Заповедная тропа

ГЛАВА 7

Этой ночью я долго не могла уснуть. Лежала на спине, смотрела в темный потолок и вспоминала детали сегодняшней прогулки. Яркое солнце, прядь светлых волос, выбившаяся из-под вязаной шапки, ласковый мужской голос, бескрайнее голубое небо, спокойный уверенный взгляд, мягкие сладкие губы…

В поселок мы с Иваном вернулись затемно: прежде чем разойтись по домам, трижды обошли его по кругу. Болтали о каких-то пустяках, смеялись и никак не могли расстаться. Потом он проводил меня до калитки. В гости заходить отказался, шутливо заявив, что может не удержаться и остаться со мной до утра. Я тогда поймала себя на мысли, что ничего против этого не имею, однако настаивать не стала — наши отношения и так развиваются стремительно, зачем торопить их еще больше?

Когда Иван скрылся из вида, я достала телефон и написала Славе Соколову, что его подопечный доставлен в поселок в целости и сохранности. Спустя два часа орнитолог, очевидно успевший поговорить с Ваней о завтрашнем распорядке дня, связался со мной сам и, похабно улыбаясь в переговорное зеркало, заверил, что безмерно за меня рад и готов уступить Царева со всеми его вещами и документами.

— Почему бы тебе не поработать экскурсоводом вместо меня? — лукаво подмигнув, заявил Слава. — Жар-птицы твои вылупились, полозы уснули, а с драконами и саламандрами проблем отродясь не бывало. Царев, когда тебя видит, расцветает, как душистый пион, да и ты сама светишься, аки звездочка. Правда, Вась. Совместите приятное с полезным. Бессмертный, я уверен, против такой перестановки слова не скажет.

— Предложение интересное, — усмехнулась в ответ я. — Я подумаю, Слава.

— Подумай, — кивнул он. — А завтра не забудь сообщить мне свой положительный ответ. Только знаешь, — Соколов неожиданно замялся, — когда будешь с москвичом по лесу гулять, постарайся не заходить на территорию Ярового.

— Это еще почему? — удивилась я.

На лице орнитолога появилась кислая улыбка.

— Как тебе сказать… Царев Виталику категорически не нравится.

— Я в курсе. И что с того?

— Так-то ничего… Просто… Ну…

— Ты можешь ответить толком?

Слава вздохнул.

— Я боюсь, что Виталя выкинет по отношению к Цареву какую-нибудь глупость.

— Виталя сошел с ума?

— Вроде того, — снова вздохнул Соколов. — Он тебя ревнует, Василиса. К Ивану. И знаешь, не слабо так ревнует.

— Ты сейчас пошутил?

— Увы, нет. И да, я помню про Алену и их дурацкую историю с помолвкой. Как по мне, ничего у них из этой затеи не выйдет. Виталику с Аленкой удобно, но как только на горизонте появляешься ты, он обо всем забывает. Жрет тебя глазами и слюной исходит. Ты этого не замечаешь, а я вижу. Мне кажется, Яровой тысячу раз пожалел, что у вас три года назад вышла размолвка, однако никак не может решиться подойти и об этом поговорить.

Я покачала головой. Как ребенок, честное слово. Впрочем, в чем-то Виталик прав — прежних отношений у нас в любом случае не будет.

— Очень трогательно, — фыркнула я. — Как думаешь, Слава, может, мне стоит уйти в монастырь? Чтобы не травмировать хрупкую душевную организацию нашего некромага. А то, знаешь, в моей жизни, кроме Царева, могут появиться еще какие-нибудь мужчины. Однажды я даже могу попытаться выйти замуж. Представляешь, как сильно это расстроит Виталика?

Соколов криво усмехнулся.

— Я тебя понял, Василиса, — сказал он. — Надеюсь, ты меня тоже услышала.

Он отключился, а я отправилась ужинать.

Как забавно — с каждым днем моя жизнь становится все интереснее и интереснее. В том числе благодаря Яровому. Ну, каково? Три года косых насмешливых взглядов, арктического холода в общении — и вдруг ревность. Собака на сене, честное слово, — сам не ам, и другим не дам. А уж как гадко по отношению к Алене! Плюнуть бы ему в лицо при следующей встрече, но не хочется подставлять Славу. Вряд ли Соколову понравится, если я кому-нибудь разболтаю подробности нашей беседы.

