Зигзаги судьбы. Жизнь продолжается

Глава 26

Эпилог. Год спустя

– Работа хирургов очень тяжёлая и требует большого нервного напряжения. После первых пяти лет работы в профессии остаются самые выносливые и, как правило, худощавые. Хирург должен уметь простоять почти неподвижно порой несколько часов, чтобы при этом не дрогнула рука. Первые несколько месяцев я приходил домой и ложился лицом к стене, чтобы хоть немного прийти в себя. После нескольких лет работы хирург становится жёстким по характеру, иначе ему не выдержать такой напряжённой работы.

Игорь смотрел в окно и вспоминал нескончаемый поток раненых. Молодых красивых парней с перекошенными от боли лицами. Хирурги тогда работали на износ, спали урывками, по нескольку суток могли не есть, только пили и засыпали от усталости в углу палатки, пока на операционном столе меняли пациентов. Он глубоко вздохнул и повернулся к сыну и его лучшему другу.

– Только вот знать об этом никому неинтересно. Увы, но наши пациенты часто забывают, что мы такие же люди, как и они, из плоти и крови, что мы болеем, любим, что у нас могут быть проблемы в семье, что наши жёны рожают детей, а дети эти тоже болеют. Но многие просто не хотят об этом помнить, а как результат – жалобы. Но думаю, что после истории с Матвеем эта сторона нашей профессии вообще не нуждается в комментариях, не так ли?

Хирурги-интерны Богдан Шанин и Матвей Воскобойников переглянулись и криво усмехнулись. Уже прошло три года, но тот абсурдный случай, кажется, они не забудут никогда. Всё это случилось в то время, когда Матвей с тяжёлым ножевым ранением лежал в больнице. После операции и перевода парня из реанимации, когда стало ясно, что его жизни ничего не угрожает и все родные и близкие пришли в себя, оказалось, что на Матвея кто-то накатал бумажку за «неоказание медицинской помощи», и половина жильцов подъезда, где он жил в бабушкиной квартире, её подписали. А всё почему? Потому что его не было дома в тот момент, когда умерла соседка по лестничной клетке. Соседи стучали и звонили в дверь, когда ей стало плохо, а Матвей, согласно жалобе, дверь не открыл. Соседка – абсолютно здоровая с виду, сильная, хотя и пожилая женщина – скончалась скоропостижно от тромбоэмболии. Естественно, после разбирательства и визита делегации проверяющих в отделение к Шанину вопрос закрылся сам собой, так как жалоба по определению была идиотская. Но сам факт…

– Мы, медики, нужны людям как ночной горшок. На видное место не поставишь, а когда приспичит – не обойдёшься. Только выносить за собой не каждый хочет. И теперь о главном. Значит так, парни, думаю, что об уровне Пирогова и Бильрота говорит ещё рано, но вы можете стремиться к тому, чтобы превзойти Шанина и Фадеева. Других хирургов нашей семьи трогать не будем, потому как ни травматологами, ни нейрохирургами, и тем более гинекологами стать вы не изъявили желания. Тогда будем из вас делать специалистов-абдоминальщиков, так сказать – волшебников брюха. Только предупреждаю сразу – без обид, лады? Я помню, что вы мои сыновья, но в операционной и в палатах родственные отношения не работают. Всё ясно? Тогда пошли на вечерний обход. Кстати, вы всё решили с увольнением с подстанции?

– Да, папа, трудовые уже здесь в отделе кадров.

– Прекрасно. И да – моё имя Игорь Александрович.

– Извините, Игорь Александрович, больше такого не повторится, – за двоих ответил Богдан.

– А что слышно о вашей коллеге? – Парни переглянулись и одновременно пожали плечами, Шанин-старший усмехнулся: – Я Подгорную имею в виду.

– А что с ней может случиться? – Матвей скривился и махнул рукой. – Таких жизнь ничему не учит. Ребята с десятой подстанции, куда она ушла после увольнения у нас, рассказывают, что хамит и сплетничает по-прежнему. С одной лишь разницей – там в основном мужики работают, в эмоциях и словах себя не сдерживают. Да и пугать там своим папенькой некого – заведующий «десятки‎» Владислав Андреевич Астахов работал у нас, знает её как облупленную, да и сам приходится внуком самому Астахову, он с Булавиным в мэрии работал в юридическом отделе.

