Злюка

Глава 11

Разговоры о важном и личном

Естественно, я со всей прыти бросился к Эдвардсу, но подбежав к месту его падения, тут же выдохнул с облегчением – Пройдоха был жив и даже вполне здоров. Правда, находился мужчина в несвойственном ему состоянии – он плакал. Широкие мутные ручейки текли из его глаз и быстро терялись в районе висков ни то в густой седой бороде, ни то в волосах – трудно было разобрать, да и неважно это было. Важно было понять, нужна ли ему моя помощь и способен ли я вообще ее оказать. Но потом я, наконец, заметил, что под его усами все так же видна улыбка, да и вообще вся свободная от растительности поверхность его лица говорила об испытываемой восторженной радости.

- Она оставила отметину! – срывающимся дрожащим от счастья шепотом произнес Эдвардс. – Моя девочка их раскусила! Какая же она умница!

Логично было предположить, что отметина оставлена именно на дереве. Присмотревшись, я с удовлетворением увидел выжженный на коре оттиск правой детской ладони.

Забавно было осознавать, что маленькая девочка сама додумалась до того, чего требует давняя традиция от американских полицейских, останавливающих подозрительные машины – она оставила на видном месте свой отпечаток, догадываясь, что когда ее будут искать, то поймут, что идут по верному пути.

- Как давно оставлена эта метка? – уточнил я.

- Совсем недавно, - ответил Эдвардс, - но в этих джунглях вопрос «когда?» порой может перечеркиваться другим вопросом: «где?».

Я немного постоял, подумал и лишь после этого понял, что в любой момент хаотичной смены локаций мы теоретически можем оказаться ближе к выходу из джунглей, чем те, кого мы преследуем.

Озвучив свою мысль, услышал от Эдвардса, что прав, но есть информация о проводившихся экспериментах, которые показали, что сидя в одной локации, к выходу из джунглей точно не попасть, так что нужно двигаться, и чем быстрее, тем лучше!

И это мне говорит безмятежно валяющийся в цветочках мужик?!

Ладно, не буду его сейчас тормошить, пускай человек порадуется. Тем более, что пока у него тут минипраздник, а Язва вынужденно ушла в себя, у меня есть несколько минут, чтобы навестить Экуппу и задать ей несколько неудобных, но, как мне кажется, уже неотложных вопросов.

- Как ты тут? – уточнил я, раза с третьего сумев самостоятельно пробиться в белую комнату, поскольку раньше самостоятельно сюда я не попадал, и дорогу теперь пришлось искать буквально на ощупь.

- Уже гораздо лучше! – поделилась радостной новостью девушка. – Эмма мне здорово помогает. Она пообещала мне никогда в жизни больше не охотиться на этих мишек, не смотря на то, что они очень вкусные. Тем самым я сохранила больше их жизней, чем оборвала сегодня. Даже не смотря на то, что сегодняшние печальные события носили массовый характер. Оказывается, что Эмма живет очень долго и ест часто и помногу. Собственно, поэтому она и путешествует по всем слоям.

- А ты можешь быстро научить меня ускорять здесь время? – уточнил я в надежде на положительный ответ и долгую познавательную беседу.

- Нет, - мгновенно обескуражила меня девушка, - но я могу сделать это сама, если ты поделишься со мной имеющимся у тебя Даром. Мы ведь, по сути, находимся сейчас в месте, где его предостаточно, так что просто дай мне руку, и я получу доступ к необходимой нам энергии, пускай канал для нее и будет гораздо уже, чем мне бы того хотелось.

Сказано – сделано! Уже через секунду Экуппа облегченно улыбнулась и сказала, что время для нас здесь теперь течет раз в двадцать или даже тридцать быстрее, чем снаружи.

Если честно, мне всегда были непонятны эти ее игры со временем, но я догадывался, что дело здесь, скорее, в том, что ход наших мыслей сейчас ускоряется внутри ее тела, а вовсе не замедляется время вокруг него.

Но этот вопрос мог и подождать, поскольку меня сейчас беспокоили более насущные проблемы.

- У нас с Эдвардсом состоялся довольно странный разговор, - начал я, - и мне не слишком хорошо понятна его реакция на мои вполне безобидные фразы.

