Запретная любовь. Колечко с бирюзой

ГЛАВА 6

Синтия всегда была мрачна и уныла. Сначала она копила в душе обиды, потом устраивала жуткие истерики. Дория называла ее буревестником. Каролина старалась найти с ней общий язык и сделать из девочки хоть что-то более-менее привлекательное, но отношения у них не складывались, и в конце концов Каролина отступилась. После школы Синтия поступила учиться на курсы секретарей, а потом нашла работу в Лондоне, куда ездила на поезде. Она сменила несколько мест, но нигде подолгу не задерживалась. У нее был слишком беспокойный и изменчивый характер. Одним из самых больших ее несчастий была обостренная чувствительность. Она вечно придумывала себе несуществующие обиды и ссорилась с людьми.

Эшли видел Синтию довольно редко, он был постоянно занят. Познакомившись поближе с Синтией, он понял, что ей следовало бы обратиться к психиатру. Но в семье Ховардов никто не произносил этого слова вслух, да и, кроме того, некоторое время казалось, что Синтии стало лучше Счастье улыбнулось ей. Она полюбила одного из младших совладельцев брокерской конторы, в которой работала. Услышав от Ховардов эту новость, Эшли и его сестра порадовались: наконец-то все беды останутся у Синтии позади, она выйдет замуж и будет счастлива. Но этим надеждам не суждено было сбыться. Синтия стала жертвой собственного несносного характера. Она ужасно ревновала жениха, и после очередной бурной сцены помолвка была расторгнута.

После этого случая Синтия почувствовала себя еще несчастнее и еще больше замкнулась. Ей пришлось уволиться из фирмы и найти себе другое место — в журнале для женщин, где она проработала весь последний год и казалась довольной. Она ведь была совсем не глупой и могла при желании прекрасно работать. Она вроде бы неплохо ладила с коллегами по службе, ей нравилась царившая там атмосфера. Ховарды вздохнули с облегчением: они полагали, что с их племянницей снова все в порядке.

Но на прошлое Рождество, вскоре после того как ей исполнилось двадцать два года, на несчастную Синтию обрушилась новая беда. На этот раз причиной ее душевных терзаний стал Эшли. Она в него влюбилась. Об этом никто, кроме Эшли, ничего не подозревал. По натуре своей Синтия была скрытной — такие люди умеют прятать свои чувства. А Синтия, когда хотела, умела прятать их очень глубоко. Но однажды, ясным холодным утром, когда они вместе катались верхом, девушка призналась Эшли, что безнадежно в него влюблена.

Синтия неплохо ездила верхом, и Эшли нравилось брать ее с собой на прогулки. К тому же она отличалась остроумием и, хотя не умела смеяться над собой, других высмеивала превосходно. У нее замечательно получались пародии. Даже Дория находила ее общество занятным. Эшли никогда ею не увлекался, но и он не стал бы отрицать, что Синтия умна и незаурядна. И внешне она тоже была хороша. Может, только немного высоковата и слишком худа, с плоской мальчишеской фигурой. У нее была красивая головка с короткими густыми темными волосами, гладко зачесанными назад с высокого лба. Ее главным достоинством являлись глаза: зеленовато-карие и прекрасные. С помощью большого количества туши и теней она еще сильнее подчеркивала их блеск и величину. Однако нос у нее был слишком длинный, а губы чересчур тонкие для настоящей красавицы. Еще она непрестанно курила, демонстрируя свои корявые руки с квадратными ногтями. Руки свои она ненавидела. Дория однажды сказала Эшли, что из-за них у Синтии развился комплекс неполноценности. Они никак не подходили для такой высокой и тоненькой девушки. Тем не менее иногда Синтия выглядела очень привлекательной. Она всегда хорошо одевалась и следила за своей внешностью.

Сегодня на ней были отлично сшитые черные брюки и белая рубашка, которая ей очень шла. Она недавно вернулась из Италии, где отдыхала с приятельницей и сильно загорела.

Видя, как темноволосая Синтия разговаривает с Рози, Эшли нахмурился. Почему-то ему не хотелось, чтобы она приходила сегодня. Она не тот человек, который может понравиться Рози, и у нее, он был уверен, это знакомство не вызовет восторга. Синтия слишком ревнива и завистлива, чтобы проникнуться симпатией к девушке, которая гораздо красивее. Кроме того, в присутствии Синтии Эшли всегда испытывал смутное беспокойство.

