Застывший Бог

- У него не было времени разбираться, кто еще предатель... - Пробормотал я.

- Как скажешь, - развел руками старик. - Запслав почувствовал, что серьезно ранен. Он стал отступать к выходу. За это время твой дед успел влепить ему еще пару пуль, но в бронежилет. Запслав, зажимая шею рукой, выбрался, добежал до вертолета, поднял его в воздух и повел машину к лагерю. Он был классный пилот, если сумел сделать это в таком состоянии. Запслав с своем отчете говорил, что он со своими людьми тоже достал твоего деда. Не меньше десятка попаданий, - они ведь держали его под прицелом, когда тот начал. Но твоего деда это сразу не остановило... Вскоре после того как Запслав поднял вертолет в районе началась мощнейшая песчаная буря. Ученые говорят, она взялась просто ниоткуда. Я лично считаю, что это был гнев Бога. Знаешь, такие рефлекторные подергивания и стоны спящего, разгневанного тем, что пробуждение было так близко. И не случилось. Но это только мое мнение.

Старик крякнул, и попытался поудобнее поместить свои мощи на сиденье.

- Мне немного осталось рассказать. Совет понял, что потерпел грандиозный провал. Когда вы с Запславом вернулись, - одни из всей экспедиции, - у совета встал вопрос - что делать с тобой? Из доклада деда совет знал, что через положенный срок гробница Бога на краткий срок снова вынырнет в наш мир. Но не было понятно в каком месте. У гробницы ведь целая сеть выходов, к которым она "причаливает" по непонятным нам закономерностям. Твой дед с помощью тебя нашел только один. Ты был ключом. Твоя кровная линия. Глава Держислав был за то, чтобы по-тихому запереть тебя в каком-нибудь тихом местечке до конца дней. Там бы - во первых, - ученые смогли спокойно изучать твой генокод, чтобы впоследствии подобрать варяжих детей схожих кровей. Всегда ведь полезно иметь лишний дубликат ключика к заветной двери, верно? А во-вторых - сидя под замочком, не было риска, что ты начнешь разглагольствовать о небольшом провале гениального совета, - который мог найти своего бога, но испугался и испортил все. Ты мог просидеть под замком всю оставшуюся жизнь, парень.

Я представил перспективу, - да уж. Да уж...

- И что помешало им это сделать?

- Не им. Ему. Похоронить тебя заживо было идеей главы Держислава. Но ему помешал сам Совет. Вернее - его часть. Мнения разделились. Поднимешь, о Держиславе тебе нужно знать одну важную вещь: - он сам никогда не слышал вашего Бога. Ты слышишь своего Перуна - эманацию его мыслей и чувств, - сильно, как хорошая антенна спутниковый сигнал. Есть среди варягов те, кто принимают этот сигнал более слабо, - с шумами и помехами эфира, иногда искажающими все до полной неузнаваемости. Даже таких среди варягов сейчас осталось очень мало. А большинство варягов не слышит ничего, - размытая кровь... Держислав как раз из таких. Он выдвинулся наверх, еще в достаточно молодом возрасте, благодаря смелости, решительности, уму, глубокой преданности Варяжьему Братству. Он действительно ему предан, но не так, как скажем, был предан твой дед. Твой дед считал Варягов сынами и слугами Перуна - конкретного живого настоящего Бога, ради которого они должны сделать все - даже пожертвовать собой, как дети могут пожертвовать ради Отца. А для Держислава большее значение имеет само братство, существующее здесь и сейчас. Перун для него нечто вроде абстракции, идеального образа, неведомого источника силы, иногда дающего вражьим жрецам и прорицателем полезный сигнал. Держислав сделает все, чтобы братство жило и процветало. И твой дед и Держислав оба искренне были преданны Варяжьему Братству - как они его понимали. И именно поэтому все закончилось братоубийством.

- потому что те и другие боролись за Сердца, и убивали ради жизни, и во благо. - Сказал я строки, знакомые мне с детства.

- Да-да! - Хохотнул сидевший передо мной в коляске скелет, - именно, все как написано в вашей старой вражьей легенде. Люди действительно созданы по образу и подобию богов. Ничто не меняется, история ходит по кругу.

Старик отдышался после удушливого приступа веселья, и продолжил:

Но не весь совет был таким как Держислав. Были и другие. Например тогдашний Волхв - Добромир. Он слышал Перуна, - иной и не мог стать главным жрецом. Пусть для него эманация мыслей бога часто бывали путанной и иносказательной. Но для него Перун - как и для твоего деда - был не абстракция, а реальность. Когда ты, в той истории со щенком, выступил против традиции, - главным хранителем которой и был Волхв, - Добромир усомнился. Но потом обрел душевное равновесие. Убедил себя, что говорить через тебя мог и не Перун... Или что ты слышал Перуна, но неправильно понял и искаженно передал его волю - такое ведь бывает с оракулами и пророками сплошь и рядом... Трудно признать, что это ты сам неправильно понимаешь дело, которому отдал всю жизнь - особенно если ты главный волхв, а информация об ошибке приходит от какого-то молоксоса... Представь, что к Папе Римскому в Ватикан ввалился какой-нибудь немытый сопляк, начал бы поучать, что дескать, папа неправильно исполняет десять заповедей, Иисус Христос вообще был, ну я не знаю, женщиной, а во время проповеди с кафедры соборов, святые отцы должны голышом отплясывать джигу... Короче, Волхв убедил себя, самоуспокоил, и после, в истории с экспедицией, поддержал Держислава. Но после порвала экспедиции произошло кое что, после чего он круто изменил мнение. Все варяги которые имели хоть в какой-то степени дар слышать своего бога, - ощутили эмоции своего Отца, - это была волна гнева, обиды, разочарования. Перун-Всеотец сказал свое слово. Жрецам запрещено говорить об этом. А большинство рядовых членов и так никогда его не слышало, так что для братства, как организации, это не слишком много изменило... Но для Волхва Добромира это была катастрофа - он понял что совершил чудовищную ошибку, впал в грех, не смог понять волюОотца, предал его. Твой дед для стал него стал укором совести, а ты, - кем-то вроде пророка.

- Хорошо пророк, - невесело ухмыльнулся я.

- А что? "Устами младенца", и все такое... И когда Держислав приказал предложил запереть тебя, и выбросить ключи - Волхв выступил против. Взять у тебя генетические анализы, чтобы пытаться найти другие такие же таланты - да; - надо было исправлять свою ошибку и искать возможность снова найти Отца. Но запереть тебя - нет; грех против брата отмеченного печатью бога. Волхва поддержал и Писец Бестуж - ему было вдвойне стыдно, дед был его другом... А так же Казначей и Опекун. Они большинством голосов заблокировали главу Держислава и поддерживающего его Воеводу Прастена.

Старик опять попытался поудобнее устроится в кресле, пошевелился, и у него в костях что-то пугающе хрустнуло.

- Держиславу это не понравилось. С тех пор как Держислав стал главой, Совет в главных стратегических вопросах, практически всегда шел за ним как состав за парвозом. Совет был полезным совещательным органом. В этом была сила варягов, - централизация власти, быстрое принятие решений. А теперь, в совете уже не было единства, не было доверия. И... Держислав решил, что совету требуется обновление кадров. Он решил провести в совет своих людей, которые станут эффективными проводниками его воли. Это было небыстрое дело, старые члены уходили постепенно. Держислав, в отличие от Волхва, не видел в ситуации катастрофы. Варяги как были на подъеме, так и оставались. Экономическая и военная мощь росла. Не удалось в этот раз найти гробницу Перуна - ну так мы все равно не собирались вскрывать её. Если вдруг снова появится возможность снова найти её, мы, как и собирались спрячем гроб в укромном защищенном месте, до лучших времен. Изучим технологии из усыпальницы. А если не найдется, ну... - "нельзя потерять монету, которую ты не клал в свой карман". Куда больше Держислава беспокоило, чтобы гробницу Перуна не нашел кто-нибудь другой, - не из варягов. Конкурент получил бы объект древних технологий, и главный варяжий символ - прекрасный товар для торговли или шантажа. Держислва беспокоило, чтобы ты, - болтающийся на свободе, - не оказался источником информации для какой-то другой стороны. Он ведь пытался после провала экспедиции пристроить тебя в безопасное скучное местечко в администрации варягов на хороший оклад. Там ты был бы под хорошим колпаком.

- Пытался, - буркнул я. - Но это было не мое. Я ушел на вольные хлеба.

- Вольные хлеба... Ты болтаешься по региону, ввязываешься в опасные ситуации. Можешь сболтнуть где-то, что-то, кому-то... Нет ощущения надежности, правда? Думаю, у него неоднократно были мыслишки о том, чтоб с тобой случился какой-нибудь несчастный случай.

- Почему же я еще жив? - Поинтересовался я.

- Ну, точно это может знать только сам Держислав. Возможно потому, что ты все-таки был единственным подтвержденным работающим "ключом". Глупо портить ключ, пока еще не готовы дубликаты. А во-вторых, могли быть какие-то системы сдержек и противовесов в самом Совете. Возможно, кто-то из вставших за тебя, намекнул что в случае если ты случайно помрешь, кто-то огласит информацию. Это кстати, еще одна сильная причина для Держислава убрать оппонентов. Убрать из Совета, - и вообще. И Держислав начал свою медленную и осторожную чистку. Игра с кадрами, подбор союзников, вывод своих людей на нужные позиции. Он убирал старых членов из Совета, а потом они исчезали вообще с игровой доски. Держислав терпелив, он не торопился. Большинство старых членов совета погибли от несчастных случаев и приступов нездоровья, свойственного старикам... Но потом случилась промашка со второстепенной фигурой - тем самым Миславом. Он был секретарем и доверенным лицом на тот момент уже покойного волхва Добромира. А главное, - хранителем его архива. Держислав послал людей, чтобы Мислав отдал архив. Ну и понятно, что случилось бы с самим Миславом после... Но архивариус оказался ни кабинетной крысой, а прытким молодцом в хорошей физической форме. Архив он сдал, но выбрав удобный момент, прыгнул а автомобиль, и начал убегать охотников. У него был только один критический недостаток, свойственный многим книжникам - он не имел друзей. Информация о нем как о выявленном шпионе была уже разослана по вашей варяжьей сети. Преследователи висели у него на хвосте, он так и не смог оторваться. На одной из улиц его зажали, - и тогда он кинул машину, и бросился туда, куда никто из преследователей не ожидал. На той самой улице был головой городской офис вечных врагов варягов - дома Хатту. И вот там он, выложил все что знал - последняя месть преданного. Членом дома Хатту, который слушал рассказ Мислава был уже знакомый тебе Карелл.

- А, - ну теперь я не удивляюсь, откуда всю это историю знаешь ты, - Покачал я головой.

- Правильно понимаешь, - ухмыльнулся старик.

Ухмылка вышла недолгой, старик спал с лица, закашлялся, и какое-то время снова сопел в свою кислородную маску.

- Узнав что случилось, Держислав испугался до поноса, и встал на дыбы. Такой источник информации ушел к противнику. Через полчаса у городской штаб-квартиры Хатту были все наличные в городе силы варягов. Требование - немедленно выдать дезертира и изменника. Держислав действительно был готов начать штурм, который перерос бы в настоящую региональную войну. Карел, как командир базы Хатту связался с вышестоящим Сеньором, доложил им ситуацию, и получил приказ - во избежание конфликта немедленно выдать Мислава. Вернее, - его тело... Ускорить смерть тяжело раненного человека нетрудно. Упыри выдали тело, - и сказали, что неизвестный ввалился к ним в штаб и умер от пулевых ранений, не приходя в сознание. От тех самых ранений, которые видимо влепили в неизвестного люди Держислава. Упыри делали каменные лица, и заявили в городской совет протест, по поводу проведения варягами разборок на их территории. Держислав ничего не мог сделать. Если информация уже уплыла, - штурм цитадели Нетленных уже ничего бы не изменил; одни потери. Он принес извинения, и отвалил. Теперь нашу маленькую божественную интригу знали и варяги, и главные упыри, и твой покорный слуга - старик насмешливо поднес руку к полям несуществующей шляпы - ведь мой "крот" Карел потом естественно продублировал всю информацию и мне.

- Секрет Полишинеля. - Криво усмехнулся я.

- Именно.

- Черт! Похоже во всем городе один только я не знал, что происходит.

- Ну, - старик слегка пожал узкими плечами, и философски поднял бровь - так бывает. То, что ты находишься в центре событий, вовсе не значит что ты знаешь их суть... Теперь информацию знали все, и маховик начал раскручиваться. Я рассказал тебе расклад про варягов. А теперь послушай что произошло в доме Хатту. Карел, истинный Афтартос, но он еще очень молод - по их меркам. Поэтому не очень понял смысл новостей, которые он передал своим старшим. А вот старшие нетленные, эти тысячилетние кровохлебы все поняли. Для ночных, как и для вас варягов, - Перун тоже был легендарным существом - только со знаком минус. Помнишь, как это в вашей варяжьей сказке: "Бились в небе Индра с Вритрой, и бились рядом их дети. И маруты били сыновей Вритры с неба как гром, и падали на них сверху со своих виман, как тяжелый град, и пожинали их как добрые жнецы пожинают колосья, и избивали их безо всякой жалости. И с тех пор ночные дети Вритры уже не беспокоили жителей его, потому что вселил Индра в них страх, и стали они малы числом, и укрылись в самых темных уголках земли".

- Ты прекрасно знаешь варяжий канон. - Отметил я.

- Конкурента всегда надо знать... Но вернёмся к сути. У тех кто веками наводил ужас на людей, есть свой собственный кошмар. Для вас Перун герой. А для Ночных - ужас. Ходячий геноцид, Бог-убийца. У Ночных для вашего Перуна было свое прозвище - Небесная Смерть. Несмотря на то что прошли уже тысячи лет, для упырей Перун самый главный жупел. Забытый, и к счастью давно мертвый - как они думали. И тут вдруг - сюрприз-сюрприз - им сообщают, что гробница Перуна почти найдена. Что её видели. В неё уже входили варяги. И есть шанс что Перун проснется. У Нетленных в их высшем круге началось такое... Эти маразматики уже прямо-таки видели, как Небесная Смерть вылезает из домовины, отряхивается, берет свою легендарную Ваджру и выжигает все их племя валом божественного неистового пламени.

- Дом Хатту мощнейшая корпорация, у них огромное количество современнейшей боевой техники и солдат под ружьем. Думаешь... - я помедлил - Он способен не такое?

- Загнать ночных обратно в норы? - Уточнил старик.

- Да.

