Зайчонок

Глава 3

— Вон, гляди!

— Где?

— Вон там, в очках!

— Правда, он!

— И шрам, шрам, смотри!

— Видишь Поттера?

— Того самого Гарри Поттера?

— Видишь его шрам?

— Ой, девочки, какой милый...

— Да он угрюмый, как Снейп!

— А какие глаза!

— Видишь его?

— Смотри!

— Видишь?

— Он...

— Тот самый...

— Поттер...

— Поттер...

— Сам Гарри Поттер...

Гарри слышал восхищённые голоса отовсюду, пока продирался сквозь толпу. Нужно ли говорить, что из класса Трансфигурации он вылетел первым и бежал неведомо куда, пока не убедился, что за ним никто не гонится. Отправляясь в Хогвартс, он наивно надеялся, что игра под названием «Охота на Гарри» осталась позади. Как жестоко он ошибался! От профессора Снейпа он ждал утешения, но так и не получил его. В школе профессор никак не выделял его среди остальных, — понял Гарри, в полном одиночестве шагая по коридору. Он подозревал, что перемены небольшие, а значит, нужно быстро узнать расписание и добраться до нужного кабинета. Гарри вспомнил, что в холле возле доски с баллами висел ещё какой-то большой лист бумаги. Наверное, это и было расписание.

— Ой, смотри, сам Гарри Поттер! — раздалось справа от него, и мальчик затравленно оглянулся. В нише стояли две девушки-старшекурсницы и хихикали, глядя прямо на него. Гарри припустил быстрее и каким-то чудом выскочил на главную лестницу.

Лист бумаги, как он и подозревал, оказался расписанием.

— Ча-ры, — по складам прочитал он, щурясь: расписание висело слишком высоко. — Простите, а где находится кабинет Чар? — вежливо обратился он к какой-то девочке, которая подошла к расписанию одновременно с ним, и внезапно узнал в ней свою соседку по парте.

— Кабинет Чар находится на четвёртом этаже в северном крыле замка, — важно ответила та.

— Ух ты, — сказал Гарри, обрадовавшись, что пойдёт вместе с ней. — Здорово, что ты всё знаешь. И, это... спасибо за учебник.

— Не за что, — ответила девочка, чуть покраснев. Гарри чувствовал, что сам покраснел гораздо сильнее. — Это написано в «Истории Хогвартса», я прочитала её всю.

Гарри набрался храбрости. Раньше ему ещё не приходилось самому знакомиться с девочками, ведь все в маггловской школе шарахались от него, зная, что его ненавидит Дадли и его компания, а с ними-то уж никто не хотел связываться.

— А... а как тебя зовут? — робко спросил он. Странно, но о зайце он в этот момент не думал.

— Меня зовут Гермиона Грейнджер, — ответила девочка. — А ты — Гарри Поттер. О тебе в «Истории Хогвартса» тоже написано, только совсем чуть-чуть.

— Обо мне?! — поразился Гарри.

— Ну да, конечно, о тебе. Ведь ты самый молодой великий волшебник Великобритании, — говорила Гермиона, когда они поднимались по лестнице. Гарри отчаянно краснел, когда вслед ему долетали шепотки. Даже портреты перебегали с места на место, чтобы рассмотреть его поближе.

В класс Чар Гарри и Гермиона вошли вместе. Преподавателя ещё не было, поэтому в кабинете стоял шум и гам, который, однако, тут же затих, едва только вновьприбывшие переступили порог.

— Поттер, как ты можешь?! — завопил Малфой, делая вид, что его сейчас стошнит. Гарри и Гермиона в недоумении остановились на пороге.

— Ты слизеринец или нет? — басом сказала мопсоподобная девочка, фамилию которой Гарри пока что не запомнил.

— Слизеринец, а что? — спросил Гарри, для верности показывая на значок факультета у себя на мантии. Он начал подозревать, что опять нарушил какое-то негласное слизеринское правило.

— Тогда почему ты водишься с ЭТИМ?! — крикнуло сразу несколько голосов. Гарри заметил, что гриффиндорцы опять с ними, и, судя по выражениям лиц, готовы начать драку. День, определённо, был не просто ужасным, а сверхужасным.

