Зинаида Серебрякова. Мир ее искусства

Глава 8 Второе признание на родине

Почти полное игнорирование творчества Зинаиды Серебряковой в СССР в 1930-е годы завершилось после окончания Второй мировой войны. Еще при Сталине некоторые ее работы были показаны на выставках в Москве в Центральном доме работников искусств («Портреты русских художников XVIII–XX вв.», 1946; «Русская живопись второй половины XIX и начала XX в.», 1951–1952).

Специалисты никогда не переставали ценить творчество художницы, на что указывает, например, письмо Игоря Грабаря искусствоведу Иосифу Бродскому 29 мая 1946 года: «Ваша „Серебрякова“ [имеется в виду портрет С. М. Урвич 1916 года. — П. П.] — музейная вещь высшего класса! Бесспорно значительная и неожиданная находка. Ведь все большие работы Серебряковой давно известны, а эта нет»^[137].

Много для сохранения и распространения творчества матери сделали ее дети, в том числе оставшиеся в СССР Евгений и Татьяна. Вернувшийся после войны в Ленинград Евгений Серебряков начал передавать картины Зинаиды Серебряковой в закупочную комиссию Управления по делам искусств Ленгорисполкома, откуда они попадали преимущественно в Русский музей. Картины передавались прежде всего для сохранения наследия Серебряковой и популяризации ее творчества, часто на безвозмездной основе, а иногда по закупочной цене, которая в то время была сильно занижена. Переданные государству картины затем распределялись по музеям СССР.

В 1956–1957 годах Евгений уже напрямую отдал в Русский музей созданные в 1922 году автопортреты и виды интерьеров Царскосельского Екатерининского дворца, а также знаменитую ныне картину Карточный домик (1919). В письме Евгению от 30 ноября 1956 года сама художница ее раскритиковала: «„Дети, играющие в карты“ — также весьма слабая вещь (Таточка с непомерно большой рукой!!!), но что же делать? Это мне наказанье за то, что не выбросила все эти неудачные вещи»^[138]. Как радостно, что этот шедевр не пропал, а находится в экспозиции одного из крупнейших русских музеев. В 1962 году Евгений продал работу Катя с натюрмортом (1923) в Художественный музей Белоруссии в Минске.

При Хрущеве, во времена «оттепели», количество выставок в СССР, в которых участвовала Серебрякова, увеличилось. За десять лет (с 1954 по 1964 г.) прошло 11 выставок: в ЦДРИ и Третьяковской галерее в Москве, Академии художеств и Эрмитаже в Ленинграде, Киевском музее русского искусства и Художественном музее Белоруссии. Публика принимала ее работы хорошо. Особенно гармонично воспринимали в ее живописи крестьянскую тему: сюжеты из сельской жизни вписывались в советскую идеологию. Осенью 1957 года ленинградское издательство «Изогиз» выпустило открытку с изображением картины Крестьяне (1914) из Русского музея тиражом в 125 тысяч экземпляров. Большим тиражом (300 тыс. экз.) произведения Серебряковой будут воспроизведены только в 1974 году (открытка с картиной Беление холста).

Тем не менее в очерках о советском искусстве о ней не упоминают до 1990-х годов и теперь справедливо не воспринимают как советского мастера — слишком мало она проработала в России после 1917 года. Так и не вписавшись в советскую действительность, она уехала из страны. Но уже с 1960-х годов ее имя прочно входит в сборники и монографии по истории русского искусства начала XX века. В 1960 году во втором томе Истории русского искусства, изданном Академией художеств СССР под редакцией Н. Е. Машковцева, Серебрякова еще не упоминалась. Перелом в отношении к ее творчеству в академических кругах произошел через несколько лет.

В 1964 году И. М. Шмидт посвятил Серебряковой отдельный очерк в сборнике Очерки по истории русского портрета конца XIX — начала XX в.^[139]. Важное место ее творчеству уделено и в очерке В. А. Прыткова в книге Русская жанровая живопись XIX — начала XX века. Очерки, в котором опубликованы три работы художницы: Нищий (1912, ГРМ), Крестьяне (1914, ГРМ) и Крестьянская девушка (1915, ГРМ). Автор ошибочно называет картину Купальщица (1911) автопортретом. Давление советской идеологии ощутимо в следующем пассаже: «Ограниченная сторона творчества Серебряковой заключалась в ее сосредоточенности на живописно-пластических мотивах, отсутствии интереса к острейшим социальным конфликтам народной жизни своего времени»^[140]. В феврале 1965 года в Ленинграде издательством «Советский художник» выпущен комплект из 12 открыток с работами Серебряковой.