- Кто знает? - Развел тощими руками старик - Легенды всегда врут, события в пересказах год от года раздуваются как мыльные пузыри, - и лопаются - когда становятся настолько гипертрофированными, что в них перестают верить. А всем рассказам о Перуне, - и в вашей среде, и у ночных - десятки тысяч лет. Возможно, когда гробница откроется, оттуда выйдет могучий демон, способный одним своим словом изменять физический мир вокруг себя. Может оттуда выйдет воинственный крылатый полубог, способный одним своей взмахом ваджры уничтожать тысячи самолетов в небесах и танков на земле. Или просто усталый древний космонавт, похожий на нас, и неизмеримо больше знающий об устройстве этого мира. Может быть ваш Перун способен одним взглядом снести целые города. А может для его убийства достаточно одной пули... Никто не узнает, что лежит внутри, пока не откроет усыпальницу.

- Черный ящик...

- Да. Неопределенность, сотканная из бесконечных пересказов. Но старшие дома Хатту напугались так, что им наверно пришлось отстирывать портки. Перед ними встал образ древнего архиврага. Им даже не нужны древние технологии. Их вполне устраивает современный мир. Главное, чтобы спящий ужас не восстал ото сна. И они начали действовать - жестко... Глава варягов Держислав не стал полагаться на то что перебежчик Мислав не успел проболтаться. В этом он был конечно прав, но он проиграл в темпе. Он приказал переместить исследовательский центр, где варяги пытались собрать ребят с генотипом похожим на тебя и развить их способности. Этот центр не успел переехать - его зачистили полностью. Взорвали и уничтожили все. Это был один из самых охраняемых варяжьих центров, но подготовка к переезду ослабила систему охраны, и кто-то грамотно этим воспользовался. Остался только один "ключик" к гробнице, самый лучший, уже опробованный.

- Я.

- Ты. Тебя ищут уже несколько дней. Ищут все, и упыри Хатту, и мои коллеги из ПанПрод, и Варяги. Сперва все это происходило по-тихому. Шерстили весь город. Держислав послал свою команду прямо к тебе на квартиру. Но они тебя там не застали.

- Да, я был за городом. Три дня в засаде. Ни интернета, ни звонков. Заблокировал все.

- Пока ты сидел в засаде, вараги сидели в засаде на тебя. Если бы ты вошел в квартиру, тебя бы там и сцапали. Но снаружи квартиры, регулярно меняя машины, чтобы не вызвать подозрений, дожидались тебя боевики Хатту. Они-то и взяли тебя на пороге, и увезли прямо из-под носа у варягов. Ты в багажнике лежал, а там была такая перестрелка... Тебя вывезли поменяв машину. Так ты оказался в руках упырей. Тебя должны были допросить, и дождаться прибытия комиссии сеньоров, у которых могли быть к тебе какие-то свои вопросы, а потом... ну ты сам понимаешь. Поэтому, когда Карел сообщил мне, что тебя взяли его подчиненные, - я дал ему приказ вытащить тебя. Любой ценой. Он понимал, что это вскроется, и мне пришлось надавить на него. Пригрозить отослать тот давний компромат. Я подставил своего лучшего агента. Уникального агента, только чтобы спасти тебя. Оцени.

- Я оценил. - Кивнул я. - Только не жди от меня благодарности. На альтруиста ты не сильно похож. То, что ты меня вытащил, только показывает, насколько сильно я нужен ПанПроду.

- Нет, мальчик - покачал головой старик - Здесь ты попал пальцем в небо. не ПанПроду. ПанПрод во всей этой игре отстающий. Когда ты с моей помощью сбежал от упырей, те уже в открытую вывесили объявления о цене за твою голову. Это тут же продублировали Варяги. ПанПрод сделал это по принципу "все побежали, и я побежал" - ничего толком о тебе не зная. ПанПрод ищет тебя только потому, что человек которого так усиленно ищут все региональные конкуренты, - очень ценный человек.

- Что-то не понимаю, - я озадаченно потер скулу. - Ты же сам являешься главой здешнего филиала ПанПрод. И ты знаешь всю историю от и до... Ты что, не сообщил своим вышестоящим?

- Верно мальчик, - кивнул скелет. - Сейчас наверху знают только то, что приносит штатная агентура моего филиала, а я передаю вверх по инстанции. Карел - мой личный агент, и я его никогда не афишировал. У моих вышестоящих есть только обрывки, никакой полной картины. Они не знают, что я вытащил тебя, и не знают, что я встречаюсь с тобой. Ты нужен не ПанПроду, - ты нужен лично мне.

- Так-как... - Пробормотал я. - А тебе-то я зачем?

Старик помолчал, легонько покачивая головой, взвешивая свои мысли и слова.

- Ну что же. Я рассказал тебе о тайнах варягов, и о древних страхах упырей. Пришло время, пожалуй, рассказать маленький грязный секрет жрецов, ныне известных как корпорация ПанПрод. Ты ведь знаешь, в ваших вражьих легендах, мы тоже упоминаемся. Вы - варяги - потомки людей Перуна. А мы - жрецы - потомки людей других богов, тех которые перед вселенской катастрофой оставили землю и улетели к звездам, чтобы там переждать бедствие. Вы потомки "змей", перед катастрофой зарывшихся в землю. А мы потомки "птиц", которые улетели чтобы прозимовать в других краях. Помнишь ли ты, что сказано в ваших древних легендах о Грехопадении Йимы?

- Да, -кивнул я. - Йима был управитель, которого Перун оставил вместо себя, когда сам лег в ледяной сон. Он велел Йиме разбудить его, когда другие боги вернуться с небес. Но Йима так возгордился собой и привык править, что решил схитрить. Он нашел станции, которые должны были сообщить улетевшему кораблю богов, что климат на земле налаживается, - и испортил их. Теперь корабль богов не мог вернуться, а значит не наступало условие, при котором он должен был разбудить Перуна. И он не будил. Подлое дело, - он соблюл букву приказа, но не его дух. Жена из Ночных подбила его на это.

- Именно - подтвердил старик - А помнишь, что Йима сделал со жрецами, обслуживающими те приводные станции?

- Уговорил их не возвращать богов, и самих править на своих землях. А тех, которые отказывались... Как сказано в легенде - он "свое прожили".

- Йима убил их да. Неприятно это признавать, но все мы, ныне живущие из касты жрецов... Все мы - потомки предателей. Те, кто остались верны своему долгу, погибли. У нас не очень любят об этом вспоминать. Конечно нашим предкам можно найти оправдание. Ведь наши боги фактически нас бросили. Они на своем звездном тарантасе улетели в безопасное место, взяли своих любимчиков из людей с собой, - а наших предков оставили на волю судьбы. Не очень то красиво, правда? Так что можно сказать, что наши предки не предали, а отомстили. Чтож, они оказались вознаграждены за свою месть. Они и правда сами стали царями. Вскоре одичавшие люди сами стали почитать наших предков как бессмертных богов - ведь жрецы были награждены богами неслыханным долголетием по людским меркам. Но за все есть плата. И жрецы заплатили за предательство. Вернее, сами он не заплатили. За их грех приходится расплачиваться нам, потомкам. - Старик зло и тоскливо вздохнул.

- О чем ты? - Спросил я.

- Посмотри на меня? - Скорчил гримасу старик. - Что ты видишь?

- Говорливого старикашку. - Буркнул я.

- Верно. - Глаза старика полыхнули. - Я старая развалина. Одной ногой в могиле. Ангел смерти уже занес надо мной косу. Ты знаешь, сколько мне лет?

- Не буду гадать.

- Да мне всего триста сорок два! - Завопил старик.

- Ну ничего себе, "всего"... - Булькнул я.

- Ты не понимаешь! - раззявил рот старик. - Мои предки... они жили тысячелетиями! Даже древние Ночные не жили столько сколько они!" Я по сравнению с ними юнец! Эта наша плата за предательство. Каждое следующее поколение мы - жрецы - живем меньше чем предыдущее. Видимо то, что боги изменили в нашем генокоде, уходит... Петля затягивается! Другие жрецы смирились! Они довольствуются тем, что проживают несколько сроков жизни людей... Людей! Этих Бабочек-Однодневок! Довольствуются, что они правят... Они как вы, - все оставляют детям... как будто это что-то значит... Но у меня нет детей! Клал я на потомков! Я хочу жить! Сам! Сам!!!

Вены на его иссохшемя теле вздулись. Голова и руки тряслись. Он был безумен. Но нет, по-своему он был предельно логичен. Так что правильнее было бы сказать - одержим. Я подумал, что если он помрет сейчас, когда кричит о том, как хочет жить, - в этом будет занятная ирония.

- Тихо Амос. - Рявнул я. - Успокойся. Тебя сейчас хватит удар. Или твоя охрана услышит как ты вопит, и подумает что-то не то.

Он смотрел на меня пустыми глазами, и дышал ртом, как рыба выброшенная на берег.

- А! - он вдруг резко захлопнул рот, - так что челюсти клацнули, и заговорил ослабевшим голосом. - Ты прав... Мне нельзя... волноваться... Нельзя.

- Так зачем я тебе понадобился, Амос?

- Что-то... в нашем генокоде, уходит... с каждым поколением. - Он наконец отдышался. - Что-то, что вложили туда древние боги. И они делали это не как современные генетики, которые ковыряются со своими жалкими инструментами в клетках еще не рожденных существ. Боги могли дать долголетие даже взрослым людям. Легенды сохранили это в "сказе о все видавшем"! Утнапишти!.. "Доселе Утнапишти был человеком, отныне ж Утанпишти нам, богам подобен"... Я перепробовал все. Лучше врачи. Все процедуры. Но я не могу обмануть время! Наши шарлатаны не умеют этого. Ты - старик указал на меня трясущимся пальцем слабой руки - ты знаешь путь туда, где лежит единственный сохранившийся на земле древний Бог. Ты должен знать! Скажи!.. Время очередного визита гробницы в наш мир близится! Скажи! Перун говорит с тобой? Ты видишь свои вещие ледяные сны?!

Я посмотрел на него, прикинул, есть ли мне смысл врать...

- Да, я вижу ледяные сны.

- Значит у меня еще есть шанс! - Завопил старик. - Я хочу, чтобы ты привел меня туда! Мы разбудим его. И он вернет мне мою молодость!

Я помолчал.

- Если сможем снова найти. Если сможем разбудить. Если он захочет тебе помочь. И если у него окажется с собой в его персональном гробу, то оборудование что для этого нужно. Если-если... Старик, ты хватаешься за соломинку.

Амос засмеялся, но уже без истерики, спокойным горьким смешком.

- Когда нет бревна, - хватаешься и соломинку. А что мне терять? Сесть и ждать старуху с косой? Нет, я буду бороться. И я выиграю! - Убежденно сказал старик.

Я зауважал его. Тот он еще был урод, нельзя быть другим директору корпорации. Но у старика была цель и воля.

- Я хочу, чтобы ты понял расклад, Михаил. - Старик наклонился ко мне. - Ты заперт в городе. Все ищут тебя. Твои тебя сдали.

- Мои как раз меня не сдали - буркнул я. - Кто ты думаешь, держит на прицеле твоих людей?

- Брось, - это всего несколько человек. Сколько их у тебя? Три? Пять? Не говори, не важно. Ты молодец конечно, что у тебя есть такие друзья. Но я говорю о всей организации. Не набивай себе цену. У нас нет на это времени. Я ведь с тобой откровенен. Послушай меня до конца. Итак, - все ищут тебя. ПанПрод, Хатту, Варяги. В лучшем случае они хотят сделать тебя лабораторной крысой, а в худшем - убить. Покоя тебе не будет. Даже если ты вырвешься из блокированного города - куда пойдешь? Тебя ищут по всему миру. Объявления о цене за твою голову - везде. Земля стала слишком маленькой, и нет чудесного края чтоб уехать. В лучшем случае, тебе придется всю жизнь прожить отшельником в каком-нибудь глухом медвежьем углу.

- А что предлагаешь ты?

- Я вывезу тебя из города, и спрячу. Ты снова найдешь место где вынырнет из небытия гробница. Мы отправимся туда, и разбудим древнего бога. Ну? Разве ты не хочешь доделать то что мечтал осуществить твой дед? Варяги в совете сдали твоего Перуна, - неужели ты не хочешь помочь ему? Ты можешь не бояться подставы с моей стороны - ведь мне нужна благодарность бога с которым ты, между прочим, телепатически связан. Я твой единственный, естественный союзник. У нас общая цель - это самый надежный союз, какой может быть. Разве не хочешь отомстить за деда? - Он прощупывал меня со всех сторон, ища то что заставит меня согласиться - Мы поднимем бога, и ты сразу перестанешь быть мишенью - ты больше не будешь ключом. Возможно он вознесет тебя над другими людьми! А я получу свою ускользающую жизнь обратно. С твоими способностями и моими ресурсам, мы можем это сделать. Что скажешь? Решайся!

- Погоди старец, - Отмел я рукой. - я понял твой расклад. Но это еще не значит, что я тебе верю. Мне нужно проверить, правду ли ты сказал.

- И как ты это сделаешь? - Ехидно поинтересовался старик. - Пойдешь искать улики? Тебе уж не выйти на улицу. Схватят на первом посту. Но я знал, что ты скажешь что-нибудь такое...

Амос открыл подлокотник своего кресла, залез внутрь, и достал тяжелую небольшую трубку коммуникатора с большим экраном и толстой антенной, - серьезная это была штука, в ларьке связи такую не купишь. Он быстро нащелкал что-то на кнопках, и вялой рукой бросил коммуникатор мне.

- Вот, звони.

- Что это? - Спросил я.

- Это прямой личный номер главы совета варяжьего общества Держислава. - Разъяснил Амос. - Позвони ему, скажи что все знаешь. Посмотри на его лицо, послушай, что он скажет в ответ. Это будет убедительней всего. Он конечно попытается отследить тебя, но номер здесь непростой, и минут десять программа точно поводить варяжьих электронных ищеек за нос. Ну, - номер набит, тебе только сигнал набора нажать. Пообщайся со своим главой.

- Ладно, - я начал искать на панельке коммуникатора кнопку вызова.

- А, постой! - Взмахнул своей невесомой скрюченной дланью старик. - Я должен сказать тебе еще кое-что, прежде чем ты позвонишь Держиславу.

- Что еще?

- Тебя не удивило, что когда ты с моей помощью сбежал из дома Хатту, и те объявили тебя в открытый розыск, то варяги тут сделали то же самое?

- В смысле?..

- Пораскинь мозгами. Варяги хотят тебя поймать. Но ты то до разговора со мной об этом не знал. Так что Держиславу было бы выгоднее не вешать везде объявления о том, что он приговорил тебя к смерти, ведь увидев эти объявления ты попытаешься залечь на дно. Наоборот, если бы объявлений варягов не было, ты бы уже сам прибежал к варягам, в поиске защиты от дома Хатту, как мышь в мышеловку. Сейчас ты бы уже сидел в лучшем случае под замком, а в худшем землю удобрял. Смекаешь? Но я и здесь тебя подстраховал.

- Каким это образом? - Заострился я.

