Злобный заморыш

Глава 10. По следу легенды

Четверо суток прошли в однообразном и утомительном темпе. Я просыпался, надевал сапоги, шел опорожнять ночную вазу в гальюн, забирая на обратном пути свою дозу пресной воды на день, а потом измывался над собой физическими упражнениями. Вечером один из матросов приносил мне поднос с едой, что позволяло вообще ни с кем не общаться. Так я и собирался проводить время до самого прибытия в Касдам, но у судьбы были другие планы. На пятый день капитан решил в срочном порядке удостоить меня аудиенции.

Выглядел Захар Лоон Диртхавен ровно также, как и в начале нашего путешествия — слегка больным, встрепанным и с глубокого недосыпа. О похмелье речи не шло, более того, моя приобретенная эмпатия вовсю сигнализировала, что морской эльф в данный момент буквально обуреваем негативным чувствами. Благо, направлены они оказались не на меня.

— Я слегка пересмотрел своё к тебе отношение, кид, — ярко-голубые глаза эльфа буравили меня с интенсивностью лазера, — Ты не в курсе, что полагается делать с теми, кто портит выпивку, да и действовал, наверное, лишь из благих побуждений. Поэтому я согласен забыть этот момент. В конце концов, ты здорово выручил меня в борделе. Однако, у нас тут сложилась довольно затруднительная ситуация, в которую ты можешь внести ясность. На корабле завелся вредитель.

— Это не я!

— Знаю, поэтому ты тут. Неужели ты думал, что вас оставляют без надзора? Я в курсе, что ты сидишь в каюте, даже знаю, чем ты занимаешься, — хмыкнул капитан, разжигая нечто вроде спиртовки и устанавливая на приборе посудину, напоминающую турку. Уловив мой заинтересованный взгляд, он кивнул — мол, все будет, а затем продолжил, — У меня три пассажира. Ты не виноват. В своих парнях я уверен. Тогда кто вредитель? Пацан или девчонка? Как ты думаешь? Леди Хильда или Арктур?

Ну, кто может быть вредителем и что под эти подразумевалось, я представлял себе кристально ясно, но для проформы всё же спросил:

— А что случилось?

Вопрос оказался камешком, сорвавшим настоящую лавину. Как и полагалось любой уважающей себя лавине, эта с места тронулась не спеша, можно даже сказать, слегка меланхолично и лениво, но заканчивалось всё рёвом и грохотом сметающей все преграды стихией. Благо, сам её удар я принял, стоя уже с чашкой тонизирующего напитка. Капитану явно нужно было выговориться.

Сначала пропала боцманская дудка. Мелочь, замена была, да не одна, но шорох приключился знатный. Командой Захар гордился небезосновательно, между собой эльфы частенько подшучивали, но чтобы покуситься на святое… Затем, на следующее утро, начались новые странности. Кто-то подсыпал мочевину в соль на камбузе. Украл два гамака с общего спального помещения. Нацарапал на перилах верхней палубы целое богохульное стихотворение так, что никто ничего не заметил, хотя это было вообще практически нереально. На этом месте капитан вместе со вздрюченными офицерами уже не сдержался, отрядив трех матросов на постоянное наблюдение за всеми гостями судна.

Гости вели себя… тихо. Арктурчик страдал от морской болезни, «леди Хильда тир Укланд» безостановочно усугубляла страдания бывшего лавочника своей трескотней, а я так вообще сидел безвылазно у себя. Эльфы задумчиво чесали затылки… а потом побежали на шум — двое матросов упали в трюм, запутавшись о разложенный на лестнице канат! В течение четырех суток мелкие беды и гадости случались одна за другой, хотя с пассажиров практически не сводили глаз все время, пока они были вне кают. Сегодня с утра, обнаружив, что «Молниеносный» потерял свой кормовой якорь, капитан Диртхавен не выдержал.

— Пойми… — сказал он мне, закончив ругаться, — Я контрабандист и нарушаю законы. Но у меня есть принципы и правила, потому что без них не заработаешь репутации. Не построишь дело. Тебя не будут уважать. Так вот, у меня есть правило — не интересоваться теми, кого перевожу. Но у меня пропал якорь, кид. Поэтому, выбор прост — либо ты мне рассказываешь, что знаешь об этих двоих, мы определяем виновника и двое из вас будут свидетелями его справедливой казни… либо я всех троих пускаю на дно.

