Злобный заморыш

Глава 9. А когда на море качка…

Мутную и уютную бездну, из которой я медленно всплывал навроде окурка в унитазе, сотряс безмолвный, но совершенно четкий по смыслу совет:

— «Не делай этого. Не всплывай. Не возвращайся в сознание, ты пожалеешь. Ты так пожалеешь, как никогда не жалел, так, как в тот раз, когда не понял, зачем тебя пригласили на чай после того, как ты установил Ларисе систему на компьютер. Ты пожалеешь куда круче, чем в тот раз, когда решил взять камеру на празднование Нового Года с одноклассниками в 1994-ом. Останься здесь. Останься так долго, как только сможешь. Тебе это нужно, поверь…»

Чей это был посыл? Ангела-хранителя? Бога-из-Машины? Какой-то части моего разума, что вечно стоит на страже, холодным рациональным оком озирая все творимые мной безумства?

Неважно. Я его проигнорировал. Вовсе не потому, что являюсь убежденным оппозиционером всего и вся, и не потому, что мне необходимо своими собственными руками и глазами оценить нечто, от чего мне предлагают так радикально отказаться. Нет, просто я был бессмысленным сгустком жизни, не имеющим собственного «я». Переданная надразумом информация бездарно соскользнула с гладкой поверхности пустого мозга, а меня с бульканьем выкинуло в реальность.

Твой-то на три четверти пустой стакан, бытиё…

Что со мной творится, опытный разум осознал сразу, окончательно и бесповоротно — чудовищное похмелье. В висках стучало, в нутрях побулькивало, во рту была Сахара, в которой вместо песка был использованный кошачий наполнитель, а конечности ощущались бесконечно чужими. В отличие от стандартного похмелья, где тебе просто плохо, но если не шевелиться, то еще туда-сюда, мне было плохо перманентно и по-всякому, так как всё вокруг пребывало в вполне себе заметном движении. Завороженный этими перепадами хренового самочувствия, я застыл между явью, былью и бредом в тщетной попытке обрести точку равновесия, в которой всё будет хорошо.

На какую-то микросекунду это удалось, но потом в поле зрения загорелись пульсирующие надписи, которые очень даже хорошо соотнеслись с трансформациями моего внутреннего состояния:

— Внимание! Абстинетный синдром! Вас укачивает! Опорожнение желудка через 0:12… 0:11… 0:10…

— Текущее состояние — тяжелое алкогольное отравление

Там было что-то еще, но читать стало невмоготу — подкатывало. Вскочив, я замычал, озираясь бессмысленно в поисках чего-нибудь, что соответствовало бы моменту. Ему соответствовало большое круглое окно, через которое в помещение задувал прохладный свежий воздух. Спотыкаясь и путаясь в ногах, я ломанулся к этому самому окну, высунул в него голову, с облегчением перестав сдерживать свой богатый внутренний мир. Раз, затем еще, еще и еще.

Извергнув из себя то, что никак не хотело уживаться внутри, я сделал пару шагов в сторону, падая на здоровенный шикарный стул, находящийся за не менее шикарным столом. Осмотрелся по сторонам, почти не понимая, что именно вижу. Взгляд просто не наводил фокус на детали, предпочитая плавно их игнорировать, но внезапно зацепился за стоящий в нескольких метрах от стола бочонок с краником, закрепленный в специальных пазах. В ёмкости что-то побулькивало в такт аналогичным звукам в моей собственной голове. Звуковые колебания синхронизировались, порождая идею.

«Оно жидкое. Мне нужно жидкое».

Теплое и густое пиво впиталось в мой организм, воскрешая его функции буквально налету. Не до конца, далеко не до конца, но кое-как воспринимать реальность после второй кружки я смог.

Местоположение — деревянная большая каюта, знакомая по целой серии фильмов про пиратов, пользовавшихся в моем мире устойчивой популярностью. Каюта встроена в корабль, который плывет по морю. В последнем было легко убедиться, вспомнив вид из окна. Я в помещении не один — со мной далеко не пустой бочонок, а еще распластавшееся тело на шикарной двухспальной кровати с бортиками. Тело живо, слегка бородато, и принадлежит сухощавому брюнету в возрасте от тридцати до сорока лет. Сам я очнулся на небольшом диванчике, расположенном недалеко от двери. Все помещение очень живописно — на стенах развешаны флаги, оружие, какие-то рваные штандарты, под ногами побитый, но до сих пор шикарный ковер.

Как я сюда попал? Надо вспомнить.

