Здесь вам не клан

Глава 8

Шутки закончились.

Рома застонал, затем выругался и начал окутываться зеленым сиянием. Это еще что за хрень? Ладно, сейчас не до него. Пока «брокколи» выпрямлялся, размазывая кровавые сопли по лицу, я сменил позицию. Теперь между мной и поехавшей сучкой оказался не только ее брат, но и невысокий маятник.

— Сюда иди, тварь! — рявкнула Таня.

Файербол увеличился в размере, уплотнился и налился мрачным багрянцем.

Я бросил мимолетный взгляд на Романа.

Нос боатишки был слегка скошен набок, что недвусмысленно указывало на перелом. Кровь сочилась из рассеченной верхней губы. Да, хорошо приложил…

Вот только Роман начал исцеляться.

Свечение, чем бы оно ни было, благотворно влияло на именитого придурка. Я очумел, когда носовая перегородка начала вправляться, а губа — регенерировать.

Гребаные колдуны.

Вызываю знакомое ощущение энергетической наполненности. И всеми силами стараюсь хотеть лишь одного — чтобы хронопоток не останавился, а лишь отчасти замедлился. Интуиция подсказывает, что подобный финт вытянет из меня меньше ресурсов.

Желание воплотилось в действительность.

Таня лениво размахнулась и выпустила шар. Полет файербола напоминал перемещение по небу легкого облачка в жаркий полдень. Уныло и печально. Рома так и вовсе напоминал слоупока, решившего помолиться на тренажеры.

Я без особых проблем уклонился от летящего шара.

И метнулся к девушке, которая вновь начала что-то собирать в руке.

Файербол описал неспешную дугу и жахнул в прорезиненное покрытие за моей спиной. Впрочем, я уже был рядом с тупой стервой. Перехват кисти руки, по которой струится мана. Быстрый тычок в ребра. Перехват сменяется захватом, выкручиванием суставов и укладкой девушки на пол, лицом вниз. Устроившись сверху, я завел девичью руку чуть ли не до лопаток, применив болевой прием. И лишь после этого вернул хронопоток в нормальное состояние.

Роман почти успел восстановиться.

Глядя ему в глаза, я прошипел:

— Дернешься — сломаю твоей сестре руку.

Таня попробовала высвободиться, но я слегка надавил коленом ей на поясницу.

— АААА! Мудак!!!!

— Немного есть, — согласился я, не отрывая глаз от Ромы. — Ну?

— Ты совсем с катушек слетел, — племяш перестал светиться. Гонору в нем чуть поубавилось. — Мы не хотели тебя калечить.

— Признаешь поражение? — спросил я.

Немного ведет, но в целом держусь. Лучше, чем в прошлый раз, когда я избил того аристократика в подземном паркинге. Главное, чтобы мне опять не понадобилось вступать в бой.

Глаза Ромы сверлят меня с ненавистью.

Да, дружок.

Всегда что-то случается в первый раз.

Я слегка надавливаю на кисть поверженной волшебницы. Наградой мне служит свежая порция ругани. Зря, я ведь могу еще за пальцы ухватиться. Фаланги — довольно хрупкая вещь.

— Признаю, — не выдерживает Роман.

— А ты? — обращаюсь к Татьяне.

— Я до тебя доберусь, ушлепок, — рычит девушка.

Должен признать, фигура сестрички радует глаз. Одна попка, на которой я устроился, чего стоит…

— Проблематично, — сообщаю я любительнице огнеметания. — Поговоришь еще — останешься без руки.

— Отец из тебя отбивную сделает, — парировала девушка.

— Не сделает, — раздался спокойный мужской баритон.

Поворачиваю голову вправо.

Упс.

На краю площадки, скрестив руки на груди, стоит дядя Архип.

— Витя, будь добр, отпусти руку моей дочери, — тихо, с нажимом, произнес Архип Илларионович. — Она на тебя больше не нападет, ручаюсь.

Я аккуратно разжал захват, выпрямился и, пошатываясь, подал руку лежащей девушке. Мир, значит, мир. Все немного погорячились. А воевать против опытного боевого мага, состоящего на государственной службе, я не собираюсь. Это чистое безумие.

Татьяна, зыркнув на меня исподлобья, встала на ноги сама, держась за валик тренажера здоровой рукой. Эмоции переполняли девушку, но перечить воле отца она не решилась.

