Злой рыцарь

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ Себастьян

На этот раз игра в доме Стеллы прошла чертовски гладко, благодаря тому факту, что я получил копию ее ключа, вырезанного после того, как она потеряла сознание у Нико в пятницу вечером. Было легко, чертовски легко убедиться, что у меня всегда есть способ добраться до нее.

Весь дом был погружен в тишину, когда я поднимался наверх. Я понятия не имел, жил ли их персонал в доме или они были в пристройках, которые прилагались к этому имуществу, но я молчал, когда передвигался на всякий случай.

Я надеялся, что застану ее спящей и смогу застать врасплох. Черт, была часть меня, которая даже не хотела, чтобы она знала, что я вообще посещал ее. В моей голове были образы, как я проскальзываю внутрь, забираю у нее то, что мне нужно, и снова исчезаю, оставляя после себя лишь небольшую улику от моего маленького визита.

Но то, что я получил, на самом деле, было намного, намного больше, чем я когда-либо мог ожидать.

Она крепко спала, ее глаза были закрыты, лицо умиротворенное, губы приоткрыты, но ее тело не было покрыто простынями, а кожа блестела от пота. Она спустила майку, обнажив грудь, потянула за собственный сосок и приложила ладонь к груди. Другая ее рука исчезла под ее трусиками, когда она извивалась от удовольствия, преследуя ее освобождение даже во сне.

Зрелище было чертовски красивым. И, не раздумывая ни секунды, я вытащил свой телефон и переключил камеру на видео, чтобы запечатлеть ее падение.

И всего через две секунды все стало еще лучше.

«Себ», — простонала она, и я чуть не кончил в свои чертовы штаны на месте.

«Вот и все, моя маленькая грязная шлюха. Покажи мне, как ты заставляешь себя кончать, когда думаешь обо мне», — бормочу я, мои глаза прикованы к ее извивающемуся телу, мой член жаждет оказаться внутри нее, почувствовать, как сильно ее влагалище сжимает пальцы прямо сейчас.

Воспользоваться преимуществом, когда она спала, было жестким шагом, я это знал, но также, мне действительно было похуй.

Она явно думала, что она со мной, так почему бы не воплотить ее фантазию в реальность?

«Боже мой, ты гребаный психопат», — кричит она, просыпаясь со мной на ней, снова пытаясь поднять бедра, чтобы оттолкнуть меня.

«Меня называли и похуже, Чертовка. Итак, на чем мы остановились? О да, ты был глубоко в своей мокрой киске, когда выкрикивала мое имя».

Ее челюсть сжимается, зубы скрипят, когда она смотрит на меня.

«Я спала, мудак, и мне явно снился кошмар».

«О, это звучало и выглядело ужасно». Проводя пальцем вниз по ее груди к ее все еще обнаженным сиськам, я шепчу: «Твоя кожа все еще покраснела от страха».

«Я ненавижу тебя».

Я улыбаюсь. «Я знаю, разве это не весело?»

Рычание, которое вырывается из ее горла, делает все виды странного дерьма с моими внутренностями, не говоря уже о том, что мой член плачет от желания.

Она смотрит на меня, ее грудь вздымается, соски просят немного внимания.

«Ч-что ты делаешь?» — она шипит, когда я засовываю свободную руку ей под подушку и роюсь вокруг. Если я знаю ее так, как я думаю, что знаю, тогда я не найду это пустым.

Я улыбаюсь в ту секунду, когда мои пальцы соприкасаются с чем-то.

«Себ», — предупреждает она, точно зная, что она там спрятала.

«И ты утверждаешь, что не боишься. Поэтому ты спишь с пистолетом под подушкой, Чертовка?»

«Я не боюсь, я просто хочу, чтобы ты оставил меня в покое», — рявкает она. Ее слова могут сочиться ядом, но мы оба знаем, что они далеки от истины.

«О да, ты хочешь сказать это своему телу?»

Ее зубы снова скрипят, когда я провожу стволом ее пистолета по мягкой коже ее щеки.

Все ее тело вздрагивает, когда холодный металл соприкасается, а глаза сужаются.

