Запретный плод

Глава 10

Марина открыла глаза, посмотрела направо, увидела, что Муравьев уже проснулся и с улыбкой смотрит на нее. Сама смущенно улыбнулась, взъерошила ему волосы.

— Ты что делал ночью, нахал? Значит, у вас, у знаменитых артистов, так принято?

— Не знаю, как у вас, у артистов, а у нас, у Игоря Муравьева, принято считать, что в любви можно все, если это нравится любимой девушке.

— И правда нахал… — пробормотала Марина и положила голову ему на грудь. Закрыла глаза, вспомнила, что было ночью, и судорожно дернулась, как-то нечаянно это вышло. Наверное, не очень красиво… Но тут же почувствовала, как его ладонь легла на ее плечо, обняла, пальцы ласково касались ее кожи. Не грубая ладонь, не жадная, теплая, ласковая и так уверенно защищает ее от всего мира. Подумала — как хорошо было бы жить, зная, что всегда рядом с ней будет эта ладонь, и защитит, и приласкает. А что еще нужно женщине?

Но ведь так не бывает. Во-первых, он знаменитый актер, у него поклонниц, любовниц… Во-вторых, родители попытаются помешать их счастью, в этом можно не сомневаться. Есть еще и Валера Пустовалов, человек влиятельный и честолюбивый, от него можно всего ожидать. А самое главное — сможет ли она привыкнуть к совсем другой жизни, пусть с любимым человеком, с его надежными и ласковыми ладонями, но… Без Марии Петровны, без отца как сложится ее жизнь? Да и не хотелось, чтобы она складывалась без них. А Игорь, совершенно точно, не захочет жить в ее квартире после своего второго брака. Да и не сможет…

— Игорь, мне так хорошо с тобой… И так страшно… — прошептала она, не поднимая головы.

— Мне тоже, Маринка, — сказал он.

— У тебя все просто и понятно, а для меня… Это же совсем другая жизнь. Я даже не представляю себе…

— Тогда нам лучше сразу расстаться.

— Нет. Дурак! — рассердилась Марина. — Я же сказала — мне хорошо, я хочу, чтобы мы всегда были вместе. Но я не знаю… Ты должен мне помочь!

— Если не знаешь, тогда о чем разговор? Я-то все знаю. Была бы ты девушкой из деревни, женился бы завтра, и все дела. Вместе бы работали и радовались жизни. Но зависеть от каких-то важных папаш, от мнения солидных женихов я не буду.

— Игорь… Но ведь так не бывает, чтобы все просто замечательно, двое любят друг друга, им хорошо вместе… Что-то должно случиться плохое, да?

— Это зависит только от этих двоих. Я тебе честно скажу — любил свою вторую жену, хоть и была она полной дурой. Но когда завязалась борьба за влияние на нее, я полностью проиграл. Потому что привычный уклад жизни, дорогие и заботливые папа с мамой оказались сильнее ее любви.

Марина попыталась представить себе Игоря с другой женщиной, как он делает то, что вытворял ночью, и недовольно поморщилась.

— А ты легко сможешь забыть меня?

— Легко это не бывает.

Муравьев тоже болезненно поморщился. В такой «переплет» он еще не попадал. Снимается в сериале, получает прилично, собирается менять квартиру… и спит с дочкой главного продюсера, властного банкира! К которому у Тани Сушиной большие претензии, что-то она там задумала. А девчонка сама не знает, что ей нужно. Не то странно, что она пришла к нему, это понятно, а то, что он потерял контроль над собой. Однажды сильно обжегшись, хочет второй раз наступить на те же грабли! Идиот, да и только.

— Игорек, — тихо сказала Марина, — я не дура и точно знаю, чего хочу. А ты?

— Ваш мир непонятен и страшен. Бывают ситуации, против которых не попрешь. Я сказал, что люблю тебя? Сказал. Я сделаю все, чтобы ты была счастлива, если мы будем вместе. Все, что в моих силах. Но бороться с твоим папой и его армией головорезов я просто не могу. Это ведь понятно.

— Мы такие дураки с тобой… О чем говорим?

Марина подняла голову, прижалась горячими губами к его губам, страстно обнимая мускулистое тело, такое красивое и сильное. Оно напряглось, а она все целовала и целовала — губы, плечи, грудь с черными волосами, живот… И никак не могла остановиться.

