Защита "240"

13. «Лига спасения человечества»

Эверс, конечно, очень хорошо понимал сокровенную сущность «американского образа жизни», иначе он не затеял бы авантюры с сенсационным «предсказанием» пресловутого Джемса Кларка. Эверс рассчитывал: тысячи жаждущих наживы дельцов постараются не упустить случая подзаработать на сенсации такого рода и сами, уже без его участия, раздуют ее до «космических» размеров. Расчет оказался правильным и даже превзошел все ожидания Эверса.

Уже через пару дней после выступления Кларка в Юнайтед Холл сверхбыстрые предприниматели рекламировали духи «Излучение». Пестрили аргон и неон, призывая посетить (напоследок, очевидно) вновь открытый сверхшикарный бар «Космос». Текстильная фирма успела выпустить тончайшую шелковую ткань, и вскоре повсюду сияли рекламы:

Шелк «Радиация»! Шелк «Радиация»!

Шелк «Радиация»! Шелк «Радиация»!

Модно! Красиво! Прочно!

По обочинам автострад «Америкэн табеко» воздвигла огромные щиты с яркими надписями:

Курите сигареты — «Аромат вселенной»!

Вы уже курили сигары — «Кларк»??

На Таймс-сквер, в этом центре кинотеатров Бродвея, извивались световые потоки, рекламирующие самые последние кинобоевики:

«Они погибли ужасной смертью».

«В дни кошмара».

«Она была убита излучением».

От них не отставали и театры, расположенные по обеим сторонам 44-й улицы. Здесь спешно готовились постановки, главным действующим лицом которых был ужас. Ужас перед космической катастрофой.

Немало подзаработали и те дельцы, которые догадались наряду с открытками, изображавшими профессора Кларка, выпустить открытки с мордочкой пса, который появился на экране перед многотысячным сборищем в Юнайтед Холл. На открытках было написано:

«Он первый погиб от излучения!»

Филиал компании «Новые бериллиевые сплавы» рекламировал:

Заказывайте шляпы в нашем ателье!

Они изящны, модны и снабжены защитным слоем из нового бериллиевого сплава!

Кто покупает наши шляпы, тот застрахован от излучения!!

Ваша собачка тоже не должна погибнуть от излучения.

Мы выпускаем бериллиевые шлемы для собачек всех пород!

Излучение…

Излучение…

Излучение…

Космическая катастрофа!

Предсказание профессора Кларка!

Великое открытие американского ученого!

Газеты и кино, театры и радиостанции неустанно трубили о космической катастрофе, грозящей покончить со всем человечеством (если оно не запасется своевременно касками «Новой бериллиевой»). Церковь тоже потянулась за воспрянувшими духом дельцами и усиленно призывала верующих в эти страшные дни молиться богу, каяться в своих грехах и жертвовать, жертвовать, жертвовать. Жертвовать на церковь, разумеется.

Больше всех, конечно, старались газеты. Учуяв бизнес на «космических событиях», журналисты наперебой спешили дать материал один сенсационнее другого. Каждый пытался подкрепить свои домыслы «фактами», выискивал немало «очевидцев». В результате появлялось все больше и больше людей, начинавших верить в «предсказание», вспоминавших о событиях 23 сентября прошлого года. Восстанавливались в памяти различные случаи странных заболеваний и усыплений, вспоминали о катастрофах и, как водится, о том, чего на самом деле не было. Появилось множество людей, которые, оказывается, знали о «сентябрьских событиях» и только не могли в то время найти им объяснение. Многие, оказывается, на себе испытали влияние прошлогоднего излучения и только теперь, наконец, поняли, каковы были причины их недомогания, сонливости, вялости.

Паника усиливалась. Уже начали образовываться различные общества и группировки. Бездельничающие богачки учреждали комитеты «Спасения», и вскоре была учреждена «Лига спасения человечества», возглавляемая весьма предприимчивой молодой особой, мечтавшей о популярности.

«Удачно получилось с этой лигой, — размышлял Эверс. — Удивительное дело, как быстро у нас умеют создавать массу всяких, никому по сути говоря не нужных объединений, обществ, клубов и тому подобных игрушек в демократию. Вообще вздорная затея, но „Лига спасения“ может очень пригодиться: она придает делу окраску гуманности. Можно будет часть касок пустить через систему благотворительных обществ. Да, да, это будет недурно! Этим жестом можно приобрести симпатии общественности, не потеряв при этом, разумеется, ни цента, а еще увеличив стоимость касок. Лигу нужно поставить на службу компании! Уже одни эти крики о „спасении“ помогают проведению „бума“. Прекрасно, чем больше шума поднимают все эти люди, тем ценнее будут акции „Новой бериллиевой“.»

В океане шумихи, поднятой газетчиками и «делателями денег», тонули голоса трезвых людей, старавшихся разъяснить публике вздорность лженаучных предсказаний «маститого» астронома. Эверс в эти дни внимательно следил за прессой, не допуская просачивания в печать неугодных ему выступлений и нажимая кое-когда на педали мэркаундовской машины, уже обильно смазанной к этому времени акциями «Новой бериллиевой».

Важно было и другое. Важно было не дать умолкнуть шуму вокруг предсказания Кларка. Всеми мерами усиливать панику, поддерживать у миллионов людей состояние тревоги и страха до тех пор, пока, наконец, не начнется предсказанное излучение этого года. После этого уже не останется неверующих, и люди в ужасе перед губительной радиацией следующего года бросятся покупать каски «Новой бериллиевой». А пока что неверующие были, и, по мере того, как ослабевало первое впечатление, созданное выступлением Кларка, отрезвевших становилось все больше и больше.

