Зараза

Глава Восьмая. "И он уехал, оставив мене воспоминания…"

Я проснулась на плече мужчины. Приподнявшись на локоть, взглянула на его спокойное лицо. Теперь, когда он так близко, смогла рассмотреть и темно-рыжие, с медным оттенком волосы, крупный нос с резко очерченными ноздрями, красивые мягкие губы. Брови четкие, в цвет волос и такие же ресницы. Я осторожно провела пальцем по бровям, носу, губам. И тут он прихватил его, а потом взметнулась рука и прижала к себе. Я отстранилась. Увидела его глаза. Они были зелеными, нет, темно-зелеными и зрачок увеличен. Значит адреналин еще бушует в нем. Поиграв в гляделки, вновь притянул и перевернул меня на спину.

— Ты зачем-то меня разбудила. И я правильно понял?

Я кивнула.

Склонившись, принялся целовать. Он был мягким, нежным, но настойчивым. И мне это нравилось. Я ответила. А потом мы просто забыли про всех и про всё.

— Можешь остаться? — спросила, присаживаясь на кровать и вытирая голову после душа.

Он снова притянул к себе, сдергивая с меня полотенце и халат. Я приникла к его губам, потом оттолкнула. Поправив одежду, подняла полотенце.

— Скорее всего, нет, — спокойно сказал он. — Надо торопиться. Есть еще неотложные дела. Но мы будем созваниваться? Да, моя хорошая?

И он так это сказал, своим красивым голосом, что мурашки побежали, и я дернула плечом, как от озноба.

— Да, конечно, — сухо сказала я. — Иди, душ пока свободен.

Зашла за дверцу шкафа и переоделась в свою обычную форму: джинсы, майка, полувер.

— После завтрака съезжу и закажу тебе билеты. Давай паспорт.

Симеон поднялся и, не стесняясь своей наготы, залез в свою сумку. Я смотрела на его крепкий зад и длинные ноги и сама себе завидовала.

— Этот мужчина мой. И еще будет моим несколько ночей. Я так хочу. Думаю, что и он будет не против.

Выйдя на кухню, увидела хлопотавшую у плиты Лену.

— Доброе утро! — чуть не сказала «страна». — Что поднялась? Поспала бы еще?

— Доброе, — ответила та, оглядываясь через плечо. — Арелю варю кашу. А ты будешь?

— О, нет! Еще чего не хватало. Мне бы кофе. И пару бутеров.

— Сварить?

— Нет, что ты, — встала рядом, — я сама.

Когда уже допивала свой кофе, вышел Симеон. Принюхался.

— Мне тоже кофе, — кивнул Елене, — пожалуйста.

— Сейчас сварю, — засуетилась она. — Вам с сахаром?

— Да, люблю сладкий. Я отчаянный сладкоежка, — и выразительно посмотрел на меня.

Я чуть не поперхнулась. Закашлялась.

— Бутерброды нарежешь сам, — кивнула ему на холодильник, — а я пошла.

— Ты куда? — вскинулась Елена. — Надо бы поговорить.

— Буду скоро. Не скучайте. Если вдруг заявится одна очаровательная докторица по имени Людмила, скажите и ей, что буду скоро. Если что, телефон при мне. А вам, — обратилась к Елене, — для связи, в коридоре стоит городская трубка. Можешь носить ее в кармане.

Симеон очаровательно улыбнулся, показывая мне свои белые крупные зубы.

— Надо забежать в магазин и купить нашим мужчинам одноразовые бритвы, — пометила себе на ум, обратив внимание на его отросшую щетину.

Сбежав по лестнице, выскочила из подъезда и поняла, что погода, что называется "бабье лето" в разгаре. Золотом начало основательно покрывать некоторые деревья, а кусты уже показывали свои оголенные ветки. Народу было уже достаточно во дворе, когда я нашла свою «Дэу» шку. Смела с нее опавшие с дерева листья и вставила ключ. Мотор завелся.

Доехала до агентства, где пыталась купить билет до Москвы. Ага! Так меня тут и ждали! Билетов нет, аж на две недели вперед. Позвонила Симеону, спросила, готов ли тот ждать, получила отрицательный ответ.

— Так, будем решать проблему постепенно снизу вверх.

Позвонила шефу. Тот, как только услышал мой голос, и осведомился здесь ли, потребовал срочно явиться перед его светлые очи. Я ответила, что пока не отоспалась, так как только что прилетела и явлюсь только завтра. Он потребовал честного слова и спросил, зачем звоню. Я кратко объяснила. Обещал дать информацию через десять минут.

— Вот обожаю я нашего главного! Что только не попроси — ответ один, «позвоню через десять минут». Его так и зовут за глаза — «десять минут».

Сижу в машине, жду. Включила свою любимую родную волну. Светка с Максом шпарят о чем-то явно медицинском. Прислушалась. Советы, как рядиться, как лечиться, и сиди дома и не высовывайся. Потом пошла реклама, конечно же, лекарств и шансон про «дороги».