Муравьев тихо стонал, не совсем понимая, что происходит.

Смелые и незакомплексованные женщины в его постели были много раз, и не сосчитать сколько, но Марина была совсем другой. Он это точно знал, целуя ее тело минувшей ночью. И если отважилась на такое, значит…

Она снова склонила голову ему на грудь, целуя прохладными губами его соски. А он обнимал ее, целовал душистые светлые волосы и яростно сжимал зубы. Почему эта красивая девчонка — дочь солидного банкира? Почему, черт возьми?!

— Отвернись, Игорь, мне нужно одеться, а то я совсем голая тут лежу, — сказала Марина.

— Ты такая красивая, Маринка… С ума сойти!

— Правда? Все равно отвернись, а то я стесняюсь. Я пошла в ванную, а ты пока что приготовь завтрак. Понял? Чтобы я вышла — завтрак был готов, мой дорогой кулинар. Нет, неправильно: мой любимый кулинар.

Муравьев поцеловал ее прохладные губы и отвернулся. Подождал, пока Марина убежит в ванную, потом встал, пошел на кухню. Полный сумбур в голове! За такую девчонку можно и повоевать. Что может сделать папаша-банкир? Ну уберет его из сериала… пусть попробует, придется сильно раскошелиться! Но все-таки… Ну и что? Да с такой девчонкой он будет счастлив и в этой квартире! А роли еще появятся, предложений до черта.

Но будет ли с ним эта девчонка? Пока все классно, но если случатся проблемы, как она себя поведет?

На кухне он не сразу сообразил, что приготовить на завтрак. Кофе — понятно, а что еще? Себе сварил бы яйцо вкрутую, но ведь Марина ждет чего-то необычного. Сделал бутерброды — пластинка сыра, пластинка ветчины, сверху еще одна пластинка сыра, сунул их в ростер. Сыр расплавится, и получится нечто изысканное.

Господи, она там стоит голая под душем… Это же… это же нужно видеть! Такая красота… Захотелось помчаться в ванную, открыть дверь и встать рядом с ней под теплые струи. Еле сдержался, хмуро поглядывая на таймер ростера, который чересчур медленно отсчитывал минуты.

А когда в его комнате возникла длинноногая блондинка в джинсах, с трудом удержался, чтобы не раздеть ее. Понимал — она не против, но впереди тяжелый съемочный день…

— Горячие бутерброды и кофе для моей госпожи, — сказал Муравьев, распахивая дверцу ростера и выкладывая на тарелки бутерброды.

— Как здорово, — сказала Марина. — Но думается совсем о другом, не о еде.

— Мне тоже, — честно признался Муравьев. — Но нам нужно ехать на работу, время поджимает.

— Да, я понимаю, но все же… Игорь…

— Маринка, мы не можем нарушить съемочный процесс. Это кодекс, который обязан соблюдать каждый актер.

— Какая жалость…

Пустовалов снял пиджак, аккуратно повесил на спинку кресла, сел за стол. Раздраженно посмотрел на кондиционер, чувствуя, как струйки пота ползут по щекам. Жарко стало в рабочем кабинете, может, сломался корейский агрегат?

Как обычно, он приехал в свой офис к девяти и до одиннадцати никого не принимал, ожидая возвращения сотрудников своей службы безопасности. Что случилось с его невестой этой ночью, он знал почти наверняка, но как ответить, еще не решил, хотелось получить в руки конкретные доказательства измены Марины.

Чувства ревности он не испытывал, вообще не знал, что это такое, ибо, математик по профессии, всегда верил только холодным расчетам и точным анализам ситуации, а решения принимал исходя из соображений выгоды или необходимости. Так было и после знакомства с Мариной. Выгодна ему жена, дочка весьма уважаемого банкира Стернина? Выгодна, с какой стороны ни смотри на эту проблему. А то, что после женитьбы возникнет необходимость ограничивать себя в каких-то вопросах, так это с лихвой компенсируется полученной выгодой.