— Текущее состояние — абстинентный синдром средней тяжести, среднее похмелье, среднее алкогольное опьянение, легкая головная боль.

Сначала мы с Жассургом оформили где-то по три кружечки пива. Солнце стояло еще в зените, времени было много, посему полугоблин выдвинул предложение чуть притормозить. Перекусив пирогами, о природе начинки которых вопросы в порту были неуместны, мы пошли по лавкам. В одном из подвальчиков, благодаря посредничеству матроса, мне удалось обменять два слишком больших для меня револьвера на один поменьше, но куда более ухватистый и точный. Выбитую из разочарованного сделкой лавочника сдачу мы тут же пропили, пропустив еще по кружечке холодного пива. В этом же баре мы встретили какого-то знакомого Жассурга, у которого на ту же жидкую валюту обменяли знание о том, где сейчас находится некий Захар Лоон Диртхавен, капитан «Молниеносного».

Капитан находился в борделе, куда я выдвинулся, уже наряженный в новую обмятую одежку. По пути мы заглянули еще в пару баров, обмывая мой новый внешний вид — ничего особенного, так, по кружечке для поддержания тонуса. Капитан, оказавшийся эльфом, обнаружился нами в фойе борделя, в состоянии сильного опьянения, а заодно и в затруднительном положении — предмет его чаяний вовсю отвергала предлагаемую морским волком сумму, настаивая на обязательном её увеличении до необходимого минимума. Отвергаемый страдал, девушка отчаянно тосковала глазами по сторонам, мадам заведения ухмылялась как пират, а остальные работницы смотрели на это всё, как на бесплатное шоу. В этот момент появляемся мы, сходу предлагая своё решение эльфийским проблемам.

Надо ли говорить, что встретили нас как родных? А учитывая то, что «Молниеносный» отходил утром, я и сам тут же проникся к Захару самыми теплыми чувствами, как бы двусмысленно это не звучало в стенах борделя. Три купюры номиналом в сотню крон сменили владельца, я получил медный значок пассажира на лацкан своего новенького костюма. Затем господин Диртхавен покинул наше общество, уйдя наверх в компании алкаемой им дивы, а Жассург — слиняв вообще по своим делам. В одиночестве я оставаться не захотел, посему, выбрав себе смешливую орчанку, лишился еще пятидесяти крон, зато смог вовсю поностальгировать о покинутом гоблинском лагере.

Спустя час с лишним, уставшие, но довольные жизнью и друг другом, мы отправились на корабль, решив сделать крюк за моими вещами. Вот тут-то и начались проблемы, так как выпитые несколько бокалов вина в веселом доме плохо у меня легли на усвоенное до этого пиво.

Долго ли коротко — обрадовав Брунхильду своим уходом и забрав вещи, я походя решил очень сложную в местных слабоалкогольных реалиях проблему — как пить с капитаном на ходу так, чтобы не кряхтеть при этом от переносимых тяжестей в виде бочонков. О таких вещах, как ром, настойка и самогон мой мозг благополучно не вспомнил. План был очень хитрым — я купил литровую бутылку спирта у подозрительно круглоглазого бармена. Хотя, возможно, он стал круглоглазым после того, как я сделал несколько торопливых глотков из посудины? Не суть, главное, что когда в ней появилось место, я туда залил заказанную тому же бармену заварку, тем самым подкрасив спирт до состояния, что бутылку можно было бы наречь «виски».

Под этим соусом питье и было втюхано наивному эльфийскому контрабандисту, пребывающему в неслабом подпитии. «Виски» зашло так хорошо, что дальше мы не пошли, а довольно бодро поползли на бровях. Опытный организм морского волка вовсю держался против моего, который был, на минуточку, модифицирован богом. В тот прекрасный момент, как мы подошли к «Молниеносному», капитан, ошеломленный моим матерным удивлением при виде деревянного двухпалубного фрегата, едва не протрезвел целиком и полностью, закатив мне презрительную лекцию о волшебной древесине морских эльфов и о том, насколько магия и ветер экономичнее угля для паровых машин.

А вот дальше помнится все плоховато. Кажется, мы стреляли по чайкам…

— Ауэ… — подало мучительный звук бездыханное тело Захара Лоона Диртхавена, — Ауф…

Нацедив кружку теплого пива, я приблизился к телу с самыми добрыми намерениями, только вот эльф оказался тертым калачом — у него хватило сил не только открыть глаза, чтобы идентифицировать подателя жизнетворящего напитка, но также оказалось достаточно нейронных мощностей, чтобы вспомнить, что было вчера. Похмельный капитан издал сип ужаса и принялся отползать от меня по кровати на спине.