— Эк… — офигел от такой постановки вопроса я, — А меня-то за что? Я в каюте сидел!!

— В своих парнях я почти уверен, они о таких мелочах болтать не будут, — пожал плечами эльф, — Вы же — лишние свидетели. Поверь, мне самому неприятно, но… попробуй убедить меня, что знаешь, кто это сделал. Либо я получаю на руки железные доказательства, которые смогу предъявить команде, либо вы втроем будете козлами отпущения. Ничего не потеряю.

Такая постановка вопроса выбила меня из колеи, но, одновременно с этим, заставила прозреть. Привыкнув в другом мире получать услугу за деньги, мне не ума было, что оказавшись во власти предоставляющего услуги, я могу пострадать просто потому, что ему захотелось. Нет, я читал истории о таксистах-маньяках… но где мои 110 кг и где маньяки?!

— Знать-то знаю… — пробурчал я, ошарашенный тем, что это долговязое существо умудряется меня доводить до ручки, даже лишенное возможности к прямому контакту, — …только вот обидно как-то.

— Как я тебя понимаю, — по волчьи улыбнулся капитан, — А теперь расскажи мне, что ты знаешь?

Я в ответ мрачно показал капитану растопыренную ладонь, начав загибать пальцы с каждым оглашенным вслух пунктом:

— Встретил я «леди Хильду» в лесу у подбитого аэроплана. Она меня сразу же обманула — раз. Нахамила сердобольным крестьянам, пытавшимся с нами поделиться одеждой — два. Нагрубила гоблинам-охотникам, хотя мы были практически безоружны — три. Взбесила огромного кабана так, что он загнал нас на дерево, а потом порвал половину отряда шедших за нами наемников — четыре. А пятое — самое вкусное. Когда я притащил её в город, она попыталась меня то ли убить, то ли ограбить. Как тебе?

— Кажется, ты хочешь её угробить моими руками, — почесал заросший подбородок эльф, — Или выгородить мозгляка. Что с ним?

— Тупой лавочник-неудачник, попытавшийся меня ограбить прямо в лавке, — отмахнулся я, — Сопляка отмудохала его же тетя, а эта «леди» наверняка уболтала его бежать от кредиторов на твоем корабле. Он не стоит воздуха, что я потратил на эту фразу.

— Допустим, поверю, — эльф отхлебнул из своей чашки, покатал напиток во рту, а потом звучно проглотил. Я не сводил с него глаз — несмотря на расслабленную позу, левая рука Захара постоянно была на поясе, в неприятной близости от заткнутого в штаны револьвера. Эльф выдохнул, а потом продолжил, — Допустим, я могу поверить, что у тебя есть причины этих двоих недолюбливать, про пацана даже поверю — всё, в его повадках говорит о том, что он обычный тупица. Но чтобы эта худая щепка была ходячим бедствием? Я скорее куплюсь на то, что это ты все устроил, пользуясь какими-нибудь кидовскими умениями. Ваш брат на очень многое способен… правда, не новички, но кто даст мне гарантию, что ты новичок?

— Но я-то новичок.

— На тебе не написано.

Мысли лихорадочно забегали. Эмпатия подсказывала, что несмотря на умиротворенный внешний вид, сам капитан Диртхавен в злом замешательстве. Стоящий напротив меня эльф колебался перед сильным соблазном стереть всех нас троих из мира живых, забыв, как страшный сон и возможными репутационными потерями, если кто-то из команды начнет болтать, что он убивает без повода. Что же, я вполне мог его понять — он же буквально пролюбил гонорар за нашу доставку на Касдам на моих глазах. Ушах. Я был с орчанкой в соседней комнате. Ничего не остается…

— «Демпфер эмоций»

Анализ — положение почти критическое и угрожает жизни носителя. Находящийся напротив меня субъект сильно раздражен. Предположительно перспективой потерять репутацию даже в том случае, если виновник будет стопроцентно определен, с доказательством вины. Предположительная причина столь сильного раздражения вполне может быть обоснована дисциплиной экипажа. Я насчитал порядка четырех десятков членов экипажа, это контрабандисты, несмотря на всю их выучку. Шанс, что история с вредителем и его неэффективной ловлей рано или поздно будет обнародована — почти сто процентов. Резон эльфу убить всех пассажиров — попытаться компенсировать грядущие репутационные потери наведенным страхом. Нерационально и глупо, но объяснить это раздраженному Захару нереально, он просто не будет меня слушать, социальный статус и авторитет недостаточны. Пока он представляет, как над ним будут ржать в тавернах, как над капитаном, у которого «худая щепка украла якорь».

