Знание-сила, 2001 № 03 (885)

Три магические карты, которыми ведет свою игру Клио…

Берусь утверждать, что нормальный интеллигентный наш современник страдает одним существенным пробелом в своей эрудиции: он не знает исторической хронологии. И не в смысле памяти на точные даты, это необязательно, а просто в смысле последовательности исторических событий – что было раньше, а что позже?

Ну-ка, проверьте себя! Расставьте в хронологической последовательности основание Рима, расцвет военного могущества ассирийцев и великую греческую колонизацию Средиземноморья. Попросите сделать то же самое нескольких ваших, несомненно, культурных и эрудированных знакомых. Ручаюсь, что в большинстве ответов дальше всего от наших дней будут отстоять ассирийцы, затем будут греки, а ближе всего к нам – римляне.

Ответ неверный, эти события (или явления) фактически одновременны и происходили около 750 года до новой эры. И вообше, Древний Китай это не раньше Древней Греции, а в то же самое время: и Конфуций – современник Солона (как, кстати, и Будда), а установление в Риме республики произошло через девять лет после начала Греко-персидских войн.

Примеры подобных синхронизмов, не воспринимаемых обыденным сознанием, можно множить и множить. Иной раз на незнание, например, того, что Карл Великий и Харун ар-Рашид были современниками, натыкаешься и среди коллег историков. Это не результат невежества, это такое знание. Чтобы понять, в чем дело, достаточно посмотреть на структуру наших учебников, что школьных, что вузовских. Спроси их авторов – все подпишутся под словами Люсьена Февра о том, что история – это наука «об обществе во времени». Но в реальном историописании и обучении истории единство и объективность исторического времени куда-то исчезают и остается «время Древнего Востока», «время Средневековой Европы», «Новое время» и т.д. И никаких пересечений, не говоря уже о сравнении. А уж о «временных летах» нашего отечества и говорить не приходится, тут даже подходы к периодизации выдержаны в стилистике «особого пути»! Ни тебе Средневековья, ни Нового времени, вслед за Древней Русью сразу абсолютизм, а потом – сплошной «кризис самодержавия».

Так происходит незаметная подтасовка в сознании школьников, студентов, а в конечном счете – в историческом сознании нации: что изучается раньше, то и происходило раньше, а у того, что изучается отдельно (отечественная история), и хронология своя – «самобытная». Но ведь время объективно: 1250 год, он и в Азии 1250. Равно как и в Европе и даже (страшно сказать!) в России. А что, если попробовать именно объективную, ни от чьих исторических пристрастий не зависящую категорию времени положить в основу рассказывания истории любознательным читателям и слушателям, как взрослым, так и подросткам?

Сергей Смирнов[* С.Г. Смирнов. «Годовые кольца истории»], математик – по образованию, историк – по ученичеству у Льва Гумилева и учитель московских и питерских одаренных школьников – по призванию, поставил такой эксперимент. Плод его: книга «Годовые кольца истории» (свод серии одноименных публикаций в журнале «Знание – сила») представлен на суд читателя издательством «Языки русской культуры».

Математика не всегда помогает пониманию истории: печальный пример Фоменко с Носовским у всех на виду В данном случае – помогла. Дело в том, что автор использует не форму, а суть математического знания. Задумаемся: к чему сводится любая математическая задача? К уравнению или неравенству, то есть к той или иной форме сравнения. И это верно для любой области знания: без сравнения одного с другим, однотипным, однопорядковым Б этом «одном» ничего понять нельзя.

Сие, бесспорно, верно и для истории Для понимания «особости» любого исторического пути его надо сравнить с другим подобным путем.

Но (математик опять-таки это понимает сразу и без вопросов) – основой сравнения должна быть какая-то общая для всех сравниваемых явлений система отсчета, общий измеритель. И применительно к истории единственным бесспорным измерителем, первой координатной осью, несомненно, будет время! Повторимся: 1250 год, он 1250 и в Азии, и в Европе, и в Америке. Засим попробуем продолжить применение математических (или, как предлагает автор, шире – физико-математических) методов и отложим, как то принято у математиков, на нашей координатной оси произвольно взятые точки. Например, с промежутком в 250 лет. И попробуем решить привычную тем же математикам задачу «исследования окрестности точки».

И тогда мы сразу увидим две стороны исторической драмы. Во-первых, какие народы действуют в это время (например, в 750 году до новой эры) на сцене истории и как они действуют. Напомню: мы исследуем не только саму «точку», но и ее окрестности, то есть имеем в виду и то, что было в недалеком прошлом, и то, что произойдет в близком будущем- И вот становится ясно видимым, где только нарождается новый этнос (в нашем примере – Рим), где народ переживает героическое время своей истории, бурный всплеск активности (Эллада – период Великой колонизации Средиземноморья), а где за внешним мо1уществом кроются черты подступающего упадка, исторической дряхлости (Ассирия).

Таким образом, перед нами – вторая координатная ось, на которой можно отложить «возраст» этноса (все-таки школа Гумилева!), степень его активности или, точнее, энергетические возможности и энергетический потенциал данной человеческой популяции: как много у нее сил, тех самых таинственных сил человеческого духа, мозга и тела (что это за силы – вопрос не к историкам), «…что движут Солнце и светила» исторических свершений.