«Я положила это туда не как чертову секс-игрушку, Себастьян».

«Может быть, и нет, но я уже знаю, что небольшая перестрелка заводит тебя». Наклоняясь вперед, я провожу губами по раковине ее уха. «Я не забыл ни секунды нашего совместного времени, принцесса».

«Ты действительно должен, — кипит она, — или я начну думать, что ты немного одержим мной. Я уже думаю, что ты облажался, и будет еще хуже».

Одержимость? Я думаю, нам обоим совершенно ясно, что я чертовски зависим. Зачем еще мне собирать ее нижнее белье и вламываться в ее спальню, чтобы посмотреть, как она спит посреди ночи?

А что касается облажался… Я был таким долгое время.

«Это мило, что ты думаешь, что меня волнует, что ты думаешь обо мне, Чертовка. Мне похуй. Я знаю, чего я хочу, и я знаю, каким будет финал. Я просто наслаждаюсь поездкой».

«О да, не хочешь просветить меня?»

Отстраняясь, я провожу пистолетом по ее шее и ключице, двигаясь к ее груди.

В моей голове возникает образ ее, свернувшейся калачиком на земле, ее тело дрожит, слезы текут по лицу, когда ее отец находит ее. Сломанный, разрушенный. Чертовски уничтожен.

Да, это то, чего я хочу. Я хочу, чтобы он видел, как его мир рушится у его ног. Я хочу посмотреть, как он попробует на вкус то, через что он заставил пройти мою семью.

«Тебе придется подождать и выяснить, Чертовка. Что было бы забавного в том, чтобы рассказать тебе, а?» Она снова рычит, но это сопровождается дрожью, когда я провожу кончиком пистолета по ее соску. «Что я могу тебе сказать? Это будет очень весело… для меня».

Она смотрит на меня мгновение, в ее глазах мелькают мысли, планы побега, которые, как мы оба знаем, провалятся. Прямо сейчас я здесь главный.

«Пошел ты», — выплевывает она.

«Знаешь, это действительно чертовски хорошая идея, принцесса».

Она вызывающе вздергивает подбородок, отрывая свои глаза от моих, уставившись в другой конец комнаты, как будто ей все равно.

Ложь, полная гребаная ложь. Я могу читать по ее телу лучше, чем она думает, и она хочет меня больше, чем когда-либо призналась бы прямо сейчас.

Потянувшись к своему поясу, я освобождаю его.

«Себ», — предупреждает она. Легкая дрожь в ее голосе заставляет мое злое сердце петь, когда я обматываю кожу вокруг ее запястий, а затем прикрепляю их к металлической спинке кровати, дергая, чтобы убедиться, что я связал ее достаточно туго.

«Вот. Теперь ты полностью в моей власти. Что мне с тобой делать?»

«Я собираюсь, блядь, убить тебя». Подъем и опускание ее груди усиливается, ее дыхание вырывается короткими, резкими вздохами, когда ее прищуренные глаза удерживают мои.

«О, да? Удачи тебе с этим без использования твоих рук.»

Ее бедра дергаются, но я слишком тяжелый, чтобы она могла куда-нибудь дотянуться.

«Осторожно, или ты обнаружишь, что твои лодыжки тоже связаны. Тогда ты действительно будешь бессильна. Это то, чего ты хочешь?»

«АРГХ», — кричит она достаточно громко, чтобы разнести по всему дому, и я паникую. Я понятия не имею, есть ли здесь кто-нибудь, но если они есть, мне действительно не нужно, чтобы они спешили ее спасать.

Зажав ей рот рукой, я оборвал ее крики.

«Если ты хочешь, чтобы кто-то присоединился к вечеринке, Чертовка, тебе следовало просто сказать. Теперь я могу позвонить своим братьям. Ты же знаешь, что они будут готовы к этому».

«Пошел ты», — кричит она в мою ладонь.

Удерживая его на месте, я скольжу вниз по ее телу, поднимая ее пистолет обратно и скользя им вниз по упругой коже ее живота, пока не могу провести им по краю ее трусиков.