Кроме того — нет железных доказательств вины «леди Хильды» и это, по сути, единственное, что удерживает его от немедленной расправы над нами. Существует шанс, что вредителем был кто-то из его матросов. Мы в море. Время у него есть. Но есть ли оно у меня для воздействия на ситуацию?

— Когда мы встретились с этой каланчой, она представилась как Эскильда Картенбрауэр, благородная леди клана Картенбрауэр с Касдамских островов, — осторожно сказал я, отслеживая реакцию Захара.

Тот лишь пренебрежительно поморщился, делая жест чашкой с напитком. Еще один глоток, еще одна недовольная гримаса — как будто мочи ослиной глотнул.

— На архипелаге нет ни одного семейства нобилей с такой фамилией, кид, — пропыхтел он, — Видимо, ничего более полезного я от тебя не услышу. Посиди в каюте, пока я решаю, что делать. Только пистолет брось на пол здесь и сейчас… а остальное мои парни пока реквизируют. Без обид, у нас тут ситуация…

Шансов опередить опытного вояку, готового к решительным действиям, у меня было меньше, чем у чихуахуа, берущей на таран трамвай. Да и что дальше делать? Мы в море, у Захара чуть ли не полсотни головорезов. Ситуация — полная задница. Даже если я под «демпфером» ошибся в предположениях, то все равно плыть по течению будет крайне неприятно. Ладно…

Медленно вытащив револьвер двумя пальцами, я под одобрительным взглядом Диртхавена начал аккуратно его укладывать на пол. Уложив, разогнулся, и, ровно перед тем моментом, как эльф раскрыл рот, явно намереваясь позвать кого-нибудь из команды, чтобы они проводили меня, заодно избавив от другого оружия, сказал:

— Может быть, она и навыдумывала имен, но вот наемники, которые выследили нас в лесу, знали, как её зовут. Правда не по имени, а по прозвищу. Суматоха. Тебе это о чем-то го… КРЯ!

Молниеносно подшагнувший вплотную эльф вздёрнул меня одним движением, схватив за грудки, впечатав в стену каюты. Я кхекнул, выпуская из себя воздуха едва ли не в три раза больше, чем его было внутри. Затылок взорвался ослепительной болью, в глазах затанцевали в нежном вальсе пары из Хаёркрантца и Брунхильды, мир завращался.

— Друг мой, — зубасто и очень-очень нервно улыбнулся Захар, — Умоляю, скажите, что вы пошутили над бедным старым Диртхавеном. Тогда мы с вами сядем, я открою бутылку замечательного рому, которую мы тут же разопьем. Уверяю, такого вы еще не пробовали. Всё, что нужно сделать, это совершенно честно сказать, что вы просто по глупости ляпнули последние слова. От переживания. Я пойму. Ну же?

— Хрена лысого, эльф, — выдохнул я, пытаясь угомонить вращение мир и пульсацию боли в затылке, — Я сказал «Суматоха». Именно так они её и называли. Выкуси.

Наградой за проявленное упорство и выдержку мне стал короткий полёт до пола. Ударившись копчиком о твердое дерево, я взвыл двадцатилетним подростком, первым раз увидевшим очереди в собесе. Захар, постояв с остекленевшим остановившимся взором, метнулся к двери, высунулся из неё наполовину, а затем заорал благим матом:

— Хвон! Сменить курс! Немедленно!

— Так точно, капитан! На какой?!

— Вон туда!