Между тем, было в разговоре с орнитологом кое-что еще, заставившее глубоко задуматься о последних событиях: Иванушкины экскурсии по заповеднику. Раз Царев признал, что в создании туристических маршрутов нет смысла, какой толк просто так водить его по лесным тропам? Обманывать коллег тоже очень некрасиво. Они ведь по-прежнему будут думать, что Иван — обычный человек, и продолжат изображать перед ним работу рядовых биологов.

На самом деле, после происшествия на Змеином хребте мне стоило идти не домой, а прямиком к Владиславу Бессмертному — с докладом, что столичный гость является тайным членом магического сообщества и все это время водил нас за нос. Однако делать это я почему-то не торопилась.

При наличии правильных формулировок, директор наверняка воспринял бы сию информацию адекватно — без скандалов и змеиного шипения, а тот факт, что Иван является богатырем и вовсе показался бы ему любопытным. Тем не менее, интуиция подсказывала: идти на поклон к Бессмертному рано. Для начала, как минимум, надо обсудить этот вопрос с самим Царевым.

По правде говоря, следующим, наиболее логичным шагом было бы отправить гостя обратно в Москву. Теперь, когда карты раскрыты, ему тут делать нечего. Однако мне категорически не хотелось, чтобы Иван уезжал прямо сейчас. Я желала еще раз или два прогуляться с ним вдоль поселковой околицы, послушать, как он смеется, рассказывая мне какой-нибудь анекдот, увидеть, как блестят его глаза, когда я начинаю смеяться в ответ…

В памяти невольно возникли недавние слова Синеглазки: «Богатыри появляются там, где нужна их помощь, и в тот момент, когда без нее не обойтись». Что ж, в чем-то она все-таки права — мой богатырь, как минимум, спасает меня от тоски и одиночества.

Утром мы с Царевым встретились у входа в административный корпус. Солнце уже взошло, коллеги разошлись по своим делам, а потому на улице было тихо и безлюдно.

Иван взял с собой большой, туго набитый рюкзак — явно намеривался снова устроить пикник.

— Каким путем Слава обычно приводил тебя в лес? — спросила я у него, когда мы двинулись вперед.

— Каждый раз разным, — ответил Иван. — Мы и мимо избушки Глеба Ивановича проходили, и через овраг какой-то перебирались, а еще нас два раза привозили к лесу на УАЗике.

— Ясно, — кивнула я. — С твоего позволения, сегодня мы такие круги нарезать не будем. Я проведу тебя через наш рабочий портал. При условии, конечно, что там никого не будет.

Царев согласно кивнул.

— Слава вчера предложил мне водить тебя по заповеднику вместо него, — продолжала я. — И я намерена согласиться.

— Здорово! Соглашайся, конечно.

— Надо подумать, Ваня, как ты станешь себя вести. Ты по-прежнему планируешь подыгрывать моим коллегам? Ходить по заповеднику и претворяться непосвященным человеком?

Он покачал головой.

— Я уже размышлял об этом, Василиса. Я не хочу никого обманывать, однако признаваться в том, что имею отношение к миру волшебников, мне бы тоже не хотелось. По крайней мере, пока.

— Почему?

— Потому что это окажется неловким. Вы дурачили меня, я дурачил вас. Куча людей была вынуждена отвлечься от основной работы для бесполезного, в общем-то, дела. Не лучше ли все оставить, как есть? Я решил, что не стану беспокоить твоих коллег, и остаток командировки проведу в дубраве Глеба Ивановича. Я ведь действительно пишу о дубах диссертацию. И знаешь, мне будет очень приятно, если ты меня там навестишь.

Что ж, план неплох. Думаю, он понравится всем — и директор, и коллеги будут рады, если Царев перестанет бродить по нашим заповедным тропам и осядет на одном месте.

У телепортационной рамки было пусто, поэтому мы преодолели ее без всяких проблем. Лес встретил нас шелестом листьев и солнечным светом, свободно гулявшим сквозь поредевшие верхушки деревьев.

Когда мы шагнули из воронки портала на землю, Иван взял меня за руку.

— Куда ты сегодня пойдем? — невозмутимо спросил он.

— У меня есть кое-какие дела. Предлагаю сделать их вместе.

— Как скажешь.

Сегодня за завтраком я долго думала, куда конкретно его отвести. Неплохо было бы навестить Огневушку и ее малышей, однако показывать Цареву жар-птицу я все-таки остереглась. Иван, конечно, милый, любезный и очень мне нравится, однако он по-прежнему является в заповеднике чужим человеком, а потому показывать ему все наши чудеса было неразумно.

