Зелёный змей Урала [СИ]

Глава 31. Забираем приданое и титул

Добирались мы до Сиракуз почти две недели. Ветров подходящих просто не было, а 12-ть корабликов не имели развитого парусного вооружения, и шли на смешанном ходу под одной машиной, поэтому скорость держали по ним, 6,5 узла. Фрегаты и корветы оторвались от десантных кораблей первой волны только за двое суток до подхода в Сиракузы. Их задачей было исполнение полной морской блокады острова. Сил было более, чем достаточно, для решения этой задачи. Восемь фрегатов – это равнозначно 8 авианосным группам в наше время, так как противник не обладал самоходными судами, высадку начали одновременно в восьми местах, и после этого десантные корабли пошли обратно за войсками второй волны в сопровождении 4-х корветов. Наш фрегат подошел к причалам острова Ортигия, где уже находились наши гвардейцы. Сиракузы были столицей достаточно давно, как только не стало Древней Эллады, так каждый из правителей переносил столицу в разные города. Сами Сиракузы расположены на плоском полуострове. При этом только Ортигия в настоящий момент имела стены. Внешней стены у самого города не было, её снесли еще при Риме. Затем начали возводить вновь, но не успели. Начиная с V века нашей эры остров последовательно переходил во владение вандалов, остготов, Византии, теперь попал под арабское влияние. Пятьсот лет подряд сплошных войн. Был, правда, перерыв, связанный с приходом Византии, которая прекратила «эксперименты с собственностью», отменой рабства и появления значительного числа колонов, бывших рабов, освобожденных в связи со смертью или отъездом владельца, но в отличии от либертинов, эти люди специальности не имели и у них не было соответствующих пергаментов, подтверждающих их выкуп, самовыкуп или дарование свободы. Колоны – это представители следующего, феодального, строя. Они сидели на земле и имели хозяйство, но правом собственности на все это они не обладали. Византийцы их всех вновь превратили в рабов. Но добиться абсолютного послушания было весьма затруднительно. Восстания рабов постоянно терроризировали эту провинцию. Именно поэтому отразить наступление арабов у византийцев не получилось. Арабы обещали свободу тем, кто примет ислам.

А тут еще одно обстоятельство: в Сицилии, в отличие от Византии, женщины не могли входить в Сенат, не в состав Сената, а в его здание. Нас, вежливо говоря, об этом не предупредили заранее. Поэтому, когда эпарх Сиракуз Константин и его стратиг Эфремий затеяли со мной разговор об этом обычае, пришлось вспомнить императора Калигулу, сенатора Инцитата – коня императора, и назначения юриста А.Ф.Кони в российский Сенат:

– Насколько я понимаю, это решения ваших Сенатов. В них на царство призывается Калисфения Исаврийская. Она будет входить в Сенат тогда, когда ей это заблагорассудится. Четыре года назад я снял блокаду вокруг вашего города и тогда же обещал амиру, что я вернусь и выпровожу его отсюда. Я – вернулся, и буду управлять здесь всем, руками этой девочки. У неё за спиной я и мое войско. И первое, что она сделает, как только услышит присягу своих новых подданных, отдаст команду начать высадку. Самостоятельно вы уже полтора века решить проблему с арабами не можете. Так?

– Увы, государь, так. Хорошо, будем считать, что Указ MCXXXIV от 225 года не распространяется на лиц императорской фамилии. Здание Сената и дворец экзарха еще не восстановлены в городе. Увы, в казне денег нет. Временно королеве будет предоставлен дворец архиепископа при храме Афины. Он пустует уже много лет, но находится в полном порядке, за ним ухаживают монахи.

– Ты смотрел? – обратился я к заместителю Миная Татимиру.

– Смотрел, он, конечно, крепкий и ухожен неплохо, но гарантировать безопасность там сложно.

– Тогда где?

– Напротив есть пустующий дворец, прикрыт башней на стене, два выхода, один ведет на причал. Внутри свой источник воды.

– Зал для приемов есть?

– Есть.

– Доставь туда трон экзарха.

– Есть!

– Калисфения будет проживать напротив Темпль Атене, до тех пор, пока не восстановят ее дворец в городе. Коронацию проведем в Сенате.

– А как же служба, торжества?