Игорь кивнул, но промолчал – Матвей назвал деда Лидочки по фамилии, хотя и сам в какой-то мере являлся тому внуком.

– Да, у вас будет ещё работа в поликлинике, я уже с хирургами переговорил. Только придётся держать себя в руках.

– Знаю, – пробурчал Матвей. – Мы с Лидочкой насмотрелись, когда больничный мне закрывали. Я сидeл, смотрeл на это вeликолепие и вспоминал слова одного нашего фельдшера с подстанции: «Ребята! Я нашёл место хужe, чeм «скорая»! Это поликлиника!‎»

Шанин резко остановился и неожиданно рассмеялся, затем покачал головой и с сожалением заметил:

– Жаль, что мама твоя ушла, вот у кого поучиться можно было. Но всё равно – всё у вас получится. В жизни вообще всё получается, если у тебя есть образование. Серое такое образование... в черепной коробке. А теперь собрались, уши и глаза держим открытыми. – Он толкнул дверь и с улыбкой зашёл в палату: – Ну-с, добрый вечер! Вот, представляю вам наших молодых врачей. Прошу любить и жаловать.

***

– Сегодня утром мой организм упирался, матерился и протестовал, но я всё равно притащила его на работу. – Анна устало откинулась на спинку кресла и потёрла глаза. – Но Пашку к Воскобойниковым я завезла. Господи, спасибо тебе, что у нас есть Катя!

Ирина усмехнулась и показала подруге язык:

– А я тебе говорила, пусть лучше внук побудет у нас, говорила? И будить рано утром его не надо, и вести всего-то через двор в соседний дом. Так нет же! «Я соскучилась, я всё смогу‎». А о своей спине ты подумала? Балда ты, Анька, как есть балда.

Шанина усмехнулась и крепко зажмурилась.

– Знаешь, Ирис, Морозов-то Инночкин уже вырос, в школе учится, своими выкидонами всё больше на свою маму становится похож. Он мне тут выдал недавно – точь-в-точь Инночка в его возрасте. После мультфильма «Про курочку Рябу» заявил, что у бабы с дедом деменция, представляешь? Типа, сами яйцо хотели разбить, но не получилось, а потом мышь разбила, а они плакать. Закончил свои рассуждения цоканьем языком и диагнозом – истероидный тип личности у обоих.

Ирина рассмеялась и пожала плечами:

– Это он после общения с Лидочкой поумнел! Может, тоже по нашим стопам пойдёт? А потом и Пашка туда же!

– Ой, а от этого мелкого я просто с ума схожу, когда вижу нашего медвежонка, что переваливается у меня в доме. Эти ножки – топ-топ, эта рожица умильная, а как орёт, как орёт! Вот слушала бы и слушала! А то ведь отберут же эти чертята окаянные. Всё, последнюю сессию сдадут и что?

Ира наклонила голову и спокойно спросила:

– А ты случаем, бабуля, про интернатуру не забыла? У нас с тобой ещё года полтора точно есть, пока Соня наша педиатрию получит. С Богданом вообще вопрос решается просто – три года его и Матвея твой Шанин дрессировать будет.

Анна кивнула и усмехнулась. Ирина внимательно посмотрела на подругу и хмыкнула:

– А теперь рассказывай, что случилось. Чего это ты с утра пораньше ко мне пришла?

– Чую, жалобу на меня накатают. – Анна откинулась на спинку удобного дивана и прикрыла глаза: – Всё чаще задумываюсь о том, что тоже на пенсию пора. Понимаешь, физически я ещё полна сил, спину в корсет – и вперёд. А вот психологически всё чаще не то чтобы я срываюсь, просто иногда человеческий поухизм по отношению к себе и своему здоровью переходит все границы.

– Ань, нецензурная брань никогда не украшала женщину.

