Зимняя роща

22

1

Принесла их сорока в дупло, и раскрыла клюв. Выбрались из него Дима и Ира. Крылья у них намокли, и они не могли взлететь, не обсохнув.

– Почему она нас не съела? – спросила Ира.

– Да зачем мне вас есть, болваны?! – вспылила Наташа.

Наконец они услышали ее голос и пораженно уставились на нее. Вряд ли она могла это заметить, ведь у мух не было мимики.

– Я вас звала-звала, а вы в паутину вляпались. Мы все здесь в какой-то тупой игре!

– О чем ты? – спросил Дима, быстрее Иры оправившись от впечатлений. – И почему ты – сорока?

– Долго объяснять. Происходит что-то жуткое, и, кажется, наши друзья в этом замешаны. Я видела Таю в тазу с водой, представляете?

– Чего? – выдавила Ира.

– В общем, нам надо найти Таю и Славу. Где Слава? Вы его не видели?

– Видели, но…как бы сказать, – Дима задумался.

– Он превратил нас в мух и ускакал на коне с какой-то девицей! – прорвало Иру. – Можешь себе представить?! Как мне теперь стать собой?

– В этом есть плюс, – сказал Дима, – по крайней мере у тебя нет аллергии на листья.

– Я уже хотела тебя обматерить, но в этом ты прав, – сказала Ира.

– Я была в замке с царевичем Вурдалаком. Он ухаживал за Ягой…

– За старой бабкой?! – одновременно спросили друзья.

– Нет, она молода, красива. Необычна.

– А почему вурдалак? Он упырь? – поинтересовался Дима.

– Что-то вроде того. Ко мне он отнесся хорошо, пока я не сбежала, не выполнив уговор. Теперь я сорока, и не знаю, как мне освободиться от этого заклятья, – Наташа разочарованно каркнула, клюнула себя где-то под крылом и вытащила перо. Клюв разжался, перо плавно полетело к земле. – Я должна сказать вам кое-что важное. Мы можем здесь умереть.

– Чего?! – Ира взлетела в воздух и завертелась вокруг сороки. – Как это умереть? Я еще жить не начала, какая смерть?!

– Яга сказала, что «Залесья на земле не будет». Я думаю, что нам надо найти друзей и сбежать отсюда, как можно быстрее, – сказала Наташа.

– В таком-то виде? – Дима вздохнул, но вместо этого издал странное жужжание. – Я бы хотел узнать, как стать человеком. Если какая-то сила обратила нас в существ, значит, должна быть сила ей в противовес. Логично?

– Ага, – Наташа клацнула клювом прямо перед Ирой, – перестань жужжать, раздражаешь. Так и хочется сожрать.

– Мы не сможем лететь под дождем, – Ира села ей на голову, – ты сможешь снова понести нас в клюве?

– Куда я денусь. Залезайте, – Наташа раскрыла клюв, заморгала яркими глазами. На сороке они смотрелись дико и казались человеческими. Если бы сейчас кто-то из людей увидел ее, то подумал бы, что в птицу вселилось нечто ужасное.

2

Белбог смеется моим голосом, перешагивая через поваленные деревья. Я вижу все своими глазами, будто кто-то играет за меня в игру от первого лица.

«Как можно убить богиню?»

–Я родила чудовище в союзе с Чернобогом. Если бы мы не захотели второго ребенка, Залесье процветало бы, как никогда прежде. Моя старшая дочь, Макош, предсказала мне судьбу, в которой у нас рождалась вторая дочь.

Мы нарекли новорожденную Марой. С первого же дня над Залесьем поселилось несчастье. Люди умирали, погибал скот, о нас стали забывать, нам перестали молиться.

«Во всех бедах вы вините младшую дочь?»

– Она осмелилась поставить себя выше нас, ее родителей. Мы стали божествами, гнева которых перестали бояться. Она же – единственная, кому люди поклоняются и по сей день. Вот только загнала она саму себя в ловушку в этом проклятом Залесье, и теперь, скорее всего, умрет, как и должно было быть много веков назад.

«Но почему вы так уверены, что смерти – ее вина? Разве это не естественное течение жизни?»

– До того, как мы с Чернобогом стали богами, люди умирали только от личного вмешательства. Они убивали других за земли, сжигали еду и морили друг друга голодом. Все люди Залесья были бессмертны, пока не наносили получали увечья столь тяжелые, что их тела перенести не могли. Я была дочерью мельника, когда к нам пришли разбойники. Они убили моего отца, заморили меня голодом и унижениями. Если бы не они, я жила бы до сих пор и бед не знала.

