- Ты её из музея что ли утянул? - хихикнула кнопка, мелко затряся косичками. - Вот лично у меня винтовка, - "Ругер ЭсАр-22", полуавтомат, магазин на 25 патронов, планка Пикатинни по всей длине цевья и ствольной коробке. Я для близкой стрельбы на ней ставлю коллиматор Эотех, а для дальней - оптику от Люпольда...

"Вот ведь ехидна" - подумал я.

- Ну, давай теперь пистолет показывай. - Повелительно махнула рукой и косичками пигалица.


С мрачным видом я достал из шкафчика коробку с верным МЦ. Моя душа была предчувствием полна.

- Мда-а... - Сочувственно протянула кнопка, когда я открыл коробку. - Можешь и не доставать. Вот у меня лично пистолет "Беретта Неос"...


Это название произнесенное девочкой мне не было знакомо, как и предыдущее, но по хвастливому тону я понял, что это тоже что-то превосходно-пафосное, и с планкой Пикатинни по всей длине. Мне стало завидно, а еще обидно за себя, и за деда.


- Я и из этого метко попадаю, - буркнул я.

- Ой, - всплеснула руками кнопка - дак из мелкашки-то чего не попадать. А вот центробоем стреляешь?

- Не, - помотал головой я. - Дед говорит что я еще ма... что мне еще рановато.

- Мал ты еще короче - безжалостно подытожила кнопка.

- А ты уже центробоем стреляешь? - Пожираемый осознанием собственного несчастья спросил я.

- Да... - набрала воздуха в грудь пигалица, но потом выдохнула, - тоже еще нет. - Но матушка-Альда говорит, что скоро уже начну. А мне не скоро, мне уже сейчас хочется.

- И мне! - Я вдруг почувствовал к кнопке неожиданный проблеск симпатии. Во-первых потому, что у неё оказались чаяния похожие на мои, а во вторых - оттого что не во всем значит, она меня в жизни обскакала, и вообще - оказывается и её тоже можно было смутить.



- Ладно, убирай свои самопалы, - повелительно махнула рукой кнопка. - Пойдем на улицу с Курбатом играть.

- Так ты ж не хотела, - открыл рот я. - Платье, вона, боялась испачкать.

- Нет, - печально подняла очи долу пигалица, с выражением полной безнадежности на лице, (и я подумал что этот жест она наверняка подглядела у кого-то из взрослых), - не получится из тебя ни Роланда ни Амадиса.* Не хотела, а перехотела. Настоящий кавалер не должен спрашивать у дамы причин по которым она изменила планы, он должен радоваться.

- Чему радоваться? - Не понял я.

- Всему, что исходит от дамы.

- Ага. - Кивнул я, решив не ввязываться в спор. - Пойдем?

- Пойдем.



{прим. Роланд и Амадис - благородные герои-рыцари из средневековых сказаний и баллад.}*



Через пол-часа когда Курбат пал на дворовую траву и свесил на бок язык в знак безоговорочной капитуляции, мы с кнопкой вернулись в дом.

- Заездили мы его, - довольно сказала кнопка, усаживаясь за стол.

- Ага. - Кивнул я.


После игрищ во дворе я почему-то стал относится к девчяке-задаваке лучше. Когда она бегала и гоняла Крубата, она ничего была, и вообще - тощая, а ловкая.


- Тебя Русанка зовут. - Утвердительно спросил я.

- Ага, это прирок мой, прозвище, потому что волосы русые, - кнопка дернула себя за косичку. - А ты Михаил.

- Да.

- Я тебя Михуилом буду звать. Решительно сказала Девчонка.

- Ну вот еще!

- Тогда Михуём.

- Щас в глаз дам.

- Попробуй! Ладно, так уж и быть, буду звать Михеем.

- Михеем можно. Дед вот, еще Мишуком зовет.

- Мишук ты и есть, - медвежонок неуклюжий.

- Чей-то неуклюжий?

- Ладно, не ярись. Мишук-то ведь тоже только твой прирок крестильный, - девчонка доверительно наклонилась ко мне, и подав вперед плечи попросила, - ты мне свое настоящее имя скажи.

- Так нет у меня еще настоящего имени, - развел я руками. - Это еще сколько дорасти надо, секретные испытания пройти, тогда вот только дадут.

- А какие испытания?

- Секретные! - Внушительно сказал я, потому что правду сказать, и сам не знал - какие.

- Мал ты еще.

- Сама-то не больно велика! - Огрызнулся я. - У тебя что-ли хочешь сказать настоящее имя есть?

- Ну... тоже нет. - Девчонка опять широко распахнула глазищи. - А если бы у тебя уже было настоящее имя - ты бы мне сказал?

- С ума что-ли сошла? - Я машинально сделал жест от сглаза, которому научил меня дед. - Кто ж такое первой встречной говорит? Вся власть над человеком в его имени.

- Не действует, - огорченно нахмурила брови девчонка.

- Чего - не действует? - не понял я.

- Чары мои женские пока не действуют. Все я делаю как матушка-Альда учит. И глаза распахнула, и сперва выпрямилась, чтобы грудь под платьем проявилась, а потом вперед наклонилась, и плечи свела, - чтобы мужик в декольте глазами обвалился. А не срабатывает... Мал ты еще, как есть.

- А чего это такое - декольте?

- Вырез такой, вот здесь - показала девчонка на своем глухом вязаном свитере.

- Так нет у тебя декольте. И груди никакой нет. - Захихикал я. - Так что это не я мал, а ты сама малявка!

- Ничего, через несколько лет все вырастет, - все мне тогда выбалтывать будешь.

- Вот еще! Ничего я тебе не буду!

- Будешь, никуда не денешься. Это у вас мужчин физиология такая. Матушка-Альда говорит, как только у вас водопроводный кран вверх загибается, - так и бери вас тепленькими.

- Какой еще кран?

- Вон там который - показала пальцем кнопка.

- Ничего он у меня не загибается. И не будет никогда, вот.

- А-ха-ха! - неизвестно почему засмеялась кнопка.

- Чего?

- Ты языком-то зря не болтай, вдруг, не приведи Богиня, - исполнится. - Задыхаясь от смеха пыхтела девчонка.

- Глупости ты говоришь! И вообще, мы варяги, у нас интересы другие, а не такие как ты думаешь!

- Варяги, не варяги, а все равно мужики. Никуда вам от своих кранов не деться. Ты вот думаешь, чем сейчас твой дед Глеб и матушка-Альда наверху занимаются?

- А чем?

- Да уж не в догонялки как мы с тобой играют.

- А чего, твоя матушка-Альда у деда секреты выпытывает?

- Ну... что-то вроде того.

- Ничего ей дед не скажет. - Решительно сказал я. - Он у неё сам все секреты выпытает!


Но в глубине души я все же забеспокоился за деда, и решил его потом предупредить, чтоб он лишнего с этой Альдой не болтал.


- Да не бойся, пошутила я - сказала Русанка. - Ничего матушка-Альда у твоего деда не выпытывает. Это они так... тренируются.

- А... - сказал я, - ну тренируются - это хорошо. А мой дед никаких секретов никогда не выдаст. Он у твоей Альды сам все выпытает.

- Да ну как же, - снова засмеялась девчонка.

- Слушай, - я вдруг вспомнил что говорил дед. - А вы правда считаете, что наш батюшка-Перун, он... того... ну... баба?

- А как же, - серьезно кивнула девчушка. Тут даже и спорить не о чем.

- Нет, ну как же, - загорячился я. Перун он ведь воин!

- Во-и-тель-ни-ца, - по слогам, как неразумышу произнесла мне Русанка.

- Так ведь все кумиры его - мужики усатые! - Говоря о куимре я непроизвольно посмотрел на пол в том месте где был скрыт секретный проход, и тут же отдернул взгляд, чтоб не выдать тайного священного места.

- Это у вас они усатые. А у нас они вовсе без усов, и женщины многогрудые. - Возразила Русанка. - А вот ты сам подумай, если бы Перун был мужчиной, то отчего все древнейшие изображения богов, которые находят ученые - женские? А? Ну? Что замолчал?

- Чего это женские?!

- А вот того! Того! Все самые древние фигуры найденные учеными изображают Великую Мать! Не отца! Даже незвание специальное этим найденым фигуркам ученые придумали. Эти, как там его... Па-ле-о-ле-ти-ческая Ве-не-ра! Потому что знаешь чего в старину было? Мат-ри-ар-хат!

- Чего это еще такое?

- Это значит "Материнская власть"! Мне тетушка-Альда все-все про это рассказывала. Даже тот знак что вы считаете принадлежащим своему Перуну - секиру, так и тот принадлежит Великой Матери. Это потом уже жулики-мужики чтобы захватить власть начали всем рассказывать, что великая Богиня якобы - Мужик. Даже своих женщин вы жулики убедили, они теперь сидят и глядят вам в рот как дуры, ну а мы то в нашем союзе все помним! Из-за того-то что мы женщины дали слабину и допустили вас мужиков до власти мы и живем теперь в таком мире.

- В каком, - таком?

- Ну в каком. В плохом! Война вон, повсюду. Корпорации все под себя подмяли. Сильный слабого обирает. По лесам ночные твари шарятся, на людей нападают... Кругом все плохо, а вот правили бы женщины, так все бы было хорошо. Потому что вы мужчины существа грубые и примитивные, а мы - женщины, духовные и высокоразвитые. А у вас только и есть что этот... как его... мужской шо-ви-низм!

- А это еще чего такое?

- Ну... Это я еще и сама толком не поняла. - Призналась Русанка. - Надо будет еще тетушку Нивену об это расспросить. Она когда про это рассказывает очень волнуется, так что мне там не всегда все понятно...

- Ну и все равно. Не может быть чтобы Перун бабой оказался. Мужской это бог. Воин! Воины-то кто? Мы - мужчины! Деда говорит, так от богов заведено, потому что мужчины сильнее женщин.

- Ой, тоже, мне сильнее! - Спопугайничала русанка - Сила для грузчика бывает нужна. А мы зато ловчее! Да вот ты сам подумай, если бы великая Богиня создала вас как воинов, разве она бы оставила вам такое уязвимое место как ваш водопроводный кран? Стукни вам по нему разок хорошенько, - так только и можете что пучить глазенки, как рыба на берегу.

- Кран просто прикрывать уметь надо. Меня деда этому учит. Чуть что вполоборота и принять удар на бедро...

- А если бежать, - ведь небось болтается же и мешает.

- Ничего не мешает!

- Да мешает, мешает. Ты просто без него-то никогда не бегал.

- Будто ты с ним бегала!

- А в седло если неловко вскочить - так сами себе там - хы-хы - яишницу в смятку сделаете. Вот у нас женщин, - ничего не висит, не болтается на бегу, в седло вскакиваем легко. Мы природные воительницы, - от Богини так. Все у нас в теле разумно и красиво.

- У вас зато тоже эти... хм... сиськи! Болтаются! Еще хуже болтаются чем у нас краны!

- Да ничего не болтаются! - Отвергла Русанка. - Это у наших жриц плодородия болтается, - для них чем больше, тем лучше. А у нас воительниц - нет. Подбирают нас с детства так, от матерей, у которых спереди ничего не мешает. А потом, когда физические упражнения делаешь, с ростом мышц грудь-то женская, как-бы сама немного размазывается, вот. Нас поэтому древние греки, которых мы ходили завоевывать, так и прозвали. - амазонки; это значит "безгрудые". Только греки глупые были, они подумали что мы себе якобы сиськи сами прижигаем, чтобы грудь не мешала натягивать лук. Греков эта особенность наших пра-матерей так восхитила, что в некоторых районах у них у женщин даже стали заматывать грудь, чтоб не разрасталось, потому что большое вымя стало считаться некрасивым и варварским, вот.

- Как это, приматывать? - Удивился я.

- А вот так. Любили древние люди себя покалечить. В Китае вот например, женщины-аристократки бинтовали себе ноги, чтобы не росли ступни. У них ступня на всю жизнь маленькой и оставалась. Но это глупость, потому что на таких ногах толком и ходить нельзя. Сарматы и аланы бинтовали своим женщинам головы, чтобы те становились вытянутыми. Но грудь конечно бинтовать такая же глупость. Даже опаснее. Этак ведь, если неловко, и до рака домотаться можно... Так что на самом деле нам женщинам ничего мотать не нужно. А вот вам, - мужикам, наверно не мешало бы свой кран и мошну под ним привешенную, с детства заматывать, чтобы он лишка не рос, и воевать не мешал.

- Да ну ты что! - Возмутился я. Я и сам не понял почему, но мысль сделать что-то с его краном в сторону уменьшения почему-то наполнила меня неуютством.

- А чего? Зачем он тебе в бою? Ты м ним чего, лучше целишься, или бегаешь быстрее?

- Нет... но...

- Ну вот видишь. Мы - женщины, свое тело доводим до совершенства, чтобы стать лучшими воительницами. А вы - мужчины, себя почитаете воинами, а носитесь со своим стручком как курица с яйцом.

- Ты знаешь чего? Если батюшка-Перун нам чего привесил, значит так и надо. Это может ваша Богиня вам как попало части тела прилаживает. А наш-то батюшка Перун точно знает чего и зачем. Нужный кран, точно тебе говорю.

- Так я разве против, пусть висит. Я ж тебе говорю, в этом кране вся ваша слабость, а мы этим пользуемся.

- Ничего не слабость! Настоящий воин головой думает, а не краном.

- А-ха-ха-ха!

- Ты мне лучше скажи, ты вот говорила Альда тебя учит как нужно грудь выпячивать, а оказывается вас так специально отбирают, чтобы оно не росло.

- Ну не то чтоб совсем же не росло. Она у меня будет небольшая, но ладненькая. Как раз такая чтоб твой кран вверх повернуть.

- Тьфу, баба она и есть баба... Вот вырасту, поглядим еще кто-кого.

- Да уж поглядим. - Лукаво улыбнулась она.




***


- Деда, - спросил я тем же вечером, когда мы проводили гостей, - у тебя эта Альда никаких секретов сегодня не выпытала?

- Каких-таких секретов? - Удивился дед. - Чего это ты спросил?

- Не знаю каких. Мне вот Русанка сказала, что они у нас все секреты выпытать могут.

- Понравилась тебе Русанка?

- Хвастливая, задается много, и в Перуна не верит.

- Это да. Ну а вообще?

- Когда гадости не говорит, так ничего, терпеть можно.

- Хм... А знаешь зачем я Русанку и тетушку Альду в гости пригласил?

- Чтобы с Путаной свой водопроводный кран тренировать.

- Бхе-кхе... Мда, мы с путаной Альдой старые знакомые... Но была еще одна причина.

- Какая?

- Понимаешь. Я не хочу чтобы ты вырос зашоренным.

- Это как?

