Зеркало миров

Шаг шестой Лица и маски

Утро вышло отвратительным. Мало того что Харелт проспал… Вот не надо было вчера так отмечать поступление приятеля в Турнейгскую военную академию! И «дядька»[3] разбудил его словно десятилетнего пацана. То есть ведром воды и толчком с кровати на пол. После чего в полуголом и мокром виде отправил во двор делать утренний комплекс упражнений. Хорошо начало июля на дворе, со старого легионера сталось бы погнать заниматься и зимой. Едва Харелт успел переодеться и сесть завтракать, изволила нанести визит двоюродная сестра, дура набитая. И самым кошмарным оказалось, что Уна зашла обрадовать — теперь собирается бывать у Хаттанов гораздо чаще. Её мама решила «дать дочке подобающее образование» и запихнула девушку в какой-то столичный пансион. От мысленного зрелища, как пухлая и глупая как пробка клуша будет дважды в неделю донимать его разговорами о нарядах, женихах и пересказом дурацких сплетен, Харелту стало нехорошо. И захотелось вслед за Булли записаться в Академию, в Легион, ещё хоть куда-нибудь — лишь бы найти повод появляться в городе раз в месяц и в тот день, когда никого постороннего дома точно нет.

Дальше неприятности продолжились. Нет, Харелт уже смирился, что из-за обнаруженных при поступлении способностей к магии он имеет право учиться только на спецфакультете. С шестнадцатилетними недорослями, в то время как остальные друзья и приятели поступили на куда более интересные и полезные специальности вроде химии, алхимии или, скажем, инженерного дела. В конце концов, можно спокойно отучиться на магическом минимально положенные три года и, сдав разницу в предметах, закончить что-то стоящее. Смирился Харелт и с тем, что каждый второй сокурсник сразу узнаёт в нём дальнюю родню императора. и потому через одного пытается набиться в знакомые, а то и в приятели. И кого волнует, что в списке наследников Харелт сорок какой-то. Смирился со всем… Но какого ночного демона им заменили первые две лекции занятиями по медитации!

Теоретически подобные упражнения «развивали концентрацию и умение воспринимать энергию окружающего мира». На практике все маги давно признали, что накопление этой самой энергии сверх внутреннего резерва вещь достаточно индивидуальная, слабо поддающаяся тренировке «снаружи». Но освящённые поколениями традиции нерушимы. Потому как дурак раз в неделю сидишь и молча пялишься в одну точку, «дабы не нарушить сосредоточенности себя и товарищей». Выдержать подобную пытку целых два часа подряд, пусть даже и с перерывом… Ладно Харелт, его учили сохранять неподвижность лучшие егеря отцовских лесов. А каково остальным?

После медитаций догнало ещё одно несчастье. И ладно бы какой-нибудь дурацкий розыгрыш от лучшего друга Дугала, на него обижаться не получается никогда. Даже если вся куртка в муке, а на занятия через пять минут. Но сегодня гадостную весть принесла Марион. Давняя подруга частенько щеголяла тем, что узнавала университетские новости и сплетни много раньше остальных приятелей — её тётка была одним из проректоров. Вот и сейчас, начав разговор с пустяков, девушка как бы между делом бросила:

— А знаешь, у тебя новый сокурсник.

— Семестр начался два месяца назад, — буркнул Харелт.

— Между прочим уже было, и совсем недавно. Помнишь?

Харелт скривился, словно разом проглотил лимон. Помнит он, очень даже хорошо — и каждый день. Дан Химиш, недавно признанный бастард Кингасси. Наглое хамьё, хороший пример, что благородное рождение и «благородная кровь» не обязательно совпадают. Взять, к примеру, их общего приятеля Эханна с инженерного — даром, что сын простого, даже без полного гражданства, чиновника из городского магистрата. В университет попал, выиграв стипендию, зато в нём чувствуется порода времён Йена Сурового или Ниана Святого. И никто не удивится, если парень заработает дворянство не только себе, но и потомкам. А вот Химиш… папаша пристроил сыночка спустя целый месяц после начала занятий. Ведь «мальчик и так перерос, нечего терять ещё год». И Химиш, в очередной раз убедившись, что власть и влияние его отца границ и правил не имеют, тут же начал задирать тех «кто пониже». При этом всё время лебезил и набивался в приятели к Харелту. Каждый раз при встрече хотелось врезать от души по начавшей заплывать жиром морде — и каждый раз останавливало, что этот червяк не рискнёт ответить. Даже если Харелт изобьёт его до полусмерти. Ронять же в своих глазах честь, унижая безответного ради удовольствия, Харелт был не в состоянии. Сегодня же, судя по всему, появится ещё один повод ненавидеть факультет чародеев.