– В нашем государстве церковь отделена от него. То, что происходит наверху, ее не касается. Церковники на эти мероприятия не допускаются, только как обычные приглашенные, но мы их не знаем, поэтому необходимости в приглашении просто нет. Мы же – варвары, но с «укрощенным богом войны».

Катя слышала наш разговор и ехидно улыбалась, время от времени оборачиваясь назад, посмотреть на реакцию будущих подданных. Не обошлось без маленького происшествия: когда вошли в Сенат, гвардейцам пришлось применить оружие, чтобы прервать попытку освистать появление женщины в Сенате. Не на тех нарвались! Один выстрел, и вместо свиста раздалось журчание.

– Нежелающие давать присягу могут покинуть и здание Сената, и остров. В любом направлении: хотите в Африку, хотите в Рим. Территория, занятая в настоящий момент арабами, как на острове Сицилия, так и весь юг Апеннинского полуострова, указом Михаила Третьего, отданы Калисфении Первой, с условием того, что арабы будут изгнаны с этих земель. Её потомки мужского пола получат по рождению право на престол нового королевства. Изгнание арабов ею поручено провести мне, и тем войскам, которые прибыли и прибудут со мной. Нежелающих освобождения острова и прилегающих территорий, из числа подданных императора Михаила, мы будем считать изменниками, и поступать с ними по законам военного времени. По окончанию боевых действий будет утверждена Конституция данной монархии, которая предоставит определенные права Сенату и выборным Советам. Все законы и распоряжения Сената и Синода мной аннулированы, так как через полчаса начнется высадка моих войск на Сицилию. Не хотите признавать вами же призванную королеву? Скатертью дорога. У меня все. Раздайте текст присяги сенаторам. Подчеркиваю, присяга – дело добровольное, но с обязательным последующим исполнением.

Больше всего это походило на вооруженный переворот, я не спорю, но безвластие привело этот край к текущему положению дел.

– Господа сенаторы! Это – вторжение! Никто не имеет право останавливать действие законов Византии на ее территории!

Я махнул рукой ординарцу, и тот предал мне из портфеля небольшой золотой жезл, примерно в три килограмма весом.

– Иди сюда, сенатор! Куда?! Тебе повелевает пра-консул империи! Марш ко мне и целуй жезл! На колено! Целуй! – тот припал на одно колено и поцеловал золотую палку. – Есть еще сомневающиеся, что я имею право объявить военное положение? Звание пра-консула не мешает мне быть главой Славянского Союза и использовать его войска для наведения порядка в провинции.

Тут сенаторы поняли, что попали они с выбором королевы прямо волку в зубы. Желающих публично отказаться от присяги не нашлось. Хрупкая, на вид, девушка оказалась тем самым зайцем, которого в ресторан послал лев из анекдота, позадираться.

– Господин пра-консул! Начинайте высадку!

– Есть, Ваше Величество! – ответил я и отправил из здания, которое временно занимал Сенат Сицилии, одного из ординарцев. Собственно говоря, это был уже спектакль, так как высадка шла уже в течении 40 минут. Сенаторы со своими «тараканами в голове» нас задержали. Проводив Катю в ее «новый дом», все, кроме небольшой охраны, двинулись на корабль, слушать сообщения и читать радиограммы от десанта. Так как высадка проводилась непосредственно в портах, то особых проблем не возникло. В Ликате пришлось высаживаться на пляж в устье реки Сальсо из-за того, что вход в порт был перегорожен цепью. К полудню все приморские города и их порты были захвачены десантом. Арабы были ошеломлены действиями десанта, так как никогда прежде не сталкивались с такими тактическими новшествами. Высадка малой группы, от взвода до роты, при активной поддержке артиллерией кораблей. И танки. Их мы привезли на остров в первой волне 14 штук. Они парализовали действия арабской кавалерии, да и пехоты. Пришлось перед обедом возвращаться в крепость и выполнять обещанное: просить руки Екатерины Николаевны.

Ну что, захожу, а из дверей задом и кланяясь выползает какой-то хлыщ, украшенный перьями павлина или страуса, сразу не разобрал.

– Больше никого не пускать! – сказал гвардейцам, и вошел в залу. Катя сидит в кресле, что-то рассматривает на ладони.

– Кто там еще? – строго так! Поднимает глаза и расплывается в улыбке, вскакивает и почти бежит навстречу.

– Да это-то я. А был-то кто?

– Не помню, сенатор какой-то из Фарагниоли или Санта Мария Скале.