- Ну, в свое время когда люди ездили на конях, то одевали им на глаза шоры - это такие пластинки, которые позволяют коню глядеть только вперед. С такими шорами конь не видит что у него по сторонам, поэтому бежит куда направят, пока человек не задаст ему поводьями другое направление. Вот и я не хочу, чтобы ты таким конем был, кто бы потом не держал твои поводья. Хочу чтобы ты широко на мир глядел. Чтобы свою веру крепко держал, но и к вере и взглядам других терпимо относился. Есть ведь такие варяги, которые кроме своей веры и приказов старших ничего не видят. И прежде чем ты с ними познакомишься, я хочу чтобы у тебя вырос свой взгляд на мир.

- А ведь я еще ни одного варяга кроме тебя не видел, деда, - внезапно осенило меня.

- Увидишь, куда денешься. Но не уверен, что все из них тебе понравятся...



***



Возьмемся, однако, за древнегреческий, Мишук. - Решительно сказал дед.

- А зачем он мне?

- Затем, что в старину Латынь была языком для практического общения и войны, а греческий - для высокоумных бесед, духовных исканий, и выпендережа. Вот был такой римский дядька, Гай Юлий Цезарь, я тебе о нем как-нибудь поподробней расскажу. Так вот этот Цезарь короче однажды поставил себя выше коллектива, зазнался. Ощутил, так сказать, головокружение от успехов. Коллектив ему не простил, подобрался к нему гуртом, и ножами затыкал. Цезарь-то смотрит, среди прочих его друг Децим Брут тоже энергично ножом тыкает, удивился так неприятно, и говорит, мол - и ты, Брут? А тот ему в ответ - и я, Цезарь. Цезарь от обиды на друга и умер... Так ты заметь, Мишка. Говорят, хоть и был Цезарь гордым римлянином, а свое предсмертное "и ты Брут" произнес на греческом! Молодец мужик, - ведь помирал уже, а все выпендривался...


- А этот греческий, он сложный? - опасливо поинтересовался я.

- Да простой, как детский лисапед! - Отмахнулся дед. Там и учить-то нечего. Все почти как на русском. Вот например у наших предков граница между двумя участками, или середина колеи на дороге называлась "межа", и у греков "меса" означает - посредине. Глотка у нас означает трубку в шее для дыхания и еды, и у греков "глотос" недалеко от этого места за века убежал - это значит "язык". У греков отправляя корабль в путь говорили "эвплойа"; "эв" по-гречески означает благо, ну а в "плойа" наше "плавать" только глухой не услышит. Пара, в смысле, два предмета - и у греков, - пара. У нас - последнее дело крайнее, и у греков окончание - крайно. У нас у каждого человека есть имя - название именное, и у греков нимос. Речь - Рисес. Стебель - стебос...

- Фальсум ет фраудулентиа! - Возмущенно завопил я. - Идем де лингуа Латина диксерас! Эт идем нунк!

- Плакидус пуэр эсто! - Вознес руку в ораторском жесте дед. - Нон эст фальсум, сэд парва астутиа ад туо боно. Аб кунабулис усквэ ад сепультурам, хомо куисквэ дискэрэ дэбэт... Куид опинарис?

- Ита, - нехотя буркнул я, - верум эст.

- Оптиме*, - кивнул дед. - Значит, беремся за греческий.





{прим. - Обман и жульство! - возмущенно завопил я - Раньше ты говорил тоже самое про латинский язык. И сейчас то же!

- Утихни, малец! - воздел руку в ораторском жесте дед - Не обман, а только маленькая хитрость для твоего же блага. От колыбели до могилы, каждый человек должен учиться... Каково твое мнение?

- Да, - нехотя буркнул я. - Это верно.

- Превосходно, - кивнул дед...}*



***



Дед танцует вокруг меня. В левой руке его - нож. Дед не левша, просто он решил еще немного затруднить мне жизнь. Я танцую с дедом. Танец старый как само человечество, мужской танец, поединок. Дед кружит вокруг как волк, а руки его - змеи. Одна змея готова схватить меня, у второй - жало. Руки деда врут, плетут текучий узор обмана, из которого вылетит смерть, - если я обманусь. Все в деде сейчас ложь. Врут руки, врут глаза, даже ноги врут, хоть и меньше, потому что ноги полностью врать не могут. ...Все в твоем противнике есть ложь, - учит меня дед. Единственное в чем он искренен - в желании убить тебя... Иногда дед отходит, но нельзя обманываться, три метра для него не расстояние, шесть метров он пролетает с места, на вид будто и не тратя времени на разгон, просто исчезая в одном месте, и появляясь рядом со мной, и его нож - тренировочная деревяшка - достает меня. Я уже знаю это, и не куплюсь на кажущуюся безопасность расстояния.


Я еще мал, во мне нет силы чтобы встретить атаку деда жестко, и руки мои короче дедовых - вес, размер, длинна это его преимущество, не говоря уж о мастерстве... Я еще не могу дать деду настоящего поединка, и он бережет меня. Поэтому пока уколы и резы мы отрабатываем не в полную силу и скорость - не в его - полную. Я свои уколы в основном тренирую на чучеле в мой рост. Анатомия - горло, яремная вена, почки, печень, пах. Двойные атаки, один удар ничего не гарантирует. Всегда уколы, - природа спрятала все важное в глубине человека. Резы только на контратаке по запястью противника, - когда он пытается уколоть тебя. Это похоже на игру в ладошки - ты подставляешь - тебя пытаются по ним ударить. Он подставляет - бьешь ты. Кто быстрее. Мы так и начинали. - дед так начинал учить меня быстроте, когда я был совсем маленький. В ладошки. А теперь мы играем ножами.


Вот он колет, я отскакиваю назад и маховым движением режу ему руку - режу пустое место, где только что была его рука. Дед быстр как молния. Дед движется быстро, как он говорит, не в полную быстроту, но быстро - так он учит меня смотреть. Дед говорит, что большинство людей даже не успевают заметить, как их зарезали, если это делает умелец. Они что-то замечают, только когда нож уже у них внутри. Я наверно уже мог бы заметить, как меня зарежут. Теперь надо учится - не дать. Дед пляшет. Я пляшу.


Дед финтит руками, лицо у него пустое. Он может корчить совершенно дикие рожи, - тогда будто дикий лесной волчара вылезает у него изнутри, - так можно напугать, смутить неопытного. Дед говорит, что грех полагаться на такие фокусы, но знать их надо. Дед не смотрит на меня, он смотрит на все, - зрачки широко раскрыты. Он делает шаг вперед, укол! Я ухожу, и - цепляюсь ногой за полено! Дед специально разбрасывает их перед каждой тренировкой по двору, - воин должен уметь ступать сторожко, - у природы не бывает татами и ровных полов... Я облажался, я не падаю, только мешкаю долю секунды восстанавливая равновесие. Удар в лоб! Удар в бок! Все в эту долю секунды. Почувствовал я оба удара, а видел только второй. Первый - в лоб - фирменная коронка деда. Прямой тычок; у человека два глаза а между ними - "слепое пятно" - ты даже не видишь что тебя бьют, ты это только чувствуешь. В лоб дед дал мне щадя, аккуратно, а в бок для памяти, - сильнее. Я держусь за бок, там некоторое время будет цвести синяк. Я убит.

- Ты убит, - говорит дед.


- Перерыв. - Он опускает нож. - Что я с тобой сделал? Или вернее, что ты позволил сделать с собой? Я загнал тебя, как волк загоняет оленя.

- Ничего не загнал, - возмущаюсь я. - Я как раз из угла-то вышел, когда за колодцем скользнул.

- Из угла-то ты вышел. Но я загнал тебя в "туннельное зрение". Я зачаровал тебя скоростью, и ты уже видел только меня. А двор не видел, полено не видел. Если ты перестаешь видеть поле боя - ты труп. И славу тебе петь не будут, потому что погиб глупо. Понял?

- Понял...

- А от атак-то уходил хорошо, молодец. Скорость растет.

Я расплываюсь в довольной улыбке.

- Для мертвяка у тебя слишком дольный вид, - тут же осаживает дед. - Иди собирай поленья.


***


- Деда, - спросил я как-то его на привале после кросса по пересеченной местности.

- А, - отозвался дед.

- Дед, скажи, - я набрался смелости. - А ты ведь воевал?

- Ну, - дед наклонил голову к плечу, - было маленько.

- Расскажи, а?

- Чего рассказать-то? - Обернулся ко мне дед.

- Про войну! - Попросил я.

- Хочешь знать, что такое война?

- Ага.

- Война... - Он задумался. Задумался крепко. - Знаешь, Мишук. Я наверно мог бы что-нибудь рассказать. Но я человек незнаменитый. Поэтому, я лучше расскажу тебе одну старую историю...

Жил однажды такой французский император, - Наполеон Бонапарт. Он слишком высоко взлетел, поэтому слишком больно упал... В 1815 году, когда скопом враги навалились на уже ослабевшую державу Наполеона, тот дал отчаянное сражение при Ватерлоо. Гвардия Наполеона в том бою сделала все что могла, но в конце-концов ей пришлось отступить. А потом её поредевшие части догнали англичане, и плотно обложили; не выбраться. Тут английский полковник Хэлкет крикнул французам

- Сдавайтесь!

И тогда, французский генерал, Пьер Камброн, "первый гренадер Республики", гордо выпрямился, и ответил:

- Дерьмо! Гвардия умирает, но не сдается!

- Здорово! - Воскликнул я.

- Ага... После такого героического ответа, практичные англичане выкатили пушки на прямую наводку, и смели французский гвардейцев ливнем картечного свинца. - Дед легонько потянулся. - Гордый ответ Камброна даже написали на его памятнике, после смерти. Проблема в том, что умер Камброн не в 1815, а гораздо позже - в 1842ом. А в сражении при Ватерлоо славный генерал оказался пленным... Нет, не думай о нем плохо. Во-первых, он попал в плен будучи тяжело раненным, возможно даже без сознания. А во-вторых, он до конца жизни отрицал, что произнес знаменитое "гвардия умирает, но не сдается!"... Зато, чего он никогда не отрицал, так это, что глядя в жерла английских пушек в тот день, успел воскликнуть - Дерьмо!..

Дед взглянул мне в глаза:

- Это, пожалуй, все, что я могу рассказать тебе о войне.





***



В тот вечер, дед сказал мне:

- А Что Михай, - хочешь увидеть настоящих варягов? - И не дожидаясь моего ответа сказал, - Сегодня в ночь у нас будут гости. Хватит мне тебя прятать. Скоро тебе уж семь лет. В этом возрасте вступают на первую тропу. Хочу показать тебя одному старому другу...


Больше я, как не выпытывал от деда ничего не добился. Вечер тянулся медленно, обычные дела мало его подгоняли. Я ждал приезда гостей. Ждал и немного боялся. Наконец-то я увижу других варягов. Безотчетно в моем разуме всплывали образы каких-то былинных воинов, в тяжелой коже и древней кольчужной броне, опоясанных длинными мечами, с длинными седыми усами и опущенными к ушам чупринами... Воины выходили ко мне из тумана воображения, и я опамятывался, - конечно современные варяги должны выглядеть иначе. Мир изменился, меч мертв...

Я ждал приезда настоящих современных варягов.

Но они не приехали.

Прилетели.



В ту ночь в у нас дворе приземлился вертолет.

- Пойдем встречать гостей, - загодя сказал дед. - Мы вышли на улицу, и я сперва услышал, глухой, все больше наливающий тяжестью басовитый гул разносившийся над нашим глухим лесом. Вертолет вынырнул над нашим двором неожиданной темной тенью на фоне звёзд, и взвыл вспарываемый лопастями винтов воздух, заметалась по двору сорванная с места трава, опилки и пыль. Курбат наблюдал за технологическим буйством из будки, а я стоя рядом с дедом на крыльце, прикрывая лицо ладонью, сквозь полузакрытые ресницы смотрел как тяжелая машина, на своем вихревом столбе опускается прямо посредине нашего двора. Я впервые так близко видел вертолет. Он плавно опускался вниз, и старательно держась подальше от двух наших осветительных столбов выплыл под свет дворовых фонарей, как глубоководная рыба из воды внезапно попавшая на свет. Под остромордой кабиной вертелся туда-сюда блок оптики в круглом обтекателе.


Машина плавно коснулась травы. Большой винт, и второй - встроенный в хвост - еще какое-то время вращались стремительными неразличимыми пятнами, а потом начали замедлять движение, постепенно стали видны отдельные лопасти. Наконец винты утихомирились и застыли, больший из них, над кабиной вертолета даже обвис, будто утомился за время полета держать тяжесть машины на себе, и теперь расслабился отдохнуть.


Дверца на борту вертолета раскрылась надвое, нижняя половина образовала собой небольшой трап, и опустилась к земле. Из салона высунулся человек в темно сером комбинезоне с автоматом в руках, но видимо его удержали, потому что человек в сером убрался обратно; а вместо него появился другой. Он гибко вылез из проема, легко перескочил все ступеньки трапа и спрыгнул прямо на землю, на момент застыл - и легкий в походке несмотря на полноватую комплекцию, которую не скрывал даже мешковатый костюм, - побежал к деду растопырив руки с пухлыми кистями и пальцами. Дед в свою очередь тоже соскочил с крыльца и поскакал навстречу.


Где-то на середине между домом и вертушкой они и встретились. Хлопнули друг о друга руки в мощном рукопожатии - хватом не в ладонь, а в запястье. А потом обнялись и заревели как два медведя, хохоча приплясывая и хлопая друг-друга по плечам.

- Бестуж!

- Глеб!

- Старый медведь!

- Бестуж, пёсья ты старость!

- Свист неблагословенный!


- А ничего! - Дед затряс того кого он назвал Бестужем, будто пробуя надломить его спину на бросок. - Крепок, старый дуб! Не подъела тебя писарская работа!

- А ты тут в лесу все соками наливаешься! - Бестуж вцепился в руки деда клещами.

- Берут, берут годы свое. - Тряхнул головой дед. - Раньше то вот я был молодой, - так хер одной рукой гнул. А теперь старый стал - и двумя не согну...

Наконец оба не размыкая то ли объятия, то ли захвата наклонились головами вперед и легонько соприкоснулись лбами. Дед расцепил руки, и кивнув в сторону дома сказал:

- Пойдем в дом, брат.

- Пойдем.

- А люди твои? - Дед кивнул на человека в сером, торчавшего в люке.

- Там посидят. - Бестуж махнул человеку в люке знаком показав на вертолет. - У них работа.

- Ну работа так работа.



Дед с гостем сидели за столом. Дымились чашки с чаем, в миске золотился мед, в соседней - несколько ломтей черного ржаного хлеба. Гость был не голоден. Я сидел не за столом где говорили взрослые, а как требовало вежество, на лавке у стены, и во все глаза смотрел на первого кроме деда в моей жизни варяга. Тот был плотным, полным я бы даже сказал мужчиной, но это была полнота силы. Коротко стриженные волосы, нос с горбинкой, и близко посаженные внимательные глаза, которые он уже успел пару раз обратить на меня. Сильный человек. И в то же время какой-то слишком... ухоженный. От него пахло духами, я уже забыл, что так может пахнуть от мужчины. Ногти на руках тоже ухоженные, руки ухоженные, часы на руках для дорогой красоты, а не для времени. Не человек походов. Вот что я думал.