— Ты ведь интересуешься деревьями, верно? — спросила я у него. — Сегодня я могу показать тебе очень интересную породу — ignis fagus. Слышал о такой?

— Огненный бук? — удивился мужчина. — Что, по-настоящему огненный?

— По-настоящему, — кивнула я. — Вообще, волшебными деревьями в заповеднике ведает Глеб Дубравин, однако за буками мы наблюдаем вместе. Вернее, он наблюдает, а я, как маг огня, время от времени ему помогаю. Сейчас Глеб Иванович занят своими дубками, поэтому за этими деревьями слежу я одна. Хочешь на них посмотреть?

— Конечно, — воодушевился Царев. — Они, что же, горят, как костры?

— Что ты, — засмеялась я, — их пламя пылает не снаружи, а внутри. У них всегда горячая кора, а если ее вскрыть, можно увидеть красные искры.

— Интересно, — задумчиво протянул Иван. — А если дерево окажется повреждено? Например, ветер оторвет от него ветку, или оно переломится пополам, огонь сможет выбраться наружу?

— Нет, — покачала я головой. — Он сразу же погаснет. Пламя горит только в том случае, если бук живой и здоровый. Природа, Ваня, очень мудрая особа. Представляешь, каким опасным стало бы это дерево, если бы огонь мог покинуть его нутро? Между тем, в качестве топлива наш бук гораздо лучше угля. Тепла от него больше, а расхода — меньше. Из-за этих качеств его в свое время едва не извели — двух-трех таких деревьев хватит, чтобы топить печь целую зиму.

Иван удивленно качнул головой и вдруг замер.

— Василиса, — настороженно произнес мужчина, — эти твои буки могут распространять запах гари?

— Нет, — удивилась я. — А что?

— Я чувствую запах костра. По-моему, неподалеку что-то горит.

Я повела носом и с удивлением осознала, что он прав — где-то действительно полыхал огонь. Если прислушаться, можно было услышать характерный треск.

Я сорвалась с места и галопом припустила в ту сторону, откуда тянуло дымом. Иван бросился следом. Спустя несколько минут мы выскочили на небольшую полянку, укутанную едким смогом.

— Пожар! — крикнул Царев. — Василиса, лес горит!

Я это видела сама — пламенем были объяты, по меньшей мере, два куста и десять деревьев — три огненных бука, и семь обычных белоствольных берез.

От дыма у меня заслезились глаза, позади закашлялся Иван.

Я сбросила на землю рюкзак и, раскинув руки в стороны, создала большую магическую воронку. Огонь, охвативший несчастные растения, тут же отделился от пылающих стволов и широким гудящим столбом полетел ко мне.

— Василиса!..

Едва пламя затянуло в воронку, я с громким хлопком соединила ладони. Оно тут же исчезло вместе с волшебной сферой, и наступила тишина.

Иван, закрывая рукавом нижнюю часть лица, кинулся к почерневшим деревьям. В правой руке он держал полотенце, которое, видимо, прихватил для пикника. Им он принялся сбивать со стволов последние искры.

Я побежала за ним — следовало убедиться, что поблизости больше ничего не горит. На осмотр ушло около десяти минут. В итоге выяснилось следующее: дальше поляны пламя распространиться не успело, оба горевших куста и три молодые березки были безоговорочно мертвы, остальные же деревья почти не пострадали. Судя по всему, мы с Царевым прибежали не просто вовремя, а фактически к самому началу пожара.

Это было очень странно. Во-первых, откуда здесь в принципе мог взяться огонь? А, во-вторых, почему, крепкие здоровые деревья вспыхнули, как свечки? С буками все понятно, они так горят всегда, а березы?..

— Василиса, смотри, кого я нашел!

Царев подошел ко мне вплотную и протянул раскрытую ладонь. Мои брови полезли на лоб — на его руке сидели две огненные саламандры.

— Забавные ящерицы, — заметил Иван. — Горячие, как угольки. И пятнышки на спинках оранжевым светятся. Это они подожгли лес?

— Они, — кивнула я. — Только как эти ребята тут оказались? Это саламандры, Ваня. Они живут в горах, среди камней. Мы сейчас находимся примерно в ста пятидесяти километрах от их дома.

— Бедные, — Царев осторожно погладил ящериц по спинкам. Те перестали светиться и свернулись на его ладони клубочками. — Увидели незнакомое место, запаниковали. Едва лес не спалили. Как же они сюда пробрались?

