Зигзаги судьбы. Жизнь продолжается

Глава 14

Прибывшие с вызовов медики потирали руки и готовились сытно отужинать. Евгения Александровна носилась вокруг стола, на котором были расставлены тарелки с закусками, и только успевала доливать чай и менять салфетки.

– Баба Женя, угомонись! – Артём Городецкий поймал свою пока ещё напарницу и силой усадил рядом с собой. – Эх, такого человека провожаем. Алиса свет Дмитриевна, прям не знаю, что сказать. Давай загадаем, чтобы на новом месте тебя так же любили, уважали, слушали и набирались опыта. А ты, моя дорогая, смогла бы найти себя, чтобы тебя не зажали на задворках, не сломали, не заставили делать то, чего ты не любишь.

– Под чужую дудку плясать не стану, но музыку послушаю, – неожиданно жёстко ответила Почаева.

– Тринадцатая, на вызов!

Глеб Назаров молча жевал бутерброд с сыром, бездумно глядя на стол и не обращая внимания на голос диспетчера и вышедшую на вызов бригаду. Он давно знал, что Алиса решила уехать, к тому же он был уверен – если Почаева что-то решила, никакими доводами и уговорами её не переубедить, но он всё равно надеялся, что она передумает. Не передумала. Летом она взяла отпуск и уехала к родителям в Швейцарию, затем прислала факс и продлила отпуск уже за свой счёт. Значит, уже тогда готовила себе пути отхода и была готова бросить всё и уехать. Как же он теперь? Сначала Илья, теперь вот Алиса... Хотя Илья всегда будет с ним. Глеб вздохнул и улыбнулся на очередную шутку Городецкого, прислушиваясь, как рядом спорили два фельдшера, причём накал спора возрастал с каждым словом. Назаров обнял за плечи воинственно настроенную коллегу и сунул ей в руки маленькое канапе, затем повернул голову ко второму спорщику и спокойно закончил их разговор на повышенных тонах одной фразой:

– Юрка, запомни, спорить с женщиной – это всё равно, как читать лицензионное соглашение. В конце концов перестаёшь что-либо понимать и просто пишешь «Я согласен».

Все умолкли на секунду, а затем раздался взрыв смеха. Где-то в коридоре послышался недовольный голос дежурного диспетчера. Диспетчеров пригласили к столу, они периодически появлялись, хватали очередной бутерброд, делали несколько глотков крепчайшего чая и убегали на свои рабочие места. Эллочка Подгорная демонстративно отказалась ужинать с медицинскими бригадами, на что Сашка Андреев пробормотал что-то похожее на «‎реву от горя, рву баян», и о противной коллеге все на некоторое время забыли.‎‎

– Пятнадцатая, на вызов!

Вызванная бригада встала, врач обернулся к Добровой и умоляюще попросил:

– Евгения Александровна, а можно ещё чаю и покрепче к нашему приезду, – и увидев улыбку бабы Жени, быстро вышел из комнаты отдыха.

– Эх, хорошо! – довольно проговорил Шанин и откинулся на спинку дивана. – Сейчас бы ещё поспать бы минут так шестьсот...

– На каждый глаз, – закончил его фразу Артём. – И чтобы рядом нечто такое тёплое и мягкое лежало...

– Кот, к примеру, – хитро прищурив глаз, ответила Алиса.

Артём сразу оживился и хлопнул себя ладонями по коленям:

– О, у нас с бабой Женей случай один был с котом. Евгения Александровна, помнишь, как он орал?

Доброва кивнула и начала свой рассказ:

– Приезжаем как-то на вызов. Нас, как обычно, пригласили в комнату к больному, Артём решил присесть в кресло, чтобы достать из сумки фонендоскоп и давлемометр*. И в этот самый момент с кресла, из-под его задницы пулей вылетает кот! Пробегает по ковру на стене, прыгает через телевизор и молниеносно исчезает под кроватью. Больной даже подскочил на этой самой кровати, все обитатели квартиры в неподдельном шоке тупо смотрят на нас. Артём давай извиняться, типа не заметил, виноват и прочее. А хозяйка квартиры нам и говорит: «Мы думали, что наш кот совсем не ходит, уже третий год его в туалет на руках носим». Вот такая очень скорая помощь получилась.

