнав об этом, я направился к Терри Аллену. У него был вид мальчишки, пойманного с банкой варенья в руках. Пиратство въелось в плоть и кровь 1-й дивизии, никакие приказы, по-видимому, не могли изменить ее привычек.

Для тренировки войск совместно с флотом мы провели на побережье Северной Африки практические учения по десантированию обеих наших дивизий. Паттон, группа генералов и я собрались перед рассветом 23 июня в районе Арзеу для проверки учебной высадки 45-й дивизии Миддлтона. Конвой под эскортом эсминцев, обеспечивавших противолодочную защиту, прибыл прямо из Соединенных Штатов и остановился на рейде. Сквозь шум прибоя до нас доносилось поскрипывание блоков шлюпбалок. Это корабли спускали на воду десантные средства. Затем мы услышали приглушенный звук моторов, когда десантные суда собирались вместе, перед тем как направиться к берегу.

Однако, когда первый эшелон достиг берега, мы узнали, что в результате навигационной ошибки два из трех полков высадились в нескольких километрах в стороне от намеченных участков.

— Боже мой, — сказал я Кину, — что будет, если они повторят эту ошибку в Сицилии?

Кин что-то проворчал про себя.

45-я дивизия расположилась на бивак, чтобы в течение недели привести себя в порядок перед новой погрузкой на суда.

1-я дивизия также провела учебную высадку в районе Арзеу. Паттон и я вместе с генералами Маршаллом и Эйзенхауэром наблюдали за высадкой войск.

Как только первый эшелон выбрался на берег, Паттон направился к нему. Там он предстал перед отделением испуганных пехотинцев.

— Черт возьми, куда вы девали ваши штыки? — заорал он на солдат.

Солдаты беспомощно стояли перед ним, а Паттон осыпал их отборной бранью. Эйзенхауэр услышал все это и застыл в смущении.

Генерал-майор Гарольд Булл, сотрудник штаба Эйзенхауэра, кивнул в сторону генерала Маршалла и шепнул мне:

— Джордж теряет шансы на повышение. Его несдержанность погубит его.

Джордж присоединился к нам через несколько минут, уже забыв об инциденте. Такие вспышки гнева были характерны для него.

— Когда обругаешь их, они лучше запоминают это, — говорил он о солдатах.

При высадке дивизии Аллена снова произошла навигационная ошибка. На этот раз высадка была произведена почти в километре от намеченного участка. Моряки оправдывались, ссылаясь на то, что английские прожектора ослепили их. Они заверили нас, что при настоящей высадке прожектора будут уничтожены.

Когда закончилось последнее совещание у Эйзенхауэра в Алжире, я поспешил в Релизан свернуть командный пункт корпуса. На флагманском корабле «Анконе» оперативной группы, перевозившей 45-ю дивизию, со мной было только несколько наиболее нужных мне офицеров штаба. Остальной состав штаба находился на пяти танкодесантных судах. Местом сбора офицеров (штаба корпуса) мы наметили старый замок в 5 километрах от побережья в районе расположения 45-й дивизии. На наше несчастье, когда первые подразделения штаба прибыли туда, в замке все еще находились немцы.

Для маскировки неожиданной переброски штаба корпуса из Релизана разведывательный отдел предложил мне, чтобы я в присутствии обслуживающего персонала здания, где мы расположились, сказал о наших планах передислоцировать штаб поближе к побережью, чтобы избежать летних сирокко, которые вскоре будут дуть из Сахары. В течение 24 часов об этом узнал весь город.

В связи с сосредоточением десантных судов в портах Северной Африки и проводившимися учениями наших войск стало невозможно дальше скрывать от вражеских шпионов подготовку высадки на Средиземном море. Мы могли надеяться сохранить в тайне только следующие четыре важнейших элемента нашего плана вторжения: 1) объект, 2) дату, 3) численность и состав войск и 4) тактические методы, которые мы намеревались использовать.

Чтобы сбить с толку как вражеских агентов, так и болтливых офицеров в своем собственном штабе, мы составили ложный план вторжения в Сардинию. Такая операция казалась вполне вероятной. В Касабланке до окончательного утверждения операции «Хаски» серьезно рассматривалась возможность вторжения в Сардинию и Корсику. Если бы на более позднем этапе было принято решение вторгнуться в Италию, тогда, как считали в Касабланке, Сардиния и Корсика явились бы удобными пунктами для организации баз истребительной авиации. Оба острова находились под охраной незначительного контингента итальянских войск, и захват их, по-видимому, не представил бы серьезных затруднений для союзников. Однако, пока Сицилия оставалась в руках противника, фашистская авиация продолжала бы нападать на наши суда в узкой части Средиземного моря на пути к Среднему Востоку. Следовательно, захват Сицилии не только уменьшал опасность для морских перевозок союзников, но и предполагалось, что удары на этом направлении приблизят капитуляцию Италии. По этим причинам и было решено организовать вторжение в Сицилию.