- Ну, после того как ты убежал из дома Хатту, (а заодно по глупости и от моих людей на дороге), я отправил Держиславу на личную почту одно анонимное письмишко - от твоего имени. Что, мол, ты все знаешь. Мол, тот самый секретарь Мислав отправил тебе, как воспитаннику деда, флэшку со всей информацией по этому делу... Ну и что ты теперь хочешь Держиславу отомстить. После такого этого Держислав естественно потерял надежду, что ты сам придешь к нему, и вывесил по городу те самые объявления... увидев которые ты и не пошел к нему. Тонко сделано, не находишь?

- Щучий сын! Ты играл мной!

- Для твоего же блага. И потом, - я не написал в письме ничего, что не соответствовало бы правде. Ты ведь и правда теперь хочешь отомстить Держиславу?

- Хочу, - мрачно процедил я.

- Вот видишь, - только до разговора со мной ты еще этого не знал. Теперь знаешь. Просто не удивляйся, если во время разговора Держислав начнет сразу бить копытом и пускать пар из ноздрей.

- Ах ты хренов великий комбинатор, - покачал я головой глядя на старика.

И нажал кнопку вызова.

Он ответил быстрее чем я думал. Всего один гудок, потом в коммуникаторе легонько шелкнуло, и тяжелый уверенный голос сказал:

- Да, я.

Так вот, Держислав не говорил "алло" - не приветствовал, и не говорил "слушаю". Он сразу утверждал - "да я". Такой вот он был человек.

- Это Михаил Поморцев, - сказал я - Включи видеоканал Держислав. Я хочу посмотреть в глаза тому, кто отдал приказ убить моего деда Глеба.

На той стороне наступила секундная тишина.

- Сынок, я смерти в лицо не раз смотрел. - наконец пророкотала трубка. - Уж не думаешь ты, что я испугаюсь посмотреть в глаза какому-то сопляку? Включай камеру, я включу свою, - поговорим.

Я посмотрел назад, на обшарпанную бетонную стену, - не выдаст ли там какая деталь, где я нахожусь, и отойдя, чтобы не зацепить в кадр старикана в коляске, держа руку на отлете, включил видеоканал. Секунду спустя экран коммуникатора загорелся, - в полутьме коридора, освещаемого только рассеянным светом из-за поворота, его сияние в первый момент ослепило.

- Ты что темный склеп, парень, - сказал человек на экране - я тебя едва вижу. В какую крысиную нору ты забрался?

Я смотрел на его лицо. Белокожий, рыжий, - он был брит на лысо, и цвет был виден только по щетине, - с близко посаженными серыми глазами. Он не так уж изменился со времени, когда я его видел в последний раз. Тогда, - после возвращения из провальной экспедиции и нескончаемых допросов. Когда он лично удостоил прийти ко мне, чтобы объяснить, что информация об экспедиции должна умереть вместе со мной... Умереть вместе со мной, - я не знал тогда что это будет так буквально. А еще он в ту встречу говорил, что сожалеет о деде. Сожалеет, да...

- Зачем ты это сделал, Держислав? - Глухо спросил я. - Зачем убил деда? Он ведь когда-о спас тебе жизнь... Зачем ты предал варягов и своего Бога?

Он сжал зубы, катнул желваками, и секунду молчал, наливаясь багровым, и наконец взорвался гневом.

- Не смей называть меня предателем, мальчишка! - Взревел низким голосом Глава. - Я никогда не предавал варягов. Все что я сделал, в интересах нашего братства. То, что случилось с твоим дедом... несчастный случай. Я только дал приказ временно его арестовать. Это он первый начал стрелять в своих же братьев.

- Он начал стрелять, когда понял, что у него за спиной предатели. А за предателями стоял ты.

- Пустые слова. - Отмахнул Держислв. - Я сожалею о Глебе. Но ты хоть понимаешь, что задумал сделать твой дед?

- Разбудить Бога. Того самого, которому ты клялся в верности принимая присягу, лицемерный ты пустозвон.

- Я клялся в верности Варяжьему Братству, - Проговорил, будто сваи вбил Держислав. - И я делаю все ему во благо. Твой дед хотел разбудить того, кто уснул несколько тысяч лет назад. Ты хоть понимаешь, чем это могло обернуться? Понял бы он вообще что происходит в современном миропорядке? Куда бы он повел нас? Куда завел? Как бы попытался изменить этот мир?

- А ты считаешь, что этот мир настолько хорош, что его не надо менять? - Спросил я.

- Я считаю, что не надо рисковать, если не знаешь будут ли изменения к лучшему. Ты хоть понимаешь, какая это ответственность, - выпустить мир забытого бога? С непонятными нам мыслями, чувствами, устремлениями? Он был, - и выпал из времени. Все равно что умер. Древность не должна врываться в наш мир. Легенды должны оставаться легендами. Такие легенды воодушевляют нас - потомков, на свершения и подвиги. А если древний герой воскреснет, и окажется неприглядным для рассмотрения вблизи? Что если легенды врали? В чем они врали? Что тогда делать потомкам, которые построили на почитании героя все свое общество? Это общество рухнет! Я этого не позволю!

- Ты ни разу не назвал его по имени. Неудобно? Скажи прямо - тебе не нужен Перун.

- Мне нужен Перун. Тот, который сплачивает Варяжье Братство традицией. Мне не нужен Перун, который эту традицию разрушит. И Братству такой Перун не нужен.

Я смотрел на него, убежденного в своей правоте. И не знал, что ему сказать.

- Ты пережил свое имя, Держислав. Не смог удержать свою славу. Ты... - я попытался найти подходящее для него слово, и не мог. - Ты Йима! Ты новый Йима. Вот твое имя. Ты стоишь за правду. Но за ту правду, которая удобна лично тебе. Ты лишился чести, и права на власть. Вот что я скажу. Я сделаю то, чего не смог дед. Я найду гробницу, и разбужу Перуна. И когда он воспрянет ото сна, ты сам попробуешь рассказать ему, - что легендам не место в нашем мире. А если вдруг, тебя и это минёт, - я приду к тебе, скользкий ты червь, и вызову тебя на поединок.

- Ты такой же как твой дед! - Рявкнул он. - Ты не наш! Дед тебя...

Я выключил коммуникатор, и повернулся к старику.

- Ну что? - Спросил он, испытующе оглядывая меня. - Контракт?

...Контракт, - хорошее слово. По латыни буквально означает "Сопутствие", - когда некие люди объединяются для достижения общей цели, и какое-то время идут по общему пути. Какое-то время... Всякое может случиться в дороге.

- Контракт, Амос. - Подтвердил я. - Но при двух условиях.

- Каких? - Подался он навстречу в своей коляске.

- Дам тебе адрес почты, - нужно послать туда денег, на имя, до востребования, столько чтобы хватило на самые крутые штаны и рубашку от любого модельера. И еще есть один адресок, за городом, - там хозяйство, и твой филиал решил наложить на него лапу. Надо чтобы владельцев перестали беспокоить.

- Я не очень понимаю... - вытаращился на меня Амос.

- Я объясню. - В двух словах я описал ему в чем дело.

- М-мм... - Он понимающе кивнул. - Значит, "спешите делать добрые дела"?

- Ну примерно так. Надо отдать долги и уладить дела, прежде чем играть по высшей ставке.

- Разумный подход. - Поддакнул Амос. - Это всё?

- Ну, больше в голову ничего не приходит.

- Отлично, - он улыбнулся своими морщинистым ртом, и протянул мне свою костлявую, похожую на ветвь засохшего дерева руку - Условия принимаются.

Я аккуратно скрепил наш договор рукопожатием.

- Друзья, - позвал я в свою гарнитуру, не желая называть их по именам. - вы все слышали?

- Да лучше бы не слышали, - мрачно отозвался дядька.

- Да уж... Послушайте, я отправляюсь доделать то, что не удалось деду, - на поиски Перуна. Вас в это втягивать не хочу. Специально говорю это по радио, чтобы не светить вас даже перед моими новыми компаньонами. Спасибо вам за помощь. Дождитесь, когда мы уедем, и уходите.

- Прости медвежонок, но это не вариант. - отозвался в наушнике голос Русанки.

Я искоса глянул на Амоса, который слушал слышимую им мою часть диалога с живейшим интересом.

- Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. - Буркнул я в гарнитуру.

- Значит приглядишь за мной лично. У меня приказ моей старшей, - следовать за тобой. И это не обсуждается.

Блин горелый, никогда я не умел разговаривать с женщинами...

- Да, и мне тебя оставлять неловко, Мишук, - пробасил в ухо Горазд.

- У тебя магазин, дядка.

- К черту магазин!

- В магазине Вячко. Кто кроме тебя объяснит ему, чем тактические штаны отличаются от обычных?

- Вячко... хм... - Горазд замялся.

- Так-то дядька. Ты нужен мальцу. А кроме того, я в этом деле могу столкнуться с другими варягами. Не хочу втягивать в это тебя. Дело между мной и Держиславом. Отправляйся домой. И спасибо. Ты и так мне очень сильно помог.

- Ладно, - пробурчал дядька. - Если б не Вячко и моя хромота... ты только не подставляйся там, слышишь. Считай это наказ от старшего.

- Слушаюсь, дядка.

- И передай своим новым знакомым у машин, что я мог перещелкать их как курят.

- Обязательно.

- Конец связи, удачи малыш.

- Конец связи... Русанка, спускайся и подходи к нам.

Я повернулся к Амосу. - Передай своей охране что они снова могут дышать. Со мной женщина. Она на трибунах с винтовкой, - пусть не дергаются, и реагируют на неё спокойно.

Амос просипел распоряжения в свой коммуникатор, и мы пошли с ним к выходу на поле. Бетонная крошка и грязь щелкали под моими ботинками, тихонько гудел двигатель коляски, да шуршали резиновые гусеницы. Мы вышли из туннеля, прорезавшего трибуну, на свет, под вечернее питерское небо, и пошли к группе охраны, которая терпеливо дожидалась нас. Русанка уже спускалась к нам сверху по трибунам, внешне небрежно держа свою винтовку.

- Юная леди, - неожиданно галантно поприветствовал её полутруп в коляске, - вы ангел-хранитель моего нового друга?

- Ангел? - Русанка махнула на меня. - Нянька скорее.

Старик заперхал коротким смешком.

- Мой новый друг очень ценен для меня, - сказал Амос, - Могу ли я сделать что-то, что поможет вам лучше беречь его? Достаточно ли у вас средств? Если вы стеснены, я могу оказать вам финансовую поддержку. Может быть какое-то снаряжение?

- Этого не требуется. - мягко улыбнулась Русанка.

- Если вдруг потребуется, скажите.

- Я буду иметь в виду.

Мы втроем шли по полю. Охрана Амоса двинулась нам навстречу. За бодигардами к нам тянулся и мой знакомец Карел.

- Кстати, - обернул ко мне свою морщинистую голову Амос.- А что нам делать с нашим нетленным Карелом, партнер?

- А что? - Спросил я. - Глядя на идущего нам на встречу Карела.

- Я собственно взял его сюда в качестве своеобразной визитки. В доказательство того, что это действительно я вытащил тебя от упырей. Теперь, Карел раскрыт, и пользы от него больше никакой... Таскать его с собой глупо.

- Так отпусти его.

- Куда он пойдет? Его ищут все дома Автартов. Нетленные, знаешь, очень трепетно относятся к ренегатам в своих рядах.

- Дай ему денег, - мне не нравилось направление нашего разговора - для тебя же это не проблема.

- Да... Но даже с деньгами, не факт, что он сможет скрыться. А когда его возьмут... Он ведь выложит все. В том числе и про наше джентельменское соглашение. Конечно все равно рано или поздно всплывёт, что я начал свою игру. Но ведь лучше поздно чем рано? Если Карел не будет болтать, мы получим преимущество в темпе.

- Амос, говори прямо. - Раздраженно повернулся я к нему. - Не ходи вокруг да около.

- О, я не имею такой привычки. - Поднял руки Амос. - Просто максимально подробно постарался обрисовать ситуацию. Я считаю, что выгоднее для нас убить Карела, и оставить его тело гнить здесь, на стадионе. - Старик посмотрел на меня. - А как считаешь ты, партнер?

- А я считаю, что нам не надо этого делать.

- Есть какие-то аргументы?

- Он же твой человек.

- Он не мой человек. - Жестко отмёл Амос. - Он предатель, информатор, которого я заставил работать на себя шантажом. Он Каин, беспринципная скотина, который убил своего брата.

Я посмотрел на Русанку. Она безразлично едва заметно двинула плечами.

- Все равно, - я искоса глянул на Амоса. - негоже как-то...

- Почему? - Старик смотрел на меня, изучал, и это меня раздражало - ты же вольный охотник. Ты сам убивал ночных. Стрелял в них без предупреждения. Случалось?

- Это другое...

- То же самое.

- Я был у него на допросе. Он мог искалечить меня. И не стал.

- Это потому что я сказал доставить тебя живым и невредимым. Только поэтому. Трясся за свою драгоценную шкуру. А так, он бы тебя в отбивную превратил...

- Возможно. Но все равно. Негоже.

- Ну ладно... - Амос поднял свой коммуникатор, и позвал: - Фер, Джарвис - "осина".

Я увидел, как в шедшей к нам группе блондин слева от Карела замедлил шаг, и расстегнул кобуру.

- Карел! Беги дурак! - Крикнул я.

Вампир услышал, запнулся на шаге, обернулся, увидел блондина, - а может только дуло его пистолета - и сделал непроизвольный шаг назад. Последнее его движение. Пистолет блондина негромко хлопнул два раза, с глушителем этот звук был негромким, - и Карел разметав полы своего стильного плаща, будто крылья, повалился на старое поле. Блондин подошел, и выстрелили сверху вниз еще два раза.

Я развернулся к старику. Русанка уже успела переместится к старику за спину коляски.

- Ты...

- А, - Амос улыбнулся. - ты сентиментален Михаил. - Это хорошо. Значит не ударишь партнеру в спину.

- Зато ты сделаешь это очень легко.

- Ты мне нужен. Это бережет тебя лучше всех пустых обещаний и клятв. Сейчас ты злишься. Но за что? Я только устранил угрозу.

- Я злюсь... потому что ты якобы посоветовался со мной, а сделал по-своему.

- Я высказал свои соображения. Ты не привел в ответ веских аргументов. Эх, молодость... Ты сентиментален. Но теперь ты можешь себе это позволить, Михаил. Знаешь, для того чтобы один мог сохранять чистенькие руки, нужно чтобы у другого они были в грязи. Я не против если ты будешь чистеньким. Я позабочусь об остальном. Это и называется партнерство.

- Дерьмо...

- Так уж устроен этот мир.