Первая персональная выставка в СССР после забвения 1930-х годов прошла уже при Брежневе, в 1965 году. Огромный вклад в ее осуществление внесла Татьяна Серебрякова, много сделавшая для популяризации творчества своей матери. Она атрибутировала многие рисунки и холсты, систематизировала архив, подготовила для публикации переписку. Она сделала больше, чем кто-либо другой, для возрождения памяти о Зинаиде Серебряковой. Татьяна Борисовна подготовила и другие обширные выставки 1960-х и 1980-х годов. В первый же ее приезд в Париж возникла идея организации выставки работ Зинаиды Серебряковой на родине. Ведь последняя персональная выставка в России прошла в далеком 1929 году в Выборгском Доме культуры в Ленинграде. В начале 1961 года Татьяна Борисовна обратилась с проектом устройства выставки в правление Союза художников СССР. 19 апреля мастерскую Серебряковых в Париже посетили Герасимов, Шмаринов и Соколов. Они решили, что лучше провести выставку в трех городах — Москве, Ленинграде и Киеве. Впереди было четыре года отбора работ и подготовки экспозиции. Афишу летом 1964 года создал сын Татьяны Серебряковой художник Иван Николаев. Каталог создавался при активном участии самой Татьяны Борисовны. По просьбе Зинаиды Серебряковой на обложке была помещена только фамилия, а шрифт использован из каталогов Евгения Лансере.

По возвращении из Парижа Татьяна Серебрякова привезла с собой в Москву массу впечатлений и целую коллекцию фотографий и слайдов с изображениями города, которые показывала не только домашним, но и коллегам во МХАТе, где работала художником. Татьяна даже читала лекции о Париже, которые пользовались большой популярностью не только у коллег по театру, но и других слушателей, так как в 1960-е годы информации о французской столице было не так много. Открытие выставки 24 мая 1965 года в Москве в Выставочном зале Союза художников СССР на Кузнецком мосту было очень ярким событием художественной жизни того времени и стало настоящим открытием творчества Зинаиды Серебряковой. Было представлено почти 250 картин, исполненных маслом, темперой, акварелью, сангиной и пастелью, а также рисунки и наброски. При этом более половины (149 работ) относилось к парижскому периоду. Они были привезены из Франции, и после завершения выставки значительная часть их была распределена по музеям СССР.

Серебрякова знала о том, что картины, отправленные из Парижа на выставку в СССР, не вернутся. Более того, еще в 1955 году она писала о том, что хочет передать ряд своих работ Советскому Союзу, чтобы о ее творчестве могли узнать на родине. Возможно, она несколько идеализировала страну своей юности, ведь по сути помнила в основном дореволюционную Россию. Вероятно, она была разочарована непониманием ее творчества, с которым столкнулась на Западе, и думала, что ее лучше поймут в России. Во многом так и было — в СССР ее творчество и, правда, ценили больше.

Выставка переехала в Киевский музей русского искусства, а в марте — апреле 1966 года была показана в Русском музее в Ленинграде. Следующие 20 лет произведения Серебряковой почти каждый год участвовали в выставках в городах СССР — Москве (ГТГ, ГМИИ им. А. С. Пушкина, Союз художников РСФСР), Ленинграде (ГРМ), Новосибирске, Киеве, Николаеве.