– А помнишь, Юр, как мы инфаркт с инсультом лечили?

Афанасьев громко фыркнул и с улыбкой оглядел коллег:

– Как-то вызвала нашу бригаду одна бабушка. Наверняка подобное было почти у всех бригад. Разговор был офигенный! «Инфаркты, инсульты были? – Да, был микроинфаркт. – Выписки, кардиограммы есть? – Нет, а зачем они? – А откуда вы узнали, что у вас был микроинфаркт? – Так соседка сказала». Финиш!

– Это точно! А ещё как-то в церковь вызвали – мы помощь оказываем, а один из прихожан нам заявляет, что мы типа все в аду после смерти окажемся, потому как божьему промыслу мешаем! – устало добавила одна из фельдшеров.

– Смотрю я вот вокруг и размышляю: а поместимся ли мы все в аду? – Андреев как сытый кот сидел в кресле и внимательно смотрел на друзей и коллег.

– Если мы всей компанией попадём в ад, – со смехом ответил ему Богдан, – то черти на следующий день в рай попросятся!

– Может, ещё чаю, ребята? Кому-то ещё бутербродов нарезать? Может, кто голодный? – подала голос Доброва, на что Андреев обнял смущённую женщину за плечи и тихо произнёс:

– Баба Женя, ты сейчас мой хлеб отбираешь. Только анестезиолог-реаниматолог искренне интересуется – кушали ли вы сегодня, пили ли. И если да – то во сколько. Конечно, после бабушки и мамы. И нашей любимой бабы Жени. Слушай, Доброва, а ты чем на пенсии заниматься будешь?

Евгения Александровна молча протянула руку и взяла свой рабочий блокнот, вытащили фотографию внука и гордо показала Андрееву:

– Дети, Саша, это огромная радость, но внуки – сокровища души. Буду гулять с коляской, кормить, баловать, дочь разгружу, а то она тяжело после родов восстанавливалась, я боялась, что у неё послеродовая депрессия начнётся.

– Так этот диагноз можно всем ставить, особенно медикам. Послеродовая депрессия – это когда ты родился и живёшь, – под общий смех закончил Андреев.

Все смеялись, говорили, вспоминали, бегали к чайнику и покурить. Матвей тихо поднялся и вышел в коридор. Вроде и весело, и уютно, но что-то грызло его изнутри, чему он не находил объяснения.

– Двадцатая, на вызов!

Голос из динамика вырвал Матвея из размышлений – работа есть работа. Он схватил свой чемодан с неотложкой, кардиограф и увидел Почаеву, которая вышла из диспетчерской, хмуря брови.

– Погнали, Матвей, что-то странное. Не то передоз, не то делирий. На месте разберёмся. Возможно, придётся спецбригаду вызывать.

Но реальность оказалась ещё страшнее. Даже видевший многое дядя Паша и тот стоял, в недоумении почёсывая затылок.

– Я не знаю, что на него повлияло, доктор, – рядом с Алисой стояла сухонькая старушка и ежесекундно вытирала катящиеся слёзы. – А ведь он у меня хороший мальчик, в армии служил, всё нормально было, а год назад вдруг начал каких-то врагов искать, в комнате запирается и кричит оттуда, что живым не сдастся. В больнице уже лежал, вроде бы полегче стало, а сегодня вот! – и она тихо завыла, пряча лицо в платок.