Он не мог забыть то утро, когда после прогулки верхом они вернулись в конюшню, чтобы расседлать лошадей — у Фреда был выходной, — и она открыла ему свое сердце. Это случилось совершенно неожиданно. Ему и в голову не приходило, что Синтия испытывает к нему нежные чувства — она всегда держалась с ним сдержанно и просто. Вдруг ни с того ни с сего она подошла к нему, обняла за шею, притянула его голову к себе и поцеловала с такой горькой страстью, что он был потрясен.

— О Эшли, я так люблю тебя! О боже, лучше бы я умерла, — сказала она и расплакалась.

Эшли не отличался тщеславием. Ему ничуть не польстило такое проявление чувств со стороны девушки, которая моложе его на семь лет и которую он знал еще ребенком. Он очень огорчился и ужасно жалел Синтию. Без сомнения, она говорила искренне. Это не было простым кокетством или легким флиртом. Хотя он предпочел бы, чтобы ее чувство оказалось не таким глубоким.

Он попробовал, потрепав по плечу, по-братски успокоить ее:

— Милая Синти (добрые знакомые называли ее этим именем), прошу тебя… Не может быть, чтобы ты говорила всерьез.

Она почти сразу овладела собой. Отодвинулась от него, сжала зубы и быстро смахнула слезы с глаз:

— Неважно, всерьез я говорила или нет. Я сделала глупость. Извини.

Он прикурил сигарету и протянул ей:

— Давай покурим, тебе надо успокоиться.

Прекрасные глаза, которые так оживляли худое, невыразительное лицо девушки, снова наполнились слезами, и она, как мальчишка, смахнула их тыльной стороной ладони:

— Не надо меня утешать.

— Как скажешь, дорогая, — мягко ответил он.

Она дрожащими пальцами выхватила у него сигарету, затянулась и нервно рассмеялась:

— Вечно я веду себя глупо. Я еще раз прошу прощения. Я не хотела ставить тебя в неловкое положение. Ты ведь тоже считаешь, что со мной трудно общаться?

— Я так не считаю, Синти. Ты всегда была мне хорошим другом. У тебя сильный характер. Просто пока тебе не везло в жизни.

Она снова рассмеялась:

— Тетя Кэрри и дядя Джеймс считают, что я сама во всем виновата, что я трудный человек и со всеми ссорюсь.

— Ну не будешь же ты ссориться со мной, — сказал Эшли, стараясь ее ободрить. — И не надо копаться в себе. Толку от этого не будет. Те, кто мутит воду, бывают неприятно удивлены, увидев, что всплывает на поверхность.

Она повернулась к нему и снова вытерла слезы.

— Со всеми я порчу отношения, — пробормотала она. — И вот теперь с тобой — самым дорогим для меня человеком.

Он терпеливо и тактично принялся уверять ее, что их отношения останутся прежними, если она сама этого хочет. Он упомянул имя человека, с которым она прежде была помолвлена, и увидел в ее глазах такую боль, что у него сжалось сердце.

— Да, знаю. Найджел был бы прекрасной парой для меня, но я упустила свое счастье. Я ведь обожала его и слишком много от него требовала, как он выразился. Знаешь, что еще он сказал? «Корабль идет ко дну, Синтия, потому что твоя любовь — слишком тяжелый груз». Никогда не забуду эти жестокие слова. Они разрывают мне сердце. Пойми, я все про себя знаю. Когда люблю, то люблю всем сердцем, всей душой. Даже в детстве я была такая. Мне хотелось, чтобы тетя Каролина обняла меня и приласкала, а она только смеялась надо мной. Она бесчувственная. И многие девушки, которых я знаю, тоже такие: холодные и бесчувственные. Хотя мужчинам только такие и нравятся. Я поняла, что не нужна больше Найджелу, и вернула ему кольцо. Но, хочешь верь, а хочешь нет, я всегда любила только тебя, но вот теперь и ты от меня отвернулся.

— Но, Синти, милая, этого не может быть! — попытался возразить ей Эшли.

В конце концов она сменила тему и сказала, что больше никогда не позволит чувствам взять над собой верх и не будет вести себя так, как сегодня.

— Забудем об этом.

— Все уже забыто, — заверил ее Эшли. — И я по-прежнему твой преданный друг.

Но у него осталась память о ее поцелуе и слезах, о том, как ему внезапно открылись ее тоска и боль, прятавшиеся под маской сорванца-мальчишки.

После этого случая Ховарды несколько раз обедали у них; да и они с Дорией бывали у них в гостях. Синтия держалась так же ровно и непринужденно, как обычно, но это не могло обмануть Эшли. Снова и снова он ловил на себе ее грустный взгляд и от всей души жалел, что не в силах помочь. И вот сегодня он оказался в таком же положении, что и она. Он без ума влюблен в девушку, которая никогда не ответит на его чувство.

