Зигзаги судьбы. Жизнь продолжается

Глава 1

– Воскобойников Матвей Сергеевич – «отлично». Воскобойникова София Алексеевна – «отлично». Платова Лидия Викторовна – «отлично». Шанин Богдан Игоревич – «отлично».

Матвей чуть повернул голову и подмигнул Богдану. Фу, сдать такую сессию из пяти экзаменов надо уметь. И они смогли. Как сказала мама – новая программа преподавания в медвузе немного тяжелее, но тем и интереснее.

– Предлагаю сегодня пойти на каток, – тихо прошептала Лидочка, легко толкая Матвея в бок. – Соня, ты как?

– Сегодня свободна. – Соня Воскобойникова улыбнулась и кивнула в знак согласия. – Мне на дежурство только завтра. А тебе?

Лида тоже коротко кивнула и прошептала:

– Тоже завтра, я завтра дежурю с самим Игорем Александровичем. Завидуйте, салаги! Мальчишки, а вы?

– Мы через сутки. Сегодня и завтра выходные, – ответил Богдан за обоих, поправляя поясок на белом халате Сони. Третий курс, зимняя сессия. И месяц каникул! Можно гулять, ходить на каток, в клубы, ещё и дежурства поставили классно – сутки через трое; мечта, а не каникулы. – Предлагаю сейчас забуриться в кафе на чай-кофе-капучино, а вечером собираемся в парке. Лид, за тобой заехать? Эти двое-то всё равно вместе приедут, через забор же живут. Да, Сонь?

Соня улыбнулась и кивнула. Тихая, спокойная, с огромными синими мамиными глазами и необычного шоколадного цвета волосами. И в придачу ресницы, что, казалось, доставали до бровей. Мягкий голос и румянец на щеках. Оленёнок из сказки... М-да, и характер как у асфальтоукладочного катка! Когда папа спросил, уверена ли дочь, что справится с учёбой в медине, Соня так посмотрела на Алексея Викторовича, после чего отец, в кого, собственно, и пошла характером любимая единственная дочь, просто поднял руки и сделал невинное лицо – мол, я-то чего, так спросил просто.

– Лид, ты одна поедешь или квакалера своего пригласишь? – Матвей со смехом увернулся от подзатыльника и преданно уставился Платовой в глаза. – А чё ты дерёшься? Что я не так сказал?

– Сама пойду, кончился ка... как ты сказал? Квакалер? Квакалер Валера канул в Лету... Так, ребята, я побежала, мне надо ещё пижаму и халат на завтра приготовить.

Лида быстро натянула пуховик и выскочила на улицу.

– Что опять? – Соня спокойно посмотрела на Матвея. – Вроде бы всё было нормально.

– Ай, Сонюшка, ты же знаешь нашу Лидочку. Думала, что влюбилась, оказалось – тахикардия.

Соня пожала плечами и тихо вздохнула. Летом им всем исполнится по двадцать, а никто из них так и не встретил своего человека. Может, не везло? А может, просто времени не было. После окончания второго курса Матвей и Богдан устроились на работу в «скорую помощь», сначала их взяли санитарами, но уже через два месяца они носились по городу в машинах с красными крестами в составе медицинских бригад. И мама Аня, и мама Катя были категорически против такого развития событий, но тут на сторону сыновей встали отцы. А девчонки решили пойти работать в стационар. Лидочка в хирургию, в отделение Игоря Александровича Шанина, а Сонечка в педиатрическую клинику, потому что решила стать детским врачом. Жизнь била ключом, правда иногда попадала и по голове.

***

Вечером Матвей и Соня медленно скользили по льду, дожидаясь друзей детства.

– Сонь, а ты не боишься с детьми работать? Они же маленькие совсем, сказать ничего не могут, пожаловаться, только плачут и всё.

Соня сделала пируэт и пожала плечами:

– Но ты же не боишься с наркоманами дело иметь? А там пострашнее дела творятся. А если честно, то дети как раз не самое слабое звено в нашей работе. А вот мамы... Не все, конечно, но есть такие, что я бы с удовольствием изолировала бы их на время болезни ребёнка. У нас одна мама накормила своего шестимесячного малыша апельсином. На вопрос «зачем» ответила, что по её мнению малышу не хватает витамина С, да и её подруга так всегда делает. А ребёнок, кстати, поступил с непонятной сыпью. Вот так. А у вас много интересного?