Матвей во все глаза смотрел на высокого красивого мужчину, стоящего в свете уличного фонаря и затравленно смотрящего на окруживших его людей, приняв боевую стойку в стиле каратэ и угрожая всем, кто к нему приближался. Все понимали, что действовать надо быстро, чтобы больной не нанёс вреда ни себе, ни окружающим. Матвей вдруг вспомнил разговоры отца и его друзей, их тягостное молчание, когда они вспоминали погибших друзей и сослуживцев, и бессонные ночи с огромным количеством выпитого кофе после новостей или фильмов о войне и смерти. А дядя Игорь успокаивал их, называя их переживания посттравматическим стрессовым состоянием, которое может остаться с воевавшими и увидевшими ужасы войны до конца их дней.

– Скажите, – Воскобойников подошёл ближе к плачущей женщине и наклонился к ней, – ваш внук вчера или день назад не смотрел кино какое-то про войну? Может, встречался с кем-то? Алиса Дмитриевна, у меня есть идея. Она не очень гуманная, но у нас нет времени. Как его зовут?

Почаева посмотрела на бабушку пациента, которая тихо прошептала имя внука, затем перевела взгляд на Матвея и согласно кивнула, отходя от машины и протянув руку к рации. Пока она тихо разговаривала с дежурным врачом-психиатром, Матвей подскочил к замершему и готовому на всё мужчине и громко крикнул, показывая рукой на открытую дверь в салон медицинской машины:

– Дэн, эй, Дэн! Залезай! Мы должны выбраться отсюда!

Мужчина, которого звали Денис, огляделся по сторонам, подбежал к машине и прыгнул внутрь. Алиса и Матвей запрыгнули следом, закрыли дверь, Почаева постучала рукой по стенке кабины и машина рванулась с места. Матвей представился Даниилу «связным» и велел быстро пристегнуться, чтобы они могли «уйти» от погони. Машина неслась по городу с включённой сиреной, автомобили уступали ей дорогу, Алиса сидела молча, вцепившись побелевшими пальцами в ручку двери, Матвей внимательно следил за пристёгнутым пациентом, готовый в любое время защитить хрупкую женщину. Так они проехали всю дорогу, машина влетела на территорию больницы, пациент сам выбрался из машины и забежал в помещение приёмного покоя, сопровождаемый крепкими санитарами.

Алиса прикрыла глаза и выдохнула. Она понимала, что только сумасшедшая идея Матвея помогла им разрешить данную ситуацию без потерь для здоровья и жизни. И медиков, и самого пациента. Она смотрела на совершено спокойного внешне Матвея и тихо спросила:

– Откуда и как у тебя могла родиться такая мысль?

Воскобойников опустил голову, а затем опять уставился в окно, коротко ответив:

– Мой отец и его друзья воевали, Алиса Дмитриевна. Они служили в спецназе. С тех пор прошло уже больше четверти века, а им до сих пор снятся страшные сны.

– Матвей, ты сердишься на меня? Или мне показалось, будто что-то изменилось?

– А вы когда собирались мне сказать, что решили бросить всё и уехать? И куда? В Европу? Понятно, там медикам и платят больше, и условия жизни получше, и мужчины побогаче, да?

Опять комфорт, опять деньги! Деньги, деньги. Почему женщины ищут богатых мужчин? Почему деньги становятся для них мерилом жизненных ценностей? Почему Лидочка связалась с этим Валерой? Теперь Алиса. Зачем она уезжает? Тоже нашла себе богатенького и в годах? Хотя, если говорить честно, а что ты, Матвей Воскобойников, можешь предложить девушке, кроме своей любви? Любви? Да, любви! Принимается в виде аксиомы, что и это немало. А дальше? Студенты, всего-навсего третий курс. Да, зубрёжка почти закончилась, начались клинические дисциплины, учиться стало интереснее и чуть полегче. Тем более им, работающим студентам, как ни крути, а работа даёт очень многое. В первую очередь помогает понять некоторые нюансы той же фармакологии и физиологии. Только вот обратного отклика, кроме усталости и мешков под глазами, пока что они не получили. Зарплата полставочников маленькая, стипендия ещё меньше. Да, благодаря родителям у них есть жильё и транспорт. Но и за это приходится платить немалые деньги. И опять же родителям. А семья требует ещё больше вложений. Деньги, чёрт побери!