— Ыыххрр, — успокаивающе пробурчал я, тыча кружкой в испуганного контрабандиста.

— Уууыы, — мотал головой тот, кривя страшные рожи и, кажется, приглядываясь к стене, на которой было развешено оружие.

Пришлось принимать экстренные меры. Порядком отхлебнув из посудины, я заново смочил уже подсохшие голосовые связки, издал несколько непотребных звуков, но потом все-таки выдавил из себя:

— Пыиво… твоё… пей…

Битва горького опыта и чудовищного похмелья была легендарной, но победило всё-таки последнее — капитан принял кружку, выглотав её за секунды, затем жестом и мычанием попросил вторую, затем третью… После четвертой морской волк успокоился и обмяк на кровати, с лицом полным божественного просветления.

— Ладно, я тебя не убью, — наконец выдохнул Захар, — Но пить с тобой больше не буду никогда. Проваливай в свою каюту, пасссажир… Там одна должна быть свободна.

— Лады, — не стал извиняться за вчерашнее я, подбирая свою торбу с ружьем и топая на выход из капитанской каюты.

Вышел, вздохнул свежего воздуха, огляделся по сторонам, впитывая в себя запах моря, крики снующих по палубе и снастям матросов, вид судорожно блюющего с носа и подозрительно знакомого типа, которого по спине заботливо поглаживала…

Вот жеж!

Я мигом нырнул назад, захлопывая за собой дверь.

— Кид, мне кажется, ты нарываешься… — с отлично различимой угрозой протянул Захар, на глазах преображающийся из вялого и похмельного эльфа в настоящего, да еще и разъяренного Капитана. Выглядел он более чем внушительно, несмотря на внешний вид помятого прибалта, решившего покрасить волосы в черный цвет. Ярко-синие глаза эльфа щурились, а руки пауками забегали по поясу, явно пытаясь найти там оружие.

— У тебя там парочка пассажиров, — хрипло выдохнул я, — Оба мне известны. Могут быть проблемы.

— Ты лишь пару дней в Хюгге пробыл, мелкий, — вздёрнул брови Диртхавен, сгребая свои пистолеты с пола, — Что у тебя с ними?

— Один пытался меня ограбить в своей же лавке. Может с перепугу пальнуть, думая, что буду мстить, — высказал гипотезу я, — А вторую… ну, у нас с ней сложная история.

— Мне как-то плевать, — пожал плечами прибалто-эльф, вешая себе на пояс изукрашенную абордажную саблю, — Вали отсюда. Вы все заплатили, так что теперь можете друг друга поубивать к Владыке Морей. А уж если они тебя грохнут, изверг мелкий, то я им еще и спасибо скажу. Выметайся!

Мысль о новом круге общения с Суматохой, прилепившейся к печально известному мне Арктуру, да еще и посреди океана, не вызывала ни малейшего восторга. Это чудовище и так обязательно что-нибудь устроит, но я предпочту дождаться момента, когда её будут топить, в сторонке и безопасности. Я вынул из кармана купюру в 50 марок, демонстрируя капитану.

— Поможешь мне остаться неузнанным — и она твоя. Сам вчера хвастался, что умеешь маскироваться.

Захар действительно имел множество талантов, среди которых не последнее место занимал его чрезвычайно бодрый и злой до приключений дар ходока. Дабы иметь возможность опошлять новых красавиц или навещать старых, ему пришлось овладеть искусством косметической маскировки лица, чем я и планировал воспользоваться.

— Твои очки ничем не замаскируешь, кид, — через губу ответил мне финансово заинтересованный эльф, буквально пролюбивший вчера всю свою наличку.

— Я сниму.

На эту мою фразу Захар Лоон Диртхавен изволил хищно ухмыльнуться и потащить из ножен кинжал.

Через десять минут меня было не узнать, но радоваться этому не приходилось. Похмельный эльф, продолжающий испытывать на себе всю мощь «чайного виски», решил проблему с моей внешностью радикально — он тупо обрил мне всё, включая и брови и ресницы, а затем чуть ли не пинком выставил из своего жилища. Ладно хоть дал несколько секунд посмотреть в зеркало. Оттуда на меня смотрел совершенно незнакомый тип с правильными чертами лица, римским носом, тяжелой нижней челюстью и… прищуренными глазами. Отлично. Если щуриться, то ярко-голубые прожилки на темно-синем фоне радужки практически не видны. Одежда новая, оружие новое, Аргумент… отправляется в мешок, пустая револьверная гильза суется в пятку левого сапога для хромоты, зад ловко уворачивается от пинка, и вот, здравствуй море!