В 1966–1988 годах Татьяна Серебрякова передала многие работы матери в советские музеи, целенаправленно расширяя их музейную географию (от Киевского музея русского искусства и Донецкого художественного музея до Новосибирской картинной галереи и Сахалинского художественного музея). Еще 22 ноября 1955 года Зинаида Серебрякова писала Татьяне в Москву: «Я решила несколько наиболее характерных моих вещей… „завещать“ в какое-нибудь собрание картин или в музей в СССР. Ибо здесь такое смешение понятий об искусстве, что не понимают простого реального искусства… Да я уже и не стараюсь показать мои вещи абсолютно слепому „обществу“»^[141]. В мае 1966 года, после окончания выставки, директор Русского музея В. А. Пушкарев отобрал 21 работу (все, кроме одной, парижского периода) для приобретения в музей. Некоторые работы проданы в Третьяковскую галерею, в ГМИИ им. А. С. Пушкина, а некоторые переданы в дар: Автопортрет 1946 года — в Русский музей, Портрет С. М. Лифаря 1961 года — в Театральный музей имени А. А. Бахрушина. В 1967–1968 годах восемь работ парижского периода пополнили собрание Киргизского музея изобразительных искусств в Фрунзе (ныне Бишкек).

Вступительную статью к каталогу персональной выставки 1965 года, вышедшему тиражом всего 6 тысяч экземпляров, написал сотрудник Русского музея Алексей Савинов — один из первых советских биографов творчества Серебряковой, находившийся с ней в постоянной переписке с середины 1950-х годов. Он же написал текст о художнице в новое многотомное издание Истории русского искусства, задуманное директором Института истории искусств Академии наук СССР И. Э. Грабарем еще в конце 1940-х годов. В 1953–1969 годах были изданы все 13 томов, при этом десятый том (в двух книгах) о русском искусстве конца XIX — начала XX века был написан последним — в 1966–1967 годах. В своем очерке о Серебряковой в главе Мир искусства Савинов особо отметил ее «внимание к монументальной форме»^[142], роднящей ее с Врубелем, поздним Серовым и Петровым-Водкиным. Таким образом творчество художницы встраивалось в контекст развития русского искусства. В 1973 году в Ленинграде в издательстве «Художник РСФСР» была издана небольшая книжка Савинова о Серебряковой в серии «Массовая библиотечка по искусству».

В 1965 году М. Б. Милотворская написала общий очерк о русской живописи XIX — начала XX века для шестого тома Всеобщей истории искусств (1966). Автор анализирует творчество Серебряковой в контексте «любви к народным типам» и «возрождения поэтических традиций русской художественной школы». Это было первое и последнее прижизненное упоминание о художнице в многотомном издании, посвященном всем периодам и видам мирового искусства.

С июня 1965 года публикуются журнальные и газетные статьи о творчестве Серебряковой. Одна из первых — статья художника Дементия Шмаринова Светлый талант в газете Советская культура (8 июня 1965). Несмотря на все замалчивания 1930–1950-х годов многие живописцы продолжали ценить творчество Серебряковой. Ее находки 1910-х годов при разработке крестьянской темы использовались советскими мастерами постсталинского времени, начиная с Аркадия Пластова с его Ужином трактористов (1957), приближающимся по настроению и композиции к серебряковской Жатве, до художников, родившихся в 1910–1930-е годы — Виктора Иванова с его Рязанскими лугами (1962–1967) или Полдником (1963–1966) и Татьяны Яблонской с особенным поэтизированием крестьянства (Лен, 1977).

В 1969 году в издательстве «Советский художник» в Москве был издан альбом Серебрякова со вступительной статьей историка искусства Владимира Лапшина (с резюме на французском языке). После успеха выставок 1965–1966 годов его напечатали тиражом в 30 тысяч экземпляров. Имя Серебряковой прочно вошло в историю русской живописи. В 1971 году очерк О. Ф. Петровой о творчестве художницы опубликован в книге 50 кратких биографий мастеров русского искусства. Через тридцать лет то же издательство «Аврора» выпустило похожий сборник Русские художники XVIII — начала XX века. 50 биографий Е. Ф. Петиновой. И вновь Зинаида Серебрякова оказалась единственной женщиной среди представленных художников.

В 1970-е годы пришло и признание важной роли Серебряковой в деятельности объединения «Мир искусства». Она поздно стала его членом, в 1911 году ее далеко не сразу допустили до участия в выставках объединения. Как о младшем «мирискуснике» о ней писали гораздо меньше. В своей монографии 1933 года искусствовед Наталия Соколова вообще ее не упоминает, уделяя больше внимания борьбе «мирискусников» с передвижниками и Академией и их участию в революции 1905 года^[143]. Не упоминает о Серебряковой и Алла Гусарова в книге 1970 года об объединении «Мир искусства»^[144].