— Вот-вот, — думала я, — с одной дороги на другую. Как-то там мои?

И стукнула себя по лбу. Им-то я и не позвонила, балда. Тут же набрала номер. Гудки. А тут звонит шеф.

— Значит так, страна, — назвал меня моим прозвищем, — с билетами натяг. Можем только через неделю.

— Уже ближе, — хмыкнула я. — Пока можно отставить? Я узнаю и перезвоню.

— Давай.

— Есть через неделю, — говорю уже с Симеоном.

Тот тоскливо:

— Поздно. Еще ехать сутки.

— Да что такое, что не может ждать? — вспыхнула я,

— Вот достанешь билет, тогда расскажу, — мурлыкнул и отключился.

— Вот, гад! — засмеялась я. — Скрытничаешь? Ладно-ладно. Будет тебе билет на завтра.

И тут звонок от отца.

— Папа, я приехала, дома уже. И у меня сразу вопрос. Можешь через свою контору достать билет один на завтра в Москву?

Слышу, как хмыкнул отец.

— Ты вся в меня, Здравствуй, вначале.

— Ой, прости, пап, замоталась. Как вы там с мамой? Не болеете?

— Не дождешься, и это во-первых. А во-вторых к чему такая срочность?

— Не к чему, а кому. Давай я тебе, потом все расскажу. Как сделаю дела, сяду с чашкой кофе на кухне и по порядочку, как учил. А?

— Хорошо, дочь, убедила. Отключаюсь. Жди.

Я просидела еще двадцать минут.

— Что-то уж тяжело идет, — вздыхала я, — раз так долго. «Тяжела ты, шапка Мономаха!»

И тут звонок. Отец.

— Значит так. Едешь в нашу кассу и говоришь, что от генерала Охтина заказ на один до Москвы в мягкий вагон. На завтра.

— Папа! — вскрикнула. — Ты, мой герой!

— Хотелось бы, — буркнул он. — Жду рассказ про всё и всех.

Я завела свою «Дэу» шку и рванула на вокзал. Все пошло, как по маслу. Завтра на десять Москвы, нижняя полка, мягкий вагон. До Москвы. Возбужденная позвонила шефу, отменила свой заказ, еще раз подтвердила, что буду завтра к обеду и поехала по магазинам за мелочевкой для мужчин. Дома только женские штучки.

Подъехала к подъезду и вбежала на свой родной четвертый этаж. Дверь не заперта. Вхожу и застаю теплую компанию — все в кухне за столом плюс моя подруженция и на полу мой толстый Юзик ластится к Арелику. А тот отворачивается и смеется.

— Я вам не помешаю? — спрашиваю, и все поворачиваются в мою сторону.

И дружное:

— Надюша!

— Это я, господа присяжные заседатели. Прошу всех встать. Суд идет!

Подруженция Люська подскочив, чмокнула в щеку, а Симеон подвинул мне стул, приглашая садиться. Стол готов к празднику. Все, что Елена наготовила, плюс мой торт и еще одна бутылка вина.

— Наливай, — провозглашаю я Симеону и беру бокал. — Друзья мои…

Все замерли. Я посмотрела на всех, обвела их, притихших, взглядом. И крикнула:

— Я вернулась!

Потом были рассказы, обмен мнениями, даже слезы.

— Но это всё уже позади, Слава Богу, — завершает наше повествование Людмила и провозглашает за любовь.

Все согласны. Мы выходим на балкон покурить. Конечно, курит только подруга, а я с ней так, поболтать, посекретничать.

— Это он? — спрашивает она меня после первой затяжки.

— Он, — млею я. — А как ты поняла?

— А чего тут не понять, — хмыкает она. — Я же не слепая и вижу ваши взгляды. Если бы нас сейчас тут не было, вы бы давно уже лежали друг на друге. Или стояли?

Она смотрит с прищуром.

— Ох, все тебе надо знать! — шлепаю ее по плечу. — Можно как угодно. Только бы с ним. Мяу-у-у! Мур-мур!

И потянулась, как кошка.

— Вот-вот, — констатирует она, — кошка ты и есть. А он хорош, что и говорить. Огонь во всем. Только медленный, но сильный. Даже внешне. И в тебя влюбле-е-ен!

— Ой, ну скажешь тоже, влюблен! Это когда же? Еще и суток не прошло, как знакомы, а ты… Просто я ему нравлюсь. А он мне. И у нас был классный секс. И всё.

— Ой, не пускайте слюни мне на кофточку! — засмеялась она, толкая меня в бок. — А то я не понимаю в мужиках! Хватай, девочка. Это твой шанс. И ничего мне не говори.

— Да, — шиплю сквозь зубы. — И то, что бесплодна, тоже? А ты говоришь ШАНС!

Она замолчала и, докурив сигарету, подвела черту.