Мне же представилась возможность хорошенько рассмотреть дядю. Мужественные черты лица, окладистая черная борода, слегка подкрученные усы. Военный мундир, надетый по случаю моего возвращения, дядя переодеть не успел. Слишком быстро и бурно развивались послеобеденные события. Мундир, кстати, мне понравился. Стоячий воротник, черный цвет, два ряда золотых пуговиц, аксельбанты, перевязь, планки, медали и ордена… Мама дорогая, сколько ж ему лет? Такое ощущение, что человек в десятке военных кампаний поучаствовал. Я присмотрелся к погонам. Желтое поле, две красных линии и три серо-стальных звездочки. В моем мире это соответствует чину полковника. Правда, в сухопутных войсках фон зеленый, а у офицеров ВМФ — темно-синий.

— Вы сражались отвратительно, — дядя по очереди смерил детей тяжелым взглядом. — Рукопашка нулевая, Роман. Ты не готов к реальному бою. Татьяна, кто тебя учил швыряться атакующими заклинаниями в собственном поместье? Ты собиралась сжечь двоюродного брата?

— Он сам… — злобно прошипела девушка.

И тут же поникла, напоровшись на взгляд отца.

— Вы не умеете себя контролировать, — подытожил офицер. — Сдерживать гнев — это не для тебя, родная? Я уж молчу про начало этого бесчестного поединка. Двое на одного. Вы полагали, что он не ответит, поскольку Дар не пробудился? Не думал, что мои дети будут использовать очевидное преимущество, чтобы унизить своего же родовича. Мерзко и отвратительно.

Зеленое свечение вокруг Ромы погасло.

— Марш к целителю, — отрезал дядя Архип. — После этого — на полигон. Никто не отменял тренировки. Вечером найдете меня в бильярдной. Вас ждет серьезный разговор. И неизбежное наказание.

Подростки смерили меня на прощание пылающими взорами и ретировались с площадки.

— Сурово, — заметил я.

— Ты ничего не помнишь, — грустно улыбнулся офицер, — но теперь понимаешь, что не так с нашим родом.

— Я застал Рому врасплох, — пожимаю плечами. — А против Татьяны использовал запретную технику.

— Ты двигался невероятно быстро, — кивнул дядя. — Притормозил время?

Пришлось кивнуть.

Я и без того спалился.

— Идем, — вздохнул Архип Илларионович. — Провожу тебя в медблок.

Мы двинулись в сторону полигона.

Проходя мимо тренажерной площадки, я невольно задержал взгляд на выжженном участке, в который угодил файербол. Шар проделал в покрытии миниатюрный кратер с неровными обугленными краями. Немного резины вплавилось в опоры шведской стенки и нижнюю перекладину. Удар пробил не только верхний слой, но и полимерную подложку, частично — гравий и грунт.

— Я одного не пойму, — нарушил молчание дядя. — Почему сюда не мчатся на всех парах фискалы? Ты дважды… ну, сам понимаешь. И — ноль реакции со стороны Особого отдела.

Вновь пожимаю плечами:

— Я не знаю, о чем вы.

Губы офицера тронула едва заметная усмешка.

— Конечно-конечно. Так, мысли вслух. И еще одна вещь, которая меня настораживает. Ты совершенно не похож на прежнего Виктора. Быстрый, резкий. Сила ничтожна, но дерешься технично. Ничего не боишься. Используешь местность в своих интересах. Раньше… ты избегал конфликтов. Чуть что — жаловаться отцу.

— Мне сложно возразить.

— Да-да, — полковник шумно вздохнул. — Люди, конечно, меняются под воздействием стресса и перенесенных испытаний, но чтобы настолько…

Чую — разговор сворачивает не в ту степь.

Чтобы сменить тему, я указал на обширное безлесое пространство слева от нас:

— Это полигон?

В моем мире военные полигоны гораздо больше, они предназначены для отработки тактических перемещений и учебных стрельб. Здесь, насколько я понял, всё скромнее. Вот только по периметру зоны распределены странные штуковины — матово-черные цилиндры, испещренные письменами. По размеру зона соответствует футбольному полю. Только я не заметил ворот, штанг, беговых дорожек и прочих спортивных сооружений. Просто земля с вырубленными и выкорчеванными деревьями.

— Да, — Архип Илларионович испытующе посмотрел на меня: — Ты не помнишь, для чего он?

Качаю головой.

— Здесь тренируются одаренные, — пояснил дядя. — Те, кто обладает Даром. Периметр полигона защищен артефакторикой, поэтому боевые заклинания не вырываются за его пределы.

— У меня вопрос.

Тропинка, по которой мы шли, продолжала углубляться в лесопарк.

— Задавай.

— Я слышал, что отец владеет магией света.

— Не только он, — кивнул дядя. — Наш род уже пять поколений специализируется на световых техниках.