Впрочем, когда нового студента представили группе, Харелт в мыслях вознёс Господу жаркую хвалу. Девчонка, к тому же почему-то на год-полтора младше положенного. Значит, у него с ней проблем не будет. Ещё с первых дней выяснилось, что холодного, подчёркнуто-вежливого обращения здешним изнеженным соплячкам достаточно. Хотя, присмотревшись повнимательней, Харелт подумал, что новенькая не так уж и проста. Да, на первый взгляд ничего особенного, таких русоволосых пигалиц на любой улице десять из десяти. Манеры, поведение… Типичная провинциальная дворяночка, серая безмолвная мышка. Чем-то похожа на маминого брата. Тот, когда захочет, тоже производит впечатление мелкого сельского аристократика, который в жизни ничего опаснее полевых жуков не видел. Не догадаешься, что на самом деле дядя — капитан брига пограничной стражи. И при звуках его имени и контрабандисты, и южные пираты стараются обходить границу как можно дальше.

Наверное, именно лёгкая симпатия да неприязнь к Химишу заставили Харелта вмешаться, когда тот привязался к новенькой. Отогнать нахала, когда Кингасси, заметив у девушки кинжал, попытался его выхватить и «заценить». Для профилактики двинув наглеца локтем под ребро, Харелт вежлива поинтересовался:

— Не разрешит ли дана сравнить клинки?

Осмотрев кинжал, Харелт удивлённо присвистнул: это была не парадная зубочистка, как у остальных парней-сокурсников, а оружие. Когда же девушка в ответ отказалась осматривать его нож, хотя по правилам вежливости имела на это право и даже была обязана так и сделать, Харелт сначала запнулся, а потом едва не сделал уважительный поклон как на тренировочном поле. Ведь не каждый день другой воин — пусть даже они оба ещё только учатся этому искусству — признаёт тебя без проверок равным себе! А ничего иного, кроме слов: «Вижу, что твоя рука сильна и потому клинок твой остёр», благородный отказ девушки означать не мог.

В следующий раз новенькая удивила Харелта через две недели на практике по эрду. Занятия шли «со скрипом». Требования университета изрядно отличались от простеньких диалектов, знанием которых было модно щеголять в светском обществе. К тому же, большинство студентов откровенно халтурило, пользуясь тем, что «вылететь» со специального факультета намного труднее, чем с обычных специальностей. Спасало бездельников только снисходительное отношение преподавателя да трое студентов, которые и до поступления знали язык вполне прилично. И пока старичок делал вид, что смотрит в сторону, подсказывали ответы незадачливым сокурсникам.

В тот день очередная «жертва» хлопала глазами, судорожно пыталась выжать из себя остатки знаний и старалась поточнее повторить шёпот соседа… Как новенькая девушка громко рассмеялась и весело крикнула на всю аудиторию:

— Дан Харелт, вам должно быть стыдно! — и пояснила. — Он специально неправильно подсказал форму местоимения, падеж и созвучный глагол. В результате получилось, что дан Муилис применил к себе пословицу. Если перевести, то примерно получится: «Я ленивый балбес».

После чего затараторила на эрде, обращаясь к Харелту. Тот отвечал сначала бойко, не без оснований считая, что язык знает лучше преподавателя. Потом чуть медленнее, затем споткнулся, а в аудиторию полетело:

— Не «понюхал», а «сожрал». Сам не лучше. Он только что признал…

— Не надо, — покраснел Харелт.