- Можешь конкретизировать? – уточнила Экуппа, становясь, вдруг, очень серьезной.

- А ты сама не слышала? – нахмурился я.

В итоге девушке пришлось сдаться.

- Это очень серьезный и долгий разговор, - после минутной паузы произнесла она, - дело в том, что в наших с тобой мирах есть одно громадное различие.

- Умение пользоваться даром? – озадаченно уточнил я.

- Ладно, два различия, - поправила саму себя Экуппа, - Дар и религия. По сути, в нашем мире религии, как таковой, никогда не было. Я изучила те сведения, что хранила твоя память и поняла, что у нас просто не было необходимости придумывать себе богов.

- Подожди, - перебил девушку я, - божеств действительно придумывали на заре зарождения религии наши полудикие предки. Древние люди наделяли неподвластные им стихийные силы божественной сутью, примерно так появлялись главные боги. Потом, благодаря бесконечным суевериям, появлялись условные младшие боги – покровители основных занятий моих дремучих предков. Это нельзя рассматривать как полноценную религию без понимания того, что это была лишь начальная стадия ее развития. Сейчас, с приходом человечества к монотеизму дела обстоят совсем иначе. Мы просто отдаем себе отчет в том, что став венцом творения природы, человек так и не постиг многих ее тайн и загадок. Грубо говоря, мы в большинстве своем не исключаем, что существование высшего разума возможно, ну, за исключением буддистов, замечая какие-то неточности или откровенно ошибочные с исторической точки зрения моменты в священных для различных конфессий книгах. Но никто не станет отрицать, что все основные мировые религии учат добру в общечеловеческом его понимании. Да и в любом случае, чтобы дальше продолжать этот разговор, ты должна понять, что вопрос веры – это одновременно самый простой и самый опасный вопрос. Данный факт нужно принять за аксиому. Никто не вправе осуждать здравомыслящего адекватного взрослого человека за то, что тот религиозен. Потому что все эти понятия не являются взаимоисключающими.

- Ты сам-то веришь в то, что говоришь? – не смогла больше сдерживаться Экуппа. – Я ведь знаю тебя, как облупленного! Ты ведь сам нередко размышлял над тем, как при помощи религии бесчисленное количество раз происходила грубейшая манипуляция общественным сознанием!

- Подожди! – теперь уже перебил ее я. – Мы сейчас говорим не о религии, как инструменте, а о религии, как о внутреннем убеждении современного мне человека!

- Хорошо! – обрадовалась Экуппа. – Представь, что перед тобой сейчас не я, а ты сам, ведь, отчасти, в информационном плане так и есть. Так вот, не обманывая самого себя, скажи мне: тебе не кажется противоестественным то, что выбор конфессии в подавляющем большинстве случаев предопределен местом рождения человека? Ведь, по меньшей мере, странно считать это проведением!

- Экуппа, девочка моя, ты откусила кусок, который не в состоянии прожевать, - грустно покачал я головой, - ты получила целую гору сведений, но все они прошли сквозь призму моего восприятия той или иной информации. Да, по моему скромному мнению, в подавляющем большинстве случаев я объективен, но человеку ведь свойственно ошибаться. А ты видишь мой мир, опираясь на мой опыт и не имея собственного. Это можно сравнить с тем, что ты ешь уже пережеванную кем-то пищу, где уже смешались вкусы и консистенции нескольких ингредиентов. Да, ты в этом случае можешь сказать, что ты это ела, но ты никогда не сможешь описать каждый продукт в отдельности. Ты не обладаешь необходимым спектром ощущений, чтобы правильно понять чужой мир. Причем, не только внешний мир, но и внутренний мир другого человека. Возможно, в том числе, и поэтому люди тысячелетиями и принимают одну веру со своими близкими, чтобы у их внутренних миров было больше общего.

- Это все не то! – в очередной раз не дала мне закончить мысль Экуппа. – Ты просто уходишь от ответа! Вот я, например, точно знаю, что ты веришь в ваших святых, так?

Я охотно киваю ей в ответ.

- И ты считаешь это разумным?! Это нормально: обращаться к давно умершим людям, и это еще, если верить, что они вообще когда-то жили и совершали те деяния, которые им приписали те, кто веками использовал религию, как инструмент?!