До первого излучения оставалось еще много дней, а в печать проникало все больше и больше «трезвых» статей, бороться с которыми становилось все труднее. Самым неприятным было появление статей крупных советских ученых. Эверс узнал, что в СССР опубликована статья радиоастронома Шановского, вышло много популярных брошюр, появилась в печати статья академика Зорина, бичующая лженаучность выступления Кларка.

Эверс вспомнил о своих встречах с Зориным, о его выступлении на Международном конгрессе биофизиков и не без тревоги подумал, что к голосу этого ученого прислушаются во всем мире и еще смелей и уверенней начнут опровергать предсказателя, а ведь до «бума» оставалось еще много дней!

Затея была под угрозой, и Эверс несколько растерялся, но быстро сообразил, что и в этом случае может помочь «Лига спасения». По привычке он схватился за карман, намереваясь достать свою серую книжку, чтобы заметить, как поколебать авторитет Зорина, но вспомнил, что она исчезла.

Да, серая книжка исчезла, и все его усилия найти ее не привели ни к чему. «Диринг! — думал Эверс, вспоминая признания Хьюза. — Диринг устроил эту ловушку! Мерзавец! Ну, ничего, он еще получит свое, а теперь действовать! Что сейчас главное? Зорин. Прекрасно. Сделаем так, что авторитет господина Зорина будет поколеблен, особенно в Советском Союзе».

Эверс отправился к хорошенькой председательнице «Лиги спасения человечества» и успокоился только тогда, когда была достигнута полная договоренность с «Лигой». Надо было предпринимать все новые и новые шаги для того, чтобы дело не провалилось. Появились статьи, утверждавшие, что еще за год до первого наблюдения Кларка было зарегистрировано гибельное излучение. Волна сенсации всхлестнулась с новой силой, и число верующих в предсказание возросло: ведь уже не один ученый выступает с предсказаниями подобного характера!

Никто не подозревал, конечно, что возникновение этой волны шумихи связано все с тем же весьма предусмотрительным Эверсом. Таким образом, интерес широкой публики к предстоящей катастрофе то возрастал; то падал, но не это больше всего волновало Эверса.

По имевшимся у него сведениям, уже многие финансовые магнаты были явно обеспокоены шумихой вокруг создания «Новой бериллиевой». Пока все это способствовало выпуску духов и продаже открыток, финансовые заправилы были спокойны, но кое-кто из них уже начинал понимать, что если в предсказанное время излучение действительно начнется и действительно будет как-то влиять на нормальную жизнь людей, то «Новой бериллиевой» обеспечен успех. И какой успех! Если «Новая бериллиевая» сумеет объединить вокруг себя все организация, так или иначе связанные со «спасением» человечества, и получит совершенно фантастические прибыли от продажи спасительных касок, то может стать могущественнейшей организацией капиталистического мира.

Перед многими деньги и власть имущими людьми встала проблема: как быть? Приложить ли все усилия к тому, чтобы уничтожить «Новую бериллиевую», пока она еще не стала слишком сильной или постараться не упустить случая и урвать свою долю прибылей, способствуя ее могуществу?

Эверс прекрасно понимал, что до тех пор, пока «Новая бериллиевая» не окрепнет, она может быть раздавлена теми крупными концернами, которые меньше всего заинтересованы в ее процветании. Он боялся, что им удастся разнюхать, в чем заключается секрет «космической катастрофы».

Уинстон Тиффорд, щупленький человек маленького роста с непомерно большим, совершенно голым черепом, был еще в таком возрасте, когда не так уж часто подумывают о приближающейся смерти. Но с тех пор, как он не без основания мог считать себя самым богатые человеком страны, начал принимать все меры к тому, чтобы прожить как можно дольше. Заботу о своем здоровье он возложил на целый штат самых видных врачей и наряду с этим нередко консультировался у знаменитых астрологов, желая выяснить, что говорят по этому поводу звезды. Звезды предвещали богатейшему человеку долгую и безмятежную жизнь. Тиффорд щедро оплачивал астрологам составление гороскопов и вместе с тем понимал, что ни один из этих колдунов XX века не осмелился бы «высчитать» ему по звездам близкую кончину.

Предсказание Кларка его не на шутку взволновало, и он немедленно приказал:

— Узнать!

Само собой разумеется, Тиффорд был деловым человеком, и его прежде всего интересовало, кем инсценировано это предсказание конца света. Он стал особенно тревожиться после того, как все попытки его помощников разузнать что-либо не привели ни к чему. Уинстон Тиффорд, «стоивший» миллиарды долларов, не мог себе представить, что деньги не в состоянии раскрыть тайну любого коммерческого предприятия. При всей своей боязни умереть преждевременно, он прекрасно понимал, что от «губительных лучей», если уж такие появятся на Земле, кто-кто, а он будет спасен или, по крайней мере, как самый богатый в мире человек, умрет последним. Да, во всех случаях он гарантирован! И не в этом, конечно, дело. Дело было в том, что почти все страховые общества находились в его руках. После сообщения Кларка количество желающих застраховать свою жизнь и имущество возросло невероятно. Однако приток страховых взносов не очень радовал Тиффорда. Он знал — в случае осуществления предсказания Кларка, его страховым обществам грозит разорение. И снова последовало грозное:

— Узнать!

Но узнать было не так-то легко.

Люди Тиффорда на второй же день после выступления радиоастронома в Юнайтед Холл помчались разыскивать предсказателя, но было уже поздно.

Возвращаясь после выступления к себе в Мэлфордский университет, Кларк попал в автомобильную катастрофу.

Столкновение было у осуществлено «по-чикагски». Встречная машина, получившая легкие царапины, промчалась дальше и скрылась, а отброшенный в сторону автомобиль Кларка ударился о дерево. Астроном был убит.

Тиффорд сам знал толк в делах такого рода и прекрасно понимал, что катастрофы «по-чикагски» устраиваются не зря. Вопрос был в том, чтобы узнать, кому все это было нужно?