«Разве вы не любите Мару? Она все же ваша дочь», – я пытаюсь достучаться до своего сердца. От этой мысли мне и смешно, и грустно. Но как еще растрогать божество, похитившее мое тело?

– Дела как бога, так и человека, говорят о них куда больше, чем безусловная любовь к ним. Люди Залесья были моими детьми, а она отняла их у меня одного за другим. Росла она не по дням, а по часам. Стоило кому-то умереть, как из младенца она превратилась в девочку, а из нее – в девицу, женщину, старуху. За несколько смертей она стала старше нас с Чернобогом, раскрыла знания, неведомые нам, и возгордилась собой.

«Вы уверены, что это Мара убила Макош?»

– Макош вышла замуж за Велеса, у них родились чудесные дочери. Доля и Недоля поддерживали в жизни равновесие, все шло своим чередом. Однажды Чернобог нашел Макош мертвой. Тогда явился Велес, забрал ее, и мы больше никогда не видели ее тела.

«Разве вы не могли воскресить ее?»

– У нас есть только одна божественная жизнь. Если мы умираем, то перерождаемся в смертном теле, и ничего не можем вспомнить о божественной жизни. Это дает нам шанс побыть среди тех, кого мы любили, в ком нуждались, но в то же время мы ничего о них не помним. Это и кара, и благословение. Время для смертных течет не так, как для нас. То, что для вас долгие годы, для нас – секунда.

«Куда вы идете?» – спрашиваю я.

– В Лукоморье.

3

Кощей пил воду, пока не заложило уши. Он прервался, чтобы перевести дух. В колодце оставалась половина.

– Царевич, ты там, мр, еще живой? – спросил Баюн, превратившийся в обычного кота и сидящий на краю колодца.

– Как сказать. Кажется, я скоро лопну от такого объема, – признался Кощей. Со страдальческим видом он наклонился, сделал несколько крупных глотков.

– Неужели, мр-р, у тебя совсем не осталось магии? Разве нельзя уменьшить количество воды?

– А это идея, – Кощей задумался, щелкнул пальцами, но у него ничего не вышло. – Не работает. Магия закончилась.

– Ладно, мяу. Так и быть, – кот махнул лапой. Искры коснулись воды, и она забурлила, переливаясь всеми цветами радуги.

Кощей уже было попрощался со своей жизнью, когда его тело начало покрываться волдырями от ожогов, но вскоре вода перестала кипеть. Она сошлась в середине колодца. Оставалось сделать последний глоток.

Царевич наклонился, чтобы взять медальон, но Баюн громко мяукнул. Когда Кощей поднял голову, кот сказал:

– Не трогай голыми руками непонятные вещи.

Царевич кивнул, отодвинул медальон носком сапога, встал на колени и выпил воду. Колодец заходил ходуном.

– Быстрее, мр-р, выбирайся отсюда! – Баюн увеличился, свесился через край колодца и протянул лапы Кощею.

Тот ухватился за них и кот резким движением вытащил его.

4

Перед ними вместо колодца появилась глубокая яма. Кощей поднялся, подошел к краю и обомлел.

Внизу на спине лежала женщина с вьющимися медно-русыми волосами. Глаза ее были закрыты, рука откинулась к медальону, но так и не дотянулась до него.

– Что ты наделал?! – возглас резанул по ушам. Кощей поднял голову и увидел перед собой Водяного. Лицо юноши перекосилось от испуга.

– Я не знал, что это произойдет, – ответил царевич. Его голос звучал ровно, но в самом конце дрогнул, словно ухнул в пропасть.

Водяной бросил нож, спрыгнул в яму и упал на колени рядом с женщиной. Он осторожно приподнял ее голову, погладил по волосам.

– Проснись, проснись, – прошептал он. Водяной с ненавистью посмотрел на Кощея и процедил: – Что ты сделал с моей мамой?!

Царевич не смог ничего ответить. К горлу подкатил ком. Он закашлялся, отвернувшись.

– Я опять кого-то убил, – шепнул он в сторону Баюна.

– Похоже, мр, этого было не избежать, – сказал кот.

– Ты прав, – Кощей оглянулся на Водяного, и поспешил пройти в сад.

Он еще сохранил первозданный вид, несмотря на ливень и разрушения. В саду скопилась вода и доходила Кощею до щиколоток. Он добрался до мальвы, нарвал несколько веток, и вышел из замка. Когда Баюн набрал высоту, царевич в последний раз взглянул на яму. Он не мог смириться с очередным плохим поступком в своей жизни.