Заповедная тропа

ГЛАВА 6

Известие о пополнении огненного семейства оказалось в воскресенье новостью дня. Стоило оклематься после ночных бдений, как на меня обрушился такой шквал поздравлений, будто счастливой матерью четверых детей стала не Огневушка, а я. Коллеги звонили мне на «рацию» и мобильный, заглядывали в гости. Самые сентиментальные, такие как Глеб Дубравин, кидались обниматься прямо на улице. Алена же и вовсе попросила при случае сделать для нее фотографию новорожденных цыплят, справедливо рассудив, что вживую огненный молодняк увидит не скоро.

В лес в этот день я заглянула всего на полчаса — принесла жар-птице побольше воды и пшеницы. Ей предстояло безотрывно греть малышей еще два дня, а уж потом она себе пищу будет добывать сама.

Огневушка, ворковавшая над детьми, внимания на меня почти не обратила, а потому, положив угощение и убедившись, что на поляне все живы и здоровы, я вернулась обратно в поселок — отдыхать.

На следующее утро сразу отправилась в горы. Накануне вечером мне позвонил Соколов и сообщил, что в понедельник доставит гостя на опушку леса, расположенного у подножия Змеиного хребта. Время Слава не уточнил, поэтому я отправилась туда пораньше, дабы убедиться, что ничего странного и необычного Иван в моих владениях не увидит.

Изначально я собиралась отвести его по широкой утоптанной тропе на вершину одной из местных гор, самой низенькой и пологой из всех. С нее открывался отличный вид на заповедник — для туристов самое то. Однако теперь решила немного расширить экскурсию и спуститься вместе с ним в уютную долину, из которой можно было незаметно открыть телепорт к Зеркальной горе.

На участке было спокойно. Светило солнце, в воздухе играл легкий ветерок, над вершинами кружили какие-то птицы. Драконы все еще пребывали в дальнем гнезде, саламандры сидели под магическим куполом, игривое эхо молчало и терпеливо ожидало, когда появится возможность над кем-нибудь подшутить.

Гости явились на опушку в десять часов утра. К этому времени я не только проверила сохранность отворотных и охранных чар, но и успела протоптать на опушке новую тропинку, шагая по ней взад-вперед.

Сначала я услышала их голоса. Вернее, голос — говорил один Соколов, а Иван молчал, очевидно, внимательно слушая своего собеседника. Слава рассказывал что-то забавное. Его интонация была веселой, а слова то и дело прерывал громкий смех. Когда же мужчины вышли из зарослей на открытое пространство, оказалось, что Царев орнитолога вовсе не слушал. Лицо мужчины было серьезным, а во взгляде скользило заметное напряжение.

Увидев меня, Иван улыбнулся и ускорил шаг. От его улыбки у меня в груди стало жарко.

— Вот, Василиса Матвеевна, мы добрались и до тебя, — торжественно провозгласил Славик. — Приготовила ли ты для нас экскурсию?

— А как же, — я тоже улыбнулась. — Здравствуйте, коллеги.

— Привет-привет, — махнул рукой орнитолог. — Так куда ты нас поведешь?

— Думаю, Слава, сегодня мы можем устроить тебе еще один выходной, — неожиданно заметил Царев. — Спасибо, что помог добраться до места. Дальше мы с Василисой Матвеевной справимся сами.

Соколов удивленно приподнял бровь и перевел взгляд на меня. Я утвердительно кивнула.

— Что ж, выходной — дело хорошее, — ухмыльнулся мужчина. — Василиса, оставляю гостя под твою ответственность. Проследи, чтобы сегодня с ним ничего не случилось.

— Верну в целости и сохранности, — усмехнулась я. — Иди, Слава. Отдыхай.

Соколов по-мальчишески подмигнул и резво зашагал обратно к лесу. Когда он скрылся из вида, Иван подошел ко мне ближе и, протянув руку, спросил:

— Ну что, идем гулять?

Я улыбнулась и вложила пальцы в его протянутую ладонь

— Что ты мне сегодня покажешь?

— Чудесный пейзаж. Видишь ту гору? — я указала на видневшуюся вдалеке вершину, поросшую деревьями и куцым кустарников. — С ее склонов здешние леса и озера можно увидеть, как на ладони. С другой же стороны лежит маленькая уютная долина, а чуть дальше — потрясающий водопад. Хочешь посмотреть?

