Запретный храм

ГЛАВА 53

Лука вытащил спусковую веревку из страховочных ремней, повернулся и увидел четверых солдат у подножия утеса. Двое держали его под прицелом, еще двое тащили по снегу мертвое тело, ухватив его за обвязку. Они направлялись к небольшому полукругу палаток на краю Кум.

Сапоги мертвого солдата пропахивали борозды в глубоком снегу, и Лука провожал его взглядом, хотя и пытался заставить себя не смотреть на лицо мертвеца. Шея его неестественно вывернулась в сторону, а затылок был вдавлен внутрь от удара при падении. Они дотащили покойника до первой палатки и аккуратно положили рядом с другим, потом быстро собрали две складные лопатки и начади закапывать обоих в снег.

Билла с Лукой провели к центру стоянки. Там стоял военный, и его погоны отливали золотом в лунном свете.

Высокий китаец, спустившись с утеса, подошел к тому, что с золотыми погонами, и доложил. Золотопогонный засунул руку в карман, и внезапная вспышка зажигалки осветила его лицо. Оно было серым, с черными глазами, которые бесстрастно взирали на Луку и Билла.

Военный подошел к ним, остановился напротив, затянулся, и кончик сигареты засветился в темноте.

— Я даю вам единственный шанс. Отдайте мальчика — и я отпущу вас.

Военный говорил на свободном, почти разговорном английском. Билл и Лука ничего не ответили.

— Мальчика, — повторил военный.

Чжу подождал еще мгновение и повернулся к Чэню, стоявшему справа от него.

— Объясните им, — сказал он по-китайски.

Чэнь медленно вздохнул — ему бы хотелось, чтобы капитан выбрал для этого одного из солдат поблизости. Перед его мысленным взором промелькнула фигура европейца с камнем в руках. Сомневался бы капитан на его, Чэня, месте? Пощадил бы европейца?

Чэнь шагнул вперед и остановился перед Лукой. Европеец смотрел на него самоуверенно и с вызовом. По одному этому взгляду Чэнь понял, что парня так просто не сломить, его не запугать побоями или угрозами. Придется идти до конца.

Он помедлил, сжав руки в кулаки.

— Чего вы ждете? — раздался резкий голос Чжу за его спиной.

Внезапно дернувшись всем телом, Чэнь ударил Луку по лицу. Раздался глухой звук, голова Луки откинулась назад.

— Эй, какого черта? — закричал Билл.

Тут же один из солдат ухватил его сзади за плечи, а другой ударил прикладом под колено, и Билл свалился в снег. Он стиснул зубы от боли — едва зажившая рана на ноге снова открылась.

— Мы британские подданные, — сказал он, поморщившись. — Вы не имеете права.

Чжу не ответил и подал знак Чэню: продолжай. С короткого замаха Чэнь ударил Луку в переносицу. Послышался хруст, и голова Луки снова отлетела назад. Он застонал от боли, потом медленно опустил голову и сплюнул кровавой слюной на снег.

— Мальчик, — повторил Чжу. — Мне нужен мальчик.

Лука смотрел на него, кровь сочилась у него между зубов.

— Гребаный трус, — процедил он с отвращением.

Не меняясь в лице, Чжу затянулся, потом, чуть кивнув, снова подал знак Чэню. Тот набрал полную грудь воздуха, распрямился и, подавшись вперед всем телом, принялся работать обоими кулаками, нанося удары по лицу и груди Луки. Он бил его снова и снова. Удары становились быстрее, громадные кулаки молотили европейца без передышки, локти описывали широкие мощные дуги. Тот постоянный страх, что он испытывал со встречи с капитаном Чжу, вылился в жуткий приступ ярости. Глаза его были полузакрыты, грудь вздымалась от усилий, пот бежал с висков, кожа на костяшках пальцев саднила. Если бы европеец сказал что-нибудь, это дало бы Чэню повод остановиться.