– Чё хотел?

– Ну ты же сам сказал, что женихов будет, как грязи.

– Что???

– Мне встать с кресла не дают! Валом валят! Я есть хочу!

– А я тоже зашел пообедать! Ты же у нас королева!

На меня посмотрели таким взглядом, что я понял: необходимо звать стражу.

– Сержант! Как тебя там??? Войди!

– Сержант Храбров, княже! Звали?

– Зовут-то как?

– Сбыня.

– Обед государыне готов?

– Не интересовался!

– Поинтересуйся и доложи!

– Есть!

– У меня есть новости, Катя! Капитан Милов взял Палермо и, похоже, повесил амира Мухаммада. Тот по-русски не отвечал и на латыни не говорил. Задирался и требовал, насколько капитан понял, какого-то ибн Искандера, то есть меня. Я, как и обещал, зашел предложить тебе руку и сердце. Ты не возражаешь?

– Если это меня избавит от посетителей, то нет. Я же тебе обещала! Этот Фрагнолик был двадцать шестым! Я 26-ти женихам отказала за это время! По-моему, их в Сенате меньше было.

– Семнадцать. Семнадцать сенаторов было.

Стук в дверь, входит, после приглашения, сержант Храбров.

– Государь, кроме нас, гвардейцев, во дворце ни единой души нет. Никто ничего королеве не готовил. Мы тут консерву вскрыли, салатик сделали, хлебушек есть, вино, картошка, холодная, правда. Отведать не желаете?

«Блин! Гвардейцы – они и есть гвардейцы! Голодным не оставят, но черт возьми, повод довольно серьезный, чтобы свиной тушенкой закусывать» – подумал я, поблагодарил сержанта и сказал:

– Мы на «Феликса» сходим пообедать, наряд на кухню пришлем. Благодарю за службу, сержант! Передай остальным, что я сказал.

– Служу трудовому народу, княже!

– Ступай, покушай! – и мы вышли из зала, по дороге нас проводили взглядами еще сенаторы и их дети. Как и ожидалось: «Свято место пусто не бывает!»

В кают-кампании, в которую мы вошли вдвоем и под руку, я и объявил о принятом решении, не забыв упомянуть, что отныне Сицилия и юг Италии принадлежат нам. Но за это еще придется подраться с Амиратом. Первым подошел и поздравил нас Рознег, затем остальные, но дело чуть было не испортил Светослав, заговорив о том, что я предаю память матери.

– Центр гинекологии и акушерства во Владимире мы с Катериной открыли в прошлом году. И назван он именем княгини Милании Муромской. Ты сам носишь ту же фамилию. Целая серия судов проекта 106к носит ее имя. Мы прожили с ней 15-ть счастливых лет, но человечество еще не нашло средство против родовой горячки. Ты, кстати, возвратившись из Нового Света и Керчи, к Милу, а он носит имя матери, так и не зашел. А он – твой брат. Ты на него возложил ответственность за смерть матери. А ребенок здесь не причем. Они на себе эту заразу не несут, иначе умирали бы в утробе матери. Виноваты грязные тряпки, некипяченая вода и грязные руки, присутствующих на родах. И отсутствие каких-либо средств против этой заразы. Это бич, который преследует каждую женщину, пытающуюся продолжить род человеческий. От этого умерла твоя мать и моя жена. Мне же всего 30-ть с небольшим лет, и жизнь продолжается. Так или иначе, я выбрал Катю. Скоро и ты выберешь себе невесту, и будем надеяться, что к тому времени мы сумеем переломить ситуацию, и женщины наши будут реже умирать от этой страшной болезни. Иди сюда, поздравь меня и Катю, и включи голову, а не эмоции. Ты же адмирал флота и его командующий. И ты – мой сын.

У Славы хватило мужества выполнить команду и поцеловать руку будущей мачехи. Я его обнял, приободрил, посмотрим, как он справится со своими мыслями. Впрочем, деваться им некуда, мы все в одной лодке. И праздничный обед был продолжен. Вечером небо над Сиракузами украсил красивый фейерверк, новинка в этих местах. А на востоке появилось множество парусов, но спешили они не к нам, чтобы дать последний бой, а в Беренику, Дерну, Антипиргусу и в Александрию. В византийских городах было огромное количество агентов амира, и весть о разгроме быстро достигла берегов Италии. Попадать в мясорубку никто из них не хотел. А цели мы объявили в первый же день. «Ибн Искандер» вернулся, как и тот самый Искандер-Наме, сказание о котором гуляет по просторам Азии, Африки и Индии.

