Знание-сила, 2000 № 09 (879)

Это фрагмент из «Кибериады» Станислава Лема – писателя, названного Куртом Воннегутом неизлечимым пессимистом, который «с ужасом наблюдает, что же еще способно выкинуть безумное человечество ?»

Действительно, феноменальные достижения в производстве роботов, в деле реальной постепенной замены органов и частей тела на рукотворные вызывают леденящее душу ощущение стремительного приближения реализации фантастической возможности – создания существующей отдельно от нас (самой по себе?) искусственной, но вполне сравнимой с людской плоти. Сообщения и разговоры, в том числе и на наших страницах, о сдаваемом напрокат человеческом теле, о скором наступлении эры переселений личности – как информационного пакета – из одной материальной «емкости» в другую, о передоверии машине «святая святых» – всех функций нашего мозга – начинают казаться психологической подготовкой к более или менее спокойному («без ужаса») восприятию того, что до недавних пор считалось если не безумным, то по крайней мере немыслимым.

Можно ли отделить – в текущей, а не в загробной жизни – душу и сознание от вмещающего их «сосуда»? «…Мы так ослеплены человеком в его недавней очевидности, – писал Мишель Фуко, – что не сохраняем даже воспоминания о тех временах – не столь уж и отдаленных, – когда существовали мир, миропорядок, человеческие существа, но не существовал человек». Не грядут ли, причем также, судя по предсказаниям, не столь отдаленные времена, когда даже воспоминания о том, что представлял собой сегодня человек, претерпят кардинальные перемены? Разве можно сохранить, говоря словами того же Фуко, «временной опыт культуры», оторвав его от «пространственного опыта тела»? Или, если проще, останемся ли мы людьми в современном понимании этого слова, получив право менять оболочку либо став неотличимыми от роботов?

Вопросы, звучащие преждевременно? Вряд ли. Не лучше ли задаться ими сейчас, чем впоследствии разгребать – в который раз! – технологические завалы насотворенного разумом, впавшим в упоительно обманчивую эйфорию всемогущества! Эти вопросы – в заголовках предлагаемых вам статей.

Александр Волков

Когда появится электронный человек?

Успехи медицины вкупе с генетикой, биохимией и т.д. потрясают. Казалось бы, усердием наук о живом будет найден секрет долголетия, а может быть, и нескончаемой жизни. Любые болезни можно победить, коварные гены – отключить, стареющее тело – омолодить, вредные социальные условия – улучшить. Однако на практике выяснилось, что этот путь – тупиковый. Как бы ни развивалась медицина, она никогда не сумеет бесконечно поддерживать жизнь в наших бренных телах. Природа возьмет свое: природа возьмет нас.

Примерно пол века назад в жизни человечества произошло поистине революционное событие: появился компьютер. Поначалу в нем видели лишь электронного помощника, способного освободить человека от решения сложных задач. Но дело обернулось по-иному.

Чем хорош и удобен компьютер? Не только умением быстро считать, много запоминать, наглядно представлять! Нет, важно и другое. Все, что он знает, все «особое и неповторимое», чем его напичкал владелец, можно без труда копировать на дискеты, а потом, когда металл и кремний выйдут из строя, когда бренная оболочка будет достойна скромного радиорынка или склада утильсырья, тогда хозяин этого помощника, отжившего свое, приобретет новый компьютер и скопирует в его память все содержимое прежнего. Итак, если считать самой главной (и единственно важной!) частью компьютера его электронный мозг, а не клавиатуру, не монитор, не соединительные шнуры и другие «органы тела», то эту давно привычную нам, сероватую машину, скромно покоящуюся на письменном столе, можно назвать «бессмертным существом». В ее безличии – ее бессмертие. Набор данных, наполнивший ее память, мы вправе копировать любое число раз. Ее существование (во всей его совокупности или по частям) повторится в бессчетном числе других машин.