Мы встретились с охраной Амоса, и пошли к центральному выходу. Спокойные парни с цепкими глазами. Из них выделялся только один, - своим расстроенным выражением лица. По одежде я узнал того самого снайпера, которого мы заставили сбросить его винтовку с верхнего яруса. Сейчас он нес свою подобранную винтовку на руках, будто раненного товарища, осматривал прицел, и огорченно цокал языком.

- Ты хоть знаешь сколько стоит эта винтовка, парень? - Горестно вопросил он, заметив мой взгляд.

Я оглянулся на поле, где в грязи и пыли остался лежать Карел, и ответил:

- Не дороже жизни.

***

И вот, наконец мы оказались в гробнице Перуна.

Это была дивная пещера, со стенами из белого непрозрачного льда, с ледяными колоннами сросшихся сталактитов и сталагмитов. Все это искрилось и переливалось стылыми цветами радуги на свету. Светился сам лед, свет шел и от стен и от колонн, и пещера утопала в мягком, рассеянном, переливчатом сиянии. Мы с Русанкой шли вперед. Быстрой тенью промелькнул по краю сознания вопрос - а где Амос и остальные? Но вопрос мелькнул и забылся, будто силуэт рыбы в глубокой воде... Я вел, почти-что тащил Русанку за руку. Скорей-скорей! Там - впереди долен был быть саркофаг Перуна! Мы поднялись по хрустальным ступеням, и - он возник перед нами неожиданно, будто из неоткуда.

- Тебе не страшно? - Вдруг спросила Русанка. - Увидеть живую Богиню?

- Бога, а не Богиню. - Привычно поправил я её, подходя ближе к саркофагу.

Как и все в этой пещере он был сделан изо льда. Огромный ледяной кристалл вырастал в центре залы на возвышении лестницы, будто трон в фантасмагорических царских палатах. А внутри, в центре кристалла застыла окованная, навеки схваченная ледяным монолитом фигура.

- Смотри-смотри! - Обрадованно закричала Русанка, показывая пальцем. - Видишь? Богиня!

Я поглядел по её указке, и увидел, что у фигуры, заточенной во льду, действительно видна основательная женская грудь. Вот оно как...

- Ты ниже-то, ниже погляди, - указал в свою очередь я.

Русанка рассмотрела что было ниже, и охнула.

- Ой! А как же это?

- Да вот так... - растерянно пробормотал я. - Если подумать, логично. Не зря же древние мифы говорят о том, что сперва были андрогины, и только потом появилось разделение на женщин и мужчин...

При этих моих словах все подёрнулось дымкой, заволокло будто дымным занавесом, а потом этот занавес рывком сорвало, и унесло.

И я проснулся.

Тьфу!

Прости Перун-батюшка, и присниться же такое...

Сонная одурь прошла, и голова встала на место. И я вспомнил где нахожусь, от меньшего к большему: В кровати. В своей комнате. В доме принадлежащем Амосу. Недалеко от Женевского Озера. На территории курортного частного поселения, защищенного приватными военными, вплоть до систем ПВО. Место для людей, которые даже в нашем неспокойном мире могут позволить себе спокойно отдохнуть. Мы прилетели самолетом вчера, потом добирались на машине, приехали поздно, разместились, легли спать... Часы на стене светились в темноте изумрудными цифрами. Четыре часа утра... У меня в голове всегда были свои "часы", - полезное свойство - я никогда не просыпался раньше времени. Если только...

Я завел руку за голову, нащупал рукоять "ФН" и аккуратно потащил пистолет из-под подушки.

- Тихо Медвежонок, только не делай во мне лишних дырок, - негромко произнес знакомый голос.

Русанка. Ни во сне от неё покоя, ни здесь...

- Что-то случилось? - Приподнялся на кровати я.

- Ну, я встала проверить посты...

- И чего?

- Все в норме. Клейхилс и Литке сидит на мониторах. Никто не задрых.

Нас было семеро в доме, роскошном, приземистом одноэтажном шато, напичканным самыми современными системами охраны, и обнесенным вместе с изрядным куском земли высокой стеной. Я, Русанка, и приставленная к нам охрана - Сундстрим, Клейхилс, Литке, Труввелер, они дежурили посменно. Командовал ими Поль Посье - жилистый седоватый человек с постным незапоминающимся лицом и тусклыми сонными глазами, единственной особой приметой которого был разве что поясная кобура со старинным револьвером "Манюра МР-73 Спорт". Нетипичное оружие для человека старающегося быть невзрачным, - у всех нас есть свои маленькие слабости.

Все было согласно договоренности. Амос вывез нас в безопасное место, чтобы я мог спокойно копаться в себе и искать путь. И мы и охрана сменили одежду на цивильные наряды, не вызывающие вопросов, даже если кто-то неведомым образом углядит нас в частном огороженном поместье. Сам Амос пока остался в Питере, нести свою обыденную скучную службу крупной корпоративной сошки. Чем позже он сорвется с места, тем дольше сможет использовать в наших интересах корпоративный ресурс.

- Значит все в порядке, - уточнил я.

- Все спокойно медвежонок. И только я неприкаянно брожу по дому, и не могу уснуть.

- Почему?

- Потому что я соскучилась по твоим поцелуям. - Сообщила Русанка.

- Чего-о? - Отвесил челюсть я. - По каким-таким поцелуям?!

- По жарким, медвежонок.

Сказав это, Русанка чрезвычайно ловко ввинтилась под мое одеяло и прижалась ко мне горячим телом. У меня появилась мысль, что я видимо не до конца проснулся. Или вообще не проснулся, да. Я, надо признаться, бывало думал о Русанке. В том смысле что о Русанке и обо мне... Но в этих теоретических выкладках все происходило как-то не так. Это мне, как мужчине полагалось, знаете ли, проявлять активность. И потому я маленько растерялся.

- Русанка, ты это...

- Молчи дурень, - прошептала она мне в самое ухо. - Это для конспирации. Надо поговорить. Вдруг в доме "прослушка".

А, - это конечно все объясняло.

Но я испытал острый укол разочарования.

- Не дыши мне в ухо. - Буркнул я. - щекотно. Ну, говори давай.

- Ты доверяешь Амосу, Мишук? - Шёпотом спросила Русанка.

- Нет конечно. - Признался я. - Но на безрыбье... Его старость - правда. И он похоже, действительно боится смерти. Вместе с ним у меня есть уникальный шанс сделать то, что не смог дед. А у тебя выполнить приказ старейшей. Если Амос и захочет нас слить, - то только после того как найдет гробницу.

- И что если так? Их много, а нас всего двое.

- Если так, - есть у меня один козырь.

- Какой?

- Пока не скажу... А Амос нам сейчас нужен. Он дает нам укрытие и время, чтобы найти гробницу.

- А ты сможешь найти?

- Ну, один раз я это сделал.

- Тогда у тебя был дед.

- Тогда я был у деда.

- Значит?

- Значит пока не дергайся, и держи ушки на макушке. - Распорядился я.

- Как скажешь... Медвежонок, а где это у тебя руки?

- Это для конспирации, - Объяснил я.

- Ты... что делаешь?

- ...В шею тебя целую.

- Засос же поставишь...

Иногда единственный способ заставить замолчать женщину - это поцеловать. Поэтому с шеи я переместился к губам. Руки же мои, говоря привычным мне военным языком, совершали в этот момент глубокие фланговые охваты, с выходом на оперативный простор в тылу противника.

Русанка была свежей, как родник. Гибкой, как змея. Горячей и влажной, как Мать-Земля. А я, рядом с ней, вместе с ней, был как Отец-Небо. Мы соединялись таинстве ритуала, предписанного людям богами от начала времен. И таково уж было таинство этого ритуала... Конспирация - латинское слово. Буквально означает "Содушие", единение душ. Наверное только поэтому, когда Русанка прошептала, или прокричала, я точно не смог бы сказать:

- Имя. Скажи мне свое. Настоящее!

Я прошептал и прокричал:

- Боян...

Проболтался.

А потом, после, она тихонько хихикала, и говорила:

- Что медвежонок, вырос у тебя кран? Помнишь, тогда в детстве? Я же говорила, что так будет. Выболтал ты мне свое имя. Теперь у меня над тобой полная власть.

- Скажи мне и ты свое. -

- С чего это?

- Я же тебе сказал.

- А я тебе не скажу. Никогда-никогда не скажу. Это, медвежонок, тайна.

Это было обидно, что я проболтался, а она нет. Но говоря это, она гладила меня.

И я несколько утешился.

***

Сому я варил сам, выгнав всех из комнаты, по дедовскому рецепту. Ингредиенты частично собрал сам в окрестных полях и лесах. Кое что здесь найти не удалось, - что вы хотите, дикие места, Европа... Пришлось сказать Полю Посье. И все названное прибыло к вечеру того же дня. Один раз я все испортил, - перекипело. Но на второй, вроде, вышло ничего. Наварив целый жбан зелья, я разогнал любопытствующую охрану, заперся с Русанкой в комнате, - чтоб она за мной следила, - и принял божественный напиток.

Это было будто ураган. Приливная волна цунами. Он пришел, и оглушил, едва не смял меня своим зовом. Связь была устойчивой. Прямая линия с Богом. Лучшего нельзя было бы и желать, если бы абонент на том конце не дрых. И все же - мы оба старались, каждый как мог. Он пытался докричаться до меня, из своего странного сна. И на второй день выяснилось, что я зря варил жбан Сомы.

Она была мне не нужна.

Он долбил меня зовом такой мощи, что я впадал в транс уже и без напитка, В любом месте и без своего желания. Русанка тащила меня к столу, я бормоча слова на забытом языке просматривал электронные ретроспективные версии географических карт, пытаясь понять, где я - то есть конечно он - похоронен. Охранники на нас нехорошо косились и старались не поворачиваться ко мне спиной.

Мало ли чего ждать от психа.

Я запоздало понял, что дед берег меня. Что-то в своих методиках он делал так, что мой контакт под его доглядом не был так силен. У ребенка от такого обязательно бы съехала крыша. Дед берег меня, вынимая из меня информацию аккуратно как сапер, и это затянуло его поиски на несколько лет. Я представил, как его подмывало чуть "отпустить вожжи", и ускорить процесс.

Он не сделал этого.

Канал связи никак не хотел закрываться. Я думал, что мне придется учиться поддерживать его. А мне пришлось учится закрываться. Ладно впасть в транс за обедом и выронить ложку с супом. А если это случится за рулем автомобиля, или скажем, когда я буду плыть в реке? - Только пузыри пойдут по поверхности, да тут мне и славу споют... Как-то я сумел донести до него, что не надо долбить мне в мозг будто кувалдой. Теперь я сам выходил на связь. А он отзывался.

Взаимопонимание, - великая вещь.

***

- Жарко, - посмотрев вверх сказала Русанка.

- Да, печет "Божья Голова". - Согласился я, и прищурившись поглядев на солнце. Даже после того как я прикрыл глаза, солнце все равно осталось висеть у меня внутри головы, световым пятном на закрытых веках.

Мы с Русанкой сидели перед домом на аккуратной белой скамеечке. Перед нами расстилалась зеленая лужайка и декоративный ландшафт с редкими деревьями. Все это выглядело как картинка христианского рая. Было благостно и спокойно. Редкая минута отдыха, между попытками связи со спящим богом...

- А у нас про солнце говорят, не "Божья голова", а "глаз Богини", - глянула на меня Русанка.

- Можно и так... - пожал плечами я. - Солнце - и Голова, и Глаз, и Колесница, и еще много чего. Каких ему только имен не давали. Вообще наше слово "голова" происходит от санскритского "гола", "голака", что значит "шар". И Шар-Солнце так же называли - Голо. Это же слово знакомо любителям русской старины в несколько изменённой общеславянской огласовке, - "Коло", от которого происходит "Коловрат", (то есть "Солнцеворот"), и многие другие. От "Голо" происходит и наше слово "Гуля", в смысле набитой на лбу гематомы-шарика.

- А ты знаешь, как с солнцем связан древний русский девичий убор под названием "кокошник"? - спросила Русанка.

Я посмотрел на неё, - в глазах её была хитринка, - очевидно таился в нем какой-то подвох.

- Ну-у... - Я поморщил лоб. - Уже в древности люди знали, что солнце - шар, который окружен ореолом пылающих лучей. Слово "Пылать, Гореть" на санскрите звучит как "Чур" - (Звук "Ч" и "К" в санскрите легко переходят друг в друга). И в той и в другой огласовке - "Чур" или "Кур", мы до сих пор можем найти в русском языке слова однокоренные этому слову. "ЧУРка" - это деревяшка для топки печи. А "КУРить" в русском означает - "Дымить".

- Так, - согласилась Русанка, - и?

- Ну и, так же как голова солнца на небе была окружена алым пламенем, так же и голова птицы-петуха, ходящего рядом с людьми по земле, была окружена алым гребнем похожим на пламя. - Продолжил я. - Голова птицы будто пылала! Всем наблюдательным людям было понято, что петух - это конечно священная птица, каким-то неведомым образом связанная с божественным светилом на небе. Потому и называется у нас эта птица "КУР" в мужском роде, или "КУРица" в женском. Петух в русской народной памяти настолько прочно связан с силой огня, что устроить поджог до недавнего времени иносказательно называлось "Пустить Петуха". "Куд" на санскрите значит "Жечь", "Обжигать", а также "Окружать", (ведь огонь пожирая предмет охватывает его со всех сторон). И петух в русских сказках кричит свои речи, не иначе чем с присказкой "Куд-Кудах", предупреждая - Окружу, Обожгу!

- Верно, - Лукаво поглядывала Русанка. - Ну а женский кокошник?

- Момент, - успокаивающе выставил руку я. - Как раз к этому подхожу... Значит, у другой ветви наших предков, на эта же птица называлась "КУккута", что и сохранил санскрит. (Слово это, кроме прочего, означает и вспышку пламени, и трескающую огнем головешку). В русском говоре в этом слове звук "т" превратились в "ш", и после череды превращений "Куккута" превратилось в "Кокош" - так называли петуха и у Русские в старину, так сейчас называют его, например, Словаки. Итак, "Кур", или "Кокош" означает примерно "Пылающий" - то есть носящий пылающий гребень. Огонь издревле был символом чистоты, - ведь пламя пожирает любую заразу, и убивает даже микробов. Санскритское слово "Чокша" - (а мы помним что "Ч" и "К" в санскрите легко переходят друг в друга; Чокша-Кокша) - происходит от все того же "Чур", и наше слово "Чистый", которое является ему переводом, все еще сохраняет ему какое-то созвучие. И вот, головной убор, символизирующий пламя приносящее чистоту, стали носить на голове девушки. Делать они это могли только до свадьбы, пока не теряли непорочность. Назывался этот убор у нас на Руси "Кокошник", а у наших дальних родственников, ушедших жить в Индию - "Куду". Кокошник - это олицетворение ореола пламени, сияния чистоты женщины. Точно так же цари-мужчины носят на голове пылающие солнечным золотом царские венцы - олицетворение сияния власти. Верно же говорю?