А они за столом разговаривали.


- Сколько ж мы не виделись, - мягко спросил гость, прихлебывая из чашки, - года три?

- Да уж чуть больше. - Отвечал с улыбкой дед. - Как у тебя дела Бесстуж?

- А что, разве не видно? - Гость похлопал себя ладонями по груди, и скорчил умильно-довольную рожу. Благоденствую помаленьку. Чтоб еще дела не заедали... Ты же понимаешь, - гость кинул на меня взгляд - наша сфера влияния растет. Совсем времени нет. График просто сумасшедший.

- Ясное дело. Такой уж у тебя пост... И все же когда я позвонил, ты нашел время ко мне приехать, хоть и в ночь. Даром что я не объяснил в чем дело.

- Я же тебя знаю, Глеб, - Бестуж отставил блюдце и посерьезнел. - И как ты меня вывел в Мазендаране. Всех нас. Я не забыл. И Батька наш, кстати, помнит, как ты его с перебитой рукой на себе тащил...

- Ну, мне и здесь неплохо. - сказал дед, но однако, особого довольства в его голосе не было . - Охранять секретный схрон с древним кумиром и книгохранилищем, - дело почетное. Свежий воздух. И главное - тихо.

- Ты же знаешь, - Бестуж серьезно взглянул на деда. - После того что случилось, надо было тебя слегка припрятать.

- Ладно-ладно, - отмахнулся дед, - только не думай, что я жалуюсь. Зато я здесь смог спокойно заняться моими идеями.

- Да, - покривился гость. - Весь Совет Главенства помнит твои идеи. Но я подумал, может ты...

- Чего? - Переспросил дед. - Разочаровался в них?

- Ну да, слегка охолонел. Ты ведь всегда был практиком, Глеб. И этот твой поиск...

- Напротив, Бестуж, напротив. Я ведь почти нашел, хоть и вовсе не там где искал... Три годя я сидел и изучал копии самых древних наших документов, что хранятся здесь вместе с кумиром. Потому и пригласил тебя сюда... Но для начала - познакомься - дед показал гостю на меня - это Мишук, - мой ученик.

- Чего? - Вскинул брови Бестуж.

- Да вот того. Объясню сейчас, все объясню. Но для начала, хочу чтобы ты кое-что увидел.

Дед обернулся ко мне.

- Мишук. - Тащи напиток. Тот самый.


Я побежал на кухню, залез в шкаф, и вернулся с кружкой, которую дед заготовил еще с вечера, и поставил перед дедом на стол.

- Садись - сказал мне дед.

- Я отодвинул стул, приземлился за стол.

- Пей, - придвигая мне кружку сказал дед.

Схватился я за дужку кружки, глянул на деда, на заинтересованно, но непонимающе щурящегося гостя, - и залпом выпил.

Я уже знал что будет.

Меня не стало.



***


Сон. Я уже видел его...

Птица парит в вышине, неподвижно раскинув крылья. Наверно это орел, или может быть, ястреб. Она огромна. Над загнутым крючковатым носом два холодных немигающих глаза. Они осматривают землю внизу. А там, на земле, извиваясь живой черной рекой ползет гигантский змей. Антрацитовая чешуя матово блестит при движении. За змеем остается извилистый след. Он смотрит вверх, и шипит, высовывая из пасти гибкий раздвоенный на конце язык. Вот птица и змей видят друг-друга. Орел мог бы улететь. Но их со змеем связывает крепче любой цепи застарелая бешенная ненависть. Птица клекочет, складывает крылья, и камнем падает вниз рассекая воздух, растопыривая страшные кривые когти. Змей свернулся упругим кольцом, и застыл сжатой пружиной. Сейчас орел налетит на него, и они будут биться в степной пыли, рвать друг друга на части, сплетаясь давить друг-друга такими непохожими телами. Когти-ятаганы против живой удавки. Таранный удар клюва против яда. Птица и змей бьют друг-друга, но картина смазывается, уходит, отступает...


Я снова оказываюсь в комнате в доме деда. И все же я не проснулся. Я сижу за столом, я знаю это. Но я не чувствую своего тела. Я слышу разговор деда с гостем, но не могу понять, - своими ли ушами. Вижу - но своими ли глазами? Такое ощущение, что у меня несколько пар ушей и глаз. Может быть я вижу мир через глаза деда, или его гостя?.. Они говорят, я слушаю.


- И часто у него так? - Спрашивает Бестуж у деда. - По голосу я чувствую, что он слегка выбит из колеи.

- Каждый раз. - Внушительно отвечает дед.

- Каждый?

- Ты слышал. Это самый чистый носитель крови из тех что я видел. Когда он в трансе, искажения минимальны. Ни религиозного бреда, ни боевого безумия. Ничего. Я затаю вопросы и мне отвечает...

- Кто? - Выдохнул Бестуж.

- Ты знаешь - кто.

- Я... Я слишком привык считать все это... - Бестуж мнется.

- Легендой?

- Нет! Возможно, да... Все это как бы отделено от нашего мира. Я... Все мы привыкли что это где-то далеко. Мы знаем правила и пользуемся силой, и... И вот эта сила говорит с нами напрямую через мальчишку... Это, знаешь, выбивает из колеи. Откуда у тебя этот малец?

- Аист принес... - Усмехнулся дед. - Я же говорю, случайно он ко мне попал. Это сын Богдана Поморцева. Из наших, мой ученик, он был в моей сотне. Ты знал его?


- Нет. Не помню... - Качает головой Бестуж. - Я к тому времени, как ты начал тренировать щенков стал аппаратчиком.

- Эта история вышла с любопытным загибом. Я ведь всегда знал, что ключ в поисках лежит в наших линиях крови. Когда я ушел из боевых частей, я специально пошел тренировать мальцов - там я мог отслеживать самые чистые кровные линии, и смотреть как транс освобождает скрытое в парнях... Слишком много времени. Тысячи лет. Несмотря на все старания наши линии слишком разбавлены чужой кровью. Из сотни мальчишек дай бог один отзывался на напиток сомы. Из этих едениц, у почти всех транс вызывал либо абсолютно абстрактные видения, либо они впадали в боевое безумие.


Издревле у нас заведено так, что тех мальчишек чей разум рождает видения, со временем забирает к себе Старший Волхв, и они становятся волхвами. А из тех кто впадает в боевое буйство Главный Воевода формирует своих бультерьеров-штурмовиков. Но мне этого было мало...

- И ты сделал, - что сделал.

- Да, я сделал. - Мрачно подтвердил дед. - Не проходит и дня чтобы я не сожалел об этом.

- Нельзя было изменять состав сомы, Глеб. И уж тем более нельзя было давать его щенкам. Напиток пришел к нам от наших предков, они были не дурнее нас, знали что делали.

- Наши предки создали состав тысячу лет назад, когда наши линии крови были гораздо чище. Я думал, что если усилить эффект питья, то это поможет пробить барьер в их умах. Откуда я знал, что эффект окажется кумулятивным, и будет накапливаться? Когда я понял в чем дело...

- Пятнадцать погибших детей, и два воспитателя, Глеб. Я видел записи. Стадо маленьких берсерков в священном безумии носились по округе. Радуйся, что в тот день ты уехал из лагеря.

- Иногда мне кажется, что это мое наказание. Если бы я остался в тот день, я бы отмолил свой грех разом. Мертвые сраму не имут.

- Тебя еще очень мягко наказали. Глава не забыл, как ты в молодости три дня тащил его с перебитой ногой в Мазендаране. И я не забыл как ты ночью прорвался к нам на высоту... Все засекретили, тебя послали здесь... отдохнуть. Ну у меня и в мыслях не было что ты даже здесь продолжишь свои эксперименты. С тебя не хватило прошлого раза?

- На это раз все не так! Я даю парню только чистейшую сому, из ингредиентов что мне присылают присылают волхвы. Древний рецепт, никакой отсебятины. Я не хочу повредить ему... Знаешь, когда я учил волчат. Мы так жестко их готовили, что я в какой-то момент перестали видеть в них детей. Только заготовки. Мы отсеиваем негодных весь процесс. Часть мальчат гибнет на тренировках, и мы считаем что это нормально. Меня и наказали-то не за гибель детей, а за то что я испортил несколько хороших редких заготовок. Заготовок... А этот оказался здесь у меня один. И я... слегка прикипел к парню.

- Плохо, Глеб. Наставник должен держать дистанцию и быть суровым. Иначе он никогда не вырастит воина. Но ты так и не сказал, - откуда ты его взял?

- Я же говорю Вадим Поморцев. Один из первых моих учеников. Пожалуй, один из самых удачных. Он женился не на варяжской женке. И ребенка он растить в варяги не отдал, - жена была не из наших и не поняла, а он видать оказался слишком мягок чтобы настоять. Когда Вадим погиб, жена растила сына одна. А перед смертью попросила переслать парня ко мне - у неё у самой родственников не было. Богдан знал где я живу, и видимо что-то ей говорил...

- Вряд ли бы она это сделала, если бы знала о твоем неудавшемся эксперименте.

- Да, вряд ли. Когда парень попал ко мне, я мог бы позвонить вам, и отдать его в питомник. Но он уже был слишком взрослым и мягким. Его растили с детства не так, другие воронята его бы заклевали. Тогда я решил проверить его сомой на кровь. Стоит ли с ним возится, сильна ли в нем линия. И оказалось... Ты сам видишь.

- Я не могу понять, почему у него такая сильная древняя кровь. Если его отец женился не на враяжьей жонке...

- Сам не понимаю. Вполовину чужая кровь. Может быть удачно собрались гены. Может быть у жены Вадима оказалась свежая струя, которая разбудила что-то дремлющее, давно утерянное. Уникальная комбинация. У него самый чистый сигнал что я видел. Я задаю вопросы, и мне конкретно отвечает... Если я смогу понять, о каких координатах и местах идет речь. Когда я смогу нащупать хоть одну зацепку или ориентир. Ты понимаешь что это значит?

- Мы отыщем усыпальницу. Помилуй меня Небесный Кузнец...

- Да.

- Ты должен отдать его волхвам.

- К диким псам волхвов! Куда они его денут? Что будут делать? Я же тебе говорю, воронята в стае его заклюют.

- Ты ведь не сидел на месте и готовил его.

- Все равно. Он еще не готов. И кроме того... Если я с его помощью... Смогу доказать, что я был прав. Что это не блажь, и утерянная усыпальница найдется. Тогда те ребята что я отравил... Это будет не напрасно, понимаешь?

- Хочешь реабилитироваться в глазах совета...

- Плевал я на совет! Нет, не так сказал. Извини, - и ты ведь в совете. Ты знаешь я дорожу твоей дружбой. Просто я делаю это не для совета. Для себя. Хочу оправдаться в своих глазах. И для всех варягов. Когда мы найдем усыпальницу... Это ведь для всех нас наступит другая эпоха. Бестуж, ты должен помочь мне.

- Чем?

- Один варяг может взять мальца в обучение. Парню вот-вот стукнет семь лет, - время выводить его на первую охотничью тропу. Я не хочу пока показывать парня. Мне нужен другой варяг, с именем, - который допустит его до первой тропы. Так чтоб когда я покажу парня, - ни у кого не было сомнений, что я вырастил варяга по всем правилам.

- Ты просишь меня быть поводырем через первый круг, на первую тропу?

- Да.

- Скрыть от совета, что ты мне показал.

- А что я тебе показал? Мальчишка не впадающий в боевое безумие от сомы, и говорящий чуть более связно чем другие? Брось - ему все равно надо подрасти. Видения чище чем у других, и становятся чище. Но нужно время. И мы ничего не нарушаем. Варяги могут растить щенка не только в приемнике - это давняя традиция, и пусть её сейчас не используют - её никто не отменял. Нужен наставник, и испытатель-поводырь. На первый круг достаточно даже не члена совета, а рядового варяга.

- Но я член высшего совета. Старший Писец.

- Я прошу тебя, Бестуж. Ради нашей дружбы. Помоги мне оправдать себя.

Бестуж помолчал.


- Для другого я бы этого не сделал, Глеб.

- Знаю.

- Мальчишка готов на испытание в первый круг?

- Он готов.

- Значит проведем испытания. Достоин - примем не первую тропу. Но Глеб. Я все-таки член совета. Глава Совета Держислав узнает от меня, что я видел. А скажет ли он волхвам, - его решение.

- Добро. Спасибо и на этом.

- Буди парня. Посмотрим что ты смог ему дать...



...Голоса начали отдаляться от меня, и вместе с ними уплывал смысл, я терял воспоминания об услышанном, как о самом обычном сне. Ты помнишь его весь еще за мгновение до пробуждения, но когда открываешь глаза он ускользает от тебя как мелкий песок из-под пальцев.

Я проснулся.



***



Не было ничего трудного пройти испытания первого круга. Нужно было быть ловким и сильным - для своего возраста. Я был. Нужно было знать начатки вражьей правды. Я знал. И нужно было чтобы тебя спытали два посвященных варяга с добрыми именами. Одним стал дед. Вторым его друг - Бестуж. Тогда я еще не знал, какую высокую должность он занимает. Меня ввели в первый круг, чтобы я по тропе первого круга бежал ко второму. За него уже нельзя будет переступить так просто как за первый. Будет больше испытаний, и судей больше.

- Будь добрым щенком, - сказал на прощание Бестуж. - Дед плохому не научит.

С дедом он еще о чем то говорил у вертолета.

Я не слышал о чем.


На прощание дед и Бестуж сжали друг-другу руки, и обнялись, и я тогда позавидовал деду. Они были настоящие друзья, и я тогда дал себе слово найти такого же друга.



***



Снова путана Альда и Русанка у нас в гостях. Они бывают часто, я уже привык к ним. Даже Русанка оказалась нормальной девчонкой... в те моменты, когда прекращает выпендриваться.

Мы с ней деремся. Не по злости, а для тренировки. Я почти всегда побеждаю, - если удается загнать её в угол - я тяжелее. Мы тренируемся в стрельбе. На винтовках мы на равных. Почти. Ладно, может она чуть-чуть лучше... Но это только потому, что Дед и Альда заставляют нас с Русанкой перед стрельбой отжиматься и подтягиваться. От этого при стрельбе дрожат руки, дед говорит, что это имитирует боевой стресс. Отжимаемся и подтягиваемся мы одинаковое количество раз, но ведь я тяжелее! Значит я устаю больше Русанки, и она получает преимущество. Это нечестно, я считаю. А дед только смеется, и говорит, что в бою никогда не будет честно... Зато я перестреливаю Русанку в пистолете. Русанка говорит, это потому что у меня ладони больше чем у неё, и ей еще трудно ухватисто держать рукоять, а вот когда она вырастет... Ничего не изменится, и когда она вырастет. Я все равно буду её побеждать - потому что варяг и мужчина. Это я думаю про себя, потому что вслух ей такое говорить опасно; будет пол часа ездить по ушам про свое женское совершенство и матриархат.