Матвей остановился у высокого бортика и улыбнулся. Интересного... Каждое дежурство, каждый вызов как первый и последний. Им с Шаниным ещё повезло – врачи в бригадах им достались классные. Что Глеб Олегович у Богдана, что Алиса Дмитриевна у Матвея. Хотя, увидев свою докторицу впервые, Матвей Воскобойников усмехнулся. Правда про себя, слава богу, а то бы огрёб по самые помидоры. Хотя если быть совсем честным, то Алиса Дмитриевна была единственной, кто отреагировал на его появление на подстанции вполне адекватно – без ругани и долгого разглядывания. Первый вопрос, что задала ему Почаева, которую за глаза иногда называли Дмитрий Алисович, был: «вены колешь?» Когда увидела утвердительный кивок, коротко осведомилась о практике работы с кардиографом. Затем внимательно осмотрела своего нового фельдшера с ног до головы и тихо поинтересовалась:

– Спортом занимаешься?

– Сейчас не так часто, много времени забирает учёба, но стараюсь не пропускать занятия в бассейне.

– Значит руки сильные. Ну что ж, это радует. Потому как сила нам нужна и очень часто.

– Почему?

– Потому что, коллега, наркоманы – это наш профиль. Моя специальность токсикология. А потому готовься: вены, катетеры, желудочные зонды, антидоты – твой хлеб. А всему остальному я тебя научу.

И учила. Довольно своеобразно. Но очень доходчиво.

– Матвей, смотри, Богдан с Лидочкой приехали. Ребята, мы тут! – прокричала Соня и бросилась со всех ног навстречу друзьям. Через несколько секунд девушки радостно хохотали и кружились на льду, а их спутники ревностно охраняли их, ненавязчиво оттесняя чересчур активных молодых людей.

Собственно, как всегда.

***

– Семнадцатая бригада, на выезд!

Матвей легко поднялся, отложив в сторону учебник по оперативной хирургии. Сегодня было сумасшедшее дежурство, как сказал Богдан после двенадцатого вызова: «Учёные считают, что сотрудники нашей службы слово «бля» используют в качестве запятой уже после двадцатого вызова. Я, кажется, пойду против мнения именитых коллег и начну таким образом высказываться уже после десятого звонка».

– Воскобойников, вот лист. Мужчина, двадцать лет, боли в животе, тошнота. Да, не забудь подсадить Почаеву в машину, – со злорадством произнесла диспетчер Элла Станиславовна Подгорная.

– Вы не тревожьтесь, Эллочка, Алиса Дмитриевна у нас худенькая, маленькая, лёгонькая, такую поднять на руки сплошное удовольствие, – тут же ответил Матвей и рассмеялся, глядя в покрасневшее лицо диспетчера. Матвей понимал, что смеяться над излишней пухлостью молодой женщины некрасиво, но в последнее время эта Эллочка-людоедка так его достала, что у него иногда сами собой вырывались обидные слова.

Алиса Дмитриевна молча покачала головой и тихо сказала, легко забираясь на ступеньки, ведущие в салон машины:

– Матвей, дай слово, что ты больше не станешь спорить с ней. Не всё и не у всех в жизни складывается, как бы человеку хотелось. Мало ли, может, наша Эллочка грезила о модельной карьере или покорении космоса, а не вышло, вот она и бросается на всех, как голодная гиена. Да я на неё молюсь, если хочешь знать, ведь она так виртуозно сплетничает, что мы всегда в курсе новостей нашей с тобой жизни. Так что дай мне слово, что ты тоже будешь на неё молиться.

– Я и молился!

– Да, но не «Господи, дай этой дуре мозгов», а как-нибудь по-другому.

Они стремительно ехали по ночному городу, лениво переговариваясь через стекло с водителем дядей Пашей, коренастым пожилым мужчиной, который, казалось, знал город, как свой карман. Куда свернуть, где объехать, на какой улице ремонт и где не работают светофоры. Он был знаком чуть ли не со всеми полицейскими, которые всегда помогали и уважительно отдавали честь. Алиса открыла чемоданчик с кардиографом и вопросительно глянула на напарника.

– Каждая женщина злее чёрта, – быстро ответил Матвей, после чего Алиса Дмитриевна улыбнулась. Воскобойников посмотрел в окно и вспомнил, как на одном из первых вызовов немного растерялся и перепутал электроды. Алиса молча поменяли их местами на ногах пациентки, а потом в машине спокойно заметила:

– Запомни, ты всегда можешь обо всём меня спросить. Но бывают ситуации, когда каждый из нас должен работать автоматически. Пообещай, что ты будешь внимательно меня слушать и всегда будешь слушаться, тогда я научу тебя многому и важному. И совершенно бесплатно. Но это я так, шутки ради. Первое. Существует так называемая кривая забывания Эббингауза, согласно которой через шесть дней в памяти остаётся около 20% изученного материала. Увы, наш мозг не всегда справляется с массой получаемой информации. Второе. Для запоминания большого объёма информации умные люди придумали мнемоники. Медицинские мнемоники помогут тебе увеличить процент запоминаемого минимум до 50%. Они помогают запомнить не только анатомию, биохимию, фармакологию, но и болезни и синдромы, нормы анализов, даже оказание неотложной помощи и т.д. И третье, для начала запомни – для снятия кардиограммы наложение стандартных отведений начинают с правой руки по правилу «Каждая Женщина Злее Чёрта», т.е. красный-жёлтый-зелёный-чёрный. Запомнил? Молодец.