Когда Тиффорду доложили, что незадачливый астроном попал в катастрофу не без участия Клифтона, он велел немедленно призвать к себе этого темных дел мастера.

К немалому удивлению ближайшего окружения Тиффорда его беседа с Клифтоном продолжалась около пятнадцати минут — мистер Тиффорд ни на какие деловые встречи не тратил больше десяти.

По возвращении из Вашингтона Диринг не замедлил появиться в конторе Эверса на Брод-стрит, 128.

— Привет, Майкл! Я не знал, что вы обладаете режиссерскими способностями. Кинобоевик с участием этого старого попугая Кларка, который вы продемонстрировали в Юнайтед Холл, произвел в Вашингтоне большое впечатление. Боюсь, что кое-кого из престарелых конгрессменов хватит кондрашка еще до «космической катастрофы».

— Вы что, собираетесь носить траур?

— Нет, Майкл, черное мне не идет.

— Вот и великолепно. Послушайте, Юджин, я с нетерпением ждал вашего прибытия. Что вы привезли с собой из столицы?

— Насморк, который я получил в самолете, и сообщение о том, что ваши проделки с молодыми щенятами понравились публике. Сейчас все заняты решением вопроса: чего больше в этом деле — Голливуда или науки?

— Вот как? Ничего, они окончательно решат этот вопрос тогда, когда мы проведем «бум». Ну, что же, Диринг, дела идут неплохо, не так ли?

— Да, кажется, но…

— Вы огорчены чем-то?

— Огорчен? Пожалуй, нет. Вот только, порой становится страшновато при мысли о том, как все это может обернуться.

— Вспоминайте почаще наш старый девиз, Юджин, — нужно иметь чувство меры, чувство юмора и немножечко удачи!

— Все это так, Майкл, но чертовски не хотелось бы попадать в руки закона.

— Закона? Монтескье по этому поводу очень хорошо сказал: закон это паутина, сквозь которую пробиваются большие мухи и в которой гибнут маленькие. Наша основная задача сейчас — укрепить положение «Новой бериллиевой». Уже многие начинают понимать, что здесь пахнет такими сверхприбылями, которых еще не видело ни одно предприятие мира. Уже сейчас многие подумывают о том, как бы своевременно подобраться к сейфам «Новой бериллиевой» и запастись акциями до того, пока они не поднялись баснословно высоко. И это теперь, когда еще никто не знает об истинной цели «бума», когда еще не все верят в него. Поверьте, Юджин, после того, как люди на себе почувствуют излучение этого года, заправилы Уолл-стрита запляшут под нашу дудку. Я говорил вам это еще в Майами.

— Может быть, вы и правы, Майкл. Должен сообщить вам приятную новость — старый Тайсон на днях будет здесь, у нас.

— Да что вы говорите!

— Он уже чует, что прозевал ультраприбыльное дельце и, кажется, будет стараться наверстать упущенное.

— Приятная новость, старина! Это первая ласточка. За ним потянутся остальные.

— Что вы намерены делать сейчас, Майкл?

— Я думаю, надо сейчас же отправиться в Вестчестерские лаборатории. Мне не совсем нравятся дела там. Кранге хандрит последнее время. Они беспрерывно грызутся с Крайнгольцем. Беспокоит меня больше всего Крайнгольц. Если он сопоставит…

Эверс помолчал немного, вспомнив, что пропала серая книжка, и продолжал с волнением:

— …если он даст себе труд поразмыслить кое над чем, этот уж слишком принципиальный радиофизик сможет догадаться, а тогда он станет главным и очень опасным врагом компании. Итак, Юджин, если вы не возражаете, я бы хотел, чтобы мы вместе завтра же выехали в Вестчестерские лаборатории. Вам только необходимо проинструктировать как следует Мэтью Гойлета, как ему вести себя на бирже, и мы можем отправляться.

— А как же приезд Томаса Тайсона?

— Мы его примем в Вестчестере. Он деловой человек, и ему будет импонировать, что мы на месте введем его в курс дела.

Машина мчалась по шоссе над берегом Гудзона, Эверс и Диринг ехали в Вестчестерские лаборатории. Диринг был в отличном настроении и, рассматривая расставленные по обочинам шоссе ярко пестреющие рекламы, подтрунивал над Эверсом:

— Послушайте, Майкл, сколько вы сдираете с торгашей «Ароматом Вселенной»? Ведь только благодаря вашей идее они делают недурной бизнес на всех этих космических штучках.

— Отстаньте, Юджин. Мне сейчас, право, не до них.

— А, так вот в чем дело, вы не хотите поделиться прибылями со своим компаньоном! — не унимался развеселившийся Диринг. — Хорошенькое начало, нечего сказать! Эверс, вы уже продумали, когда именно прирежете меня бритвой, чтобы не делить со мной лавры «Бериллиевой»?

— Вы, как я вижу, сегодня что-то в слишком веселом настроении, Диринг.

— Смотрите, смотрите! Это ново: «Пейте ликер „Космический“!!» А как вы думаете, Майкл, выпуск подтяжек или, скажем, бюстгальтеров можно рекламировать под каким-нибудь космическим соусом?

— Можно, — буркнул Эверс.

— Э, да вы, кажется, и в самом деле чем-то озабочены. Что вас ввергло в такое уныние?

— Два обстоятельства, Юджин. Мой промах с Крайнгольцем и наши отношения с Тайсоном. Мы в руках этих людей, и каждый из них может, если захочет, погубить нас и наше дело. Я ничего не мог придумать, как обработать этого Крайнгольца. После выступления Кларка ему может стать понятно многое, и теперь он сможет выступить с разоблачением предсказания.

Диринг стал серьезен и с дрожью вспомнил свой вчерашний разговор с Эверсом, касавшийся Монтескье, мух и законов.

