Завоевание 2.0. Книга 2

ГЛАВА 11

Отплыли, идем ходко. Я разместился в своей каютке, разложил вещички и поднялся на палубу. Вокруг была полутьма, но звезды уже появились на небе, а по левому борту на французском берегу мерцали огоньки. Я посмотрел на север, где была Фландрия, но ничего не увидел, кроме пустынного серого моря, и внезапно подумал: «Боже мой, что же я здесь делаю? Куда мы идем? Вот где я оказался — ведь еще несколько недель назад катил себе как лорд в Осткампе, намереваясь стать фабрикантом, а сейчас, мчусь по волнам на краденой каравелле под командой непроверенного кормчего, ориентирующегося на кормовой фонарь впереди идущего корабля, вблизи враждебных берегов. Но войны с Францией пока нет, и то хорошо».

— Это уже слишком, — пробормотал я себе под нос, стоя у борта.

Попытался укрыться в тихой бухте и вот опять плыву, словно щепка по воле волн. И глядя на пробегающие мимо волны, я чувствовал, как меня все больше наполняет раздражение и жалость к себе. Почти год в новом мире пропал зря, мне уже здесь 28 лет. Надо взять себя в руки, положение у меня не такое уж плохое, я уже опять судовладелец и капитан корабля. А значит, мне теперь не нужно схватываться в рукопашную с главным корабельным задирой, подружиться с коком или учиться чинить бушприт под руководством старого просоленного моряка, который называл бы меня «настоящим парнем», я и так молодец. «Ночь Печали» состоится в Теночтитлане, 30 июня 1520 года, так что мне туда при всем желании не успеть, и мой персонаж будет жить, если, конечно не случиться что-то иное, например, кораблекрушение.

Плывем ходко, погода благоприятствует, Бискайский залив на этот раз принял нас вполне благосклонно, впереди северные испанские порты, но мне плыть дальше, на юг в Севилью, там спокойнее. В Испании сейчас очередная гражданская война.

Еще в прошлом году, как только государь Карл I (он же V) узнал о своей победе, он решил отбыть в Германию за своей императорской короной. Министр Родригес де Фонсека организовал это отплытие из Ла-Коруньи. Но казначеи империи были очень обеспокоены развитием ситуации. Казна была пуста, и долги, сделанные ради подкупа немецких избирателей, могли привести в отчаяние самого закоренелого оптимиста. Карл V нашел решение. Он просто поднял налоги, и вся Кастилия теперь должна была теперь платить. Не желая откладывать свой отъезд, король решил выиграть время, созвав парламентский совет (кортесы) в непосредственной близости от порта — в Сантьяго-де-Компостела. Первый просчет: император собирал депутатов Кастилии в периферийной Галисии, политически слабо связанной с Кастилией и к тому же не представленной в кортесах!

Открытие кортесов весной 31 марта 1520 года прошло весьма шумно. Великий канцлер Гаттинара, уроженец Пьемонта (Италия), председательствовавший на заседаниях, не мог справиться с собранием. Нарушения регламента следовали за нарушениями. Под обстрел критики попал сам император, ничего не понимавший в дебатах. На упрек в том, что он раздает высокие посты и престижные должности иностранцам, он пообещал тех натурализовать! Опять до боли знакомые по грядущему лозунги: «Нам нужны мигранты»! Король явно не понимал чаяний испанского народа. Заседания были прерваны, затем снова возобновлены с 25 апреля. После туманных обещаний Карл V вырвал у депутатов согласие на чудовищные налоги, призванные покрыть расходы на его безумную избирательную кампанию, и 20 мая отбыл в Германию, передав Испанию в руки своего исповедника фламандца Адриена Утрехтского.

Вспышка возмущения не заставила себя ждать. Депутаты, проголосовавшие за новый налог, пережили тяжелые моменты. Начались народные волнения. Водворяя порядок, войска Карла V открыли огонь в Медине-дель-Кампо. Мятежники бросили грито — призыв к всеобщему восстанию. Возмущение испанцев дошло до предела. Избрание на трон Кастилии короля-чужестранца — к тому же вечно отсутствующего — лишило монархию ее законности и обоснованности: этот абстрактный король, не реальный и не испанский, уже сам по себе доказывал, что без него можно прекрасно обойтись. «Король есть наш наемник» — так без обиняков выразились кастильские депутаты на кортесах в Вальядолиде еще за два года до этих событий. Повстанцы из Тордесильяса, «комунерос», вообще не желали более иметь своим королем того, кто не считает себя обязанным по отношению к своим подданным, того, кто не исполняет неписаный договор с народом. Они выступали не столько против чужеземного короля, не столько против налога, сколько против всей монархической системы в ее абсолютистской форме. Это восстание объединило как прогрессивных республиканцев, опередивших время лет на двести пятьдесят, так и упертых националистов, не находивших себе места в этой всемирной монархии.