Ковыляя по палубе здоровенного фрегата, я вспоминал ночную матерную лекцию морского эльфа. Парусные корабли на Кендре цвели и пахли, получив новую жизнь из-за принесенной драконами магии. Даже совершенно неопытный в морских делах я без труда мог заметить ту скорость, с которой «Молниеносный» пёр вперед. Именно пёр, иначе это могучее движение назвать было сложно. Корабль летел по волнам так, как могла бы лететь легкая яхта какого-нибудь земного олигарха, который, отдав приказ поднять паруса с запущенным движком, еще и своим холеным пальчиком врубил этим самым движкам закись мазута. При этом здоровенный фрегат, лишь каким-то произволом и попустительством местных богов считающийся контрабандистским судёнышком, почти не скрипел, несмотря на мощную нагрузку.

Магия. Технологии. Две стороны жизни Кендры, между которыми шла безусловная вражда, обусловленная очень простым мотивом — политика. Развитые индустриальные страны, по исторически сложившимся традициям, мирно эксплуатировали и грабили страны не очень развитые, подкрепляя своё право автоматическим оружием, артиллерией и легкими бомбардировками. После Полёта Драконов шанс появления дара мага даже у самого занюханного охотника в джунглях или прериях стал отличаться от нуля, а вот ума, чтобы жахнуть сырой силой или примитивным заклятием, вымоленным у своего божка, много не требовалось.

А когда у тебя на артиллерийском крейсере внезапно умирает в муках вымуштрованная профессиональная команда, которую не вдруг и заменишь, да еще и от рук грязных варваров — это очень больно и обидно. В цивилизованных местах магия быстро стала государственной прерогативой с обязательным приведением к присяге всех пользователей — свободные люди, оперирующие неустановленным объемом силы, не были нужны никому. Лидеры технического прогресса вовсю старались загнать «дикарей» назад под шконку, те успешно огрызались — шел обычный процесс стабилизации. Мощь индустриального общества против личного могущества случайного разумного.

«Молниеносный» был воплощенным в эльфийском дереве примером магии Кендры — быстрый, неприхотливый, совершенно не зависящий от топлива, он мог похвастать сверхъестественной крепостью корпуса, а также чрезвычайно злыми алхимическими начинками ядер своих пушек, лишь казавшихся примитивными. Разумеется, что несмотря на всю мощь магии, контрабандист не мог вести прицельный огонь на расстоянии в несколько километров, зато мог на короткое время сильно ускориться, стать куда маневреннее и, непрерывно уклоняясь, подойти на расстояние залпа к любому немагическому противнику. Потом говорила алхимия. Один залп — и даже современный броненосец выходил из игры, а то и шёл на дно.

Уверения капитана звучали дико… но я верил. Слишком уж он небрежно и точно описывал ночью, что случается с кораблем, когда в его борт или палубу врезается волшебное ядро. Нагревающая часть смеси вступает в реакцию с охлаждающей, море раскаленного пара, вкрутую сваренная часть команды из тех, кто не успели спрятаться… брр…

На матросящих вокруг эльфов я внимание не обращал, что было совершенно взаимно. Одинаковые яркоглазые «прибалты» отличались друг от друга лишь цветом волос и глаз. Загорелые почти до черноты, они шуршали по своим матросским делам с серьезными лицами, прямо как будто находились на службе в императорском флоте. Если бы еще и «леди Эскильда» последовала их примеру, но нет, при виде хромающего меня, она выпустила из своих объятий продолжающего тошнить Арктурчика, тут же запорхав в моем направлении.

— О! Вы тоже пассажир? Как приятно! Мы слышали, как вы с капитаном ночью стреляли! Так захватывающе! Давайте знакомиться! Я — леди Хильда тир Укланд из Зейрхолла! — тут же закурлыкала она, вгоняя меня в моментальное тихо бешенство одним только видом своих безумных глаз.

— Черен стервень! Нихт говоритен! Шляйтен до лесу унд дайтен дуба! — вырвалось у меня на чистом… ну ладно, не очень чистом русском. Почти рефлекторно. На что-то более вменяемое рассчитывать по причине похмелья не получалось никак.

— Что?! — заморгала тощая жердь, — Вы не знаете дросик?! Позвольте, но как…

— Шляйтен дранг кретинен! — снова гаркнул я, указывая дулом ружья на вновь поникшего как лютик на ветру Арктурчика, — Нихт говоритен!

