Знание-сила, 2000 № 08 (878)

Как человек научился…

Вера в могущество человеческой речи существует издавна. Ее отражение, замаскированное, разумеется, многочисленными платоновскими наслоениями, можно видеть и во фразе автора «Откровения св. Иоанна»: «В начале было Слово», и в рассказе Торы о том, как Господь подводил к Адаму различных живых тварей и тот всем давал Имена. При желании эту библейскую историю можно прочесть как притчу, как объяснение того, почему именно человек – «царь природы», а не какая-нибудь иная, бессловесная, безъязыкая тварь: только человек «знает» и умеет произносить ее Имена. «Знать Имя», «назвать Имя» кого-нибудь или чего-нибудь не случайно означало в древности – владеть, повелевать, властвовать над этим объектом.

Недавно в Лондоне, на проходившей там очередной международной конференции археологов, антропологов и генетиков, с аналогичной идеей, разве что уже в научной упаковке, выступил известный ученый, уважаемый психиатр, профессор Оксфордского университета Тим Кроу. По мнению профессора Кроу, это событие – овладение речью и развитие языка – было счастливой случайностью, поскольку люди обязаны ею чисто биологической, случайной мутации. Притом одной-единственной мутации. Сколько-то сотен тысяч лет назад, говорит Кроу, у какого-то из мужчин-прародителей вида Гомо сапиенс произошло некое небольшое изменение в так называемой мужской поповой Ифек-хромосоме, в той туго свернутой и плотно упакованной скрутке ДНК, что находилась в ядре его сперматозоида, и результатом оказалась серия последующих биохимических изменений которые, в конце концов привели к тому, что две половинки человеческого мозга разделили между собой различные функции, и в одной из них появился «речевой центр». (Кстати говоря, этот центр, по мнению современных нейрологов, находится в левом полушарии. Оно же, как известно, управляет движениями правой половины тела, то есть правой руки и правой ноги. Когда инсульт происходит в левой половине мозга, он вызывает сразу два последствия – паралич правой руки и ноги и утрату речи. Эта связь паралича правой руки и утраты речи была подмечена уже в глубокой древности. Вспомним библейское: «Если забуду тебя, Иерусалим, да отсохнет моя правая рука… и прилипнет язык мой к гортани». То есть, проще говоря, «да поразит меня инсульт в левом полушарии!»)

Идею профессора Кроу можно было бы сразу отмести к разряду «безумных», но мешают два обстоятельства. Во-первых, она высказывается далеко не впервые. Еще в 1982 году аналогичное предположение было выдвинуто доктором Вангом, который писал, что «язык появился внезапно и в готовом виде, как Минерва из головы Юпитера». (Он мог бы также сказать: «Как Афина из головы Зевса». Коллеги, не разделявшие его взглядов, выразились много проще и грубее: «Как кролик из шляпы фокусника», в результате чего в лингвистических кругах за гипотезой Ванга так и закрепилось название «Гипотеза кролика из шляпы».) А во-вторых, гипотезу эту в том или ином виде принимали такие авторитетные в языкознании и эволюционной теории люди, как Ноам Хомский и Стивен Дж. 1удд. Хомский видел подтверждение этой гипотезы в том, что люди уже от рождения (это одно из его открытий) наделены определенными языковыми (грамматическими) структурами (то есть способны, еще не зная грамматики, правильно управляться со словами и строить предложения, как только освоят лексику своего языка). «Этот факт, – писал Хомский, – представляет собой образчик подлинного «самозарождения», то есть спонтанного появления нового качества при достижении системой определенного порога сложности». А по мнению Гулда и Левонтина, язык как бы «изобретается мозгом» в силу его (мозга) огромной, избыточной величины. (Мозг человека втрое больше мозга приматов того же размера и веса.) Если уж появился такой мозг, который может обслуживать (компьютерщики сказали бы – «поддерживать») язык, то почему бы не появиться языку? – спрашивают авторы вполне в духе вольтеровского Панглоса, который тоже утверждал, что мы носим очки, потому что наши носы созданы так, чтобы носить («поддерживать») очки.

Сегодня мы знаем, что в действительности дело не могло, видимо, обстоять так просто – хотя бы потому, что для появления речи (и языка соответственно) необходимы как минимум два, а не одно изменение – одно нейрологическое, а второе анатомическое: не только мозг должен достичь определенной величины и сложности, но и гортань должна чисто анатомически измениться в своей форме и строении. Тем не менее, как видите, идеи возрождаются («новое – это хорошо забытое старое», как утверждают многие циники), и вот через двадцать лет после Ванга (а у Ванга тоже были предшественники, и не один) выступает профессор Кроу и сообщает корреспонденту Би-би-си:

«Моя теория состоит в том, что произошло какое-то хромосомное изменение. Мы знаем, что во многих отношениях хромосомы людей и приматов поразительно сходны, но есть небольшие различия, и вопрос в том, не связано ли одно такое различие со способностью человека говорить, в отличие от обезьян».

Современная антропология полагает, что вид Гомо сапиенс появился примерно 150, максимум 200 тысяч лет тому назад, и большинство антропологов согласны в том, что определенные примитивные формы речи возникли не менее 30 тысяч лет назад. «Утонченная» форма коммуникации предполагает развитую речь, а такая речь, как убеждены все специалисты, складывалась постепенно и очень медленно.