Итак, наука, в течение многих веков тщившаяся создать вечный двигатель, в году 1943 мимоходом, вовсе к этому не стремясь, открыла иную вечность: изобрела бессмертное существо. Немного старания – «Не забывайте копировать все записанное вами на дискетах!», и ваш компьютер никогда не утратит свою «индивидуальность».

Это свойство машины заставило по-другому взглянуть на проблему бессмертия. Что мы хотим уберечь от тленья? Какую часть человеческого тела нам надо сохранить, а чем пожертвовать, чтобы продлить срок жизни данной конкретной личности? Отбрасывая все ненужные качества – цвет волос и форму черепа, состояние сердца и набор внутренних органов, – мы, вслед за известными фантастами и футурологами, придем к единственно возможному выводу: все, что нам нужно сохранить в человеке, спрятано в его головном мозге. Если мы убережем его содержимое, человек – «единственный и неповторимый» – продлит свое бытие.

В течение десятилетий образцом для компьютера был человек. Специалисты старались научить компьютер думать, а то и действовать – слышать, видеть. говорить, – как человек. Внезапно стрелка повернулась на 180 градусов. Теперь те же специалисты загорелись желанием научить нас жить, как компьютер. Ведь возможный алгоритм человеческой судьбы задан бытием пресловутого ПК – персонального компьютера. Если мы наловчимся считывать информацию, хранящуюся в глубинах мозга, и предельно точно копировать ее, то подарим владельцу этой уникальной «базы данных» новую жизнь. Он начнет жить в новом теле, все части которого по причине своей хрупкости и небезопасности заменены новым «материальным носителем» – прочными и надежными протезами из стали, силикона, галлия и т.д. Форма – ничто, содержание – все! Этот девиз как нельзя лучше передает завтрашнюю судьбу человека.

Но так ли легко скопировать «начинку» человеческого мозга? Так ли проста эта задача, чтобы говорить, что уже «в 2020 – 2030 годах бессмертие станет доступным для жителей развитых стран, а еще спустя 10 – 20 лет и для основной массы человечества», как утверждают российско-американский профессор Александр Болонкин, а также ряд зарубежных исследователей?

В головном мозге человека насчитывается более десяти миллиардов нервных клеток. Они непрерывно обмениваются биохимическими сигналами. Их соединяет около ста триллионов функциональных контактов – синапсов. Каждый из них – это своя собственная система обработки информации. Теоретически число всех возможных сочетаний этих контактов больше количества атомов во Вселенной.

Можно ли разобраться в этом хаосе нервных клеток? Недостатка в желающих нет. К этой цели стремятся ученые разных специальностей: нейробиологи, молекулярные генетики, компьютерщики.

Ученые всего мира пытаются понять тайны человеческого мозга или хотя бы мозга высокоразвитых животных. Они вживляют в него электроды, регистрируют его деятельность с помощью ядерно-спиновых томографов и энцефалографов, пытаются подключить микросхемы к самим клеткам.

Уже сейчас мы можем напрямую наблюдать за работой отдельных клеток головного мозга. Однако, сколько бы мы ни изучали их, их сумма – мозг в своей совокупности – остается для нас «белым пятном». Подобно слепым мудрецам из древней притчи, стремившимся на ощупь понять, что такое слон, и неизменно заблуждавшимся, мы исследуем части мозга, доступные нашему пониманию, но что такое мозг, нам по-прежнему неизвестно.

Нам непонятно и главное состояние человеческого мозга – сознание. Некоторые исследователи называют его «побочным продуктом» нейронных сетей, а то и «дефектом» недостаточно четко работающей машины. Мы и впрямь задумываемся, лишь когда перестаем что-то механически делать. Если бы мы не рассуждали, не предавались рефлексии, а только действовали, то нашей настойчивости и эффективности можно было бы позавидовать.