— Что? — сильно о… удивленным голосом рулевого вопросили сверху. Это заставило оставшийся в каюте зад Диртхавена задергаться в попытках помочь верхней половине выдавить из себя нечто, слегка похожее на легендарный «боцманский тройной загиб», о котором я только слышал. Это была почти песня… или заклинание, возможно даже произведение искусства, настолько своеобразное, что смысл каждого отдельного слова, посыла, местоимения и наименования предка рулевого как бы исчезал сам по себе, но гармонично вплетался в общую конструкцию короткой, но очень емкой характеристики.

— Так точно, капитан! — нервно рявкнул рулевой.

Судно начало резко поворачивать, дав крен, а Захар Лоон Диртхавен, занырнув назад к себе, начал суетливо бегать по помещению, размышляя. Я сидел, потирая копчик и строя планы мести. Спустя пару минут контрабандист вновь высунулся, отдав приказ схватить Арктура и «леди Хильду», взять их под стражу, но вреда не чинить. И снова забегал, теперь уже под приглушенные крики матросов и странные мелодичные трели, издаваемые корпусом судна.

— Ничего не хочешь мне объяснить? — поинтересовался я, вставая и массируя околоседалищное пространство. За вежливую просьбу был удостоен лишь косого взгляда, маха рукой и приказа отправиться на корму «к остальным».

Это слегка переполнило чашу моего терпения.

— Ничего не хочешь мне объяснить? — вежливо и с улыбкой повторил я, целясь Захару в пах из поднятого с пола револьвера. Курок как по заказу отщелкнулся вкусно и звучно, жизнеутверждающе сообщив, что дистанционный механизм по лишению производительной функции наглых эльфов встал на боевой взвод.

— Слушай, не до тебя сейчас… — досадливо поморщился капитан, заставляя меня всадить пулю в висящую на стене саблю. Широкий клинок не выдержал такого нападения, переломившись пополам.

— Я выпотрошил троих наемников старрхом, Захар, — криво улыбаясь поведал я, вновь взводя курок, — Они мне ничего не сделали. А ты меня прямо сейчас хотел грохнуть не за чих собачий. Уронил. Пренебрег. Обидно очень мне, Захар. Понимаешь?

Срывающее крышу бешенство — иначе и не назовешь. Сначала суют в этот мир, потом предлагают самостоятельно самоубиться путем залезания в какую-то банку, потом полгода заставляют скакать обезьянкой в болотах, дают задания под страхом смерти, обманывают, а затем обращаются как с плюшевой игрушкой! Так до конца и не поняв, чем вызвана моя злоба, я решил, что терпеть хватит. Натерпелся.

В дверь ломанулась пара матросов, но они были остановлены окриком капитана, не сводящего с меня глаз.

Секунда.

Две.

Три.

Захар приказывает подчиненным выйти, утверждая, что всё в порядке, а затем примирительно поднимает руки, улыбаясь. Только я чувствую «эмпатией» иное — страх и неуверенность. До этого момента в отношении меня у морского жулика никаких особых эмоций не мелькало.

— А я думал, что ты, как и большинство ваших поначалу, размазня, — покрутил головой эльф, вытаскивая из шкафа бутылку с чем-то алкогольным, а затем делая несколько крупных глотков. Выдохнул, занюхал шляпой, продолжил, — Вы, Должники, постоянно так — сначала жуете сопли, а потом срываетесь с катушек и начинаете творить дичь. За что вас и не любят. Ладно, слушай, тут всё несложно.

Присев на хорошо знакомый мне диванчик, я положил револьвер на колено, уставившись на капитана.

— Всю историю я тебе рассказывать не подряжался, но, чтобы ты понимал происходящее… — Диртхавен нервно прикурил странно выглядящий толстый бычок, — В общем, мы, эльфы, вышибли с Касдама всех остальных, а потом занялись пиратством для выживания. Дела наладились, а как они наладились, появились те, кто хочет вернуть старые добрые времена — как минимум, объединить всех жителей Касдамского архипелага под знаменем одного из бывших королевств, из которых приплыли эльфы. Пока тебе всё понятно?

— Ничего сложного, — пожал плечами я, — Но почему одного, у вас же несколько было?