«Это будет идеальным дополнением к моей коллекции», — размышляю я, прежде чем снова посмотреть на нее.

Кладя ее пистолет на прикроватный столик, я отпускаю ее рот, чтобы освободить обе свои руки. Она ничего не говорит, но я не дурак. Я знаю, что это не потому, что я предостерегал ее от этого.

Я обхватываю пальцами бретельки ее майки и тяну, пока звук рвущейся ткани не заполняет комнату, и он не спадает с ее тела.

«Лучше», — бормочу я, двигаясь вниз, чтобы добраться до ее трусиков.

Как только они снимаются, я засовываю их в задний карман.

«Интересно, сколько их у меня будет, прежде чем я, наконец, сломаю тебя, Чертовка».

«Этого не произойдет. Я не какая-нибудь слабая девица, попавшая в беду. Я не буду пресмыкаться перед тобой. Сначала тебе придется убить меня.»

«О, это, конечно, можно устроить. Но тогда мы бы пропустили все это веселье».

Обхватив рукой ее бедра, я раздвигаю ее ноги шире, устраиваясь между ними.

Она сопротивляется, но недостаточно, чтобы остановить меня, и в ту секунду, когда я выпускаю струю воздуха на ее набухшую пизду, она немедленно останавливается, отдаваясь тому, чего хочет больше всего.

Ее тело вздрагивает, когда я делаю это снова, только на этот раз ближе, и ее полные ненависти глаза впиваются в мою макушку.

Поднимая глаза вверх по ее телу, я ловлю их своими и ухмыляюсь.

Она хочет снова потребовать, чтобы я ушел, я вижу это по ее сурово сжатым губам, но легкая хмурость, пронизывающая ее брови, указывает на ее внутреннее смятение.

«От тебя пахнет грехом и действительно чертовски плохими решениями, Чертовка».

«Тогда выходи так же быстро, как и вошел», — выдавливает она, хотя грубость в ее голосе говорит мне, что она хочет совершенно противоположного.

«Ты бы только мучила себя, и ты это знаешь».

«Ты мне не нужен. Помнишь тот вибратор, о котором я упоминала? Он полностью заряжен и готов к работе».

Смех срывается с моих губ, и морщинка между ее бровями становится глубже. «Забавно, что ты думаешь, что я позволю этому случиться».

«Ты не контролируешь меня, Себ. Я могу делать то, что хочу. Это мое тело. И мое удовольствие.»

«Больше нет. Это мое. Все это.»

Раздвигая ее шире, я припадаю губами к ее влагалищу, прежде чем она успевает огрызнуться в ответ.

Я облизываю ее по всей длине, прежде чем взять в рот ее клитор и покусывать его, пока она больше не может сдерживать свой язык и не визжит от удовольствия.

«Ненавижу тебя, Себастьян».

Я посмеиваюсь над ней, и она стонет, ее бедра прижимаются к моему лицу, пытаясь получить именно то, что ей нужно.

Опуская свой язык ниже, я проталкиваю его внутрь нее, смакуя ее соки и позволяя ее вкусу взорваться у меня во рту.

Да. Одержимый даже близко не подходит к тому, что это такое.

Обхватив руками ее бедра, я удерживаю ее неподвижно, продолжая работать с ней, подпитывая свою зависимость, пока она стонет и вскрикивает надо мной.

Я наблюдаю за всем этим, мой член невероятно тверд от потребности погрузиться глубоко в нее.

«О, черт, пожалуйста», — умоляет она, когда я немного отстраняюсь, как раз перед тем, как она собирается упасть. «Себ».

Я смеюсь, проводя губами по заживающей коже на ее бедре, на которой написано мое имя.

Черт возьми, да.

Я даю ей пять секунд, чтобы спуститься с надвигающегося пика, прежде чем начну снова.

Я не готов к тому, что она кончит. Когда она это сделает, я буду так глубоко внутри нее, что она сможет чувствовать это до этого времени на следующей неделе.

«О Боже мой», — всхлипывает она, дергая за свои путы, когда я снова обнимаю ее. «С-Себ».