— Вы считаете, что, помимо Крайнгольца, и Тайсон может заявить кое-что миру. Не так ли?

— Нет. У Тайсона нет оснований утверждать, что мой доклад в «Бизнес Хилл» имеет какое-нибудь отношение к предсказанию достопочтенного Кларка. Кроме того, Тайсон гораздо лучше, чем Крайнгольц, разбирается в том, что такое свободная конкуренция в условиях частной инициативы.

— Это все так, но остается суметь заставить Тайсона проникнуться уважением к той «частной инициативе», которая проявлена при создании «Бериллиевой», и к тому же устроить все таким образом, чтобы он, упаси боже, не вздумал воспользоваться своим правом свободно конкурировать с нами.

Диринг, как уже упоминалось, был военным и умел очень быстро из беззаботного весельчака превращаться в делового человека. Он принялся серьезно обсуждать создавшееся положение.

Они еще не закончили разговора, когда машина вошла в расположение Вестчестерских лабораторий и Диринг резко затормозил у подъезда.

Их встречал Стилл. Как всегда подтянутый, с вежливой и вместе с тем холодной улыбкой, он наклоном головы приветствовал взбежавшего по ступенькам Эверса.

— Где сейчас мистер Крайнгольц?

— Не могу знать, сэр.

— Что? Я вас спрашиваю, где Крайнгольц? — вскричал Звере, предчувствуя недоброе. — Вы должны знать все, Стилл. Сколько раз я давал вам эти указания! Вы всегда должны знать, где кто находится — в лабораториях, в кабинетах или у себя в коттеджах.

— Прошу прощения, сэр, но мистер Крайнгольц отбыл.

— Что вы плетете? Куда отбыл?

— Мне об этом ничего не известно, сэр. Мистер Крайнгольц забрал свои личные вещи и покинул Вестчестерские лаборатории, сэр.

— Покинул… покинул лаборатории?! — Эверс обернулся к Дирингу.

— Майкл, кажется, начинается!

Эверс увидел побелевшее лицо Диринга и взял себя в руки.

— Идемте, Юджин. Кранге ко мне в кабинет! — бросил он Стиллу и быстро вошел в вестибюль.

Стилл через стеклянную дверь посмотрел на поднимавшихся во второй этаж Эверса и Диринга, радостно усмехнулся, подморгнув глазом, но быстро оглянулся по сторонам и снова надел на свое лицо вежливо-холодную улыбку.

В первый же день своего приезда в Вестчестерские лаборатории Крайнгольц обратил внимание на симпатичное, открытое лицо провожавшего его в коттедж слуги. Постоянно, пока он жил и работал в Вестчестерских лабораториях, Крайнгольц чувствовал, что Стилл особенно вежлив и внимателен с ним, угадывает, а подчас и предупреждает каждое его желание. Моментами Крайнгольцу казалось, что Стилл окружает его особенной заботой только потому, что хочет быть поближе к нему. Чем больше раздумывал над этим Крайнгольц, тем глубже убеждался, что это было именно так. Это его настораживало. Уж не Эверс ли подсылает к нему Стилла следить за каждым его шагом? Но расположение к нему молодого Стилла было таким подкупающе искренним, что с этим никак не вязались мысли о каких-либо низменных намерениях слуги Эверса. А впрочем… Крайнгольц видел на своем веку так много подлости и низости, что доверять никому не мог.

На другой день после выступления Джемса Кларка в Юнайтед Холл Стилл, как всегда, принес Крайнгольцу газеты. Тот никогда не был охотником да такого чтива и на этот раз, отодвинув от себя принесенную Стиллом пачку газет, углубился в работу.

Прошло не меньше десяти минут, и только тогда Крайнгольц заметил неподвижно стоявшего у стола слугу.

— Вы что, Стилл? — спросил Крайнгольц суховато и подозрительно посмотрел на подтянутого опрятного молодого человека.

— Мне бы очень хотелось, сэр, чтобы вы прочли это. — Стилл указал на пачку газет и только тут Крайнгольц обратил внимание на набранный жирным шрифтом заголовок:

«Выступление Кларка в Юнайтед Холл!»

«Губительное излучение!!!»

Крайнгольц жадно просмотрел газеты и обернулся к Стиллу.

— Вас беспокоит, Стилл, останетесь ли вы в живых после двадцать третьего сентября?

— Нет, сэр. Меня беспокоит, имеет ли все это отношение к приборчику, который вы в свое время дали мистеру Уорнеру.

Крайнгольц поднялся и подошел к слуге.

— Откуда вам известно об этом приборе, Стилл?

— От Вилли Уорнера.

— Вы знакомы с ним?

— Да, сэр.

— Очень сожалею, Стилл. Я был о вас лучшего мнения, а впрочем… — Крайнгольц почти с ненавистью посмотрел на него и закончил: — Вам нужно еще что-нибудь?

— Я хотел доложить, сэр, что, вас хочет видеть мистер Уорнер.

— Уорнер?.. Передайте ему, что я ненавижу предателей.

Стилл продолжал стоять.

— Вам понятно, Стилл? Идите!

Дверь отворилась, и на пороге кабинета Крайнгольца появился Уорнер. Крайнгольц опасливо взглянул на Стилла и Уорнера и попятился в глубь комнаты.

— Что вам здесь надо?

— Прошу прощения, мистер Крайнгольц, я вхожу без спроса. Дело обстоит так, что сейчас не до этикета. Я должен вам сказать…

— Я не намерен разговаривать с человеком, который предавал меня, интересы моего дела. С человеком, который довел меня до банкротства, до гибели лабораторий и… и, может быть, является виновником гибели Пауля!

— Ах, так вот в чем дело? Подлецы! Они и тут ловко сработали. Посеяли вражду!

— Мы не были с вами, Уорнер, слишком большими друзьями!