Затем оставалось лишь слегка оттолкнуть плечом застывшую в ошеломлении каланчу плечом, чтобы гордо прохромать вниз по лестнице к каютам. Услышав за своей спиной досадливое «Грубиян!», я лишь улыбнулся — кажется, все получилось.

Каюта оказалась маленькой, темной и чистой — узкая койка с мягким бортом, дабы уменьшить шансы спящего выпасть, сундук для вещей, стул и стол. Всё, что нужно для счастья, которого мне не видать. Чем заняться за неделю плавания я придумал еще вчера до того, как начал лить чай в спирт. Идейка была так себе, совсем не оригинальная, но единственно эффективная в сложившихся обстоятельствах — я собирался заняться своим физическим развитием. Конечно, без «упряжи», делающей любое движение подвигом, это было не так эффективно, зато подобная «прокачка» оставалась единственным способом к самосовершенствованию. Встреча с Жассургом буквально не оставила мне времени на поиск и покупку учебников или чего-то подобного.

Решив не откладывать неприятную необходимость, я тут же разделся до исподнего, приступив к отжиманиям. Довести себя до изнеможения, отдохнуть, повторить. Где еще заниматься подобным, как не в полной безопасности бегущего по волнам корабля?

Ближе к вечеру Бог-из-Машины обрадовал меня целым комплектом сообщений:

— Трансформация класса! «Бродяга» преобразовывается в «Путешественник». Уровень класса сохранен.

— Получен уровень класса. Текущий уровень — 5!

— Получено очко развития. Текущее количество очков развития — 1!

— Триада Воина получает уровень. Текущий уровень — 7!

Просто праздник какой-то. Я обрадовался как ребенок, чувствуя серьезный прилив сил. Да, это стоило не только пота, но и самых натуральных кровавых мозолей, что образовались у меня от постоянного соседства ладоней с плохо отполированным деревом пола, но черт побери, как это было нужно! Чем выше состоящая в Триаде Воина «крепость», тем выше будет шанс избавиться от тысячекратно проклятого недостатка «врожденной худобы», во всяком случае именно таким было мое предположение. Каждая из цифр, указанных в Характеристике, была лишь отображением моих реальных данных, а Крепость, Выносливость и Сила отвечали за объем мышц и физическую выносливость тела. Невероятно тупо, но мне действительно нужно качать мышцы, чтобы избавиться от недостатка, мешающего качать мышцы.

На мое единственное сиротливое очко развития Деус сподобился предложить лишь одну особенность из класса продвинутого «бродяги», а именно «Жалобный вид», позволяющий рассчитывать на более щедрые подаяния. Исплевавшись, я закрыл «магазин развития» до лучших времен, постаравшись забыть то, что видел. Единственной альтернативной опцией, пока что блокированной, в «магазине» значилась лотерея, предлагавшая получить нечто случайное за пять очков. Столько у меня не было, но я весьма крепко задумался над вопросом — а почему мне Бог-из-Машины выдал задание с фиксированной наградой вместо тех же очков развития? Только лишь потому, что я не мог их пока грамотно потратить или же некая Аврора Аддамс представляет для него особую ценность?

В дверь постучали.

— Сударь! — послышалось сквозь дверь ненавистное суматохино контральто, — Вы не соблаговолите присоединиться к нам за ужином?! Я мечтаю с вами познакомиться!

— Найн! — рявкнул я так громко, что даже сам оторопел, — Шнелле ползитен дранг остен! Куррва фройляйн!

Сапожки «курва фройляйн» тут же обиженно зацокали от каюты подальше. Вот же настырная какая, из-за чего? У нее что, совсем с Арктурчиком не ладится, поэтому решила к кому-нибудь другому прилипнуть?

Ладно, забивать голову мотивами этой шизанутой наркоманки у меня нет ни малейшего желания. Впереди, после здорового сна, отжимания, приседания, накачка пресса… тысяча и один способ довести себя до изнеможения и тахикардии. Ими нужно непременно воспользоваться — вот чем-чем, а упражнениями до упаду себя в странствиях доводить я не буду. Да, в этом мире, знающем автоматическое оружие, бомбы и боевую химию, сила и выносливость далеко не на первых местах, но только если брать в расчет бой. А ведь кроме него есть такие вещи, как дорога, физический труд, работа, да и просто возможность утащить на себе побольше. Быть чахлым и слабым хлюпиком я не собираюсь, раз уж Деус сотворил меня как гнома, то хочу быть именно гномом — квадратным, мощным и бородатым!