- Хорошо, - улыбнулся я, - придется мне объяснить свою позицию еще тривиальнее. Раз этот афоризм знаю я, то знаешь и ты: «В окопах не бывает атеистов». И ты знаешь мою трактовку этой, скажем так, аксиомы. Дело здесь не в страхе. Точнее, не только в страхе. Каждый, кто оказывается в безвыходной или чрезвычайно неопределенной ситуации, молится. В независимости от того, знает ли он молитвы, или верит ли в повседневности в любого из богов. Он молится просто Богу. Я считаю, что в нас заложена вера. Кем или чем, не знаю. Хоть Создателем, если ты монотеист, хоть Вселенной, если ты буддист, хоть кем-то изначально непознаваемым, если ты агностик. Никакой разницы. Оказавшись на краю, практически все взывают к высшим силам. И это неопровержимый факт, которому, впрочем, грош цена в вопросах истиной веры. Да, я верю в святых. Но это моя вера, мой внутренний мир.

- Я никогда не смогу этого понять, - понемногу успокаиваясь, покачала головой Экуппа, - никогда. Сколько наша цивилизация себя помнит, у нас был Дар. И мы верили, что все явления природы – это просто результат применения Дара каким-то очень могущественным человеком. Только и всего. Но это была совсем другая вера, неспособная породить чего-то большего. Если все же подбирать аналогии, то из ваших мировых религий мы можем хоть как-то понять буддистов. Каждый из нас – носитель целой вселенной. В вашем языке нет точного аналога этому понятию, а моим языком ты не овладел настолько, чтобы до конца прочувствовать всю глубину этого термина. Да он, собственно, почти никогда и не употребляется вслух. Однако у него есть далекий, но разрешенный к употреблению в беседах аналог – душа. Все в нашей внутренней вселенной вращается вокруг нее. И если в твоем мире существует совокупность нескольких признаков живого организма, то у нас с этим одновременно и проще и гораздо сложнее.

- Слушаю тебя внимательно, - подбодрил я ее во время небольшой паузы, взятой девушкой для того, чтобы собраться с мыслями или просто перевести дух.

- Так вот, - продолжила она, - у нас каждый сам, исходя из глубокого внутреннего убеждения, решает для себя: живое перед ним существо или предмет по факту наличия или отсутствия у того души. Даже не так. Не просто души, а полноценной души. И для каждого человека этот выбор индивидуален. Отнять жизнь у существа с полноценной душой – аналог вашего греха. Многие переживают из-за своих грехов, но наверняка есть и такие, кому на них плевать. Повторюсь, здесь у нас все индивидуально.

- Неужели никаких общепринятых критериев по полноценности души? – удивился я.

- Почему же, - подумав, ответила Экуппа, - уверена, что насекомых подавляющее большинство считает носителями или вместилищами неполноценной души. А вот с существами побольше уже могут возникать разногласия, которые, опять-таки, редко выносятся за пределы внутреннего мира человека.

- Как-то это все странно, - обозначил я свои ощущения от услышанного.

- Ну, а мне странно то, как подобное различается у вас, - тут же парировала Экуппа, - это же логично, что в чужом монастыре устав совсем неправильный. Взять ту же Язву. Помнишь, как ей было плохо после вашей встрече с мышиным полчищем? Думаешь, что профессиональную наемную убийцу так долго выворачивало наизнанку только из-за боязни грызунов? Я вот почти уверена, что этот размер живого существа является для нее пограничным. Вот Язва и не смогла сохранить хладнокровие, когда вокруг происходило уничтожение сотен, если не тысяч потенциально одушевленных объектов. Повторюсь, вопрос души у нас здесь очень серьезен и чрезвычайно индивидуален. Индивидуален, - понимаешь?

Честно сказать, я не понимал, что именно девушка сейчас пытается вложить в это так тщательно выделяемое ей слово.

- Вижу, что не понимаешь, - улыбнулась Экуппа, - правы, все-таки женщины вашего мира – мужчины не понимают намеков!

- А еще эти самые женщины утверждают, что мужчина их болтовню не способен сосредоточенно слушать дольше пяти минут, - добавил я, - однако ж, вот он я – стою и слушаю!