— Я об этом могу только сожалеть.

— А я нисколько!

— Напрасно! Когда вы прочтете вот это, — Уорнер достал из кармана серую книжку, — думаю, вы измените мнение обо мне.

— Книжка Эверса?!

— Да.

— Как она попала к вам?

— Ее достал Стилл для нас с вами.

— Для нас?

— Да, мистер Крайнгольц. И она имеет значение не только для нас. Как только я узнал, что вы работаете у Эверса, я подумал, что вы оставили свои благородные намерения и затеяли вот это, — Уорнер указал на газеты, кричавшие о космической катастрофе. — Но когда я…

— Я затеял все это??

— …но когда я, — настойчиво продолжал Уорнер, — прочел заметки Эверса в его книжке, я понял, что вы попали в беду. Читайте.

Уорнер протянул серую книжку, и Крайнгольц, быстро перелистав ее, тяжело опустился на стул. Он сидел молча, прямо смотря перед собой. Рука его машинально поползла по столу, нащупала коробочку, вынула маленькую пилюльку.

Стилл бесшумно налил стакан воды и поднес его Крайнгольцу.

— Пойдемте!

Крайнгольц быстро вышел из кабинета. Уорнер и Стилл последовали за ним. Движения Крайнгольца были быстрыми и решительными. Его недомогание мгновенно исчезло, и только бледность лица выдавала волнение. Уорнер молча следил за всем, что проделывал радиофизик, а Стилл умело помогал ему, предупреждая каждое его движение. Крайнгольц взял все, что ему было нужно в лаборатории, инструменты, и через несколько минут все трое были у входа в подземелье. Возня с забетонированным проемом заняла не менее получаса и, наконец, ловко орудуя ацетиленовой горелкой, Крайнгольц вырезал в стальной двери порядочное отверстие.

Документации по конструкции «А» в подземелье не оказалось.

Все было ясно.

Крайнгольц и Уорнер рассказали друг другу обо всех событиях, которые произошли с момента их почти одновременного отъезда из Пейл-Хоум.

— Что вы намерены теперь делать, мистер Крайнгольц?

— Действовать! — твердо ответил тот. — Действовать вместе с вами.

— Со мной?

— Да, вместе с вами и американским народом!

— Мы боремся за мир, мистер Крайнгольц. Это очень трудно.

— Я хочу и буду бороться с вами!

Доктор Отто Кранге совершал свою утреннюю прогулку в тенистых каштановых аллеях парка Вестчестерских лабораторий.

Никто не узнал бы теперь в этом дряхлом, сгорбленном старике того молодцеватого Кранге, каким он появился в Штатах после «освобождения» из лагеря военных преступников. Здесь, в лабораториях Эверса, постепенно погас молодой задорный огонек, всегда светившийся в выразительных глазах физиолога. Совсем поседела голова, старик как-то весь обмяк и всем своим видом походил на человека, одной ногой стоящего в могиле. Душой он был мертв уже давно.

Прилив охватившей его при встрече с Эверсом в Германии деятельной энергии прошел, и на протяжении всего времени работы в Вестчестерских лабораториях он ничего не ощущал, кроме беспросветной душевной опустошенности. Знания, талант выдающегося ученого, энергию всей своей жизни он отдал делу, которое оказалось вздорным, преступным и которое, в конце концов, ему самому стало отвратительным. Прошло то время, когда он фанатически верил, что только во имя блага своей нации он совершал преступления, проделывая изуверские опыты над людьми.

Все, чего он достиг своими изысканиями, все, что, по его мнению, могло содействовать могуществу арийской расы, все это оказалось в руках прожженного дельца. Эверс овладел всем, всеми его мыслями и знаниями, превратив его самого в послушное орудие преступления, не менее чудовищного, чем то, которое некогда он хотел подготовить сам.

Все чаще им овладевала мысль: «К чему все это?». Почти постоянно он ощущал, что ничего уже не хотелось: не хотелось думать, двигаться, дышать! Всю жизнь он прожил один, без семьи, без близких, и теперь было особенно пусто кругом и тоскливо. Его ожидала жалкая участь одинокого старика.

Единственным чувством, которое еще теплилось в его опустошенной душе, было чувство глухой, ему самому непонятной ненависти к Крайнгольцу. Оно возникло сразу же после того, как он встретился с радиофизиком в Штатах. Это чувство росло и укреплялось, и он сам не знал причины этого, да, впрочем, и мало задумывался над этим.

Стилл разыскал Кранге в аллее парка.

— Герр профессор, вас просит к себе мистер Эверс.

— Эверс? — недоуменно переспросил Кранге. — Какой Эверс?.. Ах, да… Эверс, — догадался, наконец, старик и побрел к главному корпусу.

И без того дурное настроение Эверса еще больше ухудшилось после беседы с Кранге. Старик совсем был плох. Овладевшая им апатия была столь велика, что даже сенсационное сообщение Кларка не произвело на него никакого впечатления. Он так и не понял, очевидно, что он сам и Эверс были вдохновителями этой провокации, уже не понимал толком, что делается вокруг него, и оживлялся только тогда, когда речь заходила о Крайнгольце. Снова оживали его потухшие глаза. Он начинал говорить быстро, отрывисто, и поток его малоразборчивых слов был сплошной бранью по адресу своего коллеги.

— Теперь их двое, — под конец разговора таинственно шептал он Эверсу. — Понимаете: двое, и мне с ними стало еще труднее.

— Кого двое?

— Крайнгольцев.

Эверс вздрогнул, не без опаски посмотрел на явно терявшего рассудок Кранге и попробовал разбавить шуткой тягостный разговор.

— Я не совсем понимаю вас, герр профессор. Как двое? Что же Крайнгольцы размножаются простым делением, что ли?