Очень правильный и хороший вопрос. Самостоятельно саламандры этого сделать не могли, потому как всем своим любопытным семейством сидят под магическим колпаком, которым я укрыла их территорию. Пробить в нем брешь они однозначно не сумеют, а значит, кто-то им в этом помог. Но кто? И зачем?

Ежику понятно, что, попав в незнакомое место, ящерицы испугаются и начнут палить направо-налево огнем. Эти же путешественницы выпустили пламя не где-нибудь, а среди волшебных буков. Не будь нас поблизости, одному Богу известно к каким последствиям это могло бы привести.

Это уже не браконьерство, а настоящее вредительство, и оставлять это просто так нельзя. Погода сейчас стоит сухая и теплая, и пламя разнеслось бы по лесу очень быстро. Саламандры сидеть на месте тоже бы не стали — побежали бы вперед и спалили половину заповедника.

Тот, кто принес их сюда, не мог этого не понимать. Интересно, за каким лешем ему потребовалось устраивать такой переполох?

В моей голове что-то щелкнуло.

— Ваня, — хриплым от волнения голосом сказала я, — у меня есть подозрение, что случилась беда. Нам срочно нужно переместиться в другое место.

— Надо так надо, — пожал плечами Иван. — Куда пойдем?

Я глубоко вздохнула.

— На поляну жар-птиц.

Портал привел нас прямо к границе защитного купола. При появлении Ивана он угрожающе загудел и покрылся сетью длинных белесых зигзагов.

— Что это? — удивился Царев, невольно делая шаг назад.

— Силовой щит, — объяснила я, приподнимая волшебный полог, чтобы богатырь мог пройти вслед за мной. — Не пугайся, он так реагирует на всех, кроме меня и жар-птиц.

На поляне было спокойно и относительно тихо, если не считать едва слышного писка, раздававшегося из огненного гнезда. Огневушки в зоне видимости не оказалось — судя по всему, она отправилась на очередную прогулку.

Я бросилась к гнезду. Птенцы были на месте. За трое прошедших суток они покрылись мягким красноватым пухом и, кажется, немного подросли.

Иван тоже подошел ближе и осторожно заглянул через мое плечо.

— Это и есть жар-птицы? — с восхищением произнес он.

— Да, — кивнула я. — Только маленькие. Вылупились несколько дней назад.

— Вот это да… А с виду совсем как цыплята… Но где же их мама? Не замерзнут они без нее?

— Не замерзнут, — я невольно улыбнулась, чувствуя, как уходит напряжение. Честно говоря, перемещаясь сюда, я ожидала увидеть разграбленное гнездо и раскуроченную поляну. — Это волшебные создания, и они в состоянии согреть себя сами. Мать только приносит им еду.

— По-моему, эти ребята очень голодны, — заметил Царев. — Прислушайся.

Я на мгновение затаила дыхание. Иван был прав — малыши действительно просили есть и, судя по всему, уже давно. Их эмоции были не столь ясными, как у взрослых птиц, а мысли путались и перебивали друг друга, однако главное выцепить мне все же удалось — голод и страх. Мать, оставившая гнездо впервые после их появления на свет, улетела несколько часов назад и до сих пор не вернулась. Птенцы, лишившиеся ее присутствия на такой долгий срок, сначала испугались, а потом начали паниковать.

В этом я их отлично понимала: магическая сигналка, которую я в свое время повесила на Огневушку, почему-то не отозвалась на мой призыв.

Сердце пропустило удар, а потом заколотилось, как сумасшедшее. Я повторила призыв снова, а потом еще раз и еще.

Тишина.

— Василиса, — подал голос Иван, — тут в кормушке лежит немного пшеницы. Могу я дать ее птенцам? Они уже способны есть такую пищу?

— Способны, — севшим от волнения голосом ответила я. — Покорми их, да.

Огневушка не отвечала. Ее сигналка по-прежнему оставалась активной, однако на мои манипуляции не реагировала, будто птица вылетела за пределы заповедника и уснула. Единственное в чем я была уверена, так это в том, что она по-прежнему жива, но где и в каком состоянии находится, оставалось неизвестным.

Я обернулась к Цареву.

— Ваня, нам нужно уйти. Срочно.

Во взгляде Царева появилась тревога.

— Что-то случилось?

— Судя по всему, с их матерью произошло несчастье. Надо немедленно ее отыскать. Давай-ка я переправлю тебя обратно в поселок…

— Я пойду с тобой, — перебил он. — Пожалуйста, не возражай.

Я слабо ему улыбнулась и побежала к куполу. Он поставил на землю опустевшую кормушку и поспешил за мной.