— С чем? — спросил было Гарри, но потом понял. Гермиона стояла рядом с ним, красная, всклокоченная, прижимая учебники к груди.

— Вообще-то, это моё дело, с кем я вожусь! — громко объявил он, решив, что терять нечего. — Садись, Гермиона, — и он кивнул на свободную парту. Лица его одноклассников были изумлёнными, причём гриффиндорцы удивлялись не меньше слизеринцев.

В этот момент в кабинет вошёл преподаватель. Это был старичок весьма низкого роста и благообразного вида. Он взобрался на стул, на котором лежала ещё стопка книг, достал классный журнал и начал перекличку. Так как на учеников он смотрел периодически, то Малфой безостановочно корчил Гарри страшные рожи. Подумав, Гарри вытащил лист пергамента и написал на нём:

«Почему они так бесятся?» — и подвинул Гермионе, тут же устыдившись своего почерка. Конечно, он же не умел писать перьями...

«Потому что мои родители магглы», — вывела та почерком не лучше.

«И что? — искренне изумился Гарри. — Я тоже жил с магглами».

Тут же он вспомнил вчерашние рассуждения о родстве и всё понял. Он выхватил у Гермионы лист и дописал:

«По-моему, они идиоты».

«Согласна, — написала ему соседка. — Но у тебя могут быть неприятности. Я читала, что чистокровные очень верны своим традициям. И они не общаются с такими, как я. Просто средневековье какое-то».

Гарри вздохнул и стал смотреть, как профессор заставляет танцевать вещи у себя на столе, вызывая этим восхищённые ахи класса. Какие у него ещё могли быть неприятности, если всё страшное уже случилось?

Следующим уроком была Травология. По пути к теплицам Гермиона успела рассказать Гарри, что в Хогвартсе сто сорок две лестницы, причём они не всегда ведут в одно и то же место, так что нужно быть внимательным. А у некоторых даже могут проваливаться ступеньки! Заслушавшись, мальчик даже забыл о своём твёрдом намерении не возвращаться в гостиную. Неприятности словно отступили куда-то далеко. «Это потому, что Гермиона — девочка, — рассудил Гарри. — Рядом с ней я должен быть храбрым». Тут же ему пришло в голову, что его новая подруга заменяет ему зайца. От этой мысли он даже захихикал. Впрочем, Гермиона и в самом деле могла бы при желании напомнить зайца: у неё были большие передние зубы.

На Травологии можно было превосходно шептаться, когда профессор Стебль отворачивалась, и к концу урока Гермиона знала обо всём, что случилось утром. Гарри, правда, немного заикался, когда пересказывал ей всё это, — большей частью потому, что постоянно ловил на себе взгляд Малфоя, полный бешенства. Правда, стоял недруг достаточно далеко, чтобы не расслышать слов.

— Я говорю, Гарри, — шептала Гермиона, почти не разжимая губ и одновременно ухитряясь подстригать какое-то безобидное на вид растение. — У тебя могут быть неприятности. Ты ведёшь себя не как слизеринец. Это всем видно.

— Что же мне, не общаться с тобой? — прошипел Гарри в ответ, начиная злиться. Он искренне верил, что нашёл в школе друга, о чём мечтал уже давно, и то, что Гермиона училась на Гриффиндоре, было ему безразлично.

Растение изловчилось и стукнуло его веточкой по носу, едва не сбив очки.

— Нет, отчего же, Гарри, — девочка закусила губу, не отрывая взгляда от ножниц, которыми ловко щёлкала на всём протяжении разговора. — Но нужно что-нибудь придумать. Самое отвратительное, что неприятности могут быть и у меня. И это Гриффиндор называют оплотом справедливости! Начинаю подозревать, что ошиблась, согласившись здесь учиться. Такая идеология — и всё для того, чтобы жить как в Средневековье!

— Ты так сразу во всём разбираешься... — вздохнул Гарри, придерживая растение, чтобы ей было удобно стричь.

— Не сразу! Но это же очевидно! — тут растение вцепилось ей в волосы, и она заметила, что пытается откромсать главный стебель.

Гарри помог ей выпутаться и отряхнуться, но Гермиона неожиданно прислушалась:

— Что это? — подозрительно спросила она.