Я отмыкаю магазин, оттягиваю затвор и инспектирую патронник. Стрельба окончена. Русанка стоящая радом уже держит свою винтовку наперевес, и показывает мне язык. Ну да, я один раз промахнулся. А она ни разу. Трудно попасть по качающемуся маятнику, когда дед сбоку дергает его противовес за длинную веревку, и тем изменяет скорость движения мишени. Все же Русанка ловко стреляет.


Тетушка Альда и дед подходят к нам, проверяют винтовки. Альда довольна. Я уже научился различать эмоции на её лице.

- Молодец Русанка, - говорит Альда. Моя школа.

Русанка пыжиться.

- И ты неплохо стрелял, Мишук. - Обращается ко мне Альда. - Для мужчины, так прямо даже очень хорошо.

Дед позади издает неопределенное "г-ммм". Но молчит.

Я понимаю, что он тоже боится за свои уши.


- Кстати, Мишук, - обращается ко мне Альда. - А ты уже имеешь пользоваться презервативом?

- Нет. А чего это? - Я подбежал поближе к путане; она всегда рассказывает что-нибудь интересное.

- Вот смотри, Альда вынула из кармана плаща какой-то небольшой пакетик. Это называется "презерватив". Слово происходит от латинского "пресерво", что означает...

- Сохранять! - выпалил я, радуюсь возможности щегольнуть знанием.

- Молодец, - хвалит меня Альда. - Я смотрю дед тебя растит культурным человеком. Верно, презерватив значит - сохранитель. Еще его на русском часто называют "гандон". Почему-то это второе слово считается более грубым и неприличным. А презерватив - приличным. Непонятно почему так. - Альда распаковывает пакетик и показывает мне содержимое. - Знаешь для чего нужен гандон?

- Не-а, - отрицательно мотаю я головой. - А для чего? Для чего?

- Чтобы сохранять в безопасности свой ствол. - Серьезно сообщает мне путана.

- Как это? - Удивляюсь я.

- Поднимешь, Мишук, тут дело деликатное... Если ты со своей винтовкой будешь пересекать широкую реку, или десантироваться с катера, то внутрь твоего оружия может попасть вода. Если ты перед стрельбой не вытряхнешь эту воду из ствола - может произойти несчастье, - ведь пуле придется выталкивать из ствола не только воздух, а гораздо более плотную воду, что критически повышает давление в стволе и патроннике, и может привести к порче оружия, и даже к травме стрелка. У советских автоматов нарезка в каналах ствола сделана специально так, чтобы попавшая туда вода сама спокойно выливалась. Но вот у многих западных малокалиберных винтовок нарезка не столь удачная, и вода из ствола выходит очень трудно. Так вот, для того чтобы вода не попала в ствол, смекалистые люди придумали надевать на него гандон. Смотри, я покажу тебе как его надевать... - Альда водрузила гандон на ствол моей винтовки. - Видишь? Надел - и ничего ненужного в твой ствол не попадет, и его не раздует. Здорово?

- Здорово! - Соглашаюсь я.

- На, - Альда щедро отдает мне еще целую упаковку презервативов. - Это тебе. Не забывай напяливать.

- Спасибо тетушка Альда.

- Да не за что. - Махает рукой Альда. - Это у нас с дедом Глебом осталось. Дед-то, уже, вишь, теперь уже редко стреляет...

Я смотрю на деда.

Чего он такой красный, хотелось бы знать?


***


- Ну что, Мишук, - в очередной вечер бодро сказал дед, - Новогреческий и классический Койне подтянули. Пора, пожалуй, нам потихоньку осваивать санскрит.

- Зен потас посо зисколо инэ нэ дидкизи авти и глосса...* - уныло пробормотал я.

- Да все там проще-простого! - Жизнерадостно прорек дед. - Санскрит-то этот, считай один с русским язык! "Видья" на санскрите "Знание", - а у нас на русском есть слово "ведать". "Агни" - Огонь. "Дхар" - Дар. "Прийя" - Приятный. Ну и так далее... Короче, нечего и учить. Щас моментом все освоим!

- Да-да, - буркнул я. - Даже и не сомневаюсь.






{прим. "Даже не буду спрашивать, сложно ли учить этот язык". (нов. греч). }*




***


Я хожу в школу.

Вернее - бегаю.

Теперь знания мне дает не только дед, но другие люди. Как говорит дед, я вышел во внешний мир.


Добираться до школы трудно. Ближайшая находится в городке под названием "Зеленогорск". Ничего город, красивый. Меньше чем Питер, в котором я вырос, но теперь и он мне кажется слишком людным и шумноватым. И добираться до него - морока. Сперва дед возил меня в город на своей ветхозаветной зеленой "Ниве". Потом он стал оставлять машину на некотором расстоянии до города, а сам встречал меня, и мы бежали к ней марш-броском - я запоминал путь. Каждый раз машина оставалась все ближе к дому. Теперь я бегаю из дома в школу и обратно на своих двоих. Больше десяти километров по пересеченной местности. Я бегу волчьей рысью. Две минуты пешком. Следящие пятнадцать - медленным бегом. Мой ранец хорошо пригнан, и уложен так чтоб не шуметь на бегу. Я бегу тихо. Дед говорит, что я пока очень мелкий зверь, и мое главное оружие - незаметность. Лес добр, но все же с тез пор как людской род умалился, - в нем стало больше дикого зверья, а в некоторых скверных местах - и Ночных. Про ночных разговор особый, а вот на медведя здесь вполне вероятно наскочить. Чтобы не встретить беду нужно все замечать и быть незаметным. Я одет в одежду неброского цвета, и я не шумлю, веду себя внимательно и с вежеством.

Я в лесу - свой.


Говорят, в древние времена некоторым людям ходить по лесу было ходить совсем просто. Те люди знали каждого зверя в лесу по настоящему имени. Когда человек встречал в лесу зверя, он именовал того истинным названием, и зверь понимал - перед ним хоть и странный, но соплеменник. Трогать такого нельзя. Но потом люди стали все чаще ходить в лес на охоту, убивать зверей. Люди верили что зверь может услышать свое имя не только при встрече, но даже когда ты его называешь далеко-далеко. Поэтому, готовясь на охоту, чтобы не спугнуть зверя, стали называть его не истинными именами, а всяким прозвищем. И до того люди этими прозвищами законспирировались, что со временем уже и истинные имена зверей забыли, а свои придуманные прозвища стали считать как бы настоящими. А поскольку они прозвища уже считали как бы истинными именами, то потом стали уже придумывать прозвища на замену прозвищам... Так люди связь со зверьми совсем и потеряли.


Вот современные городские охотники. Когда они идут в лес, то которые из них суеверные, медведя никогда медведем не назовут. Скажут, косолапый, топтыгин, ломака... Но ведь и само Медведь не больше чем прозвище - означает оно "медоед". А до этого медоеда называли Бер - "бурый". Оттого и слово берлога - "лежбище бурого". А до этого медведя называли Арктос. А до этого... То есть охотнички в лес отправляясь, дают зверю прозвище с прозвища, с прозвища, с прозвища. Крайняя степень секретности, такое и спецслужбам не снилось. Теперь успех на охоте прямо неминуем, ага...



Вот кстати от Ар(к)та-Арктоса, происходит и имя Артур. Говорят, одним из прототипов легендарного британского Короля Артура мог быть Луциус Арториус Кастус, римский кавалерийский командир при "легио секста Викртикс" - шестом "Победоносном" легионе, что стоял в Британии. Если так, у короля Артура было занятное имя-когномен. "Кастус", слово широкого смысла, в зависимости от контекста. Означает и безупречный, и незапятнанный, и беспорочный, и... девственник. Вот и думай, то ли английский народный герой "незапятнанный медведь", то-ли "медвежонок-девственник"... Ну их, героев-то с такими именами, позорище какое-то. Пусть с ними сами британцы и цацкаются. Вот то ли дело имена и фамилии у русских героев-богатырей: - Василий Буслаевич, это имя и отчество означает примерно "Царь-Гуляка". Или там, Блуд Хотенович, - тут и так, в общем, все понятно... Красота а не имена!





Что в лесу главное? Главное в лесу, - приметы и ориентиры. Когда я бегу в школу, сперва пробегаю лесом по перешейку, между берегами двух небольших, очень красивых лесных озер. Еще примерно два с половиной километра - и будет старая дорога, где я по обветшавшему мосту пересекаю речку, потом долгий отрезок где ориентир мне только лес, положение солнца и оставленные мной меты. Пересекаю шоссе, потом железную дорогу. После этого как говорит дед, начинается самый опасный участок. Здесь много заброшенного людского жилья. Не леса нужно боятся, а брошенного жилья. Хищный зверь обретается в удобных укрытиях, вблизи тех мест, где можно поживиться. Заброшенные здания становятся хорошими логовами. Оттуда же зверю удобно попробовать шалить в жилых окраинах города.


Люди в городе говорят, зверь начинает терять страх перед человеком. На людные улицы пока не лезет, а вот по окраинам шастает. Одноклассник Ванька Арсеньев, мать которого работает на городской свиноферме, намедни рассказывал, что на прошлой неделе кто-то тихий опять залез на свиноферму, уволок одну свинью, а других свиней вогнал в глубокий стресс. Свиньи вопят дурными голосами и худеют. Озорного зверя теперь стерегут с ружьем. Свиноферма укрепляется городской стражей. Все-таки, здешний город большой, сюда собственно и стеклись почти все люди с окрестных мест после войны, есть позвать кого на помощь.


Осторожно оглядываясь, пробегаю мимо заброшенной остановки, где автобусы вросли на спущенных шинах в асфальт. Дальше уже здание вокзала, рядом пост стражников с автоматами. Здесь уже люди. Добро пожаловать в цивилизацию.


Бегу по улицам, без труда расхожусь с редкими встречными машинами. Дед говорит, когда-то машин в городах бывало столько, что они ехали сплошным потоком, и было невозможно перейти улицу. Говорит, что в разрушенных крупных городах машины до сих пор так и стоят на улицах непрерывными вереницами одна за одной, будто персональные склепы для своих водителей... Мне трудно поверить, чтобы машин было столько как рассказывает дед. Ведь нет никакой логики чтобы заставить машины дорогами до такой степени, чтобы по дорогам было не проехать. Но раз дед говорит - значит правда.


Добегаю до школы, бегу мимо старинной, литой чугунной ограды, на воротах прохожу через очередной пост вооруженных стражников. Детей охраняют. Ну вот, я и в школе. Новый учебный день. Когда дед впервые привел меня в школы, меня там стали испытывать. Я к этому с пониманием отнесся - раз варяги для вступления в свои ряды испытывают, то школа-то чем хуже? Старался, отвечал. Деду сказали, что я для своего возраста развитый, и сразу меня определили в четвертый класс. Это конечно здорово, но не так чтобы очень. Всего-то классов девять. Сейчас мне осталось еще четыре...



С математикой у меня все хорошо, математичка меня хвалит. Зато по русскому языку я сперва двоек нахватал. До школы я был уверен, что у меня с русским языком все отлично, потому что меня дед учил. Оказалось - плохо... Вот эти приставки, "пра" и "про". Как в каком случае писать? Учителка мне говорит что слова "прабабка" надо писать через "а", а "пронзить" - через "о". Я ей пытался было объяснить, что в обоих этих словах приставка "пра-про" это строго говоря одно и то же слово, которое в старинном русском языке означало "через". Пра-бабка, это суть "Через-Бабка" твоя старшая родовица, отстоящая от тебя в роду через бабку. А про-н-зить, значит что ты "зити" - ударил врага чем то острым, например ножом или копьем так, что твое оружие прошло через тело врага... Зачем же одно и то же слово писать в разных случаях по-разному? Надо договориться, и писать одинаково, так ведь и людям будет проще запомнить. Мне казалось, что это логично, но учителка сказала, что я в русском языке ничего не понимаю, и в доказательство своих слов влепила мне двойку... Еще одну двойку я получил за "льзя" и "неможно". Мне сказали, что таких слов в русском языке нет...



По литературе тоже сперва не заладилось. Учительница сказала, что русский народ с самого своего рождения всегда был очень миролюбивым... А я ей в ответ привел слова славянского вождя Добренты, которые мне очень нравились: - "Родился ли среди людей и согревается ли лучами солнца тот, кто подчинит нашу силу? Ибо мы привыкли властвовать чужой землей, а не другие нашей. И это для нас незыблемо, пока существуют войны и мечи".


Учителка мне тогда сказала, что Добрента еще был не совсем русский... А я ей тогда выдал князя Романа Галицкого, который тоже так неплохо сказанул - "Имею меч мой от Бога данный, и доколе есть при бедре моей, не имею нужды иначей покупать, токмо кровью, как отцы наши и деды распространили и умножили землю Русскую".


Тут у меня в дневнике образовалась очередная двойка.

Почему-то за поведение...



Помню, как я показал дневник деду, и поведал о своих школьных обидах.

Дед вздохнул, подумал, и сказал:

- Ты прав по факту, но не прав по сути. Учитель все равно будет учить как его научили, а ты если будешь спорить, - будешь получать двойки. Кто ничего не знает, - туп. Но умен ли тот, кто делится знанием, когда оно не приносит пользы?

- А чего ж тогда делать? - Спросил я деда.

Дед задумался.


- В древней Греции, - покрутив ус сказал он, - был период, когда многими городами правили самовластные правители, которые носили титул "Тиран". Поскольку не всем гражданам нравилось, что тираны тиранили их единолично, тем приходилось постоянно бороться за сохранение своей власти. ... Однажды Тиран из города Коринфа по имени Периандр, отправил посла спросить своего друга, - тирана из города Милета, Фразибула, о лучших способах управления людьми. Фразибул повел посла в поле, и долго, методично сбивал свой тяжелой тростью те колосья которые подняли головы выше других. А потом отпустил посла, так ничего и не сказав... Понял?

- Кажется, понял, - кивнул я.

- Во время наших тренировок, ты же не жалуешься, что я сильнее тебя. Жаловаться в бою и в жизни бесполезно. Во время тренировок ты учишься ускользать от ударов. Будь так же гибок и в школе. Научись избегать "трости Фарзебула". Это не самая бесполезная вещь.


С тех пор я стал в школе почти отличником.