– Зато всегда делала доступными и понятными её требования и углубляла, так сказать, чувства. Утром женщина поступила с кровотечением. Категорический отказ от госпитализации. Меня аж подкидывало – ей три! Три врача объясняют риски, а она ни в какую! Я пишу от руки отказ и даю ей на подпись, подписывает документ, даже не глянув на написанное. А я возьми да прочти: «Значит так – я, такая-то такая, отказываюсь от госпитализации, врачом предупреждена, что умру через 12 часов». Она в крик: «Как умру? Что вы себе позволяете?» Смотрю, мои ординаторы из солидарности со мной губы поджали и молча уставились на неё. Я тоже человек, спокойно объяснила, что мне её уговаривать некогда, меня другие пациенты ждут. Она опять орать, что не может остаться. Вот тогда я не выдержала и прямо спросила про причину. Эта дама и выдала, что она мужа боится потерять – а вдруг за эти дни, что она в больнице проведёт, он любовницу заведёт. – Анна посмотрела в окно, за которым была видна буйная зелень. – Вот скажи на милость, если за два дня, которые она должна провести в стационаре, её муженёк тут же пойдёт налево – на кой фиг такой мужик вообще нужен? Или она думает, что он на работе этого провернуть не может? Господи, что это за любовь такая, от которой до ненависти и измены один шаг, и тот налево! А если она от кровопотери умрёт – это очень спасёт их и так непонятные отношения?

– Чем закончилось? – Ира с сочувствием посмотрела на Анну и включила чайник.

– «Где моя палата?‎» Но судя по тому, как она шла по коридору – крови она у нас попьёт ещё.

– Ты что будешь – чай или кофе?

– А есть что-нибудь покрепче? – Анна прикрыла глаза и криво усмехнулась.

– Орехи? – Подруги несколько секунд смотрели друг на друга, а потом захохотали громко и расслабленно. – Не переживай, Анют, не последняя жалоба, если что. Надо будет добавки – прошу обращаться без промедления, я своими поделюсь.

Ирина наливала ароматный напиток в чашки и улыбалась своим мыслям.

– Ты чего такая довольная, а?

– Знаешь, Ань, ты вот про Пашку рассказывала, а я вспомнила, как мы у Кати вечерком сидели. Ты же Соню мою знаешь, она довольно скрытная и молчаливая, а тут её понесло – возмущалась сказкам, которые мы детям читаем. Я раньше об этом не думала даже, только сейчас, когда кто-то обращает внимание на тот или иной факт, понимаю, что интересные вещи описываются! Вот, к примеру, наш любимый Айболит. Помнишь, мы в поликлинику детскую ходили? Там и в коридоре, и в кабинетах куча зверья на стенах, и везде этот добрый доктор нарисован. В детской поликлинике, улавливаешь?

Анна сделал глоток и вопросительно уставилась на Ирину, не понимая, о чём толкует подруга.

– Аня! Айболит был ветеринаром! Не педиатром человеческим, а ветеринаром! Ты понимаешь? Теперь помнишь, как зайчик попал под трамвайчик? Тут Лидочка подключилась и нам, бабушкам, рассказала. Нерадивая мать упускает своего сына, и тот лишается ног. Органы опеки, как ни странно, молчат. Молчит и Минздрав, когда врач заявляет, что пришьёт зайчику чужие новые ножки, хотя любой нормальный человек и врач знает, что ничего хорошего из этого не выйдет. Не дождавшись полной реабилитации пациента, доктор улетает в заграничную командировку, потому что у него дела. Ну как? Я уж не говорю о непонятном молчании Партии защиты животных! Нашему любимому Чуковского очень повезло, что он написал свои шедевры до всей этой всемирной кампании по защите всего и всякого. Ты представляешь, что бы с ним сделали за строчку – «‎а за ними раки на хромой собаке»?

Анна похлопала ресницами и кивнула:

– А ещё ко всему этому волки на кобыле, львы в автомобиле и комарики на воздушном шарике... Кажется, Лидочка нашла отличную тему для своей кандидатской диссертации!

Очередной взрыв смеха из кабинета всегда строгой и серьёзной заведующей отделением нейрохирургии вызвал улыбки у дежурных медсестёр и неподдельный интерес у пациентов. Поэтому и провожали Анну Викторовну из отделения практически всем составом с благодарностью за хорошее настроение любимых хирургов. Напоследок Ирина Николаевна тихо шепнула заведующей гинекологическим отделением доктору Шаниной:

– Ждём всех сегодня вечером у нас. Алёша с Сергеем с утра уже начали готовить шатры и гамаки в саду. Не опаздывай и Игорю строго-настрого запрети сегодня задерживаться. Пока, ждём!