— Очень хочу.

Отпускать мою руку мужчина не спешил. Я вырываться тоже не стала, а потому по тропинке мы пошли, держась за руки.

Не дожидаясь, пока Иван начнет задавать вопросы, я принялась воодушевленно вещать про здешние красоты, а также про местных птиц, ящериц и сусликов. Царев же, похоже, спрашивать меня о них не планировал. Он с вежливым любопытством рассматривал окружавшие нас красоты, однако восторгов не высказывал и вообще был на удивление задумчив.

Это плохо скрываемое равнодушие меня несколько задело. К озерам Алены Иван проявил куда больше интереса — каждую травинку рассмотрел, о каждой пиявке расспросил, а в моем предгорье молчит, как заяц. Неужели владения водяницы ему понравились больше, чем мои?

— Ваня, у тебя все хорошо? — спросила я, когда мы ступили на широкую тропу, ведущую к горному склону. — Ты сегодня очень молчалив.

— Все нормально, — ответил Царев. — Я действительно задумался, извини. У меня есть к тебе вопрос.

Наконец-то.

— Внимательно слушаю.

— Кто такой Виталий Яровой?

От удивления я замедлила шаг.

— Работник заповедника, — сказала ему. — Один из моих коллег.

— Это мне известно, — кивнул Иван. — Я имею, в виду, кто он тебе?

Я вопросительно приподняла бровь. Царев коротко вздохнул.

— Вчера после обеда господин Яровой встретил меня на улице, — пояснил он. — Сказал, что желает познакомиться. Мы немного прогулялись и поболтали.

— Вот как.

— Знаешь, он был вежлив и держался очень непринужденно. Вежливо попросил меня не дурить тебе голову и непринужденно пообещал: если я не оставлю тебя в покое, он заставит меня об этом пожалеть.

Ничего себе!..

— А ты?..

— А я послал его к черту. Тоже вежливо. И теперь мне интересно, откуда у Ярового к тебе такой горячий интерес? Он твой тайный поклонник?

— Виталик мой коллега, — повторила я. — А вообще, я удивлена. Когда-то мы с Яровым дружили, однако потом поссорились и с тех пор общаемся только по работе. Не знаю, какая муха его укусила, честно. У Виталика есть невеста — Алена Козлова. Они вот-вот должны назначить дату свадьбы. Угрожать тебе он не имел морального права.

— Его угрозы меня не волнуют, — отмахнулся Царев. — Ты очень мне нравишься, Василиса. Однако у меня появились нехорошие сомнения — вдруг своим интересом я порчу твою репутацию?

От его слов в груди стало жарко, как в печке.

— Знаешь, Ваня, у меня в заповеднике сложилась такая безупречная репутация, что ее давно пора испортить.

Он улыбнулся и чуть сильнее сжал мою руку.

По горе мы гуляли больше часа. Добравшись до склона, долго смотрели на раскинувшееся под ногами море желто-зеленых древесных крон с голубоватыми вкраплениями озер. Потом поднялись на вершину и снова любовались открывшимся великолепием, только теперь это было не море, а огромное лоскутное одеяло с заплатками полян и полей и извилистыми швами полноводных рек.

После нашего короткого разговора Царев заметно расслабился и с живым интересом разглядывал открывшиеся ему красоты. Я же, наоборот, напряглась.

Похоже, настала моя очередь ловить Ярового в темном переулке. У него, я извиняюсь, обострилось слабоумие? Или появились навязчивые идеи? Какого черта он так беспардонно ведет себя с малознакомым человеком и так нагло лезет в мою жизнь?! И в курсе ли его странного поведения Алена? Надо уточнить. Правда, есть опасность, что после такого разговора мы с Виталиком разругаемся уже навсегда.

— Я вижу вдалеке скалы, — вдруг сказал Иван. — Высокие, пронзающие облака. К ним мы тоже пойдем?

— Без специального снаряжения в тех местах делать нечего, — ответила ему. — Поэтому — нет. Однако в их сторону мы все-таки прогуляемся. Помнишь, я говорила про водопад? Он омывает самую ближнюю гору этой гряды. Ты непременно должен его увидеть.

В долину мы спустились, когда время приблизилось к полудню. она была небольшой — узкое и вытянутое, это место больше напоминало перевал, ведущий к другой, более крутой части массива Змеиного хребта.