Как комично иногда складывается наша жизнь.

Он бросил взгляд на высокую темноволосую Синтию почти одних лет с Рози, но казавшуюся гораздо старше. Сейчас обе девушки от души смеялись, потому что жеребенок оторвался от матери и просунул голову между ними. Он услышал свежий, задыхающийся от восторга голос:

— Ну разве он не прелесть?

И ответ Синтии:

— Очень мил. Эш, тут нам кто-то обещал шампанское…

Дория поддержала ее:

— Да, пора. Дикки, отдай бутылку Эшу, а Рози пусть скажет, какое имя она даст нашему малышу.

Улыбка сошла с лица Синтии.

— Обряд доверено совершить миссис Беннет?

— Меня попросили быть крестной матерью, — ответила Рози, глядя на Синтию сияющими глазами.

Синтия отвернулась. Наблюдающий за этой сценой Эшли догадался, что несчастную девушку терзают невыносимые муки ревности.

Только этого ему не хватало!

Хотя он и относился к Джеймсу и Каролине с искренней симпатией, но тут пожалел, что Дория пригласила Ховардов. Синтии обязательно надо устроить представление.

Он с облегчением повернулся к лучившейся от радости Рози:

— Так как же мы назовем нашего красавчика?

— Я не знаю… — начала она.

— Как, разве вы еще не придумали? — удивилась миссис Ховард.

— Не стесняйтесь, Рози. Подумайте хорошенько, — предложила Дория.

С ее умом и проницательностью нетрудно было догадаться, что сейчас испытывает Синтия Ховард. У бедной девушки в глазах потемнело от ревности: мало того, что Эшли пригласил эту красотку, он еще попросил ее быть крестной для жеребенка.

— Может быть, кто-то уже придумал для него хорошее имя? — смущенно спросила Рози.

— Нет, я хотел бы, чтобы это сделали вы, — сказал Эшли.

Он стоял прямо у нее за спиной, чувствовал тонкий аромат ее волос и видел сливочную белизну ее кожи. Он влюблен в нее как мальчишка и даже начал раскаиваться в том, что пригласил ее в Чейнфилд. Юная прелесть Рози Беннет грозила нарушить его душевный покой.

Вдруг она повернула к нему изящную головку и улыбнулась.

— Знаете, я придумала, — сказала она. — Я недавно прочла поэму, она называется «Рыцарский турнир в Тотенхэме». Вы читали? Она напечатана в сборнике английской средневековой поэзии, я его купила в букинистическом магазине Там было одно имя — Тимкин. Как вы думаете, подойдет оно для жеребеночка?

Эшли был в восторге:

— Просто гениально. Лучшего имени, чем Тимкин, не найти. Правда, Дория?

— Да, лучше не придумаешь, — согласилась его сестра.

Капитан-лейтенант тоже одобрительно кивнул головой. Как мужчина, он не мог не отметить, что Рози очень привлекательна. Интересно, что стоит за внезапным интересом Эшли к этой юной особе из лондонского туристического агентства? Он к ней неравнодушен? Так-так… очень интересно! Но когда Джеймс шепнул Кэрри пару слов о своих подозрениях, она в ответ пробормотала, что девушка уже помолвлена. Тем не менее капитан-лейтенант был заинтригован. Непохоже, чтобы Эшли в последнее время интересовался девушками. Надо признать: на Рози Беннет приятно посмотреть.

«Надо будет поддразнить старину Эшли!» — посмеивался он про себя.

Все сошлись на том, что Тимкин — идеальное имя для жеребенка. Звучит очень романтично и напоминает о старой Англии.

Только Синтия молчала и нервно курила, не отводя тяжелого, полного зависти взгляда от Рози, которая, казалось, приковала к себе всеобщее внимание.

«Чосера знает. Подумаешь! Тоже мне интеллектуалка выискалась. Эта девица строит из себя невесть что, а на самом деле она просто ничтожество в дешевых туфлях и с сумкой из кожзаменителя. Ничего в ней нет, кроме смазливой внешности (но, правда, в этом ей не откажешь)».

Эшли откупорил бутылку. Пробку он положил в карман — на память об этой минуте. Появился Луиджи со стаканами.

Эшли предложил Рози смочить бархатный нос жеребенка шампанским. Так она и сделала, а потом, приняв величественную позу и положив руку с тонкими длинными пальцами на голову малыша, произнесла:

— Я даю тебе имя Тимкин, сын Медовой Блондинки.