- Верно, - весело согласилась Русанка. - Но что из этого следует?

- А что? - Спросил я.

- А то, что ты сам сказал. В древности, ВСЕ женщины носили на головах сияющие венцы. А из мужчин это право смог выторговать себе лишь один - Царь-Жрец. - Русанка победно выпрямилась. - Теперь-то понимаешь, кто из мужчин и женщин изначально является высшим существом, созданным повелевать?

- Тьфу! Ну опять ты за свое... - Хлопнул я ладонью по подлокотнику скамейки. - Все тебе борьба полов покоя не дает... Кстати, ведь "чур\кур" означало не просто пламя, но пламя данное людям богами от "Головы-Солнца", - то есть пламя являлось кудрями с солнечной головы. Поскольку волосы обвивают, огибают голову человека, так же как пламя окружает то что сжигает, то в санскрите "Куд" стало обозначать "Изгибать", "Кут" - "Гнуть, и у нас русские мамы до сих пор потеплее КУТают детей, - обгибают пеленками, - чтобы те не простудились... Поэтому в санскрите слово "Чуда" означает так же "вихор волос". Сравни-ка это с нашими словами "ЧУб", "ЧУприна" и "КУДри". Да в довесок и "Коса". Все-таки у наших предков связь с богами намного крепче была, чем у современных людей. Для них "по образу и подобию" не было пустым звуком. Они-то точно знали, в чем это подобие состоит... ой!..

- Чего - встревоженно подвинулась ко мне Русанка.

- Опять Он на связь лезет. - Пробормотал я, растирая переносицу. - Добит в голову как тараном. Неймется ему... Проводи меня пожалуйста, в комнату.

***

Через две с половиной недели. Всего через две с половиной недели я знал - где.

Я сообщил об этом Посье. Не до точки - точные координаты я пока приберёг, но примерный район обозначил.

- Отлично, - сказал Поль Посье, когда я сообщил ему о своих успехах. - Я доложу господину Пайджу. - Он задумчиво почесал подбородок. Значит, север... - Нам нужна теплая одежда. И надо проверить, нет ли в том районе геологических партий. Это осложнило бы дело...

Амос Пайдж примчался в поместье на следующее утро. Поль Посье спустился в иерархии охранников на второе место, потому что вместе с Пайджем прибыл Франц Фер - личный ближний телохранитель, и глава команды.

Завертелась подготовка к экспедиции. В поместье отрубили связь и интернет - мы перешли в режим информационной автономности. Правду говорят - деньги, это рычаг которым можно перевернуть мир. Собственно, моя "подготовка" заключалась в том, что я заказал, примерил и подогнал свои одежду и снаряжение. А потом несколько дней слонялся по поместью. Не скажу, чтобы я был этим угнетен - теперь хотя бы я не впадал в транс. Приятно, знаете ли, когда твоя рубашка не закапана собственной слюной, потому что интервьюируя бога, ты непроизвольно расслабляешь лицевые мышцы и забываешь закрыть рот, да... Днем я проводил время в закрытом тире, постреливая с охранниками. Я не уступал в скорости Посье, но всегда проигрывал ему в точности. Его "Манюра" укладывал в центр мишени буквально пулю в пулю. Он был первоклассный стрелок, хоть и несколько самодовольный... А ночью я того - конспирировался с Русанкой.

Это можно было бы назвать курортом, золотым отпуском.

Если бы в воздухе не висело некоторое напряжение.

Больше всех к экспедиции пришлось готовится Амосу Пайджу. Дело даже не в том, что он как организатор должен был утрясти все моменты. Не доверяя своей коляске в тех диких местах, куда нам предстояло ехать - Пайдж учился ходить. Его деградировавшие мышцы не могли поднять его ни при какой стимуляции. Поэтому он осваивал медицинский эксзоскелет. Вместе с ним кроме охраны и личного врача, приехала целая бригада техников, которая учила его обращаться с этим чудом враждебной техники. Усиленной обратной связи через мышцы - (по причине их фактического отсутствия у Пайджа) - как в военных моделях экзоскелетов, здесь не было. Сверх-современная машина была оснащена улавливателем мозговых биотоков, и в теории слушалась владельца как собственное тело, подчиняясь мысленным командам. На практике, биотоки у каждого человека слегка отличались, и пока техники подстроили машину под Амоса, тот испытал немало неприятных минут, выкидывая нелепые коленца, и шатаясь из стороны в сторону на лужайке перед домом. Техники прыгали вокруг ходуна, укорачиваясь от махов усиленных экзоскелетом рук. Увернуться удавалось не всегда... Охрана старалась сохранять каменные лица. Трехсотлетний старикан Пайдж как оказалось, знал много интересных слов на английском и французском пусть и несколько старомодных, и умел связывать их в весьма причудливые комбинации.

Как ни крути, Пайдж был незаурядный старикан. Через некоторое время он научился ходить.

Язык его сразу вернул благопристойность.

На следующий день мы покинули поместье.

***

Хороший это был кабинет. Роскошный. Белые стены с коричневыми под темное дерево рамами окон, закрытыми шторками. Пасторальные картины в рамках на стенах. Даже ковровая дорожка в проходе. Диван подо мной было бежевым, обитым мягкой натуральной кожей. Если не открыть шторку, и не выглянуть в окно - разве скажешь, что летишь в вертолете через непроглядную ночь?

Ну разве что болтнет иногда в воздушной яме. Но тут уж ничего не поделаешь, - даже топ менеджерам корпорации и миллионерам пока не во всем удалось преодолеть законы физики.

Амос Пайдж сидел за столом, - хорошим кабинетным столом, обитым старомодным зеленым сукном, с круглой лампой под матовым абажуром, и смотрел в свой ноут-бук. Он был в своей роскошной инвалидной каталке, - кресла именно здесь - перед столом - специально не было. А чудо экзоскелет пока ютился в грузовом отсеке. Мы сидели сбоку от Амоса, на диванчике. Я, Русанка, и его личный доктор - Элиас Штюрмер. Чрезвычайно серьезный мужчина с компетентным выражением лица, и большим лбом, увеличенным залысинами. Охрана сидела ближе к хвосту, за полуперегородкой.

Пайдж был занят: - он ругался.

- Амос, одумайся - проникновенно вещал с экрана ноутбука незнакомый благообразный седой старик с внешностью викторианского джентльмена, - ты всегда умел круто повернуть руль, мы тебя и ценим за это. Но то что ты задумал сейчас - это даже не авантюра. Это безумие! Ты понимаешь, что рискуешь выпустить в мир?

- Я понимаю, что умираю, старый друг. - Огрызнулся Амос. - Тебе до этого еще далеко. На сколько ты моложе меня, Георг? На сорок лет? Ты еще можешь позволить себе пофилософствовать пару десятков годков, пока костлявая не схватит тебя за жабры. А у меня, извини, - времени уже нет.

- Ты обезумел от страха, Амос. Ты не соотносишь шанс на выигрыш с возможными рисками...

- У меня нет рисков, Георг. У меня есть только метроном. И он тикает. Каждую секунду он отнимает у меня жизнь! Какие риски могут быть у без пяти минут мертвеца? Сыграть в ящик на минуту раньше? Нет, в моем положении нет рисков. Есть только шанс. Пусть даже один на миллион.

- Ты не оставляешь мне выбора, Амос, - скорбно поджал губы Георг. - Нам придется инициировать твою отставку. И заморозить все счета.

- Давай, попробуй, - закаркал смехом Амос, - отследи мои счета. Эти дутые нули, спрятанные в паутине банковской системы которую я сам создавал последние без малого триста лет. А что до отставки, - на кой мне место в совете, если я буду мертв? Будете ставить на него мой портрет с траурной ленточкой? Ну включи же ты голову Георг, - проникновенно прохрипел Амос - главное правило бизнесмена, - знать что нужно другой стороне. Я сейчас уже совсем в иной системе ценностей. Ты подумай лучше вот о чем, - и тебе когда-нибудь придет время умирать. Ты сейчас самый старый после меня в Совете, - только ты можешь понять. А все эти молодые стапятидесятилетние дурни думают, что у них еще вся жизнь впереди. Все это пролетит как миг! Вы все время думаете, что будет если я ошибаюсь. Ты лучше подумай, как все обернется если я окажусь прав! Разве сам ты тогда не захочешь вернуть свою молодость? Не ссорься со мной сейчас, Георг. Инициируйте мою отставку, заседайте в совете, ищите мои счета. Поддерживай все это. Только не делай ничего, что могло бы реально помешать мне добраться до цели. Ты никогда не смотрел на мир однобоко, и умеешь в нужный момент поменять точку зрения... и сторону. Так не становись дураком сейчас, старый друг.

- Я... - буду голосовать за твою отставку, и за инициирования в отношении тебя корпоративного расследования. - После паузы ответил Георг.

- Спасибо, старый пройдоха. Скажи вот еще что. Вы меня проспали. Но кто-то вам все-таки слил. Скажи, откуда информация?

- Этого я не могу сказать, - Буркнул Георг.

- Ну и черт с тобой. Мне пора. Не хотелось бы, чтобы какой-нибудь молодой прошелыга расшифровал сигнал, и начал думать где меня перехватить. Думаю, сейчас тебе доложат, что мой сигнал идет откуда-то из района Новой Гвинеи. Можешь честно искать меня там. Увидимся Георг. На той или на этой стороне.

Амос с чувством долбанул по клавише, и отключил связь.

- Нет, ну утекло все-таки, а? - Повернулся старец к нам. - Никому нельзя доверять. Что за время...

- Это как-то влияет на наши планы? - Спросил я.

- Нет, - кивнул головой на дряблой шее Амос, - Они опоздали. На силовой вариант нет времени, да они и не пойдут на это, у меня еще достаточно рычагов. Мы сейчас как стрела в полете. Или попадем в цель, или нет. Это уже не зависит от кучки трусов в уютных кабинетах. Ни в ПанПрод, ни в Варяжьем Братстве. Нигде еще.

Он поднял скорченные руки, и закрыл ноутбук, будто крышку гроба захлопнул. Посмотрел на меня.

- У тебя не типичное для варяга имя, Михаил. Ваших братьев не принято называть иудейскими именами.

- Мать дала. - Я легонько развел руки, - Я к варягам не сразу попал.

- Может быть поэтому, ты и мыслишь шире, чем другие ваши братья?

- Варяги, они тоже разные...

- А ты знаешь, что значит твое имя?

- Михаэль? - Переспросил я. Это абревеатура от Ми Кво Элохим - "Ми Кво", значит "Кто Подобен", а "Элохим" значит "Высокому". То есть "Кто как Высокий".

- Да, - цокнул языком старик - но ведь иудеи, которые поперли это слово из аккадского языка, называли эпитетом "высокий" бога, чтобы не произносить всуе его истинного имени. То есть твое имя переводится "кто как Бог". Кому еще, как не человеку с таким именем отыскать древнего бога? Номен эст Омен, как говорили латиняне. Имя есть Рок. Разве не так, а?

- Скоро узнаем, - кивнул я.

Открылась дверь в пилотскую кабину, и к нам в салон высунулся пилот.

- Мы вышли в район, господин Пайдж. Будем примерно через пятнадцать минут. Плюс время на поиск площадки для приземления.

- Спасибо, Кристиан, - кивнул Амос, и тут же бодро гаркнул в сторону хвоста. - Мистер Фер! Мне надо приготовиться. Тащите сюда это мое двуногое медицинское недоразумение!

Мы с Русанкой переглянулись.

Все шло к развязке.

***

Мы стояли посреди заснеженной горной долины, с единственным выходом - тесным извилистым уходившим вниз ущельем. Укутанные белой пеленой горы, и белый наст под ногами. Белый мир, даже небо лежавшее на горных вершинах казалось ледяным, - голубым куском льда, будто крышка положенная сверху на горные вершины. Наш вертолет, наша одежда, - все было чужеродным здесь. Не-белым, - в царстве белого. При этом здесь не было так уж холодно - кольцо вершин надежно защищало долину от резких ветров. Здесь не было холодно. Просто пусто и безжизненно. Место забытое богами. Всеми, кроме одного.

Преторианцы Амоса рассыпались, окружили вертолет, чтобы проверить территорию. Но не слишком далеко. Не было нужды. Низина долины сама по себе была потенциальной ловушкой, безо всякого укрытия - идеальное место что выбить всех нас с близлежащих горных вершин, - если бы нашелся безумец, который сумел бы на них взобраться. Все же телохранители Амоса отрабатывали свой номер. Сам Амос стоял рядом со мной, укутанный в теплую одежду и электрический тепложилет, подпираемый каркасом своего медицинского экзоскелета. Я сказал, что здесь не было холодно... Да. Для всех, кроме Амоса. При его старческом дефиците массы тела, он наверно мерз и при комнатной температуре. Что уж говорить о зимнем горном воздухе.

- Так, - сказал Амос, вертя головой. Экзоскелет его при каждом движении слабо, но отчетливо гудел механикой. - И что теперь?

- Ждем. - Ответил я.

- Долго? Я мерзну. - Лицо его было белым как и все здесь. - Кровь не греет...

Он сказал это без жалобы, как констатацию факта. Все-таки его было за что уважать.

- Нет, - покачал я головой, прислушиваясь к своим ощущениям. - скоро. Совсем скоро.

- Часы? - Уточнил он.

- Минуты. - Сказал я. - Может быть вернешься в вертолет, Амос? Незачем мерзнуть зря.

- Нет, - он покачал головой. - Если скоро, я подожду здесь. Не хочу пропустить это зрелище. Черт, где на этом жилете регулировка подогрева?..

Она появилась неожиданно. Безо всяких зримых. "спецэффектов". Пирамида. Идеального "золотого сечения", и такого же золотого цвета. Пирамида с П-образной аркой входа, на той грани что была перед нами. Возникла в долине перед нами сразу, просто заслонила собой часть долины и гор, и изменила пейзаж. Зримо, весомо, - и все же неправдоподобно. И только прошел по всей долине почти неслышный, но мощный, ощущаемый не ушами а костями низкий гул. Будто мир зазвенел, и успокоился.

- Тысяча чертей... - раздался слева от меня голос Джарвиса. И я почувствовал руку Русанки стоящей у меня за спиной на моем плече. Она его сжала, думаю, непроизвольно. Но я даже не повернул к нему головы. Я смотрел. Мы все смотрели.

- Богоявление... - Прошептал сиплым голосом Амос. - Литке, ты это снимаешь?

- Нет сэр, - пробормотал Литке, у которого была камера.

- Так снимай, чтоб тебя мать не рожала!

- Да сэр.

И повисло молчание.

- Эта штука большая, - прервал тишину Поль Посье. - Но она не вытеснила воздух. Иначе нас бы всех ударной волной к чертям собачьим снесло.

- Она не вытеснила. - Кивнул я. - Заместила...