Разве это не парадокс: «Чтобы удачливо жить, надо меньше думать»? Испокон веку жертвами этого парадокса были многочисленные чудаки, чей удивленный, восторженный, растерянный, рассуждающий мозг все время работал с перебоями, мешая им поспешать за безрассудными воинами, упрямыми крестьянами или не знающими сомнений вождями. Уступая им во всем из-за проклятой рефлексии, они могли положиться лишь на свое хитроумие, позволявшее имитировать «механические» свойства человеческой натуры, создавая всевозможные орудия труда, механизмы, машины. Так промедление оборачивалось последующим выигрышем в силе и скорости.

Другие видят в нашем сознании некую творческую материю, чью природу человек никогда не сумеет понять. Сознание впору сравнить с экраном, на который поочередно проецируются изображения, поступающие с двух видеокамер. Одну из них держит в руках сам владелец этого «кинотеатра в голове» – человек, запечатлевающий на экране все, что он видит вокруг, засоряя внутренний взор обилием мелких и бессмысленных подробностей.

Иногда эта ничтожная камера гаснет, и тогда включается другая – далекая, всевидящая камера (назовите ее, если хотите, «оком Господа Бога»). В ее ярком, ослепительном свете кажутся нелепыми события, только что разыгранные на экране. И вот следует новый наплыв: «суета сует» опять затягивает нас.

Третьи считают… Но довольно мнений! Сколько их может быть?! Скажите лучше, как все это скопировать кремнием и пластмассой? Способна ли наука и впрямь через каких-нибудь двадцать-тридцать лет воссоздать все неповторимое богатство оттенков, способностей, свойств, присущих хотя бы одному-единственному человеку? Слишком плохо в это верится. Структура мозга скорее напоминает математическое выражение, в котором мимоходом складываются «единицы», «иксы» и «бесконечности», а от ученых требуется немедленно назвать результат с точностью до двадцатого знака после запятой.

Нет, человеческий мозг представляет собой настолько сложную структуру, что в ближайшее время мы вряд ли сумеем понять ее, как ни стремимся к этому. Что ж, связать мозг с машиной можно и не зная всех его тайн. Как говаривали сто лет назад мудрейшие из наших предков, не надо уповать на революцию, надо совершать множество «малых дел» на благо общества, и постепенно всем станет лучше жить.

Такого же девиза придерживаются и многие современные ученые. Электронные схемы, подключенные ими к мозгу, возвращают человеку зрение и слух, восстанавливают разрушенную нервную ткань у пациентов, перенесших паралич, задают тон движениям людей, страдающих от болезни Паркинсона.

Так, в Германии, в Тюбингенском университете разработана программа, позволяющая «читать» мысли больных, лишенных всякой возможности двигаться. Часто эти люди бывают полностью изолированы от внешнего мира. Лишь компьютер способен помочь им. На протяжении семи лет специалисты, участвующие в этом эксперименте, обучают больных перемешать курсор одним усилием мысли. Для этого пациентам имплантируют электроды, которые улавливают биотоки их мозга. После очень длительной тренировки люди могут выводить на экране компьютера фразы и даже путешествовать по Интернету Конечно, это занятие не из легких. Сейчас в Тюбингене к подобной аппаратуре подключены всего шесть пациентов.

Над этой проблемой работают и американские специалисты Филипп Кеннеди и Рой Бакай. Они вмешиваются прямо в ткань головного мозга, вводя электроды в ту его часть, что управляет нашими движениями. Едва пациент, лишенный возможности шевельнуться, помыслит поднять руку, как туг же проявляют активность нейроны в соответствующей части мозга. Сигнал об этом моментально передается в компьютер, который пытается осуществить задуманное движение.

Другие ученые создают микросхемы для замены поврежденной сетчатки человеческого глаза, что позволит вернуть зрение слепым. Третьи с помощью имплантатов возвращают утраченный слух. Впрочем, все эти разработки пока пребывают на начальной стадии развития. Но найти способы победить недуги, одолевающие мозг, – шизофрению и аутизм, болезнь Альцхаймера и болезнь Паркинсона, – разве эти «малые дела» не привлекательны?