— За Тимкина! — сказал Эшли, поднимая свой бокал.

— За Тимкина! — эхом откликнулись Дория и все остальные.

Даже в эту минуту Синтия не могла не думать о том, какие красивые руки у Рози и какие уродливые, с квадратными, коротко подстриженными ногтями, у нее. Почему она не такая, как эта красотка? Почему Эшли никогда не смотрит на нее так нежно и ласково?

Насколько это у него серьезно? Он привез эту Рози сюда, потому что влюбился в нее без памяти? Синтия знала, что когда-то давно Эшли любил одну женщину, но она погибла. Дория часто говорила, что теперь он, может, и не женится никогда. Если он неравнодушен к этой чужой заурядной девице, это просто катастрофа.

Она посмотрела на Рози. Та как раз допила шампанское, погладила своего крестника и дала яблоко Медовой Блондинке. Все выходило у Рози очень мило и непосредственно, но именно поэтому в душе Синтии закипала ярость.

Положение спасла Дория: она между делом сообщила Синтии, что Рози помолвлена. Скоро выйдет замуж и уедет в Кейптаун.

— Неужели? — воскликнула Синтия, не в силах скрыть радости.

— Очень славная девушка, не правда ли? — добавила Дория как бы между прочим. — Она нам всем очень нравится.

— Заметно. Особенно Эшу.

— Да, но он питает к ней только дружеские чувства, — заверила ее Дория. — Он знает, что Рози помолвлена. Но она оказала ему услугу и, кроме того, слишком много работает. У нее совсем не остается времени на отдых. Вот Эш по доброте душевной и пригласил ее в наше поместье — день на природе пойдет ей на пользу.

— Конечно, на пользу, — согласилась Синтия, слегка поморщившись.

«Бедная Синти, — подумала Дория. — Она никогда не изменится. Подумать только, даже ко мне ревнует. Когда же она наконец поймет: не видать ей Эшли и вообще не найти себе мужа, если она не станет терпимее и сдержаннее».

Ах, как быстро летело время в тот памятный день! Гости оставили жеребенка и вернулись под тень кедра. Луиджи подал чай, необычайно вкусные маленькие пирожные, испеченные поваром-итальянцем, и клубнику со сливками. Рози объяснили, что клубника из Франции, своя еще не поспела.

Рози была на верху блаженства. Она жалела только, что не может взять домой клубники и густых деревенских сливок, чтобы близнецы и Аннабель тоже попробовали.

Со своей обычной непосредственностью она сказала об этом Дории, на что та ответила:

— Ну, это легко исправить. Надо будет пригласить сюда ваших братьев и сестричку. Можно даже в следующее воскресенье. Тут они поедят клубники со сливками в свое удовольствие.

Рози покраснела до слез:

— Я… я вовсе не для этого сказала… Мне ужасно неловко! — И она замолчала, от смущения не в силах говорить.

— Пустяки. Я буду очень рада увидеть ваших братьев. Близнецам необходимо общаться с другими близнецами, — сказала Дория и улыбнулась брату. — Мы с Эшли поделимся с ними жизненным опытом. Правда, Эш?

Он улыбнулся ей в ответ и кивнул. Но тут же отвернулся, чтобы не видеть пылающих щек Рози.

«Боже мой! — подумал он. — Я совсем потерял голову из-за этой девушки. Не надо больше приглашать ее сюда. Добром это не кончится».

Пришла любовь — внезапная, всепоглощающая, страстная… Рассудок и логика тут бессильны. Так бурный поток, пробивая плотину, вырывается на свободу и смывает на своем пути все препятствия, сооруженные приличием и условностями.

Когда пришла пора прощаться, Эшли Риверс — сдержанный, суровый деловой человек — вынужден был признаться, что захвачен этим потоком. Сумеет ли он выбраться на берег?

Неужели сейчас он посадит ее в машину и отправит в Лондон с шофером? Нет, отвезет сам. Небрежным тоном он сообщил, что ему позвонил очень важный клиент, который ненадолго приехал в Лондон из Копенгагена и остановился в отеле «Савой».

— Я воспользуюсь случаем и пообедаю с ним вечером. А потом вернусь. Я даже рад, что так получилось: люблю водить машину.

После чудесного дня, проведенного в мире, доступ в который был для нее доселе закрыт, Рози была на седьмом небе от счастья. Она ничего не заподозрила, Эшли решил сам ее отвезти — еще одна приятная неожиданность, еще одна причина для благодарности. Она подняла на Эшли невинный взгляд влажных глаз и воскликнула:

— Ой, как здорово! Вот спасибо!