Весь север уже охвачен огнем бунта. Уже скоро, через два месяца, в конце августа Вальядолид, фактическая столица Испании, восстанет и изгонит из своих стен непопулярного регента-фламандца. А эти два месяца будет очень весело, будут бунтовать другие города: Бургос, Авила, Сория, Леон, Самора, Topo, Куэнка, Гвадалахара, Мадрид и Саламанка. В Севилье должно быть тихо, но доплывем и увидим, едва ли там рады платить новые налоги.

Вот и знакомые места, впереди порт Сан-Лукар. На этот раз я за штурвалом (людей на борту не хватает), так что осторожно маневрирую, вхожу в порт и становлюсь на якорь. Река Гвадалквивир здесь широкая, в нее легко войти, а невысокая скалистая южная оконечность устья обеспечивает некоторую защиту от южных ветров. Оказавшись за барьером, который несколько сдерживает реку, ты попадаешь в тихое место с песчаным берегом, облегчающим высадку. Общаюсь с прибывшими таможенными чиновниками, узнаю новости: в Севилье пока относительно тихо, все возмущение ограничивается разговорами, волнения минимальные. Ну и хорошо!

Дела разгружаемся, передаем сторонние грузы агентам, продаю часть тканей, и металлопродукции, здесь они дороже и беру несколько бочек испанского вина хереса, покупаю небольшой фальконет с зарядами и нанимаю 6 матросов. Теперь команда у меня интернациональная: 6 испанцев, 6 фламандцев и двое оказались валлонами (франкоязычными бельгийцами). Капитана или штурмана нет. А где их взять нормальных? Видел тут некоторых…Кто здесь сегодня набирает таких идиотов на флот? Каждый командир, это либо какой-нибудь пропитанный вином недоумок-пенсионер или, еще того лучше, безусый щенок, папаша которого заседает в кортесах провинции, а мамаша корчит из себя важную сеньору и увивается за знатными грандами. Хороших кадров днем с огнем не найдешь.

Нахожу попутные грузы до Санто Доминго, загружаемся, берем продукты и пресную воду, тороплюсь выйти из порта. Время бежит неумолимо, скоро июль. Попутчиков никого не ждем, мне некогда, на Карибах приближается сезон ураганов, теперь постараюсь сам довести свой корабль до места. Первый этап — Канарские острова, держимся в пределах видимости от берега, пик Тенерифе виден издалека, не промахнемся. Рискую, конечно, но риск оправдан. Как гласит народная мудрость: «Пора, что железо, куй, доколе кипит»!

Вдали осталась Севилья, ее кабальерос с гитарами и шпагами, женщины, балконы, лимоны и померанцы. Но пока мне мои долги платить нечем, сделаю вид, что спешу. Съездить бы пожить, в Гренаду куда-нибудь, где можно вытянуть до капли всю сочную сладость испанского неба и воздуха, женщин и апельсинов, — пожить бы там, полежать под олеандрами, тополями, сочетая природную русскую лень с местной испанскою. Как разбогатеем, так там и отдохнем. А пока нам плыть до Канарских островов от шести до десяти дней, в зависимости от попутного ветра.

Вот и первая летняя буря, которую я переживаю в качестве капитана нового корабля. Не шибко сильная, стандартная. Я стоял на палубе и смотрел, как море вдруг скроется из глаз совсем под каравеллу и перед вами палуба стоит стоймя, то вдруг скроется палуба и вместо нее очутится стена воды, которая так и лезет на тебя. Но, не нужно боятся: она сейчас опять спрячется, только держитесь обеими руками за что-нибудь. Буйство стихий красиво, но однообразно…Качало мой парусник, чем дальше, тем сильнее, подбрасывая вверх и швыряя вниз. Да, и не забудьте еще про неприятную вонь: пусть внешне судно напоминало настоящий плавучий собор, но внутри трюма запах соленой сырости стоял хуже, чем в конюшне. Мой новый «Эль Сагио»-«Мудрец» пока не вызывал особых нареканий, но ночь была полна забот, работ, возни.

Утром проснувшись, я вышел на палубу. Что за приятная картина! Вместо уродливых бугров с пеной и брызгами — крупная, но ровная зыбь. Ветер не режет лица, а только ласково играет около шеи, словно шелковая ткань, и приятно щекочет нервы; солнце сильно греет.

Слева от нас, перед глазами, в нескольких километрах, лежит масса бурых холмов, один выше другого; разнообразные глыбы земли и скал, брошенных в кучу, лезут друг через друга всё выше и выше, это африканский берег. Интересно где мы? Даю команду приблизится, пока еще береговая линия идет на юго-запад, еще рано, вот как пойдет круто на юг, а потом опять на юго-запад, тогда нужно будет смотреть в оба. Но нам еще, по моим прикидкам, плыть день или два. Рассказать бы моим матросам, что наступят такие времена, когда здесь, в Африке, негритосы сами будут прыгать в трюмы Европейских кораблей, да боюсь, что все меня сочтут сумасшедшим.