— В этот раз я захватил с собой еду, — сказал мне Царев. — Сегодня солнечно и тепло. Можно устроить пикник. Как считаешь?

Мы устроились чуть в стороне от тропы. Иван вынул из своего рюкзака странную конструкцию, которая после несложных манипуляций превратилась в маленький складной стульчик, и усадил на нее меня. Сам же устроился прямо на рюкзаке, достав из него еще и термос с чаем и два контейнера с бутербродами, сыром и колбасой. В моем ранце съедобного было меньше: бутылочка с водой, печенье, пакетик с домашними сухариками и два куриных яйца, сваренных вкрутую. Все это мы сложили в общую кучу и умяли меньше, чем за пятнадцать минут.

Пока мы ели, Иван увлеченно рассказывал какую-то забавную чепуху. Я слушала, смеялась и думала о том, что горы и долины Цареву действительно не нужны. Вот с Сорокиным у меня на прошлой неделе действительно была деловая прогулка, а с Иваном — очередное свидание, только на свежем воздухе и в рабочее время.

Как интересно все-таки возникает между людьми симпатия. Несколько дней назад вы друг о друге слыхом не слыхивали, а теперь греетесь вместе на солнышке, едите бутерброды — по два с половиной на брата — обсуждаете какую-то ерунду и чувствуете себя при этом так, будто знакомы даже не с детства, а с момента зарождения Вселенной.

Между тем, продет еще немного времени, он уедет и все забудет — и солнечный день, и желто-зеленый лес, и горную долину. И меня. Если же когда-нибудь мы случайно встретимся на улице или в коридорах министерства, он пройдет мимо и не обратит на меня внимание. Министерские стиратели — специалисты серьезные, так уберут ненужные воспоминания, что от них и тени не останется.

А жаль. Очень-очень жаль.

— Ну, где, говоришь твой прекрасный водопад? — спросил Иван, убирая в рюкзак стул и пустую посуду.

— Там, — я махнула рукой вперед. — Видишь дорогу между двумя горами? Она ведет прямо к нему.

— Чудно, — кивнул Царев. — Тогда идем?

Мы собрали последние вещи и двинулись к горам.

— С этим водопадом связно интересное поверье, — говорила я по пути. — Его вода не падает с горы, а струится по ней, а потому кажется, что камни покрыты тонким стеклом. Из-за этого гору называют Зеркальной. Люди, которые жили здесь много лет назад, считали, будто тот, кто посмотрит в эту воду, увидит свою сущность.

— Что значит — сущность? — удивился мой спутник. — Душу? Бестелесную субстанцию?

— Не бестелесную, истинную. Ту, которая определяет предназначение человека. Главные черты его характера. Суть его жизни.

— Как-то это расплывчато и туманно, — усмехнулся Иван. — Человек — существо многогранное. Как можно определить его сущность, если он всегда разный? Добрый, и сердитый, и жалостливый, и равнодушный, ласковый и жесткий. Причем, одновременно, в зависимости от конкретной ситуации. В характере же его не может быть главных или не главных черт, они главные все. Именно их совокупность делает нас теми, кто мы есть. Что же до предназначения — о да, мне хотелось бы его увидеть. Главное, чтобы я смог правильно истолковать то, что увижу.

Ну, это вряд ли. Чары Зеркальной горы открываются только чародеям, поэтому для вас, Иван Андреевич, это будет просто каменная стена со стекающей с нее водой, и разглядите вы в ней лишь свое отражение. Зато я увижу чуть больше. Согласна, всякий человек многогранен. Однако ж рассматривать все эти грани мне не нужно, мне требуется понять — кто ты есть. И я это пойму.

Через портал я провела Ивана без проблем. Дождавшись, когда ему пришлось прикрыть из-за слепящего солнца глаза, создала воронку телепорта и, заботливо взяв мужчину под локоть, провела сквозь ее сверкающее марево.

Если Царев и заметил изменения, произошедшие с окружавшей нас местностью, вида он не подал. Впрочем, изменения эти были незначительные, портал перенес нас всего-то на три километра вперед. Горы, сужающаяся дорожка, одинокие валуны — все было тем же самым, за исключением, разве что, растений — их стало гораздо меньше.