— Говори! — прорычал Чэнь по-китайски. — Говори, сукин ты сын!

Билл попытался подняться на ноги, протянул правую руку, чтобы схватить Чэня, но даже не успел встать на колено, как двое солдат снова уложили его на землю. Он протестующе закричал, принялся ворочать плечами, молотить локтями, чтобы вырваться. Солдат было двое, но они с трудом удерживали его. К ним на помощь поспешили еще двое. Они крепко ухватили Билла за куртку — ему оставалось только смотреть на жуткое избиение.

Чэнь в очередной раз замахнулся, но тут Лука мешком рухнул на снег. Двое из солдат, державших Билла, подошли к Луке и подняли его, поставив на колени, но он не мог стоять самостоятельно, голова упала вперед. Билл протянул руку, чтобы поддержать его.

— Господи боже, — сказал он, видя то месиво, в которое превратилось лицо Луки.

Кожа над правым глазом была разбита, кровь стекала по лицу на шею. Другая щека уже распухала, глаз над ней начал закрываться. Билл повернулся к Чэню.

— Животное! — прошипел он.

Чэнь отошел, все еще сжимая кулаки. Он не сводил глаз с европейца. Смотрел, как кровь медленно сочится из рассеченной брови, капает на щеку, и чувство вины вдруг переполнило его. Казалось, силы покинули его, плечи ссутулились — он проникся отвращением к себе. Он голыми руками чуть не забил европейца до смерти.

Чжу подошел ближе и склонился над Лукой. Бросив сигарету, он затоптал ее в снег носком ботинка.

— До рассвета осталось всего несколько часов, и мое терпение на исходе. Я последний раз спрашиваю: где мальчик?

Лука моргнул. Стук в висках, казалось, вот-вот расколет ему череп. Фигура перед ним то расплывалась, как в тумане, то снова приобретала четкие очертания. Лука слышал звук собственного дыхания. Наконец он покачал головой и произнес единственное слово:

— Нет.

Наступила тишина — слово будто повисло в морозном воздухе. Чэнь закрыл глаза и запрокинул голову. Он знал, что сейчас случится. Ему хотелось протянуть руку, схватить европейца, сказать ему, что он должен ответить. Сказать хоть что-нибудь! Он даже не представлял, с кем имеет дело.

Чжу вытащил из кобуры пистолет. С резким щелчком он передернул затвор и снял оружие с предохранителя. Потом поднял пистолет на уровень головы Билла так, что ствол оказался в дюйме от его носа.

— Если вам безразлична собственная жизнь, — сказал Чжу, и при этом только глаза его повернулись в сторону Луки, — то, быть может, вы дороже цените жизнь своего товарища.

— Ты, говорить! — прокричал Чэнь, почти не контролируя себя. — Он вас убить.

Лука перевел взгляд с пистолета на лицо Билла, потом обратно на пистолет. Боль, пульсировавшая в в веках, неожиданно утихла, и все звуки вокруг словно усилились. Мозг регистрировал малейшее движение: от беспокойной возни солдат, стоявших полукругом, до умоляющего взгляда избивавшего его громилы военного. Он видел, как побелели костяшки пальцев офицера, сжимавшего пистолет, видел ненависть в его холодных глазах.

— Хорошо, — прошептал он. — Я отвечу.

Чжу никак не отреагировал, продолжая в ожидании держать ствол перед лицом Билла.

— Там, за горой, в нескольких часах отсюда, есть монастырь, — сказал Лука чужим голосом: кровь во рту мешала говорить. — Там прячут мальчика монахи.

— Так я и думал, — кивнул Чжу. — Вы знаете дорогу к монастырю?

Лука посмотрел на Билла. Тот стоял неподвижно, зажмурив глаза. Губы его шевелились в безмолвной молитве.

— Знаю.

— Тогда оба вы мне не нужны, — сказал Чжу, и его рука резко взлетела вверх.