— Тогда почему Таня била по мне огненным шаром? Мне кажется, огонь и свет — это разные типы магии.

— Правильно кажется, — дядя оценил мою наблюдательность. — Как ты, наверное, заметил, у меня две жены. Роман и Татьяна родились от первого брака, Лена — от второго. Чувства не имеют никакого отношения к выстраиванию генеалогических линий. Наш род подбирает жен, опираясь на техники, культивируемые их родами. Таким образом, мы не складываем все яйца в одну корзину. Рома унаследовал световую магию, Таня — огонь. Что касается Ленки, то она выраженный менталист — думаю, ты уже догадался.

— Еще бы не догадаться, — я вспомнил обеденное противостояние. — А что с моим отцом?

— Ну… — дядя замялся. Я влез во что-то табуированное. — Андрей решил максимально усилить линию света. Логично, учитывая его ранг. Когда ты достигаешь уровня магистра, это серьезно. Невольно начинаешь мечтать о вершине. Пусть не сам, но хоть дети… Его можно понять. Твоя мама — слабосилок с большим потенциалом. Этот потенциал не раскрылся, но он мог бы раскрыться при определенных обстоятельствах. А еще у нас были евгенические расчеты, которые показывали, что сын Валентины Алексеевны с вероятностью в семьдесят четыре процента станет архонтом.

— Появился я…

— И никем не стал, — дядя виновато развел руками. — Никаких предпосылок. Одаренный такой силы должен был уже в десять показать себя. В двенадцать тоже ничего не произошло. И в семнадцать…

— Поэтому за столом сидели две другие жены, — понял я.

— Конечно. Твой отец всё еще может родить сильного наследника.

— Тогда почему род угасает?

— Сила света — наша родовая способность. Есть боевые техники… которые осваиваются через несколько лет после инициации. Я знаю, что у Романа они не раскроются. А Таня с Ленкой пойдут другим путем. Чем старше мы с Андреем становимся, тем ниже вероятность появления того, кто взрастит в себе «правильный» Дар. А теперь еще и…

Дядя осекся.

— Моя запретная магия, — завершил я.

— Именно.

Полигон остался позади.

— Пойми меня правильно, — торопливо заговорил полковник. — Манипуляции временем — это здорово. Вот только перспективы занять место во дворце императора с такими техниками довольно сомнительны.

— Почему?

— Магов времени справедливо опасаются, — дядя помрачнел. — Им не доверяют. Император предпочитает держать таких волшебников подальше от своего окружения.

— Цепочка щитов прервется, — догадался я.

— Безусловно. А вместе с этим мы лишимся части своих привилегий. Кроме того…

— Вы не знаете, откуда я такой взялся.

Дядя хмыкнул:

— Ты проницателен.

— Что там с вашими… евгеническими расчетами?

— Аналитики разводят руками. Природа твоего Дара неизвестна.

Я вспомнил карапуза-четырехлетку.

— А Кирилл?

Дядя пожал плечами:

— Пока рано судить.

Несложно догадаться, что вожделенные световые техники лучше развиваются по мужской линии. Значит, на моего сводного братика возлагают большие надежды. Не удивлюсь, если за всем этим хитрозакрученным планированием стоит дед. Формально старикан отошел от дел и передал управление старшему сыну. Значит ли это, что патриарх утратил влияние? Отнюдь. Уверен, к его рекомендациям прислушиваются.

Справа от нас показался чайный домик. Невысокое сооружение с двускатной крышей, углы которой загнуты вверх наподобие азиатской пагоды. Крышу поддерживают бревенчатые столбы. В глубине павильона я заметил деревянный настил, низкие плетеные кресла и столик в восточном стиле.

— Почти пришли, — сказал дядя. — Рад был побеседовать, но спешу откланяться. Неотложные дела.

— Благодарю за компанию, — улыбнулся я.

Дядя коротко кивнул, развернулся и зашагал в обратном направлении.

Среди деревьев проступили очертания медблока.

Через минуту тропинка вывела меня к одноэтажному белому зданию, двери которого разъехались при моем приближении. Крохотный вестибюль с диванчиком и двумя креслами. Три двери. Я, не задумываясь, выбрал центральную, на которой был изображен кадуцей — заостренный крылатый жезл, обвитый двумя змеями. Редкий символ, в моей реальности почти не встречается.

Постучавшись, открываю дверь.

— Заходи, не стесняйся.