— Где? — удивился Гарри. В этот момент снова раздался заинтересовавший гриффиндорку звук. Гарри мучительно покраснел: этот звук шёл у него из живота.

— Ты же не завтракал! — всплеснула руками Гермиона. — Бедняга! Потерпи, после этого урока будет обед.

— Да ну что ты, — смущённо залепетал Гарри. — Я и не к такому привык...

Только тут он понял, что сболтнул лишнего.

— Не к такому? — нахмурилась Гермиона. — Ты хочешь сказать, что голодал и дольше?

Гарри замялся. Он вовсе не горел желанием рассказывать своей новой подруге о жизни у родственников.

Внезапно Гермиона с очень серьёзным видом отложила ножницы и наклонилась к самому его уху.

— Гарри, послушай меня, — прошептала она. — Если ты хочешь выжить в Слизерине, не будь таким открытым. Я заметила, что все слизеринцы тщательно контролируют свои эмоции. Теоретически, я для тебя враг и не должна была увидеть, что ты растерялся. Что бы ни было в твоём прошлом, я знаю, что ты не готов мне это рассказать. А потому сделай безразличное лицо! Ну! — она даже прикрикнула на него.

Гарри постарался выглядеть равнодушным.

— Пока плохо, — прошептала Гермиона. — Но у тебя должно получиться.

Ко второму человеку в своей жизни мальчик почувствовал чистую, ничем не замутнённую благодарность.

В Большом зале он сел на край стола и накинулся на еду, не обращая внимания ни на что вокруг. Но, случайно подняв голову, он обнаружил, что вокруг Гермионы, сидящей за столом напротив, образовалось пустое место в два стула в каждую сторону. У мальчика нехорошо ёкнуло сердце. Не хватало ещё, чтобы у неё были проблемы. Впрочем, она же предвидела, что такое возможно...

— О, кого я вижу! — раздался рядом противный голос Малфоя. — Не уделишь ли пару минут своему родственнику?

Гарри максимально спокойно отложил ложку, которой ел грибной суп, и заставил себя посмотреть на Драко.

— Пожалуйста, я тебя слушаю, — сказал он, постаравшись не обращать внимания на Крэбба и Гойла. Малфой сел на стул рядом с ним.

— Послушай, Потти, я ценю твои грандиозные планы, — вполголоса заговорил он. — Но, когда речь идёт о межфакультетской вражде, изволь просветить и остальных. Что тебе нужно от этой грязнокровки?

Гарри вспыхнул. Этот бледный слизняк говорил гадости о Гермионе! Мальчик кинул взгляд на соседний стол и увидел, что гриффиндорка не ест, а напряжённо прислушивается.

Он прикусил язык, и слова «Она мой друг!» остались непроизнесёнными.

— А тебе-то какое дело? — холодно спросил Гарри, опять копируя интонации Драко. — Что я хочу сделать — не твоя забота!

Малфой пошёл пятнами — Гарри понял, что это случалось с ним всякий раз, когда он не знал, что отвечать.

— У тебя есть ещё вопросы? — вежливо спросил мальчик.

— Нет, — буркнул Малфой и отошёл.

Только сейчас Гарри увидел, что на него смотрит не только Гермиона: он поймал от учительского стола пронзительный взгляд декана и поскорее опустил глаза в тарелку.

После обеда в расписании стояли две пары Защиты от Тёмных Сил — и опять сдвоенные с Гриффиндором. Гарри и Гермиона уселись на заднюю парту и разложили учебники — то есть, учебник, потому что Гарри смертельно боялся спускаться вниз и искать факультетскую гостиную.

— Преподавателя зовут профессор Квиррел, — шёпотом объясняла Гермиона. — Говорят, что он странный: встретил в Албании вампира и с тех пор боится Тёмных сил. Видишь, весь обвешан чесноком?

В этот момент в класс как раз входил преподаватель ЗОТС. Это был тот самый профессор в тюрбане, которого Гарри заметил ещё вчера вечером. На руках у него висели чётки, сделанные из зубочков чеснока; несколько связок его болтались и на поясе. Но сил удивляться у Гарри уже не было: после сытного обеда его нестерпимо тянуло в сон.