Послышался оглушающий звук выстрела, последовала вспышка, и Билл навзничь рухнул на снег. Он лежал, распластавшись и раскинув руки над головой, совершенно недвижимый.

Лука смотрел перед собой, мысли его метались. Выстрел оглушил его, отдался эхом в каждой клеточке тела. По лицу стекала тонкая струйка крови, а он в безмолвном ужасе разглядывал пустое пространство, где только что стоял Билл. Лука не мог заставить себя повернуться. От потрясения он потерял способность двигаться, мозг не воспринимал случившееся.

Вдруг его начало трясти, ужас стал подниматься из груди удушающими спазматическими волнами. Это было невозможно. Он просто не верил, что Билла больше нет. Он заставил себя повернуться, его взгляд скользнул по распростертому на снегу телу — из-под головы растекалась лужица черной крови.

Лука как в тумане ощутил движение солдат за спиной. Они отвернулись, безмолвно уставились на далекие горы, словно пытаясь забыть о том, что видели.

— Мы выходим с первыми лучами солнца, — обыденно сказал Чжу солдатам. — Нас поведет европеец. Когда доберемся до монастыря, крайне важно захватить мальчика живым.

Чжу посмотрел на убитого горем Луку.

— И заберите у него ботинки. Чтобы не попытался сбежать ночью.

С этими словами он вернулся в собственную палатку. Солдаты медленно разбрелись, но один из них перерезал ножом шнурки на ботинках Луки и стащил их с ног, так что Лука остался в носках на снегу. Но он даже не замечал ледяного холода.

Спустя еще несколько секунд он оказался наедине с телом друга. На глаза Луки навернулись слезы. Он приглушенно всхлипывал, его правая рука лежала на груди Билла. Она все еще была теплой, но время шло, Лука оставался сидеть, не меняя позы, онемев от горя и смятения, и он чувствовал, как тепло медленно истекает из тела друга.

Он понятия не имел, сколько миновало времени, когда вдруг почувствовал, как его поднимают со снега. Все тот же здоровяк военный закинул левую руку Луки себе на плечо и повел по проталине к палатке.

Чэнь осторожно завел Луку внутрь и положил ему на ноги спальный мешок. Лука без слов принял позу эмбриона, уставившись пустым взглядом на темную стенку палатки. Он видел перед собой только лицо Билла. Он представлял, как поземка заметает искалеченные глазницы друга по мере того, как остатки тепла покидают его тело. Неужели Билл мертв? Неужели так просто было забрать его жизнь, его энергию?

Ужасный спазм скрутил внутренности Луки. Он застонал, обхватив руками живот. В эту боль вплеталось отвращение и жалость к себе. Кэти. Ему предстоит рассказать Кэти о том, что случилось. Он будет говорить с ней, и ему придется выдержать ее взгляд, сначала недоуменный, а потом обвиняющий, полный ненависти. Как ясно представлял он себе все это: он на кухне, Хэл и Элла играют где-то в комнатах, лицо Кэти искажено горем, ноги не держат ее, она опускается на колени и стоит так на холодных плитках пола.

Спазм усилился. Лука тихо застонал, поджал ноги, обхватил руками колени. Кэти? Как он посмотрит ей в глаза?

Чэнь, выйдя из палатки, распрямился и пошел к центру лагеря. Он посмотрел на линию гор вдалеке и глубоко вдохнул. Казалось, будто пики плывут в ночи. Настали предрассветные сумерки, на горы опустилось призрачное спокойствие. Он сунул руку в нагрудный карман, где лежали его семейные фотографии. Попытался представить себе улыбающееся лицо сына, но перед ним маячил только нечеткий силуэт мертвого европейца на снегу.

Ему сказали, что цель их миссии — поимка мальчика, но что случится на самом деле, когда они доберутся завтра до монастыря?

Чэнь снова вздохнул, чувствуя, как морозный воздух обжигает легкие. Он закрыл глаза и с новой силой попытался представить собственного сына.

В глубине души он уже знал, что планирует Чжу.