Мы прошли еще несколько метров, миновали небольшой коридор с нависающими над головой камнями и вышли на ровную прямоугольную площадку, с которой открывался отличный вид на волшебный водопад Зеркальной горы.

Увидев его, Иван замер и восхищенно вздохнул. Я улыбнулась.

Про себя я всегда называла этот водопад вуалью феи. Существуй эти сказочные создания на самом деле, их одежды наверняка выглядели бы именно так. Срывавшаяся с высоты вода напоминала мне не стекло, а лоскуты нежнейшей ткани, в которой запутался солнечный свет. Запутался, и остался в нем навсегда. Тем не менее, если подойти к этим лоскутам с правой стороны, они действительно становились похожи на зеркало — узкое и длинное, способное показать в полный рост даже самого высокого человека.

Я мягко подтолкнула Царева в нужном направлении.

— Становись сюда, здесь лучше видно.

Он послушно занял указанное место, посмотрел на струи воды — и замер снова. Я встала рядом с ним, повернулась к водопаду — и охнула.

Свое отражение в Зеркальной горе я видела неоднократно, а потому ничего нового в нем не разглядела. Мои черные волосы, как и всегда, казались в нем особенно густыми и блестящими, глаза пылали ядовитой зеленью, а тело с головы до ног было объято высоким красно-оранжевым пламенем.

А Иван… Он теперь выглядел иначе. Его лицо и фигура остались неизменными, зато теплый туристический костюм, шапка и рюкзак куда-то пропали. Вместо них появилась длинная тяжелая кольчуга, мощные металлические наручи и поножи, шлем и большой меч, чья рукоятка выглядывала из висевших на поясе ножен.

— Богатырь!.. — изумленно выдохнула я.

Иван медленно поднес руку к голове и немного сдвинул в сторону шапку. Мужчина, глядевший на него из воды, так же неторопливо поправил шлем.

— Ты смотри-ка, — удивленно произнес Царев, — поверье-то не врет. Все водица показывает, как есть. Самую суть.

Я перевела взгляд на его лицо. Иван смотрел прямо и очень спокойно. Будто, как и я, не увидел в магическом зеркале ничего нового.

— Во всполохах огня ты кажешься еще прекраснее, пламенная дева, — негромко сказал он мне. — Как птица феникс. Эта стихия тебе необыкновенно к лицу.

Я растерянно моргнула.

— Ваня, — хрипло пробормотала в ответ. — Ты… что же… все видишь?

Он усмехнулся и невозмутимо пожал плечами.

— Конечно, вижу, Василиса.

Почти минуту мы молча смотрели друг на друга.

— Думаю, нам надо объясниться, — наконец, сказала я.

Иван снова пожал плечами.

— Кто ты такой?

— Иван Андреевич Царев, — он отвесил шутовской поклон. — Третий заместитель директора Департамента госполитики в сфере особо охраняемых природных территорий. Ты, Василиса, это знаешь и так. За последние две минуты ничего не изменилось.

Я кивнула на отражение в Зеркальной горе.

— Я имею в виду, как это понимать?

Иван огляделся по сторонам, а затем подошел к лежавшему неподалеку валуну и, обхватив обеими руками его ребристые бока, поднял в воздух.

У меня перехватило дыхание. Этот камень доставал мужчине до груди, а весил, по меньшей мере, килограммов двести. Царев же держал его легко, будто раздувшийся футбольный мяч. А потом разломил на две части — быстро и почти не прикладывая усилий.

Я нервно сглотнула. Иван осторожно опустил камни на площадку, после чего уселся на один из них.

— Ты не колдун, — зачем-то сказала я.

— Я — нет, — кивнул мужчина. — Зато ты — волшебница. И остальные тоже.

— И давно ты это узнал?

— Сразу, как только всех вас увидел.

Я уселась на соседний камень и вопросительно приподняла бровь. Иван улыбнулся.

— Я — полукровка, Василиса, — сказал он. — Мои мать и дед были чародеями — магами земли. А отец — обычным человеком.

— Но тогда ты тоже должен быть колдуном, — не согласилась я. — У волшебников всегда рождаются магически одаренные дети. Это закон.

— В этом законе ключевое слово — одаренные, — заметил Иван. — А чем именно они будут одарены, решает природа. Меня она наградила физической силой. Да, я не могу двигать взглядом предметы, зажигать щелчком пальцев огонь, свободно дышать и передвигаться под водой, зато…

— Зато можешь крошить рукам валуны и ломать об колено деревья, — понятливо кивнула я.