— А как же птенцы? — спросил на бегу Царев.

— С ними ничего не случится, — ответила я. — Они теперь сыты, а посторонние к ним не подойдут — щит не подпустит.

Выбравшись наружу, села на землю и сосредоточилась. Если сигналка молчит, можно попробовать отыскать Огневушку по остаткам магического следа. Дело это было не то чтобы верное — чудесные создания хоть и оставляют после себя флер волшебства, однако почувствовать и ухватить его бывает непросто, уж слишком быстро этот флер растворяется в пространстве.

Жар-птица покинула поляну на рассвете, рассчитывать, что ее можно найти по искрам волшебства, было глупо, однако я надеялась хотя бы проследить направление ее движения.

С этим, к слову, проблем не возникло — судя по тоненькой ниточке, оставшейся от магического следа, Огневушка полетела на восток, к русалочьим озерам. Наверное, хотела искупаться и попить. Интереснее было другое — ниточка обрывалась в нескольких метрах от защитного купола. Словно кто-то, дождавшись, когда птица выберется из-под щита, поймал ее в силок, а потом сразу же телепортировался. Возможно, так оно и было.

— Василиса, — позвал меня Царев. — Смотри, здесь следы.

Я проследила за его взглядом и тихо вздохнула. Трава у стоявших неподалеку деревьев была немного примята. Что ж, вот и подтверждение моего предположения. Жаль, толку от этого не много: кто-то явно потрудился, чтобы скрыть свое недавнее присутствие, — не только стер отпечатки подошв, но и нагреб сверху опавших листьев.

— Я правильно понимаю: жар-птицу кто-то похитил? — уточнил Иван. — У вас в заповеднике промышляют браконьеры?

— Как видишь, — уныло ответила я.

— С ума сойти! Вы же тут все колдуны. Что стоит поставить вокруг заповедника волшебный контур, вроде твоего силового купола, чтобы ни один гад сквозь него не прошел?

— Есть у нас такой контур, — к моим глазам подступили слезы. — И работает он вполне прилично. Воруют свои, Вань.

Господи, да что же это такое! Столько потрачено сил — и все зря.

Бедная моя птичка. Как же ей сейчас, наверное, страшно! Бьется, наверное, кричит, зовет на помощь. А я ничего не слышу, не чувствую и помочь никак не могу…

Не удержавшись, я громко всхлипнула. Мои плечи тут же сжали сильные мужские руки.

— Послушай, может, все не так страшно? — Царев явно испугался, что я разревусь. — Может, никто ее не воровал, а она просто улетела и где-нибудь задержалась?

— Нет, — покачала я головой. — Она ни за что бы не бросила птенцов на такой большой срок. Хищников тоже исключаем: если бы жар-птица почувствовала опасность, она выпустила такой столб пламени, что тут уже полыхал бы пожар. Кто-то ее здесь нарочно поджидал, Ваня. Кто-то знал, что рядом никого не будет, и понимал, как именно ее нужно ловить.

— Но для чего она понадобилась браконьеру? Ради перьев? Или для перепродажи?

— Скорее всего, ради перьев. Продать такую птицу непросто: во-первых, ее очень сложно содержать в неволе, она там попросту погибнет, во-вторых, за торговлю жар-птицами предусмотрено серьезное наказание, нужно быть безголовым человеком, чтобы на это решиться. В-третьих, вынести Огневушку за пределы заповедника попросту нельзя — не пропустит защитный контур.

Который, к тому же, несколько дней назад был переведен в состояние особой активности.

Господи, какая же я дура! Ну что мне стоило хотя бы на пару недель перевести Огневушку с птенцами в изолятор! Надо было догадаться, что раз у вора ничего не вышло с золотыми яйцами, он может попытаться украсть взрослую особь.

— Хорошо, — кивнул Царев. — Тогда у меня еще один вопрос: к чему вообще такие сложности? Почему нельзя было просто ощипать жар-птице перья?

— Потому что она бы потом рассказала мне, кто именно это сделал, — грустно усмехнулась я.

А так момент подгадан очень верно. У Огневушки закончилась сезонная линька, новые перья, в отличие от старых, самоуничтожаться уже не будут, а значит, можно смело оборвать ей хвост и крылья, дождаться, когда они застынут и покроются позолотой, а потом переплавить или же продать, как тончайшие золотые изделия.