— Все смешалось за эти годы, — отзеркалил мой жест капитан, — Не имеет значения. Просто представь себе, что есть партия монархистов, которую поддерживает большинство мирных жителей Касдама, и есть партия… тех, у кого собираются отнять свободу, поставить в рамки, надеть ошейник — после того, как они десятилетиями снабжали архипелаг добытым ими сталью и кровью. Мы, видишь ли, не достойны далее быть свободными, ибо слишком распоясались, по мнению живущих в глубине Касдама стариков.

— Прямо как у нас тут с тобой, — улыбнулся я, — Отсутствие уважения порождает конфликт!

— Хорошо подметил, — Захара определенно расслабила его странная самокрутка, — А теперь главное. У каждой из фракций есть лидеры, их влияние куда выше, чем у любого другого эльфа на островах. Их всего двое — Хартил ил Шаадор, по прозвищу «Механик» и Станислав Аддамс, по прозвищу «Алхимик». Между ними уже десятки лет идёт скрытая война. Я, как и любой эльф моря, работаю на Алхимика. Суматоха — его дочь.

— И? — офигел я от такой санта-барбары, — Почему ты тут делаешь лицо, что наступил конец света, раз на борту оказалась дочка собственного босса?

— Ик! — глупо улыбнулся развалившийся на стуле эльф, — Ты не въезжаешь, кид! Касдам это не три засраных острова посреди моря! Это сотни крупных островов и тысячи мелких, на которых живет более миллиона эльфов! У нас боевых кораблей только более тысячи! Понял? Мы — почти империя!

— Иии? — протянул я, размышляя, не наставить ли мне снова ствол на Захара. Что ж они тут так любят разную дурь-то…

— У Механика и Алхимика есть лишь две общие черты, неуч, — беззлобно, но серьезно ответил мне морской ушастый прибалт, — Первая в том, что они эльфы, вторая… они оба чистосердечно ненавидят Смешливую Пикси и Суматоху. Знаешь имена этих двух демонических баб? Нет. Потому что ты неуч… Аврора и Саломея Аддамс, вот как их зовут! У меня на корабле враг всего Касдама!

И разумеется, у него была веская причина не делать Суматохе дырку во лбу, как же без этого. Папочка, бывший, кстати, сыном отработавшего Долг кида (что объясняло не совсем эльфийское имя этого Алхимика) дочку ненавидел только, когда она бывала дома. А на расстоянии очень даже любил и заботился. Так что, если её прибить… или привезти на архипелаг — отомстит так, что в легенды войдешь. Великомучеником. В общем — идём мы все втроем с борта «Молниеносного» лесом — Диртхавен довозит нас до небольшого прибрежного города Щоусс, где и оставляет в целости и сохранности. С командой и проблемами потом разобраться труда не составит, достаточно будет лишь упомянуть, кого они случайно обнаружили на борту…

Мне этот расклад не нравился совершенно, но возбухать смысла не видел — а ну как заторчавший капитан вспомнит, кто тут ему саблю выстрелом сломал, да захочет контрибуций? Ладно, твердая земля так твердая…

— Парус на горизонте! — раздался вопль снаружи, — Идёт на нас!

— Ну что еще? — задал сакраментальный вопрос потолку каюты Захар, соскакивая затем с места и направляясь к рулевому. Я увязался за ним, просто чтобы не терять хоть какой-то контроль над ситуацией.

Парус действительно был, но различить с такого расстояния модель корабля и его принадлежность у капитанской подзорной трубы мощи не хватало, на что он раздосадовано ругался. Часть команды, оставившая свои рабочие места, вовсю обсуждала, кто бы это мог идти им наперехват и то, что это было не сильно уж и принято. Тем более, в случае с «Молниеносным», считавшимся очень быстрым кораблем. Мельком я бросил взгляд на корму, где под дулами ружей куковали ничего не понимающие (или делающие такой вид) пассажиры.

— Корабль вроде твоего… — задумчиво поведал я теряющему челюсть с каждым словом Захару, — …только вот зачем-то выкрашен металлической краской, на парусах черно-зеленая кайма, флагов нет, а на носу фигура какого-то насекомого с лапами в разные стороны… Нечетко видно.

Вокруг зашумели. Я непонимающе поводил головой. Матросы переглядывались друг с другом, неся на лицах печать паники и замешательства.