Во-вторых же, перед нами предстанет совокупность изобретений и открытий, сделанных этими народами (и их выдающимися представителями), их знаний и умений в разных сферах человеческой жизни: от науки и философии до религии и государственного управления. В терминах современной семиотики это будет корпус текстов (в самом широком смысле этого понятия, включая и устную речь, и изображения, и вообще все, что несет информацию), созданных народами, жившими и действовавшими в «окрестностях данной хронологической точки». Иными словами, мы увидим обзор тех сторон жизни, которые объединяются понятием «цивилизация».

Ось цивилизации и является третьей координатной осью «системы исторических координат Смирнова».

Итак: время, возраст народа и достижения цивилизации – вот три параметра «исторической матрицы», три магические карты, которыми ведет свою игру Клио. Причем взаимодействие этих трех составляющих оказывается иной раз весьма запутанным и уж, безусловно, не построенным по принципу: «так было и по-другому быть не могло».

Автор очень внимателен к возможным вариантам развития событий. Например, говоря о персах 500 года до новой эры, он рассматривает не только сбывшуюся альтернативу: персы, благодаря племенной сплоченности и гению Дария I, стали носителями имперской государственности на Ближнем Востоке, но и возможную – когда не реализовавший государственный потенциал народ вкладывает в строительство национальной (зороастрийской) церкви. А ведь именно такой вариант (разумеется, с другой религией) был в рамках веротерпимой империи Ахеменидов реализован евреями!

Вообще, набор задач, которые ставит история перед народами, вполне конечен, и, как правило, «перебираются» все возможные варианты их решения. Желательно только в каждом случае найти то, которое оптимально именно для тебя, иначе хлопот не оберешься… Искомый оптимум диктуется «возрастом» этноса и доступным для него «банком цивилизационных данных»: своих и чужих. Все правильно: чем большим набором знаний и навыков владеешь, чем лучше осознал свой и чужой опыт, тем больше возможность выбора.

А вообше, как пишет автор: «История любит и умеет повторяться». Добавлю и думаю, что автор согласится: иной раз такое повторение есть результат сознательного выбора, умелого (или не очень) использования опыта прошлого. Вообще, цивилизационные тексты могут нести огромный информационный и даже энергетический заряд («овладевая массами, становиться материальной силой»!). Так происходит с текстами (письменными и устными) мировых религий, так происходит с текстами, содержащими новые технические идеи (секрет изготовления пороха или создания книгопечатного станка), и т.д. Поэтому накопление цивилизационного потенциала идет кумулятивно, и даже эпохи варварства, такие, как «темные века» Эллады и раннего европейского Средневековья, оказываются при исследовании окрестностей точки временем молодости новых этносов, на самом деле готовых заимствовать для себя все полезное из прежнего опыта, да и внести в него со своей стороны много нового.

А теперь – посмотрим, что у нас получилось. С языка математических образов (оси координат, окрестности точки) мы незаметно перешли к образам физическим (энергия, заряд, накопление заряда), но ведь физикам и математикам давно известна странная закономерность, связывающая «забавы» человеческого разума и окружающий мир: самая абстрактная и «от ума» рожденная математическая модель со временем оказывается языком какого- либо раздела физики. Быть может, и историю ждет сходная судьба, и какой- нибудь математический гений, совершенно не задумываясь об этом, уже сейчас строит «матрицу Клио»? Кто знает? Конечно, пока речь идет только об образах, но может быть, только пока?..

Что же получается у автора в описании истории как «раздела физики самоорганизующихся систем»? Например, такое интереснейшее наблюдение. Нарастание интенсивности обмена «сильными», высокоэнергетичными текстами (то есть текстами с предельно концентрированным новым содержанием, а именно так можно определить научные тексты в отличие от всех остальных) приводит к образованию в Западной Европе XVII века специфического «атомного ядра» цивилизации – научного сообщества. Очень скоро – на рубеже XVHI-XIX веков продолжающееся усиление «ядерных» взаимодействий приводит к взрыву: сначала к промышленному перевороту, а потом к научно-технической революции.

Ядерный взрыв сопровождается ударной волной мировых войн и революционных катаклизмов и губительной «радиацией» псевдонаучных теорий: от расизма до «единственно верного научного учения». А научное сообщество продолжает функционировать с нарастающей мощью.,.

В сущности, на Земле зажглась «информационная звезда», и не станет ли она Новой или Сверхновой так, что в пламени ее сгорит человечество и даже сама планета? Как превратить неуправляемую реакцию в управляемую? Этой проблеме посвящены самые интересные и парадоксальные страницы книги. Зададимся вопросом: не случалось ли чего-нибудь подобного раньше? Автор утверждает: случалось! Вспомним, например, процессы возникновения мировых религий. В Индии – времен Будды, Иудее – времен Христа, Аравии – времен Мухаммеда интенсивность обмена высокоэнергетичными текстами проповедей, религиозных и философских писаний, пророчеств была чрезвычайной.