Тонкие руки Дории сжали подлокотники кресла.

«Боже мой! — подумала она. — Бедный Эш. Он на самом деле влюбился в эту девушку. Все это выдумка про клиента. По-моему, ему вообще никто не звонил».

Но так или иначе в ее сердце не было неприязни к молодой девушке.

Рози Беннет нельзя не любить. Она необыкновенно мила. Но если брат поддастся этому внезапному чувству, то его можно только пожалеть.

Те же мысли приходили в голову Эшли, когда он, поглядывая на сидящую рядом Рози, вел «ягуар» в сторону Лондона. Человек трезвый, он понимал: ему нельзя увлекаться Рози. Это было бы безумием, если не хуже. Он был даже благодарен ей, когда она заговорила о своем женихе, как бы напоминая: она помолвлена. Она спросила, сможет ли Клифф устроиться на работу, если ему придется уехать из Кейптауна.

Слушая, как Эшли отвечает на ее вопросы и как они обсуждают будущее Клиффа, никто не заподозрил бы, что он испытывает к ней нечто большее, чем просто дружеские чувства.

— Если ваш жених вернется, дайте мне знать. Думаю, я смогу ему помочь. У меня есть связи в промышленности.

Она поблагодарила и бросила мимолетный взгляд на его мужественный профиль. Какой он все-таки красивый и обаятельный! Если только он не надевает маску сурового делового человека. Пробыв весь день в гостях у Эшли Риверса в его прекрасном поместье, она не могла не заметить, какой он очаровательный. Он произвел на нее сильное впечатление, хотя не затронул ее сердца так, как затронул Клифф. Начни она анализировать свои чувства и задумайся, почему в целом мире для нее существует один Клифф, она не нашла бы ответа. Просто так получилось — она полюбила его.

Ее Клифф не только молод и красив, но еще весел, смел и решителен. Он стоит на самом пороге жизни и обязательно добьется успеха. Его нельзя не любить. Может, у него и есть какие-то недостатки, но Рози их не замечала. Он вошел в ее жизнь, и она узнала в нем того, о ком мечтала. Но нетрудно представить себе девушку, которая полюбит Эшли Риверса, и полюбит всей душой.

Когда они подъехали к маленькому домику в Энсфилде, она застенчиво пригласила его познакомиться с родителями. Но, как всегда, когда приходила пора расставаться, он замкнулся. Веселый, жизнерадостный человек, с которым она провела сегодняшний день, уступил место холодному, вежливому, сдержанному… как бы чужому. Он открыл дверцу, чтобы она могла выйти, а затем снова опустился на сиденье и положил руку на руль. Теперь лицо его было непроницаемым.

— Извините меня. Я и так немного опаздываю на встречу в «Савой». Я познакомлюсь с вашими родителями как-нибудь в другой раз.

— Конечно, — ответила она.

— До свидания, Рози, — добавил он чуть мягче. — Спасибо, что окрестили моего жеребенка. — Уголки его плотно сжатого рта немного приподнялись.

— Не забудьте прислать мне фотографию Тимкина! — крикнула она вслед отъезжающей машине.

Рози вошла в дом. Она была немного озадачена. Мистер Риверс ведет себя как-то странно. Чудной он человек, его трудно понять. Но все равно есть в нем что-то привлекательное. Он не из тех, кого легко забыть. Как и Дорию — его милую, отважную сестру.

Сколько всего надо рассказать своим! Малышка Аннабель будет в восторге, когда услышит про Тимкина.

Из гостиной доносились голоса. Наверное, вся семья собралась перед телевизором и смотрит воскресную программу. Желая скорее поделиться переполняющими ее впечатлениями, Рози влетела в комнату.

Тут она испытала неожиданное потрясение. Кровь отхлынула от лица, и сердце замерло…

У раскрытого окна — руки в карманах, в зубах сигарета — стоял светловолосый человек в сером костюме в полоску и желтом галстуке. Когда она вошла, он повернулся, вынул изо рта сигарету и сказал:

— Здравствуй, детка. Что, не ждала меня?

Она замерла, выронила из рук сумку и бросилась в его объятия:

— Клифф! Клифф!

Слезы брызнули из глаз Рози.

Она прижалась к своему жениху. Больше она никуда его не отпустит! Щеки ее пылали, сердце бешено колотилось от радости и пережитого потрясения.

Аннабель и близнецов не было дома. Мистер и миссис Беннет сидели рядышком на диване. С каменными лицами они смотрели, как их дочь обнимает будущего мужа.

А она-то думала, что он за тысячи миль отсюда.