Профиль у специалиста действительно широкий. Во всех смыслах. Меня встретил необъятный мужик, напоминающий то ли перекаченного Пьера Безухова, то ли черный квадрат Малевича. Через несколько секунд до меня дошло, что целитель — вовсе не жиртрест. О таких говорят: гора мышц. Возникло ощущение, что этот тип полжизни потратил на секцию тяжелой атлетики. В детстве я любил смотреть мультики про Человека-паука. Был там персонаж такой — Амбал. Преступный босс, один из антагонистов главного героя. В общем, я мысленно окрестил семейного врача Амбалом.

— Добрый день, — поздоровался я.

— Илья Назарович, — представился здоровяк. — Мне вкратце обрисовали твою проблему, Витенька. Присаживайся.

На фоне этого чувака я смотрюсь как иголка в сочетании со стогом сена.

Кабинет здешнего эскулапа совсем не похож на шаблоны, которые ожидаешь увидеть в государственной или частной клинике. Наверное, я попал в офис психотерапевта. Рабочий стол — в дальнем углу. Там же добротный деревянный стул. Остальное пространство занято ворсистым ковром, разнокалиберными креслами и пуфами, низкой тумбой с электрочайником на ней. Широкое окно распахнуто в лес. Свежо, приятно.

Присмотревшись получше, я заметил вмонтированный в стену дисплей и сенсорную клавиатуру на столешнице. Уже интересно. А еще мне показалось, что стены расчерчены тонкими линиями, обозначающими секции скрытых ниш. Думаю, не так прост этот кабинет, как поначалу видится непосвященному.

Усаживаюсь в кресло-мешок.

Целитель подхватывает стул, переносит поближе ко мне и устраивается напротив. Зуб даю, психотерапевт. Сейчас будет спрашивать про детство и жестокого папочку…

— Не буду, — хмыкнул Илья Назарович. — И вообще, научись ставить блоки.

— Каким образом?

— К Артуру обратись. Или ко мне. Научим, подскажем. Ментальную защиту должен уметь выстраивать любой одаренный, вне зависимости от класса.

Снова Артур.

Не обойти мне эсбэшника…

— Учту, — заверил я.

— Вот и чудненько, — доктор поправил на переносице круглые очки. Скорее, декоративные, чем реально улучшающие зрение. — И да, я считываю лишь отдельные вербальные конструкции…Что у нас там? Амнезия? Полная, частичная?

— Я говорю по-русски. До пробуждения в фургоне ничего не помню.

— Мне попадался на глаза отчет Кары, — врач тяжело вздохнул. — Любопытный случай. Твое сердце остановилось на четыре минуты, приборы зафиксировали смерть… И всё же… Мы сидим здесь и разговариваем. Пробудились необычные способности, а память пропала. Я ничего не путаю?

— Ничего, — признал я. — Вы хорошо осведомлены.

— Тут не обойтись без полного ментального сканирования, — сообщил целитель. — Плюс томография. Даешь разрешение на поверхностный контакт разумов?

— Поясните, что это.

— Я не смогу проникнуть в твое сознание и прочесть глубоко зашитые образы. Зато я увижу проблемные участки, если имело место повреждение мозга. Проанализирую спектр.

— А томография зачем?

— Чтобы подтвердить или опровергнуть первичный диагноз.

— Хорошо, — сдался я. — С чего начнем?

— Разумеется, со сканирования. Готов?

— Ага.

Обстановка неуловимо изменилась.

Секунда — и солнце стало светить ярче, а врач переместился к столу, деловито напевая себе под нос незатейливый мотивчик. Краем глаза я засек движение. Бело-голубой бублик томографа уползал в стену, прячась за автоматически закрывающимися створками. Ложемент проваливался в пол. Как выяснилось, ковер тоже неоднороден и разбит на секции. Это покрытие, скрывающее туеву хучу всевозможного оборудования.

— Всё? — опешил я.

Илья Назарович вбил какие-то данные и, не оборачиваясь, ответил:

— Да, мы закончили.

— За секунду?

Пальцы врача вновь пробежались по клавиатуре.

— Почему же… Я потратил два часа на все процедуры.

— И я ничего не заметил?

— Ну, для удобства я погрузил тебя в транс.

Мне это не нравится.

Человек со способностями Ильи Назаровича может выключить меня, даже не вступая в поединок. Интересно, многие так умеют?

— Немногие, — врач завершил свое занятие и соизволил повернуться в мою сторону. — В одном ты прав — менталисты для неподготовленного бойца представляют угрозу. Чем быстрее научишься защищаться, тем лучше.

— Угу, — я помрачнел. — Так что с диагнозом?

Эскулап вздохнул.

— У меня плохие новости.