– Да, я уезжаю, Матвей. – Алиса усмехнулась и устало произнесла: – Тебе мой совет – в будущем выводы постарайся делать только тогда, когда ты получишь подтверждение своим мыслям. Никогда не верь тому, что слышали твои уши, но не видели твои глаза.

– Пусть так, Алиса Дмитриевна, только я разочаровался.

– Чтобы избежать разочарования в людях, Матвей, надо избавиться от иллюзий. Умей принимать людей такими, какие они есть. Совершенных людей не существует, студент. Можно встретить в жизни хороших людей, но даже и они временами бывают эгоистичны, раздражительны и угрюмы. И они тоже принимают решения, которые могут тебе не понравиться. Но судить об этих решениях ты не имеешь права, потому что ты ничего о них не знаешь. Ты не жил их жизни, не думал их мысли, живи своё. Второй раз родиться не выйдет. Как ни старайся.

– А я живу! – запальчиво ответил Матвей. – Только вот окружающие тоже немного знают о моих мыслях!

– Согласна. Знаешь, в чём разница между нами? Всего лишь в том, что ты слишком молод и скор на решения. Да, я тоже не совсем старуха, – всё также устало усмехнулась Алиса. – Только видела чуть побольше твоего, хотя бы для того, чтобы порой соглашаться с человеком, даже если он сто раз не прав. Только для того, чтобы он заткнулся. За сим прощай, Матвей. Скоро утро, ребята обещали взять мои вызовы на себя. Так что можешь отдыхать, студент. Прощай.

Дядя Паша, который молча слушал их разговор через окошко из кабины в салон машины, что-то пробурчал и ударил кулаком по рулю. Машина въехала во двор подстанции, Алиса молча покинула машину. Матвей пробормотал «простите», но Почаева уже его не слышала. Он вышел из машины и остановился.

– А ты никого не обижай, студент, тогда и прощения просить не придётся, – тихо сказал дядя Паша, прикуривая сигарету. – Ты ей должен как земля колхозу. Алиска тебя такому научила, чего твой институт никогда тебе не даст. А ты тут наговорил ей. А теперь запомни: куда бы ты ни пошёл, с тобой навсегда останутся три вещи – твоя тень, твоя боль и прошлое. Так и с другими людьми. В их прошлом иногда столько боли, что тебе, молокосос, и не снилось. А ты... – Он махнул рукой и пошёл в гараж.

Матвей остался один во дворе, понимая, что поступил как последний идиот. И сто раз прав дядя Паша – Почаева столько сделала для него, а он? Воскобойников решительно вошёл в помещение, прислушался к тихому говору коллег и быстро зашагал по коридору.

– Ты куда? – раздался из темноты голос Глеба Назарова.

– Я с Алисой Дмитриевной поговорить хочу.

– Нечего тебе с ней говорить, Матвей. У Алисы завтра очень тяжёлый день. Ей надо отдохнуть.

Назаров молча развернулся и ушёл, оставив Воскобойникова в одиночестве. Рядом остановился Богдан и протянул Матвею очищенный мандарин. Матвей усмехнулся:

– А, Богдан. Как настроение?

– Как видишь – мандариновое. А у тебя?

– Фейхуёвое, – со злостью ответил Матвей.

Богдан медленно повернул голову и вопросительно глянул на друга. Затем обнял его и молча сжал плечи:

– Отдыхай, Мэт, Алиса успела чирикнуть, что ты бригаду спас от неуравновешенного пациента. И давай завтра в бар сходим? Девчонки всё равно в ночь, а мы с тобой хоть одну пятницу посвятим себе. Там и поговорим, лады?

– Семнадцатая, на вызов!

Богдан подмигнул Матвею и побежал по коридору к выходу. Матвей растянул губы в улыбке и медленно пошёл в комнату отдыха. Вызовов не будет, можно хирургию почитать...

_____________________________________________________________

*Давлемометр – аппарат для измерения давления, медицинский сленг.