В выходной история получила неожиданное продолжение. Во время еженедельной вылазки за город один из друзей, несмотря на протесты Харелта, пересказал всё случившееся остальным — весёлая сплетня уже вовсю ходила по университету. Харелт вновь покраснел, вспомнив, что именно он ляпнул, а Марион с глубокомысленным видом добавила:

— Ну, хоть один человек не побоялся поставить тебя на место. А то на своём чародейском факультете скоро совсем зазнаешься. В общем так. В следующий раз пригласишь эту, как её там… Лейтис?

— Наверное, — Харелт пожал плечами. — Как-то не запомнилось.

— Во! Я же говорю — признаки зазнайства налицо. В общем, чтобы на следующие выходные она ехала с нами. А то на восемь парней всего три девушки, куда это годится. Понял?

Выполнить обещание получилось только через месяц, и упрекнуть приятеля не смогла даже Марион. Хотя сталкивались за пределами университета Харелт и Лейтис не реже двух раз в неделю. Оказалось, что девушка начала заниматься фехтованием у мэтра Ренана, а как мастер гоняет новичков, Харелт помнил очень даже хорошо. Пусть и прошло с тех пор лет семь, не меньше. Зато, когда Лейтис всё же смогла согласиться, им неожиданно повезло с погодой. Словно извиняясь за хмурое и холодное начало августа, солнце разогнало тучи все до одной и начало припекать жарче, чем в июле.

Потому-то и отправились на пикник не в пригородный парк, а в поместье Дугала. Причём больше всех далёкому путешествию радовался Харелт. Незадолго до обеда к ним пришла мать Уны, которая «приехала проведать дочку и сестру». И заодно рассказать, какие замечательные девушки на выданье хотят «с мальчиком познакомиться, можно позвать хоть сейчас». А когда узнала, что наследник семьи Хаттан уезжает, пообещала его дождаться… Удачно, что есть замечательный повод вернуться домой после заката, когда правила приличия уже выгонят тётю из особняка Хаттанов.

Ленивое спокойствие пикника длилось, пока ждавший весь день удобного момента Дугал не ускользнул от бдительного ока Марион и не затеял спор с Лейтис. «Случайно» возникла идея определить кто прав, положившись на волю Единого — то есть соревнованием. Поскольку спор был несерьёзный, да и участвовала в нём девушка, словно само собой были выбраны скачки на лошадях… После чего интерес у остальных пропал. На подначку попался в своё время каждый, и результат можно было предсказать ещё до старта. Клан Морей издавна имел репутацию завзятых наездников. Лучше остальных оказался Харелт, но и он отстал почти на минуту. Дугал и сегодня пришёл к финишу первым… Обогнал соперницу на один лошадиный корпус.

Обратно все возвращались непривычно тихие. А едва проводили Лейтис, чей дом был самым ближним к поместью Мореев, один из парней задал вслух мучивший всех вопрос:

— Интересно, чья же всё-таки она дочь?

Харелт из чистого упрямства попытался было высказаться против. Не стоит городить всяких конспирологических теорий… Ему тут же возразил молчавший с самого соревнования Дугал:

— Тогда почему она так держится в седле? У неё, конечно, талант — с этим спорить не буду. Только вот одного таланта мало, у нас начинают учить лет с пяти. И поверьте моему чутью, эта девушка первый раз оказалась на лошади не сильно позже.

— Вообще-то она маг.

— Харелт, вот уж ты бы на эту тему молчал, — оборвал приятеля Дугал. — Сам чародей недоделанный. Только вот нет магии, чтобы с лошадью совладать. У эльфов, говорят, была — но они давно вымерли. Не-е-ет, тут хорошие учителя. Но если тебе мало… Кто рассказывал, что её взял к себе Ренан? А сколько людей может похвастаться, что мастер прислушается к его пожеланию? Не трудись, весь десяток я назову тебе и сам. Включая твоего покойного деда. Значит, кого-то за девчонку попросили. Или, — Дугал хитро прищурился, — может, ты будешь утверждать, что всё намного проще? И её отец, как его там — Ивар? Просто победил Ренана на мечах и потребовал взять ещё одну ученицу?