***

– Представляете, звонит мне Сонечка на мобильный, а я на автомате ей отвечаю: «Нейрохирургия‎», а она мне ехидно так отвечает: «Педиатрия на проводе‎»!

Катя усмехнулась и молча разняла уже начавших выяснять отношения внуков Леночку и Пашу. Малыши тут же забыли о своих претензиях друг к другу и уставились на стол, на котором Соня и Лида раскладывали и украшали десерты. Павел подёргал маму за платье и жалобно что-то проговорил.

– Несчастный голодный ребёнок, – тут же откликнулась Соня и положила в протянутые ладошки по клубнике. – Ой, кажется, дождь будет, смотрите, как небо на горизонте потемнело.

– Не будет, – уверенно ответила ей Анна. – Это я тебе со своей ответственностью заявляю. Зачем вам нужен прогноз погоды, если у вас есть я и мои кости, которые перед дождём болят. А сейчас я чувствую себя совершенно отлично. Только жрать хочется, ещё эти преступники возле мангала – так пахнет, сил нет моих больше!

– Анька, – грозно прошептала Ирина, – тебя ничего не исправит – ни остеохондроз, ни старость.

– Протестую, – тут же парировала Анна. – До старости по меркам ВОЗ мне ещё пахать и пахать. Я считаю, что женщины вообще не стареют, это просто у мужиков зрение портится. А вообще я могу сказать о старости одну вещь, но при дочерях неудобно как-то.

Соня и Лида одновременно фыркнули и с вызовом уставились на Шанину.

– Внимание, внимание! – Соня осмотрела всех сидящих за столом женщин, поднеся к лицу огурец вместо микрофона. – На наши вопросы отвечает кандидат медицинских наук Анна Викторовна Шанина. Доктор, что вы можете сказать о старости? Как вы с профессиональной точки зрения можете охарактеризовать данное состояние человеческого организма?

– Это когда из половых органов остались только глаза, – выпалила Анна, показав невестке язык.

– А оптимистичнее? – Соня подняла брови и усмехнулась.

– Но взгляд твёрдый! – под общий смех закончила Анна и обняла жену любимого сына, чмокнув её в щёку.

– Кстати, Лид, а ты чего сегодня трубку не брала? – Ирина как всегда была занята овощами.

Лидочка загадочно улыбнулась и пожала плечами. Затем чуть повернулась к свекрови, которую с самого детства считала второй мамой, мамой Катей, и тихо проговорила, закусив губу:

– Матвей сказал, что если я ещё раз не отвечу на его звонок, он приедет и... изнасилует меня. Вот отключила телефон с утра... сижу... жду.

– Лида! – воскликнула Даша, обращаясь к дочери. – Как ты можешь так говорить?

Все с недоумением уставились на Дашу Платову, не понимая, что именно так возмутило её в шутке дочери. На что Даша продолжила:

– Что вы так смотрите? Скромность украшает девочку. Вот я, к примеру. Скромность – это моя отличительная черта.

– Ага, это она сейчас так говорит, – вступила в разговор Катя, – а сама как-то заявила мне, что скромность по рейтингу у неё идёт после гениальности и красоты.

Женщины прыснули от смеха, продолжая свою работу по подготовке ужина и наблюдая за мужьями и детьми. Анна вздохнула: жаль, что Саша с экипажем улетели, но вот вернутся – обязательно надо опять собраться всем вместе.

– Катюш, скажи, а ты сильно скучаешь по работе?

Катя с грустной улыбкой замерла, подумала несколько секунд и пожала плечами.

– Знаешь, я в последнее время такая задёрганная была, что этот год, что дома сижу, воспринимается мною как немного затянувшийся отпуск. Да и внуки не дают об этом задуматься, если честно. Я вот помню, что в один из последних рабочих дней закончила приём больного, все бумаги заполнила и для того, чтобы позвать следующего, подошла к своей двери и постучала с внутренней стороны. – Она посмотрела на молчащих подруг и дочерей и продолжила: – Тогда я поняла, что надо что-то делать, иначе я в один прекрасный день просто забуду своё имя. А потом как-то вышла из кабинета, и на монитор моего компьютера коллега прикрепила приглашение на конференцию. Я несколько минут пыталась закрыть его мышкой, представляете? Чуть не вызвала службу технической поддержки по поводу коварного вируса. Потом бумажка не выдержала и отвалилась. А я поняла, что пора.