— Не каждому мужику нужны дети. А вот живая баба — каждому. Почти. Я не беру твоих друзей. Им не нужна. Если только, как друг.

Она сделала круглые глаза, и мы засмеялись.

— О чем тут заболтались наши прелестные дамы? Мы там скучаем без вас, — промурлыкал своим красивым баритоном Симеон, открывая двери балкона.

— Ладно, я оставляю вас и убегаю. У меня смена в больнице. Кот доставлен, продукты видела. Всё. Всех целую и пока. Пойду прощаться с другими. Звони.

И наскоро поцеловав меня в щеку, вышла с балкона. Вскоре хлопнула входная дверь. Симеон прижал к себе и нашел мои губы. Долго не отпускал.

— Ах, как я теперь без него? — чуть не заплакала и вновь приникла уже сама, находя его рот.

— И, что скажешь, моя хорошая? — прижал к себе спиной, поглаживая мою грудь.

— Завтра. Ты едешь завтра. Поезд в десять Москвы или в двенадцать по-нашему. Рад?

— Не-а! — целуя меня за ухом, потом в шею. — Не хочется уезжать от тебя.

— Так в чем же дело? Могу перезаказать. Поедешь через неделю?

— Нет. Мне надо быть там через три дня. То есть завтра плюс сутки. Проезд плюс сутки туда-сюда. На всякий случай запас.

— А теперь рассказывай, что за спешка, — повернулась и отошла к стене.

— Через три дня у меня суд.

Я опешила.

— То есть?

— Ой, не так сказал, — хохотнул он. — Развод. Вот так правильно. И надо быть обязательно. Неофициально мы разошлись еще год назад. Я подал на развод, и уже заседание откладывалось несколько раз. Она требует раздел моей квартиры. Бьет на то, что все делится по истечении трех лет замужества. Я не буду этого делать. Она моих родителей и дедов-прадедов. Дадена была моему прадеду еще в тридцатые. Будешь в Москве, иди на Остоженку выбери там самый красивый дом. Это и будет моим домом. Вот сейчас и буду добиваться отклонения ее претензий. У меня хороший адвокат, мой приятель. Он известен в столице. И у него будет только один день. Срочно улетает в Канаду. Там какие-то дела. Вот почему я должен уехать. Но, поверь, мне очень не хочется.

Я молчала, слушая его и понимая, как мне близка эта тема. У самой развод был достаточно сложным. Правда я отдала ему нашу квартиру, когда тот объявил, что его любовница на сносях. Они срочно женятся и куда им? Снимать квартиру дорого, она продавец и сейчас будет сидеть в отпуске, он получает время от времени. Я оставила им всё, забрала только свои вещи и старенькую «Дэу» шку, что купила еще до свадьбы.

Мы присоединились к Елене и Эйтану. Они уже убрали со стола и приготовились к чаю с тортом. Арелика положили спать вместе с котом, так как они уже подружились. Вероятно, сегодня мой толстый предатель будет спать с новым фаворитом.

Пили чай и Елена рассказала, что позвонила своей бывшей подружке еще по юным годам, с которой поддерживала телефонную связь и не виделась уже двадцать лет и поняла, что ее, видимо, ждали в отпуск, а не со своими бедами. Своих предостаточно. При том, что сейчас творится в мире, да и тут полная напряженка.

— Извинилась, что ничем не может помочь, так как сама уезжает к матери на село и увозит туда своих детей. Боится. Да и её можно понять.

Она поникла и водила по столу ладонью, будто собирая крошки. Эйтан сидел с отсутствующим взглядом. На его лице читалось:

— Я так и знал.

— Думаю, — продолжила она, тяжело вздохнув, — что нам надо снимать квартиру и как-то устраиваться здесь.

— Значит так, мои дорогие земляки, — медленно произнесла и прихлопнула по столу рукой. — Ничего не надо делать. Живите здесь. Завтра я провожаю Симеона и займусь вами. Придумаем, что можно сделать. Договорились?

Елена посмотрела на меня с надеждой и кивнула:

— Договорились.

Я увидела, что и даже Эйтан как-то оттаял, посветлел лицом и принялся наливать всем чай. Видимо, разговор с матерью был серьезным. Опять пошли рассказы про прошлые годы, про земляков и общих знакомых. Оказалось, что наш город-миллионник большая деревня. Куда ни плюнь, попадешь в знакомого или знакомого знакомых.

Потом мы ушли с Симеоном в комнату и там забрались в постель. У нас была только ночь впереди, а хотелось многого. Время от времени я просыпалась и слышала, как гремит посудой Лена и шикает на Арелика, как переключает каналы Эйтан. А у меня на уме был только Симеон и его отъезд.

И вот мы стоим у вагона, и он держит меня в своих объятиях. Слова не нужны. Просто страшно сейчас оставаться одной на платформе.

Голос диктора и его губы.

— Я вернусь, — шепчет он, и я понимаю, что ждать мне придется долго.