— Это один из кораблей Механика… — пробормотал Захар, затем взрываясь, — Ты что, действительно так далеко видишь?!

— Да, глаза такие, — не стал скрывать я. Ну а что? Сарай давно уже сгорел, хата догорает, шапку хоть и не потерял, но волосы то тю-тю?

— Поразительно… — матом удивился капитан-контрабандист, а затем повесил нос, — Тогда нам точно крышка. Догонят.

— Да почему у тебя, куда не поверни, всё равно жопа?! — возмутился я во весь голос, уже ни грамма не удивленный происходящим.

Захар оглянулся по сторонам с мрачным выражением лица, вздохнул, а потом подойдя ко мне, на ухо сказал:

— Говорят, это проклятие Суматохи. Она высасывает чужую удачу, из-за чего на всех вокруг обрушиваются беды. Так что расслабься, кид. Если не будем сопротивляться, то нас просто убьют. Уйти мы не сможем, на кораблях Механика куда больше магов, и они куда лучше обучены. Наверняка они выследили эту проклятую бабу.

Чаша моего терпения вновь показала дно в рекордно короткие сроки. Да, это не мой мир, я не понимаю многих тонкостей, не разбираюсь в местной истории, совершенно не могу себе представить последствий своих действий, но попадать вновь и вновь в рисковые ситуации на ровном месте мне не нравится! Но раз такое происходит, то стоит обеспечить ощущения и остальным.

— Смотри, как надо! — рявкнул я, начав проталкиваться через матросов.

— Эй, кид, ты куда? — вяло спросил оставляемый за спиной капитан, а затем, увидев вектор моего движения, повторил куда громче и заинтересованнее, — Эйй! Магнус! Не дури! Ты куда?!

— К коту под туда, жопой резать провода, — злобно бурчал я, пихая стоящих у меня на дороге эльфов.

Проклятия, боги, морские гонки, спирт с чаем ему не в то горло зашел, какие-то механики, алхимики, сложные заморочки… Я просто взял маршрутку до аэропорта!! С какой радости приходится участвовать в местных терках?!

Кипя от еле сдерживаемой злобы, я не спеша приближался к стоящей под конвоем парочки. От этой небольшой группировки разумных на корме «Молниеносного» доносились возмущенные суматохины вопли:

— По какому праву?! Мы ничего не сделали! Пустите нас в каюту! Вы пожалеете, что со мной связались! Я дружу со многими влиятельными людьми! Уоррен Уленшпигель!! Слышали о таком?! Он этого просто так не оставит!

От последнего у меня выбритые брови попытались переползти на то место, откуда должна была расти челка. Именно в этом сверхудивленном состоянии я протиснулся сквозь кольцо матросов с ружьями, подойдя к Авроре и её сопровождающему вплотную.

— Арктур! — широко улыбнулся я, нанося сильный и прямой удар кулаком в пах боязливо моргающему глазками неудачнику. Тот охнул, начав сгибаться ровно в той пропорции и в тот момент, когда апперкот из приема может стать произведением искусства. Со всей дури врезав Арктурчику снизу вверх, я тотчас наклонился, хватая его за ноги и переваливая за перила «Молниеносного». Раз, и бывший лавочник и грабитель скрывается из виду.

— Леди Эскильда Картенбрауэр! — с этими словами, весьма ошеломившими Суматоху, я проделал несложное телодвижение, которому ошарашенная каланча бессознательно поддалась — пользуясь своим ростом, я легонько подбил её под колени, обнимая спину правой рукой. Раз — и Аврора Аддамс оказывается у меня на руках, а я счастливо лыблюсь ей в лицо всеми тридцатью двумя зубами.

— Не может быть… Уорре… АААА!!!

Договорить Суматоха не успевает, будучи выкинута ровно туда же, куда и Арктурчик, то есть за корму судна. Я бы даже сказал — в набежавшую волну. По моему зрению проходит странная рябь, изображение поддергивается, видны какие-то странные полупрозрачные символы. Недолго. Внимания на эту ерунду именно сейчас я не обращаю.

Душа поёт, красиво заведя руки за запрокинутую голову и вращаясь по часовой стрелке на носочках.

— Всю жизнь мечтал так сделать!