Впрочем, потенциал подобного альянса «человек – компьютер» очень велик. Насыщая наш мозг микроэлектроникой, мы можем достичь резкого системного расширения – совершить своего рода «большой скачок».

Вот что пишет известный американский специалист Рей Курцвайл на страницах своей книги «Век думающих машин». Со временем человек соединится с компьютером. Нейроимплантаты, совместимые с биологической тканью, намного повысят объем памяти и возможности обработки информации, поступающей в мозг. Уже через тридцать лет мы будем располагать крохотными сканерами с чрезвычайно высокой разрешающей способностью размером не больше кровяных клеток. Они будут двигаться по капиллярам головного мозга, выясняя принцип его работы. Недалек тот день, когда компьютеры научатся сканировать содержимое мозга, помещая все, что хранится здесь – воспоминания, идеи, фантазии, – в огромный банк данных. Все уцелеет здесь. Все тайное станет спасенным. Ни один наш помысел не пропадет для этого архива, в котором будет запечатлен образ любого Homo Sapiens.

Но будет ли этот образ во всей полноте соответствовать оригиналу?

Мозг сплошь и рядом склонен к неожиданным, интуитивным решениям. Любые его логические ходы достойно венчает непредсказуемость. Патентованные микросхемы, буде они встроены в мозг, наоборот, следуют некоему алгоритму. Сочетание этих противоположностей неминуемо наложит свой отпечаток на поведение человека. Возможно, платой за союз с машиной станут обретенные банальность и прямолинейность мышления, то, что мы называем обычно «отсутствием ума». «Мы получим своего рода отменно функционирующего зомби» – пишет немецкий профессор Детлеф Линке, автор книги «Мозг».

Данный факт – потеря идентичности – является сейчас главным аргументом против манипуляций над головным мозгом. Их сторонники убеждают, что свои преимущества есть и здесь: человек станет легче приспосабливаться к меняющимся условиям. Нас обступает и манит новое. Стремление к нему является движителем нашего поведения. Поэтому не грех иногда забывать стереотипы поведения, переполняющие наш мозг и мешающие нам жить. Вот только какую часть мозга мы можем безболезненно «стереть»? Есть ли желающие узнать это на собственном опыте?

Еще в 1991 году немецкий биохимик Петер Фромхерц впервые сумел соединить нейрон с микросхемой, использовав клетку, взятую у пиявки. Ведь та, в отличие от млекопитающих, обладает сравнительно крупными клетками, которые легче встраивать в микросхему. Почти десять лет понадобилось Фромхерцу, чтобы внедрить в подобную схему два нейрона и связать их синаптическим контактом. Промучившись столько времени ради решения простейшей, казалось бы, задачи, Фромхерц гораздо резче других ученых, блестяще знающих информатику, но хуже медицину, начал выступать против мечтаний о «скором сращивании человеческого мозга и компьютера», о «появлении нейрокомпьютеров». Он считает разговоры об этом «абсурдными» ввиду низкого уровня достижений в данной области.

Соединение человека и машины – вопрос не только выбора правильного программного обеспечения. Детали компьютера почти взаимозаменяемы. А вот организм бывает недоволен, если какую-то его часть пробуют подменить компьютерным чипом. Он обороняется от него, как от возбудителя болезни. К месту внедрения микросхемы спешит целая армада иммунных клеток. Они пытаются уничтожить чип. Когда это не удается, организм прибегает к другому трюку Электроды опутывает соединительная ткань. Сама природа спешит изолировать имплантат, мешая нормальному ходу эксперимента. Микросхема так и остается для организма чем-то чужим.

Путь к электронному копированию человека очень долог. В этой области науки все только начинается. Возможно, именно здесь нас ожидает бессмертие. Но вот когда мы его обретем, трудно сказать.

Разные лики роботов

Будущее принадлежит и людям, и машинам. Ученые мечтают о маленьких, мобильных, технически автономных роботах, которые могут двигаться с помощью тончайшей моторики и чувствительных сенсоров.