Стушевавшийся Харелт был вынужден признать, что последнее невозможно. Скорее Единый сойдёт на землю. Да и мечник из опекуна Лейтис не очень. Пронырливая Марион уже выяснила, что в столицу тот приехал как специалист по редким языкам. А когда книжные крысы были хорошими бойцами?

Словно в насмешку, судьба столкнула Харелта с северянином на следующий день — в кабинете отца. Едва юноша вошёл, Ивар внимательно на него посмотрел, потом встал с кресла и зачем-то попросил сделать его несколько дурацких упражнений наподобие тех, чем мучали в университете. Встаньте. Вытянув руки, и мысленно вообразите, как внутри них течёт воздух. Помедитируйте, чтобы в голове не осталось ни одной мысли. Сосредоточьтесь и попробуйте представить, как вы поднимаете с земли и швыряете камень… После всего гость обратился к Малколму Хаттану:

— Очень интересно. Крайне редкий случай, маг двух стихий. Земли и Огня. Причём маг довольно сильный. Пока рано говорить о потенциале, но я бы оценил не меньше чем второй ранг. Может быть даже первый. Вы потому пригласили меня?

— А при проверке в университете оценили как Земли пятого ранга… И это люди, которые считают, что готовят лучших магов страны. Нет, я не предполагал. И приглашал вас исключительно как преподавателя эрда.

— Ну что же. Позвольте поздравить вас с исключительной интуицией. В Империи и правда о двустихийниках почти забыли, но за её пределами кое что ещё помнят. Ошибка же университета объясняется довольно просто. Они увидели лишь разницу в силах. Настоятельно советую о, скажем так, дополнительных способностях не распространяться. Зная нынешнее руководство Гильдии, ничего доброго эта новость вам не принесёт. Хорошо, я готов взяться за обучение. Только один вопрос. Что вы думаете об Ордене сберегающих?

— При чём тут Псы Господни? — удивился Малколм. — Ну… В принципе у меня с ними вполне неплохие отношения.

— Когда в полную силу начнёт проявляться дар Огня, поведение у вашего сына, какое-то время будет весьма… сложное. Порывистое, с резкими перепадами настроения. Священники Ордена сберегающих владеют методами концентрации и самоконтроля, причем не только для себя — но могут удержать и того, кто находится рядом. Если вам удастся уговорить кого-то из них работать вместе со мной, и вообще первый год-два постоянно быть рядом — вашему сыну будет намного легче.

— Хорошо. Харелт, пока ты нам больше не нужен. Но будь добр, зайди ко мне часа через два.

Для Харелта состоявшийся разговор означал только одно. Ненавистных занятий по магии теперь станет куда больше. Ругался парень много, со вкусом, а настроение было испорчено надолго… Впрочем, протестовать всё равно не имело смысла. Отец уже решил, и переменить мнение его не заставит даже сам Единый.

Впрочем, через пару недель неприязнь слегка поутихла: преподавал дан Ивар очень интересно, хотя и необычно. Например, на первом занятии он вместо теории магии задал контрольную по основам школьной программы, от тригонометрии до физики. А когда Харелт, судорожно пытаясь вспомнить таблицу значений синусов и косинусов, попытался возмутиться:

— Да зачем это надо! Магия тем и ценна, что позволяет получать результат сразу, это искусство, а не наука.

Лейтис издала обидный ехидный смешок, а её отец невозмутимо уставился на ученика и ровным тоном поинтересовался.

— Хорошо. У вас задача — узнать не скрывается ли за лесом противник. Для этого надо создать систему из нескольких воздушных линз и зеркал. Кривизну отражающих и преломляющих поверхностей будете каждый раз подбирать методом тыка?

Харелт понял, что краснеет. А когда вечером ознакомился со списком трудов, которые, преподаватель составил новому ученику для обязательного ознакомления, то даже повеселел. Признанные классики трактатов по магии в него почти не вошли, зато в избытке оказалось трудов по знахарству, химии, алхимии, физике и даже целая стопка книг по мифологии и сказаниям. Это могло пригодиться, когда после факультета чародеев будет доучиваться на нормальный диплом. Следующее занятие парень провёл уже без пререканий, старательно решая задачи по алхимии и магической физике. Увидев это, отец после окончания от души поблагодарил преподавателя:

— Всего за два раза вы смогли заставить его учиться, а не высиживать занятие. Вы удивительный человек, Ивар.