— Вроде того, — согласился Царев. — Дед говорил, что причиной этого стал мой отец. Возможно, в его роду тоже были магические создания — оборотни, тролли или кто-то еще. Поэтому его гены в сочетании с генами матери в итоге дали не чародея, а меня. Так это или нет, мы уже не узнаем. Отцу о родственниках-оборотнях ничего известно не было.

— Еще ты можешь отличать чародеев от обычных людей.

— Разумеется. И общаться с волшебными созданиями.

— Но почему тогда тебя не ввели в наше сообщество? Почему считают обычным человеком?

Взгляд Ивана стал насмешливым.

— Потому что, как ты сама справедливо отметила, я не являюсь колдуном. К тому же, — он немного помедлил, — я никогда не стремился в ваше общество. В какой-то момент я вообще перестал верить в магию, а себя считал обычным человеком.

— В каком смысле?

— В прямом. Пока жил с дедом, волшебство было для меня привычным делом. Он не только учил меня общаться с природой, но и демонстрировал всевозможные чудеса. Растил руками цветы и деревья, оживлял засохшие травы, приказывал белкам собирать для нас лесные орехи.

— Собирать орехи?..

— Ну да. Иногда, в качестве забавы. Когда же я переехал в город, эти чудеса стали казаться чем-то нереальным. Сном или выдумкой. Колдуны мне больше не встречались, поэтому, став взрослым, я решил, что дедово чародейство — мои детские фантазии, и на самом деле ничего такого не было.

— А твоя сила? Разве она не заставляла тебя чувствовать себя… м-м… не таким как все?

— Заставляла, но не очень. В мире много крепких людей, Василиса. Тщедушные с виду мужчины могут тянуть на буксире огромные самосвалы, плыть без остановки несколько часов к ряду, разбивать ребром ладони кирпичи. Возможности человеческого тела невероятны, и к магии, зачастую, они не имеют никакого отношения. Отец же мой тему волшебства никогда не поднимал. Не любил почему-то. Говорил, что мужчина должен быть сильным и морально, и физически, а потому старался найти моим способностям достойное применение. Помнишь, я рассказывал, что посещал кучу спортивных секций?

— Помню. Наверное, твой папа здорово экономил на услугах грузчиков.

Иван рассмеялся.

— Не без того.

Я тоже улыбнулась.

— Когда же ты понял, что магия все-таки существует?

— Когда устроился в природоохрану и выяснил, что в департаменте есть отдел, в котором трудятся необычные люди. Они очень отличались от прочих коллег и чем-то напоминали мне деда. В то время еще был жив отец, и ему волей-неволей пришлось подтвердить, что мои воспоминания о жизни в доме лесного колдуна на самом деле реальны.

— Я правильно понимаю — столичные коллеги не в курсе, что ты богатырь?

— Конечно, не в курсе. Зачем им это знать?

Я задумчиво потерла подбородок.

— Ваня, тебе известно, что такое Клятва молчания?

— В общих чертах. Это что-то вроде ритуала, который проводят с людьми, чтобы они никому не рассказывали о чародеях.

— Все верно. Знаешь, когда ты приехал в поселок, мы решили, что московское начальство прислало к нам непосвященного человека, который не в курсе, что заповедник на самом деле волшебный.

— Поначалу я этого правда не знал, — заметил Иван. — Догадывался, что Барская и Сорокин едут в особое место — куда еще могли отправиться два колдуна? Но не был уверен наверняка.

— Твое появление произвело фурор. К нам впервые прибыл человек, не принесший Клятву молчания. Волшебные территории закрыты для непосвященных и принимают только тех, кому известно, кто мы такие и чем конкретно занимаемся.

— Так вот почему вы так странно себя вели, — усмехнулся Иван. — Смотрели на меня тревожными глазами, будто я неадекватный террорист, следили за каждым шагом, постоянно плели какую-то ерунду.

— Нам было велено водить тебя везде, где ты пожелаешь, и делать вид, что заповедник — самый обычный. Получается, ты нас обманывал?

— Вообще-то я вам подыгрывал.

Я мысленно закатила глаза.

