Затерянный поезд

Глава 14 ПЫШНЫЕ ПОХОРОНЫ ВЛАДИМИРА

Через два дня Жюв, одетый в черный пиджак и шелковые брюки, находился в королевском дворце Гессе-Веймара. Он имел довольно жалкий вид, бросал настороженные взгляды во все стороны и недоуменно шептал:

– Да что же это такое? Что это все значит?..

И впрямь, было чему удивляться.

Едва инспектор успел высадиться с парохода в столице Гессе-Веймара, как сразу побежал к портному, чтобы сшить костюм, необходимый для королевской аудиенции. И по дороге Жюв просто не мог не заметить крайнее волнение, царившее в маленьком городе.

Улицы были запружены возбужденной толпой, то и дело дворцовые кареты сновали туда-сюда, и отовсюду слышался зловещий звон колоколов.

В чем дело?

Вскоре Жюв узнал все от своего портного, к счастью, говорившего по-французски.

– О, мсье! – воскликнул тот. – Такое несчастье! Сегодня хоронят князя Владимира, кузена его величества Фридриха-Кристиана II.

В эту секунду инспектор еле удержался от крика удивления и досады.

Он чуть было не начал подробно расспрашивать портного, но вовремя остановился.

– Хоронят князя Владимира, – пробурчал Жюв, – следовательно, обнаружили его труп, следовательно…

Но он тут же замолчал, притворяясь глубоко равнодушным к предстоящей сегодня церемонии. Между тем, с того момента, как Жюв узнал о похоронах, его стало терзать жгучее любопытство.

Полицейский в самом деле в течение всей поездки непрерывно размышлял об антверпенском деле. Прогнав в памяти все детали, собранные воедино, Жюв пришел к выводу: более чем вероятно, что его старый «приятель» Фантомас не имеет ни малейшего отношения к убийству Гаррисона.

Зато инспектор не сомневался, что кое-кто другой очень даже причастен к нему, и этот другой – не кто-нибудь, а именно сам князь Владимир. Жюв пришел к такому выводу путем элементарного рассуждения.

– Убитый Гаррисон, – сказал он себе, – имел приличную сумму, кроме того, он находился в компании князя, который впоследствии исчез, как, впрочем, и денежки. Черт меня подери! Ведь вроде было совершенно ясно, что их стырил «его высочество». А кто же еще?

Все аргументы сыщика основывались, в сущности, на том, что до сих пор был не найден труп Владимира. И поэтому, прибыв в Глотцбург, Жюв оказался буквально сраженным известием о похоронах князя.

Теперь, когда тело обнаружено, все добросовестные построения летят в тартарары…

Жюв и сам не заметил, как приблизился к королевской резиденции, почти машинально поднялся по лестнице, оказался в приемной… И вот открылась дверца, появился придворный в ливрее и объявил зычным голосом:

– Его королевское высочество Фридрих-Кристиан II.

В этот момент Жюв согнулся вдвое. Он с должным вниманием относился к подобным формальностям и знал этикет королевского двора. Он был глубоко тронут приемом, оказанным ему королем Гессе-Веймара.

– Добрый день, Жюв, – произнес без лишних церемоний монарх. – Это очень любезно, что вы откликнулись так быстро на мой зов. Впрочем, я хорошо знаю вашу преданность. Я никогда в вас не сомневался…

– Ваше величество так добры и великодушны, – проговорил инспектор. – Ваше величество имеют повсюду такое влияние, уважение и вдруг… привлекают мою персону…

– Полно, полно, Жюв. К чему комплименты?

Король Гессе-Веймара указал сыщику на кресло и промолвил:

– Жюв, я должен с вами серьезно поговорить. Забудьте, что я король, вспомните лучше про нашу дружбу… Я попросил вас приехать, чтобы вы оказали одну услугу.

– Что бы ваше величество не соизволило приказать, – отчеканил Жюв, – я всегда в его распоряжении.

На это Фридрих-Кристиан II топнул ногой.

– Нет, – сказал он, – это не приказ, а именно просьба, я повторяю…

И изменившимся тоном, внезапно выдавшим его огромное волнение, король продолжал:

– Жюв, вы в курсе того, что происходит? Вы знакомы с обстоятельствами темного дела в Антверпене?

– Да, – ответил инспектор, – я знаю эти печальные события.

– Вы знаете, – промолвил Фридрих-Кристиан, – что сэр Гаррисон, посланный королевским двором Англии, вез большую сумму, выплаченную моим правительством, в сопровождении моего собственного кузена князя Владимира, и что он был убит и ограблен?

– Да, знаю.