— Долго держать в плену жар-птицу не станут, — я обернулась и серьезно посмотрела Ивану в глаза. — Природный огонь быстро разрушит любые наложенные на нее чары. Сейчас она еще жива, однако уже к вечеру ей могут свернуть шею.

— Что будем делать?

Я сжала руки в кулаки.

— Для начала сообщим о происшествии директору. А потом будем искать.

Приемная Владислава Бессмертного встретила нас тишиной. Наина Карловна неторопливо пила чай и что-то с интересом рассматривала на экране рабочего компьютера.

— Владислав Игоревич у себя? — спросила я, стремительно влетая в приоткрытую дверь. Иван остался ждать меня в коридоре — раскрывать его секрет мы пока не решились. — Мне срочно нужно с ним поговорить.

— За тобой черти, что ли, гонятся, Вася? — удивилась секретарь. — Остановись, передохни. А директора на месте нет. Он вместе с замом уехал в областной центр.

— Как уехал? — опешила я. — Когда?

— Часа два назад, — пожала плечами Наина Карловна. — Сегодня пятнадцатое число, а пятнадцатого всегда бывает совещание в отделе природоохраны.

— Когда же они вернутся?

— Вечером, как обычно. У тебя к Владиславу Игоревичу какое-то дело? Я могу ему его передать.

Я беспомощно махнула рукой и молча вышла за дверь.

Царев, увидев меня, вопросительно поднял бровь.

— Бессмертный на совещании в областном центре, — сказала я. — Ждать его мы не можем. Надо приступать к поискам самостоятельно.

— Вдвоем?

Я покачала головой.

— Без помощников нам не обойтись. Но ими должны стать только самые проверенные и надежные люди.

— Кто, например?

На секунду я задумалась. С одной стороны, все сотрудники заповедника — люди по-своему надежные, с другой — каждый из них может оказаться тем самым похитителем, который держит в плену Огневушку. Между тем, были среди коллег два человека, коим я доверяла больше, чем кому бы то ни было — Глеб Дубравин и Венера Ягужинская. Они являлись не только самыми опытными биологами в поселке, но и убежденными фанатами природы, посвятившими ей всю свою жизнь. Причинить вред волшебному созданию эти двое не могли по определению: пока в заповеднике не ввели ставки зоологов и орнитологов, присматривать за местным зверьем было их прямой обязанностью.

Рассказав Ивану о своих соображениях, я связалась с каждым из них через волшебное зеркало и договорилась о срочной встрече.

— В заповеднике ЧП, — сказала я им. — Трубить общий сбор я не могу, иначе ЧП раньше времени рискует превратиться в катастрофу.

Подробности пообещала сообщить с глазу на глаз — в лесной избушке Глеба Ивановича. Царева на рандеву пришлось взять с собой, ибо оставаться в стороне он снова отказался. Дабы Ваня понимал всю мерзость обрушившейся на нас проблемы, по пути к стационарному порталу я подробно пересказала ему историю истребления жар-птиц и похищения двух кладок золотых яиц.

— Вы обращались по этому вопросу в полицию? — спросил Иван, когда мой рассказ подошел к концу.

— Конечно, — кивнула я. — Только не в обычную, а в нашу, чародейскую.

— И что?

— И ничего. Стражей магического правопорядка здесь немного, и своих забот у них выше крыши. Дело они, конечно, завели, и даже дважды провели нам сканирование памяти. Толку от этого оказалось немного, поэтому, в конце концов, на жар-птиц просто махнули рукой.

— Сканирование памяти? Что это такое?

— Процедура. Не очень приятная, но действенная. Позволяет выяснить, чем занимался человек в течение последнего времени. В нашем случае за основу взяли трехнедельный промежуток. В итоге оказалось, что все вели привычный образ жизни и ничего криминального не совершали.

— Забавная экспертиза, — усмехнулся Царев. — А можно ли подделать ее результаты?

— Честно говоря, не знаю, — пожала плечами я. — Но в нашем случае все было честно — помимо полиции за сканированием наблюдала куча народу: я, директор, его заместитель и еще три человека. К слову сказать, зам Бессмертного после этого действа развелся со своей женой — выяснилось, что она ему систематически изменяет.

— А самому заму сканирование проводили?

— Разумеется. Я же говорю — проверили всех. И директора, и меня, и даже тех односельчан, которые в лесу в принципе не бывают.

— А тех, кто в момент преступления в поселке отсутствовал? Отпускников, например, или командировочных?

— А их-то зачем? — удивилась я. — Они же были далеко от заповедника.

Иван неопределенно махнул рукой.