Ситуация поменялась в середине 1970-х годов. В 1974 году в монографии об объединении «Мир искусства» Наталия Лапшина уже упоминает Серебрякову, наряду с Анисфельдом, Митрохиным, Нарбутом, Судейкиным и Чехониным, среди примкнувших к обществу и связанных с основной линией его развития. Она противопоставляет эту группу «консерваторов» «новаторам» Петрову-Водкину, Сарьяну, Кузнецову, Григорьеву, Кончаловскому^[145]. Бросается в глаза условность деления, притом что художницу очевидно следует отнести к «новаторам». Иначе рассматривает ее творчество младший брат Лапшиной Владимир Лапшин в очерке Развитие традиций русской живописи XIX века^[146]. Он причисляет Серебрякову к мастерам, воплотившим тему «эмоциональной жизни» России, вместе с Петровым-Водкиным (Девушки на Волге), Кустодиевым (Хоровод), Нестеровым (На Руси) и другими разнонаправленными живописцами 1910-х годов. Лапшин ценит ее за показ «самоценности гармонии человеческой души, не находящейся в противоречии с действительностью».

В отдельной монографии 1975 года, также посвященной объединению «Мир искусства», сотрудник Русского музея Всеволод Петров ставит Серебрякову в один ряд с Кустодиевым и Сапуновым. Справедливо отмечая отсутствие у художницы ретроспективизма в открытом виде, он добавляет, что «в поэтическом изображении сельского труда Серебрякова, минуя современников и игнорируя передвижников, поднимала забытую идиллическую традицию Венецианова»^[147]. Со значительными дополнениями Александра Каменского текст был переиздан в альбоме, выпущенным издательством «Аврора» в 1991 году^[148].

Творчество младшей представительницы объединения «Мир искусства» кратко охарактеризовано в главе Живопись предоктябрьского десятилетия во втором издании учебника для художественных вузов История русского искусства^[149]. Автор главы искусствовед Милица Неклюдова поместила рассказ о Серебряковой между абзацами о И. Бродском и П. Кузнецове.

В том же 1981 году под редакцией Б. В. Веймарна и Н. И. Шантыко вышел шестой том 9-томной Истории искусства народов СССР. Авторы описали деятельность обновленного в 1910 году «Мира искусства»: «Новый „Мир искусства“ развернул борьбу с антиреалистическими течениями, с дегуманизацией творчества и отрицанием высокого художественного наследия». Первой среди охранителей искусства они упомянули Серебрякову: «Художница стремилась к гармонии, идеальной красоте, которая отнюдь не противостоит реальной действительности, но возвышает ее»^[150].

Значительную работу по изучению творчества Серебряковой в 1970–1980-е годы провела Валентина Князева. В 1978 году она завершила написание первой обобщающей монографии о творчестве художницы^[151]. Продолжив исследования, к 1987 году она составила сборник Зинаида Серебрякова. Письма. Современники о художнице. Опубликованный в Москве в конце 1987 года, он до сих пор является основополагающим документальным источником о жизни мастера для широкого читателя.

В 1970–1980-е годы Татьяна и Евгений Серебряковы продолжили передавать работы матери в русские и украинские музеи, чтобы ее искусство, особенно французского периода, малознакомое тогда в СССР, стало известно шире. Произведения попали в Калужский и Горьковский художественные музеи, в Таганрогскую картинную галерею, в Архангельский музей изобразительных искусств, в Новосибирскую, Вологодскую и Челябинскую картинные галереи, в Новокузнецкий и Сахалинский художественные музеи. Не обошли вниманием и Третьяковскую галерею, куда в 1989 году попал холст Мальчики в матросских тельняшках, написанный еще в 1919 году.

Многие сотрудники художественных музеев СССР сами просили дать работы Серебряковой в свои музеи и приезжали за ними в Москву и Ленинград. Интересные подробности закупки серебряковских работ Донецким художественным музеем в 1975–1976 годах опубликованы в книге Татьяны Пановой Время собирать^[152]. Тогда же в Тульский художественный музей попал один из лучших автопортретов Зинаиды Серебряковой парижского периода (1956).