И все же, когда я задумывался, система обучения в школе пугала меня. Благодаря деду, я научился видеть и чувствовать родной русский язык могучим, красивым, гибким, - словно бы живым существом. Каждое слово наши предки создавали не просто так, оно имело живое значение, и если предки складывали новое сложное слово из более простых слов, это сложение кристально ясный смысл. Понимание этого смысла рождало изумительную четкость и красоту изложения, и в то же время поразительное многообразие и свободу формы. Русский язык был языком творцов!




Но в школе я видел другой русский, - бездумно зафиксированный, схваченный, словно бы могучая река, вольное течение которой вдруг оковали стылым морозом. Изучая эту реку застывших форм дети лишались права вольно творить своим языком. Дошкольный ребенок интуитивно чувствовавший свой язык еще мог спокойно сказать о каком-то предмете что он его "ложит". Но в школе умудренные опытом учителя его тут же давали вольнодумцу по голове, и объясняли, что глагола "ложить" в их окостенелом русском языке не существует, а есть только глагол "класть". Вместе в тем в педагогической версии русского языка "ложить" все же использовался, но только обязательно с какой-нибудь приставкой. По-, под-, в-, у-, за-, при-, пере-, про-, об-, до-, с-, низ-, из-, раз- ...ложить.



Наши предки когда-то образовали все эти слова прибавляя бесчисленное количество приставок к глаголу "ложить", которого оказывается не существует. От этого же несуществующего глагола предки образовали слова "ложа" и "ложка", но... - кому какое дело? Не чувствуй свой родной язык, - заучивай застывшие формы. Вместо "ложить" нужно обязательно говорить "класть". Можешь сказать "положить" но сказать "покласть" - даже не вздумай. Да, существительно "поклажа" в академическом русском есть, но кто сказал, что ты имеешь право перевести его в форму глагола? И есть существительно "ложе" - но и оно в виде глагола не допустимо никаким образом. Почему? Да по кочану. Не вздумай чувствовать свой язык, - укладывай в голову застывший цемент, ибо так ПРАВИЛЬНО.


В школьном русском существовало слово "человек", но не было его множественной формы - "человеки". Для множественного числа было слово "люди". Но это же слово в единственном числе - "людина", кто-то очень академический когда-то признал неправильным, и ему посчастливилось уцелеть только в украинском ответвлении русского... Многие старые русские слова уходили в соседние славянские языки, болгарский, белорусский, украинский, и жили там словно звери спрятавшиеся от руки жестокого охотника в спасительные заповедники.



Позже, уже ближе к выпускным классам, я иногда думал, - кто же этот злой человек, который в какой-то момент решил украсть у русского языка его вольную гибкость? Кто вырвал из него по живому многие слова, и оковал оставшиеся своей академически-неживой "правильностью"? Уже тогда я понимал, что этот человек был не один, что их "деятельность" была разнесена на годы, даже столетия, но все же иногда он представлялся мне в виде какого-то собирательного образа сухого, мрачного, мертвого душой старикана в пыльной академической мантии и по происхождению иностранца; ибо ни один русский не мог быть таким неслухом, чтобы так произвольно объявлять исконно родные своему народу слова "неправильными", и резать свой язык буквально по живому. Для этого надо было обязательно быть иностранцем - хотя бы душой.


Но что меня поражало более всего, те же самые учителя "русского языка и литературы", которые на уроках русского вбивали в головы учеников застывшие сваи закованного "правильного" русского языка, - те же самые учителя на уроках литературы восхищались могучим и вольным слогом русского языка Пушкина. Того самого Пушкина, который вольно крутил существительными и глаголами, то прибавляя, то отбрасывая от них приставки, того, который изменял окончания слов, чтобы они встали в его идеальный размер стиха. Все эти Пушкинские "Слилися речи", "Тигр нейдет", "стелается равнина"... Учителя русского и литературы на одних уроках учили детей восхищаться Пушкиным, а на других делали все, чтобы из этих детей никогда не вырос новый Пушкин. Это попахивало шизофренией - расщеплением разума. Но сами учителя этого не видели, и ощущали себя вполне органично. Их самих точно так же воспитали с детства, это въелось в самую их суть, и они лепили детей по своему образу и подобию.


Этих преподаватели на уроке литературы заставляли детей читать строки классика Ершова


..."Эко диво! - все кричали. -

Мы и слыхом не слыхали,

Чтобы льзя похорошеть!"



Но если их ученик писал то же самое "льзя" на русском, то он получал по рогам, потому что этого слова "не существует". Такие дела...



Каким вырастал ребенок, выращенный подобными учителями? Он вырастал взрослым, для которого русский язык становился несвязным, раздерганным скопищем непонятных, непрозрачных слов, с механически заученным значением. Какая связь для такого человека могла быть, скажем, между часами, рекой, глухарем, и человеком? Но наш предок знал, что когда человек бежит он бьет по земле пятками или каблуками обувки. Ток-ток-ток, Тек-тек-тек, Тик-тик-тик, - это звучало по-разному в зависимости от диалекта на необъятной территории, которую заселил русский человек. Русский бежал, или шел, посТУКивая по земле своими шагами. Если ему надо было убежать, он пускался науТЁК, или или просто говоря - "ТИКал". А рядом с ним "ТЕКла" - бежала - река. А позже в его доме появились часы, которые "тик-тик-тик" - делали шаг-шаг-шаг, - часы идут, и время идет.


Пушкин еще помнил о том что "текут" не только реки:


...Но человека человек

Послал к анчару властным взглядом:

И тот послушно в путь потек

И к утру возвратился с ядом...


Постукивать человек мог не только по земле, ногами, - он мог так же, например, постучаться к доброму соседу в дверь, - "тук-тук-тук". А за околицей деревни "ТОКовал" дятел, выстукивая своим клювом по дереву в поисках червяков. Несколько тише "токовали" другие птицы-мужчины, пощелкивая своими клювами, чтобы приманить красивую птицу-жену; говорливые парни не только у людей, но и у птиц - любую девку на любовь уболтают... Чуть тише тикают сверчки и стрекозы. В немецком языке, хоть и дальнем, но родственнике русскому, "ТИКен", кроме собственно "тикать", означает так же "делать отметку". Предельно логично, если учесть, что стукая по земле ногами человек оставляет на ней отметки - следы, и дятел выстукивая дерево тоже оставляет на нем клювом отметины... Заходя в незнакомый лес русский человек тоже мог "ТЮКнуть" по стволу топором, оставив на нем свежую мету, чтоб не заплутать... У англичан делать отметку звучало сходно с немцами - "тик", проезжая в общественном транспорте они получали на руки отметку, что оплатили проезд, она имела вид билетика, который собственно и назвался "ТИКет"...



Смыслы множатся, расходятся, и снова стекаются друг с другом, будто полноводная могучая подземная река бегущая по множеству русел. Но когда люди забывают смысл слов, - некоторые русла пересыхают, и водя языка уже бежит не единой системой, а разрозненными постепенно пересыхающими ручейками. Язык постепенно беднеет теряет образность и глубинные связи. Что может "идти" или "бежать" для современного русского человека? Только тот, кто имеет ноги, чтобы бегать. Ну вот разве что еще время... Моряки с их сильными традициями правда еще могут сказать "корабль идет", или у "судна хороший ход". Может ли корабль "бегать"? Пушкин считал что да - "ветер весело шумит, судно весело бежит...". Древние греки так и называли быстроходные корабли - "дромос", - бегун... Спросите знакомых что делает автомобиль? Вам ответят, что он едет, катится. Автомобиль бежит? Ну, это как-то глупо звучит, у него же нет ног, чтоб бегать. Так говорить не принято. Правда при этом почему-то продаются "автомобили с пробегом".



Чем хуже человек знает свой язык, тем проще его обмануть, заморочить, запутать. Чем больше человек использует непонятных как правило иностранных слов, тем больше шанс, что это обманщик, который будет вас надувать. Но что делать если целый народ теряет глубинные связи своего языка? Может правы китайцы, которые в свое время на государственном уровне устраивали "поновление слов", чтобы избавить их от наслоений смыслов, вернуть им прежнюю ясность? А пока русский язык усыхал. Под присмотром одаренных академиков-русистов он почти потерял возможность к словообразованию за счет своих внутренних - неисчерпаемых! - резервов. Человек, которому в голову вбили шаблоны уже не мог придумать слово из других русских слов. Ему приходилось все чаще пользоватсья иностранными словами. Как обозначить, скажем, контроль времени? Времясчет? Времямер? - Помилуйте, как глупо это звучит. То ли дело красивое иностранное слово "тайминг"...




Вот мои однокашники на перемене пересмешничают и подтрунивают друг над другом. Особенно достается добродушному тугодуму Петьке Сенцову. Вконец задавленный насмешками красный Сенцов добродушно-просительно гудит: - да ладно ребя, хватит стебаться...


Стебать - это собственно старое "стегать". Тут Сенцов прав, стегнуть словом можно даже больнее чем хлыстом. А вот окончание "ся" лишнее, ведь это приросшая в конце слова старая форма слова "себя". "Повесить-ся" значит - повесить себя, поранить-ся - поранить себя. Стебать-ся - стегать себя. Но Сенцова стегут другие... По той же причине крайне нелепо звучит фраза "он ругался на человека". Правильно было бы - "он ругал на человека". Это звучит непривычно уху выращенных на "механически" заученном русском. Хотя если взять фразу он "кричал на человека", - то она непривычной им не кажется. А если сказать "он кричался на человека", - их покоробит.

Что нам привычно, - то мы и считаем правильным.



Я не поправлял одноклассников. Вряд ли эти знания помогли бы им в жизни, и только вызывали бы дополнительную путаницу и размолвки с учителями... Но однажды на перемене все же случайно разговорился про старину. Это случилось, когда Пашка Будяков проносясь мимо Маринки Куваевой от избытка молодецкой удали в очередной раз дернул её за косу.

- Задолбал ты уже, Будяков! - Рявкнула Маринка разворачиваясь к обидчику. Девочка она была для своих лет внушительная. А если я тебя так дерну?!

- За что ж ты меня дернешь? - Зубоскаля осведомился Будяков, удерживаясь на безопасной дистанции, (удивительно, но дети в своих играх чувствуют эту дистанцию лучше чем взрослые, а потом с возрастом забывают); - у меня то ведь косы нет, гы-гы-гы!


- Есть у тебя коса, - брякнул я с подоконника на котором восседал. - В старину предки волосы на голове называли "коса", причем любой длинны, даже такие коротенькие как у тебя.

- Предки, - это родители что-ли? - Удивился Будяков, машинально проводя рукой по своему коротко стриженному светлому ежику.

- Пра-пра-пра-пра-пра-и еще много пра-прадеды родителей. А у сербов, - это народ такой, - до сих пор так и сохранилось, волосы это - "коса". Поэтому когда говорит "я заплела волосы в косу", это звучит слегка дурковато, как масло маслянное. Сейчас это забыли, но одно производное слово сохранилось - "космы"; ну типа "волосищи спутанные".



- Ай-й! - Вякнул Будяков. В разговоре со мной он потерял бдительность, чем не преминула воспользоваться Маринка. Непонятно как она умудрилась ухватить его за ежик, но дернула от души и теперь убегала по коридору довольно хохоча. Было в её довольном гоготе и беге что-то лошадиное...



- Из-за тебя все, Поморцев, - пожаловался пострадавший Будяков. Блин, оказывается мы все с косичками как бабы ходим... Слушай, - спросил он меня - а руки как в старину называли?

- Ну, почти так же - руци.

- А ноги?

- Нози.

- А туловище?

- Так и называли. Тулово. От слова "туло", - тайное, скрытое место. В туловище ведь все важные органы скрыты. Кстати, ему однокоренное слово "тыл", и "затылок".

- А голова?

- Так же. Голова. Глава. Происходит от санскритского "Гола", - то есть "Шар". Вон, у географички в классе "Глобус" - латинское название, а все от того же самого слова.

- Ну а кости?!

- Так же почти. Кость - Кощь. Про Кощей Бессмертного слыхал сказку? Так он "Костлявец Бессмертный", если по-современному. Еще "Кощеями" позже невольников стали называть, - видимо они тоже в плену с жиру-то не лопались...

- Слушай, а черепушка как?

- Лоб.

- Лоб?

- Ага, раньше череп назывался "лоб". - Подтвердил я. - А то что мы теперь лбом называем - у них было "чело". А "черепом" предки глиняные горшки называли. Глаза вот, раньше тоже назывались "очи". А само слово глаз, от иноземного "гласс" - стекло, стеклянный шарик. Выходит, если мы говорим например, "щас как дам тебе по черепу, так что глаза* повылазят", то для нашего предка это звучало бы как жуткий жаргон - "щас как дам тебе по горшку, так что стекляшки повылезут". Так вот жаргон выходит за сотни лет стал литературной нормой, теперь даже учителя слова глаза и череп приличными считают. А борются с другими жаргонизмами, которые через пару сотен лет тоже войдут в литературный язык.

- Да погоди ты со своими нормами... - Перебил меня Марик Мартынов. - Слушай, а вот тут вот, - он похлопал себя по бедрам. - Как называется? У девчонок?

- Лядвеи... В старых сказках обязательно с добавкой "лядвеи белыя". Тогда ведь юбки длинные носили, и моды загорать в купальниках еще не было, поэтому с загаром у лядвей был напряг...


Тут ко мне подскочил поближе дотоле молча слушавший Ванька Скворцов. Другие ребята тоже начали подтягиваться.

- А здесь у них как? - Скворцов хлопнул себя по заду. - У девчонок? Ну, ягодицы которые...

- Вот кстати про ягодицы, на русском севере так очень долго называли щеки.

- Врешь!

- Да правда, они ж тоже выпуклые. А вот тут - "щеглы", по современному - скулы.

- Гы-гы-гы, заржал справа Марик Мартынов. Буду теперь к девчонкам подходить, - поцелуйте меня в обе ягодицы.

- Га-га-га! - Заржали вокруг ребята в полном восторге.

- Слушай, - посунулся ко мне Будяков. - А "залупа" как по-старинному будет?

- Так и будет. Слово-то само старое. Луп - это по-старинному "шкура", кожа". Вот соответственно это место "закожьем" и назвали. У предков ничего просто так не называлось, все со смыслом. И ничего в этом слове неприличного нет.

- Ну а сам... этот... он как?

- Да так и будет, - писюн. В санскрите вон, слово "пасас" то же самое обозначает. И мы до сих пор говорим, когда приспичит, - пойду, мол, пассу... - Происходит это все... - я почесал затылок вспоминая, - от санскритского "пуш", - "бурно расти, возрастать". У нас в этом "пуш", "ш" на "ч" сменилось, - получилось "пуч". Вспомните, когда говорят "в пучинах вод"; пучины - это выпуклости воды, то есть волны. "ВыПУклый" кстати тоже ведь однокоренное слово. Приставка "ви" у древних означало усиление значения, то есть ВЫ-ПУ-клый, - сильно выросший, вздувшийся. Вот и когда у нас живот раздувает, мы говорим - пучит. Ну и выходит когда этот, который ниже живота... с ним то же самое.