Когда штаб корпуса покинул Релизан и разместился на танко-десантных судах в Бизерте, я отправился в Оран, где провел шесть беспокойных дней в пустом доме, расположенном на отвесном берегу. Мы сумели получить от квартирмейстерских батальонов, разгружавших конвои, прибывшие из Соединенных Штатов, несколько ящиков кокса, одного из немногих предметов, которых мне не хватало после отъезда из США. Планирование было закончено, решение принято, операция «Хаски» уже претворялась в жизнь. Ничего не оставалось делать, как только беспокоиться и ждать.

В солнечный день 4 июля мы покинули нашу виллу на вершине скалы и в последний раз посмотрели вниз на оживленные набережные Орана. Суда теснились у молов и пристаней, шла погрузка 45-й дивизии. Военные корабли спокойно покачивались на рейде.

Мы выехали налегке с вещевыми мешками, в которые были втиснуты пропитанные специальным составом промасленные шерстяные накидки на случай химического нападения. Карты с грифом «совершенно секретно» перевозились в опечатанных алюминиевых контейнерах. Я запасся сменой белья, несколькими ящиками рационов и двумя 20-литровыми канистрами с водой. Все это было уложено в разведывательную машину, погруженную на палубу «Анкона». После высадки мы обнаружили, что кто-то из экипажа корабля стащил консервы. С какой целью это было сделано, я никак не мог понять. Я бы с удовольствием отдал все рационы за один флотский обед.

«Анкон» стоял на якоре в Мерс-эль-Кебире, французской военно-морской базе в 8 километрах к западу от Орана. Мерс-эль-Кебир, располагавший лучшей якорной стоянкой на побережье Алжира, издавна пользовался дурной славой как логовище пиратов. На причале у мола находились два английских линейных крейсера «Нельсон» и «Родней». За ними стоял авианосец «Индомитебл» водоизмещением 23 тыс. тонн. Из 15 линкоров английского флота шесть находились в Средиземном море для участия во вторжении в Сицилию. Высадка десанта в основном обеспечивалась британским флотом, американский флот смог выделить для участия в операции только 6 крейсеров и 8 эсминцев. Три года назад британский флот подверг артиллерийскому обстрелу гавань Мерс-эль-Кебира в отчаянной попытке не допустить, чтобы находившиеся там французские военные корабли попали в руки немцев.

После капитуляции в июне 1940 г. англичане тщетно обращались с просьбой к французским властям в Северной Африке продолжать сопротивление. Местная колониальная администрация заявила о своей верности Петэну. В связи с разгромом немцами французских сухопутных войск во Франции Дарлан перебросил свой флот в безопасные порты Северной Африки. Англичане в создавшихся условиях не могли допустить передачи флота немцам, и поэтому 3 июля 1940 г. британский флот появился перед гаванью Мерс-эль-Кебира. Направив жерла орудий на корабли, англичане потребовали от командующего французским флотом адмирала Жансула либо присоединиться к ним для борьбы против стран оси, либо отвести флот в порты, где его можно было бы разоружить. Жансул ответил отказом. Тогда британский флот открыл огонь. В этот день в Мерс-эль-Кебире было убито более тысячи французских моряков.

Три года зверств во время немецкой оккупации Франции помогли улечься негодованию французов по поводу обстрела их флота англичанами. Однако в Мерс-эль-Кебире, находившемся на другой стороне Средиземного моря и вдали от оккупированной немцами Франции, английский флаг по-прежнему приводил французов в ярость.

Мы нашли «Анкон» пришвартованным к молу у борта «Индомитебл». Раньше «Анкон» был роскошным лайнером, курсирующим на панамериканской линии, теперь он стал флагманским кораблем. На верхушках мачт поворачивались антенны радиолокаторов, блестевшие на солнце, как огромные рефлекторы.

Командир соединения кораблей, перевозивших первый эшелон дивизии Миддлтона, контр-адмирал Аллан Кирк приветствовал меня у входа на трап. Я поднялся на борт, и меня провели в комфортабельную каюту посредине судна.

Через несколько минут ко мне пришел Кирк.

— Теперь, генерал, — сказал он, — вы можете заказать все, что вам угодно. Пока вы на борту корабля, вы наш гость.

— Все что угодно? — спросил я улыбаясь.

— Все, — ответил он.

Я заказал целое блюдо мороженого.