В 1988 году несколько десятков работ художницы были переданы из различных частных коллекций в новый Музей Бенуа в Петергофе, образованный при деятельном участии Николая Александровича, Федора Францевича, Ирины Николаевны Бенуа, других родственников, а также директора Петергофского музея-заповедника В. В. Знаменова.

Часто передача работ была связана с организацией локальных выставок в разных городах СССР. Так, персональные выставки произведений Зинаиды Серебряковой из собраний Евгения и Татьяны Серебряковых прошли в Новосибирске (1979) и Челябинске (1980). На новосибирской были выставлены 104 работы художницы 1906–1967 годов. На выставке ее произведений из собрания Киргизского музея изобразительных искусств в 1986 году было показано восемь работ 1928–1940 годов. Каталог издан крайне малым для СССР тиражом в 300 экземпляров.

В феврале — апреле 1987 года в залах Центрального дома художника в Москве прошла наиболее до сих пор представительная выставка работ Зинаиды Серебряковой. В ее подготовке значительное участие приняла Татьяна Серебрякова. Всего было выставлено 435 работ (включая наброски к Бане, Диане и Актеону и Белению холста), из которых 301 произведение создано в русский период, а 134 — во французский, из этих 134 только 21 работа позднего периода (1940–1967).

Выставка прошла с большим успехом. После 1965 года вышло несколько книг, посвященных Серебряковой, монографии, комплекты открыток и даже телепередачи, в которых рассказывали о художнице и ее творчестве — все это сделало ее не просто узнаваемой, но известной.

Каталог к выставке начали готовить за несколько лет до открытия. В нем были опубликованы вступительные статьи народных художников СССР Б. С. Угарова, С. П. Ткачева и Д. А. Шмаринова, доктора искусствоведения Д. В. Сарабьянова и старшего научного сотрудника галереи Н. А. Сеньковской, высказывания современников, письма. При всех плюсах издания его значительный недостаток — доминирование черно-белых иллюстраций.

Спустя несколько месяцев, в конце 1987 года в ГМИИ им. А. С. Пушкина прошла выставка «Рисунки Зинаиды Евгеньевны Серебряковой». Из 107 представленных работ — 14 пейзажей, два автопортрета (1911 и около 1922), а также 78 подготовительных набросков, этюдов и картонов к тематическим картинам 1912–1917 годов^[153]. Эта выставка была более узконаправленной и поэтому не такой популярной, как выставка в ЦДХ, но также вызвала интерес. В совокупности выставки в ЦДХ и в ГМИИ им. А. С. Пушкина по приблизительным подсчетам посетило примерно 100 тысяч зрителей.

В 1988 году в издательстве «Советский художник» в Москве был издан альбом З. Серебрякова. Избранные произведения, составленный Т. А. Савицкой (вступительная статья переведена также на английский язык). Альбом издан максимальным среди публикаций о художнице тиражом — 80 тысяч экземпляров и до сих пор является наиболее широко известным.

В следующем 1989 году в московском издательстве «Изобразительное искусство» издан комплект из 16 репродукций с картин Серебряковой 1908–1935 годов. В сопроводительном тексте Михаил Федорович Киселев декларирует «ее полное равнодушие к стилю модерн и символизму, которому отдали дань мирискусники».

Благодаря гармоничности и классической ясности искусство Серебряковой к концу 1980-х годов стало очень популярным не только среди художников и искусствоведов, но и у массового зрителя.

В Западной Европе такого успеха не было, хотя из примерно 80 выставок, в которых участвовала Серебрякова при жизни, половина проходила в 1924–1962 годах в Западной и Центральной Европе, Японии и Северной Америке. В 1927–1954 годах в Париже проведено девять персональных выставок. В связи с этим о творчестве Серебряковой писали во Франции еще с 1920-х годов. Но в 1940–1960-е годы она выставлялась очень мало, и критики стали меньше интересоваться ее творчеством. Исключение составил художник Евгений Климов, в 1949 году перебравшийся из Германии в Канаду и с 1955 года переписывавшийся с Зинаидой Серебряковой. Отдавая должное ее таланту, он завершил свой сборник статей Русские художники, изданный в Нью-Йорке в 1974 году, двумя страницами о ее творчестве в последней главе под названием В поисках классицизма: «Ее искусство — это чистый источник, полный уважения к своему делу и к прошлому, но прошлого не повторяющий… Искусство ее глубоко человечно, проникнуто сердечной любовью к каждому возрасту человека».