- А ху..? - Уже напрямую спросил Будяков, о заветном русском трехбуквенном слове.

- Ну и ..уй. Тоже слово старое. Вообще этот причиндал у предков очень важным считался, потому что без него бы людской род прекратился. Поэтому ему десятки всяких разных названий придумывали. В основном все названия происходили от нескольких наблюдений. Первое - когда дядька видит женщину, у него этот привес в размерах увеличивается и растет. А еще поскольку когда дядька тычет в женщину своим отростком в первый раз, то идет кровь...


- У мужчины? - Округлил глаза Скворцов.

- Да нет, у женщины, балда! У них там такая специальная одноразовая предохранительная пленка есть, как на бутылочке йогурта... Ну вот короче, поскольку в первый раз всегда идет кровь, то причиндал стал ассоциироваться с чем-то ранящим, острым. У многих народов еще очень долго, когда хотели красиво сказать о том что дядька в тетку потыкал, говорили что-то вроде, - "и он вложил свой меч в её бархатные ножны". В общем мужской причиндал у предков ассоциировался с одной стороны с тем что растет, с другой стороны с тем что ранит... Вот и выходило, что чаще всего его и называли всякими словами связанными с ростом и остротой. "Ху" у славян означает "побег, отросток". Слово "х(в)оя" ему родственная, тоже на елке, отрастает и то же колется... Все это восходит к стародавнему слову "(с)кю" - "острый", и "куйа" - "шип". От него же в более позднее время образовалось слово "кард" что значит "клевать", "жалить", - позже этим словом стали обозначать "клинок", "меч"; и до сих пор в Иране это слово значит "нож".


Кстати, у человека из организма еще кое что вырастает и может ранить - зубы. Происходит слово зуб от "Зебати" и означало "выступать, расти", (отсюда же и наше старое "зябь" - распаханное с осени поле готовое весной принять и вырастить зерно). По звучанию кстати сходно с индийским "йабати" и индоевропейским "йеб", которое имет такой же смысл как и у нас - совершать это самое, засевать свое зерно туды, - в женщину... Поэтому у части наших предков слова сходные с "зуб" тоже означали половой отросток. В санскрите еще одно из названий причиндала - "зепа", "зефа", "запа". У арабов - хоть они нам и не предки, но нахватались - в некоторых областях слово "зобб" означает то же самое. А еще...



Меня прервал пронзительный звук школьного звонка. Пора на очередной урок. Я вместе с ребятами потянулся к классу.

- Потом, потом все дораскажешь - шепнул мне Марик Мартынов. Ребята согласно закивали.

С тех пор мой авторитет среди ребят вырос безмерно.

Хотя я и не очень понимал, - почему.



***



И все же, хотя я и знал примерно происхождение тех или иных слов, даже тех, которые считались для детей неприличными, мои представления о амурных делах были весьма ограничены. Это меня как-то раз и подвело, - вышла мне боком давнишняя шуточка тетушки Альды...


...Пацаны увлеченно возились у крана не замечая меня. Они были больше, учились на класса-три четыре старше. За несколько секунд до этого я открыл дверь в школьный туалет, и обнаружил там компанию из трех деятелей. Один держал кран обхватив за горлышко, а другой поддерживал под краном раздувшийся резиновый полупрозрачный бурдюк, в котором тяжело переваливалась налитая вода. Третий пацан суетился рядом, и тихонько подхихикивал. Ровно до того момента как заметил меня застывшего в дверях. Тут он хихикать и перестал, и мотнул головой рыжему, который по всему был заводилой.


Рыжий обернулся ко мне, и сделал свирепое лицо.

- Слышь, мелкота. Закрой глаза и завали хлебало. Никому ни гу-гу. Расскажешь кому об нас, - прибью. Везде поймаю.

- Я не мелкота, - возмутился я. - А чего вы делаете?

Пацаны переглянулись.

- Чего ты с ним треплешься, Жиндос? - Вставился худой. Державший беременную водой резинку. - Он же даже не знает чего это за штука.

- Знаю я что это за штука. - Рассердился я. - Это ж гандон! Презерватив который. Только зачем вы в него воду-то льете? Умные тоже мне! Его ж наоборот, на ствол надо надевать. Чтоб вредная жидкость внутрь не попадала. А то пальнешь из ствола, и все - кирдык. Раздует его, и тогда только обрезать, а то и вовсе выбрасывать.

- От ты нифига малёк такой продвинутый! - Восхитился худой. - Ты это откуда такое знаешь?

- Знакомая путана рассказала, - похвалился я. - И показала, как правильно надевать.

Нижние челюсти у пацанов отпали вниз.


Водоносные гандоны мы бросали с крыши уже все вчетвером. Бомбы спланировали как надо, и физкультура пятиклашек во внутреннем дворе прервалась минут на пять, пока мокрые девчонки прекратили вопить, а пузатый физрук грозить в сторону пустой крыши ужасными карами, вперемешку с мужественно задавленными матюгами. И все же нас отловили. Рыжая Танька из третьего Б, состоявшая из двух огромных бантов, веснушек, и отчаянной вредности, увидела нас, когда мы четверо спускались с крыши, и заложила с нескрываемым удовольствием. Мой дневник украсился могучим двояком. Деду классная руководительница позвонила тут же, и сказала что бы сегодня он прибыл вместе с моей бабушкой для разбирательства.



Бабки у меня никакой не было, это дед только когда меня в школу устраивал, рассказал что она якобы есть, будто бы полная семья. Поэтому было ясно что дед приедет один, а вот что он мне потом скажет дома... Моя душа была предчувствием полна, равно как и пятая точка, на которой я ерзал на задней парте в классе. Компанию мне составляла сидящая за учительским столом Марина Григорьевна, - наша классная руководительница, - пышнотелая мегера лет пятидесяти, и по совместительству учительница русского языка и летературы. Лучи солнца, светившие в окна, прокладывали по рядам парт и стенам класса резкие границы света и тени. Григорьевна проверяла дневники. Я, выполнив работы по классу, - не пропадать же времени - мучил домашнее задание. В это время и раздался очень вежливый стук в дверь.


- Здравствуйте, - в дверь деликатно просунулся нос деда. - Разрешите?..

- А вы?.. - Придерживая рукой очки воззрилась на него учителка.

- Клевцов я, Глеб Владимирович, - Плавно затекая в кабинет известил дед, и махнул на меня рукой . - Дед вот этого вот обалдуя.

- Ага, - Положила руки на стол классная, - а жена ваша где? Я вас обоих вызывала.

- Как же... - запыхтел дед. - Тут она со мной. - И обернувшись к двери замахал. - Заходи, заходи старуха.


Я заинтересованно уставился на дверь, откуда вослед за дедом вошла... Альда! Только я не сразу смог узнать знакомую мне красивую статную женщину в этой ужатой ссутуленной старушке в круглых очках, с узелочком седых волос на макушке. В руках тетушка Альда очень благообразно и трогательно сжимала небольшую сумочку. Вообще и Альда и дед сейчас вместе составляли удивительно гармоничную картину, которую смело можно было вешать в рамочку под названием "старости честное зерцало".


- Проходите, проходите, присаживайтесь. - Махнула рукой классная, и дождавшись пока дед с Альдой умостились на первой парте, сурово сказала. - Я Марина Григорьевна, Мишина классная руководительница. Знаете, что натворил ваш внук?

- Что? - Подавшись вперед вопросил дед.

- Вместе с группой учеников старших классов, - начала чеканить Маринв Григорьевна, - ваш внук забрался на крышу школы, и сбросил оттуда на учащихся учениц пятого класса наполненные водой.... - тут голос учительницы на мгновение дрогнул - резиново-эластичные изделия, предназначенные для предохранения и планирования семьи!

- Что вы говорите! - Потрясенно ахнул дед. А тетушка Альда охнула, и прикрыла округлившийся рот ладошкой.

- Да, именно так, - подтвердила классная. - Дети и учитель физкультуры Семен Григорьевич оказались мокрыми, а урок сорван.

- Мишка! - Повернувшись ко мне укоризненно воззвал дед.

- Батюшки-светы! Мишенька, да как же так? - закудахтала вослед за дедом тетушка Альда.

- Откуда ж он этого набрался? - Вопросил дед снова повернувшись к Марине Григорьевне, - Ну я ему устрою дома сидорову козу... А те старшиклассники? Это ведь они его стервецы наверняка подучили.

- Со старшеклассниками мы разберемся, - неотвратимо пообещала Марина Григорьеврна. - Но я бы, знаете, хотела бы поставить вопрос шире. Ваш ребенок вообще плохо воспитан. В голове у него полно каких-то странных идей. Он легко позволяет себе спорить с учителями. Наконец ваш ребенок совершенно не умеет изъяснятся на русском. У него какой-то отвратительный жаргон, которому он еще и учит других детей. Что это простите за лядвеи?! Я уж о других местах не говорю!

- А чего? - Удивился дед. - Хорошее слово. Немного подзабытое только.

- Да что вы мне голову морочите? - Возмутилась учительница. - Нет в словаре такого слова. Понимаете, - нет. Даже если и было, то давно устарело. Значит и говорить его не надо. Неправильно.

- А кто решает - какое слово правильное, а какое нет? - Запальчиво сказал дед, (и в этот момент, я глядя на деда который сам учил меня не вступать в бесполезные споры, совершил одно важное детское открытие: - гораздо проще дать умный совет, чем самому ему следовать).

- Умные люди решают. - воздела палец к потолку классная - Ученые.

- Так выходит, что ученые сперва не заносят слово в свои словари, а потом на основании, что этого слова нет в их словарях объявляют его несуществующим, и запрещают употреблять. Вам не кажется что это довольно не?... - Эта сентенция деда оказалась прервана, - (классная руководительница не видела, но я то сзади отчетливо видел) - тычком острого локтя тетушки Альды в дедов бок. - Кхе!... Крякнул дед. - не лишено это смысла, если подумать, да. Кому же, конечно, как не ученым это определять, мда...


- Это все дед Вася виноват. - решительно вклинилась в разговор Альда.

- Что еще за дед Вася?

- Брат мой, - на голубом глазу соврала Альда. - Приезжает к нам иногда. Чую, он внуку в голову все эти глупости вкладывает.

- Так вы оградите ребенка от этого дурного влияния.

- Оградим! - Истово пообещали пришедший в себя дед, и Альда. - Ох уж этот Василий! Ноги этого смутьяна Васьки больше в нашем доме не будет.

- Надеюсь, надеюсь, - кивнула классная. - Ребенка, знаете-ли, запустить легко, а вот выправить потом трудно, иногда почти невозможно.

- Будем стараться! - Единогласным греческим хором пообещали дед и Альда.



- Теперь вот еще какой вопрос, - потеребила оправу очков Марина Григорьевна. - Старшеклассники с которыми ваш внук осуществлял хулиганские действия, сказали, будто ваш внук хвастался, будто бы он имел дело с какой-то, - поймите меня правильно, я только передаю, что они мне сказали, - имел дело с какой-то путаной, которая учила его, даже не могу повторить, чему...

- Да ну что вы! - Восплеснула руками тетушка Альда. - У нас же приличная семья! Он же еще маленький совсем! Вы что же такое говорите?!


И пока тетушка Альда умирала от праведного возмущения, дед обернулся, и довольно зловещее посмотрел на меня.


- Да-да, я конечно понимаю, смутилась учительница. - Тем не менее сигнал был, и мы обязаны на него отреагировать.

- Недоразумение какое-то! - Кракнул дед. - Оскорбительное даже, я бы сказал, недоразумение. Миша, ты понимаешь о чем речь?

- О чем?

- Что тут говорят, будто ты говорил про путану?

- Про кого, - сделал я прозрачные глаза. - Про путану?

- Ты не говорил? - Уточнил дед.

- Нет. А что это?

- Не что - а кто. - Поправил меня дед. - Сейчас тебе Марина Григорьевна объяснит - кто.

- Ничего я не буду объяснять! - Запунцовела щеками классная руководительница. - Ребенку еще такое знать рано.

- Вот слышал Мишка? - погрозил мне пальцем дед. - Запомни, что ты это слово накрепко забудь. Тебе его еще рано!

- Забуду! - пообещал я.

Марина Григорьевна с облегчением выдохнула.



Дальше все пошло легче. Дед, с Альдой на подпевках, кряхтел, поддакивая праведному возмущению учителя, сетовал на разгул хулиганства среди подрастающего поколения, обещался принять меры... Минут через пятнадцать камерное собрание закончилось.

Домой ехали в дедовой Ниве.



Сразу, как только дед отъехал от школы, тетушка Альда с наслаждением сняла очки и распустив волосы перепричесалась. За городом дед тормознул машину у кортежа из трех серых тяжелых джипов, возле которых стояли несколько хмурых девок с тяжелыми взглядами. Тетушка Альда на переднем сиденье повернулась ко мне.

- Ну ка иди сюда, - Ласково поманила она меня пальцем. - Наклонись.

Я наклонился к ней с заднего сиденья, и она влепила мне железной рукой по загривку оглушительного "леща".

- Остальное тебе дед дома объяснит, - сказала на прощание тетушка Альда, и выйдя из машины пошла к серому кортежу. Как она садилась я не видел, дед уже тронул свой рыдван.



Дома дед самым подробным образом опросил меня о подробностях моего несчастия. Потом мы сели за стол, я по памяти нарисовал план школы, и мы рассмотрели скидывание гандонов с крыши, как тактическую диверсионную операцию. Тут дед конечно отругал меня за небрежно составленный план действий, открытое при совершении диверсии лицо, и незапланированные загодя пути отхода. Потом мы разобрали, как эту операцию надо было провести правильно.


А потом дед разложил меня на лавке, и хорошенько отодрал ремнем.

Озвучивая на каждый удар: - за глупость, - за лишнюю болтовню; и особенно отчетливо - за путану.

Про Альду рассказывать никому не следовало.




***



Я - рабочий человек.

Каждую неделю, в субботу я теперь езжу в Питер, на заработок. Сперва пешком добираюсь до Зеленогорска, а потом оттуда на рейсовом автобусе, на другой берег, до Питера. Работаю я в магазине у дядьки Горазда. Он - из наших. Ему за сорок. Он толст и пузат, одна нога короче другой и плохо гнется, зато ручищи такие, что слона удушит. Он был бы рыжим, если бы не был брит, а цвет волос видать только на вислых длинных усах, заплетенных в косички, - они рыжие и разбавлены сединой. Это дед меня устроил к дядьке Горазду, чтоб я набирался жизненного опыта и социализовывался. Моя работа пока малая, - подай, принеси, посчитай... Продавать мне пока не очень доверяют, у Горазда магазин около-военного снаряжения, - а кто же будет покупать такие вещи по совету мальца? Но основы торговли я уже понял, скоро смогу продавать и сам. В первый же день, когда дед привез меня к Горазду, тот сразу за меня взялся.