Вернемся снова к профессору Кроу. Развивая свою идею, он говорит: «Вместе со способностью к языку пришло и большое количество возможностей, в том числе – и возможностей той или иной организации мозга. Возможно, это каким-то образом связано с нашим предрасположением к серьезным ментальным расстройствам, задержкам в развитии речи и к дислексиям. Все это может быть связано со специализацией мозга для речи». Иными словами, по мнению профессора Кроу, та же мутация, что изменила мозг и породила язык, сделала нас уязвимыми, податливыми к различным умственным расстройствам, включая шизофрению и маниакальную депрессию. Ведь эти и им подобные состояния всегда сопровождаются как раз нарушениями способности мозга управляться с речью, поэтому можно думать, что они как-то связаны с обработкой слов в мозгу.

Это замечание профессора Кроу любопытным образом перекликается с другой загадкой палеолитической древности, не менее увлекательной, чем проблема возникновения языка. Я имею в виду загадку знаменитых наскальных рисунков. Древнейшее из них (во всяком случае, сегодня считающееся древнейшим), в пещере «Аполлон-11» в юго-западной Африке, имеет возраст 25- 27 тысяч лет. Эта дата всего лишь на 3-5 тысяч лет отстоит от времени возникновения языка, и можно поэтому думать, что зарождение первобытного искусства было как-то связано с овладением языком и неизбежно связанной с этим символикой. Замечаете, какой намечается «сюжет»: появился язык – появились (если верить профессору Кроу) различные психические расстройства и болезни, и тотчас появились наскальные рисунки.

Могучая, оказывается, гипотеза «кролика и шляпы», со многими ответвлениями: и в сторону происхождения психических болезней, и, вот, в появление палеолитического наскального искусства, возможно. Жаль только – проверить нельзя. Хотя, впрочем, профессор Кроу уверяет, что есть способы и проверить. Он говорит, что «способами современной генетики» можно. Ну, подождем. А тем временем под конец, в качестве, так сказать, заключительного аккорда я хочу рассказать вам еще об одной гипотезе, которая тоже имеет отношение к языку и той власти, которую он дает человеку над всем его окружающим. Эта гипотеза куда хлеще теории профессора Кроу, но это не так уж удивительно, потому что ее создатель отнюдь не ученый-специалист, который и при самом дальнем полете фантазии старается соблюдать общепринятые правила научного теоретизирования, а простой человек, вроде нас с вами, только, в отличие от нас с вами, потянувшийся к большим научным загадкам и их самостоятельному решению. С одной такой загадки и ее решения этот человек (Вотяков Анатолий Александрович, как написано на титульном листе) начинает свою необычную книгу («Теоретическая (!) история»; издана в 1999 году в Москве издательством «София»).

Сначала он пересказывает всем известную историю Каина и Авеля, заканчивающуюся тем, что 1Ъсподь отметил Каина печатью, и тот ушел, и поселился в стране Нод против Эдена, и «познал» там свою жену, и она понесла и родила Ханоха. Затем автор задает вполне справедливый вопрос: «Откуда вдруг взялись страны, населенные людьми… и почему в стране Нод сразу же нашлась жена для Каина?» На этот вопрос он отвечает: «Примирить эти противоречия можно одним-единственным путем – Адам не был первым мужчиной на земле; он был первым мужчиной, сыновья которого владели речью». До Каина, утверждает г-н Вотяков, речью владели только женщины («ибо был Матриархат, в котором мужчина не говорил и был естественным рабом… а все мужчины объяснялись знаками, подобно современным глухонемым, хотя и обладали очень острым слухом и неплохими мозгами; на базе этой знаковой системы неречевого общения были созданы первые иероглифические системы письма: слоговая система – это тайнопись Матриархата»). Семейство Адама было первым, в котором речью овладели мужчины, потому-то Каину и были повсюду рады и все хотели «подсунуть ему в постель свою лучшую дочь, чтобы родился дар богов – говорящий мальчик», ибо этим «мужчинам, овладевшим речью», принадлежало будущее: «За начало отсчета в Библии взято историческое событие – появление первого говорящего мужчины, то есть начало Патриархата».

Я, конечно, с расчетом привлек в этот рассказ фантастически смешную и столь же фантастически невежественную гипотезу г-на Вотякова. Мне хотелось показать, как легко, увлекшись историческими или научными загадками, но не имея достаточных знаний и не стесняя себя ограничениями серьезной науки, соскользнуть в их мнимое разгадывание. Рассуждения г-на Вотякова, разумеется, пародийны, но по природе своей очень схожи с рассуждениями многих его прогремевших в последнее время соотечественников, которых многие читающие воспринимают вполне всерьез, – например, господина Шафаревича с его «малым народом», или господина Гумилева, у которого «пассионарные» (вождистские) личности рождаются лишь в той деревне, по которой скользнул «космический луч», но никак не в соседней, или господина Фоменко с его новой «хронологией всего мира», а также многих других российских «переворачивателей основ». Все они сходны в том, что всем им, как говорится, «закон не писан» – научный закон…

Что же до гипотезы вполне серьезного ученого, профессора Тима Кроу, то лучше присовокупим ее, пожалуй, к коллекции «безумных идей», куда мы собираем все такого рода безумноватые, но вполне научные идеи. Не исключено, что в один прекрасный день из какой-нибудь такой «безуминки» вылупится новая теория относительности или еще что-то подобное.