Шутка не подействовала. Разговор становился все более неприятным. Кранге думал о своем, почти не обращал внимания на реплики Эверса и, казалось, без всякой видимой причины заговорил о том, что появился в лабораториях прозрачный человек.

— Что, что? Что вы говорите, Кранге!

— Да, да — он прозрачный. Но я его вижу. Вы не верите? Напрасно! Я вижу его.

— Успокойтесь, доктор. Вам показалось. Скажите лучше, вы не заметили ничего подозрительного в поведении Крайнгольца? Вы не знаете, куда он девался?

— Вот вы не верите, — продолжал Кранге, не слушая Эверса, — а у меня есть доказательства. Я сам слышал, как Крайнгольц называл его, — старик оглянулся по сторонам и затем наклонившись к уху Эверса прошептал: — Уорнер. А по-санскритски это означает — прозрачный!

Наконец, Эверс понял, в чем дело…

Здесь был Уорнер.

«Что мог сделать Уорнер? Почему исчез Крайнгольц?» — Эверс тщетно выспрашивал у Кранге. Старик уже ничего не мог рассказать толком и бормотал нечто совсем невразумительное.

«Немедленно, — решил Эверс, — немедленно призвать Клифтона. Разыскать Крайнгольца. Разыскать во что бы то ни стало! Разыскать и уничтожить!»

Беседу с Кранге пришлось прервать. Доложили о приезде Томаса Тайсона, и Эверс поспешил в вестибюль навстречу высокопоставленному гостю. Одного только взгляда на кругленькое, раскрасневшееся лицо финансового магната Эверсу было достаточно для того, чтобы понять — Томас Генри Тайсон-старший настроен воинственно.

Буркнув встречавшим его в вестибюле Эверсу и Дирингу нечто, весьма мало похожее на приветствие, Тайсон тотчас же осведомился:

— У вас тут есть более или менее подходящее помещение, в котором трое джентльменов могут поговорить без боязни быть подслушанными?

— О, конечно, сэр! — поспешил ответить Эверс. — Я попрошу вас пройти в мой кабинет.

— Идемте! — это было сказано повелительно. Тайсон везде и всегда, где бы он ни появлялся, чувствовал себя хозяином.

Как только они вошли в обширный, довольно хороша обставленный кабинет Эверса, Тайсон прежде всего обежал его вдоль стен, на ходу приподнимая драпировки, похлопывая по обивке и заглядывая в углы. Очевидно, с годами мания подслушивания все сильнее укоренялась в видавшем виды дельце.

— Аппараты, записывающие разговор на пленку, можете не выключать, — я не боюсь огласки! — Это заявление очень плохо вязалось с суетливым обшариванием комнаты, но Эверсу было не до причуд старика — предстояло решающее сражение.

— Можете записывать, — не унимался Тайсон, — можете!

— Сэр!

Тайсон остановил Эверса весьма выразительным жестом.

— Послушайте, Эверс! Вы не находите, что переплатили Кларку?

Эверс похолодел. Неужели ему все известно? Неужели Кларк…

— Я не совсем понимаю вас, сэр! Что вы хотите этим сказать, сэр?

— Зато вы очень хорошо меня поняли, сэр, когда я говорил о прибылях на совещании в «Бизнес Хилл». Настолько хорошо, что организовали «Новую бериллиевую»! А вы, Юджин, недоплачиваете своему маклеру, и старый Мэтью Гойлет все выбалтывает тем, кто более щедр. Мальчишки!..

Говорят, что в несколько мгновений, оставшихся до смерти, человек может вспомнить всю прошедшую жизнь. С какой же скоростью должна работать мысль, чтобы воспроизвести тысячи эпизодов, картин и образов, заполняющих всякую, даже очень бедную впечатлениями жизнь человека? Возможна ли такая «скорость мысли?» Неизвестно. Ведь никто еще после смерти не делился своими впечатлениями! Если возможно нечто подобное, то именно с такой, «предсмертной» скоростью Эверс продумывал создавшуюся ситуацию. Решался вопрос о жизни и смерти его предприятия.

«Каковы намерения Тайсона? Что он знает? Если проговорился Кларк, то дело плохо. Нет, не то. Тайсон подкупил Мэтью Гойлета, и тот рассказал ему, кто организовал „Новую бериллиевую“. Связь Диринг — Эверс известна Тайсону, отсюда ниточка от доклада в „Бизнес Хилл“ к предсказанию Кларка. Понятно. О, старая лисица! „Переплатили Кларку!“ Посмотрим. Но чего он хочет? Предотвратить „Смерч“?»

— …мальчишки! — еще раскатывался в кабинете голос Тайсона, а Эверс уже успел все продумать.

— Я очень сожалею, сэр, — вам приходится прибегать к некоторым э-э-э… Я не хочу оскорбить вас, сэр, но должен сказать… Должен сказать, что вы напрасно говорите неправду. Кларка вы не видели.

Тайсон опешил. Эверс утверждал это слишком категорическим тоном.

— И Кларка вы не видели, и никто не передавал вам, что Кларк мною подкуплен, это вы, подкупив Мэтью Гойлета, сделали свои выводы.

Пауза была довольно длительной: Тайсон не мог состязаться с Эверсом в сообразительности.

— Вы не ошиблись, сэр. Вы правильно решили, что я вас хорошо понял в «Бизнес Хилл». Все это совершенно верно, но мне только не совсем ясно, чему вы возмущаетесь?

Тайсон видел: Эверс далеко не мальчишка, и, посмотрев сейчас на его властное, волевое лицо, почувствовал в нем достойного противника.

— Да, сэр, чем вы собственно недовольны? Я приехал к вам в Майами с деловым предложением, вы отвергли его, считая его не прибыльным, тогда я сделал все так, что теперь оно будет прибыльным и…

Диринг с интересом наблюдал за разворачивающимся сражением финансового магната с человеком, который имел, кажется, все данные подчинять себе тайсонов.

