Зеленое небо

51 глава

Предварительно флейтист позвонил байкерам, чтобы предупредить их о встрече. Все они сразу выказали готовность помочь.

— Поможем всем, чем только сможем, — заявил Комар, выслушав в чём дело. — Мы все прекрасно помним этого напыщенного и надутого, как павиан кучеренковского сынка. Он ещё тогда на кладбище нам не понравился. А уж проследить за кем — то, в том числе за ним, вообще плёвое дело.

— Я думаю, что, если бы был жив Валера, тоже хотел, чтобы мы помогли его девушке, пусть и бывшей, — с чувством добавил Паук. — Я просто уверен, что сейчас он смотрит на нас с небес и прямо — таки сгорает от желания, чтобы мы помогли вам, что мы и собираемся сделать.

— Спасибо вам, ребята, за то, что вы есть и за то, что вы все такие хорошие! — с благодарностью в голосе произнёс Лёня. — Всем вам спокойной ночи.

— Тебе также, — было ему ответом.

Флейстист пожал каждому из друзей покойного Валеры руки и уехал домой спать.

Ранним утром, когда большинство жителей Киева ещё спали, Антон поехал в подвал к Алисе отвезти ей продукты. За ним увязались вслед друзья Валеры — байкеры на своих мотоциклах.

Чтобы мужчина совсем ничего не заподозрил, они старались держаться сзади, не приближаясь слишком близко, но не отъезжая слишком далеко, чтобы не потерять его из виду.

Совсем остаться незамеченными им не удалось. Антон всё — таки обратил внимание на грохот мотоциклов.

«И чего эти придурки байкеры попёрлись куда — то в такую рань?» подумал он. "Ладно, я, проигравшийся в карты идиот, поскольку у меня безвыходное положение, вынужден тащиться так рано в такую даль. Вот чего им не спится почти в ночь глухую, кто может сказать мне?

Как раз именно сказать могли, но никто абсолютно не собирался. Молодому человеку было лучше не знать об этом ради безопасности Алисы.

Он приехал в положенное место, вышел из машины, открыл дверь, спустился в подвал и встретился с ней. Ради того, чтобы девушка не застудила насовсем свои почки Антон привёз из дома стул и оставил его ей.

«Ей же ещё рожать детей» решил он во внезапном порыве человеколюбия. «Вот пусть сидит на моём стуле и не обвиняет меня потом в том, что она по моей вине не может сделать этого».

Несмотря на то, что он был далеко не гуманист по отношению к другим, к певице у него были сильнейшие чувства. Молодой мужчина вполне мог гордиться своим человеколюбивым поступком, что и делал.

Антон развязал руки певице. Она с ненавистью взглянула на него.

— На, ешь! — в приказном порядке скомандовал он. — Чего ты так смотришь на меня? Небось, хочешь выцарапать мне глаза, моя ненаглядная Алиса? Не переживай ты так. Скоро всё закончится и я отпущу тебя отсюда навсегда.

Мужчина швырнул солистке в руки пакет с едой. Она на лету поймала его. Там были так надоевшие ей бутерброды, которые артистка уже не могла видеть.

Молодой человек расхохотался Алисе прямо в лицо. Его даже забавляла её ненависть к нему. Поскольку Антон прекрасно понимал, что ему с ней совсем ничего не светит, его любовь приобрела весьма насмешливую и язвительную форму от горечи разочарования.

— Ты не зыркай на меня так, не зыркай, — продолжал насмехаться он над ней. — Тебе ещё придётся посидеть тут какое — то время, так что лучше ешь, а то умрёшь от голода, а Чернетевич будет безвременно оплакивать твой молодой хладный труп. Какая жалость будет, если он найдёт тебя тут мёртвой! Ты же у нас такая красавица! Что, страшно умирать во цвете лет?

Он опять захохотал своим жутким смехом. Вообще — то, смеялся мужчина вполне нормальным смехом, но, поскольку артистке, которая и раньше испытывала к нему жуткую неприязнь, теперь возненавидела его, он был для неё именно таким. Жутким, страшным, неприятным, кошмарным.

— Я даю тебе ещё один, последний шанс, — отсмеявшись, проговорил Антон. — Давай всё же уедем вместе. Что тебе тут делать? За что цепляться? За твоих таких скучных и правильных друзей? За твою семью? За твоего Чернетевича?

— Я ненавижу тебя, Антон, всеми своими душой и сердцем, поэтому никуда не поеду с тобой, — выплюнула ему в лицо певица эти слова. — Я и раньше — то не особо жаловала тебя, теперь совсем не считаю за человека. Да, какое — то время я думала, что в тебе ещё осталось что — то доброе. Какая же я была дура! Как же я ошиблась в тебе! Раньше даже было время, когда я жалела тебя, теперь оно ушло навсегда. Я люблю своих друзей, свою семью, своего Толю. Один раз по своей глупости я потеряла его, но такого больше никогда в моей жизни не повторится. Во всяком случае, с добровольно с моей стороны.

— Как хочешь! — разъярился он. — Моё дело было предложить! Оставайся тут, Алиса, раз ты такая дура! И мне не нужна твоя жалость! Мне нужна твоя любовь! Я в жизни максималист! Мне подавай всё или ничего! Поняла? Всё или ничего!

— Я поняла, — сказала она совершенно спокойным, даже равнодушным тоном. — Чего ты так орёшь? Я не глухая. Я всё слышала и прекрасно поняла.

— Ну прекрасно, что ты всё поняла. Давай быстрей ешь и я поеду отсюда. Тут слишком мрачное место и оно навевает на меня такую тоску!!! Я не понимаю, как ты можешь тут сидеть? Я бы на твоём месте уже давно свихнулся. Зато у тебя хватит самообладания на десятерых. Ты даже смеешь говорить мне в глаза, что ненавидишь меня, не боясь, что я могу сорваться и убить тебя за такие слова. Ты действительно смелая. Молодец, я люблю таких. Не бойся, пока я не буду убивать тебя. Я же сказал, что только в самом крайнем случае. От тебя сейчас зависит всё моё благополучие, как материальное, так и сама жизнь, поэтому я и пальцем не трону тебя. Живи пока. Ты мне пригодишься. Да и жаль мне убивать тебя. Ты слишком хороша для этого. В обед заеду. Завезу тебе чипсы для разнообразия, а то я думаю, что эти бутерброды тебе давно надоели.