— Некоторые коллеги предлагали просто отвести тебе глаза, но директор не согласился.

— И правильно сделал. Околдовать меня вы бы не смогли.

— Почему?

— Потому что я богатырь. Против ментального воздействия у меня отличный иммунитет. Попытайся вы меня зачаровать, случился бы скандал. Возможно, даже с мордобоем.

Даже так!.. Выходит, стереть ему память тоже не получится? То-то удивятся столичные коллеги, когда Ваня вернется в Москву!

— Забавная получается поездка, — задумчиво сказал Иван. — Если ваш лес — секретное место и обычных людей сюда пускать нельзя, ни о каком туризме не может быть и речи. Почему же тогда меня сюда отправили?

Я развела руками.

— Владислав Игоревич говорит, что произошла бюрократическая накладка. Из-за смены руководства в некоторых отделах департамента и затянувшейся подготовки ритуала молчания.

— За такие накладки надо выгонять с работы, — серьезно заметил Царев. — Ерунда какая-то. Поверь, Василиса, у нас работает гораздо меньше идиотов, чем думают в регионах. Эта командировка имеет какой-то смысл, в противном случае, меня бы в нее не отправили.

Я пожала плечами. На самом деле, это не та задача, над которой мне хотелось бы ломать голову. Ломать голову должно руководство, ему за это деньги платят. Мне сейчас интереснее другое.

— Ваня, выходит, ты сразу догадался, что наш заповедник волшебный?

— Можно сказать и так, — ответил он. — Такое большое количество чародеев, собравшихся в одном месте, не могло не навести на определенные мысли, верно? А вообще, все стало понятно, когда меня привели в лес на первую экскурсию. Я будто очутился в детстве — в дедушкином лесу.

— Ты почувствовал магию.

— Я почувствовал, что вернулся домой, — в его глазах мелькнула грусть. — Деревья, поляны, тропинки — все было другим. А чувство радости, необыкновенной эйфории — то самое.

— В лесу твоего деда водились огненные полозы?

— Да, — кивнул Царев. — Это были очень гордые самолюбивые создания. Общаться с ними надлежало с большим почтением.

— А жар-птицы?

— Жар-птиц не было. Но у деда в избе хранилось перо одной из них — небольшое, будто отлитое из чистого золота. Когда дед умер, я увез это перо в Москву. Оно до сих пор хранится у меня дома, как семейная реликвия. Мои друзья уверены, что это ювелирное изделие.

Да… Вот тебе и третий заместитель пятнадцатого министра.

— А ты сама, Василиса? Ты правда маг огня?

Я улыбнулась и кивнула.

— И правда можешь создавать пламя из воздуха?

Я встала со своей половины валуна и пересела к Ивану поближе. Подняла ладонь, и на ней тут же возник небольшой оранжевый огонек.

Царев несколько секунд его рассматривал, а потом вдруг подался вперед и потрогал огонек пальцем.

— Ваня! — испугалась я. — Обожжешься!

Он не обжегся. Не вскрикнул, не отдернул руку. Наоборот, с любопытством и без каких-либо неудобств накрыл мою ладошку своей.

— Тепло, — негромко сказал мужчина. — Как в печке…

Его пальцы были горячими.

Иван поднял взгляд, и у меня внутри все затрепетало — наши лица неожиданно оказались так близко, что, при желании, я могла бы дотронуться до его щеки кончиком носа.

Царев пару мгновений смотрел мне в глаза, а затем наклонился и легко коснулся губами моих губ. Меня будто ударило током. На секунду показалось, что крошечный огонек, горевший между нашими пальцами, вот-вот превратится в ревущее пламя.

Царев медленно отстранился.

— Говорят, будто в горах Змеиного хребта водятся драконы, — сказал он. — Это правда?

Я в ответ молча кивнула.

— Покажешь мне их?

Дунула на огонек, и он тут же погас.

— А не сробеешь, богатырь? — хитро улыбнулась ему.

Он покачал головой. Я взяла его за руку и потянула за собой.

— Тогда иди за мной.

В ущелье драконов, как всегда, было весело. Синеглазка лежала у входа в гнездо — большую сухую пещеру, где их семейство обычно пережидало зимние холода, а я сидела рядом, удобно устроившись на кончике ее хвоста. Чуть в стороне зелеными метеорами носились мальчишки, перебрасывая друг другу большой круглый камень. Они толкали его мордами, лапами и хвостами, радостно при этом повизгивая.