Замечание француза привело меня в чувство.

- У нас мало времени. Она здесь ненадолго.

- Слышали господа? - Включился Амос. - Быстро, идем к ней.

Сундстрим, Клейхилс - в головной! - Дал голос Фер.

Двое охранников двинулись в авангард, оставляя за собой глубокие следы. За ними и Амос сам подавая пример, шагнул к нашей цели. Наст не выдержал, и провалился под его ногой, почти по щиколотку. Амос нелепо замахал руками, пытаясь помочь себе выпрямится своими деградировавшими мышцами, и громче загудел его экзоскелет. Шедший рядом Розен бросил автомат повисший на трехточечном ремне, и едва успел подхватить старика.

- Хьюз! Труввелер! - рявкнул старец - Вы самые здоровые. Помогите мне!

Два здоровяка из охраны подскочили к Амосу, и подхватив его за руки потащили вперед по снежной целине, как мощные буксиры баржу, оставляя за собой рыхлый след. Амос сперва пытался помогать ногами, пока Хьюз не сказал:

- Прекратите семенить, сэр. Вы нам так только мешаете. И, если позволите, мы перевернем вас спиной вперед, так вы не будете ни за что цеплять ступнями.

- Делайте как удобнее, - проскрежетал Амос.

Теперь его тащили задом-наперед. Я с Русанкой шел как раз за ним, и Амос пробурчал мне скривив презрительную мину.

- К самому большому событию в моей жизни меня тащат задницей вперед... Будто бы я упираюсь. Пожалуй, не надо будет упоминать об этом в мемуарах, а?

- Собираешься их писать? - рассеянно спросил я.

- Нет, но ведь придется. Такое событие. Я не только верну свою жизнь. Мы обессмертим свои имена, парень!

- Да-да...

Я почти не слушал его. Я шел за стариком. Я не обгонял, не бежал вперед. Хотя это была моя цель. Моя! Она возникла, когда я еще был слишком мал, чтобы понять это. Я почти был у неё - десять лет назад. Я нашел то, что люди не видели тысячелетиями. Я хотел увидеть. Увидеть что будет внутри. И одновременно... я боялся этого. Там, в этой пирамиде были не только древние тайны. Десять лет назад там остался дед.

Мы подошли ко входу. Строгая простая П-образная арка выделялась из наклонной грани. Как и вся пирамида она была будто отлита из блестящего металла, и ни одного следа швов. Из того же металла были и двустворчатые двери, что перегораживали нам путь.

- Ну же, переверните меня! - Пропыхтел своим могучим нянькам Амос. - Вот так... Что теперь? - Обратился он ко мне. - Ты знаешь, как открыть?

- Ничего сложного, - пробормотал я. - Я действительно знал. Знал обыденно и привычно, будто бы делал это каждый божий день. Это знание мне аккуратно вложили в голову, на нужную полочку. Только возьми...

Я подошел к правой части входной арки, и подняв руку раскрыл пятерню. Метал пирамиды под моей рукой ожил, мигнул изумрудными символами, и я сыграл на них мелодию доступа. Так же как тысячи лет назад эту дверь запер последний марут, оставивший здесь своего господина, и ушедший навсегда. Так же как десять лет назад это дверь открыл дед.

Створки дверей дрогнули, и медленно, мягко начали расходиться в стороны. Фукнуло негромко, - уровнялось давление - и из расходящейся щели на снег перед входом вымело какие-то темные крупинки. Я подошел и посмотрел на них. Это был песок. Десять лет назад эти песчинкаи занесли сюда, из пустыни Каракумы люди, которых я знал. И которых уже не было. Люди Амоса ощерились стволами, сосредоточились у двери как перед проникновением на объект занятый противником. Или как охотники, перед берлогой страшного зверя.

- Не напрягайтесь, господа. - Сказал я им. - Там не в кого стрелять.

И шагнул под арку, во тьму.

Древняя - невообразимо древняя - станция была жива. Я шел вперед. За мной шли остальные, включив фонари на автоматах, подсвечивая мне в спину. В этом, впрочем, не было надобности. Я шел по зеленой линии, горевшей на уровне моего плеча на правой стене. Линия оборвалось, - её светящаяся "река" впадала в круглое зеленое "озеро" света. И я приложив к этому кругу руку снова прощелкал пальцами команду - вспыхнул мягкий идущий от потолка свет. Люди Амоса зашевелили во все стороны стволами, - вбитая привычка, практически уже рефлекс.

Это был большой зал, стены как и снаружи здесь были из металла, но иного по цвету серо-голубого. Кроме входа в который мы вошли, была еще одна дверь впереди. Пустой, ничем не занятый зал, залитый светом.

Помещение вдруг заполнил мягкий нежный женский голос. Древние певучие слова лились как песня. Голос родился, прозвучал и угас, будто хрустальный родник иссяк.

- Что это еще за ангельские песнопения? - Спросил Амос.

- Ничего особенного, - Мотнул головой я. - До того, как это место стало гробницей, здесь была простая станция связи и навигации. Автомат сообщил что все системы в порядке. И сколько циклов не проводилась плановая проверка. Он не понимает, что проводить проверки давно некому.

- Вот так просто? - Удивленно спросил Амос.

- А ты чего ожидал?

- Ну не знаю... Не плановых проверок точно.

- Ты же помнишь, как сказано: "по образу и подобию". По образу и подобию, Амос. Они были очень похожи на нас.

- А это что за штука? - Спросил Посье, указывая на что-то слева от двери.

Я проследил за его взглядом. Чужеродный это был здесь предмет, - вроде ящика с ручкой, и катушкой на одном из боков, на которую был намотан провод.

- Это передатчик с выносной антенной, - пояснил я больше для Амоса. - Десять лет назад варяги его взяли сюда. Была мысль, если не удастся сделать что задумали, то попытаться разместить здесь передатчик и вывести антенну наружу, чтобы он периодически давал сигнал. Тогда каждый раз, как пирамида вываливалась бы в наш мир, шла бы засечка. Можно было сформировать карту мест выхода, и не парится с телепатическими фокусами чистокровных хлопцев.

Посье подошел к передатчику. Эй, эта маркировка... Эй это ведь микроядерный реактор?

- Да. - Подтвердил я. - Я чувствовал себя неважно, кружилась голова.

- Дорогая штука.

- Десять лет назад, была еще дороже. Они не хотели, чтобы у передатчика в неподходящий момент сел аккумулятор. А потом... Они даже антенну не развернули.

- Почему? - Спросил Посье.

- У них возникли другие дела.

- Это действительно стоящая штука? - Спросил подошедший сзади Клейхилс, положив автомат на локтевой сгиб.

- Штучное производства, - кивнул Посье. - Поставишь у себя дома под кровать, и на пару десятков лет можешь забыть о счетах за свет.

- Заберем на обратном, и продадим, - Предложил Клейхилс.

Амос зугукал смехом, будто филин на ветке и повернулся ко мне.

- Ты слышал? Он очутился здесь, - здесь! - и хочет забрать отсюда жалкий микрореактор. Эти шотландцы и правда неподражаемы. Клейхилс! - если ты сможешь отколупать здесь кусочек металла от стены, это будет стоить в десять раз дороже любого... А впрочем... Разве я мало плачу тебе, Клейхилс?

- Лишних денег не бывает, сэр. - Бодро отрапортовал Клейхилс.

- Идем, - прервал я их.

Я двинулся вперед, открыл очередную дверь, и пошел по сводчатому коридору. Остальные шли за мной. Металлический пол глухо отдавал своим монолитом под нашими шагами. В какой-то момент меня вдруг повело - мир поплыл перед глазами, и мне пришлось опереться о стену, чтобы не упасть.

- Мишук, - Придержала меня под руку тут же оказавшаяся рядом Русанка. - Что с тобой?

- Ничего... я потер рукой глаза. - Нормально... Просто, он у меня в голове. Давит... информацией.

Я был слишком близко. Я и правда ощущал его присутствие. Его мощь, многовековую усталость, почти отчаяние, и слабую, будто угасающее пламя свечи, надежду. Но дело было не только в этом. Мы с ним, на каком-то уровне его сознания, будто образовали одно целое. Это не значит, что мы слились. Скорее я получил доступ к его огромной памяти. А значит, и к памяти всех варягов, кто по крови имел с ним связь. В том числе и к памяти деда. И всех остальных варягов, что зашли сюда десять лет назад.

Не думаю, что это он направлял мне информацию. Он ведь спал. Барахтался в своих тысячелетних сновидениях. Скорее всего я непроизвольно запрашивал её сам. Мне хотелось знать, что случилось с дедом - и он дал мне это знание. Непроизвольно влил мне его в мозг.

Я Михаил Поморцев, шел по коридору, вместе с Русанкой, Амосом и его людьми. И одновременно "я", Глеб Клевцов, летел на крыльях радости и успеха по этому же коридору, десять лет назад. А за Глебом Клевцовым, шел еще один целеустремленный и исполнительный "я" - и звали меня Запслав Рудомет. С этим последним эмоциональная связь была похуже, - кровь была жидковата - но ход его мыслей я улавливал. Он - "я" - Рудомет - наблюдал за дедом, и уже почти решил - надо брать командование на себя.

Это было слишком для одного человека - и могло закончится шизофренией - расщеплением разума. Поэтому я зажмурился, и взмолился, попросил - прекрати! И видения отступили, потеряли силу. Я снова был я. Однако они - видения - все же скользили во мне. Только теперь не захлестывали мое сознание, и не грозили разбить мое "я". И все же, проходя по блестящему коридору мимо плохо различимой, темной, неопределенного цвета смазанной полосы на стене, я знал - это кровь. Здесь Запслав Рудомет бежал обратно, спасался от деда, оглядываясь, шатаясь, зажимая рану на шее, а второй сжимая скользкий от собственной крови пистолет. Бежал, стремясь к спасительному выходу. Бежал и оперся на краткий, мазнул по стене оставив на ней утекающую из него жизнь...

Я шел по коридору. Я знал куда идти. Перекрестки не смущали меня. Я ведь уже проходил здесь. Круг почти замкнулся. Я шел, уходя вглубь пирамиды, открывая двери. Я стремился к главному залу.

И я вошел в главный зал.

Древние строили с размахом. Станция связи была чисто утилитарным местом. Но все же и здесь был церемониальный зал. Здесь живущий на земле Бог в случае визита в пирамиду принимал отчеты, и выслушивал просьбы от местного персонала. Странное по нашим понятием место. Но как известно, желания возрастают по мере возможностей... А у древних возможности были.

Это был прямоугольный зал, с двумя рядами колонн у стен - классическая форма главного зала дворцов, на безмерно далекой планете, которую пришельцы повторили здесь, и которую мы люди - затем пытались скопировать неоднократно. В дальнем конце зала стоял вознесенный вверх на ступенях металлический трон. Но на нем некому было сидеть. Потому что хозяин трона лежал перед ним, - тяжелая бронированная капсула. Совсем не похожая на кристалл, или еще что-то в таком роде, как я видел недавно в своем дурацком сне. Скорее похожая на саркофаги египетских фараонов. Я увидел её сразу, - не зрением, а чем-то иным; она притянула меня как магнит. Тот, кого я чувствовал так долго, был совсем рядом.

Я шагнул вперед. И с трудом оторвав взгляд от капсулы саркофага. Бойцы Амоса вслед за мной начали входить в зал, ховаясь за колоннами и выцеливая сектора. А я шел прямо по центру. Кого мне было здесь бояться? Перун закованный в свой гроб, был в этом зале не один. Его дети, дальние его потомки, через несколько тысяч лет организовали ему в этом зале почетный эскорт.

Из мертвецов.

Первого я заметил почти у самого входа. Он лежал на полу, нелепо подвернув под себя ногу, - иссохшая мумия, так и не расставшаяся со своим длинным посохом. Я узнал его по белому чубу, все еще украшавшему сморщенный обтянутый коричневой кожей череп - жрец Людовит. А дальше лежал еще один труп, и еще. Вместе с дедом сюда вошли восемь человек. А вышел только один. Остальные семеро так и остались здесь. Я шел по залу к его тронному концу, и мой путь отмечали сморщенные тела. Вот справа один из ученых, - тогда десять лет назад он был с чемоданом за который очень трясся и никому не доверял - теперь чемодан валялся далеко. Видимо сам бросил его когда побежал, занятно как могут в один миг изменится у человека представления о важном... Не помогло, - так и рухнул лицом вперед, и теперь лежал в сухом порошке своей высохшей крови. Второй ученый - у колонны. Этот был умнее первого, не бежал к выходу по прямой, но тоже не успел; осел, будто устал. Смертельно устал. Слева, - у противоположного конца залы, еще один жрец. Как же его звали?.. Да, Дубрав - свернулся клубком, будто новорожденный, сжав костлявыми руками живот. И почти по центру, - двое бойцов Запслава, даже после смерти не расставшиеся с автоматами. Они умерли здесь первыми, и лежали в тусклой россыпи собственных гильз.

- Что за ад? Что тут произошло? - Дал голос у меня за спиной один из охранников Амоса. Кажется, Джарвис...

Я мог бы рассказать. Во всех подробностях. Когда-то, десять лет назад я уже видел это. Но тогда я не смог понять. Возможно потому что не хотел. Я ведь тогда не мог представить, что братья будут стрелять друг в друга, - даже ради блага, как они его понимали. А теперь я знал, что братья - и за благо - рвут друг друга особенно яростно. Это чужого можно убить без особых эмоций...

Я знал все что здесь произошло, вплоть до каждого движения. Кто куда бежал, где прятался, в кого стрелял. Кто ничего не успел понять, а кто умирал мучительно и долго. Я видел все это - с восьми разных точек зрения, по числу вошедших сюда людей. Мне было грустно. И одновременно, я был отчаянно горд за деда. Он был один против троих матерых спецов. Стоял к ним спиной. А они целились ему в спину. И он сделал свой ход. И если не победил... То уж точно не проиграл.

- Контакт! - Раздался крик одного из телохранителей Амоса. Он заметил торчащую из-за колонны пулеметную турель, и суставчатую металлическую ногу. - Нет, отбой. Похоже, дохлая железяка.

- Боевой дрон... Может в спячке?

- Никаких шансов. - Сказал Поль Посье обойдя колонну с другой стороны. - Это старый "Герион". Их оснащали бензиново-акумуляторным гибридом. Десять лет. Он сжег бензин и аккумуляторы давно сдохли.

Я почти не слушал их. Колонны кончились, я вышел в тронную часть зала. Он лежал на ступенях. Он почти дополз наверх, до саркофага. Почти... И все еще тянулся к нему иссохшей скрюченной рукой. Дед. Мой дед.