– Это просто синдром хронической усталости, мама Катя, – тихо пояснила Лида.

– С психиатром и не поспоришь – ты ему мысль, а он тебе диагноз! – Катя ласково провела ладонью по плечу невестки. – А вообще... девочки, я решила книгу написать. Вот!

Все замерли и с удивлением посмотрели на неё. Катя как-то стушевалась и стала быстро резать помидоры.

– Это же здорово, Катя! – первой откликнулась Ирина. – Это просто отличная мысль! И знаешь, напиши о нас! О всех нас. О нашей юности, как мы учились, о молодости, когда мы ошибались и искали своё счастье. О радости и горе. Напиши, обязательно напиши, слышишь? А мы поможем. Заодно вспомним всё, что уже и забыли, наверное. Ань, помнишь, как ты на мотоцикле вышивала?

– А как нас за наркоманок приняли? – Шанина закатила глаза и рассмеялась.

– И про Алёшку-маленького тоже напиши, Катюш. Чтобы читатели знали, что мы тоже люди, мало того – мы тоже болеем, теряем родных и близких. – Ира с нежностью посмотрела подругу. – И обязательно вспомни о том, как вы меня спасли.

– И про то, как вы с Виктором меня нашли, – добавила Даша и тепло улыбнулась сестре. – И о маме нашей тоже.

Они замолчали, вспоминания калейдоскопом проносились перед их глазами, вызывая улыбки и грусть на лицах.

– Да, Катюш, и о себе не забудь, о твоей судьбе, о болезни. Ведь что такое болезнь? Это просто стеснённая в своей свободе жизнь. Жизнь, понимаешь? А жизнь... Жизнь продолжается. Несмотря ни на что!

Катя посмотрела на подруг и тихо поинтересовалась:

– Вы действительно считаете это стоящей затеей?

– Да! – ответила одновременно Соня и Лида.

– Сто раз – да, Катя! – Ирина прикрыла лицо ладонями и неожиданно для всех по её щекам потекли слёзы.

– Мама, мама, ты что? – Соня порывисто обняла мать и прижала к себе. – Ну ты что? Не надо, мамочка.

– Я просто своих родителей вспомнила, Сонечка.

Катя застенчиво улыбнулась и тихо прошептала:

– Тогда приглашаю на первую главу.

– Как? – Анна распахнула глаза и тихо поинтересовалась: – А она про кого?

– Хм, – Катя игриво повела головой и с вызовом ответила: – Про вывихнутую лодыжку Муравина!

– О нет! – одновременно простонали Ира и Анна.

– Девочки, мясо готово! – Игорь заглянул в беседку и с недоумением посмотрел на загадочные женские лица. – А что у вас тут за заговор зреет, а? Опять что-то затеяли?

Анна дотронулась пальцем до его носа и бросила через плечо:

– Кать, а ещё про мужей наших надо обязательно вспомнить. Без них бы мы не стали такими, как сейчас. Правда, дорогой?

Игорь посмотрел на жену и легко укусил её за палец.

– Не знаю, о чём вы тут говорили, по судя по печальным глазам моей Анюты – вспоминали, да? Девчули мои дорогие, не грустите! Всё будет класс! Это я вам как хирург говорю. А если вдруг что – заштопаем, пришьём, у нас вон сколько помощников теперь имеется. Пошли к столу, жизнь, девочки, прекрасна!

Анна выскочила первой, за ней со смехом выбежали Соня и Лида, Ирина посмотрела на Катю, обняла её и заглянула в глаза:

– Это ты здорово придумала, честно. Будем жить, Катюша, будем жить! Посмотри на наших детей и внуков. Жизнь, Катюш, продолжается. Нам ещё надо дождаться, когда Анька толстеть начнёт, а это значит, что мы с тобой ещё очень долго жить будем.

Катя широко улыбнулась и кивнула. Она уже знала, о чём будет следующая глава её книги. О жизни. Которая продолжается несмотря ни на что...