Прямо под ними по широкому горному выступу бегал Иван и громко, стараясь перекричать малышей, подавал команды:

— Лови его хвостом! Вот, молодец! Кидай брату! Кидай, говорю! Осторожно, не сломайте носы… Ловите его!.. Эх вы, третий камень в пропасть упустили. Спускайтесь, что с вами делать. Придется немного подождать, пока я отломаю вам новый мяч…

Синеглазка легко пошевелила хвостом, привлекая мое внимание.

«Какой чудесный мальчик, этот твой Иван-царевич, — прошелестел у меня в голове ее голос. — А как здорово умеет обращаться с детьми! Их играми можно любоваться бесконечно».

Я улыбнулась и кивнула.

Драконы встретили нас так же, как на прошлой неделе Макара Сорокина. Дети выскочили навстречу первыми. Стоило приблизиться к их ущелью, как они налетели на нас с трех сторон. Я уже собиралась выставить щит — на случай, если крылатые мальчишки снова решат продемонстрировать умение плеваться огнем, однако он не понадобился. Будучи на подлете, малыши вдруг затормозили, сбились в кучу и уставились на нас настороженными взглядами.

Я повернулась к Ивану. Он стоял на месте и тоже смотрел на дракончиков — строго и вопросительно приподняв бровь, совсем как школьный учитель, поймавший на месте преступления сорванцов-первоклашек.

— Василиса, неужели у драконов принято встречать гостей именно так? — поинтересовался он у меня, не спуская глаз с притихших мальчиков.

Царев был спокоен и невозмутим, как горный склон. Со стороны могло показаться, что появление зеленых шипастиков его ничуть не удивило. Интересно, он настолько хорошо умеет себя контролировать или эта встреча с драконами в его биографии не первая?

— Обычно драконы ведут себя более достойно, — ответила я, выразительно подмигнув малышам. — Они вежливы и преисполнены собственного достоинства.

— Я так и подумал, — сказал Иван, а потом улыбнулся и учтиво поклонился дракончикам. — Здравствуйте, ребята.

Малыши, привыкшие, что люди при их появлении либо пугаются, либо раскрывают в восхищении рты, а потому сбитые с толку столь необычным поведением незнакомого дяди, тихонько заурчали и неуклюже попытались поклониться в ответ. При этом двое из них перекувырнулись через голову, а третий, не удержавшись в воздухе, плюхнулся на камень, лежавший у наших ног.

Улыбка Царева стала шире. Он присел перед малышом на корточки и все с той же невозмутимостью поставил его на ноги. Остальные тут же приземлились рядом и уже уверенно потопали знакомиться.

К Синеглазке мы явились в сопровождении почетного караула. Пока я представляла Ивана драконице, мальчишки нетерпеливо кружили рядом, ожидая, когда интересный дядя вновь обратит на них внимание.

Синеглазку появление Царева удивило.

«Уж не тот ли это человек, из-за которого ты попросила нас уйти в горы?» — поинтересовалась она у меня, когда малыши утянули-таки Ивана к себе.

— Тот самый.

«А теперь ты привела его к нам сама».

— Именно так.

Иван при виде моей крылатой подруги восхищение скрывать перестал. Пока он с ней раскланивался, его глаза сияли, как звезды, и ей это, безусловно, польстило. Вообще, матери драконов Царев понравился сразу. Чтобы разглядеть человеческую суть, ей в отличие от меня, волшебные водопады не нужны, она ее видит невооруженным взглядом.

«Богатырей в наших краях не было давно, — сказала мне Синеглазка, глядя, как Иван разламывает на части лежавший неподалеку валун. — Они сейчас большая редкость. Даже большая, чем мы. Интересно, для чего он здесь появился?»

— Ваня приехал в заповедник случайно, — тихо ответила я. — Можно сказать, по ошибке.

Драконица качнула головой.

«В мире не бывает случайностей. Никогда. То, что кажется ошибкой, всегда является частью какого-то большого неизвестного нам плана. Богатыри — защитники, Василиса, борцы с темными силами. Они появляются там, где нужна их помощь, и в тот момент, когда без нее не обойтись. И знаешь, судя по тому, что Иван сейчас вместе с тобой, приехал он именно к тебе».

