Запонки императора, или орехи для беззубых (илл. Б.Сопина)

Похищение

Как это ни странно, отдав вдове Карена запонки, я почувствовала облегчение. Мне казалось, что теперь ни у кого ко мне не может быть претензий: ни у рэкетиров, ни у прокуратуры. Поэтому ночь я проспала спокойно, не прислушиваясь, как раньше, ко всем шорохам и стукам в своей квартире. Ни Шагала, ни запонок больше не существовало, а следовательно, я в полной безопасности.

Утром я первый раз после гибели Карена навела на себя марафет, очень скромный, но делавший мое лицо вызывающе красивым, и распустила рыжую гриву. Тут я вспомнила о смешной визитке Юрки, валявшейся в сумке, которую я хотела выбросить, но решила оставить как курьез. Накинув на скромный темно-синий костюм «от Диора» ярко-зеленый шарф, и вышла на улицу танцующим шагом.

Недалеко от моего подъезда стояла черная «Волга». Я мельком взглянула на нее и двинулась в сторону Первого Неопалимовского переулка. Вдруг мой высокий каблук попал в щель треснутого асфальта, и я чуть не упала. Кто-то вежливо взял меня под руку, помогая сохранить равновесие. Я выпрямилась, поблагодарила, но чужие пальцы не отпускали мой локоть, а настойчиво тянули к машине.

Я не сразу поняла, в чем дело, вернее, не узнала своего нахального спутника, решив, что очередной поклонник набивается на знакомство.

Подойдя к черной «Волге», я вдруг вспомнила и эти узкие черные глазки, и усики, но тут из машины вылез его напарник, и они вдвоем быстро затолкали меня в душное бензиновое нутро салона.

Сейчас трудно вспомнить, могла ли я закричать, вырваться. На Плющихе никого не было. А может быть, я предвкушала, как разочарую бандитов, объявив, что вожделенной добыче «приделали ножки». Невольно я скосила глаза на руку соседа. Свежий шрам отчетливо багровел, и я даже почувствовала гордость, что оставила такую отметину, но когда я перехватила взгляды, которыми обменялись оба конвоира, мне стало неуютно. И тогда я решила сыграть роль «красавицы», избалованной мужским вниманием. Я слегка поддернула юбку, открыла колени, которыми Бог меня не обидел, закинула ногу на ногу и томно попросила:

— Мальчики, дайте закурить!

Они снова переглянулись, и тот, кого я не пометила скальпелем, протянул мне «Пелл-Мелл». Я усмехнулась.

— Простите, но это курят лишь продавщицы галантереи.

Я полезла в сумку, достала пачку сигарет, которые привозил для меня Карен, ментоловые с медовым запахом, и предложила своим похитителям.

Сосед справа пренебрежительно фыркнул, а сосед слева взял сигарету. Тогда я решила сосредоточить свои чары на нем.

— Прикурить можно? — Я старалась говорить низким бархатным голосом, лаская при этом взглядом полузакрытых томных глаз маленькое, тупое, плохо побритое лицо.

— Куда едем, мальчики? Я предпочитаю утром валютный бар в хаммеровском центре. Там потрясающий кофе и тартинки. Не пробовали?

Сосед справа зашипел, точно проколотый мяч:

— Заткнись, зараза!

А сосед слева с четким восточным акцентом произнес:

— Не надо пугать девушку, девушка будет послушной…

— Вы армянин, как и Карен? — радостно воскликнула я. — Наверное, земляки?

— Я сейчас заткну эту паскуду! — шепотом прошипел сосед справа.

Но тут обернулся водитель и, лениво растягивая звуки, сказал:

— Без нервов, мальчики.

Я узнала реставратора Степу.

Тон был уверенный, но не резкий, улыбка ленивая и добродушная, и все закружилось в моей глупой голове. Люда, его мастерская, «тетя Лошадь» — начинала складываться совершенно неожиданная мозаика, и я поразилась своей тупости. Но нельзя было выпадать из выбранной роли, и я прощебетала кокетливо:

— Привет. Степа, как приятно видеть знакомое, почти родное лицо! А куда вы меня везете? К тебе в мастерскую? Может, все-таки заедем в бар. я не успела позавтракать.