- Значит, слушай сюда парень. - Басил могучим рыком Горазд. - Задача у нас простая, - продавать! Клиент приходит, говорит чего хочет - мы ему продаем что он хочет. Клиент приходит - не знает чего хочет - и мы ему радостно всучаем что подороже. Главное запомни вот что: - тут Горазд наставительно сунул мне под нос толстый палец. - мы продаем не просто всякие вещички. Мы продаем одежду и экипировку для перцев, которые хотят почувствовать себя причастными к риску, опасностям, и суровым армейским будням! Поэтому мы продаем не просто одежду и снаряжение, - мы продаем ТАКТИЧЕСКИЕ одежду и снаряжение! Понял?

- А что значит тактические? - Спросил я.

- Ну... хм... - Дядька горазд почесал ручищей бритый затылок. - Вообще когда-то это греческое слово обозначало искусство построения войск, и действия этих самых войск в бою. Но теперь об этому уже мало кто помнит, и слово "тактический" стало означать просто немерянную крутизну! Вот! - Толстяк метнулся к стене, и сорвав с вешалки штаны усеянные карманами, ткнул их мне под нос, - что это?

- Э... Штаны?

- Нет! - Гаркнул толстяк. - Это не просто штаны! Это ТАКТИЧЕСКИЕ штаны! Видишь сколько тут карманов? А это?! - Толстяк сорвал с блестящей серебряной головы манекена кепку, - это что?

- Бейсболка?

- ТАКТИЧЕСКАЯ бейсболка!

- А что, у неё тоже много карманов? - Спросил я.

- Нет! - Мотнул головой Горазд. - Неважно! Неважно сколько карманов! Неважно рюкзак, спальный мешок, или кэмеэлбэк! Важно то, что если мы прибавляем к какой-либо тускло окрашенной вещи приставку "тактическая", её сразу можно втюхать в три раза дороже. Ну, теперь-то понял?

- Вроде понял...

- Что это?!

- Сморакльник. - Пригляделся я. - Платок носовой. Только большой.

- Это называется "бандана". Какая?

- А... тактическая?

- Да! А это?!

- Носки. - Я тут же поправился. - Тактические носки!

- Молодец! Вот это что?

- Тактическая рыбная удочка. С тактической леской и тактическим поплавком!

- Правильно! А здесь?

- Упаковка тактических презервативов!

- Сечешь! - Похвалил Горазд. - Вот еще...

- У меня вопрос.

- Ну?

- Я понял что ко всему надо прибавлять слово "тактическое", чтобы продать. А если кто из покупателей спросят, чем тактические штаны лучше обычных?

- Если кто так спросит, ты парень, должен сурово прищурить глаза, и весомо сказать, что ТАКТИЧЕСКИЕ ШТАНЫ обеспечивают их владельцу ТАКТИЧЕСКОЕ ПРЕЙМУЩЕСТВО. Обычно после этого вопросов уже никто не задает. Все хотят показать, что они тоже в теме... Но тебе пока про это еще рано. Никто не будет слушать про тактическое преимущество от такого сопляка как ты. Это должен говорить такой седой ветеран с мудрыми глазами, как я. Что вот это?

- Тактические стельки!

- А тут?

- Тактические шнурки!

- Я вообще-то показывал на тактический репеллент от комаров... но про шнурки тоже правильно. Вот это что?

- Тактические труселя!

- Вот только не надо говорить труселя! - Снова поднял указательный сосикообразный перст Горазд. Это не труселя, а... хм... "тактическое влагоотводящее нательное белье первого уровня". Ну или там, знаешь, по-английски - "тэктикэл брифс". Ты пойми, парень, люди к нам приходят не просто купить шмотки. Они приходят, чтобы докупить себе крутизны. Надев штаны с кучей карманов, наш покупатель ощущает себя почти как тот парень из боевика, - сильнее, смелее, круче, стройней - (пусть даже его тактические штаны имеют 86й размер). То есть мы продаем не вещи, - мы продаем людям самооценку. И тут нельзя позволить себе ни одной ухмылки или снисходительного взгляда. Твой клиент - Рембо. Твоя задача только помочь вытащить этого зверя наружу, из жирных телес. Как только твой клиент наденет наши штаны - уже никто не посмеет пристать "дай закурить". И все девчонки будут его. Ар-ггххх! Тигр проснулся!!!

- Что, правда? - Округлил глаза я.

- Нет.

- А...если к нам придет кому правда нужны вещи для дела, а не для "тигр проснулся"?

- Такого клиента ты узнаешь после пары вопросов. Но заниматься им буду уже я. А сейчас дуй в подсобку, там сразу справа от входа в коробках будут финские резиновые сапоги. Притащи одну пару сюда, оденем вот на этот манекен.

- Тактические финские сапоги! - Гаркнул я, - Понял! Бегу!

- Когда мы одни, можешь не говорить "тактические". - Страдальчески поморщился дядька Горазд. - Меня уже мутит от этого слова.




***



Бежит время...


Еще через год я познакомился с дядькой Федей. Дядьку Федю при людях так называть нельзя. У него государские звезды на погонах, и сам он обучает государских людей, как воевать. Вон они, бегут прямо под нами - государские люди. В тяжелых шлемах с забралами, и всякой навешенной на них сборе. Ощетинившись во все стороны стволами, будто чудесная многоножка жвалами, они двигаются друг за другом мелкими шажками. В комнатах многоножка распадается, а в коридорах собирается вновь. Перед каждой дверью государские люди останавливаются, потом снова идут. Снизу доносится их постоянный бубнеж:

- Работаю!

- Угол!

- Чисто!

- Работаю!

- Контроль!

- Контроль!

Так и бубнят.


Впереди государской сороконожки идет бугай, которого зовут "щитовик". Он и вправду тащит перед собой огромный длинный щит, будто рыцарь. Сам глядит через него в окошко, а сбоку рука с пистолетом торчит. На щите у бугая нарисован веселый кислотной яркости ярко-красный смайлик. Вся остальная "сороконожка идет по коридорам за щитовиком, - в случае наприятностей, он у них за все первый ответчик. Все шишки-банки ему...


Все мы находимся в огромном ангаре, мы с дядькой Федей стоим на системе железных дорожек и пандусов висящих над потолком и огороженных узкими перилами. А тренирующиеся бубнильщики шастают под нами внизу, там прямо в ангаре построены целая сеть коридоров и комнат, считай целое здание, только без потолков. Чтоб дядька Федя мог спокойно глазеть, как они там потеют.


- Чисто! Контроль!

- Дверь.

- Чисто!..


Потеют бубнильщщики не зря, - в бескрышном здании таились по комнатам трое террористов. Террористы - смешное слово, от латинского слова "террор", что в переводе на наш язык значит "ужас". Выходит, - "ужасистов" внизу отлавливают... Наверно их специально на латыни называют, чтоб было не смешно, а серьезно.


Двух ужасистов государские уже тренировочно убили, а третий еще валандается где-то по комнатам. Это мы с дядькой Федей знаем где, а эти внизу - не знают. Они даже не знают, что он остался один. Для них число ужасистов, пока не зачистят здание полностью - гипотетическое, - от нуля до бесконечности. Тренировочно убитые ужасисты уже вышли из "здания", и стоя у стены мирно переговариваются с государскими, одного из которых они тренировочно ранили в ногу и вывели тем из боя. У государского на бедре пятно краски, - ужасисты мечены пятнами гораздо гуще. Сразу видно кто в кого попал. Стреляют настоящим оружием, но тренировочными пулями с краской, только стволы под них специально заменены, - бусурманская придумка, называется - "силумишн".


- Вот стою я здесь, - обращается ко мне дядька Федя, и иногда себя почти богом ощущаю, прости меня наш небесный отец... - Все вижу, про которых внизу, все знаю. - А как разозлюсь, могу ведь и громом с молнией поразить.

- Это как? - Удивляюсь я.

- А вот так, - дядька Федя лезет в подсумок своего пятнистого жилета, и достает гранату. - Глаза береги...


Кольцо остается у дяди Феди в руках, а гранта летит вниз, в большую комнату где бубнят и топочут ничего не подозревающие государские.

- Граната!!! - Истошно вопит кто-то внизу.

Дальше все происходит с поистине волшебной скоростью - щитовик с легкостью пушинки разворачивает свой щит к гранте, ставит его на пол и присев упирается в него, а вся остальная группа мгновенно прячется за ним "паравозиком". Сделано ловко, но сверху от божественного дяди Феди уже летит вторая граната, аккурат на сторону хвоста группы не прикрытого щитом.

- Бл!... - Раздается снизу. Это неинформативное слово почему-то все всем объясняет, не иначе они там внизу телепаты. Паровозик разваливается, кто-то один неимоверным адовым рывком выскакивает в дверной проем, а остальные как подрубленные колосья валятся на пол подальше от скачущих по бетону стальных яблок. Двое счастливчиков заваливаются за диван, один лежа прикрывается поваленным стулом, остальные просто целуются с бетоном сливаясь с ним до полной плоскости.

- БА-ББАХ!


Это ба-бах, я слышу не слишком громко, - потому что на мне как и на дядьке Феде, активные наушники. Зато на левый глаз, которым я сквозь прищур смотрел вниз - я ослеп. В голове плавают пятна. Хорошо что я прикрыл второй глаз. Меня покачивает.

- Я ж говорил, - глаза береги. - Хмыкает мне дядька Федя.

Снизу доносятся матюги.


Зрение мое проясняется, внизу копошатся государские. Один из стульев, рядом с которым оказалась граната лишился трех ножек от взрыва.


- Товарищ полковник, ну это ж свинство, - тоном обиженного ребенка басит снизу дяде Феде государский размером с хорошего медведя. - откуда в комнате граната? Да еще две. Мы же её зачистили.

- Гранаты - товарищ майор - всегда появляются ниоткуда. - Наставительно сообщает дядя Федя. Мало ли откуда, - инсургенты вбросили из-под приподнятой половицы. Так что не надо мне тут плача Ярославны. Война и есть форменное свинство. Продолжайте!

- Есть продолжать, - кряхтит майор.


Сороконожка-паровозик идет дальше.


- А это не опасно, - так на них кидать? - Спрашиваю я дядьку Федю глядя на покалеченный стул сиротливо валяющийся внизу.

- Ну я ж им не на макушку сбросил. - Отмахивается дядя Федя. - Помещение большое, ребята опытные. А вот хватать такие гранаты в руку или пинать ногой не надо, даром что светошумовая - вблизи на раз кисть или ступню оторвет. Если уж только к тебе в какой-нибудь совсем тесный сортир, где укрыться некуда, такую штуку закинут, - тогда выпинывай её обратно. А так, сам от неё убегай. Понял?

- Понял.

- Добро.


Группа внизу восстанавливает порядок, и двигается дальше. Скоро они вступают в визуальный и огневой контакт с ужасистом. Тот, как и положено фанатику не сдается, и пытается закрепится перекрыв огнем длинный коридор.

- Сдохните, кафиры! - Азартно вопит ужазсист, поливая очередями коридор из короткого автомата с бубном, - слуги тагутов! Мы будем резать вас как свиней! Ваши жены будут ублажать нас! Айду Маркар-Маркар!..


Это веселое буйство длится недолго, - у ужасиста в автомате заканчиваются патроны, и пока он меняет магазин, государские перехватывают инициативу, - огнем и гранатами выдавливают его с выгодной позиции в тупиковую комнату. В эту комнату без затей забрасывают еще четыре гранаты и ужасист тренировочно отправляется к праотцам. Все.


- Пойдем, - говорит мне дядька Федя.

Мы спускаемся вниз, громыхая по рифленым железным ступенькам.

- Сам я тебе много времени уделять не смогу, - втолковывает мне по пути дядька Федя, - у меня тут, видишь, сколько народа. Но я тебя приставлю к толковому инструктору, из наших. У нас тут как раз свежее подразделение на курс повышения квалификации принял, будешь с ними мытарится. Понял?

- Понял.

- Пока мы здесь, говори - "есть" и "так точно". - здесь так принято.

- Ай айе сир! Так есть! Так точно!

- Ну-ну, полиглот... Ты умничай-то по делу. Излишне умных не по делу нигде не любят, а у нас - особенно. Меня когда не наедине, называй не дядька Федя, а "товарищ полковник".

- Так точно!

- Добро.



Мы спускаемся вниз, и выходим из ангара. Здесь царит странное ощущение суматохи, но суматохи четко контролируемой. Группа изможденных страстотерпцев в камуфляже непрерывной змеей проходит полосу препятствий, бегут по извилистому загону из жердей, ползут по песку под колючкой, карабкаются по стене, балансируют на бревне... С полигона слева доносится трескотня выстрелов. А справа от полосы препятствий... я на секунду остановился. Справа стояла допотопная панельная пятиэтажка. Облезлые стены щерились окнами без стекол, видно было, что используется здание только для тренировок. Вот к подьезду этого здания сейчас и бежали с десяток... больше всего они напомнили мне глубоководные скафандры водолазов, которые кто-то облачил в камуфлированную ткань. Громадные фигуры с квадратными тонированными стеклами бронированных личин. В их руках автоматы выглядели детскими игрушками. Бежавший рядом с ними человек в камуфляже казался на их фоне щуплым и незначительным. Двуногие бронеходы подбежали к парадной пятиэтажки, и исчезали в ней. В окнах лестничного пролета замелькали их смутные тени.

- Дядька Федя, - спросил я, - а кто это?


Дядька оглянулся.

- Это, хлопчик, штурмовые боекомплекты "Воин-1". Давно, когда я был еще зеленым летехой и служил в СОБРе нам прислали такой для опытной эксплуатации. Выдерживает попадание пули СВД в упор, практически полная защита тела и конечностей с фронтальной проекции. Лицо защищено прозрачным экраном, закрепленным на груди, чтобы при попадании не было нагрузки на шейные позвонки. Супер вещь! Мы его как получили уже на следующий день сказали - на хер не надо.

- Почему?

- Потому что он весит больше шестидесяти кило. Если одеть еще шлем, оружие и прочую амуницию по минимуму, будет килограмм восемьдесят, вместе с весом бойца все двести. Раненного товарища в таком костюме эвакуировать нереально - не сдвинешь. А сам проходишь в нем часик, все равно не смотря на грамотное распределение веса, позвоночник в трусы ссыпается. Короче, отказались мы от них. Не для людей это было сделано.

- А... для кого?

- Не знаю... Когда мы их в 90х годах получили, я думал производитель просто позволил себе эксперимент. Вроде как игра ума, - посмотрим, сможем ли мы создать такой костюмчик. А три дня назад мне позвонили сверху, и приказали обеспечить вот им - дядька махнул рукой в сторону пятиэтажки - полосу препятствий, полигон и все прочее, в приоритетном порядке. Они приезжают в своих автобусах уже второй день, и носятся как лоси сохатые. И весь день не снимают костюмов, понимаешь? Я даже не знаю что под этими костюмами скрывается, лиц не вижу, у них стекла тонированные. А хотелось бы увидеть...