Полгода назад он принял это решение и с полной уверенностью в своей победе принялся за дело. Цветы, рестораны, театры, все, как принято в таких случаях, и все продумано до мелочей. Цветы — именно такие, какие нравятся девушке, по достоверным и проверенным сведениям; походам в театр предшествовал тщательный анализ репертуара, изучение отзывов критиков на спектакли. Пришел во МХАТ первый раз в своей жизни, но как умно рассуждал об игре актеров, сравнивал роли в других спектаклях! Марина прямо-таки сияла, слушая его компетентные суждения. А в дорогих ресторанах его люди просто платили метрдотелю и официантам, чтобы те видели в нем своего дорогого и уважаемого клиента. Некоторым дамам тоже платили, чтобы изображали «светских львиц», которые явно неравнодушны к нему. Все шло четко, по плану, пока не появился этот хренов артист!

Пустовалов не был бездушным роботом, как говорят в таких случаях, — он просто основательно относился к любому делу. И действительно не понимал, зачем нужно женщинам дарить цветы.

Они же воюют за свое равноправие, феминизм живет и побеждает, и это нормально. Равны так равны. Так почему ж он должен ей дарить цветы, а не она ему? Почему он должен целовать при встрече ручку, а не она ему? Если уж равны, вам этого хочется, — так будем равны.

Талантливый математик, он проходил стажировку в США, в Калифорнийском университете, там и столкнулся с воинственным феминизмом и принял его с легкостью. Да молодцы они, эти феминистки, мужикам от их теорий одни выгоды. Вернувшись в Россию и основав свою фирму, Пустовалов понял, что и в России процветают те же тенденции. Солидная бизнес-леди могла купить на ночь любого московского тарзана и заставить его удовлетворять себя так, как это ей нравится. И куда он денется, если она, как говорится, за ценой не постоит? Так же поступают и солидные бизнесмены, отдыхая в обществе известных артисток и певиц. Артисток, черт побери!

Вот где была промашка. Не учел он то, что Марина — артистка! Но ведь какая девушка — умница, вся из себя правильная, а какой папа за ней стоит! Кто же посмеет? А вот поди ж ты, нашелся козел… Должен ответить за это, но тут проблема — популярен, известен, его фан-клубы по всей стране. Одна оплошность — и подростки-недоумки разнесут любую фирму, мстя за своего кумира.

Не ревность, а холодная ярость заполняла душу Валерия Пустовалова, примерно такая же ситуация, как если бы его кинули в бизнесе. Взяли бы на реализацию лазерные диски с новой программой и не заплатили бы. За такие дела отвечать нужно! Он что, козел, не понимает, что телка прикормлена, на это большие бабки потрачены?!

Нет, корейский кондишен работал нормально. Просто ярость терзала душу Пустовалова, от нее и пот по щекам…

Он взял со стола скомканный носовой платок, промокнул влажные щеки, лоб, бросил платок на стол и уставился на фотографии, которые принес ему Миша полчаса назад. Снимки были сделаны «Полароидом», не особо качественные получились, но вполне понятные. Вот Марина вечером выходит из машины вместе с артистом, идет в подъезд. Вот они выходят утром из подъезда, в обнимку, садятся в его машину, свою Марина оставила, очевидно, на «Мосфильме». А прежде чем тронуться с места, целуются в салоне.

Снимки поцелуя смутные, но вполне понятно, что это за машина и кто в ней целуется. Как понятно и то, что было этой ночью в квартире этого артиста! Никаких чувств по поводу того, что невеста переспала с другим мужиком, у Пустовалова не было. Она — как бриллиант в его короне, который некий говнюк взял, да и выковырял, пока он занимался делами.

Говнюк должен быть наказан за это, и будет наказан. Вопрос ясен. Но как это сделать? Проще всего руками папаши, банкира Стернина. Папаша не в восторге от выбора профессии дочери, оно и понятно, ему же нужен наследник, человек, которому он передаст свой банк и уйдет на покой с проживанием там, где всегда лето. Дочь не оправдала его надежд, ну так хоть муж дочери обязан соответствовать… Он, Пустовалов, соответствовал, а вот артист Муравьев — совсем нет. Оно и понятно — какой же дурак передаст свой банк тупому артисту? Разгневается папаша, ох как разгневается! И этот фактор необходимо использовать.