Сосед слева засмеялся:

— Люблю рисковых телок…

Степа укоризненно покачал головой.

— Позавтракаем на даче, дорогая, все пройдет на высшем уровне…

— Но я люблю утром икру… — капризничала я, — с лимоном и чуточку апельсинового сока с коньяком.

— Будет тебе белка, будет и свисток. — сказал сосед слева, погладив мое колено, и я демонстративно придвинулась к нему.

Хотя Степа не мог нас видеть, он произнес ровным голосом:

— Эта не по твоим усам, успокойся, пока тебя не успокоили…

И мой конвойный превратился в бесчувственную статую.

Остановились мы перед двухэтажным домом, с огромными окнами и застекленными верандами. Перед зданием был разбит цветник, уже прибранный и засаженный к лету рассадой, а весь участок опоясывали высокие кусты боярышника, на фоне которых почти не просматривалась проволочная сетка.

— Как тут хорошо! — сказала я непринужденно. — Это ваша дача, Степа? Жаль, что вы никогда не приглашали меня с Людой, она, наверное, бывала здесь не раз…

— Ну, теперь у вас будет время привыкнуть к этой даче, — сказал Степа многозначительно, вылезая из машины, и я снова удивилась непропорциональности его долговязой фигуры и крошечной головки. Мои спутники шагали рядом со мной, зорки следя, чтобы я не сделала неожиданного движения.

— Шаг в сторону считается побегом… — пропела я, и конвойный со шрамом сказал с удивлением:

— Чего радуется, курва?

Его компаньон не издал ни звука, лишь старался не смотреть в мою сторону.

Мы прошли через светлую дубовую переднюю, явно сделанную на заказ, и оказались в кабинете, заставленном шведскими стеллажами. Меня восхитил камин — классический модерн, с изразцами и чугунной отделкой в виде лилий.

— Да, Степа, вкус у вас безукоризненный! — похвалила я реставратора. — Неужели этот дом ваш?!

Он показал мне на кресло возле камина, сел по другую сторону и скомандовал своим подручным:

— Завтрак по вкусу нашей гостьи. А мне кофе, тосты и яичницу с беконом.

— Прямо как в заграничных кинофильмах… — засмеялась я, чувствуя, что напряжение постепенно начало спадать.

Конвойный вкатил дубовый столик на колесах и сдернул крахмальную салфетку.

Степа жевал яичницу лениво и равнодушно, точно травку, и между несколькими глотками кофе сказал:

— Это дача Карена. Ты не знала о ней?

— Нет. Наверное, он ездил сюда с другими девушками.

— Мальчики наглупили, — продолжал Степа. — Убийство им не поручали. Я оплакивал его, как родного брата, такой голове государством руководить…

— А не играть в мафиози… — прервала я.

— При чем тут мафиози? Вы не в Америке, моя дорогая… Просто я по-дружески просил его отдать эти запонки, мне светило приглашение в Южную Америку от одного очень серьезного коллекционера… И я давал Карену максимум, по самой высокой таксе…

— А теперь — ни запонок, ни Карена, ни дачи…

— Нет, дача была оформлена на мое имя, и встречную расписку мы изъяли из твоей квартиры, а запонки, надеюсь, ты нам подаришь… Я просчитал, они могут быть только у тебя, и бедный Карен пострадал напрасно…

— Да что в этих запонках замечательного? — искренне вырвалось у меня.

— Мой миллионер собрал редкую коллекцию в память о невинно убиенном государе-императоре и его семье, и с этими запонками я был бы самым желанным гостем и сотрудником…

Терпение Степы казалось безграничным. Я хотела сказать, что запонки у вдовы Карена, но мне вдруг стало за нее страшно.

— У меня уже нет запонок, — сказала я небрежно, — я их продала.

— Кому? — Степа согнулся в кресле, точно для прыжка. — Пойми, я отдам тебе любые драгоценности Карена. Тут дело не в цене, а в раритете. Если я потребую, миллионер сделает меня директором императорского музея… Так кому ты продала запонки?

— Я их не продала, а поменяла.