В 1970-е годы за рубежом возрождается интерес к объединению «Мир искусства». В 1976 году докторскую диссертацию о деятельности объединения защитила в Колумбийском университете Дженет Кеннеди, в следующем году работа была опубликована^[154]. В 1979 году монографию о Серебряном веке издал уроженец Лондона, профессор университета Южной Калифорнии Джон Боулт^[155]. Он продолжил изучение русского авангарда и Серебряного века и в монографии Москва и Санкт-Петербург. 1900–1920 дал автопортрет Серебряковой За туалетом в качестве первой и важнейшей иллюстрации к главе Through a glass, darkly^[156].

В 1970–1980-е годы работы Серебряковой стали чаще экспонироваться на общих выставках: в Париже (Салон деятелей искусства, 1972; Весенний салон, 1974; «Париж — Москва. 1900–1930», 1979), Польше («Русский и советский портрет», Варшава, Краков, 1975), Германии («Русская живопись 1890–1917. Картины из музеев СССР», Франкфурт-на-Майне, Мюнхен, Гамбург, 1976–1977), Италии («Мир искусства русских художников 1898–1924», Турин, Неаполь, 1981–1982), Японии («Искусство и революция», 1982).

Творчество Зинаиды Серебряковой становится популярнее в 1980-е годы, в том числе и в связи с развитием темы женского самовыражения. Искусствовед Элисон Хилтон посвящает ей статью 1982 года в Журнале женского искусства^[157]. Ее же краткая статья с иллюстрацией работы За туалетом помещена во второй том Словаря художниц, изданного в Лондоне и Чикаго^[158].

В 1990 году в Нью-Йорке опубликована монография искусствоведа Мюды Яблонской^[159], в первой главе которой На грани модернизма рассказывается о творчестве Марии Якунчиковой, Анны Голубкиной и Зинаиды Серебряковой. В своей статье «Новый» феномен? Опыт систематизации в журнале Искусство (1990, № 3) исследователь отмечает исключительность художественной позиции художницы, воспринявшей, по ее мнению, эстафету от Якунчиковой. «Серебрякова тогда оказалась почти единственной среди русских художников, ставших на позицию поисков гармонического идеала, особенно приметного на фоне разбушевавшейся стихии противостояния всяческой гармоничности».

Тогда же, в 1990 году, словарная статья о Серебряковой была опубликована в Кембридже в Биографическом словаре художниц Европы и Америки с 1850 года Пенни Данфорд^[160]. В продолжение темы женского творчества одну из глав (От футуризма до конструктивизма и далее) своей интересной по концептуальному наполнению книги Женщины-художники американский искусствовед Маргарет Барлоу начинает с абзаца о творчестве Серебряковой, «развивавшей русскую версию французского импрессионизма»^[161].

В 1990-е годы, под влиянием выставки 1987 года в ЦДХ, работы Серебряковой начинают активнее привлекать в разные совместные выставки. Ее причисляют к мастерам русского символизма и импрессионизма, хотя формально Серебрякова никогда не принадлежала к этим течениям. На выставке «Русский символизм. Сергей Дягилев и искусство Серебряного века», которая проходила в Венеции 29 августа — 29 ноября 1992 года, были представлены девять работ художницы 1910–1924 годов из частных собраний, в том числе портрет Ольги Лансере (1910) и Спящая крестьянка (1917). Над этой первой после распада СССР выставкой русского Серебряного века работали Валерий Дудаков, Дмитрий Лихачев, Дмитрий Сарабьянов. Она имела широкий резонанс в Западной Европе и России. Был издан обширный каталог^[162]. Следующим шагом в признании творчества Серебряковой в Европе стала выставка ее работ в российском посольстве в Париже, организованная в 1995 году ассоциацией «Альянс Рюс» и ее президентом Евгенией Флавицкой. Был также издан каталог с более 80 качественными иллюстрациями.