Но, во-первых, религия жива числом своих последователей (кто бы и что по этому поводу не говорил), а когда она начинает распространяться среди миллионов обычных людей, эта гигантская масса прекрасно играет роль «поглотителя быстрых нейтронов», и вслед за взрывом следует успокоение. Церковь находит компромисс с существующей цивилизацией (конечно, видоизменяя ее), с государством (вариант: основывает свое), и единицы фанатиков оказываются мало что значащими маргиналами, а жизнь возвращается в спокойное русло.

Научные же тексты, во-первых, в принципе ориентированы на меньшинство подготовленных профессионалов, и «широкие массы» пользуются лишь их конкретными техническими результатами – телевизорами, автомобилями и т.д., поэтому «поглощения» энергии научных текстов не происходит.

А во-вторых, религиозные тексты имеют тенденцию к канонизации, к «остыванию» и уменьшению своего энергетического потенциала – религия не может и не должна постоянно пересматривать основы вероучения: ее идентичность, соответствие себе заключается в содержании текстов, а не в механизме их порождения, как в науке. Научный текст может опровергать самые основы существующего мировоззрения, но если он создан по определенным правилам, например, основан на экспериментах, которые можно повторить, – научное сообщество должно принять его как верный.

Таким образом, традиционными методами процесс лавинообразного роста информации неостановим, «взрыв пассионарности» (используя термин Л. Гумилева) становится перманентным, и человеческое общество встает перед необходимостью управления этим процессом, перед необходимостью превращения «водородной бомбы» науки в «управляемый термоядерный реактор».

Обращаясь к этой проблеме, С. Смирнов выдвигает ряд редких, с моей точки зрения, по красоте и парадоксальности мыслей. Во-первых, в трудах выдающихся историков XX века: А. Дж. Тойнби, Л.Н. Гумилева, И. М. Дьяконова, к последователям которых он себя причисляет, автор видит стремление сделать историю прикладной, технической наукой, предназначенной именно для разработки подобных методов управления. Во-вторых, он считает, что общество уже давно стихийно ищет способы неформального влияния на научную элиту, способы «заброски» в этот кипящий котел сильных внутриядерных взаимодействий управляющих текстов – частиц, которые должны направлять ход реакций в нужную ему сторону. Такие тексты он склонен видеть в фантастической литературе, доводящей до ученых потребности социума и ставящей перед ними вопрос об их повышенной ответственности.

Более того, он утверждает, что уровень развития того или иного общества в современном мире напрямую зависит от уровня развития в нем фантастики(!). Общество с высоким уровнем развития фантастической литературы способно пробуждать в научном сообществе высокий и точно направленный творческий потенциал. Так, подавление в 70-е годы фантастики в СССР и ее бурное развитие в США представляется автору первопричиной «застоя» и в конечном итоге поражения «Советов» в холодной войне. Добавлю, что в свете этой «безумной» гипотезы несомненный и заслуженный успех «новой волны» фантастики и фэнтези на постсоветском пространстве – симптом весьма обнадеживающий…

И, наконец, может быть, самое ошеломляющее. Есть всем известное общее правило. Для того чтобы освоить управление каким-либо сложным и крупномасштабным процессом, неплохо смоделировать его в миниатюре и в упрощенном варианте. Но как поступить таким образом с коллективным научным творчеством огромного сообщества ученых?

Оказывается, такие модели есть и неплохо функционируют. Это те самые «школы для одаренных», спецшколы и спецклассы, обучение подростков в которых ориентировано на науку. Их можно представить себе как своеобразные «Токамаки», воспроизводящие в процессе обучения и самостоятельного творчества детей трудно понимаемые и трудно управляемые «термоядерные» процессы большой науки! И тогда деятельность тех творческих учителей – лидеров, к которым относится и сам С. Смирнов, учителей, не столько «учаших» в традиционном смысле этого слова, сколько создающих вокруг себя поле самостоятельной мысли и творчества, есть, может быть, прообраз работы будущих «сверхученых» – своего рода генераторов силовых полей мысли и воображения, направляющих кипящую плазму научной деятельности по необходимым человечеству и безопасным для него руслам?!

Достаточно ли безумны эти идеи, чтобы быть истинными? С. Смирнов заканчивает свою книгу обзором окрестности точки «1969»: как раз на границе первой – «ядерно-космической» и второй – «компьютерной» HTR Он, как и мы все, не знает ответа на поставленные вопросы. На последней странице книги – французская пословица: «Кто доживет – увидит». Русские говорят: «Поживем – увидим». Поживем…

P.S.

Сергей Смирнов, уже написав и издав книгу «Годовые кольца истории», задумался об интервале – «шаге», который он выбрал для этой книги, – 250 лет. Теперь ему захотелось уменьшить этот «шаг» до ста лет. И он стал писать другую книгу. Написанные главы он принес в редакцию, и со следующего номера мы начинаем их публикацию.

Павел I

Екатерина //

Фамильный герб Воронцовых- Дашковых

Петр III,

Екатерина Романовна Дашкова

Наталья Пушкарева