Я начала медленно рассказывать, как Карен обнаружил их пропажу из секретера и как орал на меня.

— Да, пока ты была на кухне, Марат не успел их взять и от растерянности бросил под книжный шкаф.

— Так зачем его эти зверята мучили?

Он виновато пожал плечами.

— У мальчиков восточный темперамент.

— Но вы же дружили!

— Какие сантименты! Я платил достаточно щедро, не стоило ему забываться… Тем более что мне деньги доставались честным трудом. Думаешь, реставрация — легкое ремесло, да еще в наших условиях? Пока достанешь нужные компоненты, пока разгадаешь секреты старых составов… Так на что ты поменяла запонки и с кем?

— С «тетей Лошадью»… Ты же знаешь, как она умела въедаться в печенки. Дала пять тысяч и вазу, которую я у нее давно выпрашивала, в технике «Шакудо»… с золотым петухом…

Он с отвращением покачал головой.

— Идиотка!

— А вы ее убили… — начала я, но он меня перебил:

— Да при чем тут мы? Ее отравил Цыган, тот скрипач, который «наколол» старуху в ресторане.

— Наверное, и запонки теперь у него, — сказала я мстительно, — Она мне говорила, что он обещал достать к ним брошку, поэтому и телефон дала, и в квартиру впустила…

Степа качал головой и постанывал от моей глупости и своей нерасторопности.

— Ты посиди тут, — сказал он, — а я попробую навести в городе справки.

— Только не лезь в ее квартиру, вдруг там засада? — решила я проявить заботливость.

— А я — наследник, она постоянно это говорила, да и ключи у меня есть, ее подарок…

Он бесшумным шагом прошелся по библиотеке.

— Потерпи, вечером Людку захвачу, покайфуем. Надо же снять стресс!

— Но твои «шестерки» могут быть нахальными…

— Без моего приказа?

Он тут же позвал своих сообщников и сказал им, что я его гостьи, что все мои желания должны выполняться, только надо следить, чтобы я не покидала дачу до его возвращения.

Мне стало смешно но я сделала вид, что огорчена покушением на мою свободу…

Подождав полчаса после отъезда Степы, я потребовала телефон, но в ответ услышала:

— Не велено…

— Мне надо позвонить парикмахеру… Из-за нас я теряю очередь, имейте совесть, прическа для женщины важнее любовников…

— В какую парикмахерскую звонить? Диктуйте номер…

— Разве я похожа на женщин, которые посещают парикмахерские? — Я гордо пожала плечами. — У меня свои мастер, на дому. Поль Федюнин.

Я достала визитку Юрки.

— Скажите по этому номеру, что я задерживаюсь.

После внимательного изучения визитки мне был передан аппарат на длинном шнуре. Я набрала номер и кокетливо произнесла в трубку:

— Это Анастасия… Добрый день, я записана на сегодня, на три часа, но обстоятельства изменились… Может быть, перенесем на вечер?

— Лучше на завтра… — Бесхитростно посоветовал следивший за мной юнец.

— Вот мне подсказывают, что я не освобожусь раньше завтрашнего дня… Примете?

— Не вешай полностью трубку… — прозвучал в ответ голос Юрки.

Я обернулась:

— Ой, кто это заглядывает в окна?

Юнец кинулся к стеклам, а я осторожно поставила аппарат на пол, не установив полностью трубку на рычаг.

— Никого, вам почудилось…

Я громко вздохнула:

— Наверное, я так устала от всех волнений… А чем вы меня будете развлекать до возвращения Степы?

Он нахмурил чистенький, низенький лоб.

— Телек хотите? Хоккей показывают…

— Мне бы чего-нибудь попроще… — хмыкнула я, подошла к полкам и начала рыться в книгах, вызвав у моего надсмотрщика откровенную зевоту.

— И чего тут читать? Отдыхайте, никто ведь не заставляет вас работать.

Книга у него явно ассоциировалась с тягостной трудовой повинностью.

— Принесите плед, — сказала я капризно, — хоть вздремну, чтоб время шло быстрее.

Юнец выбежал из комнаты, так и не поправив трубку телефона, и я успокоилась, подсчитывая, за сколько минут доберутся сюда работники милиции.