Пустовалов взял трубку телефона, набрал служебный номер своего будущего тестя. Резко сказал секретарше, что у него срочные новости для Ивана Тимофеевича, и через пару минут надел пиджак, сгреб фотографии, лежавшие на столе, сунул их во внутренний карман и пошел к выходу.

Досадно было, что не смог решить некоторых важных проблем фирмы, отказал надежным клиентам, не подписал выгодных договоров, но что поделаешь, сегодня нужно было решать совсем другие проблемы. И пусть у него будут убытки, прежде нужно компенсировать другие потери, более серьезные, если судить с точки зрения общей выгоды.

Его личный водитель дремал в холле, рядом с охранником, но, услышав знакомые шаги на лестнице со второго этажа, тут же вскочил на ноги.

— Поехали, Ренат, — жестко приказал Пустовалов. — К Стернину, на Кутузовский.

Офис Пустовалова располагался на Большой Филевской, а банк Стернина был на Кутузовском проспекте, так что ехать было близко, и через десять минут «мерседес» Пустовалова остановился у дома, на фасаде которого красовалась вывеска «Стернин-банк».

Пустовалов стремительно прошел мимо суровой охраны, поднялся на второй этаж, толкнул дверь кабинета хозяина. Пожилая секретарша, которая знала его в лицо и была извещена об этом визите, торопливо вскочила со своего кресла, сказала:

— Добрый день, Валерий Ильич. Пожалуйста, Иван Тимофеевич ждет вас.

— Спасибо, Лариса Ивановна, — поблагодарил Пустовалов и толкнул дверь в кабинет хозяина банка.

Стернин встретил его суровой ухмылкой, даже руки не подал, только махнул в сторону кресла у стены. Пустовалов сел, не обращая внимания на эти детали. Все козыри были в его руках, точно знал это. И плевать, что Стернин корчит из себя большого босса. Скоро он станет обычным отцом обычной глупой телки и весьма расстроится этим.

— Иван Тимофеевич, Марина эту ночь провела вне дома. Вас это не удивило?

— Она была в общаге с подругами, — мрачно сказал Стернин. — Меня удивило другое — а где ты был в это время? Что делал? Марина — твоя невеста, ну так нужно думать о ней, где она бывает, с кем… Или я ошибся в тебе, Валера?

— Я и был, но не с ней, Иван Тимофеевич, — со вздохом сказал Пустовалов. — А что остается делать? Отстреливать соперников? Так теперь это не принято.

— Что ты имеешь в виду?

Пустовалов достал из внутреннего кармана пиджака пачку фотографий, положил на стол перед банкиром. Вот и настало время его сатисфакции! Пусть посмотрит, изумится! И точно — не будет уже таким важным!

— Что это значит? — недоуменно спросил Стернин, разглядывая фотографии.

— Только то, что подтверждено документально. Ваша дочь провела ночь в квартире артиста Муравьева. Что там было — судите сами. Кто такой Муравьев, могу сказать. Известный актер театра и кино, заслуженный артист России, бабник, дважды разведен, проживает в однокомнатной квартире на Ярцевской улице, в пятиэтажном доме.

— Валера, в Древнем Риме тем, кто приносил паршивые новости…

— Так то — Древний Рим, Иван Тимофеевич. А тут — современная Россия. Может, скажете, что мне теперь нужно делать?

— А сам как думаешь? Ты мужик или кто?

— Вы и сами знаете, кто я. И что для вашей дочери ничего не жалел. Теперь мне остается… — Пустовалов сделал паузу, внимательно глядя на банкира.

— Ничего не нужно делать тебе, Валера, — мрачно сказал Стернин. — Спасибо за информацию, сам разберусь. Ты не теряйся, звони, а я… решу эту проблему.

— Понял, Иван Тимофеевич. Я надеюсь, что Марина поймет свою ошибку и вы ей поможете в этом. Я не злопамятный, хоть и больно понимать, но… Смазливый самец, известный, нужно было раньше об этом думать, как-то оградить девушку…

— Оградим… Фотографии-то забери, мне они ни к чему.

Пустовалов взял фотографии, сунул их во внутренний карман пиджака, слегка поклонился хозяину кабинета и вышел за дверь. Он довольно усмехался, понимая, что сделал верный ход.

Стернин вынужден будет решить проблему артиста. Ну и флаг ему в руки!