Вот и нужное место, отходим подальше от берега, и впередсмотрящий ищет на западе в океане горные пики, махает нам рукой указывая направление, плывем туда. Острова приближаются, вскоре перед моим взором предстала великолепная и громадная картина, которая как будто поднималась из моря, заслонила собой и небо, и океан, одна из тех картин, которые видишь на полотне, и не веришь своим глазам. Группа гор тесно жалась к одной главной горе — эта гора показалась истинным исполином. И как она была хорошо убрана! На вершине белелся снег, а бока покрыты темною, местами бурою растительностью; кое-где ярко зеленели сады.

В разных местах по горам носились облака. Там белое облако стояло неподвижно, как будто прильнуло к земле, а там раскинулось по горе другое, тонкое и прозрачное, как фата невесты или оконный тюль, и сеяло дождь; гора опоясывалась радугами. Мы еще довольно далеко были от берега, а на нас уже повеяло теплым, пахучим воздухом, смесью ананасов, гвоздики, как мне казалось, и еще чего-то сладкого и неуловимого. Нам нужен большой средний остров Гран-Канария, там расположена столица островов город Лас-Пальмас. Коренные жители островов — гуанчи еще сопротивляются испанцам где-то в горах, их добьют только лет через семьдесят. Швартуемся, нам нужно пополнить свои запасы воды и продуктов перед трансатлантическим переходом.

Отплываем, штурман я еще тот, но мимо Америки явно не промахнусь. Пока же плыву, ориентируюсь на самый западный из Канарских островов — Гомеру. Рано утром 28 июня оставляю Канары далеко позади себя и отправляюсь в неизвестность. С первыми солнечными лучами мои моряки на палубе дружно грянули: «Благословен будь, свет дневной», но это не помогло. Сильные ветры противоположного направления относят мое судно опять назад. Лишь в четыре часа утра 30 июня мы достигли зоны устойчивых ветров, которые понесли нас на запад. Вечером 1 июля земля полностью скрылась за горизонтом. Теперь дни и ночи отличались у моих моряков только сменой вахты на корабле. Людей в команду я себе подобрал хороших, это были закаленные моряки, спокойные и рассудительные. Они мало говорили, зато исполняли любое дело с быстротой и эффективностью, которые заставили бы устыдиться даже хваленых японских работников. Конечно же, все они были настоящими морскими волками, на голову выше обычной матросни.

Наше плавание начинало становиться приятным, так как ветер дул достаточно сильно, чтобы обеспечивать нам хорошую скорость и в то же время не причинять нам особого беспокойства. Работа на палубе была легкой, как и на всяком быстроходном судне при попутном ветре, и находилось время просто посидеть, наблюдая за летучими рыбками и слушая, как матросы травят свои байки.

Главный праздник — прием пищи, у нас обычно готовил молодой матрос Герард Роозе. Пили вино или воду. Обед включал в себя сухари, соленое мясо или рыбу, сыр, бобы, чечевицу, приготовленную с оливковым маслом и чесноком. Это Вам не Фландрия, колбас и всяких почек, петушьих гребешков, телячьих желез, бычьих хвостиков, бараньих ножек; здесь нет.

Некоторое время дули лишь слабые ветры. 17 июля одному матросу показалось, что он видит впереди землю, только галлюцинаций мне еще тут не хватало. Это было всего лишь облако. Океан был настолько спокоен, что моя команда заскучала. В последнюю неделю июля подул свежий попутный ветер, и наша скорость заметно увеличилась. Но направление немного изменилось на юго-запад, отчасти из-за ветра. Погода становилась все теплее, солнце явно припекает, тут можно легко заработать солнечные ожоги на коже. Мука закончилась, сухари с каждым днем становились все черствее, а вода из бочек — все более затхлой. Скоро стали встречаться большие стаи птиц, обычно летящих с севера из Северной Америки на Карибские острова, последуем за ними. 1 августа впереди стал виден берег, скорее всего, это Багамские острова или Гаити, судя по углу, под которым ночью Полярная звезда находится к горизонту. Не хотелось бы, чтобы внезапный ураган застал меня вне гавани, но пока еще приближения шторма я не ощущаю. Вижу в море рыбацкую пирогу индейцев, тут всегда существует риск быть убитым аборигенами или подхватить Желтого Джека, а то и какую другую мерзкую туземную болезнь. Но мне нужно определиться с местом. Осторожно приближаемся, я на ломаном таинос узнаю, где находятся большие острова. Понятно, к Гаити нужно прямо на юг, а западнее Куба. Отлично, все получилось.