Подобные агенты проникают всюду, куда человек с трудом может попасть или куда путь ему вообще заказан. Их форма отвечает их функциям. Роботы- крабы разминируют акваторию военно- морской базы. «Думающие тележки» совершат покупку в магазине для людей, прикованных к постели. Роботы-гусеницы очистят трубопроводы.

«В научной фантастике, – говорит британский профессор Кевин Уорвик, – преобладают какие-то однобокие представления о будущем. Большинство людей при слове «робот» воображают человекоподобную машину. Но это не так. В будущем мы станем иметь дело с роботами самых разных размеров и конфигураций. Общаясь с окружающим миром, они сами, без чьей-либо помощи, станут его постигать. Они начнут с элементарного подражания и научатся думать».

Подлинную сенсацию вызвали трехколесные роботы, выкатившиеся из стен того же Института кибернетики, где работает Уорвик. Они умели ловко разъезжать, уворачиваясь от любых препятствий. Каждый из них был оснащен полусотней электронных нейронов. Самые смышленые из этих машин сообразили даже, что время от времени, когда силы у них оказываются на исходе, надо подрулить к розетке и подзарядиться. Эти искусственные зверюшки, придуманные Уорвиком, сами, подобно волкам или воронам, сбиваются в стаи, выбирают себе вожака и подсказывают друг дружке, что за опасности им могут встретиться и где их поджидают ямы, барьеры, тупики. В отличие от большинства россиян, они запросто общаются по Интернету со своими сородичами, выпестованными в Токио и Нью- Йорке.

В Массачусетсском технологическом институте тоже мастерят общительных роботов. Каждый из них чуть побольше спичечного коробка. Передвигаются они, словно миниатюрные танки, на двух гусеницах, обмениваясь сигналами со своими сородичами. Ведут себя по-разному, все зависит от программы. Одни, к примеру, послушно следуют за вожаком. Другие стараются что-нибудь поймать. Существует даже некая критическая «плотность роботов». Как только она достигнута, роботы, словно стая подростков, отправляются куда- нибудь погулять.

Ученые надеются, что со временем эту привычку роботов бродить толпой удастся использовать во благо людям. Эти крохотные танки, ползающие по лаборатории, – всего лишь миниатюрные модели будущих роботов-саперов. Размером те окажутся с коробку из-под обуви. Когда-нибудь эти «коробки», как рассчитывают американцы, дружной компанией покатят по минным полям, очищая землю от спрятанной там взрывчатки.

В США, в Калифорнии, появился на свет «думающий» робот Номад, созданный нобелевским лауреатом Джеральдом Эдельманом. Он умеет набираться опыта. Залогом тому – компьютерная программа «Дарвин». Разъезжая по лабораторным залам, робот (ведь вложены же в него мозги!) привыкает отличать «плохие» геометрические фигуры от «хороших». Первые заряжены электричеством. Если Номад ткнется в эту «дрянь» своей магнитной мордочкой, его слегка «шандарахнет». Такая встряска малоприятна даже для машины. Поэтому Номад, пережив шок, внимательно смотрит по сторонам. Он выискивает своими глазками-видеокамерами эту вреднющую фигурку. Допустим, его обидел треугольник. Поначалу Номад осторожничает и объезжает все треугольники стороной. Однако этот робот столь же забывчив, как человек. Если какое-то время опасные объекты не попадаются ему на глаза, он забывает о них до тех пор, пока удар током в очередной раз не вернет ему память.

Сами ученые довольны такой забывчивостью. Раз уж они взялись моделировать мозг человека, то надо стерпеться со всеми ошибками, что мы походя допускаем. Мы же не всегда такие педанты, как наши компьютеры. Мы сплошь и рядом что-нибудь забываем, путаем, так пусть же машина подражает нам и в наших слабостях. Все-таки «я – человек, и ничто человеческое мне не чуждо»!