— Ко мне? — удивилась я. — Что ты, вовсе нет. Если у его поездки и есть великий сакральный смысл, то он заключается в чем-то другом. Мне сейчас помощь не нужна.

«Уверена? Сила богатыря заключается не только в физической мощи, но и в высоких моральных качествах. Обычно это добрые честные люди, которые умеют сострадать, быть справедливыми и с уважением относятся ко всему живому. Подумай хорошенько: быть может, в заповеднике случилась какая-то беда или появилась проблема, для разрешения которой нужен человек со стороны?»

Я пожала плечами. Проблем и неурядиц в нашем лесу хватает. Здесь постоянно что-нибудь происходит, заповедник-то волшебный, а потому скучная однообразная жизнь — это в принципе не про нас. Одна история с жар-птицами чего стоит. Но такого, с чем мы не справились бы своими силами, слава Богу, нет. Вроде бы.

Я посмотрела на Ивана. Он уже изготовил новый «мяч» и теперь что-то объяснял обступившим его дракончикам. Разговаривать, как мать, при помощи телепатии мальчишки еще не умели, тем не менее, Царев каким-то образом их понимал, а они понимали его.

«Когда твой богатырь собирается вернуться домой?»

— В конце этой недели, — из моей груди невольно вырвался вздох.

«Жаль, Ветос не успеет с ним познакомиться. Им бы наверняка было о чем поговорить… Буду очень благодарна, если до его отъезда вы загляните к нам еще раз. Детям Иван очень понравился. Думаю, они расстроятся, если он уедет, не попрощавшись».

— Мы придем, — кивнула я. — Обязательно.

Обратно в поселок мы отправились ближе к вечеру, когда Синеглазка объявила, что ее сыновьям следует отдохнуть. Те заявление матери встретили обиженным визгом — крылья их уже не держали, однако играть с новым другом они были готовы хоть до утра, хоть до следующего обеда. Иван уставшим не выглядел вовсе и с крылатым семейством прощался с некоторой грустью — драконы явно пришлись ему по душе.

— Знаешь, этим ребятам нужно достать какой-нибудь большой прочный мяч, — сказал Царев, когда мы вернулись порталом в горную долину. — И какие-нибудь разноцветные блоки — каменные или деревянные — их можно использовать, как кубики. А еще…

— … пластмассовый конструктор, альбом для рисования, пластилин и плюшевых зайцев, — кивнула я. — Ваня, поверь, у них есть игрушки, только свои, драконьи. Родители регулярно их ими снабжают. А по поводу мяча — идея хорошая, надо ее обдумать.

Он улыбнулся и взял меня за руку. Я переплела его пальцы со своими.

— Как тебе прогулка?

— Волшебно, — Царев улыбнулся и мягко притянул меня к себе.

— Ты, оказывается, умеешь ладить с ящерами.

— Я умею ладить с детьми, — заметил мужчина. — А дети все одинаковые — и человеческие, и драконьи. Хотят играть и чтобы взрослые играли вместе с ними. Эти трое — отличные ребята. Ты видела, как быстро они сообразили, как надо играть в волейбол?

Я хихикнула. Царев чуть крепче сжал мою ладонь.

— Ты не возражаешь, если завтра я приду к тебе снова?

— А как же твое расписание? — удивилась я. — Тебя ведь наверняка будут ждать на другом участке.

— Я перенесу его посещение на иной день, — пожал плечами Иван. — Думаю, это никого не расстроит. Моя поездка приобретает новый смысл, поэтому пытаться объять необъятное уже нет смысла. Так ты согласна встретиться со мной снова?

— Согласна, — кивнула я. — Где будем гулять? Опять в горах?

— Без разницы, — Иван пожал плечами. — Хоть в горах, хоть в лесу, хоть на дне морском.

— Моря в заповеднике нет, — улыбнулась ему. — Поэтому предлагаю прогуляться по лесу, у меня там есть кое-какие дела.

— Отлично. Я предупрежу твоего коллегу, что завтра снова буду с тобой.

— Скажи ему, что я проведу тебя в лес сама. Пусть занимается своими делами.

— Слава подумает, что у нас свидание, — усмехнулся Иван.

Я приподняла бровь в шутливом удивлении.

— А разве это не так?

Царев улыбнулся и поцеловал мою руку.