— Знаешь, я много думала обо всех этих происшествиях и с каждым разом все больше убеждалась, что браконьера надо искать среди биологов, — продолжала я. — Обрати внимание, отправляясь на промысел, этот человек отдавал себе отчет, что будет иметь дело с редкими созданиями. Истреблял он их не бездумно, а понемногу, дабы не уничтожить сразу всю популяцию. Похитив в прошлом году две кладки яиц, он не сделал ни одной попытки напасть на Огневушку. Наверняка понимал, что исчезновение последней особи чревато шумихой и масштабным расследованием, которое инициирует природоохрана. К тому же, Огневушка — птица молодая, способная прожить много лет, а значит, принесет еще немало яиц. Теперь же, украв саму жар-птицу, он оставил птенцов. Без матери они не погибнут — их можно вырастить и выкормить в изоляторе. Среди малышей, к слову, есть три самочки, которые в будущем также будут способны отложить яйца.

— Почему ты говоришь о браконьере в единственном числе? — поинтересовался Царев. — Провернуть такое дело в одиночку непросто. Даже колдуну. Думается мне, Василиса, похитителей на самом деле несколько. И искать их нужно среди тех сотрудников, у которых изменилось финансовое положение. Которые, например, совершили крупную покупку, взяли большой кредит или еще что-нибудь в этом духе.

— Я об этом тоже думала, — кивнула в ответ. — Штука, Ваня, в том, что ни у кого в поселке финансовое положение не менялось. А если и менялось, то об этом никому не известно — коллеги такие подробности своей жизни обычно не афишируют.

Царев понятливо кивнул головой.

— Скажи-ка, — задумчиво произнес Иван, когда мы вышли из портала и зашагали к избушке Глеба Ивановича. Проходить мимо молодых дубков по-прежнему надлежало без использования магии. — Виталий Яровой тоже проходил это ваше волшебное сканирование?

— Конечно, — кивнула я. — Правда, только один раз — второй. Когда процедуру проводили впервые, они с Аленой отдыхали на морях. Почему ты спрашиваешь?

— Да так… Просто мне не нравится его рожа.

Я закатила глаза и покачала головой.

Венера Никаноровна явилась в избушку лешего чуть раньше нас. Когда мы с Царевым вошли в горницу, они уже сидели за столом и о чем-то тихо беседовали. Увидев Ивана, чародеи замолчали и уставились на меня вопросительными взглядами.

Я глубоко вздохнула.

— Коллеги, у меня для вас есть две новости, — сказала им. — Одна забавная, вторая — не очень. Начну с забавной. Иван Андреевич, — я перевела взгляд на своего спутника.

С тем, что придется рассказать Дубравину и Ягужинской секретную подробность его биографии, Иван согласился еще в поселке. Богатырь отнесся к этому с пониманием — мол, надо так надо. Поэтому, молча оглядевшись по сторонам, взял стоявшую в углу кочергу и завязал ее узлом.

Леший охнул, баба Веня перекрестилась.

— Обратно развязать сумеете? — осторожно уточнил Глеб Иванович.

Иван кивнул и, по-прежнему не говоря ни слова, вернул кочергу к исходному состоянию.

— А я чуяла, что этот молодец не прост, — проскрежетала Венера Никаноровна. — От него ж силой за версту веет. Как же я, дура старая, сразу не поняла… Богатырь, что ли?

Царев улыбнулся.

— Какое у нас, оказывается, интересно начальство в Москве заседает, — выдохнул Дубравин. — Вася, главный-то наш в курсе?

— Главный в областном центре, — ответила я. — Если вы не против, начальство мы с вами обсудим чуть позже. А теперь вторая новость, — я вздохнула еще раз. — Сегодня утром похитили жар-птицу.

В горнице воцарилась тишина. Пользуясь наступившим молчанием, я кратко пересказала события сегодняшнего утра. По мере повествования лица Дубравина и Ягужевской становились бледнее и серьезнее. Когда же я сообщила о пожаре, который учинили две подкинутые кем-то саламандры, Глеб Иванович заметно побледнел.

— Я так понимаю, пожар был подстроен для отвлечения внимания, — глухо сказал он. — Вася, где сейчас эти поджигательницы?

Я вынула погруженных в стазис ящериц из кармана. Леший подал мне металлическую коробочку, и я аккуратно поместила их в нее. Когда эта история закончится, отнесу их в горы.

— Если бы вы не оказались поблизости, огонь охватил бы половину леса, и мы все кинулись его тушить, — заметила баба Веня. — Идеально — делай что хочешь, воруй, кого хочешь. Василиса, ты уже думала, кто мог принести саламандр в лес?