Я подошел, и сел рядом на корточки, так чтобы увидеть его повернутое вбок лицо. Смерть изменила черты, но все же его еще можно было узнать. В местах не с таким сухим воздухом, время поступало с трупами гораздо жестче, а здесь... Рудомет и его люди, были добрыми стрелками - куртка на спине была вспорота в нескольких местах. Та самая крутка, в которой я видел деда в последний день. Все это было будто вчера. Яснее чем вчера. Существует ли вообще такая штука как время?

Левой рукой дед все еще тянулся достигнуть своего бога. А в правой, поджатой рядом с лицом, он все еще сжимал пистолет. Та самая - его - "Огненная Звезда", - "Стар Файрстар Плюс" из которой и я бывало стрелял в детстве... Удлиненный двадцатизарядный магазин, все еще был в рукояти. Но затвор застыл на задержке в заднем положении, оголив перекошенный ствол - он успел расстрелять все патроны до железки. Я залез в свой подсумок, достал магазин от пистолета, и выщелкнул оттуда один патрон. Затем аккуратно приподнял сухую руку мертвеца, нащупал кнопку выброса и отделил магазин дедовского пистолета. Туда я вставил свой патрон, загнал магазин обратно, отведя затвор назад, отпустил. Сухо клацнуло, затвор загнал патрон в ствол, - десять лет сжатия не ослабили пружину; испанская сталь была хороша. Теперь дед снова был вооружен.

Не к лицу воину лежать без оружия.

Рядом раздались шаги. Подошел Амос, и встал рядом. На деда он даже не посмотрел. Что ему был дед... Он неотрывно, будто зачарованный смотрел на возвышение, где лежал саркофаг.

- Это он? - Лихорадочным тоном спросил Амос. - Это же... он?

- Да, - я поднялся на ноги. - Это он.

- Индра, Перун, Уран, Юпитер, Зевс, Один, Менге Кёк Тенгри... - Амос перебирал на языке эти имена из бесконечного списка. - Я все-таки нашел его. Нашел! Поднимай же его! Буди скорей! Я рискнул всем, - и снова выиграл. Самая крупная ставка - на жизнь! Я буду жить! Я не умру! А-ха-ха-ааа!...

Амос вдруг оборвал свой смех.

Сипло шумно, глубоко вдохнул.

Сгорбился.

И застыл.

Я повернулся к Амосу, взглянул на его побелевшее лицо, сине губы и застывшие глаза.

- Штюрмер! - Крикнул я, - Медик! Сюда, ну, быстро!

Личный медик Амоса подскочил, завозился вокруг, а затем как-то резко замедлился в движениях, и повернувшись ко мне отрицательно покачал головой.

- Всё.

- Что "всё", он же стоит!

- Его держит экзоскелет. - Штурмер развел руками. - Всё. Он мертв. - И уже обращаясь больше ко мне чем к себе, раздумчиво добавил. - Чудо что он вообще протянул так долго... Железный старик.

Я смотрел на вертикально застывшего Амоса. Умер смеясь. Немногим в конце жизни выпадает такая роскошь. Надеюсь, он не успел понять, что с ним случилось. И ушел ощущая себя счастливым победителем.

А может быть успел.

Может быть, теперь он уже знал, что смерть, это не так уж и страшно.

Телохранители, - теперь уже бывшие телохранители Амоса - подошли к нам, обступили тело Амоса полукругом.

- Старый хрыч, - Покачал головой Хьюз, - помер. Надо же было выбрать такое время.

- Таскал с собой десять охранников и одного врача. - Хмыкнул Сундсрем. - Надо было наоборот.

- Тогда ты не получил бы работу. - Лениво посмотрел на Сундстрема Кренц. - Нанять такого болвана как ты, можно только в группе.

- Поцелуй меня в тыл. - Лениво отозвался Сундстрем.

- Легче, джентельмены, - Обвел глазами подчиненных Франц Фер. - Проявите уважение к нанимателю. Он честно выполнял свой контракт.

- И мы честно выполняли свой, - Отозвался Хьюз. - мы берегли его от пуль. А наши высказывания точно его не ранят.

- От старости телохранители не укроют, - пожал плечами Литке.

Пока телохранители философствовали, личный врач Амоса, Штюрмер, собрался с мыслями и повернулся к группе:

- Господа, позвольте минутку внимания. Как видите, ситуация изменилась. Ваш наниматель мертв, что автоматически аннулирует ваш контракт. Смерть это, конечно, всегда печально... Но в нашем случае, это даже некоторым образом упрощает ситуацию. Позвольте представиться, и прояснить вам некоторые моменты: Меня действительно зовут Элиас Штюрмер. Я не только был личным врачом Амоса Пайджа. Я также уполномоченный представитель совета директоров компании Панпрод.

"Твою медь! - Вот и все что я подумал в тот момент.

- Шпик, - фыркнул Посье.

- Я предпочитаю термин, наблюдатель, - развел руки Штюрмер.

- Ад кровавый! - весело оскалился Джарвис. - Дед до усрачки боялся утечки, а шпик оказывается все это время скармливал ему пилюли с ложки, и втыкал иголки в дряблый зад. Не ты ли уморил старого пердуна?

- Позвольте уверить, я тут не при чем, джентльмены - с чувством оскорбленного достоинства открестился Штюрмер. - Я никогда бы не поступил бы так. Я ведь действительно дипломированный врач, исповедую принципы врачебной этики и европейского гуманизма, а кроме того, мне никто не давал такого приказа. Моя задача была только наблюдать за состоянием здоровья, и поведением господина Пайджа, и... информировать об этом совет директоров. В последнее время, эмоциональное состояние господина Пейджа было несколько... нестабильным. Что и вызывало у совета законную обеспокоенность. Когда господин Пайдж организовал эту, должен сказать, авантюрную экспедицию, он в припадке мнительности, даже разбил мой телефон, лишив меня возможность регулярно поддерживать связь с советом. События развивались стремительно, и в результате привели нас сюда.

- Должен сказать, что безрассудная затея господина Пайджа увенчалась успехом, чему мы все и являемся свидетелями. Однако, согласитесь, что его идея вскрыть саркофаг, который был закрыт тысячи лет, - это просто за гранью разумного. Там может оказаться все что угодно, вплоть до древних форм неизвестных вирусов. Вы же наверняка видели такое в старых голливудских фильмах.

Телохранители зашевелились, - старые голливудские фильмы видели все. Там вечно кто-нибудь чем-нибудь заражался, и потом ходил оглашая окрестности тоскливым воем.

То куда вел разговор полномочный шпик мне не нравилось,

- Штюрмер, остановись, - сказал я положив руку ему на плечо. - Ты не знаешь, что затеваешь.

- Не надо мне угрожать! - Повысил голос Штюрмер, отстраняясь от меня. Я всего лишь обсуждаю то, что нас всех касается.

- Пусть доктор скажет, - дал голос Хьюз.

- Я просто призываю вас поступить практично, - обратился к охранникам Штурмер. - Не будем вскрывать саркофаг. Вынесем его отсюда, вывезем на вертолете. Это же образец неземных технологий! Вы даже не представляете, какие деньги заплатит вам за него корпорация Панпрод. Это гигантская сумма. Вы будете обеспечены до конца вашей жизни. Эта штука - если её не вскрыть - билет в безбедную жизнь. Для каждого из вас.

Охранники закумекали, начали переглядываться.

- Кого вы слушаете? - Спросил я их, пытаясь перехватить инициативу. - Развесили уши. Этот шпион прав только в одном - перед вами образец неземных технологий. И отвесят вам за него каждому - по девять грамм свинца. Это тайна. И такие тайны убивают всех, кто их знает.

- Не надо ваших страшненьких рассказов - покосился на меня Штурмер. - Речь идет всего лишь о деньгах. И у ПанПрод их достаточно, чтобы просто купить, все что ей нравится. Это бизнес.

- Ладно, довольно разговоров - определил голосом командир команды, Франц Фер. - Мы вытащим эту штуку, а там посмотрим кому её предложить.

- Устроим аукцион, - обрадовался рачительный Клейхилс, - кто больше даст, тот и получит.

- Возможно и так, - Но вскрывать эту штуку, - Фер со спокойным прищуром смотрел на меня, - не вариант.

- Это не вам решать, - сказал я. - Экспедицию организовали я и Амос Пайдж.

- Пайдж мертв. А на тебя мы не работаем, - покачал головой Фер. - так что здесь у каждого право голоса. Верно, ребята?

- Так и есть, подтвердил Посье.

- Это называется демократия, парень - ласково улыбнулся мне Джарвис.

Я смотрел на них. На довольного Штюрмера, который - как ему казалось, - удачно обернул дело, выслужился, добыв ценный приз для своих далеких корпоративных хозяев. Надо было просто пристрелить его, когда он только открыл поганый свой рот, и признался что шпион, - возможно тогда он не успел бы заразить своими соблазнительными идеями этих крепких парней. Но стрелять в человека, заранее, пока он еще не дошел до края, - этому я так и не научился... Я окинул взглядом бывшую охрану Пейджа, - десяток наемников привыкших зарабатывать с винтовками в руках, которые почуяли свою выгоду. И на губах моих против воли появилась короткая невеселая улыбка.

Круг замкнулся. Почти замкнулся. Я пришел сюда - так же как дед - не с теми людьми за спиной. И я должен был разобраться с ними - так же как дед. Их было десять, - много, слишком много. И они были слишком близко. А укрытия слишком далеко. Я вспомнил давние уроки капитана Ухмылкина - я был неправ позицией, еще до того, как все начнется. Но где-то у меня на донышке души уже колыхался электрическими разрядами гнев спящего, который почувствовал, что история готова повторится во второй раз. А значит вечный сон будет продолжаться. Но все же - прежде чем меня полностью поглотили бы электрические разряды - я должен был попробовать не дать замкнуться этому кругу.

- Я пришел сюда, чтобы открыть этот саркофаг. Я шел к этому десять лет. Больше. И я его открою.

- Не надо нагнетать, сынок. - Спокойно, и как-то даже по-доброму сказал Фер. - Сегодня плохой день, чтобы умереть. Если хочешь возьмем тебя в долю. Цену будем устанавливать мы, поэтому денег хватит на всех. Не хочешь - просто бери свою девку, и уходи отсюда... Кстати, - Фер завертел головой, - а где девка?

Длинная автоматная очередь вспорола тишину как гневный раскат грома.

В неимоверную, застывшую тягучей патокой долю секунды, я успел ухватить взглядом, как дернулись несколько наемников слева от меня, приняв в спину злых автоматных пчел, и как остальные - опытные парни - начали инстинктивно разворачиваться на звук, кто приседая, а кто просто плюхаясь на брюхо, и одновременно вскидывая свои винтовки. ...Русанка всегда была умнее меня, пока я разглагольствовал, она сместилась за колонну и исключив меня с линии огня дала оттуда фланговую прицельную длинную очередь веером на весь магазин. Женщины часто бывают решительней мужчин... Она подарила мне шанс.

Русанка лупила слева из-за колонны, за мной было тронное возвышение, передо мной - наемники. Я вскинул автомат висевший на одноточечном ремне, и перечеркнул очередью Франца Фера, а может и кого-то еще из бывших рядом с ним. Одновременно я сместился назад-влево, пригибаясь, и прикрылся от врага телом бедолаги Амоса, который все еще стоял поддерживаемый своим медицинским экзоскелетом.

В него - сквозь него - тут же ударило тяжело обсыпав меня пластиком и просвистев над головой воющей смертью, - гражданский зкзосклет не был преградой для автоматных пуль. Я на чистых инстинктах в два прыжка взлетел вверх по ступеням, и перепрыгнув спрятался за ближайшее укрытие.

Мгновение спустя я сообразил, что укрылся за саркофаг.

Его саркофаг.

Некогда было думать, я сгруппировался, перекатился ближе к правому краю, и качнувшись высунулся сбоку вместе с автоматным стволом.

Передо мной мелькнул зал, усеянный трупами, - теми старыми десятилетней давности иссохшими телами, к которым прибавилось еще четверо. Четверо наемников лежали на полу. Трое Русанкиных. Двое лежали лицами вниз, и я опознал только Сундстрема. И один мой - Фер. Двигался там внизу только Амос; - мелкими шажками из стороны в сторону нелепо дергался его экзоскелет, пытаясь компенсировать сбившие стабильную вертикальную стойку пулевые удары. Остальных наемников не было видно, они рассыпались и укрылись за колоннами. Русанка слева, и я по центру, - вместе мы образовывали позицию для перекрестного огня, что немного смягчало перевес врага, но дело шло по острию бритвы.

Из-за колонны справа высунулась чья-то харя со стволом, и дала по мне очередь.

Я влепил в ответ, слыша как по саркофагу тяжело ударили пули.

Мы оба промахнулись.

Это был Клейхилс.

- Не стрелять! - Закричали внизу, и я узнал голос Поля Посье. - Не стреляйте по этой чертовой штуке!

А, паскудники боялись стрелять по саркофагу.

- Эй Поморцев! - Крикнул снизу Поль. Голос его доносился из-за левого ряда колонн; значит часть из них откатилась и туда.

- Фер мертв! Поздравляю с повышением Посье! - Зло крикнул я.

- Спасибо. - Со своим мягким акцентом отозвался француз. - Сдавайся, Поморцев! Ты же понимаешь, что мы задавим огнем. Не доводи дело до гранат. Решим все миром. Ты будешь жить, мое слово.

- Бычье дерьмо! - Завопил внизу кто-то искаженным голосом. - Миром?! Да я ему кишки вырву!

- Заткнись Кренц!.. - Рявкнул Посье.

Воспользовавшись краткой передышкой я решил улучить момент, и посмотреть, как там Русанка. Справа из-за саркофага мне не было её видно, и я укрываясь за ним сместился и выглянул слева.

Она сидела лицом ко мне, прижавшись спиной к первой колонне в ряду. Единственная позиция, откуда её не могли достать ни с какой точки обоих рядов колонн, - пока я еще держал фронтальную позицию. Левая рука Русанки висела как тряпка, бедро и предплечье заплыли красным. Автомат с отстегнутым магазином бесполезно висел на ремне. Пистолет, судорожно сжатый в правой, ходил ходуном. Лицо было белее мрамора, и глаза... Жизнь убегала из неё. Мы встретились глазами. Она судорожно кивнула, и где-то под сердцем у меня будто резанули ножом.

- Дашь гарантии, Посье? - Мертвым голосом спросил я.

- Мое слово!.. - Чрезвычайно твердо ответил Посье. Наверно так клялись мушкетеры в романах старика Дюма... И что-то он сказал еще. Но я уже не слушал. Я и спросил-то, только чтобы выиграть пару секунд.

Пора было вызывать кавалерию.

- Активация! - Сказал я в радио. - Михаил Поморцев. Пароль "Венёв". Режим - зачистка.

Секунду стояла тишина. Затем внизу в зале послышался короткий металлический гул, чей-то испуганный крик. А потом замолотили тяжелые пулеметы.