– Вам, конечно, известно – до сих пор не найдено тело моего несчастного кузена, возможно, убитого в то же самое время, что и сэр Гаррисон?

При последних словах Жюв буквально подпрыгнул в кресле. Казалось, он забыл про всякий этикет и позволил спросить королевскую персону:

– Что вы говорите? Не нашли тело князя Владимира? Но как это?! Ведь сегодня Глотцбург в трауре!

И Жюв указал на королевские сады. В открытом окне были видны траурные флаги. Повсюду – мрачная зловещая атмосфера.

– Как же так? – воскликнул инспектор. – Кого же сегодня хоронят?

Слушая полицейского, Фридрих-Кристиан II удрученно опустился в кресло.

– Жюв, – сказал он, – вам не известно, может быть, самое ужасное в антверпенской истории. Послушайте меня… Я вручаю в ваши руки не только собственную честь, не только честь князя Владимира, но и честь всего Гессе-Веймара…

Король говорил с таким напряжением, что волнение передалось и сыщику.

– Ваше высочество может не объясняться и не открываться скромному полицейскому… Я всегда был и остаюсь искренне преданным вам и сделаю все от меня зависящее…

Жюв собирался продолжать, но остановился, заметив слезу, сверкнувшую на ресницах короля.

– Жюв, – медленно проговорил Фридрих-Кристиан, – история чудовищная. Потому я и просил вашей помощи и поддержки…

Чувствовалось, как тяжело ему говорить. Каждое слово как бы выдавливалось с громадным трудом.

– Жюв, труп Владимира вовсе не нашли. Поговаривают… причем, и английские, и бельгийские власти, и даже мой собственный народ, что князь Владимир жив…

Жюв закусил губу, ожидая, что добавит Фридрих-Кристиан.

– От слухов недалеко до откровенного злословия. То, что не решаются произносить во весь голос, передается из уст в уста. Жюв, и англичане, и бельгийцы, и граждане Гессе-Веймара подозревают, что… подозревают, что… мой кузен, официальный представитель, посол королевства… убил сэра Гаррисона, ограбил и скрылся, прихватив деньги…

Тихо-тихо король добавил:

– Боже, какой позор!

Жюв побледнел. До сих пор ему было непонятно, как такое возможно, ведь хоронят-то все-таки не кого-нибудь, а князя?!

– Жюв, – продолжал король, – вы, разумеется, вникаете в ситуацию: Англия обвиняет Владимира в убийстве и ограблении Гаррисона. Это обвинение пока еще не официальное, но, тем не менее, с минуты на минуту оно может стать таковым. Если Владимир действительно виновен, для меня это означает прежде всего необходимость немедленно выплатить британцам утраченную сумму. Но разве в том дело?! Вы прекрасно понимаете, Жюв, если он и в самом деле вор и убийца, как осмеливаются некоторые утверждать, – я и моя страна обесчещены навсегда!

Неподдельное рыдание сквозило в его речи. Фридрих-Кристиан был бледен, на лбу проступили крупные капли пота. Внезапно он поднялся.

– Жюв, я хотел ответить, – объявил король, – на коварную клевету. Я сам решил, что князь Владимир непременно должен быть мертв, и сегодняшние официальные похороны – всего лишь следствие моего решения. Увы, Жюв, это фиктивные похороны. Как еще мне убедить сомневающихся и притормозить подозрения хотя бы на срок пятнадцатидневного траура? Инспектор, сегодняшние утренние похороны, катафалк, установленный в честь погибшего (тело которого до сих пор не обнаружено), – это вызов, брошенный мной всему свету, это ответ на обвинения недоброжелателей… Но, безусловно, не аргумент!

И голосом, настолько тихим, что Жюв едва расслышал, Фридрих-Кристиан прибавил:

– Я – честный человек, Жюв, и желаю, чтоб в этом деле была полная ясность. Конечно, я верю, что князь Владимир убит, как и его спутник, сэр Гаррисон, но хотел бы иметь полную уверенность… Жюв, из всех полицейских я доверяю только вам. Необходимо, чтобы вы разыскали князя живым или мертвым, чтобы вам стали известны все без исключения детали этого кошмарного дела.

Сыщик ответил также тихо:

– Ваше высочество, даю слово чести, что до тех пор, пока не установлю истину, не буду иметь ни минуты передышки.

В королевском кабинете воцарилась тишина. Монарх погрузился в глубокие горькие размышления, Жюв, со своей стороны, продолжал кусать губы с удвоенной яростью.

Фридрих-Кристиан первым нарушил молчание.