На этих словах Харелту показалось, что в глазах Летйис побежали смешинки, да и во взгляде мастера Ивара мелькнула насмешка. Но это-то было понятно, многие выходцы из Северных королевств числили в предках эльфов. Гордилесь примесью Высокой крови и людьми себя считали лишь наполовину. Хоть и прошло немало десятилетий. У каждого свои причуды, и делу они не мешают.

А уж появление отца Энгюса с пропавшим свободным временем примирило окончательно, слишком необычным тот оказался священником. Харелт привык, что святые отцы — люди в возрасте, блюдущие степенность. Или послушники, которые стараются подражать старшим, мало уделяя внимания таким далёким от Бога мирским занятиям, как физические упражнения. Отец Энгюс рельефной мускулатурой похвастаться тоже не мог… Специфичные мозоли на руках выдавали привычку не только к чернильнице и перу, но и к мечу. Сними с этого высокого, склонного к худобе мужчины рясу, дай аккуратно подстриженной чёрной бородке слегка отрасти — и не отличишь от какого-нибудь графского дружинника или солдата «Вольной корпорации наёмников». Зато голос словно принадлежал другому человеку. Негромкий, мягкий, вдумчивый. Сразу заставлял почувствовать уважение к собеседнику, невольно располагал расслабиться и забыть о том, что перед тобой инквизитор. И, наверняка, немалого ранга.

— Харелт, позволь представить отца Энгюса. Когда дан Ивар посоветовал обратиться к Сберегающим, я почти сразу подумал именно о нём. Мы знакомы сколько?..

— Три года назад, в Халберри. Я как раз завершал расследование.

— Да, и меня пригласили утвердить светскую часть приговора. Сложное было дело. Как, кстати, поживает та ведьмочка?

— Если верить преподавателям из школы святой Элсбет, через пару лет будет очень хорошей Ведающей.

— У девушки оказался очень сильный талант, — пояснил Малколм Хаттан, — даже без обучения она могла по вещи определить, через чьи руки та прошла. По малолетству и наивности всё, что узнавала — говорила сразу. В деле были замешаны и бургомистр, и городской совет. Даже настоятель местной церкви отметился. Незаметно убить в переулке не получалось, в тех краях сильно поверье, что ведьма утянет обидчика за собой в могилу. Вот и подстроили обвинение в тёмном колдовстве. Улики были сфабрикованы так хорошо, что если бы не отец Энгюс…

— Вы преувеличиваете мои заслуги. Единый всё равно не дал бы совершиться неправому делу. Но запутано было изрядно, я просидел в городе почти полтора месяца.

Отец Энгюс учил не только сохранять выдержу в любых обстоятельствах. По роду занятий священник объездил всю страну и охотно делился обычаями, поверьями и особенностями разных провинций. Всему тому, что не найдёшь ни в одном справочнике — но полезно знать любому путешественнику. Особенно такому, как Хаттан, ведь их семья не первое поколение служила по всей Империи. Через какое-то время с разрешения родителей отец Энгюс даже взялся обучать подопечного основам сыскного дела, а когда в ноябре Сберегающий уезжал по делам инквизиции и предложил юноше место младшего помощника светского дознавателя — Харелт сразу же согласился.

Обратно Харелт ехал в отвратительном настроении. И дело было не только в том, что работа следователя, особенно «мальчика на побегушках», тяжела, полна рутины и множества обязанностей. К такому он был вполне готов. Как почти готов увидеть не обычную жертву ложного навета, а настоящих демонопоклонников с кровавыми ритуалами. Но вот смотреть, как всегда мягкий и отзывчивый отец Энгюс безжалостно истязал на дыбе обычную семейную пару, каких в родном Турнейге двенадцать из дюжины, выбивая нужные сведения… Умом Харелт понимал, что цель оправдывала средства. Пытка вынудила признаться, где расположено главное капище — и предназначенных Хозяевам ночи детей успели спасти. Но противный привкус не хотел уходить до самого возвращения.