Машины меняются. Домашние компьютеры нового типа пытаются вести себя, как маленькие человечки. Во всяком случае, голос хозяина, как уверяют их создатели, они схватывают на лету. С помощью микрофона в них можно надиктовывать тексты, а компьютер, словно стенографистка, запомнит все сказанное и превратит в печатный текст. Разве она не умница? Чем она думает? Не такими ли мозгами, как мы?

Увы, поведение этой старательной машины тоже пока далеко от разумного. Наш мозг легко отличает голос от посторонних шумов. Если за спиной собеседника хлопнет дверь, зашаркают чьи-то шаги или зашелестит разворачиваемая газета, мы пропустим эту негромкую какофонию мимо ушей. Из беспорядочной смеси звуков, долетающих до нас, а это миллион бит информации каждую секунду, мы выделяем лишь несколько сказанных нам слов. Мы равнодушны к шуршанию газетных листов, как и к отрывистым репликам дверного полотна.

А вот неловкий ум компьютера доверчиво улавливает все эти звуки, пытаясь выискать в них смысл. Он подолгу сравнивает топот и дребезг с любыми словами английского лексикона и не находит никакой разгадки услышанному. «Смысл ваших слов невозможно понять» – подобную ремарку компьютер готов будет то и дело вплетать в разглагольствования своего повелителя. Его болезненная чуткость выдает в нем машину. Человеческий мозг давно уже внимает лишь сказанному, и, более того, в век «информационной революции» мы невольно научились из целого роя слов, реплик, фраз, витающих вокруг нас, безошибочно улавливать только то, что относится к нам или к нашим интересам. Все прочие потоки информации мы умеем блокировать, мы защищаемся от них. Сказанное порой отскакивает от нас, «как горох от стенки». Подобный механизм щадит наш мозг и помогает нам в этом море сказанного и услышанного оставаться самим собой – личностью, а не жалкой, беспомощной машиной, с одинаковым интересом внимающей всему вокруг и дающей свой отклик на всякий звук.

Но и этого мало. Даже оказавшись в стерильных условиях, в изолированной комнате, один на один с человеком, машина по-прежнему теряется. Наша речь сплошь и рядом кажется ей бессмыслицей, чем-то логически недопустимым. Где уж бедному компьютеру, не видавшему жизни, понять, что логику людям на каждом шагу заменяют опыт и интуиция» Мы моментально угадываем намерение говорящего. Мы понимаем смысл сказанной фразы, не вдумываясь, как сочетаются ее части. Нам незачем знать, разверзается ли в этих ровно соположенных словах такая логическая пропасть, которую не замостить никакими догадками. В самых пустячных разговорах мы по сто раз на дню перепрыгиваем через подобные пропасти, легко домысливая сказанное. Компьютер – существо медлительное и основательное: он не умеет воспарять ввысь и перепархивать через всякие неувязки. Нет, он движется к постижению смысла, как муравей, шажок за шажком. И, ступив на тонкий лед нашей болтовни, тут же проваливается. Разве может чуткий ум машины выдержать подобную реплику: «В окне магазина она увидела велосипед. Она решила его купить». Что купить? Окно? Магазин? Велосипед? Смысл нам с вами понятен, а машине нет.

Понятие «разум» предполагает, что, отталкиваясь от примитивного «дано» и устремляясь в сторону неожиданного «итого», индивид успевает молниеносно проделать сложнейшие мыслительные операции. Чтобы научить компьютер думать так же, как мы, ученые предлагают пойти необычным путем. «Разум состоит из десяти миллионов правил» – заявляет американец Дуглас Ленат. Весь вопрос лишь в том, кто научит машину этим десяти миллионам правил, когда мы и сами затруднимся определить их. Бельгийский лингвист и компьютерщик Люк Стеелс считает, что с машинами нужно, как с детьми, играть в развивающие игры. Тогда машина сама усвоит правила, принятые в окружающем мире, и приноровится к ним. В его проекте «Talking heads» («Говорящие головы») участвует сразу несколько компьютеров. Они всматриваются в предметы, возникающие перед ними, указывают на них световым лучом и, совещаясь друг с другом, нарекают их надлежащими именами. Эти умные бестии способны даже конструировать целые фразы, пусть и очень простые.