— …и предлагаю вам принять участие в этом деле. Вы ничего не имеете против, Диринг?

Тайсон уже видел, что Эверс и сам сможет взять в свои цепкие лапы такое грандиозное предприятие, как «Монополия по спасению человечества», и никак не мог допустить этого. Эверс же, в свою очередь, не мог недооценивать влияния Тайсона в финансовом мире, и сейчас, как никогда, нуждался в его поддержке.

Тайсон был безусловно полезен своим огромным влиянием в финансовых кругах, Диринг — в военных, а Эверс — возглавлять научно-техническую сторону дела. Так состоялось единение этих трех лиц. Сговор совершился, он не мог не совершиться.

Тайсон поутих и с этой минуты являл собой олицетворение-внимания.

Эверс воодушевился. Со страстью человека, одержимого всепоглощающей идеей, он излагал Тайсону планы, которые выносил со времени их последней встречи в Майами.

— …мы создадим гигантский сверхтрест надо всеми монополистическими группами, — закончил Эверс.

— А вы достаточно трезво учитываете возможное их сопротивление?

— Это может быть только в самом начале, а потом между отдельными монополистическими группами поднимется ожесточенная борьба за право участия в проведении «операции Смерч». Этой борьбой мы и воспользуемся, подчинив себе все.

— Что же, по-вашему, будет толкать их на эту борьбу?

— Желание овладеть теми колоссальными возможностями, которые таит в себе сама идея ее проведения. В чем слабость всех видов вооруженной борьбы, существовавших до сих пор? В том, что мы вынуждены давать оружие в руки тех людей, которые только и думают о том, чтобы повернуть его против нас. Винтовки и автоматы попадают в руки солдат, в самолеты и танки надо посадить десятки тысяч летчиков и танкистов, у орудий надо поставить артиллеристов. И вот жерла этих орудий начинают разворачиваться. И вот жерла орудий обращены против нас. Да, против нас! Мы уже видели достаточно примеров этому! Мы знаем, к чему привело то, что оружие попало в руки людей, ненавидящих своих хозяев. Хватит! 900 миллионов человек уже вышли из-под власти наших монополий, и больше того, и страшнее того — они подают пример всему остальному населению земного шара. Позвольте вас спросить, сэр Тайсон, как сделать, чтобы этот пример не стал соблазнительным настолько, что ваши дворцы в Майами будут превращены в санатории для рабочих, как это уже проделано в России и ряде других стран?

Тайсон беспокойно заерзал в своем кресле. Диринг явно восхищался своим партнером, а у Эверса было самочувствие актера, который только начинает входить в роль.

— Ах, вам не нравится такая перспектива? Так что же вы можете предложить для внутренней борьбы? Уж не атомные ли бомбы?

— Я не совсем понимаю вас, Эверс, какое это имеет отношение к «операции Смерч»?

— Непосредственное. Я начал говорить о преимуществах этого способа борьбы и я продолжу. Нам не нужно будет давать оружие миллионам. Горсточка самых преданных людей будет руководить всей «операцией». Но мало того, сила «Смерча» главным образом заключается в том, что он пригоден для внутренней борьбы. Создание «Новой бериллиевой» обеспечивает своеобразный искусственный отбор. Цены на каски мы установим столь высокие, что они будут доступны только обеспеченным людям, которым бунтовать незачем. Все население мы будем держать в состоянии постоянного страха. Над народами всего мира будет всегда висеть угроза излучения, от воздействия которого уйти невозможно. Любые волнения, любые беспорядки и революции, в какой бы части земного шара они не происходили, мы сможем подавлять, обессиливая людей, которые должны быть обессилены и обезврежены. И еще одно: мы можем выдавать каски бесплатно тем, кто будет нужен нам, кто будет нам помогать в этой борьбе.

Тайсон посмотрел на Эверса с уважением. Он остался доволен и собой: он правильно сделал, что не упустил возможности участвовать в таком грандиозном, и — самое главное — прибыльном предприятии.

Чем меньше времени оставалось до двадцать третьего сентября, тем больше Эверс беспокоился о «буме». Он не мог поделиться своими опасениями ни с кем, даже с Дирингом. Единственный человек, который понял бы его, и, пожалуй, не предал бы, был Кранге. Но Кранге… да, он явно выживал из ума, и Эверс понимал, что найденный им под обломками послевоенной Европы физиолог уже отдал ему все и теперь… впрочем, он еще будет нужен. Он и только он мог помогать Эверсу на Центральном пункте.

Эверс чувствовал себя в положении загнанного зверя и все больше и больше опасался, что какое-нибудь маленькое, совсем ничтожное событие, предусмотреть и предотвратить которое будет невозможно, погубит все.

Он был совсем одинок.

Он не мог доверять Дирингу, а тем более Тайсону, зная, что те готовы при первом удобном случае устранить его и завладеть всем. Купленного им Клифтона, само собой разумеется, мог перекупить кто угодно. Пропажа серой книжки, исчезновение Крайнгольца — все говорило о том, что он окружен врагами, готовыми помешать его начинанию. Доверять нельзя никому, кроме автоматики!

Пункты с излучателями Эверс оборудовал таким образом, что на них можно было обойтись без людей. Все было полностью автоматизировано, и управление осуществлялось по радио из вновь отстроенного для этой цели в Вестчестерских лабораториях специального корпуса.

Излучательные пункты были окружены сторожевыми постами охраны, состоящей на службе у «Новой бериллиевой». Но Эверс и его компаньоны не могли рассчитывать на надежность какой бы то ни было охраны. Недаром Тайсон даже в своих личных владениях, вроде «Бизнес Хилл», предпочитал пользоваться радиоавтоматикой, стараясь в ответственных случаях обходиться без слуг, не доверяя никому из окружающих. Некогда подсмеивавшийся над стариковскими причудами, Эверс теперь широко применял этот метод для охраны излучательных пунктов.