В 2000 году в Русском музее в Санкт-Петербурге прошла выставка «Импрессионизм в России», в котором художница была представлена четырьмя работами, в том числе горным швейцарским пейзажем 1914 года и изображениями балерин 1922 года. Выставка подверглась критике за чрезмерную широту охвата материала (от Александра Иванова до советского искусства), но она дала сильный импульс для дальнейшего изучения. Показательна для своего времени и развивавшихся тогда гендерных исследований выставка «Искусство женского рода. Женщины-художницы в России XV–XX веков» 2002 года в Третьяковской галерее, на которой был представлен широкий спектр экспонатов: от лицевого шитья XV–XVII веков до предметов современного искусства. Обсуждая концепцию выставки с ее явной отсылкой к биологическому детерминизму, авторы проекта Н. Ю. Каменецкая и Н. М. Юрасовская публикуют в каталоге цитаты из книги Мюды Яблонской 1990 года: «Особая предрасположенность женщин к образному анализу действительности обладает своей яркой спецификой, нисколько не менее ценной, чем „мужская“»^[163]. Имея в виду новаторский и самобытный характер творчества Серебряковой, противопоставлявший ее искусству той поры, Яблонская сближает Серебрякову с мастерами авангарда — Гончаровой, Экстер, Поповой, Розановой, Удальцовой. Однако на выставке произведения были расположены в хронологическом порядке: Серебрякова вместе с Делла-Вос-Кардовской, Симонович-Ефимовой, Остроумовой-Лебедевой и Кругликовой завершает раздел конца XIX — начала XX века, Гончарова же открывала новый раздел, посвященный первой половине XX века.

В 2000-е годы вновь возник интерес к искусству замечательной художницы. В 2007 году в Русском музее проходила выставка «Обнаженные», на которой экспонировались панно Серебряковой, созданные для барона Ж.-А. де Броуэра, долгое время считавшиеся пропавшими во время Второй мировой войны. В начале 2000-х годов Надежда Авдюшева-Лекомт обнаружила их в полной сохранности. Впоследствии их приобрела московская галерея «Триумф».

Среди многочисленных изданий 2000-х годов, посвященных Серебряковой, отдельного внимания заслуживают 375-страничная монография о ее творчестве ведущего научного сотрудника Русского музея Владимира Круглова^[164], а также небольшая книга Елены Ефремовой^[165]. Книга Аллы Русаковой, о Зинаиде Серебряковой, опубликованная в издательстве «Молодая гвардия» в серии «ЖЗЛ» в 2008 году, была переиздана в 2011 году. Перекликание живописи Серебряковой с музыкой, поэзией, философией, а также причины взлета интереса к творчеству художницы в последнее время рассмотрены Тамарой Рыбаковой в ее книге Зинаида Серебрякова. Мелодия души^[166].

С 1990-х годов украинские исследователи причисляют Зинаиду Серебрякову к украинским художникам, в связи с современным расположением усадьбы Нескучное на территории Украины и работой художницы в Харькове в 1918–1920 годах. В самом Харькове создано Неформальное общество друзей Зинаиды Серебряковой во главе с М. М. Красиковым (2011). Разрабатываются планы воссоздания усадебного комплекса в Нескучном, проводятся конференции и издаются открытки и книги^[167]. Местные искусствоведы рассматривают творчество Зинаиды в русле развития харьковской художественной школы и изобразительного искусства Слобожанщины^[168].

С 2005 года во Франции действует фонд Зинаиды Серебряковой Fondation Sérébriakoff. Ее членом-основателем и почетным президентом стала Екатерина Борисовна Серебрякова. В Москве потомками художницы также учрежден фонд Зинаиды Серебряковой. Членами фондов ведется научная и просветительская деятельность, издаются книги, среди них — альбом Зинаида Серебрякова. Марокко 2013 года. Экспертами семьи Серебряковых — Лансере ведется работа по атрибуции произведений и созданию каталога-резоне Зинаиды Серебряковой, выдающейся русско-французской художницы.

Яркими событиями московской жизни последних лет стали выставки в Третьяковской галерее «Зинаида Серебрякова. Парижский период. Александр и Екатерина Серебряковы. Из собрания французского фонда „Fondation Sérébriakoff“» 2014 года и большая монографическая «Зинаида Серебрякова» 2017 года.