Дома встретила новая неприятность. Лейтис вместе с отцом бежала из города, спасаясь от гнева лорда Кингасси. И виноват в случившемся был подонок Химиш!

Интенсивность занятий не сократилась, лорд Малколм пригласил обучать сына пару магов. Из тех, что сотрудничали с семьёй Хаттан не один год и умели молчать. Не отставал и Энгюс… только это и спасало. Помогало хоть как-то забыть — когда другу нужна была помощь, его не оказалось рядом. Будь Харелт на том приёме, наверняка бы не допустил безобразной сцены и дуэли. Или попросил отца заступиться за Лейтис, влияние и связи семьи Хаттан много больше, чем у лорда Шолто. Который и в имперский-то совет вошёл только благодаря деньгам от торговли северными самоцветами.

Харелт терзал себя полтора месяца, пока отец в один из вечеров вдруг не вызвал его к себе в кабинет. Когда сын переступил порог, глава семьи стоял у окна, словно высматривая что-то в глубине густого снега, не переставая сыпавшего уже третий день. Харелт аккуратно сел в кресло, стараясь не потревожить отца, и от нечего делать принялся рассматривать ворох бумаг на столе… Взгляд постоянно спотыкался о странный конверт, выглядывающий снизу. Странный, потому что письмо было частным, но красовался на нём вензель канцлера. Хотя насколько Харелт знал, знаком отец с лордом Арденкейплом был только по заседаниям в Совете.

Пауза длилась долго. Наконец, Малколм Хаттан оторвался от серой белизны снега за окном, повернулся и сказал:

— Ты стал учиться намного прилежнее, это радует. Вот только причина… ты до сих пор считаешь, что не покинь ты город — мог всё изменить. Я угадал? Зря.

— Но…

— Ты до сих пор за нашими светскими пустозвонами считаешь, что Единый наконец-то покарал Франгана за погубленные безвинные жизни? Возможно… Только господь всегда выбирает умелую руку. Например, такую, как руку дана Ивара.

— При чём тут простой учёный? — растерялся Харелт.

— Потому что организовал всё он. К слову, как мне объяснили, — отец побарабанил пальцами по письму от канцлера, — один из лучший мечей Империи.

Харелт не к месту подумал, что вот он ответ на вопрос Дугала: как Лейтис попала к Ренану: наверняка мастер либо сам обучал северянина, либо знал его наставника. Увидев, как сын приоткрыл рот от удивления, лорд Малколм печально улыбнулся.

— Если тебе станет легче, я тоже не знал. И нет, их не принуждали. Таких, как Ивар и его дочь вообще нельзя заставить силой. Только долгом перед Империей. Я почти уверен, что предложил всё сам мастер Ивар. И даже не в обиде, что нас с тобой использовали втёмную, чтобы убрать из политики нынешнего лорда Кингасси — и не только его. Всё же Раттрей поганец, раз согласился впутать в это дело ребёнка… Хотя у них не было выбора. И у нас тоже нет выбора. Поставь Раттрей и канцлер меня в известность о южных границах заранее… Впрочем, ничего бы не изменилось. Но я позвал тебя не только затем, чтобы ты перестал себя терзать. Через неделю император подпишет один указ. До того как его содержание зачитают в сенате и бумага официально уедет с мормэром Леваанном, на юг и восток отправится инспекция. Проверять состояние гарнизонов. Поедет человек опытный, но до младшего легата дослужился из низов, первый в роду получил дворянство. Потому лорд Арденкейпл попросил отправить вместе с ним тебя. Я согласился, для тебя это будет хорошей школой, да и отец Энгюс как твой духовный наставник будет в тамошних местах нелишним. Кроме того я хочу, чтобы ты заодно навестил кое каких людей. И поднял кое-какие связи.

Обсуждение деталей поездки затянулось надолго, и к себе Харелт отправился в состоянии, когда тело ещё может выполнять работу — но голова уже не вмещает ничего. Завтра он ещё раз всё обдумает, оценит будущее путешествие и что ему понадобиться в дорогу, но пока цифры, имена и названия сплелись в невообразимую кашу. И лишь странные слова, брошенные отцом, продолжали стучать в висках:

«У них не было выбора — как нет и у нас».