Доступ к излучательным пунктам был закрыт для всех.

После полного завершения монтажа оборудования на пункте в него не мог бы проникнуть и Эверс, если бы даже захотел — пункты были устроены по принципу снарядов, безнаказанно разрядить которые было невозможно.

«Осталось десять дней!!!»

«До катастрофы осталось десять дней!!!»

«Десять дней!!!»

«Десять дней!!!» — кричали газеты крупными, жирными заголовками.

В них приводились подробности сообщения уже ныне покойного Кларка, самые различные объявления и предостережения «Лиги спасения человечества», на все лады дебатировался вопрос о предстоящих несчастьях, которые обрушатся на голову человечества, если космическое излучение действительно начнется через десять дней.

«Осталось десять дней!!!»

Эверс улыбался — пресса уже сама, не подстегиваемая дельцами из «Новой бериллиевой», снова начала донимать население космическими страхами.

«Через десять дней будет ясно, был ли прав профессор Кларк!»

«Осталось десять дней!!!»

«Десять дней!!!»

— Вы видите, Диринг, они пишут, что осталось десять дней. Машинка, именуемая прессой, работает автоматически, — усмехнулся Эверс.

— Вы метко пустили шар, Майкл, и он катится теперь уже сам, делая свое дело.

Доктор Мирберг проделал огромную работу, подбирая материал по 27 пунктам, в которых двадцать третьего сентября прошлого года отмечались частые случаи засыпания летаргическим сном, заболевания энцефалитом и катастрофы на транспорте. Проверка дала многое, но и многое все же оставалось неясным. Питерсон, умирая, произнес имя Эверса, но о чем это говорит? Попытки проверить, что делалось на Брод-стрит, 128, не привели ни к чему. Все труднее и труднее становилось разобраться в этом запутанном деле. Порой казалось, что вообще нельзя будет установить, для чего же могли понадобиться эти 27 пунктов, но вот к доктору Мирбергу пришел Артур Лаусон вместе с… Фридзамом.

Как и в ту ночь, когда Мирберг, Уорнер и Бланк с таким нетерпением ждали сообщения шофера Тайсонов, все снова собрались вместе, и Эдди Фридзам рассказал обо всем, что ему удалось узнать в «Серой беседке».

В прогрессивной организации, членами которой были Мирберг и Уорнер было решено начать действовать.

План действий был окончательно выработан только в ночь после выступления Кларка. Теперь все нити слились воедино, все прояснилось, особенно после того, как Крайнгольц покинул Вестчестерские лаборатории.

Крайнгольц прежде всего заявил о своей готовности публично выступить с разоблачением авантюры Эверса.

Предложение было отклонено.

Это немало удивило Крайнгольца. Доктор Мирберг показал ему карту-схему западного полушария с нанесенными на ней 27 пунктами, рассказал о выработанном плане, и Крайнгольц не мог не согласиться с тем, что план борьбы превосходен. Он вынужден был согласиться с тем, что и его голос потонет в потоке газетной шумихи и затеряется в панике, все больше и больше охватывающей население.

— Сейчас уже не помогут разговоры, выступления, речи. Надо действовать, — говорил Мирберг. — Действовать умно и решительно. Надо на деле показать вздорность «предсказания». Сейчас, как никогда, нужна выдержка. Надо хотя бы на несколько дней задержать начало «катастрофы».

— Вот, смотрите, — Мирберг развернул перед Крайнгольцем список, — в двадцати пяти пунктах уже все подготовлено. Осталось два.

Вошел Уорнер, держа в руке телеграммы.

— Подготовлены и последние два пункта.

— Чудесно! Таким образом — обеспечены все двадцать семь излучательных пунктов!

Нью-Йорк был наводнен газетами специальных выпусков:

«Три дня!!!»

«Осталось три дня до начала космической катастрофы!»

Все выпуски газет были заполнены материалами о надвигающейся космической катастрофе.

Покупатели осаждали магазины бериллиевых касок.

Цены на каски возросли до таких размеров, что приобрести их могли только очень состоятельные люди.

Перед каждым стоял вопрос: начнется ли космическое излучение через три дня, или его не будет? В мешанине самых разноречивых газетных и журнальных статей, по разному трактующих вероятность космической катастрофы, «среднему американцу» разобраться было почти невозможно. Каждый, кто имел хоть какую-нибудь возможность, решался на покупку дорогостоящих касок — а вдруг излучение все-таки начнется!

Акции компании «Новые бериллиевые сплавы» неуклонно повышались в цене.

Все, кто приобрел «бериллиевые» в самом начале существования компании, теперь мог продать акции по цене, во много раз превышающей первоначальную, но стоимость акций возрастала с каждым днем и желающих расстаться с ними было немного.

Бизнесмены видели: все должно решиться двадцать третьего сентября.

Если предсказание Кларка оправдается, если излучение этого года действительно низринется на Землю, то после двадцать третьего сентября акции компании будут стоить баснословно дорого — мир убедится в справедливости предсказания и в страхе перед губительным излучением будущего года все бросятся покупать спасительные каски. Дельцы, уверенные в правоте Кларка, а главным образом следуя примеру таких акул финансового мира, как Тайсон, Мэйд, Уэст и другие, спешили скупать акции «Новой бериллиевой».

«Осталось два дня!!!»

«Два дня!»

«Два дня!!»

Надрывались газеты и радио: два дня!

Всю ночь на двадцать третье сентября радиостанции неустанно передавали сообщение «Лиги спасения человечества»:

Население призывалось к спокойствию.

Предполагалось, что излучение этого года не должно быть слишком интенсивным — бериллиевые каски вполне предохранят от действия излучений.