– Инспектор, – голос держался лишь благодаря крайнему усилию воли, – вам нужны какие-нибудь справки? Вы можете получить любые сведения для прояснения обстоятельств дела.

– Я хотел бы узнать, кем именно являлся (или является…) князь Владимир. Ваше высочество позволит мне задать несколько вопросов?

– О, разумеется! И вообще – оставьте, пожалуйста, все церемонии…

– Каковы в точности узы родства, связывавшие князя с вами?

– Князь – мой кузен, сын эрцгерцога Жана Норта.

– Сын Жана Норта!

Жюв побледнел еще сильнее. Жан Норт!

О, дьявол! Он знал, да что там, весь мир знал это имя. Тот самый эрцгерцог, который в один прекрасный день внезапно исчез, просто испарился из королевства Гессе-Веймар, отказавшись от титулов, почестей, всех привилегий, оставив удачную карьеру, семью, обязанности, уединившись от всех. Жан Норт, который после нашумевшего скандала превратился в личность прямо-таки легендарную.

Одни поддерживали версию, будто он погиб в кораблекрушении, другие утверждали, что он обитает где-то в джунглях Южной Америки.

И князь Владимир был его сыном!

Это обстоятельство выглядело весьма настораживающе.

Жюв спросил:

– Если это возможно, ваше высочество, скажите со всей откровенностью: князь Владимир действительно являлся достойным и уважаемым человеком?

На этот вопрос Фридрих-Кристиан II ответил, густо покраснев:

– Жюв, я не стану скрывать от вас ничего. Честно говоря, князь не вызывал почти ни у кого ни малейшей симпатии. Это был человек весьма легковесный, игрок. И даже способный на все…

Жюв промолчал.

Полицейского восхищала потрясающая честность и искренность Фридриха-Кристиана. Больше всего король Гессе-Веймара опасался, что его несносный кузен убил сэра Гаррисона. Тем не менее, ему хватило силы духа прямо сказать инспектору:

– Вы бы знали, я так боюсь, что Владимир – убийца… Хуже всего то, что он и в самом деле способен на подобное злодеяние.

– Ваше высочество, – сказал Жюв, – позволит мне откланяться? Немедленно приступлю к расследованию. Я проведу его с максимальной осторожностью. И как только тайна будет приоткрыта, как только узнаю всю истину до последней крупицы, я сразу же буду у вас.

Прошло три дня.

Жюв сидел в своем кабинете в Париже, подперев руками подбородок, в явном замешательстве.

С того момента, как он был принят Фридрихом-Кристианом II в Глотцбурге, полицейский не переставал ни на минуту напряженно размышлять.

В его распоряжении пока не было никаких достоверных сведений, только предположения, гипотезы.

Жюв оставался несколько часов в Глотцбурге, поприсутствовал на условных похоронах, после чего возвратился в Париж.

Сыщик недоумевал, с чего ему начинать работу?

Справки, которые удалось раздобыть, еще больше убеждали в том, что князь Владимир – фигура весьма сомнительная. Гуляка и кутила, прожигающий жизнь в бесконечных оргиях.

Жюв все более склонялся к тому, что именно князь Владимир – истинный виновник; и если полицейский еще немного колебался, то лишь потому, что представлял, в какое отчаяние придет Фридрих-Кристиан, узнав окончательный вывод инспектора. Впрочем, Жюв был слишком энергичен, чтобы подолгу застревать на подобных сентиментальностях.

– Ведь Фридриху-Кристиану я обещал представить истину, какой бы она ни была…

Жюв поднялся, позвал своего помощника:

– Жан, – скомандовал он, – приготовьте мой чемодан, сегодня вечером я возвращаюсь в Антверпен.

Однако не успел Жан отправиться по поручению, как тут же вновь появился в кабинете и протянул Жюву телеграмму.

Сыщик ознакомился с ней, устало провел рукой по лбу. Затем, взглянув на помощника, произнес:

– Жан, продолжайте готовить чемодан. Правда, я еду не в Антверпен, а в другое место… Бельгии…

Тот, не выразив ни малейшего удивления, удалился. А Жюв медленно и вдумчиво перечитал полученную телеграмму, которая сообщала:

«Если вы свободны, прошу срочно приехать и сопровождать мой специальный поезд. Здесь происходит что-то очень странное. Только вы можете разобраться. О деньгах не беспокойтесь, все расходы за мой счет. Довожу до вашего сведения: тут, похоже, замешан Фантомас…»

Следовало название маленького городка на границе Люксембурга. И стояла подпись – импресарио, Барзюм.

Что же случилось в поезде Барзюма?

Почему великий циркач обратился к помощи вездесущего полицейского?