Свадьбу мы назначили на осень, на четвертый день после 5-й годовщины смерти Милы. Так что, все формальности были соблюдены. А то, что сыновья не слишком довольны, так с этим ничего не сделаешь. Во всяком случае, родственники Кати далеко, и реально повлиять на обстановку не могут. Было бы значительно хуже, если бы я выбрал кого-нибудь из тех, у кого существует многочисленная родня, и которые будут готовы с дерьмом сожрать старших детей. В любом случае, Катя уже значительно обрусела, показала свои способности к обучению и не собирается заниматься шпионажем в пользу бывшей родины. Этого вполне достаточно, чтобы принять ее в дом. Да и дети ее минимум на шесть лет будут младше Мила. И им отойдет та территория, которую мы сейчас отвоевываем у мусульман. Никаким боком они не смогут повлиять на систему наследования на Руси. Кстати, требуется подумать о том, как назвать государство, раз уж Русью там даже и не пахнет. Нет такого понятия. Союз – это понятно. Славянский? С одной стороны – верно, общий язык – славянский. Остальные языки постепенно уходят в тень. Но сами славянские племена пока мало чего сделали для Союза, большую часть работы выполнили угры, но славянизированные, потому как сам я угро-финских наречий не знал, поэтому образование строилось на русском языке, причем более современном мне, чем моим соплеменникам. Постепенно и во Владимире появляется все больше и больше славян, но они пока «пришлые». Впрочем, коренных там никого не было. Пустое место было. И вопрос с Америкой пока не решен, с ее названием. Официально мы его называем Новым Светом. Кубу – островом Свободы. Маракайбо – индейское название. Знакомых мне с детства Карибских островов нет. И море Аравакское, и острова Аравакские. В этом году планирую вторую экспедицию туда. Поведет ее Славка, справится. Пока флот под его командованием действует слаженно и безошибочно. Базу, военно-морскую, он сумел организовать и провести большой объем картографических работ. Должен справиться и со второй экспедицией, задача которой создать постоянное поселение на острове Свободы.

Через две с половиной недели пришлось удирать с острова из-за появившейся мадам Анастасии, будущей тещи, развившей бурную активность по всем направлениям. То, что называется: слава богу, что дочка отчетливо поняла, что я предпочитаю сирот, и, еще немного, и просто взорвусь от тех предложений, которые выдает на-гора еще не состоявшаяся тещенька. Оставив за себя и за королеву Всеволода, который решил остатки дней своих греть старые кости на южном солнышке, развернулись в обратный путь, раздав ценные указания: что, кому и когда делать. Анастасии выделили старую римскую виллу, неподалеку от Медины, пусть там забавляется, чем хочет, реальных хозяев у строения не было лет триста. Теща обиделась, что ее не взяли на содержание и с собой, но это ее проблемы. За 1200 лет тещи и их намерения совершенно не изменились, мутаций не произошло. Как было тогда, так и сейчас они дуют в ту же дудку! Несмотря на объявленную помолвку, наши отношения с Екатериной еще не приняли «необратимую» форму, и я мог все прекратить в любой момент без обвинения меня в том, что «поматросил и бросил». Несколько раз целовались, и все. Бои к тому времени на Сицилии полностью завершились, а высадившиеся на итальянском побережье морские пехотинцы никак не могли отыскать кого-либо, чтобы применить свои умения. Амират сбежал в Африку, и мне было совершенно не с руки продолжать сидение на острове. Без меня справятся. Воспользовались приглашением Михаила и посетили старинную, еще греческую, крепость Сигри и императорский дворец в Милитинах. Заодно показали Кате места, где почили ее бабка по отцу и два из трех его братьев. Всех ссылали в местные монастыри, которых на Лесбосе очень много, и большинство из них используются как тюрьмы. Мест захоронений родственников показать никто не смог, что было использовано мной для дополнительного антирелигиозного воспитания девочки. Правда, после этого, еще по дороге назад в Милитины, мне было сказано:

– Государь, я устала и хочу домой.

– Мы туда и едем.

– Я хочу домой, во Владимир.

– Нам требуется заехать в Туров, это в стороне от Владимира.

– Я не знаю: где этот Туров находится? Насколько это требуется тебе?

– Это – важно.

– Значит, едем в Туров, но увези меня отсюда! Мне столько раз грозили этим местом! Сейчас я увидела: что это такое.

Туристам из России эти места кажутся благословенными и благими: ни тебе морозов, ни сырости петербургской, оливки кругом, чистое Средиземное море. Вот только в те времена выкупаться в море можно было заставить только окруженную группировку противника под угрозой расчленения тел. Никто не купался! Строили термы, с бассейнами, мылись и купались в них, но в море никто никогда добровольно не заходил, иначе чем на лодке или корабле. Увидев на острове Андрос, что я купаюсь с борта и ныряю за омарами, на меня смотрели как на немного сумасшедшего. Кстати, акул в Средиземке в тот период хватало. Где-то начиная с Мраморного моря их становилось меньше. Основное поголовье – белые акулы. Мелюзги здесь практически не было. Это было вбито в загривок у средиземноморских рас и народов, поэтому желающих купаться было минимальное количество, где-то около нуля. Интенсивное рыболовство за 1200 лет порядком сократило количество 6-7-метровых красавиц. Плюс человечество быстро выбило местных котиков и нерп, которые рождаются на берегу. А это: основной корм средиземноморской популяции большой белой акулы. В результате сначала не стало котиков, потом акул, а вот тещи расплодились и вобрали в себя недостатки и отрицательные качества обоих пострадавших видов.

Но просто так уйти, не сообщив императору Византии, что Сицилию и южную часть Италии он уже потерял, было невозможно. Пришлось делать остановку в Царьграде, и бедной Катеньке досталось ото всех: и за то, что не перевоспитала жениха, и за то, что не узнала главные секреты соседей, за проволочку оформления брака, за отсутствие представительства византийской церкви, за все. Я, видя потуги Феодоры, делал вид что не замечаю этого, но приглашать к себе кого-либо отказался, ссылаясь на длинный путь и плохую погоду осенью. По поводу задержки с объявлением помолвки, сказал, что траур у нас такой в приличных семьях. Кате было приказано в голову не брать, а заняться свадебным платьем и другими приятными вещами. Через две недели отошли на Днепр, и поднялись до порогов. Дальше наши корабли ходить не могли, так что, парусно-гребная ладья, сон на берегу в шатрах, все прелести кочевой жизни, чтобы пару дней побыть в Турове, себя показать да людей посмотреть. Но деваться некуда: народ волнуется, хотя приехали мы вовремя. Как раз к приезду большого представительства Восточнофранкского королевства. Мы уже встречались под будущей Ригой. Правит там Людовик II Немецкий, кстати, франк, внук Карла Великого, из династии Каролингов. Один из тех, кого наш лучший друг Витсерк хотел к присяге вассальной привести, да перерыв в торговле с Персией из-за чумы помешал. Людовик собирается немного повоевать со своим другим Людовиком, а заодно и с Карлом Лысым из Западно-франкского королевства. Дело было в том, что Карл Лысый, воспользовавшись резким ослаблением давления на него арабов, неожиданно перешел в наступление, а король и военачальник он был опытный, хотя и был моложе Людовика на 21 год. Он практически без боев занял Северную Италию и Папскую область, и провозгласил себя Императором Запада. Людовику срочно требовались союзники, точнее, наемники. И он послал во все концы своих людей срочно собрать войско из «варваров», к которым он относил и всех славян. Так получилось, но наша атака в Сицилии настолько расстроила тогдашнего «Императора Запада» Людовика II, не путать с Немецким, они все Каролинги, но разные, что тот умер, не оставив после себя наследников мужского пола. «Лысый черт», как мне его назвали послы немецкого Людовика, немедленно воспользовался смутой, и быстро выдвинулся к Риму. Где местные епископы, с которых он взял клятву, что ни один Папа Римский не может быть назначен иначе, как по его воле, быстренько обделали эти делишки, поставив на более молодого короля.

– Мне никакого дела нет, кто там и где сидит из Каролингов. Они все – узурпаторы. Никаких союзных отношений между нами нет и быть не может. Вы мне должны за захват вами Полоцка, а в карманах у ваших рыцарей мышь повесилась. Куда исчезла казна Полоцка они так и не сказали. Поэтому, собирайте манатки и домой. Кстати, юг Италии – моя вотчина. Не суйтесь.

На этом переговоры с послами Людовика были закончены. Осталось разобраться куда делся Лех, псевдо-сын князя Березы. Но это, наверное, не с ними. Оказалось, что это не так, пришлось остановить послов.

– Мне тут доложили, что в Регенсбурге отирается лже-князь Лех Береза. А мы тут давно его дожидаемся, чтобы вздернуть. Передайте Людовику, что я продолжу переговоры с ним, если мне вернут лже-князя для суда над ним. Соответствующие бумаги, которые подтверждают, что он самозванец, из Чернигова вам доставят днями. Пока можете подождать послов черниговских в Гостином дворе. Возвращать самозванца в Чернигов.

Среди послов не было практически никого, кроме «чернецов», и вовсе не за войском они сюда перлись, но предъявить им было нечего: мы прибыли практически одновременно. Днем на Вечевой площади собрался народ. Пошумели, высказали мне претензии, что запоздал я с визитом, мог бы и ранее посетить этот забытый всеми уголок. Я их пригласил в Керчь и Белую Вежу за товаром и инструментами. Они получали все это, но через третьи руки. Цены на «наши» товары кусались. Картофель и остальные овощи сюда еще не пришли, поэтому просто требовалось, что-то показать людям, да пришли мы сюда практически пустые из-за пересадки на ладьи. Пригласил зимой посетить Владимир и посмотреть, как там народ живет. Но дело я им нашел!

– Дорогие мои туровцы! Послов немецких утречком видели?

– Видали, государь!

– Думаете просто так они сюда притащились? Им рабы нужны.

– Отобьёмся! – дружно выдохнула толпа.

– Чем отбиваться будете? Каролинги придут не просто так, а с машинами: рушить стены и крушить ворота. А я смотрю, что стены то у вас – деревянные. Одного морока достаточно, чтобы все здесь спалить.

– Дык немае ничаго, княже.

– А я смотрю, что детинец на камнях стоит. Где берете?

– Да знамо где: в Запросье горушка есть махонькая, оттуда брали, да таскать яго замучаешься.

– Где Запросье-то?

– На том береге. Тамочки! – говоривший показал рукой на запад, выше по течению реки.

– Выше по реке?

– Да, княже, не шибко далеко, верст десять.

– А река где?

– В двух али трех верстах.

– Славомир! Воевода! Берешь мужичка, ищите камень. В случае чего, канал проройте и подведите туда воду. Барж наделайте и организуйте поставку камня. Посадник! Тихомир! Даю аванс, головой отвечаешь. Найди подрядчиков, и организуй поставку камня, и строительство каменных стен, как вокруг города, так и вокруг детинца. Цемент для строительства к осени получишь. Пришлю инженера и сметчика. Казармы перестроить, найдете глину, будет вам кирпичный завод. Ну, а что с кирпичом делать, ты и сам знаешь. Вот: ты и воевода! На вас вся ответственность. И не воруй! Пригляд будет. Заодно вот такие деньги люди заработают. – я показал новые монеты.

– Да, еще! Направь кого-нибудь со мной в Керчь. Поленились во Владимир приехать, получать новые семена будете в Керчи. Теперь по «чернецам». Раз уж они приехали, то просто так не отстанут. Вот мой Указ, действовать в полном соответствии с ним. Не отказывать, а знакомить их с ним: восемь десятин прихода церкви принадлежит государству, устанавливать церковный сбор не выше десятины. Они сами уйдут. Ты меня понял? С каждых 10 копеек, собранных с народа, восемь отдать в казну.

– Понял, княже! – заулыбался посадник.

– А так, плетьми не бить, пока не найдешь утаенную прибыль. Дальше на усмотрение суда, вплоть до высшей меры. Да, и глава любой церкви – я. Никаких отчислений за границу.

Вдохнув в город надежду на скорые изменения, плюс выделив кое-какую наличность, отправились вниз по Припяти в сторону моря, так как идти дальше было некуда, здесь проходит западная граница по Бугу, дальше восточные славяне не живут пока. Но дело времени! Пока все развивается со страшным скрипом, в первую очередь, из-за отсутствия связи и надежного быстрого транспорта. И только деньгами этот вопрос не решается. Нужны люди, обученные и умелые. Вот этим и занимаемся в первую очередь, но только в двух областях огромной страны. Учителей – кот наплакал! Хотя дело пошло!

Но хорошо лишь то, что хорошо кончается! Ночевать в Турове мы не стали, сразу после обеда у посадника, нас проводили, и мы пошли обратно. Речка извилистая, фарватера как такового нет. Никаких буев и вешек. Карты тоже не имеется, все на усмотрение рулевого и загребного, так как ветра особо не было. В этих местах никаких двигателей нет, челны палубы не имеют, просто лодки большие с высоко поднятым носом и кормой. Одна мачта с прямым парусом. Спать там просто негде. Как я понимаю, на такой ладье Степан Разин княжну персидскую возил, пока не надоел всем со своим секасом, ничем не прикрытым. Поэтому каждый вечер весь караван тыкался носом в берег и организовывался временный лагерь на берегу. Так как спать под парусом, как все это делали, государю и его невесте, вроде как, не положено, то для нас ставили шатер. В нем устраивали два топчана, небольшой стол, один топчан огораживали ширмой. Поели вечерком ухи и жареных уток, и легли спать. Где-то в два или три ночи слышу звук разрезаемой ткани. Ну, а под подушкой пистолет. Я руку – туда, патрон должен быть в патроннике, «ТТ». А темнотища! Увидел чью-то голову, которую просунули в разрез полотна палатки, и, слева от груди, не вынимая ствол из-под одеяла, посылаю в эту голову пулю. Тут визг моей невестушки, хорошо, что она пнула ногой дурацкую ширму. Та упала, и я вижу какого-то мужичка, который приставил солидного размера ножичек к горлу будущей государыни, и, прикрываясь ею, пытается что-то сказать на не совсем понятном языке. А темно и не прицелиться. Но ему не слишком повезло, из-за выстрела гвардейцы факелы зажгли за шатром, чуть подсветили цель и пришлось стрелять, так как шею Кати он успел поцарапать. В итоге, палатку нам испортили, все утро потратили на то, чтобы поймать остальных засранцев-разбойничков, рана у Кати оказалась не слишком большой, но напугали ее здорово. Задремавшего часового выпороли свои, и отчислили от гвардии. Ну, а мне пришлось помучиться в течение обратной дороги, потому как Катя спать одна категорически отказалась. Топчаны сдвинули и спали вместе. А пардон, стенки у шатра тоненькие, вокруг усиленные посты стоят, никакой личной жизни и быть не может. Плюс волосы! Они имели длину около 2 метров. Мода такая, женщины волосы не стригли вообще. Помню, как Мила обижалась на меня, когда я ее остриг наголо. Но она жила в орде, в Византии проблем с гигиеной не было. Термы и бассейны там на каждом углу, как и в Италии. Любимое времяпрепровождение – мытье и купание. Это дикие французы и германцы мыться отказывались и испражнения из горшков на улицу выливали. Рим и Византия строили акведуки и канализацию! Унитазы – римское изобретение! Они даже арабов научили мыться, а турецкие бани, читай: византийские, славятся по сей день. Тем не менее, у Кати около часа уходило на то, чтобы сделать себе ночную прическу, делала она ее не одна, с двумя помощницами. Все это дело закрепляли с помощью хитрых приспособлений и чепцов. Это все работает, когда девушка спит одна. Присутствие второго человека каждую ночь разрушало устроенные баррикады, и волосы разметывались по подушкам. Теперь, для того, чтобы повернуться, требовалось предварительно проверить: а не связала ли Катя тебя? Тем более, что если первые ночи она вела себя очень настороженно, то потом настороженность сменилась любопытством и, иногда, заигрыванием. Меня откровенно провоцировали, и это ей нравилось. Насколько я понимаю, если бы не одна «особенность» славянской свадьбы в «высших» кругах, мы бы сами давно все сделали. Но Кате предстояло «предъявить себя» в день свадьбы. Эта традиция существовала еще десять веков или даже больше, и исчезла вместе с «империей». Боярыни чуть ли не в драку лезли: кто омывать царскую невесту будет. Тоже самое касалось и самих бояр, вот они и вымерли. Допустим, тот же Петр I плевать хотел на мнение окружающих, он и начал разрушать эту традицию, и в конце концов взял в жены Екатерину I, бывшую до того дня, когда она познакомилась с Петром, любовницей нескольких петровых любимцев. Но время такое было: Европа ушла далеко вперед, а Россия вся погрязла в прошлом, законсервировала себя в 10–12 веке, и совершенно не желала перемен. Не вся, конечно, но правящий класс. Требовалось «бороды рубить», «зубы драть» и «взднимать Россию на дыбы». Увы, у меня совсем другое положение: я был выборным, а добился того, что меня признали «наследным и верховным». То есть, фактически объединил страну, в том числе, изменил существовавшую систему наследования. Вся проблема Франкской империи, что Карл Великий сверг Меровингов, которые умудрялись сохранять единство государства до определенного момента, создал огромную, по тем меркам империю, и сам раздробил ее на три части, подав совершенно идиотский пример и дав повод для последующих войн, на которую и меня тоже приглашали: делить римское наследство, потом франкское, потом испанское, и так делить, делить и делить. Напоминает проблему крестьянских наделов! Пока есть куда расширяться – расширяемся. Или умираем, если это невозможно. «У природы нет плохой погоды». Природа запускает механизм выживания. У нас же у всех на устах: миллионы жертв коллективизации. Их было бы больше, если бы большевики не нашли решение: продразверстка и продотряды. Ведь наделенные землей крестьяне, массово, под восторженные крики анархистов и просто врагов Советской власти, отказались платить продовольственный налог в пользу своих «благодетелей». И это в условиях идущей, развязанной «чехами» и Антантой, гражданской войны. В результате войны и неуплаты налогов значительная часть бесплатно розданной земли оказалась в руках у кулачества. Новых помещиков, которые, уже при НЭПе, вышли на «международный рынок» с зерном, которого городах не хватало, «мы продадим большевикам, если они заплатят нам больше, чем на рынке»! А теперь мы удивляемся: почему в России бензин дороже, чем в Саудовской Аравии? По той же самой причине. Имея свободный выход на Запад, они предпочитают зарабатывать баксы и не возвращать их в оборот государства. Они такие же «кулаки-халявщики». Им это ДАЛИ!