Так же, как и Флитвик, Квиррел открыл журнал и начал перекличку. Гарри едва не проспал свою фамилию, и точно не отозвался бы, если бы Гермиона не ткнула его локтём в бок.

— А, я! — встрепенулся Гарри так резко, что профессор в испуге отшатнулся. Малфой противно захихикал, ему вторила толстая девочка, фамилию которой Гарри опять не услышал. Хорошо, что он уяснил, что в его группе учатся всего две девочки. Вторая, худая брюнетка с короткой стрижкой и брезгливым выражением лица, сидела рядом с Блейзом и ни на что не обращала внимания.

Урок тянулся медленно, Гарри чиркал пером по тетради, плохо понимая, про что рассказывает профессор, Гермиона строчила с немыслимой скоростью, как вдруг Рону Уизли, который сидел за партой перед ними, пришла в голову замечательная мысль. Он вытащил из нагрудного кармана старую облезлую крысу и медленно обернулся...

Гарри вскинулся от испуганного вскрика Гермионы.

— Вампир! Он здесь! — закричал профессор Квиррел и, взмахнув полами мантии, скрылся в подсобке. Было слышно, как повернулся в замке ключ.

— Убери свою крысу! — потребовала Гермиона, стараясь держаться подальше от зверька, который шёл по её пергаменту. Весь класс смотрел на них. Какая-то блондинка с Гриффиндора перевесилась через парту, чтобы было лучше видно.

— Как бы не так! — Уизли расплылся в гадкой улыбке.

«Слизерин, — вспомнил Гарри. — Я слизеринец». Уж кого-кого, а крыс он не боялся. Он сам не знал, откуда взялась эта храбрость. Видимо, Шляпа о ней и говорила на распределении. Раз — и крыса Рона болтается в воздухе, подхваченная за хвост. Два — и Гарри оказывается возле окна. Три — и трещит, открываясь рама, а крыса извивается у мальчика в руке.

В глазах Рона застыл ужас.

— Отпусти Коросту! — взвыл он. — Там же высоко!

— Отпущу, — хладнокровно пообещал Гарри, пьянея от свежего воздуха, собственной смелости и от того, что на него смотрели все. Даже Малфой ничего не говорил.

— Отпущу, если ты сейчас же извинишься перед Гермионой, — закончил Гарри. — И быстрее, я едва держу.

— Извини, Гермиона, — пролепетал рыжий, становясь всецело морковного цвета. — Я пошутил...

Девочка потрясённо кивнула, не в силах вымолвить ни слова, и Гарри небрежно бросил крысу на ближайший к нему стол. По случайному стечению обстоятельств именно за этим столом сидела толстая слизеринка. Её визг оглушил весь класс, но Гарри уже сидел за своей партой, зажимая уши. Внезапно визг прекратился, и Гермиона снова толкнула друга в бок. Мальчик поднял голову и обомлел от внезапного ужаса. Дверь была открыта. На пороге стоял профессор Снейп.

Мгновенно воцарилась гробовая тишина, только было слышно, как всхлипывает в подсобке преподаватель ЗОТС, да шуршит крыса по тетрадке толстой девочки.

— Что здесь происходит? — спросил слизеринский декан.

— Это... это моё... — побелевший Рон схватил крысу с парты слизеринки и прижал её к груди.

— Мистер Уизли, как ваша крыса оказалась на парте мисс Буллстроуд?

Гарри обрадовался бы, что узнал фамилию одноклассницы, но ему было не до того. Рон что-то промычал, но, к удивлению Гарри, все слизеринцы словно воды в рот набрали. Он никак не думал, что они его выгородят.

— Поттер?

Гарри подскочил на месте.

— Да, сэр? — паникуя всё больше и больше, промолвил он. Неудивительно, если обнаружится, что он перешёл все мыслимые границы, и его отчислят прямо сейчас. Сердце колотилось как бешеное, а чёрные глаза всё никак не желали отпускать мальчика.

— Я спрашиваю, знаете ли вы, как крыса мистера Уизли попала на парту мисс Буллстроуд? — вкрадчиво осведомился декан. И тут Гарри осенило. Ну конечно! Загнанный в угол, он уже не мог поступить по-другому.