- Дядя Федя... - Прошептал я. - Так это ж наверно "Ночные"!

- Может и они... Бардак. Учим всяких частников, - только чтоб деньги платили. Ну ничего, я уже нашим сообщил. Пусть прощупают кто это, а там посмотрим что с ними делать... - дядька опомнился, и перевел взгляд на меня. - Ну, чего встал, - двигай давай.




Голос человека я услышал еще на подходе. Его не заглушала даже трескотня выстрелов, с другого конца стрельбища. У огневого рубежа на скамеечках сидела группа офицеров а светлом камышовом камуфляже, а перед ними расхаживал зычноголосый дядечка вполне себе средней комплекции. Сочный архиереский бас инструктора мало обсчитался с его маловыразительной внешностью, так что мне даже захотелось оглядеться, действительно ли этот человек издает столь мощные и выразительные звуки:


- Каждое стрелковое оружие - вещал инструктор - имеет свои дистанции, в пределах которых, они, в зависимости от режима огня, наиболее эффективны. Дилетанты очень любят сравнивать тактико-технические характеристики того или иного оружия; и это действительно важный момент. Но не забывайте что в момент применения, оружие составляет единый комплекс вместе с человеком, где человек обеспечивает определение дальности, упреждение, режим огня, и удержание оружия на линии прицеливания. Есть опытные стрелки, которые даже с механическими прицельными приспособлениями могут вести из автомата результативный огонь одиночными, до четырехсот метров, и есть другие стрелки, которые с тем же автоматом в руках, - хоть кнутом их стегай по жопе, - не попадут в цель даже со ста. Таким образом человеческая составляющая стрелкового комплекса дает гораздо более большой разброс характеристик чем оружейная.


Вы всегда должны учитывать дистанции действенного огня с которых противник может вас поразить. Вы не слишком ошибетесь если будете держать в голове, что опытный стрелок способен уверенно поразить вас из пистолета на дистанции до пятидесяти метров. Из малогабаритного автомата - до двухсот. Из нормального автомата - до четырехсот. Из самозарядной винтовки с оптикой - до восемьсот метров. Из пулемета - до тысячи двухсот метров. Из специальной снайперской винтовки под мощный патрон, - до полутора километров, и даже более. Противник так же способен кинуть в вас ручной гранату на расстояние примерно в сорок пять метров. И осуществить прицельной выстрел из подствольного гранатомета метров со ста пятидесяти, или вдарить из того же подствольного гранатомета метров за триста пятьдесят. Не забывайте, что есть уникумы, которые своим мастерством могут увеличить эти дистанции. Вы должны максимально уважительно относится к способностям противника, - даже если вы ему польстите своей оценкой, в данном случае это только пойдет вам на пользу. С другой стороны, вы должны, без всякой лести к себе, предельно точно знать лично свои предельные дистанции в работе с тем или иным оружием. Вы должны знать, когда, в какой каком положении, стрельба будет наиболее эффективна в то или ином режиме, и...



Инструктор заметил приближение дядьки Феди, который топал впереди меня, и повернулся к нему как подсолнух к солнцу.

- Смирно! - Гаркнул один из "камышовых", и задницы сидящих начали отрываться от скамеек.

- Вольно, - отмахнул рукой дядька Федя.

Задницы дружно хлопнули обратно на доски.

- Тарищ палковник, - забубнил скороговоркой инструктор, - провожу начальное занятие по теме...

Дядька показал рукой что он все вкурил, и тем прервал словоизвержение.



- Капитан Ухмылкин, - дядька Федя широким жестом махнул на меня. - Я привел вам нового курсанта. Он пройдет у вас курс с этой группой, на общих основаниях.

В сидящих рядах камышовых возник смутный шум. Инструктор, поименованный капитаном Ухмылкиным посмотрел на меня.

- Товарищ полковник, это же... ребенок?

- Кто вам сказал, что это ребенок, товарищ капитан? - Любезно поинтересовался дядя Федя. - Это солдат! Только очень маленького роста. Возможно, он просто биоробот, специально замаскированный под ребенка. Можете считать его боевым гомункулом*, выведенным в пробирках секретной военной лаборатории.

- Есть считать боевым гомункулом! - Покладисто согласился капитан Ухмылкин.


{прим. Гомункулюс (лат) - человечек. Такое название средневековый алхимик Парацельс дал якобы выращенному им в пробирке искусственному человечку. Про ингредиенты из которых он его делал, в приличном обществе лучше не рассказывать. }*



Среди камышовых курсантов кто-то заржал. Дядя Федя тяжело, как орудийную башню повернул на звук свою голову и уставился туда двумя дулами пустых глаз. Смех тут же прервался.

- Кому-то смешно? - Осведомился дядя Федя. - В Африке, Мазендаране и западной Центроине, вот такие вот дети со старыми Калашниковыми, нас дырявили не хуже больших лбов. Запомните, когда человек может поднять автомат и нажать на спуск, - он уже не ребенок. Он мишень.


Дядя Федя снова повернулся к Ухмылкину, и понизил голос.

- Удели парню особое внимание. Я хочу чтоб ты прогнал его через полевой курс, скоротечный огневой контакт в городских условиях, и рукопашный бой, с применением огнестрельного оружия в качестве подручных средств. Он из наших.

- Ага. - кивнул Ухмылкин. - А... почему он здесь, а не с другими?

- Обстоятельства. Считай, личная просьбой уважаемых людей. Уважишь?

- Сделаю.

- Надрючь его, чтоб он писюн комару на лету мог отстрелить.

- Ну уж... А задатки-то есть?

- Есть, он не чистый лист. Его серьезные люди тренировали. Но нужен полигон и движка.

- Посмотрим, чего они там натренировали. Ты же знаешь, Авдеич, - я как раз чистый лист люблю, мне за другими перерисовывать сложнее.

- Говорю же, серьезные люди. Сам увидишь.

- Ладно, сделаю.

- Добро, - кивнул дядька Федя. - график с ним после занятий обсудишь сам. Его сюда издалека возят. - дядька Федя перестал шептать. - Продолжайте занятия, товарищ капитан.

- Есть продолжать! - Гаркнул Ухмылкин.


Дядька Федя величественно развернулся и поплыл восвояси. Я остался стоять рядом с Ухмылкиным.

- Курсант Гомункулус, - хмуро сказал мне капитан Ухмылкин. - Займите место с другими курсантами.

- Есть занять место! - гавкнул я.

И побежал к скамье.



***



Раздался тук в дверь, и я оторвался от книги.

- Можно? - Спросил дед. - Он всегда стучал, и всегда спрашивал. Как он говорил, у каждого должно быть свое ощущение личного пространства...

- Ага, - сказал я.

- Что читаешь? - Спросил дед, подойдя к моему столу.

- "Мифы древней Греции", - показал я ему обложку.

- М-мм... И как оно?

- Банда извращенцев какая-то. - Вздохнул я. - Что боги, что герои. Убивают, насилуют. Кровосмесительствуют...

- Ну, - развел руки дед, - какое время, такие и боги с героями. - Нельзя это мерить современной меркой.

- Да я понимаю...

- Знаешь, - дед присел на мою кровать. - У древних греков было два бога специализировавшихся на войне.

- Ага, - кивнул я. - Арес и Афина.

- Верно, - подтвердил дед. Бога звали Арес, и он считался богом войны бездумно-кровавой, напрасно-жестокой. Это был бог-садист. И была вторая богиня - Афина. Она вроде как считалась покровительницей войны разумной, справедливой, правильно-честной. Да... У Афины было две очень красивых старинных эпиклессы, то есть характерных прозвища. "Паллада", и "Эгидоносящая".

- Точно, - я похлопал по обложке. - Постоянно здесь её так называют.

- Знаешь за что она эти прозвища получила? - Спросил дед.

- Нет. А за что?

- Прозвище Паллада она получила за то, что убила великана Палласа, срезала с его него кожу, и натянула ту на свой щит. А эгис - так назывался панцирь Афины из козлиной кожи, на который она прицепила срезанное лицо медузы Горгоны. Так вот и ходила справедливая и разумная богиня - в коже поверженных врагов.

- Ничего себе, - справедливая богиня, - фыркнул я. - Маньячка какая-то. Если она считалась разумной, то каким же должен был быть садист-Арес?

- Не знаю, Мишка... - Развел руками дед. - Наверно можно придумать и что-то похуже, чем сдирать с врага кожу. Может Арес смог. Но скорее всего, у Афины - в исторической перспективе просто оказались лучше "пи-ар менеджеры". А я рассказал тебе эту байку, чтоб ты запомнил: - не бывает умеренной и разумной войны. На войне люди превращаются в чудовищ. Человечность выгорает, остается только оболочка. И делают эти ходячие оболочки такое... о чем лучше и не знать.


Я задумался.

- Дед. Ведь эта, Медуза. Она была была чудовищем, - сказал я. - Я уже прочел миф о Персее.

- Кто знает кем она была? Мы теперь воспринимаем слово медуза как символ чудовища, - так нам о ней рассказали. Но ведь слово - правильнее оно звучит как медуса - это означает "находящаяся между".

- Я помню, помню! Греческое меса, и наше русское межа. Медуса - междуя, межданка!..

- Именно. Молодец внук. У наших дальних предков мир делился не на четыре, а на пять частей. Север, Юг, Запад, Восток - и еще одна - находящаяся между четырьмя. В этой серединной части, - в центре известного мира - жили повелители наших предков - царь и царица. Они и носили титул "находящихся между". То есть Мидас и Медуса. О Мидасе легенды донесли о нас только то, что он выпрашивал у богов разную фигню, и в результате у него выросли ослиные уши.

- Лох ушастый.

- Ну примерно так, да. А о Медусе, что она была чудищем с живыми змеями вместо волос. Правдоподобно?

- Не очень... - Признался я. - А сама Медуса чего о себе рассказывала?

- Так, ничего. Ей же голову отрубили.

- Уум, действительно...

- Обвини врага во всех смертных грехах, ославь его чудовищем, отруби ему голову, - и люди в веках воспоют твое благородство.

- Хороший пи-ар. - Криво улыбнулся я.

- Важная составляющая любой публичной военной акции. Запомни это Мишка.




***


Индивидуальные занятия... Ухмылкин Василий Кириллович. Что я могу сказать о нем? Он был бог стрельбы, который почему-то засел в капитанах... Он учил меня стрелять. И думать.

Одновременно.


- Наработанная реакция хороша, но одновременно опасна. - учил меня он. - Рефлекс всегда быстрее осмысленной реакции на раздражитель. Это значит, что рефлекс всегда выигрывает в ситуации. Но рефлекс не поможет тебе этой ситуации избежать. Только разум. Ты готов?

- Готов, - говорю я.



Мы стоим в узком коридоре тренировочного лабиринта. Я уже заранее оценил ситуацию: между нами метров двадцать. Сам коридор, - метров семьдесят, не менее, - длинная узкая кишка безо всяких укрытий. Дверных проемов в которые можно укрыться - нет. До выходов слишком далеко, - не успеть.

- Пшел! - рявкает Ухмылкин.


Моя рука коршуном падет к поясной кобуре, большой палец сбивает застежку, я выдергиваю свой ПМ из кобуры, (точнее это китайская "модель 59", полный клон ПМа но с более узкой рукояткой, которую мне подыскали, чтобы я своими растущими ручонками, мог позволить себе более контролируемый хват)... Время замеляется в текучий клей, и я вижу как пистолет Ухмылкина медленно и плавно выползает из кобуры и начинает выворачиваться ко мне черным дулом... Я делаю первый выстрел "по-ковбойски", без вывода на уровень глаз, прямо от кобуры. На груди Ухмылкина расцветает маленький красный цветок разрыва тренировочного патрона. Пистолет Ухмылкина тоже грохает выстрелом... Я вывожу пистолет на уровень груди, подкрепляю его второй рукой, вывожу на уровень глаз и снова выжимаю спуск, с максимально возможной скоростью, еще и еще. - Наши выстрелы сливаются в неразличимый гул. - Униформа капитана расцветает розочками. Что-то хлопает меня в пах. Я снова спускаю курок. И тут клякса попадания расплывается у меня на очках, забрызгивая их и фактически лишая зрения. Я дергаю головой и кося направо через полузаляпанное стекло, и снова жму на спуск, еще, и еще, и... спусковой крючок сухо шкрябает, я фокусирую зрение на пистолете и вижу, что затвор застыл в заднем положении. Я пустой! Заученно вывожу руки к груди и выдергиваю магазин из рукояти, левая рука уходит вниз к поясному подсумку...

- Стоп! - Гаркает Ухмылкин. - Закончили.


Как учит меня сам Ухмылкин, я не должен реагировать на любые попытки оппонента сказать мне "стоп", "хватит", "замри", - это попытка речевого контроля, которая может быт призвана прекратить или хотя бы замедлить мои действия. Поэтому мой рефлекс без сбоев выдергивает из подсумка магазин, и сопровождая его вершину указательным пальцем, загоняет его в шахту рукояти. Но я вижу, что Ухмылкин и правда закончил дуэль. Поэтому я снимаю затвор с затворной задержки, щелкаю предохранителем и возвращаю пистолет в кобуру.

Дуэль окончена.

- Очки можно снять? - спрашиваю я.

- Валяй, - разрешает капитан.


Я снимаю очки, и оглядываю капитана Ухмылкина. Пять цветных клякс на бронежилете, - в центре масс, одна над краем жилета, между ключиц, еще одна на шее, еще одна на голове, вскользь - часть черепа точно бы снесло... Девятой нет, - я позорно промазал, видимо из-за того что Ухмилкин застил мне очки...

- Ну как? - Интересуется Ухмылкин.

- Я вас убил.

- А я тебя?

Я поглядел на зажатые в руке очки, потом на свое туловище расцвеченное попаданиями, в том числе и на самое грустное из них, - ниже пояса...

- И вы, тоже.

- Запомни крепко. Когда два хороших стрелка, - да еще и без бронежилетов - встретятся на расстоянии в пару десятков метров, в месте где негде укрыться... - невредимым из огневого не выйдет ни один. Даже если ты выбьешь его первым удачным выстрелом, - одну пулю он тебе все-таки закатает. А если не первым... Не существует ни одного пистолетного патрона, который бы мог гарантированно вывести из строя человека с одного выстрела. Очередь в упор сильно повышает твои шансы, вот почему я нежно люблю старый-добрый советский "АПС"... Запоминай: твои рефлексы сейчас сработали безукоризненно, - и все же ты получил пулю, и значит - проиграл. Рефлексы не всесильны, в данной ситуации они тебя не спасли. А что же могло тебя здесь спасти?

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика

Отборные классические книги

Классика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Библиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории

Любовные романы

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги