Зеркало миров

Шаг второй Улыбка судьбы

Улица, по которой торговый тракт заходил через предместья в город, встретила Ислуина толпой и длинным затором из повозок. Оказалось, одна из телег угодила колесом в выбоину и встала, перегородив дорогу.

— Ить, надолго это, — объяснял какой-то старичок зевакам, высыпавшим посмотреть на происходящее. — Ить, сломалось чё-то, сам хруст слышал.

Ислуин, глядя на творящееся безобразие, только покачал головой. Всё как и в прошлый визит в Бархед. И в позапрошлый. Каждый год магистрат устраивает ярмарку, и каждый год лается с имперским наместником, за чей счёт должны ремонтировать порушенную весенними дождями дорогу предместий: на деньги городской казны или из бюджета провинции. И наверняка, как только телеги с ярмарки перестанут ломать булыжник, опять сразу же договорятся. А что купцы и крестьяне оставят у каретников немало денег — так магистрату на пользу, да и мормэра не обидят. Налоги-то с предместий пополам.

Впрочем, идущим в Бархед пешком и споры, и выбитые из дороги камни не особо интересны. Главное для всех открывшаяся вчера крупнейшая ярмарка юга. А для магистра — гуляющие по ней слухи. Пять лет прошло, как он покинул развалины Киарната. Пять лет он искал следы сородичей или ханжаров… и не находил. Тогда, рядом с Зеркалом Миров, он ошибся — и не ошибся. Эльфы, судя по всему, действительно покинули свою столицу лет шестьдесят или семьдесят назад. Причём без сражения, просто отступили. Вот только в остальных странах про Высокорождённых, как их называли в этом мире, не слышали больше века. Да и разница во времени сказывалась, новый дом опережал родину Ислуина не меньше чем на полтора — два столетия. И потому карта стран и народов была совсем иная… Это резало сердце больнее всего: узнав про иной мир, Ислуин надеялся отыскать двойника Совы. Но здесь девушка если и родилась, умерла от старости несколько столетий назад.

«А виновато во всем высокомерие здешних родичей», — в который раз выругался про себя магистр.

Потому что если у него дома нашествие орков остановил союз эльфов, гномов и живущих в Великой степи людей, то здесь всех разгромили поодиночке. Потерян Великий Лес, потерян изрядный кусок Рудного кряжа. Да и вольных равнин больше нет, есть территории принадлежащие оркам — и провинции Империи, самого крупного государства людей.

На границах Империи, как и на родине Ислуина, и по сей день кипели стычки и войны с орками. И, как и дома, орды оказались бессильны пройти дальше.

«Вот только это чужая война, — привкус горечи никак не хотел уходить. — Чужая, потому что не свистит в опереньях стрел имя Хозяина лесов Эбрилла, вокруг степных костров перед походом ханжары не просят удачи у покровителя воинов Уртегэ».

Жизнь эльфа, а тем более мага, велика. Но хватит ли её, чтобы отыскать родичей? Пусть человеческие хроники говорят, что кроме немногочисленных гномьих кланов, в мире остались одни люди. Да «исчадья ночных демонов», как прозвали здесь орков. Пусть хронисты в один голос утверждали, что ханжары пали все до единого ещё в первое нашествие. Ислуин не верил. Он не хотел верить! Однако раз за разом каждая найденная ниточка заканчивалась пустышкой.

За раздумьями Ислуин не заметил, как дошёл до городской стены. Здесь грязи и выбоин уже не было, но продвигаться стало намного сложнее. Слишком уж плотно площадь перед воротами была запружена телегами.

«Хорошо хоть на сезон ярмарки для пеших калитка открыта и пошлину только с телег берут, иначе стоять мне до вечера. Успею проскочить до третьих колоколов — надо заглянуть в ратушу, отметку сделать. Иначе завтра день на этом потеряю», — мысленно сделал он пометку.

Сбыться надеждам оказалось не суждено: в воротах стояла знакомая ещё по первому визиту в город смена. Тогда лошади понесли карету с женой какого-то важного чиновника. И не подоспей Ислуин вовремя, дело могло кончиться печально не только для женщины со служанкой, но и для дежурных стражников. Не расчистили дорогу от вонючих крестьян, вот упряжка и испугалась. Все стоявшие в злополучном карауле с тех пор называли своего спасителя лучшим другом, и иногда это было полезно. Но как сейчас не вовремя!

Ислуин было накинул на голову капюшон, надеясь проскочить неузнанным, но, видимо, опоздал. Потому что едва он подошёл к окошку для сбора податей, как из караулки вывалился необъятный старшина и радостно гаркнул:

— Здаров, Ивар! Чё крадёшься, опять на каку бабу глаз кинул и теперь, пока муженёк свалил, клинья подбиваешь? Айда к нам лучше, отогреешься. А то не по маю погодка-то, а пока постой найдёшь — задубеешь. Ярмарка, сам понимаешь!

Ислуин мысленно поморщился. И ведь ни разу даже намёком ничего подобного не было. Но через раз девицы пытались вешаться ему на шею, а мужики считали, что с такой красивой физиономией только о том, как бы затащить в постель очередную дурочку и мечтать. Приходилось терпеть: магией Жизни он владел на уровне чуть выше среднего эльфа, и его умений хватило только поправить зрачок, изменить форму ушей ну и остальное по мелочи. Получилась смазливая по людским меркам внешность. С другой стороны, чем меньше изменений — тем проще их поддерживать без вреда для здоровья. А раз в три месяца на сутки-двое можно и личину подержать. Вот только внутренне ему человеком никогда не стать, даже ради маскировки. И потому следующие два часа придётся через силу пить пиво, в очередной раз гадая, чего люди и гномы в нём находят. Тем более в таких объёмах. Увы, даже плохонькое вино городской страже не по статусу и не по обычаю.

Следующее утро Ислуин встретил с поганым настроением, хорошо хоть похмелья у эльфов не бывает. Конечно, польза от вчерашних посиделок была: и последние городские сплетни узнал, и с комнатой Кайлен помог удачно, устроив к державшему гостиницу свояку.

«Хотя двойную цену этот выжига содрать с меня не забыл», — весело подумал магистр.

Впрочем, он мог себе позволить заплатить и больше: принесённые с собой амулеты стоили здесь баснословных денег. Ведь секретами их изготовления эльфы делились неохотно, а в магическом искусстве дети леса всегда стояли много выше соседей. Да и из Киарната магистр унёс немало золота и драгоценностей, которые теперь лежали по тайникам и в Империи, и в соседних странах. Оказалось, что даже прохозяйничав в городе не одно десятилетие, сокровищницу Ясных Владык орки так и не обнаружили. Защита же, что здесь, что дома была настроена на тех, в чьих жилах текла кровь династии. Но для обеспеченного наёмника, в чьём облике Ислуин путешествовал по землям людей, сорить деньгами не вписывалось в образ. Поэтому спорили за каждый медяк они вчера до хрипоты, и ушёл хозяин, поглядывая на нового постояльца уважительно. Мол, не только железом махать обучен, но и торговому делу толк знает.

Плохое настроение просуществовало ровно до мгновения, как Ислуин вышел за порог гостиницы. Слишком голубое небо, слишком тепло и солнечно почти по-летнему — чтобы хмуриться, подсчитывая вчерашние обиды и неурядицы. Но у ратуши желание с кем-нибудь поругаться вернулось обратно. Слишком много там ждало наёмников и вольных охотников, обязанных зарегистрировать в магистрате своё присутствие. И если в городах ближе к побережью можно было подождать момента посвободнее, там за просроченный на пару дней визит могли не взять даже штрафа — то Бархед находился всего в неделе пути от границы. И хотя последний раз его осаждали почти три десятилетия назад, не отметившегося в ратуше приезжего с оружием могли попросту выгнать за пределы городских стен без права вернуться.

Освободился магистр только когда второй колокол позвал горожан к обеду и молитве. Обычай, к которому Ислуин так и не смог привыкнуть. Точнее, к обязанности раз в день верующим в Двуликого посещать церковь: и Эбрилл, и Сарнэ-Туром такого никогда не требовали, считалось, если бог захочет услышать молитву или просьбу — он сделает это в любом месте. Разве что главный храм посещает чаще остальных, подобно властителю большую часть времени проводящему во дворце. Но каждому народу — свой уклад, а указывать соседу, что живёт он неверно, на родине Ислуина издавна считалось неприличным. Да и здесь, к радости пришельца, священники Двуликого, хоть и смотрели на чужаков иной веры без особой любви, но не преследовали. Принёсшие в Империю веру Двуликого пророки заповедовали, что слово Божье должно найти дорогу само, а не силой меча.

Прикинув, что после сытного обеда и получаса молчания в церкви народ будет разговорчивей и добрее, а значит повернуть беседу с купцами и приказчиками в лавках в нужном направлении будет проще, Ислуин направился в сторону рынка.

Он успел походить по торговым рядам почти полтора часа, когда почувствовал, как к нему за пояс забралась чужая рука. К удивлению магистра, не для того, чтобы срезать кошель — а чтобы чужой кошелёк туда засунуть. Ислуин сделал вид что ничего не почувствовал, сам в то же время незаметно оценивая странного «не-вора». Типичное беспризорное дитя улицы, босое, в ветхой холщовой рубахе и перепачканных штанах. Под слоем грязи и космами волос пол и возраст разобрать довольно сложно, но опыт и зрение мага подсказали, что скорее всего это девчонка лет двенадцати или тринадцати.

Заинтересовавшись странным поведением, Ислуин поспешил за ней. Благо определить, куда идти, было просто по толпе человек двадцати или тридцати с толстобрюхим купчиной во главе. С криком:

— Хватай вора!

Толпа как стадо диких коней неслась за жертвой.

Погоня закончилась быстро: воришку загнали в тупик между двумя заборами. Девочка стояла, прижавшись к доскам, жадно хватая воздух и с отчаянной решимостью сжимая в руке какую-то ржавую железку. Готовая продать жизнь как можно дороже. С другой стороны также хрипло дышащий, покрасневший от бега хозяин кошелька показывал на неё рукой и вопил:

— Вот он! Бей вора!

За мгновение до того, как распалённая и алчущая крови толпа ринулась убивать, словно из ниоткуда перед девочкой возник высокий светловолосый мужчина в куртке и штанах драконьей кожи. Толпа резко замерло и шумно выдохнула. Наёмник! С презрительной ухмылкой Ислуин словно невзначай поправил висящий на поясе меч, провёл рукой по усыпающим куртку клёпкам, и холодно спросил:

— Кажется, я слышал призывы к убийству? А как же законы Ниана Второго Святого? Гарантирующие каждому честному гражданину империи, — Ислуин резким движением оголил до локтя правую руку девочки, демонстрируя, что там нет клейма, — право на суд и защиту?

Купец стал похож на выброшенную на берег рыбу. Наконец справившись с волнением, чуть заикаясь, он сумел ответить:

— Н-но это в-вор. Он ст-тащил у меня кошелёк. А его и раньше на воровстве в-видели, только всё пойм-мать юркое отродье тёмных демонов не м-могли.

— Я готов стать свидетелем по делу о ложном обвинении. И о том, что девочка не виновата.

На этих словах купец побледнел. Потому что хотя тот же кодекс Ниана Второго за преступление женщину карал суровей мужчин, но за вред, причинённый «невиновной особе женского пола», мог и отправить на каторгу. А уж за убийство девочки петля грозила всем кроме, разве что, дворян из старших родов. Ислуин достал кошель из-за пояса и кинул в грязь перед толпой:

— Вы обронили его сами. Надеюсь, вы не попытаетесь обвинить в краже меня? — улыбка стала совсем ледяной, а голос зазвучал так, что у всех побежали мурашки по коже. — Отдайте девочке в качестве компенсации три семина медью и будем считать инцидент исчерпанным.

Когда толпа рассеялась, девчонка попыталась было сбежать следом. Её остановила стальная хватка незнакомца:

— Нет уж, милая. Пойдёшь со мной. Сарнэ-Туром не часто радует живущих под облаками своим вниманием. И ты, пока я не пойму значения нашей встречи, будешь рядом. Да не хватайся за этот мусор, — Ислуин чуть не рассмеялся, увидев как девочка опять вцепилась в своё подобие ножа. — Вашим богом клянусь, ликом и духом Единого и Двуединого, что не причиню тебе вреда этот день, эту ночь и следующий день. И дам потом уйти свободно, если ты захочешь. Как твоё имя?

— Лейтис, — ответила та, успокоенная клятвой.

Преступить обещание не смели ни чужаки, ни самые «отмороженные» подонки. Потому что имя нарушителя всегда появлялось в ближайшей церкви, даже если слова произносили в глухом лесу и слышали их лишь двое. После чего за отступником начиналась охота, кончавшаяся всегда одинаково — позорным столбом и четвертованием на площади.

Дорога до гостиницы заняла ещё минут двадцать, в течение которых Лейтис дважды попыталась сбежать. Оба раза остановленная крепкой рукой Ислуина. Но едва они перешагнули через порог общей залы и окунулись в густые запахи, идущие с кухни, всё было забыто. Лейтис окинула голодным взглядом несколько то ли поздно обедающих, то ли рано ужинавших постояльцев, сглотнула слюну и нахально посмотрела в сторону своего спутника: если уж тащил сюда, может, накормишь? А получив кружку бульона с независимым видом села в углу, глядя как Ислуин о чём-то договаривается с хозяином.

Дождавшись пока девочка закончит, Ислуин повёл её на второй этаж в свою комнату. Где уже ждала большая лохань горячей воды, мыло и полотенца:

— Скидывай свои лохмотья, — приказал он.

— Ты, Вы… Ты для этого меня тащил?..

У Лейтис выступили слёзы. Да, улица суровый учитель, где доверчивые не выживают. Она прекрасно понимала, что этому светловолосому чужаку она нужна ненадолго, и надо постараться получить от него всё что можно, пока Двуликий решил уделить ей капельку свой милости. Но в самой глубине детской души так хотелось поверить в сказку… И ведь не накажет Двуликий. То что, кажется, собирается сделать с ней чужак вредом, наверное, не считается…

— Успокойся, дура, — резко бросил магистр.

Вдруг лицо стало каким-то нежным, невольно заставляющим довериться и забыть про всё на свете, а голос обернулся сладким и обволакивающим мёдом.

— Если бы я и в самом деле решил тебя соблазнять, неужели стал бы действовать так грубо?

И снова резкий переход к прежнему тону и облику.

— Мойся, лохмотья кинешь в коридоре. За нормальной одеждой я послал. Пока ты рядом со мной — изволь выглядеть прилично, — и вышел за дверь.

Спустившись вниз, Ислуин заказал обед и сел механически его пережёвывать, наблюдая при этом за гостьей. Межэтажное перекрытие даже для студента не помеха, не говоря уж о магистре. Одёжку Лейтис, естественно, не выкинула, а аккуратно сложила в углу. После чего с наслаждением погрузилась в воду по самую шею, благо размеры лохани и рост позволяли.

«А девочка на улице не так уж и давно. Года три, не больше. До этого, судя по всему, жила в семье со вполне приличным достатком, не ниже мастера-ремесленника или, скорее, мелкого чиновника в магистрате: читать, по крайней мере, умеет, — с удовлетворением отметил Ислуин, глядя, как старательно шевеля губами Лейтис разбирает, в каком флакончике мыльный корень, а в каком шампунь. — Так. Что там у нас ещё? Ну, пара шрамов явно с улицы, а вот старый ожог на спине непонятно откуда. А это ещё что? Не может быть!»

В магической части ауры ярко горел огонёк способностей к стихии Жизни!

У людей одарённые магической силой рождались даже чаще, чем у остальных рас. Вот только возиться с трёх-пяти летними детьми не хотелось никому, разве что искру дара замечали у отпрыска аристократа или ребёнка потомственных магов. Поэтому к семи годам талант сохранялся у одного из тысячи, а к пятнадцати, когда сдавали экзамен на пригодность к чародейству — способных оставалось намного меньше. Магия стала уделом узкого семейного круга, рождая миф, что чародейский талант дело исключительно наследственное да признак дворянской крови.

«Не зря девчушка так сильно испугалась за свою невинность. Хватит ей и потери семьи. Пусть не сознаёт, но чувствует, что такой эмоциональной встряски, как постельный опыт, искра дара сейчас не переживёт»

Задумавшись, Ислуин даже не заметил, как служанка унесла пустые тарелки. Обнаружив перемену, лишь когда вместо ложки под руку попалась кружка с горячим травяным настоем,

«Теперь, кажется, понятно, что хотел мне передать Хозяин неба»…

Осталась мелочь. Придумать, как лучше всего заставить девчонку пойти в ученицы.

Разговор магистр решил отложить на утро. Пусть Лейтис получше ощутит разницу между жизнью бродяги — и жизнью «под крылом» наставника. И для начала, получив от шустрого сынишки хозяина гостиницы заказанный свёрток с одеждой, вместе с подносом еды поднялся к себе.

Девочка встретила его сидя на кровати, закутавшись в огромное махровое полотенце и расчёсывая гребнем волосы: после мытья они оказались до лопаток и тёмно-русые. Из вежливости и не видя необходимости, подглядывать Ислуин не стал. Но по восторженным вдохам и шуршанию даже не поворачиваясь мог в любой момент сказать, что именно и с каким выражением на лице Лейтис сейчас достаёт и одевает. Когда она закончила, на кровати сидела смущённая до красноты девочка, в расшитой белой блузе, непривычной за последние годы юбке и сапожках. Впрочем, стеснялась девочка недолго. Ровно до того момента, пока не увидела в руках Ислуина поднос.

«И всё-таки, какой ребёнок. Улица так и не смогла сделать из неё зверя…»

Подумал магистр, глядя как после долгого разговора, в котором Ислуин аккуратно вытянул из девочки её историю, осоловевшая от обильной еды Лейтис не раздеваясь уснула на кровати. Даже не заботясь о том, что рядом находится чужак с непонятными намерениями.

Подготовив всё необходимое для ритуала принятия ученичества, чтобы не возится с утра, Ислуин расстелил на полу рядом с кроватью спальный мешок и лёг, задумчиво глядя на мерцающие в окне звёзды. И принялся размышлять, как причудливы пути Сарнэ-Турома — где-то недалеко от здешних мест, только в своём мире, он встретил баксу Октая. И вот здесь же берёт себе первую настоящую ученицу. Не считать же такими весь тот поток разгильдяев-студентов, которым он столько лет пытался вложить в головы хоть крохи знаний?

Негромкий звук зацепившейся за карниз верёвки Ислуин услышал даже раньше, чем сработали развешанные вокруг комнаты охранные «сигналки». Тёмная фигура аккуратно убедилась, что обитатели комнаты спят, перевалилась через подоконник, сделала шаг к кровати… И замерла: остриё меча кольнуло кадык.

— У тебя десять секунд на объяснения, — прозвучал в тишине холодный голос. — А если твой приятель сделает хоть одно движение, — прозвучало в сторону второго, замершего на подоконнике, — то считаю, что ответа я не получил.

— Мы люди Змея!

Ответ прозвучал по-хозяйски, но заметив, что имя самого известного «ночного отца» не произвело на чужака никакого впечатления, гость испуганно затараторил.

— Нам только соплячка нужна, она вчера сперла с кошельком одну штуку…

— Девочка под моей защитой. Передайте Змею — завтра я приду к нему, и мы уладим вопрос. Но если кто-то попытается решить дело иначе… — в заледеневшем голосе магистра не было никакой явной угрозы, но оба душегуба почему-то судорожно сглотнули. — А теперь пшли вон! Да не через окно, ещё карниз сломаете. Через дверь.

Дождавшись, пока чуткий слух доложил, что оба ночных посетителя спустились на первый этаж, Ислуин обратился к побелевшей от страха девочке:

— Ну и что нам делать?

— Я не брала!

— Знаю, наблюдал за тобой с самого начала. Только Змей вряд ли тебе поверит, когда я уеду… Если ты не уедешь со мной как моя ученица. Тогда завтра я буду иметь право объяснить ему ошибку… любыми средствами.

Ислуин зажёг над ладонью небольшой желтый шарик, освещая комнату.

— Маг, — ответил он незаданный вопрос, — но только для тебя. Для остальных — нет.

Лейтис согласилось сразу, снова заставив магистра мысленно вздохнуть — сущий ребёнок. Причём вздохнуть дважды. Первый раз, когда она согласилась, даже не поинтересовалась какой стихии он маг, А второй — когда не вдумываясь повторила слова ученичества. Больше заинтересовавшись вспыхнувшими на запястьях и тут же исчезнувшими голубыми браслетами, чем текстом клятвы. А ведь слова возникли в те древние времена, когда ученик считался почти собственностью учителя. И поэтому теперь получили оговорку, что старший — лишь наставник, но никак не хозяин. Оговорку, которую магистр намеренно пропустил. Не то чтобы Ислуин собирался этим пользоваться, но и возвращать ошибку не собирался. Вдруг пригодится?

Рано утром явился посыльный от Змея. Поэтому, наказав девочке «за пределы гостиницы ни ногой», магистр отправился на переговоры. Район «ночной отец» выбрал не самый трущобный, по крайней мере не воняло отбросами. Зато любителей разжиться подходящими вещичками хватало и здесь. В этом Ислуин убедился уже через пять минут, окружённый тремя громилами.

— Курточка у тебя как раз размера моего, господин хороший… — старший в шайке оскалился гнилыми пеньками зубов, дохнул гнилостным запахом и многозначительно шевельнул дубиной.

Договорить мужик не успел, поперхнувшись ножом. А вылетевший из ножен меч просвистел короткую дугу, после которой оба подельника упали рядом. Сам же магистр аккуратно обтёр кровь и, подмигнув какому-то наблюдавшему из подворотни мальчишке, спокойно двинулся дальше. Больше на своём пути до нужного дома он не встретил ни одного местного обитателя. Лишь ощущал, как чужака провожали настороженные взгляды из подворотен.

Место встречи выглядело потрёпанным временем двухэтажным домом. Таким же облупившимся и давно не видевшим ремонта, как и все остальные на здешних улицах. И тем сильнее был контраст изнутри: отделка и убранство жилища внезапно разбогатевшего торгаша среднего пошиба. Образ такого же нувориша-лавочника выбрал себе и хозяин кабинета, в который лакей проводил Ислуина. Крикливый алый камзол с тяжёлыми серебряными пуговицами, толщиной с большой палец серебряная цепь на шее… И сеточка морщин да красные пятна на полноватом мясистом лице, выдающие неумеренную привычку расслабляться спиртным. Грим был настолько совершенен, что будь Ислуин человеком, не увидел бы ничего — даже с его зрением огрехи были еле заметны.

Жестом отослав слугу, Змей кивнул гостю на стул с противоположной стороны массивного полированного стола и приглашающе разлил в два стоящих кубка вино из пыльной пузатой бутылки.

— Прежде чем начнём. С вас компенсация за трёх олухов на моей дороге.

— Компенсация? Это были не мои люди, — делано удивился хозяин.

— Контролировали дорогу ваши. Так что платить тоже вам.

— Хорошо, — как-то легко согласился Змей, — этого хватит? — толкнул он пригоршню монет в сторону собеседника.

— Много. Своё беспокойство я оцениваю настолько и не семином больше, — Ислуин выбрал три серебряных и толкнул остальное обратно. — Так чем же обязан вниманием столь уважаемого человека?

— Ваша…

— Ученица, — магистр заметил, как еле заметно вздрогнул уголок рта Змея. Слишком менялась теперь стратегия разговора, до этого наверняка выверенная и рассчитанная от первого слова до последнего жеста.

— Хорошо, ученица. Вместе с кошельком она взяла одну мою вещь, за доставку которой я заплатил немалые деньги.

— В кошельке ничего не было. Готов свидетельствовать, что отдал его ровно с тем содержимым, что и до утери.

— Но Годфри…

— Солгал. Он специально спровоцировал кражу, чтобы списать на неё пропажу. Если хотите, могу выяснить у него сам, куда делась ваша вещь.

Ни в словах магистра, ни в лице, казалось, не было ничего угрожающего. Но от того, как была сказана последняя фраза, бывалого душегуба, нередко пытавшего врагов и должников самолично, прошиб ледяной пот. А он-то смеялся над подручным, когда Кастет с дрожащими руками пересказывал ночную встречу.

— Н-не надо. Думаю, свои вопросы мы уладим сами.

— Договорились.

Ислуин встал, вежливо поклонился, и перед тем как уйти добавил.

— Я буду в здешних краях ещё несколько дней. Если понадобится помощь — обращайтесь.

И вышел. А хозяин кабинета, едва убедившись, что гость покинул его прибежище, достал из ящика стола бутылку коньяка и жадно приложился к горлышку, не утруждая себя бокалом. А ведь с тех пор, как Змей стал одним из повелителей ночного города, такого не позволял себе никогда.

Уехать из города Ислуин собирался на следующий же день. Сразу, как закупит для Лейтис всё необходимое. По слухам и разговорам со стражей на въезде он примерно представлял, что именно должен был привезти купчина-курьер. Торговый знак-договор с контрабандистами крупнейшего порта Империи. Оказаться случайно втянутым в разборки авторитетов не хотелось.

Судьба решила разложить карты по-своему. Ночью перед отъездом у девочки начались месячные, сопровождаемые жаром и сильными болями. Ислуин немедленно загнал девочку в постель, сел рядом и строго спросил:

— И в чём дело? По тебе вижу, приступ болезни у тебя не первый раз. И начинается, уверен, всегда с первым днём месячных.

Лейтис отчаянно покраснела, смущённая темой. Но Ислуин смотрел грозно и непреклонно. Поэтому заикаясь девочка ответила:

— Д-да. Каждый раз теперь. Началась после одной уличной драки, месяца три назад. Но это скоро пройдёт. Как кровь закончит идти. Сразу всё пройдёт.

И испуганно уставилась из-под одеяла на наставника. Вдруг он решит, что больная ученица ему не нужна?

Ислуин на это только мысленно охнул и обругал себя:

«Идиот! Дважды идиот, что вчера не проверил её как следует! На ходу всё делал, торопыга, лишь бы времени не терять!»

Магистр тут же принялся сканировать девочку заново. Травма была хоть и застарелой, но вполне поддающейся лечению. Вот только нужно было начинать немедленно, каждый день промедления грозил обернуться лишней неделей выздоровления.

Конечно, будь на месте магистра кто-то с факультета целителей, всё прошло бы намного быстрее и проще. Но Ислуин полностью снимать боль и одновременно лечить не умел, не его специальность. Поэтому оставалось только не смотреть на пациентку, сжимавшую в зубах палку, чтобы не закричать… Да стараться сделать всё побыстрее.

Следующую неделю, пока обессиленная девочка не вставала с постели, Ислуин кормил её с ложки. Как-то в один из дней, закончив, магистр погладил Лейтис по волосам и произнёс:

— Ты молодец. Да будет к тебе благосклонен владыка Сарнэ-Туром.

И чуть не уронил тарелку, услышав в ответ слабое:

— Да обойдёт твои дороги черный лик Уртегэ, да сядет на круп твоего коня удача Красного Хозяина.

— Откуда? Откуда ты знаешь?!

Удивлённая Лейтис начала рассказывать, что до того, как её семья перебралась в Бархед, они жили на западе, в крупном портовом городе Ригулди. В отличие от остальных мест Империи, в тех краях разрешено держать рабов. Вот у одного богатого торговца и был такой. Неизвестного племени, его перекупщик продал издалека совсем. Девочка всё жалела мужчину, который как собачка в ошейнике всегда ходит. Вот тот как-то про своих богов и рассказал, видимо девочка по душе пришлась. Плохо, как она слышала, кончилось, сбежал раб. А перед этим убил всю семью хозяина. Но далеко уйти не сумел, догнали. Только живым взять не смогли, дрался как сумасшедший, чуть не голыми руками двоих охотников уложил.

Сбивчивый рассказ утомил ещё не оправившуюся от болезни Лейтис и она задремала. А Ислуин не в силах уйти сидел рядом. Наконец он сумел негромко сказать:

— Спасибо, спасибо тебе девочка! Властью твоего наставника, возвращаю тебе право распоряжаться жизнью твоей, признавая равной.

Браслеты на руках на мгновение появились, подтверждая, что слова услышаны, и словно что-то почувствовав, Лейтис заворочалась. Но через несколько минут снова успокоилась и крепко уснула. А Ислуин нежно погладил её по волосам, поправил одеяло и отошёл к окну.

«Низкий поклон тебе Повелитель дорог Сарнэ-Туром. Низкий поклон тебе, Хозяин удачи Уртегэ. Что помните названого сына вашего, что указываете путь ему. Ханжары живы, и где бы они ни были — я найду их!»

И словно отвечая, из далёка пронзительного голубого неба раздался раскат грома. Хотя, может это только ему показалось…