— Да, сэр, знаю, — сказал он хрипло, глядя прямо в страшные глаза. — Он её туда бросил. Хотел напугать... нас всех...

Грифиндорцы взорвались воплями праведного возмущения, молчала лишь Гермиона. Слизеринцы безмолвствовали, странно переглядываясь.

— Достаточно, — холодно сказал профессор. — Двадцать баллов с Гриффиндора. Мистер Уизли, недельная отработка.

— Он лжёт! — закричала блондинка. — Этот наглый слизеринец...

— Ещё десять баллов с Гриффиндора, мисс Браун, — оборвал её профессор.

В класс донёсся удар колокола, возвещающий о конце урока.

— Все свободны, — сказал декан, с презрением посмотрев на дверь подсобки. — Последнего урока, как я понимаю, у вас не будет. Мистер Поттер, следуйте за мной.

На негнущихся ногах Гарри последовал за профессором. Почти так же он следовал за ним тогда, вечером своего дня рождения, когда его пропустило через какую-то страшную воронку, а потом он оказался в закутке, с трёх сторон окружённом стенами.

— Идёмте, Поттер, — сказал незнакомец, возвращая ему зайца, в которого Гарри вцепился из последних сил. Его мутило, к тому же он едва держался на ногах от голода и переживаний. Что случилось с тётей? Почему они вдруг оказались здесь?

Незнакомец тем временем открыл какую-то дверь.

— Поттер, вы идёте?

Гарри подошёл к нему и искренне обрадовался прохладному сумраку. Они были в грязном пыльном трактире. За стойкой стоял хозяин, но его лицо плыло у Гарри перед глазами.

— Том, — раздался над его головой низкий голос незнакомца. — Нам нужна комната.

Послышался звон падающих на стойку монет, и Гарри даже различил золотые блики. Ему было плохо, очень плохо. В ушах рос странный шум, похожий на шум морского прибоя, и мальчик, тяжело дыша, стиснул зайца. Больше он ничего не слышал.

— Поттер, вы слышите меня? — раздражённо рявкнул профессор Снейп. Гарри обнаружил, что стоит у незнакомой ему двери в коридоре без окон, только с факелами по стенам. Они спустились в подземелье, а он опять не запомнил дороги!

— Да, сэр! — отозвался Гарри, начиная трепетать.

Профессор открыл дверь, и Гарри переступил порог кабинета. Это был не тот класс, в который он так неосмотрительно ворвался сегодня утром. Это была небольшая комната, в которой стоял письменный стол и несколько кресел. Стены были заняты стеллажами с книгами.

— Садитесь, Поттер, — велел профессор, а сам занял место за столом. Гарри присел на краешек кресла и уставился на свои кроссовки.

— Итак, позвольте поинтересоваться, как прошёл ваш первый учебный день? — осведомился декан. Гарри понял, что он издевается. Иначе зачем спрашивать, если и без того известно, что мальчик опоздал на урок, подружился с грязнокровкой и вляпался в нехорошую историю с крысой Рона? Впрочем, Дурсли тоже часто издевались над ним, так что не было ничего удивительного в том, что другие решили поступать так же.

— Спасибо, сэр, всё хорошо, — вежливо ответил Гарри.

— Тем не менее, вы позволили себе опоздать. Как вы это объясните?

— Я... — начал мальчик, но профессор резко оборвал его:

— Когда разговаривают, смотрят собеседнику в лицо! Или вас не научили элементарным правилам вежливости?

Гарри с трудом поднял глаза: ему не очень-то хотелось, чтобы его мозг снова резали как ножом. Профессор Снейп сидел за столом, сцепив пальцы, и внимательно рассматривал своего ученика.

— Я... — снова начал Гарри и откашлялся. Было ясно, что жаловаться на одноклассников нельзя ни в коем случае. В то же время его не покидало стойкое ощущение, что декан прекрасно осведомлён о том, что с ним происходило за весь день. — Простите, сэр, — твёрдо сказал Гарри. — Я проспал. Этого больше не повторится.

— Отлично, Поттер, — сказал профессор. — В таком случае — ваша первая отработка.