- С пятью минутами ты себе сейчас льстишь в этом недоисследовании, что ты прочел мимоходом, говорилось о трех минутах! – не осталась в долгу Экуппа.

- Ладно, - сдался я, - мы так может вечность проговорить, а толку никакого не будет. Что, все-таки, ты хотела мне сказать, так налегая на индивидуальность?

- Это же элементарно! – всплеснула руками Экуппа. - Никто не должен знать, что в моем теле живет две души! Это же неслыханная ересь. Такого даже в детских страшилках не рассказывают или по пьяной лавочке. Собственно, нормальному человеку подобное и в голову прийти не может. А если и придет, то он до полусмерти испугается таких крамольных мыслей.

- Хочешь сказать, - что утечка этой информации может угрожать твоей жизни, и все это время ты была на волоске от смерти еще и по этой причине?

- Да, - коротко и ясно ответила девушка, - А еще, раз у нас тут такое трепетное отношение к душе, нужно помнить, что когда ты при обещании или заверении употребляешь слово «душа», то самое пустяшное обещание тут же превращается в нерушимую клятву.

- А ты не могла мне это сказать раньше?! – на этот раз уже я перебил Экуппу.

- Ну, ты не слишком-то религиозен, и на эти расхождения в наших с тобой ценностях я наткнулась далеко не сразу. А когда начала вникать, то сначала не поверила в серьезность всей этой вашей веры в кого-то великого и всеобъемлющего, которому есть дело чуть ли не до любой букашки! Для такого технологичного общества, как ваше, это, на мой взгляд, вообще нонсенс. Когда же я окончательно поняла, что это все всерьез, и напрочь отличается от того, что свято для меня, как раз открылась возможность отправить тебя домой. И вот, при первом же удобном случае, я тебе все объяснила.

- Прямо-таки и все? – поднял я правую бровь на рекордную высоту, всем своим видом показывая крайнюю степень скептицизма. – Эдвардс, как ему казалось, крайне прозрачно намекал на запретность вашей с Эммой ментальной связи.

Повисла очередная небольшая пауза. Теперь я точно знал, что Экуппа тщательно подбирает слова. В такие моменты она всегда, как я уже давно заметил, приопускала голову, подавая ее немного вперед и вниз, и легонько касалась кончика носа указательным пальцем правой руки, иногда даже ритмично постукивая по нему изящным пальцем.

- Да, - наконец, скорее выдохнула, чем проговорила девушка и, как будто, даже уменьшилась в размере, хотя не ссутулилась, - есть еще одна чрезвычайно важная вещь, которую я давно пытаюсь тебе сообщить. Дело в том, что я совсем неслучайно. Помнишь, тот момент, когда чуть не умер мой кот? Так вот…

Внезапно она замолкла на полуслове, а я почувствовал легкую волну какого-то непонятного душевного подъема.

- Кажется, на Эмму кто-то напал! – испугалась Экуппа. – Нужно срочно ей помочь!

- Она взрослая волшебная гигантская кошка, - попытался я вернуть нашу беседу в прежнее русло, - сама справится! Продолжай!

- Нет, или пусти меня, или иди и разберись там сам! И нам, и Эдвардсу с Язвой может грозить опасность, если Эмма не справится!

Вот этот аргумент был куда резоннее предыдущего. Умеет, все-таки, девчонка быстро соображать, когда ей это нужно!

Нехотя вываливаюсь во внешний мир.

Оказывается, все это время, что я провел за непростой беседой с Экуппой, здесь наше тело спокойно стояло себе на месте, будто парализованное, не сдвинувшись ни на сантиметр.

Не знаю, успел ли заметить эту странность в моем поведении все еще восторженный Эдвардс, а вот наемнице абсолютно точно было не до наблюдений – она тоже сейчас сражалась. Причем шансов на победу у нее не было от слова «совсем»!

Ожесточенная схватка явно длилась всего несколько секунда, а Язва уже была полностью обезоружена, изрядно помята и вываляна в сочной зеленой траве. А ее противник спокойно, будто издеваясь, попросту игрался с ней, как опытная кошка с отчаянной храброй мышкой.

А, собственно, почему «как»? Ведь противник и был кошкой – Язва не на жизнь, а на смерть билась с Эммой!