И таким способом Алиса учила и Матвея, и Богдана, помогая в работе и другим своим товарищам по профессии. И они учились легко, со смехом и огромной пользой. Вот и сейчас она сидела напротив и тихо что-то бурчала себе под нос.

– Алиса Дмитриевна, прибыли.

Матвей открыл дверь, выскочил из машины, схватив чемодан с лекарствами и кардиограф, Алиса быстро соскочила со ступенек и взглянула на серую многоэтажку:

– Какая квартира, Матвей?

– Тридцать вторая, Алиса Дмитриевна.

– Пошли, студент. Надеюсь, домофон и лифт работают.

Через время они вошли в ярко освещённую квартиру, дверь в которую им открыл слегка бледный, но абсолютно здоровый на первый взгляд молодой человек.

– Это вы нас вызывали?

– Да, у меня боли в животе и немного подташнивает.

– Давно? – Алиса прошла в комнату, огляделась. Диван, кресла, полки с книгами, в углу рабочий стол с огромным монитором, рядом с клавиатурой чашка с каким-то тёмным напитком, надкусанный бутерброд.

– Что давно? – Парень резко остановился и уставился на врача.

– Давно подташнивает, спрашиваю.

Молодой человек сел на краешек дивана, застеленного шёлковым покрывалом, и задумался. Затем глубоко вздохнул и совершенно спокойно заявил:

– Ну я обследовался в нашей поликлинике, мне назначили лечение и диету. Но я не имею времени на эти каши и всякую хрень, извините.

– А лекарства вы принимаете?

– Нет. Я прочитал инструкции и отзывы в интернете. Вот смотрите – написано «Эглонил» по одной таблетке один раз в день. А вы знаете, что это психотропный препарат? Я что по вашему шизофреник, что ли? Теперь «Омепразол». Он относится к противоязвенным препаратам. Но мне делали гастроскопию – у меня нет язвы! К тому же он может вызвать слабость, сыпь и анемию, а у меня и так показатели красной крови низковаты. Я уже не говорю про антибиотики! Назначать антибиотики при гастрите – это верх некомпетенции и невежества врача.

– Скажите, – перебила пациента Алиса Дмитриевна, – у вас брали анализы на бактериальную флору?

– Вы имеете в виду Helicobacter pylori? – спросил молодой человек с неким превосходством.

– Но если вы знаете название, то я могу сделать вывод, что у вас обнаружен данный микроорганизм, то есть вы полностью обследованы, врач назначил вам лечение, но вы при этом не соблюдаете диету и не принимаете лекарства... Позвольте, а зачем тогда вы вызвали нас?

– Как зачем? Чтобы вы сказали, что со мной.

– С вами тяжёлый гастрит, молодой человек. И если вы не будете лечиться, то язва вам обеспечена. Кстати, кофе вам нельзя. И бутерброд с копчённой колбасой тоже. Если у вас нашлось время на приготовление такого вида ужина, то думаю, что сварить гречневую кашу, которая не требует каких-либо физических затрат, вы в состоянии. А за ложный вызов в следующий раз вас оштрафуют.

Алиса гордо вышла из квартиры, за ней спокойно шагал Матвей.

– Так вы что? Вы даже не осмотрите меня?

– Вы когда в поликлинике-то были? – чуть обернувшись спросила Алиса.

– Вчера.

– Вас врач осматривал?

– Конечно, живот мял, бумажки читал.

– Вот и прекрасно. Осталось, чтобы и вы бумажки прочитали и начали выполнять данные вам рекомендации. Всего доброго. Будьте здоровы.

Алиса вышла из подъезда и подняла голову вверх, поёжившись от мороза. Небо было усеяно яркими звёздами. Матвей посмотрел на врача и тихо спросил:

– Вы расстроились из-за него? Пустяки, не обращайте внимания.

– Нет, Матвей, я в порядке, вот только он не будет лечиться. Из принципа. А через месяц-другой его привезут в больницу с кровотечением и не факт, что сумеют спасти. А виноваты будем мы, медики. Вот так. Ладно, дядя Паша, рация чего говорит?

Водитель приоткрыл дверцу машины и тихо ответил:

– Говорит, что это у меня сейчас тошнота начнётся, если не сожру пару бутеров. Давай в машину, стоит на холоде. И ты, каланча молодецкая, тоже в тепло. Не хватало ещё поморозить бригаду. Кто тогда работать будет?

Медики быстро погрузились в тёплый салон, машина медленно выехала со двора и помчалась по пустому городу домой. На подстанцию.