Все я знал. И частоту связи, и порядок дистанционной активации из ждущего режима, и даже дневной пароль, - который до сих пор действовал, потому что никто так и не сменил его за десять прошедших лет. Даже голос мой, записанный образцом десять лет наверно был узнаваем - тембр так и не сменился. Я не был приоритетным командиром. Но все приоритетные командиры были мертвы, а я был полноправным членом экспедиции. И он был обязан меня защищать. И слушать мои команды. Мой глупый стальной козырь.

Мой бог из машины.

Герион.

Я знавший теперь последние минуты деда, так будто это были мои минуты, - знал что он делал там, лежа на ступенях, все еще тяня руку к саркофагу, и понимая что уже не дотянется. Он отдавал последний приказ исполнительной машине, которая пришла сюда вместе с ними для защиты - и никого не смогла защитить. Потому что не знала, что делать, когда её командиры стреляют друг в друга... Дед отдал последний приказ: - переход в режим минимального энергообеспечения, активация по команде. Он сделал это для тех, кто должен был прийти сюда после него, в поисках Бога. Чтобы их не встретила боевая машина, начиненная смертью.

Посье, который что-то сейчас истерично вопил там внизу, был прав. Герионы стандартно оснащались бензиново-акумулятроным гибридом. В чем Посье смертельно ошибался, - Герионы нашей экспедиции не были штатными. Варяги расстарались на микроядерные реакторы не только для выносной антенны. Наш давний провал был организован с размахом...

Я выглянул из-за саркофага. Коротко, и экономно рубанул тяжелый пулемет, и из-за одной колонны в мое поле зрения вывалился наемник, - сперва летящими кровавыми ошмётками, а затем и самой вспоротой тушей. Еще двое наемников, выскочили и помчались к выходу. Я снял их двумя аккуратными выстрелами в спину. Из-за ряда колонн быстро перебирая шестью своими паучьими ногами появился дрон, - мой рыцарь в тусклых доспехах - и вращая стволами, по дуге пошел на противоположную сторону. Кто-то попробовал прошмыгнуть у него за спиной - очередь из многоствольного пулемета на маленькой башенке располовинила его почти надвое; завизжал по залу множественный рикошет... У наемников был с собой РПГ - реальная угроза Гериону - но он лежал на полу притороченный на спине мертвого Сундстрема. И я не собирался никому дать до него добраться. А снайперить по его многочисленным оптическим выносным здесь, в этой мышеловке... Без шансов, ребята.

В принципе, мне бы так и стоило сидя здесь расстреливать тех паникующих бойцов, что появлялись в поле моего зрения, пока Герион месил их внизу. Но меня беспокоило, что своим зигзагом он выйдет к Русанке. Она ведь не была занесена в его кремневые мозги. Поэтому я, сменил магазин в автомате, поднялся и быстро побежал к ней.

Там, рядом с Русанкой, из-за за колонны, из простенка между ней и стеной, на меня неожиданно вывалился Кренц. Мы столкнулись вплотную, мне было не с руки развернуть автомат. Поэтому я ухватился за ствол автомата Кренца рукой отвел его в строну и, схватившись второй за его приклад, толкнув всем телом влепил наемника в стену, - тот охнул - и я сразу боднул его снизу лбом в нос. Кренц чуть присел, поставил голову так, что мы оба стукнулись лбами будто два быка, - в голове у меня загудело как в колоколе, - а он ответно ударил снизу, ботинком по надкостнице, так что я разом престал чувствовать ногу. Я бросил правую руку к пистолетной кобуре, и Кренц сразу пересилив одну мою левую руку, которой я прижимал его к стене через его же автомат, - отбросил меня назад. Он разворачивал ко мне автоматный ствол, когда я еще не выведя пистолет на линию прицеливания выстрелил - два раза в пах, и потом еще два - в лицо. Он сполз по стене, - кишкодрал хренов...

Я хромая развернулся, бросил пистолет в кобуру и перешел на автомат. Русанка направляла на меня пистолет - на секунду я оцепенел, потом сообразил, - пыталась выцелить Кренца, которого я перекрыл ей своей спиной. Я сместился с линии огня. Русанка обессилено опустила оружие. Моя правая перчатка дымилась, и воняла жженой синтетикой, - перед смертью Кренц успел пострелять так, что раскалил свой ствол... Я вскинул автомат, и... было тихо. Очереди смолкли. Никто не кричал. Только жужжал где-то за колонной приближающийся Герион. Вот он вывалился из-за за первой колонны с внешней стороны зала, и навострил на нас стволы. Я тут же сдвинулся влево встав вплотную с Русанкой.

- Поморцев. - Сказал я Гериону, и показав на Русанку определил - Важный пленный. Не уничтожать до агрессии. Контроль. - а сам шепнул ей, - брось пистолет, быстро.

Автомат Русанки брякнулся на пол. За ним же полетел пистолет. Герион лупоглазил на нас своими многочисленными камерами, и задумчиво покручивал пакетом стволов пулемета. Тут я кое что несколько запоздало подумал. Пусть мой голос и не мутировал, но с восемнадцати лет черты моего лица изменились. Я конечно парень хоть куда, но если кремниевые мозги машины не смогут соотнести мой закрепленный в ей памяти образ десятилетней давности, с моей же сегодняшней побитой рожей...

Пакет стволов пулемета опустился, и закрутил свой визгливый хоровод...

Но обошлось. Пулемет сместил стволы, и пошел искать другие цели. Герион недовольно гукнув, резко развернулся, чуть присел на лапах, для устойчивости, и занял позицию чтобы простреливать всю центральную часть зала.

Я обессиленно выдохнул. Да здравствуют программисты которые разработали программу распознавания лиц. Спасибо вам ребятки, проставил бы вам любой напиток на ваш вкус...

Я опомнился, обернулся, и присел над Русанкой.

- Ты как?

- Как на курорте... - Вяло ворочая языком ответила она.

- Погоди, погоди минуточку... ты погоди, я щас...

Я достал складень, выпростал из рукояти лезвие, и начал резать её одежду в местах ранений. Руки тряслись, и я никак не мог их успокоить. Распотрошив аптечку я наложил жгуты, потом кровоостанавливающий пластырь и бинт.

- Не спи Русанка. Я знаю что я до зевоты скучный кавалер... Но ты уж не спи, а?..

Я посадил ей на вену здоровой руки "пиявку" - интеллектуальный пакет с физиологическим раствором, и ввел иглу. Десять лет назад таких штук еще не было. Пакет присосался брюхом, и начал потихоньку сморщиваться, вливая в кровь свое содержимое. Так вот...

Я поднялся.

- Посиди пока здесь.

- Не бойся... - выдохнула она, - не убегу...

Я хромая, вскинул автомат, и пошел обходить зал. Не спрятался ли кто от моего старательного стального друга? Но после призовой стрельбы в тире требовался подсчет очков. И я аккуратно считал трупы. Кренц, Сундстрем, Фер, Труввелер, Литке... лишился лица, но я узнал его по волосам собранным в хвостик. Штюрмер, - говнюк, который заварил всю эту кровавую кашу, да сам и не расхлебал. Хьюз, Розен... О ла-ла, вот тут Посье, а вон там его рука с плечом... Они все были здесь. Джарвиса я не узнал, - в этом кровавом месиве не осталось отличительных признаков, но я понял, что это он, методом исключения.

Клейхилс был еще жив.

Это был странно, при таком количестве пулевых. Сперва я подумал, что это вообще рефлекторное подергивание трупа, - сбой в умирающей нервной системе, сокращающий мышцы уже ненужным сигналом. Но нет, грудь его неглубоко, судорожно вздымалась. Рот красный от выходящей изнутри крови мелко подрагивал. Он сфокусировал на меня взгляд, и кажется даже узнал.

Какое-то время мы глядели друг на друга, глаза в глаза.

Он не отвел взгляд, даже когда я вытащил пистолет.

Все. Счет закончен.

Я прислушался к внутренним ощущениям, пытаясь понять эмоции того, кто тенью был внутри меня. Как он отреагирует, на то что я добил Клейхилса? Я не смог почувствовать какого-либо его сожаления. Сколько он видел и чувствовал смертей пока жил? И потом, - пока спал? Но и одобрения не было. Это хорошо. Бог должен быть лучше людей.

Иначе какой в нем смысл?

Воняло кровью, как скотобойне. И порохом. И дерьмом. Меня отпускало, и от этого трясло. Адреналин уходил, оставляя вместо себя боль. Желудок пытался подскочить наверх и со спазмами выскочить через горло.

Ничего, пройдет...

Я вернулся к Русанке, присел перед ней на колено. Потрогал холодную щеку и лоб. Все-таки она чуть отодвинулась от края. Смерть от потери крови кладет на человека свой особый грим белых и синеватых тонов. Она тот еще визажист... Но сейчас смерть отошла, и страшный "макияж" чуть смылся с Русанкиного лица. Хорошо, что у меня было с собой два жгута. Дед всегда говорил - "бери два жгута, вдруг тебя ранят два раза, а ты после этого будешь еще жив; будь оптимистом". Я взглянул туда где лежало тело деда, и впервые поймал себя на мысли, что он действительно не умер. Безотносительно небесного царства, в которое верили варяги. И безотносительно слепка с действий и эмоций деда, которые хранились в бездонной памяти Спящего. Как бы ни было, дед жил еще и во мне. Своими науками, цитатами, присказками, навыками. Жил, и постоянно вылезал из меня на свет. Как и положено учителю вылезать из ученика. А деду из внука.

Тоже своего рода, бессмертие...

Я придвинулся к Русанке, и пощупал у неё между ног.

- Не смотри, медвежонок, - поморщилась она. - Думала, я этим в младенчестве переболела... Стыдно в моем возрасте... И подгузника с собой нет...

- Ничего стыдного. Нормальная реакция на ранение.

- Я знаю, дурак. Нельзя же лазить женщине между ног без спросу...

- Даже мне?

- Тебе охальнику особенно...

Я прихватил пальцем гарнитуру рации:

- Михаил Поморцев. Пароль "Венёв". Переход в режим минимального энергообеспечения, активация по команде.

Герион недовльно забурчал. Аккуратно опустился на пол, поджав под себя суставчатые лапы, и затих.

Погуляли и хватит.

- Ты знал, что он все еще работо... способен? - Слова ей давались тяжело, и последнее вышло в два приема.

- А что ему могло сделаться?

- Давно придумал?

- Как только спящий дал мне увидеть сон последних минут от лица деда.

- Значит, это и был твой козырь.

- Да. Но это ты дала мне время достать его из рукава. Спасибо тебе.

- Все за счет фирмы... Вальркьёссы и компания... Экстремальные развлечения для идиотов.

- Русанка.

- А...

- Скажи, ты когда нашла меня у Горазда. Сказала, у тебя приказ, - защищать меня, пока то что я делаю, идет на благо Богине. А если бы ты решила, что то что я делаю идет богине во вред... - у тебя был приказ и на этот случай?

Русанка посмотрела мне в глаза, слабо улыбнулась.

- Не такой уж ты и глупый, медвежонок. Надо же. Повзрослел.

Я помолчал.

- Но я знала... Что ты не сделаешь ничего, во вред богине. Дед хорошо тебя воспитал.

- А если бы... все-таки?

- Мирина.

- Чего?

- Мирина. Это мое имя...

- Спасибо... Хорошее. Тебе идет.

- Иди, нельзя медлить. Богиня ждет.

- Ты все-еще думаешь, что это Богиня?

- Открой, да сам посмотри.

- Да, уже пора, пожалуй.

Я развернулся, прихрамывая прошел к тронному возвышению, и поковылял по ступеням.

Что-то механически зажужало у меня за спиной. Герион, - неужто не выключился? А, - экзоскелет Амоса... Надо будет его потом упокоить, ходить мертвецу - грех.

Я подошел к саркофагу. Пули не повредили его. Наверно он мог выдержать и взрыв. Спасательная капсула с древнего космического яйца, принесшего разумную жизнь на землю... Я провел рукой над её поверхностью, и металл ожил узором значков, которые никто не видел тысячи лет. Вот и нужный, - зеленая мигающая вязь знаков - реанимация. Воживление

Осталось только сделать легкое движение пальцем.

Мне вдруг стало... страшно.

Что я делаю? Как это отзовется? Как изменит наш привычный мир? Все те, кто не хотел открыть этот саркофаг. Нетленные, Жрецы, и даже старшие Варяги... Они видели в этой капсуле "ящик Пандоры". За ними лежала их правда, - пусть даже иногда служащая для оправдания их личных интересов, вроде примитивного нежелания терять власть.

Но правда всегда остается правдой.

Что бы ей не пытались прикрыть.

Но была и моя правда. Правда в том, - что нельзя предавать своих клятв и обетов. Их нужно соблюдать, - когда это тебе удобно, и соблюдать, когда ты можешь потерять все Тысячи голосов лжи каждый день будут шептать тебе, что никому нет вреда от твоего предательства. Что там, где предали другие твоя измена ничего не решит, будет почти незаметна. Что твоя измена пойдет всем на благо, и от этого блага перепадет лично тебе. Что если о твоей подлости никто не узнает, то ведь её как бы и не было. Тысячи голосов всегда стараются заглушить один голос - твоей совести. И если ты поддашься, - тебя незаметно сожрет ложь и лицемерие.

Помню, что услышал в молодости: ты делаешь один мелкий шажок в сторону с прямого пути. Потом другой. И только оглянувшись понимаешь, на какое расстояние ушел, и что обратно уже не вернуться. Древний историк Геродот писал, что народ персов учит своих мальчиков с пяти и до двадцати лет всего трем вещам: - Ездить на лошади. Стрелять из лука. И говорить правду. Древние Персы - опустим нескольких паршивых овец - не нарушали своих договоров. Даже с врагами. Даже если враги нарушали их первыми. Возможно поэтому они и исчезли. Были перемолоты в жерновах истории.

Но как же нашему миру не хватает таких людей...

Перун лежал передо мной в своем ледяном гробу. Легендарный герой. Застывший Бог. Как же он был им всем удобен - Держиславу и ему подобным, - именно в таком состоянии. Его именем можно было клясться, им как подпоркой можно было подкреплять здание традиции, на его сусально вылепленном образе можно было воспитывать молодежь. Именно таким он был им нужен. Комфортный Бог. Удобный инструмент. Ничего нового. Живые всегда использовали славу ушедших таким образом. Попробуй найти в истории бога или героя, образ которого со временем не исказили бы до неузнаваемости переходящей в противоположность. Иудей по имени Иешуа некогда сказал "не убий", но всего лет через двести по полям бегали армии с его именем на знаменах, и с остервенением рубили врагов. Заратустра поведал последователям, что бог един - но уже через поколение истовые последователи снова скатились к многобожию. Ныне живущие клали прах ушедших в кирпичи здания собственного культурного кода. Кирпич не знает что из него построят... Так было от веку, и пребудет до скончания веков.