Я же предложил сразу иной уклад: интенсификацию сельского хозяйства за счет укрупнения и коллективизации, с тем, чтобы извлечь из деревни «лишние руки». Сейчас, когда урожайность поднялась в пять – десять раз, цены на продовольствие упали и свободных рук теперь в избытке. Я начинал создавать свое войско с 18 человек. За последние три года укомплектовали корпус морской пехоты: 20 000 человек, с полным вооружением, плюс экипажи кораблей, которые смогли в два приема перебросить эту орду на пять тысяч километров от места формирования. Плюс, обеспечить их боеприпасами, продуктами питания, фуражом, денежным и вещевым довольствием, транспортом и так далее и тому подобное. А корпус требует минимум 2.000.000 патронов только носимого боезапаса. Все это должен кто-то делать, и не бесплатно, а получая достаточные средства к существованию. Не спорю, мы убрали двух крупных конкурентов в торговле с Китаем, но, в первую очередь, продукция наших заводов: инструменты, сталь, цемент, и прочая, прочая, прочая, попала на этот рынок и закрепилась на нем. Да и продовольствие у нас Северная Европа закупает очень охотно! Катаный металл еще никто не производит, а штампованные лопаты, вообще-то, очень дешевы, и прибыль с них получается изумительной. Выше, чем с продажи чая. Возобновив торговлю с Данией, а мы и во время чумы нашли товары для четырех стран Севера Европы, создалась интересная ситуация: пустовавшие до этого полисти на Севере стали активно заселяться и развиваться. Славяне пока отстают, к ним информация приходит слегка искаженная. Тут, на севере, действует народная молва, и все находится в движении, а юг… Там стереотип оказался устойчивее. Надежда только на удачное внедрение новых растений. Как только появится избыток продовольствия, так образуются незанятые руки. Кстати, что-то надо делать с Днепровскими порогами! Слышал краем уха, что был более дешёвый вариант их покорения. Вместо одного «ДнепроГЭСа» – три. Людей сюда надо будет направить.

После порогов мы перебрались в свои каюты на «Феликсе», но в первую же ночь Катя сказала, что уснуть одной в постели у нее не получается, она привыкла к тому, что я рядом. Благо, что кровать у меня «адмиральская». Может, действительно, наплевать на то, «что будет говорить княгиня Марья Алексевна»? Но ускорять «процесс» я не стал, не так много времени осталось, чтобы давать повод для пересудов. Спустя некоторое время убедился в том, что поступил правильно.