— Да кто угодно, — махнул рукой Дубравин. — Великое ли дело, смотаться к Змеиному хребту и поймать парочку ящериц?

— Ошибаетесь, Глеб Иванович, — покачала я головой. — Кто угодно это сделать как раз не способен. Вот вы знаете, в какой части хребта они обитают?

— Нет.

— То-то что нет. В заповеднике вообще мало кто знаете, где именно живут те или иные горные звери. Вам потребовалось бы немало времени, чтобы их отыскать. Сейчас это сделать еще труднее, ведь ящерицы сидят под волшебным куполом. Вы сумели бы их найти только в том случае, если б точно знали, где они находятся.

— И что же, Вася, есть среди наших ребят те, кто смогут отыскать саламандр без труда? — спросила Венера Никаноровна.

— Один человек точно есть, — кивнула я, чувствуя, как все внутри покрывается колючим инеем.

— И кто же это?

Тот, кто способен видеть с высоты. Тот, кто на прошлой неделе нашел меня в горах и долго развлекал веселой беседой. Тот, кто вчера был на предгорье и мог задержаться у хребта дольше, чем надо. Тот, кто однажды оставил у поляны Огневушки свой след.

Я подняла взгляд на Ягужевскую и тихо ответила:

— Вячеслав Соколов.

Они вытаращили на меня глаза. Все трое, включая Царева.

— Славка? — удивился Глеб Иванович. — Быть того не может!

— Почему же? — подал голос Иван.

— Потому что на рассвете он уехал из поселка — отправился провожать Ваню Козлова к междугороднему телепорту, — сказал Дубравин. — Я рано утром ходил к завхозу и встретил этих двоих на улице с чемоданами.

— Соколов мог поймать саламандр вчера днем и передать их своему сообщнику, — пожал плечами Царев. — Ему не обязательно было отпускать ящериц самому.

— Еще и сообщник есть, — всплеснула руками баба Веня. — Может, у нас тут целая тайная организация имеется?

— Может, и имеется, — задумчиво произнесла я. — Козлова, говорите, провожать отправился… Вы знаете, куда Иванушка поехал?

— Знаю, — кивнул леший. — Отпуск у него. На три недели. Ваня мне сам об этом сказал. А отправился он в Москву, за ремонтом следить.

— За каким еще ремонтом? — удивилась я.

— За обычным, — пожал плечами Глеб Иванович. — Его сестра в стольном граде квартиру купила. Ты разве не знала?

— В первый раз об этом слышу.

— О… Я-то думал, Алена тебе давно похвасталась. Она ее в прошлом году приобрела. Большую — не то трех-, не то четырехкомнатную. Теперь ремонтирует. Как работы закончатся, заявление напишет и насовсем туда переберется.

Иван поднял на меня обалдевший взгляд. Мне же вдруг стало тяжело дышать.

— Бог с ней, с квартирой, — нервно сказала я. — Нам сейчас надо Огневушку найти. В позапрошлом году я повесила на нее магический маячок. Отследить по нему жар-птицу не удается, однако она точно жива, и за пределы заповедника ее точно не выносили. Получается, искать ее следует в каком-нибудь потаенном месте. Там, где поисковые чары не действуют.

— Например, под землей, — подхватила баба Веня. — Или на какой-нибудь зачарованной поляне.

Или под водой.

— Подземные просторы я возьму на себя, — продолжала Венера Никаноровна. — Грибочки мои живо заповедник прочешут. А ты, Иваныч, деревьям да траве-мураве приказ поисковый отдай. У нас-то, небось, растения во всех потаенных местах имеются. Глядишь, общими усилиями найдем, где жар-птицу прячут.

— Хорошая мысль, — согласился леший. — Только это… Хорошо бы о наших маневрах начальству сообщить.

— Начальство будет искать вместе с вами, — заметил Царев. — Я, если что, по-прежнему остаюсь заместителем министра природных ресурсов.

Дубравин и Ягужевская переглянулись.

— Тогда не будем терять время, — кивнул Глеб Иванович. — Айда на выход, ребята. Через два часа встречаемся в моей избе. Глядишь, к этому времени что-нибудь станет известно.

На улицу мы вышли вместе. Леший и баба Веня сразу же разошлись в разные стороны.

Я тронула Ивана за локоть.

— А мы с тобой отправимся к озерам, — сказала ему. — Надо побеседовать с Аленой.