Это радует ученых. Они давно мечтают о том, чтобы машины не только умели повторять заученные ими уроки, но и творили что-то новое, свое. Ведь человек, по образу и подобию которого ученые принялись мастерить искусственные существа, постоянно перекраивает и переделывает все, что извлекает из окружающего мира, дабы из зтих заимствованных повсюду материалов сотворить свою собственную маленькую вселенную.

«Фантастика! Дьявольщина какая-то!» – иначе не скажешь. Американский нейрохирург Роберт Уайт намерен пересадить голову человека с больного тела на здоровое. По мнению врача, тело человека, умершего, например, от инсульта, часто бывает вполне крепким и нормальным. Почему бы не прирастить к нему голову смертельно больного пациента? Кстати, добровольцы уже готовы записаться к доктору Уайту на операцию, а в ее успехе он уверен. Он уже разработал специальную аппаратуру, которая поддерживает кровообращение в голове, отделенной от тела. Остается лишь точно соединить кровеносные сосуды, и голова пациента, приставленная к чужому телу, вновь начнет жить – без всякой «живой воды» стародавних сказок. Если такая операция и впрямь возможна, то врачи могут подолгу поддерживать жизнь той или иной важной персоны, меняя ей одно износившееся тело за другим.

Сам Роберт Уайт уже провел пересадку голов у макак-резусов. После этой операции органы чувств обезьянок действовали вполне исправно. Животные могли видеть, слышать, ощущать вкус и кусать.

А все остальное? Конечно, итог операции не совсем утешителен. Уайт-не волшебник, он только учится. Пока он может восстановить лишь систему кровообращения, а не центральную нервную систему. После операции пациент будет парализован. Однако, как уверяет Уайт, «многие больные раком хотели бы вести пусть даже такую неподвижную жизнь – лишь бы жить. А лет через десять мы научимся соединять головной мозг со спинным».

Этические проблемы не занимают Уайта. «Их нет, – заявляет он, – суть человеческой личности находится в головном мозге, а тот трансплантируется вместе с головой». Человек – это всего лишь мозг, и ничего более. Все остальные части его тела – это дело наживное. Их мы вольны выбирать.

1 – слуховые имплантаты.

Со временем люди станут имплантировать себе особые усилители, благодаря которым можно слышать ультразвуковые и инфразвуковые сигналы.

2 – имплантаты зрения.

Когда-нибудь люди начнут пользоваться «зрительными протезами», чтобы видеть то, что недоступно нашему зрению.

3 – вкусовые и обонятельные протезы.

Уже сейчас «электронный нос» используют для контроля за качеством пищевых продуктов. Пересадить его человеку пока нельзя из-за громоздких размеров этого прибора.

4 – стимулятор мозга.

Он поможет справиться с симптомами. характерными для людей, мучимых болезнью Паркинсона. Возможно, любые психические заболевания удастся излечивать с помощью направленных электрических сигналов.

5 – чтение мыслей.

Если в результате болезни или травмы человек потерял способность общаться с внешним миром, можно имплантировать в его мозг электрод, считывающий мысли. Тогда больной примется одним усилием мысли перемещать курсор компьютера.

6 – трансплантация мозга.

Несколько лет назад американский нейрохирург Роберт Уайт впервые попробовав! пересаживать головы макак-резусов. Сейчас он ищет добровольцев готовых после непоправимого повреждения тела согласиться на пересадку их головы на туловище донора – человека, чей головной мозг погиб.

7 – компьютеризованный человек.

Когда ученые расшифруют механизм, позволяющий человеку запоминать новую информацию, перед нами откроется удивительная возможность. Серые метки мозга можно будет напрямую подключать к компьютеру. Человек будет перекачивать в свои мозг огромные объемы информации, накопленные в памяти машины.

Александр Грудинный

Исчезнет ли человек к XXII веку?